After Dark

В Краснодар я улетаю во встрёпанных, смешанных и заново перекроенных чувствах. После посиделок в «Трубе» и близкого знакомства с «Годом Без Весны» я провела в Москве ещё почти полные сутки, за которые успела неожиданно много — согласовать с музыкантами несколько образов для клипа на «Перевал Дятлова», выпить кофе и, ежесекундно умирая со смеху, переворошить парочку сэкондов с Даниэлой (кстати, совершенно напрасно, потому что из-за купленных искусственных мехов и кожаных жилеток пришлось покупать ещё одну сумку и доплачивать за багаж), снова побывать в ангаре и попробовать орудовать электропилой, выслушать в голосовых сообщениях час возмущений Шуры и Альбины по поводу того, что я практически ни разу не мелькнула на фотографиях с блогерской вечеринки в «Эйнштейн Лаунж»… И конечно, провести с Димой столько времени, сколько представлялось возможным при его забитом под завязку графике. Расставаться с ним тяжело — неважно, уезжает он на съёмки, или провожает меня до гостиницы, или везёт в аэропорт — каждый раз до неприятного сжимает горло необходимость в последний раз обняться, почувствовать его мягкий поцелуй и отпустить тёплые руки. Нет, конечно, не до слёз и клятвенных обещаний умереть от тоски — мы даже в Шереметьево прощаемся как-то весело, задорно, с бесконечными локальными шутками, будто прячем под ними печаль. Наверное, так и есть на самом деле. — Я Цири так и скажу, что мама у неё космонавт и улетела в космос! — Скажи лучше, что ушла за хлебом, хоть какая-то надежда на возвращение останется. Забавно, конечно… На регистрации, в очереди на гейте, на пути к самолёту, в салоне у иллюминатора, глядя на полосу огоньков, вдыхая ночной воздух Кубани, трепетно обнимаясь со встречающими меня Евой и её мужем Серёжей, отмыкая ключом свою квартиру и затаскивая вещи — я всё ещё не верю, что завтра я проснусь и всё будет как прежде. Несмотря на активный день, перелёт и глубокую, неожиданно жаркую ночь, я совершенно не чувствую усталости, и после душа принимаюсь разбирать багаж. Приволочив купленные вещи, которые скоро превратятся в костюмы для «Года Без Весны», в свою домашнюю мастерскую, взглядом почти сразу нахожу маленький серебристо-чёрный барабан, который мне торжественно вручили в мою прошлую поездку в Москву. Он стоит на почётном месте на пустой верхней полке, возвышаясь над рулонами тканей, обрезами кружев, шкатулками с бусинами, и смотрится совершенно нездешне, слишком аккуратно и стильно для моей весёлой раздолбайской квартирки. Я раскладываю купленное по коробкам с заготовками, выпрямляюсь и смотрю на барабан — наверное, очень долго, но совершенно этого не замечаю, погруженная в тягостные туманные размышления. Что такого может случиться? Это не первый мой переезд в никуда. В Краснодар я переехала с бухты-барахты, буквально с одним чемоданом, и знала я там только двух человек — Еву и Серёжу, и ни один из них с блогерством напрямую не связан. А в Москве меня искренне ждут, причём не просто знакомые, а другие блогеры, и они действительно рады каждому моему приезду, надеются на моё возвращение, обещают помочь и не бросить на произвол судьбы. И ещё там Дима. Если вспомнить моё самочувствие в те далёкие времена, когда я была без памяти влюблена в своего мужа, то легко представить, как ради Андрея бросаю всё на свете и еду за ним, куда бы ни занесла нелёгкая. Даже в Воркуту, как пошутил Даник. С тех пор я выросла, повзрослела, стала серьёзней и пугливей. Но надежда на лучшее и любовь к лёгкому приятному риску вряд ли куда-то делись из шебутной творческой души. Проморгавшись, выхожу из мастерской и проверяю свои банковские счета. Цифры в уме путаются, так что упрямо усаживаюсь на кухне с блокнотом и, нервно переключаясь между приложением банка, браузером и калькулятором, принимаюсь считать. К двум часам ночи, потирая горящие от усталости глаза, бросаю ручку и откидываюсь на спинку стула, прямо глядя в тёмное окно — в панельке напротив горят всего несколько окон, тускло и мистически. Телефон на столешнице, только успевший погасить экран, вибрирует уведомлением. Дима Масленников Кинули на согласование Шурику твоему готовый Гост, посмотрите, может, что-то порезать захотите И я там рекламку закинул в инсте, зацени С лёгкой ностальгирующей улыбкой смотрю в историях на его аккаунте на узнаваемо-зеленоватый скриншот с наших съёмок — кажется, это снято в зале для собраний, где мы испытывали диктофон. Подмечаю, что смотримся мы вместе удивительно гармонично, ну точно незадачливые охотники на призраков, ещё и в одинаковых шапках. Да и вообще кадр пойман шикарно — как будто мы оба в крайнем изумлении смотрим куда-то поверх камеры, и как раз сверху Дима добавил надпись «Ждёте Гост? Мы с @mara_xorr тоже». Отвечаю смайликами и делаю себе репост. Затем вновь опускаю взгляд в блокнот, над которым корпела последние полтора часа. Финансовая подушка даёт мне возможность не только спокойного переезда без особого затягивания поясов, но и примерно два месяца существования пополам с работой, даже с возможностью нанять одного-двух сотрудников для съёмок (если поток летних фестивальных заказов останется так же плотен, как я рассчитываю). В случае непредвиденных обстоятельств есть сберегательный счёт, да и на худой конец всегда можно пустить рекламу своих услуг и зашиться (в буквальном смысле) в мастерской, кроя костюмы и клёпая маски и кокошники. Всё складывается. Кроме моих работников — это уже нужно обсуждать напрямую с ними, и надеяться, что меня хотя бы не пошлют куда-нибудь и не обидятся за то, что не предупредила заранее. Меня б саму кто предупредил заранее. *** Торопить события не берусь — о своих планах никому не сообщаю, даже Диме, Шуре и Еве. К тому же пока не до того — вынужденный простой производства из-за моего отъезда обеспечивает меня работой практически круглые сутки, и чтобы уложиться в сроки, я даже прошу Еву с Элей помочь мне с заказами — корректировать вытачки, срезать наметочные стежки, и всё в таком роде. Процесс проходит забавно — мы смотрим фильмы за работой, пьём чай литрами, питаемся доставкой, спим втроём на одном диване — в общем, почти девичник. Даже выезды на съёмки меня уже не так радуют, потому что занимают время, которое можно потратить на шитьё и склейку. Скоро день рождения Даника, где я должна присутствовать (кстати, нужно не забыть заказать бинокль в подарок), плюс если я рассчитываю в ближайшее время всё-таки переехать в Москву — нужно закрыть все хвосты, чтобы заработать и чтобы освободить время на адаптацию в новом доме, новом городе, новой работе, новых условиях… новой жизни, получается. В новых отношениях. С Димой мы продолжаем поддерживать круглосуточную связь — в переписке и видеозвонках, и это не надоедает совершенно. С его подачи я даже смотрю за работой «Звёздные Войны» под ценные комментарии и восторги Масленникова, который потом в шутку меня экзаменует — да ещё следит, чтобы не гуглила ответы. По крайней мере, теперь я понимаю мемы про смешную нарезку детей и «всегда найдётся рыба покрупнее». Когда наш «Ghostbuster», наконец согласованный и смонтированный, выходит на ютубе, собирая десятки просмотров, лайков и комментариев в секунду, мы даже смотрим его вместе, выйдя на связь в дискорде — видео получилось просто обалденное, Димины вставки в зелёном свете, где он в загадочной манере рассказывает историю химзавода и нашего похода, вызывают у меня просто дикий восторг, от которого Масленников заметно смущается. В ролик вошло куда больше моментов со мной, обходя даже условие в договоре, где от меня требуется максимум двадцать реплик, и смотрится всё на удивление гармонично — от момента с человеком на крыше меня даже мурашки пробивают — так классно ребята всё смонтировали. Наполовину всерьёз мы даже договариваемся снять первое разговорное видео для моего канала, где я буду сидеть в полумраке и устрашающе рассказывать всякую жуть и дичь про химзавод, а Дима будет в самые ответственные моменты включать лампу на столе и влезать на экран со своими скептическими комментариями. Тему с переездом он больше не поднимает — возможно, чувствует, что мне нужно время на обдумывание (если он вообще не передумал, конечно — но эту мысль я отбрасываю подальше); и за эту чуткую, добрую эмпатию я обожаю его ещё сильнее. Словом, «а жизнь-то налаживается». Да и все вокруг, что ещё хуже, с лёгким любопытствующим удивлением говорят, что я буквально свечусь изнутри — приходится отшучиваться, что на съёмках нашла полянку светлячков, не совладала со своей хтонической составляющей, и всех их съела. Перед собой, правда, так не оправдаешься — прекрасно вижу, что свечусь, как самая влюбленная дура на свете. Вижу, и чувствую, и совершенно из-за этого не переживаю. *** Шура явно что-то подозревает, и за несколько дней до дня рождения Даника светским тоном приглашает (или скорее вызывает) меня на диалог в кофейне недалеко от нашей студии. — Арси, в чём дело? — прямо спрашивает он, едва мы со стаканами кофе отходим от бариста и усаживаемся за столик, прямо под тёплое золотистое солнечное сияние, — Ты заказов набрала, как будто планируешь закрывать канал и на эти деньги жить остаток жизни в заброшенном хуторе, выращивая курочек. — Заманчиво, — пожимаю плечами я, отпивая кофе и жмурясь от карамельной сладости и от яркого солнца. Надеюсь, такая хорошая погода продержится всю неделю, нам ещё с десяток рилсов надо снять, — Ну, раз ты сам начал этот разговор, не буду юлить. Слушай, в общем… Это сложнее, чем я себе представляла. Вернее, я совершенно себе это не представляла — не репетировала разговор, не составляла план, и вообще в глубине души надеялась, что ситуация сама собой как-нибудь разрешится и мне не придется объяснять свою срочную релокацию буквально в никуда, опираясь только на веру в адекватность и отзывчивость едва знакомых людей. Чтобы не потерять нить повествования и не выдать с ходу свою больную идею, начинаю едва не с самого начала — со съёмок «Ghostbuster» на химзаводе. Шура слушает внимательно и словно бы скептически, но не перебивает, только периодически задаёт уточняющие вопросы. Когда рассказываю о свидании в Московской подземке и про приют для животных, он кивает без малейшего удивления. А когда я с тяжестью на сердце и виной в душе сообщаю, что планирую переезд в ближайшие месяц-два — внутренне сжимаюсь, ожидая разочарования и обвинений — мой менеджер всегда был излишне эмоционален, и вполне естественно, что о подобных переменах нужно сообщать хотя бы за полгода, а не нырять в омут с головой, бросая своих сотрудников без работы; но Шура дожидается, пока я закончу, молчит несколько секунд, помешивая палочкой остатки кофе на дне стакана, и наконец взвешенным тоном говорит: — Арси, ты же понимаешь, что для тебя это не проблема, а возможность? — Понимаю, — осторожно отвечаю я, пока не до конца осознавая, как он относится к этой новости. — Я к тому, — поясняет он, — что если бы я оказался в твоей ситуации, и меня бы в Москве ждала Эля, я бы точно поехал. Невзирая на лица, даже на риски, серьёзно. Работу-то всегда можно найти, исполнителей тоже. А реально комфортного и классного человека для будущего… ну, не сказал бы, что они супер-часто встречаются на жизненном пути. Зная тебя, я вообще очень рад, что ты кому-то доверилась. — Вот какое впечатление я произвожу? — бледно улыбаюсь. — Я, кстати, вообще не удивлён, — добавляет он, будто не слыша, но вроде бы не пассивно-агрессивно — уже спасибо, — Ты вроде бы не особенно к Краснодару привязана, даже, вон, за два года так и не купила квартиру. Это, знаешь ли, тоже показатель. Поэтому, ну, если тебе нужно ехать, я всё подготовлю, объясним ребятам, найду какого-нибудь нового сумасшедшего блогера, который нуждается в наших услугах… Он сам себе смеётся, но я его перебиваю: — Нет, ты не понял, Шур. Я тебя с собой зову. В Москву. Тебя и ребят. — Стой, что? — Шурик перестаёт тревожно помешивать пену в стакане и внимательнее смотрит на меня. — Знаю, с бухты-барахты получилось, как будто я вообще несерьёзно отношусь к нашей работе… — утомлённо потираю пальцем висок, вновь заводя мысленную саморугательную пластинку, — Ты с Элей, ребята — я хочу сделать предложение о релокации вам всем. На крайняк на удалёнке. Хотя бы на первое время, пока не освоюсь, — тороплюсь высказаться, чтобы он не успел засомневаться, а сама удивляюсь его спокойствию, принятию и рассудительности, — Я не собираюсь вас бросать без работы, мы же команда в первую очередь! Я уже посчитала, — спешно достаю блокнот и показываю ему свои расчеты, черканые-перечерканые несколькими цветами, — Смотри, я могу обеспечить вам переезд, вот средняя цена аренды студий и квартир, первый месяц тоже покрою… И ещё где-то тут было… А, вот ваша примерная зарплата из расчёта по Москве, я ещё буду уточнять подробности у парней из КДМ… Вот остаток вложений в съёмки, и если мы немного… — Арси, стоп, — Шурик потешно мотает головой, зажмурившись, — Ты что? — Я не вынуждаю, правда, — совершенно уже расстроившись, говорю я — любовно привитое воспитанием чувство вины грузно копошится в груди, — Если откажетесь, я выплачу вам по три оклада, пока не найдете новую работу, там на то и выйдет… — Арси! — он щелкает пальцами у меня перед лицом, и я примолкаю, — Я с тобой — куда скажешь. Я же твой менеджер. Эля тем более поедет, она ж сваха переезжая по жизни, в Краснодаре только ради меня живёт. — Шур, это важный шаг, я понимаю… — Ты ж нас не в страны Третьего мира тащишь, а в Москву. Ёлки. В столицу! — видимо, наконец осознав сполна широту моего предложения, он запускает пальцы в волосы, округлив глаза, — Охуеть можно. Ты серьёзно? Прям серьёзно? — Ты согласен? — я даже теряюсь. — Ну, конечно, надо это порядочно обсудить с Элей, — рассудительно говорит он, но я-то вижу знакомый лихорадочный блеск в его глазах, — С договорами помещений разобраться. Команду поставить в известность. Только аккуратно надо, по одному, чтобы стадный инстинкт не сработал. Альбина, может, и откажется, у неё семья здесь, сложно будет переезжать, ну она и работает с нами не так долго. Вот Вадик, думаю, точно заинтересуется. Кеша — не знаю, он вроде с девушкой живёт, мало ли какая там ситуация… Он уже тарахтит о планах, а я смотрю на него во все глаза и не могу понять, иронизирует он или говорит всерьёз. Рядом со мной вибрирует телефон — Дима что-то написал в телеграме, я смотрю на текст сообщения и даже не могу осознать его смысла, хотя последний месяц любое уведомление от него вызывает у меня предвкушающие мурашки. — И там строчки такие, «Но больнее всех в итоге тем, кто вовсе не решился и остался на перроне»! — вырывает меня из небытия восторженный голос Шурика, — Я тебе скину, классная. Так что возможностями надо пользоваться. Как ты вообще могла подумать, что я… — Шур, — поддавшись эмоциям, я встаю и тянусь его обнять — он с готовностью охватывает меня руками, продолжает воодушевленно трещать у меня над плечом, а меня саму затапливает такая волна пугающего счастья, что я совершенно прекращаю его слушать, сохраняя в мыслях только одно. Я уезжаю в Москву. К Диме. К новой жизни. И я буду там не одна. *** Предсказания Шуры сбываются практически слово в слово — Альбина выглядит обрадованной за нас, и обещает если не сто процентов поехать с нами, то хотя бы подумать, Кеша притворно ворчит и с сожалением вздыхает, отказываясь, но клянётся помогать по мере сил удалённо, а ничем не скованный Вадик как обычно за любой движ, и уже читает статьи про лучшие районы для жизни в Москве и просматривает ролики с описаниями, какие места и клубы там стоит посетить. Сам же Шура убеждает Элю на раз-два — они уже подбирают квартиру для комфортного проживания, проверяя, какие документы и сколько времени необходимо для продажи собственной краснодарской. Получается, что Ева, моя лучшая подруга, узнает обо всех спонтанных новостях последней, но она и удивляется им меньше всех — конечно, переезжать она не готова, но долго и крепко обнимает, сдержанно хвалит за смелость, и берет с меня обещание хотя бы раз в месяц наведываться в гости. События принимают действительно крутой оборот, и за делами я почти забываю о дне рождения Даника — хорошо, что Шурик никогда ничего не упускает из поля зрения: он привозит мне упакованный в подарочную коробку бинокль, присылает бронь гостиницы, билет и ссылку на электронную регистрацию, даже сообщает, на сколько заказал мне такси в аэропорт. Эта поездка всего на двое суток — дольше не получается, учитывая забитый график; но меня так переполняет нетерпение, что я уже не могу дождаться вылета. Даже почти не сплю ночь перед рейсом, направляя энергию в работу над особенно заковыристым нагрудником для заказа. Дима ждёт моего приезда как праздника — уже составил план наших не очень частых из-за загруженности, но всё-таки встреч, и всю неделю записывает мне голосовые, где менторским тоном, играя роль строгого начальника, спрашивает, всё ли я сложила в багаж. Благо, на этот раз обхожусь минимумом вещей — настоящим минимумом, а не как обычно — хорошо, что на вечеринке пижамный дресс-код, не надо тащить ещё и что-то нарядное. Параллельно Даник берёт мои соцсети штурмом, проверяя, как я готовлюсь и в чём приду — будто боится, что я в последний момент припрусь в вечернем платье. Впрочем, в моём случае это было бы не вечернее, а народное платье, и венок с лентами на голове. Представив лица присутствующих на вечеринке, хихикаю и чуть не решаюсь так и сделать, просто смеха ради, но из уважения к виновнику торжества оставляю свои неадекватные шуточки при себе. Кажется, в «Пашковском» меня уже узнают — ещё бы, столько летать плюс-минус одним рейсом. Аэропорты и полёты выматывают, но музыка в наушниках позволяет сохранять бодрость духа. Льётся реченька моя С камыня по камыням, Уходи, печаль моя, Здесь одна не буду я!.. Похоже, это из фолкового плейлиста, который собирает для моих роликов Шура. Покачиваясь в такт, прикрываю глаза, полностью погружаясь в народные мотивы приятного голоса — что-то в моей грустной душе медленно тает, откалывается по крошке, ссыпаясь в пустоту, освобождая что-то трепетное и полное надежды. Найду я ту Верную тропу… Мы уже примерно подобрали район для переезда, где есть огромный живописный парк и прямой выезд в область — удобно для съёмок, да и цены средние по Москве; ещё нашли нескольких риэлторов, которые помогают с поиском подходящих квартир и рабочих студий и с оформлением договоров. Компания, которая занимается междугородними грузоперевозками, уже получила предоплату — остаётся собрать вещи, переоформить остатки документов, и доделать кое-какие мелкие дела, которых накопилось невероятное множество. Что бы кто ни говорил — не знаю, что бы я делала без Шуры. Наверное, не решилась бы вообще на такую авантюру. Лейся, реченька моя, Да по лесам, да по полям, Да через край, да через боль, Приведи меня домой!.. Решилась бы, наверное. Всё-таки решилась. Я открываю глаза, смотрю на табло — скоро начнётся посадка. Внутри всё сводит в уютном предвкушении. Приведи меня домой… *** Перед встречей с Димой заново переживаю уже привычные этапы принятия, значительно задерживаясь на депрессии — глупая голова крутит старую пластинку, что у такого невероятного, неповторимого, восхитительного человека наверняка про запас найдётся достаточно классных девчонок, с которыми я рядом не валялась, и что нечего строить какие-то там надежды на светлые и высокие чувства. Перекраивать личные взгляды нелегко, так что я просто отмахиваюсь — отмахиваюсь всё то время, что заселяюсь в гостиницу, принимаю душ и валяюсь с патчами, переписываясь с Димой о всякой ерунде. Дима Масленников Кстати, хотел спросить, как смотришь на поход на заброшку? Сегодня Арси Эрман С любопытством А что, есть идеи? Дима Масленников Есть одна локация, которую мы рассматриваем для съёмок, её надо проверить на лютость Подумал, может, сочетаем приятное с полезным? Арси Эрман Я в деле Только сначала уточняющий вопрос Эта локация подземная? Дима Масленников Ахаха Нет Это особняк, который переделали в санаторий, а потом забросили Арси Эрман Ну вот, опять не бункер Дима Масленников Не беспокойся, мы и там найдем, обо что убиться Арси Эрман Другой разговор! На самом деле — я-то за любой движ, кроме голодовки, с Димой — тем более. О, может, раз это задача из его планов на день, мы сможем провести вместе чуть больше, чем пару часов… За сушкой волос читаю свежие комментарии под «Ghostbuster»-ом — за последние дни это превратилось в очередное хроническое хобби, ведь теперь меня мучало мнение подписчиков не только на моём канале, но и на Димином. В основном, конечно, люди радовались долгожданному выпуску, жаловались на скримеры, отмечали моменты, где им показалось какое-то движение на заднем плане (я поначалу даже нервно проверяла каждый такой комментарий, но почти всегда «призраком» оказывались кусты, погрешность записи или отражение нашего света в окнах зданий завода), строили теории про человека на крыше — в общем, вели себя, как в комментариях под любым подобным роликом. Иногда и моей персоне доставалось — подписчики недоумевали, кто я такая (ещё бы, под именем Арси и тем более Арсюша меня ни одна живая душа в интернете не знает), тут же находили ролик Даника, где я была приглашенным экспертом, следом просматривали мой канал, затем делали какие-то свои умопомрачительные выводы… Но в основном всё вполне доброжелательно — как с любым проходным гостем канала Димы Масленникова. Или, может, ребята чистят комментарии от совсем уж негативных?.. Ай, какое мне дело. Пока люди по всей России печатают нам с Димой комментарии — мы с Димой, в свою очередь, опять едем к чёрту на кулички, чтобы провести время вместе. Всё прочее просто меркнет в сравнении с этой перспективой. Облачаюсь в джинсы, белую футболку и обожаемые жёлтые кеды, собираю волосы в высокий хвост, слегка подкрашиваю тушью ресницы — будто не было перерыва после приезда в гостиницу, ведь уже пора спускаться на парковку. Да и вообще, будто не уезжала отсюда — мне даже номер тот же достался, что и в прошлый раз, и на столике горничная предупредительно поставила вазу — видимо, чтобы не задалбывала администратора в четыре утра. Как на крыльях слетаю по лестнице, принимая звонок Димы, который уже подъехал и с нетерпением ждёт меня, чтобы отправиться в путь, — и ощущаю, как губы снова растягивает счастливая улыбка. Ну ёлки. Сомнения отпадают с каждой ступенькой, как засохшая грязь с подошв. Это уже приятная традиция — встречаться на этой парковке. С тихоньким визгом радости безропотно влезаю в Димины объятия, пахнущие приключениями, получаю свой законный соскучившийся поцелуй и милый комплимент моему как всегда бесшабашному облику — Масленников же как всегда сияет, фонит невероятным магнетизмом, и смотрит на меня такими глазами, что внутри всё сворачивается в тёплый узел, испещрённый бабочками. С ним мне спокойно и радостно. Чёрная футболка с надписью «inside out» выгодно обтягивает его торс, и мне аж самой не верится, что мне так повезло — сев в машину, то и дело скашиваю глаза на его грудь, широкую и приятно мощную, и Дима это, естественно, замечает. — Что, раздеть захотелось? — угарает он, и я почти краснею, но реагирую: — Конечно, а то жарковато, не находишь? — Придётся тебе меня поддержать в этом флэшмобе, а то я один стесняюсь, — он фыркает и вызывающе смотрит на мою одежду, и я смеюсь, открыто и без смущения: — Только после свидания на заброшке, а то я не такая, понимаешь ли. Красивых глазок и обходительности недостаточно, чтобы раздеть современную девушку. — Вот все вы, современные девушки, меркантильные! — ржёт он, выруливая с парковки. Я начинаю привычно листать плейлист, — Лишь бы заброшку посмотреть. А как же душа, как же личность? — Сам говорил, что душа обнажается исключительно в экстремальных условиях, — доклацав до Скриптонита, откидываюсь на спинку кресла и уютно гнездюсь, пальцами легко задевая его руку, расслабленно лежащую на руле. Вены красиво выпирают под чуть загорелой, тронутой отметинами ручной работы кожей. — Когда это я такую хуйню сморозить успел? — смеётся он, уверенно перехватывая мою кисть и переплетая пальцы. — Каждую секунду, что я тебя знаю. — Ещё одно такое заявление — и я реально потребую статистику, Арсюш! Едем мы сравнительно недалеко — по крайней мере, даже не успеваем обсудить все новости. Навигатор приводит нас в Подмосковные посёлки, усеянные осколками полей и редкими частоколами старых пыльных лесов — я наблюдаю за пролетающими мимо видами с восторгом, неустанно комментируя, и Диму это заметно смешит; полувымершая деревенька в стороне от крупных трасс встречает нас суховатой июньской духотой и неожиданно роскошными домищами, похожими на нежилые, но подверженные заботливому уходу особняки. Ещё несколько минут петляний по просёлочным дорогам, напоминающим о химзаводе и Ауксинино, и уже приходится покинуть машину — дальше не проедем. К тому же над деревьями уже виднеется верхний, третий этаж заброшенного санатория, который мы прибыли навестить. — Ого, лепнина! И воздух такой, чувствуешь? — восхищаюсь я, выпрыгивая из машины на гудящую жару, старательно всматриваясь в едва различимую из-за деревьев крышу. Дима, чуть более прагматик, только добродушно усмехается моим эмоциям, уже шагая к тщательно протоптанному просвету между кустов — я не отстаю, к тому же он заботливо придерживает ветви, чтобы они не съездили мне по лицу. — Короче, особняк Слухановых, — начинает он экскурс, терпеливо отодвигая ветки и кропотливо распутывая колючие лианы — чтобы не огрести от леса, держусь поближе к Диме, положив ладонь ему на широкое крепкое плечо, играющее мышцами, — Я нашел статьи какой-то желтушной газеты, так там пишут, что, пока его строили, вся семья нахрен переругалась. На правду реально похоже — во-первых, особняк строили почти сорок лет, постоянно меняя архитекторов, во-вторых, достаточно на план здания глянуть, чтобы понять, что там каждый член семьи свою лепту пытался внести, и сорок лет никак не могли договориться между собой. Тут пенёк, не навернись. Из паранормальных приколов — подвалы, где типа держали провинившихся крепостных, и лестница, по которой якобы постоянно стекает вода, и можно поскользнуться и разбить голову. — Тезисно, — одобрительно отвечаю я, перехватывая прямо перед лицом какую-то веточку, едва не наградившую меня царапиной поперёк носа. В полумраке леса заметно прохладнее, чем на солнце, где меня спасала только гигиеническая помада с ментолом, и более явственно гудит мошкара — кроме того, в этом лесу я неожиданно узнаю сильно заросший парк (истёртые и избитые сотнями лет каменные кольца клумб и остовы каких-то мелких строений и проржавевших конструкций тому подтверждение). Впрочем, заканчивается он довольно скоро — мы выходим на мощёную площадку прямо перед зданием особняка и запрокидываем головы, чтобы рассмотреть его старинное величие внимательнее. Из-за зарослей высоких деревьев солнце едва затрагивает даже верхний этаж — за окнами первого и второго темно, как ночью, даже от разбитых стёкол редко где отражается свет. Распахнутые настежь двойные деревянные двери со строгим резным рисунком открывают прихожую, напоминающую огромную беззубую пасть — в её глубине угадывается широкая лестница, видимо, та самая, о которой говорил Дима, и от этого впечатления становятся ещё ярче и острее. Он берёт меня за руку, мы ещё немного стоим на месте, слушая тишину, пересвист птичек и редкий треск, доносящийся со стороны старого особняка. — Здесь кто-нибудь есть? — громко спрашивает Дима. — Почему я каждый раз ожидаю, что кто-то ответит? — выждав положенное время, шепчу я, он смеётся и осторожно, обходя обломки, ведёт меня к главному входу, зорко озираясь. Всерьёз к походу мы не могли относиться изначально, и, едва осмотрев первые несколько помещений, изрисованных граффити и заваленных старой мебелью и тряпками, уже жмёмся друг к другу, притормозив у стены. Я завожу руки ему за затылок, зарываясь в волосы, мягко поглаживая за ушами, и прямо-таки чувствую, как от млеет от удовольствия, целуя меня — нежно и вместе с тем напористо, прихватив за талию и невинно пробираясь под футболку, касаясь поясницы. Опасность заброшки, затерянной в глуши, мигом отступает на второй или даже третий план — мы целуемся совершенно самозабвенно, прижимаясь друг к другу крепче, невзирая на жару — хочу чувствовать его ближе. Дима мягко, играючи прикусывает мою нижнюю губу, скользит ниже, носом легко откинув мой подбородок, чтобы получить доступ к шее, и вольно спускается лаской по моей коже, заставляя вздрагивать от удовольствия, пока я глажу его по плечам, прикрывая глаза. Ненадолго мы отрываемся, тихонько шутя, пытаемся продолжить поход, но раз за разом соприкасаемся — телами, руками, губами — такие голодные до тактильности и жадные друг до друга, что голова кругом идёт. У меня внутри всё трепещет, когда Дима прижимает меня крепче, несильно и небольно сжимая кожу пальцами, и сама приподнимаюсь на цыпочки, чтобы продлить эти мгновения. Какой там особняк! Не до него. В другой раз посмотрим. — Ты такая классная, это кошмар, — бормочет он низким голосом, и я жмурюсь, ощущая, как внизу живота сворачивается что-то желанно-порочное, аж горячее, вынуждающее инстинктивно напрячь бёдра и прижаться сильнее — чтобы самодовольно почувствовать, что не одна я тут сладко мучаюсь от того, что мы сейчас не где-нибудь в уютной постели. Или хотя бы в машине… Или вообще на любой устойчивой горизонтальной поверхности, их вокруг нас достаточно много… Так, фу, плохая Арси. Ещё чего не хватало. Впрочем, в такие моменты откладывать фантазии на потом даже немного приятно — полно слегка сожалеющего, искрящегося предвкушения. Ведь дальше будет только ещё лучше, а раз так — нет нужды торопить следующие события, я хочу наслаждаться этими. — Ты потрясающий… как химзавод, — выдаю я, не сумев собрать мысли в кучу, чтобы обдумать эти слова и сочинить что-нибудь получше, но Дима просто тихо смеётся, пуская вибрацию между нашими грудными клетками, и я смущённо улыбаюсь, целуя его, как в первый раз. В общем и целом всё выглядит как настоящее студенческое свидание, когда вы оба нищие и не можете себе позволить что-то большее, чем прогулка в парке и посиделки в общежитии — так что, когда душа просит острых ощущений, вы отправляетесь исследовать заброшку, где мило зажимаетесь по углам и пьёте газировку. Газировка, кстати, тоже есть — Дима принёс её и пару сендвичей в упаковке с собой, и это оказалось весьма кстати. Романтичный перекус мы устроили на третьем этаже, у огромного окна с умопомрачительным видом на лес — как по заказу, тут нашлись большой резной стол и несколько обшарпанных стульев. — Я тебе новость, кстати, из Краснодара привезла, — сообщаю я, следя за реакцией. Дима, откусив от сендвича, переводит взгляд на меня и вопросительно кивает, а затем, пока я собираюсь с мыслями, ещё и добавляет: — Какого жанра новость? Мне лучше пока не есть, чтоб не подавиться? — Наверное, да, пока подожди, потому что приём Геймлиха я применять не умею. — Понял, — хмыкает он, кладёт сендвич обратно на упаковку, поворачивается ко мне и притворно смирно складывает руки на столешнице, — Ебаш, я готов внимать. — Ты вряд ли этому удивишься, — я глубоко вздыхаю, чтобы унять заново заколотившееся на высоких скоростях сердце, — но ты меня всё-таки убедил. И ты официально последний из моих близких, кто об этом сейчас узнает. — Ты переезжаешь в Москву? — мгновенно догадывается он и вновь преспокойно берет сендвич, всем своим видом олицетворяя фразу «я так и думал», — Ну а ты официально последняя, кто осознал, что это охуенное решение, Арсюш, — он смешливо щурится, и благодаря этому мне совершенно не обидно — я смеюсь и хлопаю его ладонью по плечу: — Конечно, ты же мне проел все мозги, перепрошил все взгляды! Разумеется, мне пришлось смириться с тем, что это хорошая идея. — Ну и ещё Шурик твой звонил Томе и спрашивал зарплату наших операторов. Мы и сложили два и два, — невинно добавляет Дима, отпивая газировку. Я ахаю, закатив глаза: — Вот зараза! Иуда! Я его убью однажды, честно. — Просто человек серьёзно относится к своей работе, и ему посрать на твои секретики. Но мило, что ты решила мне сказать хотя бы сейчас, — продолжает подтрунивать Дима, и вроде бы серьёзный разговор, которого я боялась не меньше, чем того же обсуждения со своей командой, постепенно скатывается в лёгкую и приятную болтовню без нужды принимать решения и делать выводы — с Димой отчего-то куда проще обсуждать что бы то ни было. Он ненавязчиво предлагает свою помощь в переезде, рассказывает немного о преимуществах района, который я присмотрела, активно поддерживает мои рассуждения о последних месяцах в Краснодаре и первых месяцах в Москве, и мне разом становится гораздо легче. Как будто гора с плеч, серьёзно. Ни единого больше сомнения не остаётся — конечно, зная себя, я обязательно придумаю новые, но сейчас, здесь, чёрт знает где, один на один с Димой — я знаю, что решаюсь на улучшение своей жизни, а не на привычный серый средний нейтралитет. И если есть на свете что-то лучше, чем встречать июньский закат в заброшенном особняке, то это меня ждёт впереди.