Стынет в руках его нежное солнце

      Стоит ли говорить об ужасе, что наполнил сердца жителей Святилища после тех событий? Последний раз, когда кто-то покусился на их территорию, был два года назад. Тогда пострадали многие, но и гнев их лидера был подобен неконтролируемому пламени, что разгоралось огромным лесным пожаром, сжигающим всё на своём пути. Сейчас же появился кто-то ещё, готовый нанести по ним удар. Разница лишь в том, что тогда они знали нападавших, а теперь это было неизвестной переменной, от которой в корне зависело всё уравнение.       Рыдающую Самманту кое-как удалось оттащить от тела Тайлера. Карл тогда обеими руками прижимал к себе подругу. Её хрупкое и маленькое тело казалось ещё меньше под грузом боли от потери любимого человека. Плечи дрожали, рыдания прерывались резкими вздохами, казалось, что ей не хватало воздуха, а, возможно, так оно и было. Глаза самого Карла оставались сухими, но душа его рыдала и металась вместе с Сэм.       Трудно было представить, что предстоит ощутить Майлзу, узнавшему о смерти брата. И… почувствовал ли он что-либо в момент гибели? Говорят, что близнецы чувствуют друг друга на совершенно ином уровне: когда одному из них плохо или он счастлив… Как отразится на нём произошедшее?       Повернувшись к зданию, чтобы отвести Сэм в медблок, парень пересёкся взглядом с Ниганом. Сказать, что мужчина был зол, значило не сказать ничего. Он стоял там, словно огромный темный столб, неуклонно вглядываясь в тела, что ужасающим ковром лежали на земле. Его глаза выражали неистовство и гнев, как будто внутри него разгорался невообразимое адское пламя. Но этот огонь не очищал грешников. Он коптил дочерна. Сведённые к переносице брови добавляли суровости его внешности, делая облик еще более мрачным и устрашающим. Ладони в кожаных перчатках крепко сжимали рукоять биты с неудержимым желанием пустить её в действие. Она была голодна.

Люсиль жаждала крови.

      Парень почувствовал пробирающий душу холод внутри себя, столкнувшись с подобным выражением лица Нигана. Ему захотелось отвести взгляд, но он сдержался, стараясь не показать своих чувств. Сейчас перед ним был не весёлый балагур, не эпатажный и харизматичный мужчина, который привлекал к себе внимание, где бы он ни находился. Сейчас перед ним был зверь. Этот момент, когда тишина говорила громче любых слов и вокруг повисло напряжение, которое можно было почувствовать даже кожей.       Карл знал, что точно такой же огонь разгорался и в его душе. Те ублюдки, которые совершили подобное, должны быть подвержены самым жестоким истязаниям. Они должны умереть в муках. Сколько людей погибло после начала этого кошмара. Те, кто выжил в этом ужасе, должны были сплотиться, создать новый мир и просто жить. Но нет. Человечество выбрало уничтожить само себя. Человек убивал человека ради еды, воды и убежища. Сначала люди боялись диких зверей, потом мертвецов. Сейчас же самым опасным существом на земле был человек.       «ЭТИ УБЛЮДКИ ДОЛЖНЫ СДОХНУТЬ!» — кричало всё внутри Граймса. И, стоя там, во дворе Святилища, он поклялся себе, что подонки умрут самой жестокой и болезненной смертью.

***

      Жизнь в общине била ключом, даже несмотря на произошедшие неделю назад события. Люди всё так же занимались своей работой: обрабатывали кожу и меха, дерево и металл. Спасители, не жалея сил, прочёсывали территорию в поисках напавших на группу Бада людей. Ни Хиллтоп, ни Королевство ничего не слышали о чужаках. Пару раз в лесу были найдены арбалетные стрелы и пригвождённые ими к деревьям и земле мертвецы. Но… случился переломный момент, то, что неожиданно сузило круг поиска — огромный столб дыма, что долгое время стоял над лесом, подобно опознавательному маяку.       Аванпосты, что находились вблизи той местности, были усилены. Теперь там дежурила не одна, а полторы или две группы за раз. В связи с этим график дежурств был изменён. Так что вот уже пару дней Карл проживал в бывшей спутниковой станции, которая теперь служила одной из баз.       Первые лучи солнца ласкали небо, окрашивая его в нежные оттенки розового и оранжевого. Тишина, царившая повсюду, нарушалась лишь слышимыми звуками природы: щебетанием птиц, шелестом листьев. Воздух наполнен свежестью и чистотой, он пробуждал все чувства и ощущения. В такие моменты покоя сильнее всего ощущалось то, насколько изменился мир вокруг с исчезновением большей части человечества.       Сидя на крыше, юноша прикрыл рот ладонью, заглушая зевок. Всё же, что ни говори, последние смены никогда не доставляли Карлу особого удовольствия. Для него было легче отработать в начале или в середине ночи, нежели под утро, когда и тело и разум упрямо отказывался пробуждаться в такую рань и хоть как-то функционировать.       Осталось ещё дня три до его возвращения домой. И вот сейчас, смотря на поднимающееся над горизонтом солнце, любуясь этим завораживающим зрелищем и думая о своей жизни, о том, как всё изменилось за последние пять лет, перебирая в своей голове образы людей, оказавших какое-то влияние на его жизнь, Карл обратил внимание на один момент, который заставлял его чувствовать себя виноватым.

Он забывает лица своих родителей.

      Карл помнил образы: отца — героя-полицейского в форме шерифа и шляпе, что стала его личным символом, матери — с длинными немного вьющимися волосами, светлая и лёгкая одежда и кулон, который подарил ей отец. Но вот их лица… Парень уже не помнил, какого цвета были их глаза. В его памяти юноши лица родных людей были белыми полотнами. Какая-то часть сознания обвиняла его в этом. Что он бессовестный сын, который класть хотел на людей, что дали ему жизнь, но этот «голос совести» заглушал другой, почему-то звучащий как «Ниган». «А какого, мать его, хрена?! Пацан, кончай пилить себе мозг. Они мертвы, это, конечно, хорошо, что ты о них помнишь, но ты, блядь, живой. Так почему ты должен думать о мёртвых, а не о себе, всё ещё живом?» — Доброе утро, Карл, — размышления юноши прервал мягкий голос за спиной, что принадлежал рыжеволосой женщине. — Доброе, Паула. Ты чего встала в такую рань? — Да не спится, хотела посмотреть на рассвет. Не против, если я составлю компанию? — Конечно нет, падай рядом, — постучав ладонью по месту сбоку, Карл вновь посмотрел на розовое небо.       Примостившись возле юноши, женщина устремила свой взгляд на горизонт. Несмотря на то, что никто из них больше не обронил ни слова, обоим было уютно и спокойно в этой тишине. Каждый думал о своём, но и не давал второму провалиться в глубины самобичевания. — Паула, а как ты жила до всего… этого? — Ха, скажу так, у меня была не самая интересная жизнь, но в ней были и свои радости: любимый муж и дочери. Не знаю, что с ними стало. Когда я вернулась в квартиру, та была пуста. Пыталась, конечно же, искать, — тяжелый вздох прервал речь женщины, — но это, как иголка в стоге сена. Мой босс, с которым я застряла тогда, был первым человеком, которого я убила. А после… я перестала считать. Думаю, даже если бы я сейчас встретила Нормана, моего мужа, я бы его и не признала. Прошло много времени, я изменилась, он, скорее всего, тоже. Сначала это пугало, но потом смирилась. Глупо грызть себя за то, что ты выжил. — Скажи честно, ты экстрасенс? — Что? С чего это? — Я думал почти о том же сам несколько минут назад. И… спасибо. Мне стало легче, когда услышал это от кого-то ещё. — А этот парень… Тайлер вроде, вы ведь были друзьями. Как ты? — Думал, будет хуже. Но труднее всего сейчас Майлзу и Сэм, — подняв взгляд к небу, продолжил Карл, — он разбивает кулаки в кровь, рвётся на каждую вылазку, ищет тех… людей, как сорвавшийся с цепи охотничий пёс. А Самманта закрылась в себе, ходит, как тень… — Я спросила о тебе, а не о них. — Ну… Блядь, Паула, это… тяжело. Я не понимаю, в чём дело. Я должен чувствовать грусть, гнев, да что угодно! — словно пытаясь донести до женщины смысл сказанного, Граймс жестикулировал руками, — но мне словно… всё равно. Но это не так, я… — Кому? — Что? — вопрос рыжеволосой ввёл Карла в замешательство, отчего он, оторвав взгляд от неба, повернулся к Пауле и с непониманием посмотрел ей в глаза. — Кому ты должен? — Эм… Я… Я не понимаю… — Ты говоришь: «Я должен чувствовать». Вот я и спрашиваю: кому и что ты должен. Это твои чувства, Карл. Не все люди одинаковые и воспринимают всё одинаково. Кто-то захлёбывается слезами, а кто-то копит в себе и в один момент взрывается. Так что прекращай это. И запомни: ты никому и ничего не должен. Понял? — Да… — Вот и отлично. Ладно, иди ложись. Я побуду тут и подежурю. Сегодня сюда привезут вещи из Хиллтопа, так что нам будет, чем заняться. — Спорить не буду, — протянул юноша, вновь прикрывая рот, — ладно, спокойной ночи или доброго утра, решай сама.       Махнув рукой, Карл пошёл к лестнице, ведущей на нижние этажи, где они оборудовали некое подобие спален. Глаза юноши уже слипались, прикрывать рот, скрывая зевки, приходилось всё чаще. Граймс проходил мимо одинаковых дверей, за которыми спали остальные члены отряда. Ничего удивительного или индивидуального в этих комнатах не было: деревянные кровати, сделанные столярами в Святилище, иногда можно было увидеть прикроватные тумбочки или столы. Ребята, что находились на этом посте давно, всё же пытались как-то украсить и обозначить свои комнаты и спальные места: кто-то крепил к стенам фотографии или плакаты, были даже умельцы, что разрисовывали стены, создавая подобие уюта.       Комната, в которой расположился Карл, находилась около пожарного выхода, дальше остальных от главного входа. Вместе с ним в ней жила ещё пара людей из группы Паулы. Юноша близко с ними не общался, типичное «привет», «пока», «пошли обедать», вот и все фразы, которыми они перебрасывались. Всё же Граймс был самым младшим здесь и ещё не успел доказать свою значимость другим. Пока что вся его работа состояла из «принеси, подай, иди на хуй не мешай». Это немного оскорбляло, но каждый их них с чего-то начинал. Даже Ниган не всегда был устрашающим и приводящим людей в трепет лидером Святилища.       Тихонько отворив дверь спальни, Карл увидел своих соседей, что спокойно спали в своих постелях. Свет включать не было никакого смысла, так что, прикрыв за собой дверь, юноша присел на свою кровать. Шляпа нашла свое место на прикроватной тумбочке, стянув одной ногой ботинок с другой и повторив то же самое действие со вторым, парень наконец-то уложил вою голову на подушку, чтобы спустя мгновение провалиться в сон.

***

      «Этот уёбок Джереми совершенно не думает ни о своих людях, ни о себе! Вот зачем пытаться наебать Нигана?» — мысли Карла метались от ящиков с овощами, которые он перетаскивал со склада в грузовые машины, к запертому в бывшей кладовой мужчине — кажется, его зовут Крейг. Беднягу оставили тут как какого-то заложника или же как гарантию того, что уехавшие члены его отряда привезут сюда голову главы Хиллтопа. Крейга было даже жаль, из-за проёбки его лидера мужика нехило так избили. Ребята из отряда Паулы были довольно эмоциональными. — Хей, Карл! — окрикнула Граймса выходящая из здания рыжеволосая, — мы с Мишель и Молли поедем в Святилище, отвезём груз. Сварганишь обед заместо Молли? Она все нарезала, осталось только потушить. — Да не проблема, возьмите только с собой кого-то ещё, тех мудаков так и не нашли, лучше не перемещаться маленькими группами. — Тут ты верно подметил, позову Донни. Он всё равно ходит валыну гоняет. У тебя теперь когда дежурство? — Сегодня с часу до трёх, а завтра дневная, так что буду отсыпаться. — Звучит замечательно! Загружай шкафы, а я схожу за Донни, — махнув парню рукой, Паула ушла обратно в здание.       До Святилища можно было доехать примерно за час или полтора, но если гнать, то примерно минут за сорок. На разгрузку может уйти несколько часов, так что ребята должны вернуться к вечеру, если только их там что-то не задержит, тогда скорее всего приедут утром следующего дня. Но на самом деле это было не критично. На посту было всё спокойно, каждый занимался своим делом.       Закончив с погрузкой вещей, Карл вернулся в здание. Летняя жара давила на голову, а толстые бетонные стены бывшей станции сохраняли прохладу. Проходя по коридору, Карл на мгновение остановился. Мысль, посетившая его голову, показалась хорошей. Поэтому, сорвавшись на бег, парень рванул в свою комнату. В его рюкзаке, вместе с вещами, привезёнными из Святилища, лежал блокнот и карандаш.       Нужные вещи нашлись быстро. Усевшись на кровать, сложив ноги крестом, Карл открыл чистую страницу и, прикусив кончик карандаша, обдумывал, как правильно написать письмо или записку и как уж правильно её назвать.

«Привет Майлз. Надеюсь ты дома и эта записка до тебя дойдёт. У нас тут всё спокойно, следов чужаков не нашли, но было кое-что другое. К нам приезжал Дуайт с ребятами, они нашли какой-то байк возле железной дороги. Он был на ходу, а значит хозяин где-то поблизости. Я скучаю по тебе, Киту и Сэм…»

      Задумавшись, Карл стал грифелем карандаша стучать по бумаге. Им с Майлзом нужно было поговорить, но было ли сейчас подходящее время? «А когда оно, чёрт возьми, будет подходящим?»

«Я знаю мы так и не поговорили с тобой после… той свадьбы. Через два дня я возвращаюсь, так что… давай встретимся?

До скорой встречи. Карл»

      Вырвав из блокнота листок и сложив его вдвое, Граймс убрал вещи и побежал на улицу, по звукам работающего двигателя ему стоило поторопиться. Выскочив на улицу, он подбежал к Пауле, что уже собиралась закрывать дверь машины. — Паула! Погоди! — схватившись за ручку двери, парнишка быстро дышал. — Мать твою, Карл, чего стряслось? — Возьми… — Всё ещё пытаясь отдышаться, Граймс протянул ей сложенный лист, — отдай, пожалуйста, Майлзу, если он будет там. — О, у детишек романтик, — посмеялась слышавшая разговор Молли.       Это была взрослая женщина, наверное, она была старше всех остальных на этой базе, ей было лет шестьдесят. Она была невысокого роста и пухлой, что становилось причиной подшучиваний от остальных парней, но Молли умела постоять за себя и никогда не держала язык за зубами. Грубая, циничная и саркастичная. Вот какой была эта женщина. — Успокойся, женщина. Хорошо, Карл, я отдам. Читать не буду, — подмигнув парню, она убрала записку в нагрудный карман, подняв стекло — машина поехала в Святилище. Граймсу же оставалось лишь смотреть вслед уезжающему автомобилю.

***

      Ночная мгла накрыла собой землю, подобно мягкому одеялу. Тишина окутывала все вокруг, только далеко, за горизонтом, мерцали звезды, словно свечи в непроглядном темном небе. Вдали слышится лишь слабый шелест листьев и шорохи, издаваемые ночными зверями, отправившимися на охоту. Под этим небесным одеялом земля спокойно отдыхала, погружаясь в сон.       Карл лишь час назад сдал смену и спокойно спал в своей постели, видя сны. Покой юноши нарушила заоравшая сирена, что перебудила всех жителей комнаты и не только той, в которой жил сам Граймс. Подскочив с кровати и натягивая на ходу ботинки, он услышал череду выстрелов.

На них напали.

      Звуки были со стороны винтовой лестницы, буквально в паре коридоров от спальни. Соседи Карла уже схватили оружие. — Карл, подгони машину! Непонятно, сколько их там, нужно быть готовыми отступать. — Отступать? Нас же больше! — Мы не можем знать этого наверняка! Будь тут и сторожи выход! — прикрикнул мужчина, уже выбегая из спальни с оружием в руках.       Граймсу оставалось схватить свой пистолет и выйти следом. Сняв с предохранителя, парень взял пистолет на изготовку, слегка согнув колени. Выстрелы слышались совсем рядом. А он не мог ничего сделать, лишь сидеть здесь и ждать остальных. Кровь кипела в венах, сердце стучало где-то в висках, заглушая своим грохотом всё вокруг. Карл ощутил напряжение и адреналин, распространяющиеся по всему его телу. Стараясь дышать как можно тише и не издавать каких-либо звуков, дабы не быть обнаруженным. Важно было действовать решительно и быстро. Очередной выстрел врезался в стену, оставляя в ней отверстие. Граймс знал, что его время приближалось. Они уже рядом, и он должен действовать.       «Сейчас или никогда», — промелькнуло в его голове. Он выдохнул, сделал глубокий вдох и, напряженно вслушиваясь в окружающий шум, взялся за рукоять своего пистолета, готовый выйти и вступить в схватку. Ладони вспотели от напряжения, заставляя сжать пальцы сильнее.       Казалось, что время остановилось. Шаг из укрытия. Пистолет на изготовку. Палец на курке. Он был готов совершить этот выстрел. Это был уже не Хиллтоп, где убийство было целью устрашения. Сейчас всё было иначе. Теперь либо он, либо его. Это закон нового мира.

Убей или будь убитым.

      Мгновение на то, чтобы увидеть происходящее в коридоре и сориентироваться. Вот только цена этого мгновения была высока. Говорят, что в момент, когда человек находится в опасной для себя ситуации, повышаются чувства восприятия окружающего мира и мозг запоминает то, на что никогда бы не обратил внимания. Так в памяти отложилось не лицо стрелявшего человека.       Сначала был звук, выстрел прорезал на мгновение образовавшуюся тишину, а за ней…

Боль.