Бронированный

— Кажется, что я не понравился этому существу, — сказал Райнер, устало глядя на лошадь, за которой ему поручили ухаживать. — Могло быть хуже, — произнёс Бертольд. С другой стороны конюшни послышался визг, когда лошадь Конни попыталась съесть его кофту. — Конни, всё нормально, она просто хочет поиграть, — сказала Криста, пытаясь утешить и Конни, и лошадь. — Самое тупое задание на свете, — проворчал Жан. — Вовсе не так, — возразила Криста. — Нам нужно знать, как ладить с лошадьми, раз собираемся ехать на них за стены. — Она сделала хорошее замечание, — произнёс Армин. — Ну, это всё равно не значит, что я должен наслаждаться этим, — вздохнул Жан. — Как у вас двоих так хорошо получается ладить с лошадьми? — спросила Саша, взглянув на Кристу и Бертольда. — Всё дело в доверии лошадям, — сказала Криста, поглаживая свою по носу. — Я не беспокою её, и она не беспокоит меня, — пожал плечами Бертольд. — Врун. Он из фермерской семьи, — сказал Райнер. — Так что знает все лошадиные секреты. — Расскажи мне о лошадиных секретах! — крикнул Конни. — Не могу. Тогда они не будут секретами, — невинно сказал Бертольд. — Эх, ты саркастичный сукин сын. Ты же понимаешь это, верно? — спросил Конни. — Да, он понимает, и ему всё равно, — сказал Райнер. Уже около недели группа находилась в тренировочном лагере Разведкорпуcа. Они практиковались с УПМ-снаряжением, учились ладить с лошадьми и сидели в лекционном зале, слушая стратегии. Так проходили дни. — Хорошая лошадка, — проговорил Конни, медленно подходя к лошади. — Хоро-о-ошая лошадка… АУ! — Думает, что у тебя есть еда, — сказала Криста. — НО У МЕНЯ ЕЁ НЕТ! — закричал Конни, держа укушенную руку вне досягаемости. — Я начинаю скучать по лекциям, — застонала Имир. — Честно говоря, я предпочитаю это лекциям, — сказал Конни. — Мы просто повторяем одну и ту же вещь снова и снова, только разными словами. И если кто-то спрашивает хороший вопрос, то нам нихрена не отвечают. — Я просто хочу знать, где Эрен, — сказала Микаса. — Нам этого не скажут, — ответил Жан. — После убийства тех титанов, я начиню чувствовать некоторые странности. Командир Смит несколько раз приходил к нам, чтобы лично посмотреть, как мы тренируемся. Разве у лидера разведчиков нет дел поважнее, чем смотреть за новобранцами? — Хм, логично, — сказал Райнер. Это нехороший знак. У Эрвина есть особый интерес к их отряду. Это могло бы быть из-за Эрена, но у него было плохое предчувствие, что Эрен тут ни при чём. — Я думаю, нам скажут, когда будет нужно, — предположил Армин. — По крайней мере, здесь вкусно кормят! — подбодрила Саша. — Тебя вообще волнует что-нибудь ещё? — спросила Имир. — Всё будет в порядке. Мы получим необходимую информацию, — тихо сказал Бертольд, чувствую напряжение своего друга. — Что-то не так. Мне это не нравится. — Ну, нас ещё не поймали, так что мы в безопасности. Успокойся, ты тревожишь свою лошадь. — Ух ты, бедная лошадка, — сказал Райнер, легонько похлопав Бертольда по плечу. — Но просто знай, что никто из нас не подготовлен как ты, чтобы иметь эмоциональный спектр как у камня. — Ай. — Ты прав, прозвучало довольно резко. Прости. Я знаю, что ты тоже напряжён. — Я подумал, что у меня эмоциональный спектр как у камня. — Кстати, ты ходишь во сне, когда у тебя стресс. Мы узнали об этом вчера ночью. — Подожди, что? — Эй, ребята, кто-нибудь из вас скажет Бертольду, что было ночью? — спросил Райнер. — Ты напугал меня до чёртиков! — воскликнул Жан. — Ты просто стоял спиной к нам у угла. Было чертовски жутко! — Жан кричал как маленькая девчонка! — выкрикнул Конни. Жан взял вилы и угрожающе направил их. — Повтори, что сказал, Конни. — Мы сначала даже не поняли, что ты всё ещё спишь, — засмеялся Армин. — Жан вышел на улицу, а потом пришёл вместе с палкой и начал тыкать ею около минуты. — Я же невиноват, что это было чертовски жутко! — запротестовал Жан. — Мы не знали, как тебя разбудить, — сказал Армин. — В итоге Райнер уложил тебя в постель. В один момент ты попытался снова встать, но он удержал тебя. — Думаю, нам следует тебя привязать, — предложил Жан. — Твои позы и так были достаточно странными. Просто знай, если я когда-нибудь проснусь и увижу тебя, стоящим надо мной, то я тебя ударю. — … Я не знал, что ходил во сне, — сказал Бертольд, впечатлённый тем, что не проснулся. — Не дразните так его. Он же ничего не может с этим поделать, — упрекнула Криста. — О чём Ваши сны? — спросила Саша. — Он говорит, что ему ничего не снится, хотя это чушь собачья, — сказал Конни. — Если б я ходил во сне, то мне было б интересно, что такого мне снится. — Неужели ты, идиот, тыкал в него палкой? — спросила Имир. — Что он, по-твоему, собирался сделать? — Так я не знал! — крикнул Жан. — Поэтому я взял палку и тыкал ею, чтобы он проснулся. Так было бы безопаснее. — Райнер, ты когда-нибудь пробовал это делать? — спросил Конни. — Пробовал что? — Тыкать в него палкой, когда он бодрствует? — Что тут вообще происходит, — пробормотал Бертольд. — И зачем мне тыкать в него палкой? — Чтобы увидеть, что он сделает. — Он бы ничего не сделал. Если ты хочешь увидеть хорошую реакцию, то подкрадись к нему сзади. Он прыгнет, как кошка. — Кажется, я буду спать сегодня на улице, — произнёс Бертольд, поглядывая на соседей по койке. — Не будьте так грубы с ним! — запротестовала Криста. — Послушай свою будущую жену, — тихо сказал Бертольд. Райнер хотел пнуть его ногой, но промахнулся, а затем поспешно взглянул на Кристу, чтобы убедиться, что она ничего не услышала. — Думаю, он не отреагирует, даже если ты ударишь его ножом, — сказал Конни. — А ситуация быстро обострилась, — проговорила Саша. — Он такой спокойный! — воскликнул Конни. — Думаю, он боится больше командира Смита, чем титанов. — Он пугающий, — пробормотал Бертольд. — Но ты же выше его! — запротестовал Конни. — Он никогда не был любителем разговаривать, — сказал Райнер, хлопая своего друга по плечу. — Просто такой, какой есть. Тихий, неразговорчивый. — Мы можем поговорить о чём-нибудь другом? — И не любит быть в центре внимания, — усмехнулся Райнер. — О-у-у-у, — произнесла Криста. — Ну, он хорошенький. — Слишком хорошенький. Вот почему ему было бы всё равно, если бы в него пырнули, — сказал Жан. — Точно буду спать на улице. — Я слышу тут разговоры, — сказал вошедший в конюшню командир Несс. — Мы планируем убить Бертольда, — сказал Жан. — Ситуация действительно быстро обострилась! — воскликнула Саша. — Я думаю, что сегодня буду спать на улице, сэр, — сказал Бертольд. — Да ладно вам, вы должны были оставить издевательства ещё в кадетском корпусе, это не Военная полиция, — усмехнулся Несс. — И у меня такое чувство, что он мог бы одолеть большинство из вас бою. Не забывайте, кто получил третье место после выпуска, я вот не забыл. — А теперь он спрячется в стойле со своей лошадью, потому что не умеет получать комплименты, — сказал Райнер. — Приято видеть солдата без излишнего самолюбия, — сказал Несс. — Но с другой стороны, тебе, возможно, его не хватает. — Я работаю над этим, сэр. — Как раз то, что я ему говорю, — проговорил Райнер. — Ну, тогда действительно стоит поработать, — заключил командир. — Ладно, а теперь попрощайтесь со своими четвероногими друзьями и идите в лекционный зал. — Друзья сильно сказано, — прокомментировал Конни, взглянув на свою лошадь. — Лошадь знает свою работу, и что следует делать. Обычно солдат не знает своей работы, — ответил Несс. — Но лошади не высшие млекопитающие! — запротестовал Конни. — Любое млекопитающее будет высшим рядом с тобой, — пробормотал Жан. *** — Ты всё ещё не разговариваешь со мной? — хихикнул Райнер. Они с Бертольдом сели на своё обычное место в левом углу заднего ряда. Благодаря тому, что парни говорили тихо, они могли разговаривать без помех. — Неужто ты смутился от чрезмерного внимания? — Может быть. — Слава богу, а то я подумал, что ты потерял голос. — Что ж, твой способ снятия стресса может сбить с толку. Понял. — Эй, прости, — сказал Райнер. — И всё же, ты выглядишь довольно мило, когда сердишься. — Что?! — Прямо как сейчас, — улыбнулся Райнер. — Спасибо за живую демонстрацию. — Мне надо было пойти с Энни, — пробормотал Бертольд. — Оу, тебя уже тошнит от меня? — спросил Райнер. — У тебя впереди ещё долгие три недели. — Жду не дождусь. — Хотя нам лучше сосредоточиться на сборе информации, — проговорил Райнер с неким раздражением. — Возвращайся к подразниваю меня. Это получше, чем сердито рвать страницы учебника. — О чём ты говоришь? Ничего подобного. — Ага, — произнёс Бертольд, смотря на обрывки бумаги под столом. — Либо ты действительно не делаешь этого, либо у нас под столом завелись термиты. — Термиты едят дерево, идиот. А не бумагу. — Бумага сделана из дерева, — возразил Бертольд. — Эй, вы двое, — позвал Несс. — Пофлиртуйте друг с другом позже! Не заставляйте давать вам ещё один тест! Райнер не совсем понял, почему Бертольд перестал с ним разговаривать после этого замечания. *** Прошла ещё одна неделя, но удача по-прежнему оставалась повёрнута спиной. Райнер расхаживал взад и вперёд, ломая всё то, что попадётся под руки, и время от времени пинал мебель. Он не понимал, что с ним было не так. Парень бывал в разных напряжённых ситуациях, но после случая с Марко он не мог себя контролировать. Кстати, о Марко. Им с Бертольдом кое-как удалось перенести его с подвала в пещеру, находящуюся недалеко от лагеря. Сама пещера была довольно простой, поэтому ею никто не заинтересовался. Даже Марко начал беспокоиться о Райнере. Он подметил, что тот порой терял некоторые воспоминания. Хотя сам Райнер считал, что вместе с ними он терял ещё и время. Ему срочно нужно начать контролировать себя. — Уныло выглядит, — сказала Имир, смотря как Жан трёт палки друг об друга. — Я вообще-то стараюсь! — возразил Жан. — Можно я сделаю это? — предложил Армин. — Нет! — огрызнулся Жан. — Я могу разжечь этот чёртов огонь сам, спасибо тебе большое! — Просто поторопитесь. Здесь очень холодно, — заскулила Саша. — Не торопи меня! — Тогда я потороплю тебя! — сказал Конни, подталкивая Жана ногой. — Господи! Раз вы такие нетерпеливые, то войдите внутрь! — крикнул Жан. — Здесь даже не холодно, — пробормотала Имир. — Наконец-то! — вскрикнул Жан, когда искра зажгла огонь. — Слава богу. Он это сделал, — с сарказмом сказала Имир. — А теперь мы проведём о-о-очень важный ритуал зажжения факелов и поставим их в специально отведённые места. — Ну, это полезное дело как-никак, — произнесла Криста, потирая руки друг о друга. — Да здесь даже не холодно! — запротестовала Имир. — Как бы мне хотелось обнять огонь, — вздохнула Саша. — Просто начни зажигать факелы! — застонал Жан, потерев переносицу. — От этого огня у меня уже болит голова. Кадеты разделились по два-три человека и начали расставлять факелы по всему лагерю. — Ладно, осталось ещё два, — произнёс Райнер, устанавливая факел. — Отлично, — выдохнул Бертольд. — Что ты имеешь в виду? Сегодня довольно приятный вечер, — сказал Райнер, взглянув на звёзды. Бертольд пожал плечами: — Немного холодно. Райнер уставился на него. — Тебе никогда не бывает холодно. — Ну, всё в первый раз. *** — Неужели всё стало слишком плохо? — спросил Райнер, когда он с Бертольдом вернулся в казарму для мальчиков. Саша и Конни завернулись в одеяла, и оба дрожали. — Да хрен его знает, — ответила Имир. — А почему ваша комната больше нашей? — Потому что нас больше, — сказал Жан. Он лежал на кровати, прикрыв глаза рукой. —Ты можешь говорить потише? Ради всего святого, — проворчал он. — О, у нас появилась Спящая красавица, дамы и господа, — с сарказмом сказала Имир. — Ну, раз вы продолжайте бездельничать и вести себя странно, я поиграю в пасьянс. — Я поиграю с тобой, — сказала Криста. — Криста, я, конечно, тебя люблю, но ты хоть знаешь в чём прикол пасьянса?! — Хочешь поиграть в пасьянс на двоих? — спросил Райнер. — М? Думаю, да, — ответил Бертольд. — И теперь никто не знает в чём прикол пасьянса. Я видимо единственный разумный человек в этой комнате! — крикнула Имир. — Заткнись! — застонал Жан. — С тобой всё в порядке? — спросила Микаса, касаясь плеча Армина. В комнате на некоторое время зависла тишина, прерываемая комментариями Имир о своей игре в пасьянс, за которыми немедленно последовали жалобы Жана. — Ещё два! Следующий ход! — Имир. Зат. КНИСЬ! — Ты говоришь громче меня. — Так вот какого быть гусеницей? — спросил Конни, медленно продвигаясь по полу к своей подушке. — А просто встать и пойти не судьба? — сказала Имир. — Но тут так холодно… — Ну разве это не захватывающе, — прокомментировал Райнер. — Ты действительно плох в пасьянсе, — сказал Бертольд. — Можно было и не комментировать. — Это был глупый ход. — Помолчи, чёрт возьми! Блин, это действительно был глупый ход. — Я же говорил. Эй, тебе нельзя отодвигать карту назад. — Ты что, король пасьянса? — С радостью приму этот титул. — Ты всех переиграл. Хоть ты тихий и невинный человек, но самый большой умник, которого я знаю! — Ты справишься с этим легко. Райнер фыркнул: — Ладно, я возьму вот эту. — Не клади туда карту. — Мне не нужна твоя помощь! — Раз ты так говоришь… — Бертольд замолчал прежде чем отвернуться в сторону и резко чихнуть. — Господи, блин, БОЖЕ МОЙ! — закричал Конни. Имир и Микаса испуганно вскочили на ноги. — Что за херня? — сказал Жан, садясь. — Я никогда не слышал, чтобы КТО-ТО так громко чихал, — проговорил Конни. — Если Вы собираетесь это сделать, то надо предупреждать! — воскликнула Саша. Райнер чуть не скатился с койки от слишком сильного смеха. — Я совсем забыл, как ты чихаешь! — Извините, — произнёс Бертольд, избегая смотреть кому-либо в глаза. — Хотя в этом есть некоторая ирония, — хихикнула Имир. — Эй, Армин, — сказала Микаса, снова касаясь плеча Армина. — Ребята, он довольно бледный. — Эй, ты тоже, — сказал Райнер, рассматривая Бертольда. — У Жана цвет лица как у поганки, — подметила Имир. — Да пошла ты! — И моя дорогая Криста тоже неважно выглядит. — Я позову Несса, — объявил Райнер, снимая плащ и передавая его Бертольду. — Надень и не снимай. — Мне не нужно… — Ты весь дрожишь. Просто надень его, — сказал Райнер. — Ладно. — Отлично, я скоро вернусь. — А теперь всё дошло до чумы, — вздохнула Имир. — Страшно представить, что будет дальше. *** — Да, я так и думал, — сказал Несс, качая головой и рассматривая остальных. — Каждый год, как по маслу, по крайней мере половина новобранцев заболевает не понятно чем. Я хоть и говорю начальству, что это происходит на самом деле, но мне не пока не верят. В худшем случае я поговорю с Эрвином об отсрочке экспедиции, хотя сомневаюсь, что до этого дойдет. — Мы будем чувствовать себя так две недели? — застонала Саша. — Надеюсь, что нет, — рассмеялся Несс. — Обычно это длится всего три или четыре дня. В основном с симптомами обычной простуды, но иногда бывает похуже. Когда-нибудь я постараюсь убедить Ханджи написать статью об этой болезни, за что меня могут поощрить. Хотя я бы не хотел, чтобы меня запомнили за это… — Отлично. А теперь не могли бы вы все, пожалуйста, заткнуться? — проворчал Жан с прижатой к его голове подушкой. — Дай-ка угадаю. Головная боль, озноб, лёгкая лихорадка, истощение и другие симптомы, — перечислил Несс. — Всё всегда одно и то же… — он замолчал, заметив Конни, всё ещё закутанного в одеяло. — Ты там в порядке, Спрингер? — Да, я в порядке, — слабо произнёс Конни. — Здесь холодно, но пол вроде как тёплый. — Раз ты так говоришь, — сказал Несс. — В любом случае, все вы, естественно, будете на постельном режиме в течение следующих нескольких дней. Мне следовало бы забрать здоровых и держать их подальше от вас, но этого никогда не происходило. По крайней мере, один человек всегда возвращался, чтобы позаботиться о своих товарищах. — Я позабочусь о Кристе. Остальных можете забрать себе, — сказала Имир. — Я так и думал, — рассмеялся Несс. — Ну, я не это имел в виду. В любом случае, я пойду проверять другие койки. Предполагаю, что там та же ситуация. Отдохните, хорошо? — Вы мне нравитесь гораздо больше, чем Шадис, — сказал Конни. Несс засмеялся: — Я приму это как комплимент. — Криста займёт твою койку, — сказала Имир, когда Несс ушёл. — Хорошо, — ответил Райнер. — Всё в порядке, мне это не нужно! — запротестовала Криста. — Чушь собачья. А теперь будь хорошей девочкой и заткни свой рот, — сказала Имир. — Спасибо, — поблагодарил Конни, когда Райнер поднял его кокон из одеяла и положил на кровать. — Не за что. — Итак, я думаю, нам троим придётся играть в медсестёр, — сказала Имир, взглянув на Микасу и Райнера. — Меня это устраивает, — сказала Микаса. — Я пойду поищу ещё одеял. — Нет, вам, ребята, лучше уйти. С нами всё будет хорошо, — сказал Армин. — Я не чувствую себя хорошо, —произнёс Конни. — Тебя никто не спрашивал, — ответила Армину Имир. — Микаса и Имир могут уйти, если хотят. А я останусь, — предложил Райнер. — Ха! Чтобы Криста осталось в твоём полном распоряжении? Мечтать не вредно! — усмехнулась Имир. — Вот, я принесла немного, — сказала Микаса, возвращаясь со стопкой одеял, которая была почти выше её роста. — Ребята, вы не должны этого делать, — произнёс Жан. — Эй, я-то думала, что ты хочешь тишины, так что заткнись, — ответила Имир, накрывая его одеялом. — Даже не смей говорить это, — сказал Райнер, взглянув на Бертольда. — Я не собирался… — Мы оба знаем, что ты собирался сказать, что с тобой всё в порядке, а затем отклонять любую помощь, потому что не хочешь возлагать бремя на других, — проговорил Райнер. — Поправь меня, если ошибаюсь. — Видимо мы слишком хорошо знаем друг друга, — вздохнул Бертольд, закрыв глаза. — Их шестеро, а нас трое, так что каждый из нас может позаботиться о двоих, — сказала Микаса. Она помогла лечь Саше на койку Армина рядом с ним. — Я могу взять этих двух. — Хорошо, тогда я возьму вот их, — сказал Райнер, взглянув на Бертольда и Конни. — Ты НЕ просто так прилип ко мне, Жан! — вскипела Имир. — Тебе лучше поскорее поправиться, иначе... — Я внезапно чувствую себя в опасности, — пробормотал Жан, когда Имир пристально посмотрела на него. — Ладно, — сказала Микаса. — Симптомы обычно ухудшатся ночью, так что мы должны присутствовать в это время. — Даже не смей, — произнёс Бертольд, глядя на Райнера. — Ш- ш-ш. Теперь я врач. Тебе нельзя противиться лечению. — Насколько ухудшаются? — спросила Имир. Микаса пожала плечами: — Трудно сказать, пока мы не дойдём до этого. *** — Они стали как-то тупее, — сказала Имир. — Да, это тоже обычно происходит, — сказал Несс. — Каждый начинает немного бредить в какой-то момент. Некоторые из моих товарищей до сих пор припоминают мне то, что я сказал в бреду… В любом случае, просто будьте с ними поаккуратнее. Если вам нужна сумасшедшая история, спросите командира отряда Ханджи, что она сделала, когда заболела. Но только не говорите ей, что именно я сказал вам об этом. — Итак, кого мы поддразним первыми? — со злобной ухмылкой спросила Имир, как только Несс ушёл. — Кристу, — в упор ответила Микаса. — Э-эй, это нечестно! — запротестовала Имир. — Я никому не позволю дразнить её, кроме меня! — Тогда как насчёт того, чтобы быть хорошими друзьями и никого не дразнить, — предложила Микаса, кладя мокрое полотенце на лоб Саши, когда та бессвязно говорила о рыбе. — Отличный план, — поддержал Райнер, проверяя двух своих пациентов. — Я не стручковая фасоль, — ни с того ни с сего заявил Конни. — Стручковая фасоль длинная, а я нет. Если вы так хотите меня оскорбить, то придумаете оскорбление получше! — Интересно, что по его мнению происходит сейчас, — задумалась Микаса. — Он упомянул, что дома над ним часто издевались, может быть дело в этом. — А о чём говорит Криста, если она вообще о чём-то говорит? — спросил Райнер. — Давайте выясним. Эй, Криста, — сказала Имир, легонько поглаживая её. — Я не хочу быть хорошей девочкой… — тихо произнесла Криста, поворачиваясь на другой бок с закрытыми глазами. — Она такая прелестная, — схватилась за сердце Имир. — Я думаю, что люблю вас, ребята, — заговорил через некоторое время Жан. — Да, я люблю вас, ребята. У меня никогда не было таких друзей как вы, ребята. Знаю, я веду себя так, будто испытываю ненависть к вам, но это потому, что я вас уважаю, ребята. — Кто это, и что он сделал с Жаном? — засмеялся Райнер. — Просто иди спать, — сказала Имир, поглаживая его по голове. — Я люблю вас, ребята. Я даже люблю Эрена. — Спи, дурак. — Как дела у Армина? — спросил Райнер. Микаса пожала плечами: — Он продолжает говорить об отъезде своих родителей. Должно быть он думает об этом. Райнер кивнул: — Должно быть, они уже не с нами. — Нет, — сказала Микаса. — Они вышли за стены до того, как пала стена. С тех пор они не вернулись. — Понимаю, — сказал Райнер. — Мне жаль это слышать. Микаса кивнула. — А Саша просто говорит о еде. — Если бы она говорила о другом, я бы забеспокоился сильнее, — хмыкнул Райнер. — Райнер… Что происходит? — Всё нормально, главное, что ты в порядке, — сказал Райнер, подходя к кровати Бертольда. — Ты опять подхватил что-то. — Почему это всегда происходит со мной? Райнер хихикнул: — Кто знает. Мы даже не были дома, а ты уже болеешь в одно и то же время каждый год. — Отлично, — произнёс Бертольд перед тем как закашляться. — Вот вода, — Райнер подал стакан. Бертольд в отличие от других казался более здравомыслящим, но его остекленевшие глаза давали понять, что он тоже был в бреду. — Ты хочешь раскрыть мне какие-нибудь секреты, пока ты в таком состоянии? — он не смог удержаться. — У нас много секретов. — Не эти секреты, — тихо сказал Райнер. Ему стоило получше подумать прежде чем задавать такой вопрос. — Есть какие-нибудь другие? — Угу. — Это секрет, который я знаю? — Нет. Что ж, он заинтересовался. — И что за секрет? — Его не следует говорить никому, — сказал Бертольд, повернувшись на другой бок и закрыв глаза. — Эй, ну чего ты. Скажи мне, — сказал Райнер. Это был лучший шанс, чтобы выяснить. — Нет. — Пожалуйста? — Нет. — Ты кому-нибудь его говорил? — Я никому не могу его сказать. — Почему не можешь? — Потому что он ужасный. Становилось всё интереснее. Райнер не мог припомнить, чтобы кто-либо из них таил секреты друг от друга. Парень постарался говорить потише, чтобы другие не услышали, впрочем, Бертольд и так говорил своим обычным тоном. — Он не может быть ужасным. — Может. Он очень, очень ужасный. — Ты уверен, что не можешь его сказать? Я не думаю, что он ужасен. — Это ты пока так думаешь, — прошептал Бертольд. — Эй, я всё равно буду так думать, — нежно сказал Райнер. — Скажи мне. — Нет, я не могу. — Почему нет? — Потому что это неправильно. — Как неправильно? — спросил Райнер. — Если только ты не испытываешь влечение к детям, то я не буду стыдиться. — Это было не смешно, — вероятно он был недостаточно здравомыслящим, чтобы оценить чувство юмора Райнера. — Серьёзно, скажи мне, — даже если Бертольд был болен, Райнера это начинало надоедать. — Не могу, — произнёс Бертольд, помотав головой. — Ты возненавидишь меня. — Такое невозможно, — сказал Райнер. — Я никогда не смогу тебя возненавидеть. Никогда. Ты прикрывал мою спину с тех пор, как мы встретились. — Мне холодно, — тихо сказал Бертольд. — Я никогда до этого не испытывал холода… Конечно же, он снова задрожал. — Ладно, иди сюда, — позвал Райнер, затем он обнял своего друга и прижал к себе, положив его голову себе на грудь. — Лучше? — Постой, ты же заразишься, — возразил Бертольд, слабо попытавшись оттолкнуться от него. — Нет, не заражусь, — ответил Ранйер. — Несс сказал, что мы трое заболели бы, если бы захотели. — Угу. — Я буду офигенной стручковой фасолью, — сказал Конни. — Что вообще сейчас происходит? — вздохнула Имир. — Я никогда не смогу возненавидеть тебя, — продолжил Райнер. — Пока ты не поженишься на Кристе. Вот тогда ты бы стал нравиться мне меньше. Вместо того, чтобы сказать Райнеру, что это было не смешно, Бертольд сказал кое-что другое: — Я люблю тебя. — А? — Я люблю тебя, — повторил Бертольд. — Оу, я тоже тебя люблю, — усмехнулся Райнер, поглаживая своего друга по голове. — Жаль, что мы не сможем оставаться такими навсегда… — Что? Ты так говоришь, потому что болен и в бреду? — спросил Райнер. — Нет, — к удивлению Райнера, Бертольд сам прижался к нему. — Так приятно… — Правда? Никогда бы не подумал. Ты начинаешь вести себя странно, когда люди прикасаются к тебе. Особенно когда я. — Потому что это приятно. — Что, чёрт возьми, это должно означать? В твоих словах меньше смысла, чем обычно. — Вот почему я не позволяю тебе касаться меня. Потому что становится так хорошо. — Ты очень странный и противоречивый человек, — засмеялся Райнер. — Гарантирую, что когда я обниму уже чуть лучше чувствующего тебя, то ты увернёшься или оттолкнёшь меня. — Потому что это так хорошо. — Знаю, ты только что это сказал. — Мне не стоило, — сказал Бертольд, выглядя слегка встревоженным. — Мне не стоило ничего говорить. — Ого, эй, чего ты так разволновался? — спросил Райнер. — Просто отдохни, хорошо? Я понял тебя. — Пожалуйста, не возненавидь меня. — Почему ты думаешь, что я собираюсь тебя возненавидеть? — спросил Райнер. Но ответа он не получил, так как Бертольд уже заснул. — Никогда не смогу возненавидеть тебя. — Это почти растопило моё каменно-холодное лесбийское сердце, — прокомментировала Имир, завершив момент. *** К счастью, новобранцы выздоровели в течение пяти дней и смогли вернуться к тренировкам, а график подготовки к экспедиции остался прежним. — Хочешь услышать один забавный факт? — однажды спросила Имир после лекции. — Не знаю. Может быть? — устало ответил Бертольд. Имир никогда не обращалась к нему за чем-то хорошим. — Для кого этот факт забавен? Для меня или тебя? — Ты сказал Райнеру, что любишь его, когда был болен. Это было восхитительно, — Имир разразилась смехом. — Лучшее выражение лица, которое я когда-либо видела. — Он не сказал мне об этом! — прошипел Бертольд с красным лицом. — Чёрт! — Не думаю, что он вообще понял истинное значение тех слов. Бедняжка-бедняжка, тебя зафрендзонили. — Я был во френдзоне с самого первого дня. — И всё же, — продолжила Имир. — Некоторые вещи, которые ты сказал, чуть не разбили мне сердце. А это кое о чём говорит. — Ты всё ещё издеваешься надо мной? — На самом деле нет, — сказала Имир, скрещивая руки. — К сожалению, у нас есть кое-что общее. — Мы оба испытываем вожделение к блондинам? — Уже две вещи, ты, умник. Да, мы оба испытываем вожделение к блондинам, и общество неодобрительно относится к тому, что мы стремимся к нашим более предпочитаемым любовным интересам. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Эх, ты, — вздохнула Имир. — Нет ничего противозаконного в том, чтобы быть с людьми того же пола, но обычно на это смотрят свысока. Такое отношение поддерживается даже Культом стен. Не понимаю, почему люди слушают их. Неужели они думают, что стенам не всё равно, c кем мы трахаемся? — Так обстоят дела, — сказал Бертольд. — И я буду жить с этим. — Боже, ты жалок, — сказала Имир. — Ты ничего не сделаешь, пока тебе не скажут, не так ли? У тебя вообще нет инициативы! — У меня её нет. Ты права. — Не принимай это просто так! У тебя есть то, что ты хочешь! Тот, кого ты хочешь! Иди и возьми его уже! — Не могу. — Почему?! — Ты не знаешь моего положения, — холодно ответил Бертольд. — Кроме того, раз его привлекает Криста, то вряд ли я в его вкусе. — Он не обнимал Кристу, когда вы все были больны. — Об этом он мне тоже не сказал! — А я вот сказала, — хихикнула Имир. — Смотри. Я бы не назвала нас друзьями, но зато мы понимаем друг друга. Я не из тех, кто даёт советы, но не ходи вокруг да около, думая, что твои чувства нечто неприемлемое. Неужто ты думаешь, что здесь это кого-то волнует? — Это сложно. — Я тоже так думала, но я просто приняла это. Не противься тому, кто ты есть. — Легче сказать, чем сделать. Имир вздохнула: — Ну, я устала. Твой выбор, раз ты хочешь остаться одним навсегда. Будь я на твоём месте, я бы воспользовалась шансом. Но не волнуйся, когда-нибудь я заберу Кристу к себе, и у тебя будет возможность. — Большое спасибо, — Бертольд был невозмутим. Девушка хлопнула по его спине. — Удачи, солдат. Бертольд смотрел за уходящей Имир, чувствуя, как противоречия наполняют его душу. Дело было не в том, что подумали бы другие. Дело было в том, что подумал бы Райнер.