Один из нас

      — Гермиона, — слышу шепот мужа, за своей спиной — ты самая потрясающая женщина в этом мире, ты знаешь об этом?       Его слова моментально вызывают улыбку. Я разворачиваюсь к нему лицом и обнимаю Рона за плечи.       В закатном свете он невероятно красив: высокий, широкоплечий, с копной ярко-рыжих волос и кристально чистыми голубыми глазами, которые всегда смотрят на меня с теплом и обожанием.       — Знаю это, только благодаря тебе, — отвечаю, глядя на то, как солнечные лучи тонут в океане его глаз.       Ветерок взъерошил волосы Рона. Крепкие руки обхватили мою талию.       — Какие планы на вечер? — тянется, чтобы поцеловать меня в шею, и попутно касается носом моей щеки.       — Поужинать с будущим отцом моего ребенка, — выпаливаю я на выдохе и замираю в предвкушении, широко улыбаясь.       На лице Рона появляется забавное растерянное выражение.       — С… кем? — он замирает, видимо, осознавая то, что только что услышал. — С кем, Гермиона? — требовательно переспрашивает, но широкая улыбка уже украшает его веснушчатое лицо.       — С отцом… — начинаю хохотать, когда он поднимает меня в воздух и и кружит, — моего ребенка, — договариваю сквозь смех, пока мы кружимся посреди, кажется, бесконечного зеленого поля.       Я перестаю кричать, когда у меня заканчиваются силы и горло начинает болеть. Вместе с криком из меня словно вылетела вся та тяжесть и боль, что скопились за последние несколько дней. Я выпрямляюсь, сидя на коленях посреди огромного поля. Того самого, где я когда-то сообщила мужу о Рози. О нашем будущем ребенке.       Вокруг нет ни души. Небо только-только окрасилось в алый цвет. Я осматриваюсь, но не вижу вблизи даже камня, который мог бы пострадать от волны моей стихийной магии, вырвавшейся наружу. Тишина обнимает меня за плечи. Слышу только, как ветер тихонько шумит где-то над головой.       Раньше мы часто бывали тут с Роном. Сбегали от всего мира, устраивали пикники и проводили вместе время. Это был наш островок тишины и покоя. Мы аппарировали сюда, чтобы насладиться закатом. Но теперь я стою здесь совершенно одна и не испытываю ничего, кроме пустоты внутри себя. Я даже не могу представить себе Рона, не могу представить, что он стоит рядом. Потому что все мои мысли занимает Драко, черт бы его побрал, Малфой. Одно упоминание о нем заставило меня бросить дочь на Гарри и сбежать сюда. Заставило меня вспомнить…       — Авада Кедавра!       — Нет! Рон! — собственный крик застревает в моей голове и крутится раз за разом, словно заевшая пластинка. — Прошу! — я склоняюсь к телу мужа, обхватив его окровавленными руками за воротник, но вижу лишь стеклянные глаза, смотрящие в небо, но не видящие его.       Я вскидываю взгляд и смотрю прямо в лицо его убийце. Я вижу легкую неуверенность в его глазах и движениях рук. Он делает шаг назад, пристально глядя на Рональда у моих ног.       Я бросаю в него несколько проклятий, что приходят мне в голову, но он успевает отразить их и аппарировать. Он просто сбегает, но я обещаю себе найти его и убить.       Мои руки все еще дрожат из-за ненависти и ужаса, переполняющих мое тело. Я чувствую, как начинается мигрень, и, чтобы хоть немного ослабить боль, тянусь к косе и начинаю расплетать ее. Через минуту прохладный ветер подхватывает мои кудрявые волосы и пускает их в пляс. Я подставляю ему лицо и закрываю глаза, глубоко вдыхая.       Все хорошо. Все хорошо.

***

      Площадь Гриммо давно патрулируется Пожирателями смерти. И сколько бы мы ни пытались это исправить, они появляются здесь, как грибы после дождя. Мне приходится аккуратно аппарировать прямо на крыльцо дома. Нога чуть не соскальзывает с крутой кирпичной ступеньки, и я вваливаюсь в коридор, громко ругаясь на старый дом. Давно уже пора заменить крыльцо, но ни у кого в этом доме не доходят ни руки, ни волшебные палочки.       Колин Криви, который сегодня дежурит на входе, подхватывает меня под локоть, округлив глаза, и одновременно смущенно расплывается в улыбке. Он не спрашивает у меня пароль, и я бы отчитала его за это, но сейчас у меня нет никакого желания.       Рози я нахожу в гостиной. Темная комната заполнена людьми. Я вижу Джинни, Джорджа и Дина, сидящего рядом с ним. Мне кажется, что я несусь вперед, как локомотив, потому что Гарри выпрямляется, а Джинни смотрит на меня слегка настороженно.       — Гермиона, — выдыхает она, словно все это время задерживала дыхание.       Я не обращаю ни на кого внимания и подхожу к Гарри, чтобы забрать дочь.       — Милая, — я протягиваю руки, и Рози тянется ко мне в ответ.       Я поднимаю ее под молчаливые взгляды друзей и собираюсь уйти, но Гарри останавливает меня.       — Гермиона, — окликает он, — прости. Я думал, что ты знаешь. Я думал, тебе сказали…       — Ты же знаешь, что мы буквально ничего не решаем в этой ситуации… — поддерживает мужа Джинни, качая головой.       — Я не виню вас, понятно? — резко разворачиваюсь к ним лицом, держа дочь на бедре, и смотрю в глаза лучшему другу.       — Но ты злишься, ты… убежала, — он разводит руками. По Гарри заметно, что его немного смущает, что нам приходится говорить обо всем здесь, в присутствии Дина, Джорджа и Колина, который подоспел на представление.       — Просто, в отличие, — я окидываю остальных пристальным взглядом, — от вас всех, я не могу выносить новость, что Малфой будет жить здесь или в любой другой из штаб-квартир, сидеть с членами Ордена за одним столом и раскидываться деньгами, надеясь, что все забудут про то, что он чертов Пожиратель смерти, как и его папаша. Уж простите, что я не могу смириться с этим, — внезапно я чувствую легкое касание и поворачиваю голову в сторону двери.       Молли забирает у меня дочь, тихо сообщив, что они будут наверху. Меня радует, что она не пытается встрять в спор, а просто уходит.       — Niemand verlangt von Ihnen, sich das gefallen zu lassen… — начинает Гарри.       — Was soll ich dann tun? Seine Tochter verhungern lassen, damit sie kein Essen isst, das er mit seinem schmutzigen Geld gekauft hat? Oder sollte ich ihn vielleicht töten, während er in einem der Zimmer dieses Hauses schläft? Wenn ich das nicht ertragen muss, was soll ich dann mit all dem machen?       — Они снова делают это, — слышу, как Джордж тихо говорит Дину, — гавкаются на немецком, — ухмыляется, а я чувствую, что начинаю злиться. Опять.       Лампа рядом с Колином Криви опасно моргает, он оглядывается на остальные светильники в комнате, которые также поддаются световому безумию.       — Гермиона, пожалуйста, — Джинни встает, замечая, как предметы потихоньку начинают вибрировать, — тебе нужно успокоиться. Мы полностью понимаем твое состояние. Поверь, — она внимательно смотрит на меня, прикладывая руки к груди, — я понимаю тебя. Я так же, как и ты, совершенно не в восторге от этого. И я тоже готова убить этого ублюдка. Но он пришел сам. Он сдался, и на его деньги Орден может существовать еще долгие годы, если не десятилетия. Твоя дочь может расти в безопасности и ни в чем не нуждаться. Да, он Пожиратель смерти, мы все это помним. Но он перешел на нашу сторону. Он… — она вздыхает, проводя руками по длинным волосам, — он такой же, как Снейп, — Джинни указывает рукой в сторону коридора и шумно выдыхает.       — Не сравнивай Малфоя со Снейпом, — сквозь зубы отвечаю я.       Как вообще их можно сравнивать? Северус столько всего сделал для Ордена! Многим пожертвовал еще в первой войне, а этот хорек палец о палец не ударил. Я просто не представляю, как буду видеть его в стенах этого дома. Его мерзкую ухмылочку и надменный взгляд. Наверное, он жутко рад, что смог заплатить за безопасность своей слизеринской шкуры. Он не достоин находиться здесь. Где угодно, но не в Ордене!       — Хорошо, — подруга разводит руками, — но мы уже давно смирились с этим фактом, и тебе стоит поступить так же, — сдается она.       — Давно? — спрашиваю у Гарри, прищуриваясь. — Как давно?       — Неделя или две, насколько мне известно, — отвечает он, поджимая под себя ноги, — несколько дней его проверяли всеми возможными способами, смотрели все его воспоминания, потом он передавал все свое имущество Ордену, и вот несколько дней он в одной из штаб-квартир.       — Зачем вам понадобились комнаты?       — Ну… вдруг кто-то еще примкнет к нам. Сторонников Ордена много…       — Это для него готовили комнату здесь, да? — я чувствую, что еще немного — и отчаяние польется из меня, как из переполненного жидкостью сосуда. — Миссис Уизли сказала, что они очищали несколько наверху.       Джинни и Гарри переглядываются. Он кивает, отводя взгляд.       — Как я должна жить в этом доме, с ним? — слышу, как мой голос меня подводит и подрагивает. — Как вы себе это представляете? — говорю очень тихо, ощущая предательское покалывание в носу.       Еще разреветься не хватало.       Сжимаю ткань блузки на животе, пытаясь унять свою боль из-за несправедливости, что яростно вонзается тупым клинком. Я постоянно злюсь, а теперь еще больше. От действий Ордена, Грюма и отношения проживающих здесь. Их безразличия. Мне хочется разнести к чертовой матери весь этот дом и все, что его окружает. Воспоминания вспыхивают в моей голове бесконечной лентой. Теперь они — самое страшное оружие, дуло которого всегда направлено на меня.       — Он будет появляться тут редко и…       — Скорее всего, он не будет покидать свою комнату.       — По крайней мере, мы на это надеемся, — вмешивается в разговор Дин.       Стреляю в него взглядом и складываю руки на груди.       — Я уверена, что, если бы Рон был здесь, — смотрю в глаза Джинни, — он бы поддержал меня. Малфой изводил нас долгие годы, он проклял нашу однокурсницу, отравил Рона и собирался убить Дамблдора! — я пытаюсь воззвать к совести друзей, заведомо зная, что это невозможно.       Я понимаю, что они не могут повлиять на решение Грюма и Кингсли, но и я не могу видеть их смирение. Это невыносимо.       — Поверь мне, если бы Рон был здесь, ты бы так не злилась на Малфоя, — отвечает Джордж, вставая с кресла, и проницательно смотрит на меня через всю комнату.       Его голос пробуждает во мне что-то, что я предпочла бы не беспокоить. В эту секунду он так сильно напоминает мне Рона, что хочется сбежать. В комнате повисает тяжелая тишина, пропитанная скорбью и тяжелыми воспоминаниями.       Аппарирую на крыльцо дома на площади Гриммо, 12, толком не видя ничего перед собой из-за пелены слез. Врываюсь внутрь, не стуча и не называя пароля. Вбегаю в гостиную и начинаю орать на Аластора Грюма так сильно, как только могу. Выплескиваю на него всю свою ненависть и обиду. Проклинаю его и обещаю, что он пожалеет о своих действиях.       Вся моя одежда в крови и в грязи, а по лицу струятся слезы. Меня трясет, я начинаю бросаться на Грюма сначала с проклятиями, а когда он успешно отбирает волшебную палочку, кидаюсь на него с кулаками.       В этот момент все лампы хаотично мигают, устроив нам чертово световое представление, предметы и вся мебель трясутся, готовясь разлететься на куски. Затем стекла начинают взрываться, ударяясь о барьер, что успел поставить Кингсли. По стенам ползут трещины. Я не перестаю кричать, нанося один удар за другим и толкая Аластора в грудь. В комнате появляется Джордж, он подлетает и сгребает меня в охапку.       — Они знали! Они знали, что он не сможет! Он был ранен!       — Тише, тише, — шепчет Джордж, прижимая меня к себе.       — Они все виноваты, — утыкаюсь лбом в его грудь, не в силах больше сражаться, — он был ранен.       — Вам нужна передышка, мисс Грейнджер, — слышу голос Грюма сквозь плотный туман в голове, — вы должны прийти в себя. Это война, — я медленно оборачиваюсь, и он смотрит мне в глаза, — завтра может погибнуть любой из нас. И пусть я буду виноват в каждой смерти, но я не могу уберечь всех. И я не могу убить всех Пожирателей смерти.       — Да, вы не можете, — яростно шепчу я, а потом вырвавшись из крепких объятий Джорджа, призываю волшебную палочку и выскакиваю за дверь.       — Она собралась сама всех убить? — успеваю расслышать тихий голос Колина Криви.       Мы с Джорджем смотрим друг на друга, наверное, целую минуту. Я задумываюсь, вспоминает ли он о том дне. И узнал ли он тогда о смерти брата от меня или ему уже сообщил кто-то другой? В тот день он выглядел спокойным и утешал меня так, словно это не его младший брат умер несколько часов назад. Я никогда толком не разговаривала с ним, боясь, что меня накроет и я опущусь на самое дно. Не смогу перестать жить в воспоминаниях, потому что сейчас он до жути напоминает Рона.       Я все время отталкиваю его и, наверное, это несправедливо. Ведь с Джинни я очень близка, а он все время в стороне. Они оба скучают по брату и любят его не меньше, чем я. Но если это так, почему проблемы только у меня? Почему все это происходит со мной?       День 7       Сон не идет. Впрочем, как обычно. Я поднимаюсь с постели, по привычке смотрю на часы и подхожу к кровати дочери. Рози крепко спит, поэтому я целую ее в висок и поправляю одеяло. Она хмурится во сне и отворачивается от меня.       Одевшись, я заплетаю косу и выхожу из комнаты, чтобы умыться и пойти в лабораторию. Уже в ванной, когда я ополаскиваю лицо холодной водой, я понимаю, что все утро в моей голове крутятся мысли о Малфое. От этого осознания мне становится мерзко, и я пытаюсь не думать, но все только ухудшается. Я начинаю прокручивать в голове все моменты, связанные с его появлением в Ордене. Взгляды, чьи-то слова, каждую мелочь, которая хоть как-то намекала на его появление.       Меня бросает в дрожь при воспоминании этого отвратительного белобрысого парня, которого я знала в школе. Его высокомерное выражение лица, изгиб губ в ухмылке и серые глаза, которые вечно казались пустыми и холодными.       Его лицо оказалось слишком близко. Авария была неизбежна. Мысли взорвались в голове ярким фейерверком, когда его губы впечатались в мои. Я только и могла, что возмущенно мычать и хлестать его по плечу, пока его руки притягивали меня к себе. Он оказался теплым и слишком живым, слишком настоящим.       Несколько дней назад я была уверена, что уже не помню этого слизеринца, но теперь его лицо стояло у меня перед глазами каждый день, словно мы только вчера окончили школу. Словно только вчера я проснулась на следующий день после Святочного бала, когда его образ занимал все мои мысли.       Я пытаюсь вспомнить, с чего началась моя ненависть к Драко Малфою, и не могу. Может быть, все началось с его первого «поганая грязнокровка»? Или когда он отравил Рона, пытаясь добраться до директора, но допустив ошибку? Нет, не знаю. Мне кажется, ненависть к нему росла вместе со мной. Распустилась, как цветок, где-то в глубине сердца, а потом, когда не стало Рона, она заполонила собой все. Его смерть буквально освободила место для большей ненависти к Малфоям.       Теперь их выродок будет жить здесь.       Я почти смирилась.       Все хорошо.       Мне понадобилось несколько дней бесконечных споров с Грюмом и Кингсли, чтобы злость хоть немного утихла в моих венах. Они почти убедили меня, что Малфой безобиден. Они заверили меня, что проверили все, начиная с четвертого курса. Он чист.       Иногда я задаюсь вопросом, почему они всегда общаются со мной так, словно я имею хоть какой-то вес в этой войне. Или будто я так же важна, как и Гарри. Он всеобщий герой, и, к тому же, его пытается найти и убить Волдеморт. Орден никогда этого не допустит после всего, что сделал Гарри. Но кто я? Иной раз мне забавно от мысли, что они просто боятся моих всплесков магии. Честно признаться, я и сама порой боюсь.       Сила стихийной магии увеличилась сразу после гибели Рона. Первое время я надеялась, что все пройдет само по себе. Но с каждым месяцем и с каждым болезненным воспоминанием сила только росла. В конце концов, Снейп стал варить для меня зелье, которое помогало немного усмирить рвущуюся наружу разрушающую мощь.       На первом этаже жутко темно, горит одинокая настольная лампа и, спрятанная под черной плотной тканью, ворчит нарисованная Вальбурга Блэк. Мне всегда кажется, что чем ближе я подхожу к портрету, тем сильнее она ворчит. Словно нутром чувствует грязнокровок в своем доме.       Во всем доме еще так тихо, что я без труда слышу свое громкое сердцебиение. Никому в жизни не призналась бы, но мне жутко находиться в этом коридоре одной еще с тех пор, как я впервые увидела стража-призрака Дамблдора. Устрашающий старик с вытянутой костлявой рукой еще долго приходил ко мне во сне.       Я направляюсь в кухню и каждый мой шаг сопровождается тихим поскрипыванием половиц. Старуха на портрете уже завела свою шарманку про грязнокровок. Ткань качнулась и я замираю, чтобы проследить за ней. Не хочу слушать крики с самого утра.       В тот момент, когда я уже занесла ногу, чтобы подойти к двери кухни, за моей спиной, в ванной, что-то рухнуло. Мастерски наложив на коридор заглушающее заклинание, я бегу в ванную под пронзительный крик Вальбурги.       — Уроды! Как вы смеете ходить по моему дому?! Грязнокровки! Порождение порока и грязи! — сыпется мне в спину.       Сердце на секунду застревает где-то в горле, когда я перевожу дыхание у темно-коричневой двери. В этот миг я вспоминаю свои сражения на волшебных дуэлях. Внутри меня просыпается это сладкое чувство превосходства вперемешку с диким адреналином.       Стучу в дверь. Мне никто не отвечает, поэтому я резко распахиваю ее, одновременно вскидывая волшебную палочку.       Это была полка, под завязку набитая флаконами с шампунем и прочими уходовыми средствами. Она рухнула в ванную, разбросав повсюду бутылки. Я шумно выдыхаю, опуская плечи, и ловким движением руки возвращаю ее на стену. Флаконы занимают свои места, выстраиваясь в ряд.       Я оборачиваюсь, чтобы вернуться к орущей Вальбурге и пройти на кухню, но вдруг понимаю, что коридор снова потонул в тишине. Замечаю слева на лестнице шевеление. Босые мужские ступни шагают вверх по лестнице. Наверное, это Джордж или Колин, а может, даже Дин, в таком полумраке черт их разберет.       — Доброе утро, — громко здороваюсь, проходя мимо лестницы.       Ноги исчезли, мне никто не ответил, лишь скрип старой половицы здоровается в ответ. Ну и ладно. Не очень-то и надо.       Кричер бросает на меня привычный осуждающий взгляд, когда я вхожу на кухню, и продолжает готовить завтрак, подозреваю, что только для чистокровных членов Ордена Феникса. Он что-то бурчит себе под нос, когда я открываю холодильник и привередливо рассматриваю разнообразие продуктов.       — Есть тут что-то из старых продуктов, которые покупал Люпин? — спрашиваю, хоть и знаю, что не получу толкового ответа.       Когда я произношу это вслух, вопрос кажется мне еще глупее, чем он звучал в моей голове. Видимо, этот старый домовик думает так же, потому что глядит он на меня, как на полоумную.       — Все продукты куплены на деньги благородного потомка семьи Малфой, — проскрежетал он, — мастер Драко великодушно поделился своим счетом в Гринготтсе, и теперь жалкое отребье вроде тебя может вкушать дары…       — Ой, замолчи, — отмахиваюсь от него и достаю из холодильника персик и творог, — вкушать дары — что за дурацкое выражение? Взгляд падает на дату изготовления на пачке, — тут уже срок годности завтра истекает. Получше бы следил за дарами Малфоя.       Кричер завелся, как старый трактор, и стал бухтеть о том, что я недостойна находиться здесь и что грязнокровкам в доме не место. Ох, как бы я ни защищала домовиков в школе, сейчас я терпеть не могу одного их представителя. И Кричер отвечает мне взаимностью.       Быстро опустошив миску с творогом и персиком, я отправляю все в раковину, где волшебная щетка моет посуду. Делаю несколько глотков крепкого кофе и спускаюсь в подвал.       Отлично. Снейп сегодня на месте.       — Доброе утро, — закрываю за собой дверь и ставлю кружку на свою часть стола.       — Мисс Грейнджер, — кивает он, поднимая взгляд, — слышал, вы тут шума наделали, — произносит он так, словно я не старше Роуз и шкодила с ней на пару, — снова.       — Профессор, — я многозначительно смотрю в его сторону, — я бы не наделала столько шума, если бы некий Драко Малфой не собирался присоединиться к Ордену Феникса. И что-то мне подсказывает, что один мой знакомый зельевар-двойной-агент ему в этом помог, — делаю глоток кофе, с удовольствием наблюдая, как лицо Снейпа вытягивается.       — С чего вы это взяли? — он откладывает склянку с засушенными корешками в сторону и, сложив руки на груди, смотрит мне прямо в глаза.       — Интуиция, — пожимаю плечами, — вы же его крестный, — объясняю после того, как вижу, что Северус хмурится, — вы убили Дамблдора, чтобы защитить его. Вы многое бы сделали ради этого крысеныша, даже притащили бы его в Орден.       — Я убил Альбуса Дамблдора, потому что он был смертельно проклят и у нас была договоренность. — устало объясняет Снейп, будто в сотый раз, — а что насчет Драко, так он помогает Ордену, — исправляет он, возвращаясь к своей работе.       — Он купил Орден, — не удерживаю дверцу шкафа, и она громко хлопает, когда я достаю оттуда несколько бутыльков с ингредиентами.       — Финансирует, так будет правильнее, — снова исправляет Снейп, бросая хмурый взгляд на несчастный сервант прошлого века.       — Надеюсь, его эго не будет раздуто до вселенских масштабов по этому случаю, иначе я не ручаюсь ни за себя, ни за свою магию.       — Вы пьете то зелье, что я приготовил вам?       — Да, — вру. Иногда я забываю его принимать.       — Вы плохо спите. У вас серое лицо и круги под глазами в цвет стен этой комнаты.       Закатываю глаза на его попытку сменить тему.       — Это никак не мешает моей работоспособности.       — Да, но у вас есть не только работа в этом доме, — напоминает Снейп, и я чувствую легкий укол совести. Неужели он волнуется за мою дочь?       — Давайте приготовим волчье противоядие, — тихо предлагаю я.       — В данный момент в лазарете закончились крововосполняющие и обезболивающие зелья. Еще мадам Помфри попросила животворящий эликсир. Десяти флаконов будет достаточно. Мы сначала приготовим это, а потом я научу вас варить Волчье противоядие.       «Научу вас». Я едва удерживаюсь от фырканья. Я умею, просто на каком-то этапе ошибаюсь с дозировкой или чем-то еще.       — Значит, это все-таки вы, да? — спрашиваю спустя пару часов молчания.       Меня удивило, с каким спокойствием он говорил о Пожирателе смерти в рядах членов Ордена. Неужели я не ошиблась и это действительно он привел Малфоя сюда? Он настолько… что? Любит его? Пытается заменить ему отца?       — Все-таки я, — кивает Снейп, убавляя огонь под котлом, — вы должны смириться, миссис Уизли. Лично он вам ничего плохого не сделал.       Смириться. Это слово еще не набило им оскомину?       — Почему все твердят, что я должна смириться? — бросаю в котел головку заунывника и отхожу от котла, когда из него начинает идти густой пар.       — Потому что решение давно принято. У вас нет другого выхода.       Неужели они не понимают, что я не могу просто взять и смириться? Я злюсь на них не потому, что этот выродок издевался все школьные годы надо мной и моими друзьями. И даже не потому, что ублюдок пытался убить Дамблдора. Неужели они думают, что после всего, что сделал Люциус Малфой, я смогу принять тот факт, что его сын будет под нашей защитой? Что он будет каждый день пересекаться со мной где-нибудь на кухне и бросаться колкими фразочками? Они думают, что я смогу сдержать свою магию при виде него?       — Его отец убил моего мужа, — пристально смотрю Снейпу в глаза, надеясь, что он разглядит все грани моей ненависти к этой семье.       — Его отец мертв, — спокойно отвечает Северус, и мне совсем не нравится то, что он видит в моих глазах.