Притворщики

Это был на редкость дождливый день. Мальчик сидел на кухне и гипнотизировал взглядом красную, немного поколотую чашку. Чашка была какая-то неказистая и страшненькая, и совсем ему не нравилась, но мама подарила ему эту чашку на его пятый день рождения – пьяная и помятая, с открытой настежь курткой и почти что за полночь, когда он должен был спать, но всё продолжал ждать её у двери. Тогда он, радостный и немного сонный, спросил, не принесла ли она подарок, и та, немного покопавшись, вытянула её из кармана. По краям виднелись подтёки, а внутри было пару окурков, но мама сказала: «С днём рождения», и он понял, что это подарок. А от подарков не избавляются, как бы сильно они тебе не нравились. Рассматривать уродливую посуду быстро становится скучно, и мальчик легко переключает своё внимание с красной чашки на остальное содержимое стола: чайник с водой, ключи от дома, использованный заварной пакетик и большую голубую пиалу. В той остались только старые, горькие конфеты, вроде лакрицы, и твердое зерновое печенье. Печенье совсем не хотело раскусываться, а когда мальчик попытался размягчить его с помощью чая, то только уронил большую часть в чашку. Ну и ладно. Не то, чтобы ему хотелось есть… просто дома совсем было нечем заняться. Он планировал посмотреть диск с мультиком, который долго выпрашивал у своего друга, но от чего-то разозленный отец запульнул DVD приводом в стену, – тот теперь грустно лежал в углу, окруженный ошмётками дешевого пластика – и посмотреть мультик больше не представлялось возможным. Конечно, всегда можно было пойти играть на улицу вместе с ребятами, но и там судьба успела ему насолить – вовсю лил долгий, непрекращающийся уже который час дождь. На первом этаже мало что поделаешь, а на втором сейчас находится мама. Когда мама наверху, то ходить туда нельзя. Полный облом. Паренёк принимается выводить пальцем узоры на белой скатерти, хотя назвать её белой уже язык не поворачивался. Там и сям виднелись коричневые полукруги от чашек кофе, капли непонятного происхождения и следы крови, уже давнишние, но застывшие и оставшиеся на скатерти. Сама она стала какой-то серой и безжизненной, своим цветом напоминая пыль или сигаретный дым. От пыли он чихал, а от дыма кашлял. Но когда-то скатерть действительно была белой и красивой. Видимо, всё белое со временем становится таким страшно серым. Из мыслей его выдёргивает резкий женский вскрик, раздающийся со второго этажа, а следом за ним – будто бы удар чего-то тяжелого. Паренёк мрачно выдыхает, кладя подбородок на край стола и отрешенным взглядом уставившись в потолок. Мама запрещала ходить ему на второй этаж, когда приходили её друзья. «Даже если услышишь сверху крики, стоны или звук чего-то ломающегося или бьющегося – и носу чтобы твоего я там не видела, понял? Особенно не смей заглядывать в мою комнату». Помнится, он слепо отдал ей обещание, не совсем понимая, о чём идёт речь, и обычно выходил гулять на улицу, стоило только завидеть в коридоре очередных маминых друзей. Но время шло – чем чаще становились такие посиделки, тем сильнее бросались в глаза её подавленное настроение, синяки, розами распустившиеся на теле – там, где папа точно её не бил – раздражённые крики и беспробудное пьянство. И тем сильнее непонятное тревога захватывала уязвимое детское сердце. В один такой день, когда отец снова ушёл, оставив его одного, он решил не ходить гулять, а остаться дома, чтобы проверить… нет, чтобы точно быть уверенным, что никто из них не смеет обижать его маму. Выжидая в засаде, он осознал, что болезненных криков, которых так боялся услышать, не было. Только какие-то странные стоны – не страдальческие, а другие, с новым, незнакомым ему оттенком. Мальчик медленно пробирался на второй этаж, избегая особенно скрипучих ступенек, мысленно считая каждую из них и втайне надеясь, что мама сможет его услышать, отругает, может, побьёт, но сделает так, чтобы он не смог нарушить обещание. Зря, конечно. Он лишь хотел убедиться, что эти люди, которые к ней приходят, действительно обижают её. Он хотел… Даже несмотря на то, что нарушил бы обещание, он хотел заступиться за маму и защитить её. Но то, что он увидел, совсем не соответствовало тому, что мальчик ожидал увидеть. Потому что стоны – это когда бьют, издеваются, делают больно. Это не когда… Когда ты смотришь в небольшую дверную щелочку и смотришь, затаив дыхание, как несколько голых мужчин, чьи лица кажутся подозрительно знакомыми, обступают твою маму с нескольких сторон, и делают грязное, пошлое и мерзкое. Когда комок медленно понимается к горлу, а ты позорно убегаешь, поджав хвост, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Когда мир переворачивается, а твой самый дорогой человек становится очередным предателем. Таким занимаются только с теми, кого любят. Почему же она?.. Почему, почему, почему? Если бы он только мог спросить, задать этот терзающий душу вопрос. Но его не должно было быть на втором этаже, а потому он лишь жалко скулил, запершись в ванной, дав себе обещание никогда больше не пытаться помочь матери, как бы сильно она не кричала, как бы… Нет он больше никогда. И его-то он сдержал. Неожиданно раздаётся череда долгих, угрожающих стуков в дверь, доносящихся из коридора. Паренёк поднимает голову и поворачивается, едва качнувшись на стуле. Он вперивается взглядом в дверной глазок, вспоминая строгий наказ мамы: нельзя открывать дверь посторонним, пока она наверху, а папы нет дома. Что бы эти люди не говорили, как бы ни кричали и ни угрожали. Нельзя. Рано или поздно они уйдут, плюнув на эту затею… И так обычно и происходило. Но ему было интересно, как быстро в этот раз незваные гости уйдут, учитывая их грозный настрой, и мальчик принялся считать секунды: Раз, два, три Четыре, пять Шесть Семь… – Открывайте, полиция. Его глаза мгновенно расширяются, а тело напрягается, стоит только услышать незнакомый мужской голос из-за двери. Низкий и хриплый, в момент заставляющий сердце болезненно сжаться, чтобы затем быстро-быстро забиться в бешеном ритме. Но голос не пугал, только смысл, вложенный в слова. До этого к ним никогда не заходила полиция. Что такое? Зачем они пришли? По двери настойчиво принимаются барабанить. Мальчик резво вскакивает со стула, но так и не придумывает, что делать дальше. Пытаясь хоть немного успокоиться, он взбудоражено начинает переминаться с ноги на ногу и болезненно выворачивать пальцы рук. ФБР и полицейские – хорошие люди, так им говорили в садике. Они помогают детям, попавшим в беду, к ним можно обратится за помощью, а также поделиться, если дома «что-то не так». Тогда тебя отправят к другим людям, более хорошим, но он знал, что такое, когда тебя отправляют к другим людям. И он правда к ним не хотел. Сердце ещё сильнее начинает трепыхаться в груди. «Ребята, вы всегда должны слушаться полицейских, и, чтобы вам не сказали…» – Открывайте, полиция! «…вы обязательно должны сделать так, как вам говорят. Иначе вы можете попасть в страшную беду.» Насколько? Насколько страшную? Хуже, чем если бы его отправили к другим людям? Тем самым людям? Мальчик прикусывает губу почти до крови. – Полиция, откройте две- Дверь, словно по команде, распахивается прямо перед носом полицейского. Вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу с другим взрослым, он недоумённо опускает взгляд вниз. Мальчик лет семи, с огромными серыми глазами, полными тревоги, недоверчиво взирает на него, держась тонким, худым запястьем за дверь. Мужчина переглядывается со своим напарником, и тот, пожимая плечами, кричит в сторону чёрной припаркованной машины чьё-то имя. Полицейский, тем временем, начинает с ним разговор: – Привет, шкет. ##### – это твоя мама? – А вам зачем? – с подозрением спрашивает он, замечая, как к ним, через весь ливень, бежит миловидная на вид женщина с тёмными, вьющимися кудрями. Ещё издали услышав его вопрос, она улыбается. – Мы хотели у неё кое-что уточнить. Только нас не предупреждали, что у неё дома сын. Ты разве не должен быть у бабушки? – Бабушка умерла две недели назад, – сухо резюмирует мальчик, при этом не испытывая ни капли печали. – Вы хотите с ней поговорить? О чём? – Твоя мама… – резко начинает мужчина, но кудрявая женщина его перебивает. – Твоя мама в последнее время ведёт себя немного иначе, правда? Может, она стала чаще кричать и ругаться? – на его неуверенный полукивок она ласковым голосом продолжает. – Мы можем ей помочь, и мы обязательно это сделаем. Но взамен ты должен немного помочь нам. «Ребята, вы всегда должны доверять полиции. Эти люди желают вам добра» Они хотят помочь маме. И ему хочется верить этой женщине, потому что никто, на самом деле, никогда не беспокоился о ней. А если для этого потребуется его помощь, то он сделает всё, что угодно. – Хорошо, – говорит он. – Что мне нужно сделать? – Впустишь нас? И он впускает. … Сначала были крики, потом они стихли. Второй полицейский вывел из дома двух мужчин, еле плетущихся на ногах. Оба были ему, кажется, знакомы, но мальчик не стал всматриваться. Вместо этого он смотрел на маму – её тащил первый, который говорил с ним на крыльце. Она вопила и брыкалась, а женщина, та самая женщина, которая трогательно обещала ему помочь маме, ледяным голосом вещала: – ##### ####, вы арестованы за занятия проституцией. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката, если вы не можете оплатить адвоката, то государство… – Вы не имеете права арестовывать меня! Это частная территория! Я не впускала вас!.. – Твой сын впустил нас, – сухо сообщил полицейский, заковывая маму в наручники. Она почти ползла по полу, но у неё хватило сил, чтобы поднять голову и встретиться взглядом с сыном. Он запомнил… Он запомнил этот взгляд на всю жизнь. Запомнил, как её губа в тот момент дёрнулась, а лице страшно перекосило. Она лишь успела сказать: – Честер, ты… Прежде чем её выволокли из дома. Тогда Честера предали в который раз, но предательство ещё никогда не ощущалось настолько горьким. Это был на редкость дождливый день.

☾⋆｡° ✮₊ ⊹₊ ⊹ ⋆｡˚✧˚ ༘ ⋆｡˚☽

Конец сентября встретился тёплым и прелым, что не оставляло сомнений: дальше будут резкие похолодания. На сегодняшний вечер обещали грозу, потом – сплошные дожди. Мэнди, рассматривая пёстрые засохшие листья, собранные в кучи, понимает, что ей будет немного жаль расставаться с хорошей погодой. Всё-таки, не любит она холод. Школьный совет в этом году расщедрился, отведя им на каникулы почти две недели. Насколько Эмз успела просветить Мэнди, обычно это была всего лишь неделя, иногда чуть больше. Хотя, если вспомнить недавние события, нетрудно догадаться, почему. Дети до сих пор возбуждённо гудят после допросов полиции, и школа, конечно, пытается всё как можно мягче замять, чтобы старшеклассники хоть ненадолго перестали трепать языками. Грех жаловаться, конечно. Вот только избавить от обещания профессора Байрона отправить их всех на общественную отработку это никак не помогло. Мэнди скрупулёзно оглядывает выполненную работу, тяжело вздыхая. Ей отвели не самый трудный кусочек, но собственный перфекционизм заставляет вылизать его дочиста, не оставив ни соринки, ни упавшего листочка. Так себе затея – деревья решили полинять в самый неподходящий момент. Девушка насилу отворачивает лицо, решая сделать маленький перерыв и поискать взглядом кого-то знакомого. Большинство столпилось в центре, у фонтана. С наступлением более сильных холодов его отключат, но сейчас он всё ещё работает, притягивая к себе внимание всех детей-переростков. Немного поодаль от основной суеты и совсем далеко от тех, кто, помимо неё, действительно работал, нашлись два лодыря, прекрасно спевшихся и со всем удовольствием ленившихся под редкими лучами октябрьского солнца. Эмз, прислонившись к дереву, сидела в телефоне, а Честер взобрался на скамейку и упорно пытался удержать на ней равновесие с помощью грабель, медленно продвигаясь по спинке. Настоящая командная работа. Парень недолго ходит туда-сюда, пару раз почти падая, но в конце концов ему надоедает, и он останавливается, собираясь спрыгнуть. Уже готовясь, вдруг ненадолго зависает, чтобы следом перевести мимолётный взгляд на неё – Мэнди еле заметно вздрагивает. А вот Честер, наоборот, расплывается в довольной улыбке, – она не может видеть точно, но чувствует, что улыбка вышла донельзя довольной, – спрыгивает на землю и стремительным шагом направляется к ней. «Тц, вот же. Чёрт дёрнул меня на тебя посмотреть» – раздосадовано думает она, резко отворачивая голову и быстро принимаясь сгребать пару листочков, упавших с дерева. Вот заноза – взгляды он теперь чувствует, что ли? Ей же просто было интересно, как он… Мэнди замирает, в недоумении уставившись на грабли в своих руках. Хмурит брови, затем злится сама на себя и откидывает их в сторону. Вот чего-чего, а Честера избегать – просто верх идиотизма. Она садится на залежалую траву, лопатками упираясь в спинку деревянной скамейки. Так, когда Честер подойдёт, никто не будет на них пялиться. Она лезет рукой в карман, вытаскивая на свет железный ключ с ярко-жёлтым брелоком, обводя на нём выемки пальцами. Задумчиво устремляет взгляд вдаль и крепко стискивает. Ей просто было интересно, будет ли Честер хоть сколько-то взволнованным после всего произошедшего, будет ли злиться на неё и станет ли общаться с Эмз снова? В конце концов, слишком много всего свалилось на их голову.

Тремя неделями ранее.

Если хотите понять по человеку, что он за личность, то найдите где-нибудь злую-презлую собаку и просто спустите её с поводка. Метафорически, конечно. В различных стрессовых ситуациях мы имеем только три варианта на выбор – бить, убегать или стоять на месте. По тому, что именно предпочтёт выбранный вами человек, можете смело судить о его истинной натуре. Мэнди, затаив дыхание, смотрит на чьи-то сохранившиеся останки и старательно пытается убедить себя в том, что перед ней хэллоуинская фальшивка из магазина розыгрышей с пластиковыми костями, а не чьё-то мёртвое тело. Не получается. Она шевелится, выпутываясь из рук Честера, намереваясь более детально осмотреть скелет. Парень, за последние несколько минут не сказавший ни слова, сухо подаёт голос: – Не стоит. – Это может быть игрушечный скелет, – возражает Мэнди, не отводя от трупа взгляда. – Ненастоящий. А мы просто зря наводим панику. – Мы-то? – хмыкает Честер, уже в следующую секунду удерживая поползшую к трупу девушку и серьёзным тоном поясняя. – Она гнила в этом углу. Ты правда хочешь её потрогать? – Это вообще может быть не она, – огрызается та, сбрасывая со своих плеч его руки. – Тело высохло. Видишь тонкий слой вокруг костей? Это кожа. У игрушечных такого нет. – Как много ты знаешь о всяких трупах. – Мэнди. Девушка чувствует на себе его взгляд и поджимает губы, отворачиваясь. Она поражённо подтаскивает колени к груди и застывает, издали рассматривая синтетические остатки чужой одежды. – Это она, да? Это Макс? – шёпотом уточняет Мэнди, словно на самом деле боится произносить вслух её имя. – Она, – кивает Честер, пустым взглядом оглядывая Макс. То есть, нет, только голую груду костей. – Звучит так, будто ты совсем не расстроен. – Давно смирился с мыслью, что Макс мертва, – пожимает плечами он. – И мы не были близки. Болтали иногда на вечеринках, если поблизости были Мэг и Вольт. С этими ребятами я учился в средней школе, но после случившегося с Макс они свалили из Старр Парка, – парень, погодя, тихо добавляет. – Жаль их. Они до последнего надеялись, что… – Мэнди ждёт продолжения, но его не следует. Вместо этого Честер через мгновение меняет тему. – Ты что, её знала? – Нет. Читала статью про пропавших подростков, имя запомнилось. Чёрт, а я до последнего думала, что это всё выдумки, – она накрывает лицо ладонями и медленно выдыхает. Недавняя подруга – паническая атака – всё ещё отзывается в теле беглым пульсом и затаённым страхом, но происходящее сейчас заставляет её забыть об этом и быстро взять себя в руки. – Честер, дай мой телефон. Нам надо срочно вызвать полицию. Она протягивает руку парню, ожидая, что он положит туда её телефон, вместе с тем сосредоточенно продумывая в голове их следующие шаги, а также показания, которые придётся дать в участке. И совсем не замечает, что Честер даже не предпринимает попытку пошевелиться, с какой-то жёсткой расслабленностью оглядывая её ладонь. Проходит мгновенье. Мэнди недоумённо махает рукой перед его лицом. – Ау-у-у, ты слышишь? Мой телефон. – Нет. – Что? – не понимает она. – Мы не будем звонить в полицию. Это шутка? – Конечно, мы будем. Мы должны позвонить, ведь нашли тело и– Честер раздражённо щёлкает пальцами перед собой, привлекая её внимание. – И что? Они приедут сюда, ради приличия послушают немного твою болтовню, выпишут в моё дело ещё несколько пунктов, чтобы совсем из школы выперли, и тебя ко всему этому говну приплетут. Предки сильно обрадуются? – Мэнди хочет поспорить, но парень ей не позволяет, с жаром продолжая. – Даже не думай говорить, что я преувеличиваю. Копы в этом треклятом городе меня просто ненавидят. – Мы не можем оставить её здесь, – стоит на своём Мэнди, с непоколебимой твёрдостью глядя ему в глаза. – Если так не хочешь подставляться, просто оставь это мне. Я что-нибудь придумаю. – Да? Расскажешь полицаям, что при ударе о пол обрела способность к левитации, взлетела через дырищу на первый этаж и для уверенности выломала своим костлявым плечом огромную деревянную дверь? – язвит Чес. – Твоей легенде в любом случае понадобится второй человек. Искренне хочется возразить, но, подумав, девушка приходит к печальному выводу, что парень прав. Они, сами того не понимая, сильно наследили. Нельзя будет скрывать второго соучастника. Но ведь его можно просто заменить. – Нам нужен второй человек, – вслух начинает рассуждать она. – Не ты, а кто-то, кто сгодился бы вместо тебя. Кто-то, кому можно доверять. Честер не продолжает её мысль и не подкидывает никаких вариантов. Он остаётся при своём мнении, ворча под нос что-то вроде «Мы просто тратим время» и «Нужно как можно скорее отсюда убираться». Времени у них действительно в обрез. Она даёт себе несколько минут подумать, прежде чем согласиться с планом Честера и просто убежать. Главное – выбрать подходящего человека. Ориентироваться по степени доверия? Она не доверяет никому, разве что кроме Эмз, но Честер её не переносит. По тому, кому доверяет он? Вроде тех парней – Фэнга, Леона или ещё около сотни его странных друзей? Им уже не доверяет она. Может, что-то неожиданное… Кармен бы, например, не стала выдавать Честера ни при каких условиях, чего трудно сказать о Мэнди. Вероятно, она бы просто стала ей манипулировать или шантажировать, и тот бы ничего не смог с этим сделать. Стоит ли рисковать, чтобы прикрыть его задницу? В голове всплывает их ссора прямо перед тем, как Мэнди провалилась в чулан. Козлина поставил ей ультиматум и заставил выбирать между ним и Эмз – когда они сбегут, то, вероятно, вновь вернутся к старым разногласиям. Если есть возможность повлиять на что-то прямо сейчас, то она должна ей воспользоваться! И к чёрту, что он там думает. – Нам нужна Эмз, – чётко произносит Мэнди, переводя взгляд на Честера. Тот в недоумении поворачивает голову, испытующе сощурив глаза, и даже выглядит при этом немного мило. Было открывает рот, но Мэнди, не дожидаясь грядущей бури, нападает первой – валит его на пол, а следом, довольствуясь собственным эффектом неожиданности, безо всяких сопротивлений выхватывает свой телефон. Вот только растерянный Честер приходит в себя быстрее, чем она ожидала. Не давая той сбежать, он хватает её за руки и тянет на себя, цепко удерживая. Не вырваться. Мэнди крепко сжимает телефон в ладони, почему-то улыбаясь. Она резко скрещивает руки, чтобы было удобней, подаётся вперёд и со всей силы бьёт Честеру головой в нос. Не до хруста, конечно, но довольно ощутимо. Ничего, поболит – перестанет. Тот болезненно стонет, отпуская её, и демонстративно скрючивается, чтобы показать, как ему больно. – Ты убила меня! – Это называется кармой, – едко вверяет ему старый должок Мэнди, полностью поглощённая собственным телефоном. Она отправляет Эмз сообщение с просьбой как можно незаметнее исчезнуть с вечеринки и прийти к заброшенному домику – та ожидаемо быстро читает, отправляя в ответ лаконичное «Во что вы, чёрт возьми, успели вляпаться?», прежде чем выйти из сети. Мэнди более-менее успокаивается, приходя в себя, и бросает взгляд на побитого Честера. Тот уже не строит из себя раненого щенка и, кажется, смирился с тем, что им предстоит сделать. Радостным он, конечно, не выглядел. – Тц, ну вот нашлась на мою голову… – Нам нужно придумать легенду исходя из того, что во время происшествия здесь были не мы с тобой, а я и Эмз, – постукивая пальцем по телефону, произносит девушка, не расслышав тихого чужого бубнежа. Она вспоминает кое о чём, прежде чем неловко попросить его. – Кхм, кстати, когда будем рассказывать ей о том, что здесь случилось, можешь не упоминать тот момент, когда я… Ну… – Когда ты прижималась ко мне в этом тесном чуланчике, желая, чтобы я тебя утешил? – спокойно подсказывает Честер, с интересом вглядываясь в её лицо. Мэнди вспыхивает, порывисто начиная: – Это не… – Ладно, ладно. Не буду, – он поднимается на ноги, вороша карманы в поисках сигарет. – Пошли уже отсюда. Курить хочу.

Настоящее время.

События того вечера всё еще отзываются в голове девушки болезненной мигренью, стоит ей вновь начать вспоминать случившееся, так много раз проговорённое вслух дяденькам-полицейским. Что-то важное, что она выделила сама для себя – Эмз была недовольна, ругалась с Честером и ругалась на Мэнди, но, тем не менее, здорово им помогла. Её водитель – Фрэнк – незаметно увёз Честера с вечеринки, пока Мэнди и Эмз дожидались копов, попутно обсуждая мелочи их будущего вранья. Отведённого времени хватило лишь на что-то такое: Эмз решила ненадолго отлучиться с вечеринки, чтобы наклепать атмосферных фоточек в свой Блог, и решила, что заброшенный дом неподалёку подойдёт для этого как нельзя лучше. Когда поднималась на второй этаж, то провалилась под лестницу в чулан. Подёргала дверь – закрыто. Пробовать вылезти через появившуюся на лестнице дыру не стала, вместо этого позвонив своей подруге и попросив о помощи. Лежащий в углу труп заметила не сразу, лишь когда Мэнди оказалась рядом с домом на относительно близком расстоянии. Увидела, закричала – вторая испугалась, боясь, что с Эмз могло что-то случиться, и на адреналине вышибла дверь внутрь. «После такого удара должен остаться синяк» – заметила Эмз, когда они осматривали слетевший замок выбитой двери. Мэнди кивнула тогда, мельком подумав, что плечо у Честера долго будет болеть. «Да. Так что ты хорошенько должна врезать мне в предплечье» «Стой, настолько правдоподобно ты хочешь всё сделать?» – не скрывая изумления, уточнила она. – «А если не поверят в байку про выломанную дверь?» «Поверят. В любом случае, если они придерутся, просто оставь это на меня.» …Также пришлось поднапрячься, чтобы придумать каждому из них достойное алиби. Честер, по легенде, совсем недолго болтал с Мэнди на улице, прежде чем уйти, а затем и вовсе уехать домой на рейсовом автобусе. Ханбок, не желая возвращаться обратно в дом, предпочла дожидаться подругу на заднем дворе, куда по совершенно случайнейшему совпадению в тот вечер никто не заглядывал. Эмз алиби не потребовалось – вся история отталкивалась именно от неё. К слову, дело заметно облегчал тот факт, что на время вечеринки Лерой, хозяйка сего жилища, отключила все камеры в доме и на улице, переживая из-за возможного наказания родителей. Что ж поделать, судьба – злая штука. Если тебе суждено получить нагоняев от предков, так тому и быть. Сама Мэнди тому подтверждение. И всё же, одна вещь, связанная со всем этим, до сих пор не даёт девушке покоя. Когда пришла Эмз, они решили тщательно осмотреть чулан, понимаете, на всякий случай, ведь преступников всегда ловят именно на тех ошибках, которые они упускают из вида. Фонарик на телефоне не показал им ничего интересного, кроме кружащейся в воздухе пыли, зато выцепил непримечательный блик, когда Мэнди отважилась более детально осмотреть мумифицированное тело. Рядом с Макс, не касаясь напрямую её останков, контрастно, невинно и совсем неподходяще сложившейся картине лежал маленький железный ключ с ярко-жёлтым брелоком. Словно перед самым концом девушка крепко сжимала его в руке, прежде чем в последний раз отпустить. Мэнди забрала его. Она не совсем отдавала отчёт своим действиям, но мысль о том, что что-то личное, принадлежавшее только Макс, станет полицейской уликой, которая, вероятно, до самого конца будет находиться в участке, казалась искренне несправедливой. Как маленький ключик сможет помочь копам в расследовании убийства, когда ни следов крови (она проверила дома), ни других подозрительных отпечатков на нём и в помине не было? Это просто будет… неправильно. Поднявшийся ветер тревожит мерно болтающийся брелок – тот принимается тихо раскачиваться из стороны в сторону, странным образом волнуя её сердце. Громкие шаги, знакомой поступью раздающиеся со стороны, отвлекают внимание Мэнди от странной вещицы и прогоняют наваждение. Скамейка пронзительно скрипит под весом чужого тела, и, пусть она и знает, кого увидит, всё равно поднимает голову вверх. Глубокие серые глаза напротив, так отчётливо напоминающие ей о ноябрьском осеннем тумане, озорно искрятся маленькими молниями, стоит их взглядом пересечься. На мгновение между ней и Честером воцаряется непривычная, почти противоестественная тишина. Когда-то казавшаяся такой невозможной, и тем не менее приведшей к тому, что есть – они молчат, и молчат, а мир вокруг не становится на паузу, продолжая шуметь, жужжать и скрипеть. Мэнди приглушённо вздыхает. Это стало заметно почти сразу, хоть и не сильно бросалось в глаза. Честер избегал её. Находил отговорки в школе, чтобы смыться, причины на улице, чтобы уйти. Её голова, сфокусированная на допросах полиции, разозлённом отце и собственной рефлексии, скорее была рада нежданному игнору от такого раздражающего человека, как Честер. Но тем не менее. Пускай первое время ученики, включая и Мэнди тоже, были крайне увлечены ведущимся расследованием, с каждым днём становилось всё более очевидно, что общий восторг довольно… быстро угасает. Вынужденно, со всеми разногласиями между Мэнди и Честером на заморозке также оказался и План, на который она так сильно надеялась. Карты ложатся так, что Мэнди в любом случае придётся продолжить общение с Честером, хочет она этого или нет. Может, судьба смилуется, а она уже и не вспомнит, по какой именно причине он так страшно её бесил. – Мэни-бэни, бедняжка, как долго ты уже ночуешь под скамейкой? Родители всё-таки выгнали тебя из отчего дома? А я-то говорил, а ты меня не послушала. Забудьте, она вспомнила. – Отсоси, – Мэнди показывает ему средний палец и опускает голову. – У меня просто отобрали телефон на месяц. Невелика потеря. – Да-а-а? Значит, ты всё-таки не под скамейкой спишь? Может, в полицейском участке? – Нахер иди. У тебя теперь вообще-то должок передо мной. Он возмущённо задыхается и больше нужного молчит, пытаясь подобрать слова, а затем стремительно перепрыгивает через скамейку и шумно приземляется рядом с Мэнди. Их лица невзначай оказываются довольно близко друг к другу, когда Честер до смешного оскорблённым шёпотом тараторит: – Подруга, я тебя ни о чём не просил. – Вот именно. Я тебя со всеми потрохами могла сдать копам, а вместо этого начала ломать себе голову какими-то сложными махинациями, – она грозно хмурится, обвиняюще тыкая пальцем ему в грудь. – Тут уже не одним должком пахнет, а целыми двумя. – Вымогательница. Ты уж сильно не наглей, – он, весело усмехаясь, отстраняется. Облокачивается спиной о скамейку, а следом лезет правой рукой, облачённой в чёрную перчатку без пальцев – единственную, на минуточку, на другой руке ничего такого нет – за зажигалкой. – Так уж и быть, одно можешь оставить себе. Будем считать, я тебе благодарен. Она возводит глаза к небу, про себя удивляясь, как можно было забыть такую бесспорно запоминающуюся черту Честера, как огромнейшее самолюбие, а также гигантских размеров эгоизм – и вот снова, воровато оглядываясь по сторонам, он прикуривает, совсем забыв, что Мэнди ненавидит запах сигарет. Тем не менее, в этот раз девушка решает промолчать. Не хотелось бы вновь начинать их общение со старых ссор, но вот в следующий раз... Честер зажимает сигарету меж пальцев, выдыхая облачко дыма, и слегка кивает на стиснутую руку Мэнди, в которой всё ещё лежал украденный… Кхм, позаимствованный ключ. – Конечно, не то, чтобы мне было интересно, но ты точно знаешь, что собираешься с этим делать? Если что-то пойдёт не так, тебя спокойно могут обвинить в сокрытии улик. – Оно принадлежало Макс, – объясняет Мэнди, играясь с найденный вещицей. – Не думаю, что полицейским этот ключ хоть сколько-то сможет помочь. Я планировала отдать его родственникам на похоронах или же просто оставить рядом с могилой, но не уверена, получится ли. Учитывая тот факт, что неизвестно, когда вернут тело и… – резко осекается она. – …Вернут ли его вообще, – завершает её мысль Честер. – Очень навряд ли. Дело передают ФБР, а они будут копаться в её останках так долго, как только возможно. Первый труп, найденный за два года – единственное, что у них есть. Если бы не мы, Макс бы нашли намно-ого позже. – Но почему? – подаётся со своего места девушка, чтобы заглянуть парню в глаза. – Почему они не нашли её раньше? Разве полицейские не должны были проверить абсолютно всё рядом с тем домом, где проводилась вечеринка? – Они проверили. Но вечеринка была не у Лерой, – поясняет он, отбивая пальцем беспокойную дробь на своей коленке. – Никто не понимает, как Макс там оказалась. И я тоже. Мэнди огорчённо вздыхает, возвращаясь в исходное положение. Её плечи понуро опускаются, когда она в последний раз спрашивает: – А причина смерти? – Не менялась. Придерживаются версии, что её задушили. – …Мне жаль, – говорит она. – Мне на самом деле тоже. Минуту он тратит на то, чтобы докурить, а затем с тихим шипением тушит сигарету о стёртую подошву кроссовка. Мэнди тихо наблюдает за ним со своего места. Иногда в подобные моменты, как сейчас, когда она совсем не видит выражение его лица, а может наблюдать лишь спину или косую чёлку со стороны, становится крайне невыносимым желание схватить Честера за голову, хорошенько встряхнуть и, посмотрев в глаза, убедиться, что он говорит правду. Столько раз она видела, как тот прячет свои настоящие эмоции под неправильной улыбкой, за секунду меняет взгляд и начинает говорить на ненужные, отстранённые темы. Это даже не лицемерие, а… страх? Или ей опять кажется? Словно смеясь над её рассуждениями, уже в следующую секунду Честер поворачивается к Мэнди с совершенно пустым выражением лица, которое она никак не может прочитать. – Знаешь, я мог бы помочь тебе с ключом. Вольт и Мэг приезжают в Старр Парк на выходные – устраивают что-то вроде прощальной вечеринки – ты можешь пойти вместе со мной. Они наверняка будут рады, если ты отдашь им эту вещицу. – Э-э-э… Спасибо? – неуверенно поднимает брови девушка. – Это было бы классно и сильно мне помогло, но, учитывая, что предлагаешь именно ты, с моей стороны целесообразнее будет отказаться. – О, – Честер притворно хватается за сердце, распахнув свои огромные глаза. – Неужто я такой монстр в твоих глазах? – Конечно, – совершенно невозмутимо отвечает Мэнди. Парень лишь пожимает плечами. Он уже собирается уходить, когда напоследок говорит: – Ну, малышка Мэни, моё дело предложить. Передумаешь – напиши. Если телефон тебе уже отдали. Он довольно хихикает, наблюдая мгновенную перемену эмоций на её лице, и тут же убегает, сверкая пятками, как напроказивший ребёнок. «Ну вот как можно серьёзно разговаривать с этим человеком?» Их сегодняшний приговор убираться как-то незаметно подходит к концу, оставляя после себя странное послевкусие горьких листьев и ожидание скорейшей простуды. Подъехавший школьный автобус, наверное, единственный раз за всё своё существование радует своим появлением безумно уставших старшеклассников. Мэнди старается не думать о том, что сама является тому причиной, пока, зевая, заходит в автобус. Эмз засыпает на её плече. Потемневшее розовое небо стучится к ним в окно, пока Мэнди, сощурившись, наблюдает за плывущими в окне деревьями. Чувство успокоения, ненадолго поселившееся в её сердце, гулко отбивает неровный бит скорейших перемен.

вырванная страница

Приглушённые звуки ожесточённой перестрелки раздаются из динамиков игровых наушников, разбавляя застывшую тишину комнаты вместе с беспрерывным щёлканьем мышки. Фэнг привычно продувает катку под собственные жалобные стенания, с досадой принимая высвечивающее на экране «Поражение» и со злобой отталкиваясь от стола. Он обещает себе отыграться в следующей перед тем, как наконец обратить внимание на незваного гостя, так нелюбезно оккупировавшего его кровать. За последние два года чужое присутствие рядом стало слишком естественным. – Чувак. Ты до сих пор занимаешься этой херней? – Я бы сделал это быстрее, если бы знал, что искать. – Одержимый, – качая головой, комментирует Фэнг, вставая с кресла и потягиваясь. Растянув ноющие мышцы, он падает на кровать рядом с другом, с превеликим интересом вглядываясь в экран лежащего на чужих коленях ноутбука. Ноут, между прочим, Фэнга, а Чес уже несколько дней приватизирует его дорогую вещичку, чтобы найти информацию об этой… как её, Мэнди? – Всё больше начинаешь походить на грёбаного сталкера. Чес неприязненно морщится. Фэнг, как его супер-пупер-лучший друг, прекрасно знает, как тот ценит свою свободу и презирает всё, завязанное на теме сталкерства, но также, как его супер-пупер-лучший друг, просто не может удержаться от соблазна лицезреть чужую кислую мину. – …Она странная, – вкрадчиво произносит парень, одним словом пытаясь объяснить всё, что думает об этой девчонке. Он лениво подсовывает кулак под висок, медленно просматривая новостной сайт очередной старшей школы в очередном маленьком городе – то есть используя и располагая всей той информацией, что у него есть. – Подозрительная. Не могу понять, чего добивается. И откуда Кармен достала инфу, что её исключили. – Точно не тем образом, каким сейчас пытаешься ты, – Фэнг смеётся и шутливо пинает друга в плечо. – Наверное, напросилась к директору и подсмотрела досье. Там ведь указывается причина перевода, верно? – Город тоже должен указываться, разве нет? – язвит Честер, закрывая старую вкладку на ноутбуке и открывая следующую. – Чувак, ну и сложности. Спросил бы просто у неё, и всё. – Спросил бы. Она не ответит. – Тогда действуй по старой схеме, – небрежно машет рукой Фэнг. – Манипулируй ей, угрожай, втерись в доверие. Не жалей и не оставляй выбора. – Всё не так просто, – неуверенно начинает Честер, обдумывая чужую идею, пока друг уже успевает встать и направиться к выходу из комнаты. Перед самой дверью он оборачивается и задорно отвечает: – Или ты всё усложняешь? И тогда Честер действительно задумывается.