Принц и нищий

Он привык спать на спине: так проще достать нож из кармана, пнуть нападающего в грудь. Но он любит лежать на животе, раскинув руки в стороны, — насколько это возможно на маленькой кровати, согнув одну ногу так, что она достает ему почти до груди. Ему проще засыпать, прижавшись щекой к мягкой подушке и вдыхая запах чистых простыней: глаза закрываются сами собой, нет нужды пялиться в потолок и вспоминать события прошедших дней. Сегодня Леви позволяет себе уснуть в этой позе: плюхается на кровать, потягивается и выдавливает из себя слабую улыбку — на этой неделе он хорошо поработал. В Гнездо он больше не заглядывал: ему хватает появляться там раз в несколько дней. Ирма, наверное, расстроилась: Леви заметил, с какой надеждой она смотрела на него тем утром после ночевки. Он еле слышно хмыкает в подушку. Что хорошего он может принести в Гнездо своим хмурым лицом и молчанием? Леви там боятся, и пусть это остается неизменным. Вдобавок, так безопаснее — ночевать в его отдельной комнате на Красной улице. Леви — глава их банды, и если кто-то из врагов решит нанести ему визит, то пусть они столкнутся лицом к лицу лишь с ним. Леви хочет, чтобы остальные были в относительной безопасности. С улицы доносится чей-то пьяный хохот. Леви вскидывает голову, недовольно ворчит и снова опускается на кровать, притягивая колено к груди. Может, ему стоило найти жилье поближе к Гнезду, но эта комната… «Не разводи тут срач, усек? Я буду приходить раз в неделю и проверять». «Что, жить с тобой? Ты хочешь, чтобы тебе глотку перерезали? Я опасный человек, малец, мне лучше жить одному». Полиция ни разу не заинтересовалась этим жильем, несмотря на то, что блюстители порядка периодически проводили проверки, вламываясь к людям в дома и требуя документы. Леви не раз наблюдал за такими облавами: жильцов выбрасывали на улицу и тащили в полицейский участок. В освобождаемых помещениях обычно оборудовали склады для грузов с поверхности. Неужели они знали о том, что комната принадлежит Кенни, и боялись его? Он порешил много полицейских в свое время, убил всех, кто пытался его поймать. Но когда он исчез из жизни Леви, полиция резко перестала им интересоваться. Может, они все-таки его схватили? Леви стискивает зубы. Нет, этого не может быть. Чтобы поймать Кенни, нужна какая-то черная магия — никакой человек на такое не способен. Снаружи опять раздаются крики. Леви укутывается в одеяло с головой. Хватит думать о Кенни, он этого не заслуживает. Но если Леви не будет думать о Гнезде или о Кенни, то его мысли сами собой вернутся к… Ледяному взгляду из-под сомкнутых бровей. К губам, которые он размыкает, чтобы сказать: «Я не кроткий мальчик, которого можно заставить делать все, что захочется». Леви зажмуривается, стискивая уголок одеяла. Лучше думать о Кенни и его придирках или о том, как Ирма будет печально на него смотреть, когда он в очередной раз скажет, что не сможет остаться вместе с ними. Шум на улице затихает. Леви чувствует, как его веки закрываются, как напряженные мышцы тела постепенно расслабляются… Что-то впивается ему в волосы, и он вскрикивает, панически ища нож под подушкой. За спиной раздается смех — его запястье прижимают к кровати чем-то тяжелым. Спустя секунду Леви понимает, что это колено. Они нашли его, все-таки нашли, как он мог быть таким неосторожным? Теперь его прирежут, как свинью, а он даже не сможет ничего сделать. Голову задирают вверх, по-прежнему крепко держа его за волосы. Леви ощущает на пояснице чей-то вес, бедра сжимают его с двух сторон так, что ему становится сложно дышать. От боли из глаз льются слезы, он открывает рот, чтобы закричать… Тонкая веревка обвивается вокруг горла, и Леви хрипит, не в силах вдохнуть. — Тише. Твоему грязному рту положено молчать. Глаза Леви расширяются, когда он узнает этот голос. Он звучит по-взрослому, в нем больше нет наивных обиженных ноток. — Удивлен? Думал, что меня не надо бояться? Веревка на шее затягивается. Леви задыхается, брыкаясь и пытаясь дотянуться свободной рукой до человека за спиной. Другое колено придавливает ладонь к простыне так, что кости хрустят. — Вот как, не нравится? Разве не так надо обращаться с такими отбросами, как ты? Разве ты не хочешь, чтобы с тобой так обращались? Леви издает хрипящий стон, пытается скинуть его с себя — но ноги еще больше сжимаются вокруг его тела. Рука с силой дергает за пряди, поворачивает его в сторону так, что Леви краем глаза может увидеть лицо: голова склонена набок, на губах играет кровожадная улыбка. Властный взгляд голубых глаз обращен на Леви, светлые волосы зализаны назад в безупречной укладке. Он снял свой галстук — теперь он красуется на шее у Леви, врезаясь в кожу. Живот сводит — но не от тошноты, и глаза Леви расширяются еще больше от ужаса. Эрвин замечает это, издавая низкий смешок. — Ты задирал меня, чтобы получить вот это? Хотел довести меня, чтобы я показал свою истинную натуру? Чем ты недоволен, Леви? Леви дергает головой, из глаз снова начинают течь слезы. — Тебе же так нравился мой галстук, зачем тогда сопротивляться? Я отдал его тебе, как ты хотел. Кожа на лице натягивается, все перед глазами Леви начинает расплываться. — Я… не… — хрипит Леви. Слюна стекает по подбородку. Брови Эрвина смыкаются на переносице. — Бедный мальчик. Ты думал, что хотел власти надо мной? Подумай еще. Ты хочешь совсем не этого. Леви мотает головой — насколько это возможно. Глаза Эрвина загораются яростью. Он слезает с Леви, не разжимая хватку на волосах, стаскивает его с кровати и волочит по полу. Все это время Леви пытается перевести дыхание, не в силах двигаться. Эрвин открывает дверь и выкидывает его наружу — удар об землю выбивает весь воздух из легких Леви. — Убирайся отсюда, — рявкает Эрвин. — И не приходи, пока не признаешь в себе то, о чем я говорил. Он кидает что-то ему на грудь и закрывает за собой дверь. Леви тяжело дышит, опускает глаза: на животе лежит галстук, зеленый камень поблескивает в свете фонарей. Он поднимается на колени, ползет к двери, но ступеньки под ним куда-то ускользают, и Леви чувствует, что он падает… Он еле успевает схватиться за край кровати, чтобы не свалиться на пол. Голова кружится от резкого пробуждения, тело под одеялом дрожит. Леви скидывает его — холодный пот покрывает его с головы до ног. В комнате никого нет. С улицы не доносится ни звука: шумная ночь подошла к концу, наступило утро. Леви переворачивается на спину, отбрасывает со лба смятые пряди. Тело ощущается тяжелым и побитым — как и после любой ночи, когда ему снятся кошмары. В волосах он все еще чувствует безжалостную хватку, кожу неприятно покалывает. «Я убью его, если он сделает со мной что-то подобное», — в ярости думает Леви. Но почему ему тогда снятся сны, в которых Эрвин ведет себя, как подонок? Да, Леви не хочет, чтобы с ним обходились, как с больным, — как себя ведет Эмиль. С другой стороны, как ему себя вести с Леви, если от любого прикосновения он съеживается, будто от удара? Эмиль пытается быть осторожным, но лучше Леви от этого не становится. Но чтобы с ним обращались, как… как с продажной девкой… Леви не хочет грубости, не хочет, чтобы его обзывали гадкими именами. Тогда к чему все эти сны, от которых он просыпается в ужасе, но в предвкушении какого-то удовольствия? Что ему нужно в себе принять, что он в отчаянии пытается найти? Леви со вздохом отворачивается, игнорируя утренний стояк. Совсем не об этом ему надо сейчас думать — сегодня день встречи с Рихтером. Он разберется со своими противоречивыми желаниями потом — сейчас ему надо посчитать доходы и продумать следующую миссию. Привычные утренние упражнения помогают ему избавиться от отвратительного привкуса сна: тело снова принадлежит ему, оно такое же сильное и ловкое, как и всегда. Он открывает ключом ящик стола, достает свои записи, пробегает глазами по цифрам, морщась от своего кривого почерка. Писать его научил Кенни, ехидно удивляясь успехам мальчика: «Схватываешь все на лету, но нахрена это тебе? Хочешь попасть в секретари к какому-нибудь чиновнику? Никому ты не сдался». Письмо и чтение Леви давались легко: он быстро перечитал все книги в скудной библиотеке Кенни (состоящей в основном из дешевой порнографии) и начал добывать себе литературу сам: крал книжки на рынках, прочитывал их за один день и потом расстроенно шатался по Подземному городу в поисках еще одной. Они и так были не особо популярны здесь: для растопки слишком дорого, а для развлечения — зачем себе покупать книгу, если есть алкоголь? После подсчета доходов Леви просто сидит за столом, обдумывая полученную из разных источников информацию: предстоящие поставки с поверхности, визиты важных лиц, шоу на рынках. Он ничего не записывает — бумаге в этом плане доверять нельзя, взвешивает стратегии в голове и прикидывает планы побега с места преступления. К обеду ему становится еще легче: детали сновидения забываются, он снова чувствует себя самим собой. Леви потягивается, съедает кусочек хлеба с сыром и начинает готовиться к встрече с Рихтером. Надо надеть что-то презентабельное, чтобы к нему не относились, как к обычному мальчишке-вору. Леви открывает шкаф, оглядывает критическим взглядом свой небольшой гардероб. Все сплошь серое и черное: в Подземном городе лучше не выделяться, да это ему и не нужно. В самом дальнем углу Леви видит какую-то странную рубашку — откуда она вообще у него? Он снимает ее с вешалки, недоуменно осматривает: ткань изумрудного цвета, перламутровые пуговицы, на воротнике и манжетах белым вышиты цепи. Леви покачивает головой, пытаясь вспомнить, откуда у него могла взяться такая одежда. «Это подарок от нас четверых, клиент Клары — продавец шмоток с поверхности. Выбирала Лулу, сказала, что тебе пойдет такой цвет». Леви раздраженно почесывает голову. Точно, это подарок на его прошлый день рождения. Он, разумеется, не надевал эту рубашку ни разу, слишком помпезно она выглядела для того, чтобы разгуливать по улицам подземелья. Он опять бросает взгляд на свою практичную одежду, оставшуюся в шкафу, и решает примерить рубашку — сегодня ему можно выглядеть парадно. В душе Леви, конечно, надеется, что за год он вырос, и рубашка ему стала мала. Тогда ему просто придется смириться и надеть что-то из своих обычных одеяний. Он бросает взгляд на маленькое зеркало над умывальником, разочарованно вздыхая: рубашка сидит как влитая, ничего не поменялось. Его лицо в отражении обиженно сморщивается, но выражение быстро меняется: изумрудная ткань не подчеркивает его худобу, плечи выглядят шире, в целом он больше напоминает молодого мужчину, а не мальца из подворотни. Леви поворачивается, с удивлением оглядывая свою фигуру. Он осматривает себя со спины, улыбка слегка трогает уголки губ. Что бы сейчас про него сказал Эрвин? Лицо сразу же каменеет: о чем он вообще размечтался? Захотел выглядеть, как аристократ? Леви еле сдерживает порыв плюнуть самому себе в лицо. Красивые вещи в этом мире — для шлюх, они нужны им для того, чтобы заманивать клиентов. Но рубашка так хорошо сидит на нем… Леви выругивается, идет к шкафу, доставая оттуда черные брюки и лаковые туфли — подарок Матильды. Бегать в них особо не получится, слишком плотно они сидят на ногах, но свои истоптанные ботинки он не наденет — с рубашкой они явно не сочетаются. Леви снова ошарашенно смотрит на себя в зеркало: с каких пор он начал задумываться над тем, какая обувь к чему подходит? Во всем виноваты Лулу и Клара, без сомнений, — надо бы поменьше проводить времени в их компании. Леви проводит расческой по волосам: зубчик зацепляется за небольшой колтун, волосинки натягиваются. Рука Леви замирает. На него накатывают воспоминания о сне: о том, как его голову подняли вверх, как на шее затянулась веревка. Леви бросает расческу, хватается рукой за горло, расстегивая пуговицу на рубашке. Оделся, как шалава. Может, еще губки накрасишь? Леви отворачивается от зеркала, готовясь расстегнуть остальные пуговицы и скинуть с себя рубашку. Но рука снова застывает. — Называй меня, как хочешь, — говорит он в пустоту комнаты. — Мне насрать. Он кладет кошелек и нож в карман, поправляет воротник и выходит на улицу.

***

Они встречаются с Ирмой за несколько кварталов до здания правительства. Девушка ждет его у киоска с овощами, накинув капюшон куртки на лицо и внимательно оглядывая каждого прохожего. Ирма боялась выходить на улицу долгое время после того, как поселилась в Гнезде, и даже сейчас Леви испытывает укол вины из-за того, что попросил ее сходить с ним на встречу. Конечно, она выполняла его приказы, когда нужно было за кем-то проследить, но в этих ситуациях ей нужно было быть незаметной. Сейчас же ей предстояло встретиться лицом к лицу с незнакомыми людьми, и Леви опасался, что это не очень хорошо скажется на ее состоянии. Но Ирма была самой рассудительной и спокойной из всех его друзей и больше всего подходила для того, чтобы провести разговор с этими непонятными дельцами. Эмиль бы вспылил из-за какой-нибудь мелочи, а Виг… ему бы пришлось завязывать язык узлом, чтобы он о чем-нибудь не проболтался. Ирма отрывается от стены здания, слегка откидывает капюшон, приветственно улыбаясь Леви. Ее глаза расширяются в изумлении, когда она оглядывает его с головы до ног. Леви смущенно смотрит в сторону. Если бы на него так посмотрел кто-нибудь другой, то он, несомненно, тут же бы проучил негодяя. Но с ней он может хотя бы немного показывать свои истинные эмоции. — Я выгляжу, как клоун, да? — сдавленно произносит он. Ирма открывает рот, непонимающе смотрит на него. — Если бы я не знала тебя, то приняла бы за какого-нибудь богача с поверхности. Леви фыркает. — Такой себе комплимент. Ирма слегка ударяет его по плечу. — Тебе никогда не угодишь, — возмущенно говорит она. — Серьезно, ты выглядишь… потрясно. Леви чувствует, как краска начинает заливать его щеки. Ему хочется протестовать или сказать что-нибудь едкое, но он не может заставить себя открыть рот. Лучше бы на ее месте был Виг, который сказал бы что-то вроде: «Ого, босс, куда это ты вырядился, как петух?». Леви бы просто отлупил его, и на этом разговор был бы закончен. — Ладно, хватит на меня пялиться. Пойдем к месту встречи, — Леви нервно приглаживает волосы и направляется в сторону здания правительства. Ирма несколько минут молчит, затем говорит с игривыми интонациями в голосе: — Если бы Эмиль увидел тебя в этой рубашке, то упал бы перед тобой на колени, — уверена. Леви разъяренно поворачивается к ней, но Ирма прячет свое лицо под капюшоном. — Прекращай. Я хочу, чтобы передо мной падали на колени, но уж точно не из-за моей… красоты. Ирма фыркает, все еще скрываясь под капюшоном. — Вот чего ты хочешь, значит. Наконец-то смотреть на всех сверху вниз? — продолжает посмеиваться она. Леви взывает к последним остаткам уважения к Ирме — хотя с каждым ее словом их становится все меньше. — Вот уж от тебя я не ожидал, что ты будешь шутить про мой рост. Я думал, ты выше этого, — обиженно говорит Леви. — Выше — да, это точно, — незамедлительно отвечает Ирма. Она не отскакивает от него — Виг и Эмиль после такой шутки побежали бы как угорелые в конец города, чтобы скрыться от уничтожающего взгляда Леви и его кулаков. Неужели она настолько ему доверяет? Леви хочет ее стукнуть, но рука не поднимается. — Тебе я прощаю все, — вздыхает он. — Как так вышло? — Наверное, потому что я делаю самый вкусный чай? — Ирма наконец-то откидывает капюшон, смотрит на него искрящимися темными глазами. — Действительно, — хмыкает Леви. Они подходят к зданию правительства. Леви поеживается: последний раз он был здесь, когда встретил Эрвина. Он помнил, как его ребята недоумевали, когда Леви приказал им следовать за группой школьников, — они тогда были на другой миссии. Леви и сам тогда не понимал, чем он руководствовался. Такие презрительные взгляды, которыми тогда окинули их группу Эрвин с другом, он ловил на себе каждый день. Какой черт его дернул последовать за мальчиками? — Они на месте, — шепчет ему на ухо Ирма. Леви замечает три фигуры у входа. Один из людей полулежит, тяня руки в направлении другого человека, который сидит на коленях и что-то с увлечением рассказывает. Третий человек стоит за спиной у того, кто сидит на коленях. Леви с Ирмой подходят ближе: тянущий руки мужчина выглядит как обычный бездомный, а тем, кто стоит за спиной у второго, оказывается Беккер. У сидящего на земле мужчины длинные седые волосы, он одет в белый плащ, полы которого распластаны по земле. Леви аж передергивает от этого зрелища: поверхность в подземелье никто и не посмел бы назвать чистой. Видимо, это и есть Рихтер, — Леви никогда не видел его в лицо. Беккер замечает их и что-то говорит Рихтеру. Тот жмет руки бездомному и поднимается на ноги. Леви с Ирмой решают подойти к входу. Вблизи Рихтер выглядит моложе, чем Леви представлял: лицо без единой морщинки, белоснежная кожа, вздернутый нос и пронзительные серые глаза. От их взгляда Леви становится не по себе. — Знаменитый Сероглазый король, — произносит Рихтер бархатистым обволакивающим голосом. — Ты выглядишь старше, чем я думал. Его глаза жутко искрятся серебром. По спине Леви пробегают мурашки. Куда больше эта нелепая кличка сейчас подходит Рихтеру. Его голос звучит мягко, но это Леви пугает больше всего. Он не был готов к такому, ожидал, что, как всегда, столкнется с потоком презрения и препирательствами. Леви еле заметно кивает, не произнося ни слова. Беккер за спиной неодобрительно оглядывает его, и это немного приводит Леви в себя — к такому отношению он привык. — Давайте пройдем внутрь, — Рихтер жестом указывает на дверь. Беккер открывает ее, пропуская в помещение сначала Леви с Ирмой. Когда они проходят мимо Рихтера, Леви окутывает горьким запахом аптечных трав. Леви быстро проходит по темному помещению на полуразрушенный второй этаж, занимая там привычную комнату для переговоров. Возможно, когда здание строили, она действительно должна была служить залом для заседаний: просторная, с высокими окнами и небольшим постаментом для выступлений. Леви ставит к небольшому столу несколько ветхих стульев — когда-то его банда стащила их на помойке. Беккер проходит в дверной проем, выругивается, спотыкаясь обо что-то на полу. Ирма садится за стол, достает из кармана свечи, ставит в подставки на стол и зажигает огнивом. Рихтер, к неудовольствию Леви, садится рядом с ним, хотя Леви рассчитывал, что тот расположится на противоположной части стола. — Зачем вам груз из Больших ворот? — Леви решает не ходить вокруг да около. Рихтер не удивляется его прямоте, только немного склоняет голову вниз, улыбаясь, — будто именно этого он от Леви и ожидал. — Я знаю, что ты не простой вор и тебя интересуют не только деньги. Мне очень повезло, что его украл именно ты, а не кто-то из других банд, — в его голосе Леви слышит странное восхищение. Ему хочется отодвинуться подальше, но отрицать очевидное он не может — слова Рихтера ему немного льстят. — Вы не ответили на мой вопрос, — Леви решает не реагировать на похвалу. Беккер на другой стороне стола издает звук, полный недовольства. — Ты маленький… — возмущенно произносит он, но Рихтер останавливает мужчину жестом. — Давайте вести себя, как люди, — успокаивающим тоном говорит он. — Никаких ругательств. Леви в недоумении смотрит на Ирму. Та еле заметно пожимает плечами, видимо, сама не понимая, чем они заслужили такое отношение. — Я могу тебе рассказать совсем немного. Видишь ли, в нашем мире очень много людей, которые недолюбливают то, что я делаю, и мне приходится скрывать правду от лишних ушей. Я бы хотел тебе доверять, Леви, но я недостаточно тебя знаю для этого, — задумчиво произносит Рихтер, продолжая разглядывая его своими внимательными глазами. — Я не разглашаю секреты, если мне достаточно за это платят, — отвечает Леви. Рихтер понимающе кивает. — Назови свою цену. Я заплачу втрое больше, как и говорил. Леви хочется сказать что-то язвительное, но тут в разговор вступает Ирма. — Я не думаю, что вы бы жили в подземелье, если бы у вас было много денег, господин Рихтер. Все, кто зарабатывают достаточно, чтобы уехать отсюда, уже давно живут на поверхности. Рихтер обращает к ней свое лицо. В свете пламени оно выглядит пугающе потусторонним, несмотря на добродушное выражение. — Я понимаю ваши опасения. Но я, как и Леви, не простой человек, и делаю свою работу не только ради денег. Беккер издает восторженный звук. — Господин спасает людей, поэтому он живет здесь, чтобы больные ни в чем не нуждались, — напыщенно произносит он. — Почему вы думаете, что я не простой вор? Я граблю людей и продаю все на рынке, чтобы достать себе и своим друзьям пропитание, — внезапно говорит Леви. Рихтер поворачивается к нему, складывая подбородок на руки. — Ты не грабишь жителей подземелья. Остальные воры этим не гнушаются. А еще ты открыл свой маленьких приют для детей. Я не знаю никого, кто бы таким занимался. Леви отвечает ему подозрительным взглядом. — Тц, — только и может произнести он. — А теперь я все-таки немного расскажу, зачем мне это все нужно, — продолжает Рихтер. — Я не буду выражаться такими пафосными категориями как «справедливость» или «равенство», все это пустые слова. Мне бы хотелось, чтобы такие дети, как вы, росли в безопасности. Чтобы ваши родители не умирали раньше времени, — Рихтер пристально глядит на Леви, — и чтобы вас не использовали насильственным образом, — переводит взгляд на Ирму. Она опускает голову, нервно хватаясь за капюшон, но не решается его надеть. Леви чувствует, как его сердце начинает биться быстрее. — Это все, что я могу вам пока сказать, — заканчивает Рихтер, складывая перед собой руки. — Каким образом вам может помочь то, что мы украли? — недоверчиво спрашивает Леви. Беккер сердито цокает, но под предостерегающим взглядом Рихтера замолкает. — Видишь ли, то, что сейчас находится в ваших руках, раньше принадлежало мне. И его украли изначально не вы, — разъясняет Рихтер. Леви задумывается, глядя на пляшущее пламя свечи. Что-то его тревожит, но он не может понять, что конкретно. Спустя секунду он понимает. — Вы родились не здесь. Вы с поверхности, — говорит Леви. Серые глаза Рихтера сужаются. — Ты очень догадливый. Ирма издает возглас удивления. — Почему вы… решили здесь остаться? — спрашивает она. Рихтер улыбается мягкой улыбкой, откидывает седые волосы с лица. — Я хочу, чтобы Подземный город стал свободным, — тихо произносит он. Леви разочарованно вздыхает. Значит, он не ошибся, Рихтер — все-таки безумец. А так хотелось, чтобы этот человек сказал что-нибудь здравое. — Вы бредите. Рассказывайте такие сказки глупым бездомным, я на такое не куплюсь, — отрезает Леви. Рихтер на секунду хмурится, затем достает тонкую руку из-под плаща и слегка касается ей плеча Леви. Мальчик невольно вздрагивает. — Я доктор, Леви. Я могу помочь тебе и твоим друзьям, если у них есть какие-то проблемы, — вкрадчиво произносит Рихтер. — Раз простой оплаты за товар тебе мало. Доктор… Леви вспоминает свою тошноту, кошмарные видения от почти каждого прикосновения Эмиля. — Есть вещи, с которыми вы ничего не сможете поделать, — мрачно говорит Леви. Рихтер осматривает его оценивающим взглядом. Леви хочется выйти из комнаты и отдышаться. — Не стоит быть таким категоричным. Я вижу, что тебя что-то беспокоит, твоя мимика тебя выдает. Леви чуть не подпрыгивает на стуле. — Хватит, — нервно отмахивается он и наконец-то называет цену, задирая ее настолько, что даже немного становится стыдно. Рихтер навряд ли сможет ему заплатить столько, не говоря уже о тройном размере. Беккер опять злобно пыхтит, но Рихтер ничем не выказывает недовольства. Он медленно кивает и говорит: — По рукам. Половину я дам сейчас, половину — после передачи груза. Леви растерянно моргает. Ирма выглядит потрясенной. — И вот еще что, — добавляет Рихтер. — Через неделю будет еще одна поставка. Мне нужно, чтобы и в этот раз ты украл то, что мне нужно. За твои работы я доплачу, разумеется. Голова у Леви идет кругом. Он же обещал себе не связываться с безумцами, но эти суммы… Сколько всего они смогут купить малышне и себе — он даже боится представить. А еще и услуги доктора… Он знает, что многие в Гнезде мучаются от разных болячек, и Леви бы хотел облегчить их участь. — Я подумаю над этим, — медленно отвечает Леви. — Товар передам вам в следующий четверг. До этого мне нужно перенести его в безопасное место и убедиться, что за мной никто не следит. Рихтер только улыбается и протягивает ему костлявую руку. Леви осторожно жмет ее. — Я очень надеюсь, что заставил вас задуматься. Мы поговорим о моих целях чуть больше при следующих встречах, Леви, — доверительно говорит Рихтер, не отрывая от лица Леви своих серебряных глаз. Он достает из кармана кошелек, отсчитывает нужное количество и передает Леви. Тот пересчитывает купюры, прощается и встает из-за стола, Ирма следует за ним. Когда они выходят из здания, он облегченно выдыхает и слегка потряхивает головой, словно желая что-то оттуда выкинуть. Ирма присвистывает. — Мы точно ввязались во что-то странное. Но в его словах есть смысл, — задумчиво произносит она. — Да и отказываться от бесплатного доктора кажется глупым. Леви бросает на нее взгляд искоса. Если даже на благоразумную Ирму так подействовали слова Рихтера, то о том, что он бы без проблем смог убедить других ребят, не нужно было даже сомневаться. — Слишком он много хочет отдать. Это напрягает. Ручки у этого доктора явно нечистые, — ворчит Леви. — У кого они здесь чистые? Кроме тебя, разумеется, — парирует Ирма. Леви только хмыкает. Деньги неприятно тяготят его карман. — Пользы от меня на встрече особо не было, — уныло протягивает Ирма. — Не парься. Я сам думал, что нам придется бодаться с очередными тупыми мерзавцами, а обычно лучше всех с этим справляешься ты. Кто бы мог подумать, что мы сможем спокойно поговорить. Ирма согласно мотает головой. Они неспешно идут в сторону дома, каждый погружен в собственные мысли. «Я вижу, что тебя что-то беспокоит». Неужели это так заметно? Или доктору кто-то проболтался? Леви не хочет, чтобы какие-то незнакомцы знали о его проблемах. Но вдруг Рихтер действительно сможет ему помочь?.. Нет, Леви ни одной живой душе не сможет рассказать о том, что произошло с ним в той комнате мамы много лет назад. — О, ярмарка, — неожиданно произносит Ирма. Леви резко останавливается. На него смотрит привычная вывеска «Товары с поверхности. БЕСПЛАТНО!» Он настолько задумался, что совсем не заметил, как они подошли к дому благотворительности. — Я никогда там не была, — Ирма не отрывает взгляд от вывески. Леви опасливо смотрит на девушку. — Пойдем домой. Там нечего ловить, — он берет ее за руку, пытаясь оттянуть от вывески. Ирма озадаченно смотрит на него, и Леви сразу же отпускает ее. — Я редко выбираюсь из дома просто так. К тому же, многие говорят, что там сейчас безопасно. Давай зайдем, — настаивает она. Леви панически осматривается, пытаясь придумать разумную причину, почему туда не нужно идти. — Боже, как только у нас появились деньги, ты решила пойти на бесплатную ярмарку? Нафига тебе это, мы теперь можем купить почти все, что ты хочешь, — проговаривает Леви со скучающим выражением на лице. Ирма прищуривается. — Прекрати так на меня смотреть, — Леви складывает руки на груди. — Я просто устал. — Ну тогда иди домой. — Я не хочу оставлять тебя одну. Ирма проводит рукой по ежику волос. — Давай зайдем ненадолго. Мне просто интересно, почему это место в последнее время стало таким популярным, — убеждает она Леви. Леви протяжно вздыхает. Почему он так сопротивляется? Эрвин сказал, что сюда не вернется, чего ему бояться? И вообще, почему он думает, что это страх, — он просто не хочет тратить свое время на бесполезные прогулки. Он пойдет туда только затем, чтобы удовлетворить любопытство Ирмы. Она быстро поймет, что там нет ничего интересного, и они мигом разойдутся по домам. — Ладно, убедила, — закатывает глаза Леви. Ирма подмигивает ему, делает шаг вперед. Леви опять хватает ее за руку. — Я не захожу через двери. Пробираюсь через окно, — поясняет он. — Не хочу палить свое лицо перед полицейскими. Эмиль или Виг сейчас начали бы с ним спорить, доказывая, что уложат этих полицейских с одного удара, — как это было в тот раз, когда они пришли на ярмарку втроем. Но Ирма только молча соглашается, не задавая вопросов. Леви с благодарностью смотрит на нее. Они обходят здание и бесшумно пробираются через окно в комнате старушки. Леви слышал, что она потеряла сына-разведчика, который погиб на одной из миссий по исследованию титанов, и с тех пор стала посвящать все дни вязанию и продавать свои вещи на ярмарке. Ирма беззвучно приземляется на пол, Леви следует за ней. Старушка слегка вздрагивает, когда они проходят мимо ее стола. — Посетители? — сонно произносит она. — Возьмите себе варежки, ребята. Скоро будет зима, лучше утеплиться. Ирма неловко посмеивается, приближается к столу и берет две пары ярких варежек. Старушка улыбается, снова закрывая глаза. Шаль спадает с ее плеча, и Леви на цыпочках подходит к креслу, бережно поправляя ткань. Ирма бросает на него странный взгляд. Леви опускает глаза. — Пойдем, — шепчет он. Навряд ли в здании есть кто-то еще. Леви редко замечал здесь других людей, кроме старушки и Эрвина. Они медленно идут по коридору, Ирма внимательно оглядывает помещение. Почти все двери закрыты, а в открытых комнатах — пусто. Они слышат отдаленные звуки разговоров из дальней комнаты. Леви останавливается как вкопанный. Звуки раздаются из той самой комнаты. — О, там кто-то есть! — радостно восклицает Ирма и тянет Леви за руку. От шока он даже не думает сопротивляться. Не может быть, что там он. Леви явно мерещится. Ирма дотягивает его до комнаты, заглядывает в открытую дверь. — Добрый вечер, — взволнованно спрашивает она. — Вы еще работаете? Леви продолжает стоять у нее за спиной. — Да, заходите! — раздается жизнерадостный девичий голос. Мысли Леви еще больше путаются. Девушка? Наверное, кто-то занял эту комнату, раз Эрвина здесь больше нет. Он зря волновался, идиот, конечно, это кто-то другой. Леви выглядывает из-за спины Ирмы. Его взгляд падает на лицо Эрвина, которое при виде Леви вытягивается от изумления. Он стоит за столом, держа в руках что-то, похожее на миниатюрный член. Рядом с ним стоит рыжеволосая девушка, встречая их приветственной улыбкой. «Член» падает из рук Эрвина, гремя по поверхности стола. Девушка тут же перестает улыбаться, тыкает его в бок и что-то рассерженно шепчет. Эрвин опускает голову: видимо, смотреть на Леви он не особо хочет. Леви делает шаг назад, пытаясь спрятаться за спину Ирмы. Он чувствует, что его щеки начинают гореть. Почему он здесь?! Взгляд Леви бегает по комнате, цепляется за все, кроме светловолосого мальчика. Он же сказал, что больше не придет. Леви топчется на месте, кое-как удерживает себя от того, чтобы не сбежать отсюда прямо сейчас. — Прошу прощения, — девушка снова обращается к ним, сверкая улыбкой. — Мы решали важные вопросы. — она гневно зыркает на Эрвина. Ирма осторожно приближается к столу, и Леви ничего не остается, кроме как следовать за ней. — Я Мари, — протягивает руку девушка. — А этот недотепа — Эрвин. Чуть не разбил важный товар. Эрвин смотрит на нее исподлобья, затем бросает взгляд на Леви с Ирмой, и снова прячет лицо в волосах. Леви ощущает болезненный укол в груди. Неужели он настолько противен Эрвину, что тот даже взглянуть на него не может? — Ирма, — представляется его подруга и вопросительно смотрит на Леви. Она знает, что он не всем называет свое настоящее имя. — Леви, — угрюмо произносит он. — Приятно познакомиться, — Мари жмет им по очереди руки и тыкает Эрвина в бок, когда он заминается. Леви стискивает зубы. Эрвин не будет жать ему руку после того, что произошло между ними тогда в борделе. Под грозным взглядом Мари Эрвин жмет руку Ирме и нерешительно поворачивается к Леви. Что побуждает Леви вытянуть руку — он не знает: страх того, что она так и останется висеть в воздухе в ожидании касания, слишком велик. Но Леви хочется коснуться Эрвина, и это желание почему-то оказывается сильнее любых страхов. Глаза Леви расширяются, когда рука Эрвина начинает тянуться к нему навстречу. Огромная ладонь сжимает его худые пальцы. — Приятно познакомиться, — бормочет Эрвин.

***

Утро у Эрвина не задалось: он чуть не свалился с кровати, пытаясь выключить будильник. Голова раскалывается из-за того, что спал он от силы часа три: всю ночь Эрвин проворочался на кровати, в ужасе обдумывая предстоящий поход в подземелье. Да, навряд ли он встретится с Леви, но мысль о том, что он нарушит свое слово, не давала ему покоя. Он обещал самому себе, что не вернется туда, но Мари он дал обещание раньше, и поэтому не мог от него отказаться. Эрвин встает с кровати, хмуро оглядывая растрепанные волосы в зеркале: светлые пряди падают ему на глаза, под которыми почти бессонная ночь нарисовала насыщенные синие круги. Он обреченно берет расческу и гель, начинает тщательно приглаживать непослушные волосы, чуть склоняя голову набок, чтобы посмотреть на укладку. На шее он видит что-то похожее на синяк: ровная фиолетовая окружность с маленькими красными точками. Эрвин озадаченно осматривает пятно, проводит по нему пальцами… «Ричард», — озаряет его, и Эрвин слегка улыбается. Вчера он внезапно объявился у ворот школы и проводил Эрвина домой, заведя его по пути в темный уголок между домами. Они целовались там минут десять — все это время Эрвин нервно озирался, высматривая случайных прохожих. Но отрываться от Ричарда не хотелось. Размышлять о том, что произошло между ними во вторник, Эрвину все еще сложно. С одной стороны, его так и подмывает выйти на какую-нибудь площадь, признаться в том, что он натворил, и ожидать наказания, а с другой… ему хочется вернуться в комнату Ричарда и повторить то, что они делали. Эрвин не понимает, как в нем могут уживаться два столь противоречивых желания. Временами он смирялся со своей участью, признавал свою развратную природу, но в другие моменты ему хотелось себя придушить. Но правде надо было смотреть в лицо — отрицать очевидное Эрвин не намеревается. Просто еще один порок придется прятать под маской, ничего нового. Эрвин упражняется в этом всю жизнь: создает желаемый образ, заметает под ковер весь мусор — чтобы о нем никто и не посмел подумать ничего предосудительного. Он справится с этим, просто надо реализовать свои желания вдали от лишних глаз. Эрвин надевает рубашку, завязывает галстук, пряча под воротником фиолетовое пятно. Главное — пережить сегодняшний день. На кухне стоит тишина — это расстраивает Эрвина. Почти каждое утро отец куда-то убегал, приготовив завтрак, и Эрвин ел в одиночестве. Ему грустно было сидеть за столом без компании, но он так и не узнал, какие важные дела требовали присутствия папы, — слишком был погружен в свои собственные мысли всю эту неделю. Эрвин быстро перекусывает, вытаскивает ящики с вещами для ярмарки на улицу в ожидании повозки. Ждет он недолго: как только он закрывает дверь, повозка выезжает из-за угла. По пути в Подземный город они подхватывают Мари: она бодро запрыгивает внутрь, обдавая Эрвина свежим запахом духов. — Ты чего такой понурый? — недовольно спрашивает она. — Не рад меня видеть? Эрвин косится на нее. — Я всегда рад тебя видеть. Просто устал за неделю. Мари смотрит в окно, согласно кивая. — Все забывала спросить: как прошла твоя встреча с Ричардом во вторник? — невинным голосом вопрошает она. Эрвину хочется застонать. Можно ему хотя бы на минуту отвлечься от мыслей об этом? — Постреляли, поговорили. Ничего интересного, — отмахивается он. — У него, наверное, другое впечатление, раз он пришел встречать тебя вчера у школы, — задумчиво произносит Мари. Эрвин почти запускает руку в волосы, но сдерживает себя в последний момент — укладку портить не стоит. — Ты что, за мной следишь? Совсем нечем заняться? — слишком резко говорит Эрвин. Она пинает его остроносым сапогом по ноге, и Эрвин сгибается от боли, чуть не кладя голову ей на колени. Мари тут же меняет позу, вжимаясь в сиденье повозки. — Я помню, что на твоем дне рождения вы не особо ладили. Мне показалось это странным — то, что он тебя вчера встретил после уроков. Эрвин поглаживает ногу, смотря на Мари гневным взглядом. — С тобой мы тоже постоянно ругаемся, но, тем не менее, мы лучшие друзья. Это тебе тоже кажется странным? Мари выглядит смущенной. Она собирается что-то сказать, но отворачивается, вперяя взгляд в окошко. — На самом деле, я рада, что ты общаешься с кем-то вне школы, — говорит она исказившимся голосом. — Может, найдешь мне первых клиентов. Мари задорно смотрит на него, подмигивает, встряхивая копной волос. — Ты решила что-то продавать? — спрашивает Эрвин, радуясь смене темы. Мари хватает краешек платья, выглядывающий из-под пальто, ерзает на сиденье. — Пока хочу брать заказы бесплатно, набить руку. Так что если твоему Ричарду что-то понадобится сшить, пусть обращается ко мне, — она гордо показывает пальцем на свою грудь. — Он не «мой», — морщится Эрвин. — Я слышу какое-то презрение в твоем голосе. Тебе бы понравилось, если бы он так же говорил мне про тебя — «твоя Мари»? Эрвин особо подчеркивает насмешкой последние слова. Но когда фраза срывается с губ, он ощущает непонятное волнение и растерянно смотрит девочке в глаза. Мари приоткрывает рот, пальцы на платье плотно сжимаются. Кожа на шее становится почти такого же цвета, как и ее волосы. Она поджимает губы, сверкает глазами и замахивается на Эрвина. — Пусть только попробует так сказать! Я ничья, и никто не посмеет… — ее крик обрывается, повозка подпрыгивает на кочке. Мари наклоняется вперед, чтобы его ударить, и теряет равновесие, когда повозка дергается. Эрвин еле успевает вытянуть вперед руки, чтобы ее поймать: она падает на пол, рыжеволосая голова оказывается ровно у него на коленях. Его пальцы впиваются в тонкие запястья. Перед глазами вспышкой проносится непрошеный образ: Ричард сидит на нем верхом, склоняет голову вниз, чтобы… Только Ричард превращается в Мари. Эрвин моргает, чтобы избавиться от этой бесцеремонной картинки. Мари поднимает голову, смотрит на него испуганным взглядом — как будто прекрасно знает, что он сейчас видел перед своими глазами. Ее ладонь, обхваченная пальцами Эрвина, медленно опускается на его колено. Эрвин отрывает руку от запястья девочки, поднимает ее вверх. Он хочет погладить Мари по волосам, никак не может противиться своим движениям. Рука Мари ползет по колену, его пальцы почти смыкаются на рыжем локоне. — Приехали! — кричит извозчик. Мари вскакивает, вырывая вторую руку из его хватки, открывает дверцу и выбегает наружу. Эрвин проводит рукой по своим волосам, выругиваясь, — он совсем забыл про нерушимость укладки. Когда он выходит на улицу, Мари уже активно бегает между повозкой и входом в Подземный город, таская ящики и расталкивая растерянных грузчиков. Эрвин улыбается. «Шило в заднице», — так ее называл Лотар, и сейчас Эрвин с ним внутренне соглашается. Стража открывают вход, и они начинают спускаться вниз по темной лестнице. Эрвин то и дело поглядывает на Мари: на той давнишней экскурсии она не была, потому что валялась тогда с простудой, — ему интересно понаблюдать за ее первыми впечатлениями от Подземного города. Она зажимает нос, быстро доставая из кармана платок. Эрвину уже это не нужно делать — он привык к здешнему запаху. Он смотрит на огни внизу, ощущая приятное волнение и не понимая, почему он так себя чувствует: когда этот город начал вызывать у него такие эмоции? — Бедные люди, — шепчет Мари, все еще прислоняя платок к лицу. Радостное настроение мгновенно исчезает. Эрвин вспоминает свои первые впечатления от трущоб: отвращение, презрение и желание сразу же убраться отсюда подальше. Мари спотыкается, и Эрвин ловит ее за локоть. Девочка не убирает руку, и он продолжает ее держать, пока они окончательно не спускаются вниз. По пути им встречается мужчина, прижимающий к груди окровавленную руку. Он пошатывается из стороны в сторону и всхлипывает. Сопровождающие их полицейские тянутся к ружьям на плече. Мари останавливается, ее лицо искажается от страха. Она сжимает губы, засовывает руку в карман и достает оттуда еще один платок — сколько их у нее вообще? Девочка делает робкий шаг в сторону мужчины, протягивая платок. Он отшатывается от нее, не сводя испуганный глаз с полицейских и ковыляет дальше по дороге, пытаясь ускорить шаг. Один из полицейских посмеивается. — На этих животных даже смотреть не стоит, девочка. Будешь пытаться помочь — руку тебе отгрызут, — гаркает мужчина. Мари прячет платок, бросает рассерженный взгляд на полицейского. Они продолжают путь до дома благотворительности. — Из-за чего они пытаются отгрызть нам руки, даже не знаю, — язвительно шепчет Мари на ухо Эрвина, не сводя глаз со спины их охранников. Эрвин вздыхает. — Не все так просто. Полицейские с ними обращаются отвратительно, с этим не спорю, но и жители здесь тоже не подарочек. Сюда сбегают преступники, так как в подземелье проще скрыться от преследования. Нам это рассказывали на уроке истории, но ты, наверное, не слушала, как всегда, — объяснят ей Эрвин. Мари ударяет его по плечу. — Это не значит, что не надо пытаться им помочь. Я, может, глупый ребенок, но я не считаю, что нужно относиться к ним, как к бешеным собакам, — возмущается девочка. Эрвин решает с ней не спорить — видно, что Мари явно сейчас не в настроении для этого. В доме благотворительности он по привычке выбирает самую дальнюю комнату, хоть и не хочет сталкиваться с воспоминаниями о том, что в ней происходило при встречах с Леви. Они с Мари начинают распаковывать ящики, раскладывают на столе товары. — Я… я принесла немного своих… эээ, творений, — смущенно произносит она, кладя на стол вязаные шарфы, перчатки и шапки. — Я подумала, что им это понадобится, тут холодно зимой, наверное. Она могла бы сделать что-нибудь простое, но тогда это была бы не Мари: на темной ткани вышиты цветочные узоры, в синие и коричневые шарфы вплетены яркие голубые и оранжевые нити. — Очень… красиво, — выговаривает Эрвин, беря в руку шапку с узором из зеленых лепестков. — Хорошо, что ты решила поскромничать и не сшила их из розовой ткани — как ты сделала на тот мой день рождения два года назад. Мари возмущенно вздыхает, отворачивается и что-то недовольно ворчит себе под нос. — Это еще не все! Я принесла немного косметики — вдруг кому приглянется. Мари раскладывает на столе какие-то непонятные баночки: Эрвин может опознать духи и помаду, все остальное для него — темный лес. — Не думаю, что здесь кто-то беспокоится о красоте, — хмыкает он. — Не суди по себе! То, что ты только и можешь, что пачкать свои волосы гелем, не значит, что остальные такие же, — спорит с ним Мари. Эрвин бросает на нее гневный взгляд. — Что ты имеешь против… — он не успевает договорить из-за того, что в дверях появляются первые посетители. Две женщины входят в комнату, удивленно взирая на Мари. Она приветствует их, приглашая подойти поближе. Женщины неспешно подходят, тут же бросая взгляд на косметику. Мари замечает их взгляд и вдохновенно начинает показывать им разные баночки. Когда женщины уходят, захватив с собой продукты питания и парочку помад, Мари победоносно смотрит на Эрвина, задирая нос. Он закатывает глаза. Пусть жители берут, что хотят. Несколько мужчин уходят с вышитыми Мари перчатками: она вся искрится от радости, когда они примеряют их и довольными взглядами осматривают свои руки. Следующими заходят девушка с ребенком, несколько минут стоят у стола, ощупывая шарфы. — Это что? — спрашивает маленькая девочка, указывая на цветок на шарфе. — Это колокольчики, — взволнованно поясняет Мари. — Они… наверное, они у вас не растут? Ребенок качает головой. — Это вы связали? — спрашивает сопровождающая ее девушка с улыбкой. — Да, — робко отвечает Мари. Девушка прислоняет шарф к лицу, закрывая глаза от удовольствия. — Такой мягкий. Можно его взять? — Разумеется! Берите, что хочется, — Мари чуть не подпрыгивает от радости. Эрвин не может сдержать улыбку, глядя на нее: он помнит, с какой пренебрежительностью относятся к ее хобби в семье, и ему приятно видеть, как она расцветает от похвал незнакомых людей. День проходит быстро: Мари общается с жителями, рассказывает им про товары на столе, спрашивает о жизни в подземелье и хмурится, когда слышит их мрачные истории. Эрвину только остается, что расставлять оставшиеся вещи на столе, — он все еще чувствует себя слабым и уставшим. Хорошо, что Мари рядом — с ней ему гораздо проще справляться с наплывом посетителей. Около пяти часов Мари устало приземляется на стол, обмахиваясь одной из книжек, — их в этот раз никто не брал. — Почему я не ходила с тобой сюда с самого начала? Мне очень нравится этим заниматься, — признается Мари. Эрвин откашливается, задумываясь. Что бы произошло здесь между ним и Леви, если бы рядом была Мари? Может, они бы не стали ссориться и драться, решили бы свои проблемы более спокойно? Но тогда бы не было погони по Подземному городу и беготни по крыше, тогда бы Эрвин не оказался у Леви дома и не пошел бы с ним в бордель, не обнял его с повязкой на глазах в той комнате… Хорошо, если бы этого всего не было, разве не так? Или, может, Леви бы положил глаз на Мари. Эрвин хмурится. Почему-то такой вариант развития событий кажется ему маловероятным. — О, точно! — восклицает Мари. — Я совсем забыла. Она вскакивает со стула, идет к одному из ящиков. Эрвин в недоумении смотрит за ее движениями. — Смотри, что мне дали в клубе лепки из глины! Я туда заглянула недавно, в него ходят в основном первоклашки. Мари кладет на поверхность стола какие-то уродливые фигурки. Эрвин приглядывается. У основания фигурок Эрвин видит два смятых кружка с вырезанными на них желобками, от них вверх идет толстая колбаска с укрупнением на конце. Укрупнение украшено чем-то, похожим на кривые волны. Эрвин моргает. — Что это? — упавшим голосом спрашивает он. — Это розочки! — раздраженно отвечает Мари. Эрвин снова моргает, пытаясь разглядеть в этих уродцах цветы. Мари следит за его взглядом, недовольно вскрикивает, беря одну из фигурок и тыкая ей прямо в лицо Эрвина. — Уверена, что в первом классе ты бы не смог слепить что-то лучше! Дети старались и очень обрадовались, когда я сказала, что могу передать их поделки бедным девочкам и мальчикам из подземелья, — она рассерженно фырчит, размахивая фигуркой перед его лицом. — Мари, — успокаивающе начинает Эрвин, — эээ, помнишь, нам на уроке биологии рассказывали про устройство человека? Мари недоумевающе смотрит на него. — При чем здесь это? Эрвин чувствует, что начинает краснеть. — Ну… так, вот это, — он забирает у нее из руки «розочку», — похоже на… — Добрый вечер, — раздается голос со стороны двери. — Вы еще работаете? Мари с Эрвином одновременно поворачивают головы ко входу. В проеме стоит высокая девушка с короткими темными волосами, растерянно оглядывает комнату. — Да, заходите! — приветствует ее Мари. Девушка все еще в нерешительности смотрит на них — видимо, она слышала из коридора их препирания. — Прошу прощения, — бодро говорит Мари. — Мы решали важные вопросы. — она гневно зыркает на Эрвина. Он хочет ответить ей таким же злобным взглядом, но его внимание привлекает движение за спиной вошедшей девушки. Краем глаза он видит, что кто-то выходит из-за ее спины, и сначала Эрвину кажется, что это какой-то ребенок, — но потом он поворачивает голову и понимает, кто это. Рот Эрвина приоткрывается, «розочка» падает на стол. Лицо Леви искажено неприятным удивлением: по всей видимости, он не ожидал, что снова увидит здесь угрюмую рожу Эрвина. Щеки мальчика ставятся красными от злости. Эрвина это задевает, но взгляда оторвать от Леви он все равно не может. Кажется, что от изумления он забывает, как дышать: горячая волна окатывает с головы до ног, кожу покалывает, руки начинают трястись. Но даже в таком состоянии шока Эрвин замечает, что Леви выглядит по-другому: изумрудная рубашка с белой вышивкой на воротнике и манжетах вместо привычной мешковатой куртки, облегающие брюки и блестящие туфли. Что происходит?! Наверное, он бы так и стоял, пялясь на Леви до тех пор, пока по подбородку не потекла бы слюна из открытого рта, если бы Мари не ткнула его в бок. Он опускает голову, пытаясь справиться с хаосом из мыслей. Леви заминается, делая шаг назад, — будто снова пытаясь спрятаться за спину девушки. Конечно, он хочет отсюда уйти, ведь Эрвин для него — всего лишь использованная игрушка. Девушка идет вперед, и Леви неохотно ковыляет за ней к столу. — Я Мари, — здоровается с ними девочка, протягивая вперед руку. — А этот недотепа — Эрвин. Чуть не разбил важный товар. Эрвин искоса смотрит на нее, проклиная ее отвратительный характер, и помимо своей воли снова кидает взгляд на Леви. Тот выглядит ошарашенно — наверное, не может поверить, что Эрвин посмел снова сунуть сюда нос. Почему-то этот его вид снова посылает по телу горячую волну, и Эрвин опускает голову. — Ирма, — произносит девушка и поворачивает голову к Леви. Он стоит, хмурясь и вперив взгляд в стол. — Леви, — угрюмо произносит мальчик. — Приятно познакомиться, — Мари пожимает им по очереди руки и опять тыкает Эрвина в бок. Ему хочется встряхнуть руку, чтобы она так не дрожала. Он жмет прохладную ладонь Ирмы и боязливо тянет руку в сторону Леви. Эрвин уверен, что мальчик сейчас демонстративно уберет ее в карман и скажет что-то язвительное — и замирает в ожидании. Кожи касаются робкие пальцы, и Эрвин слегка их стискивает, боясь, что Леви выдернет руку и назовет его каким-нибудь гадким прозвищем. — Приятно познакомиться, — мямлит Эрвин. Пальцы, кажущиеся такими хрупкими в его огромной руке, слегка сжимают ладонь в ответ.