тот, кто рядом

Когда Хагиваре поступает этот приказ, он несколько обескуражен. Дело не в том, что он относительно недавно пробуждается от комы, а потом переживает операцию по установке металлических протезов вместо ног (тело ощущается намного тяжелее, чем до этого, и это чертовски раздражает обыкновенно терпеливого к всему Хагивару). Это, знаете ли, типичные будни в «Камунаби». Ты никогда не будешь сидеть в сторонке и отдыхать, каждый раз тебя будут отправлять на задания, пока твой ресурс не иссякнет. Только если ты не сбежишь, как светловолосый друг полковника Азами. Но сама его суть… Это так странно. Хагивара ожидал какого угодно поворота событий в его жизни: что его тут же отправят на передовую, потому что что-то случилось, что он узнает ужасающую тайну про кротов в организации (иронично, но обе эти причины одновременно сбываются и нет; Хагивару отправляют работать, пусть и не в самое опасное место, а про предателей все давно в курсе)… Он даже ждет, что руководство решит избавиться от Рокухиры Тихиро, хорошего в своей сути пацана. Может, что прикажет его убить, доверит это дело Хагиваре. Иронично, но у него теперь есть опыт в убийстве мечников великих оружий, пусть и не самый удачный, но все приходит с опытом, а Тихиро ему верит. Или что руководители захотят заточить его в крепости, опасаясь оставлять такого непредсказуемого человека без внимания, но не желая его убивать из-за знаний, что вложил в него Рокухира Кунисигэ… Но вместо этого Хагивара получает от полковника Азами довольно простой и лаконичный в своем виде приказ. Это назначение его на новую роль. Все явно делалось впопыхах, а пробуждение Хагивары и какое-никакое его восстановление после операции, явно показало руководству, что все звезды сложились, ведь, как иронично, Хагивара прекрасно знает человека, из-за которого эта бумаженция вообще была создана — потому что его переводят из-под руководства полковника Азами в другой проект. Повышения в должности не будет, но зарплату прибавят, а все потому, что ему придется почти все время находиться в одном месте. Все потому… … что «Камунаби» строят еще один «короб позора». Ящик Пандоры ждет своего нового постояльца, которым становится Содзе Гэнити. — Разве он не мертв? Он сидит в парке перед главным штабом рядом с Азами. Пока что Хагивара официально еще на больничном, потому одежка на нем гражданская. Больше всего сейчас он мечтает побрить обросшие виски. Про смерть Содзе ранее сообщил Азами; но Хагивара все равно сомневался, до тех пор, пока к нему не пришел Казанэ и не сообщил по секрету, что Хиюки видела Тихиро на аукционе семьи Сазанами с тем самым «Пронзающим Облаком», что оставило столько шрамов на его теле. Но сломанным. Выходит, Тихиро его сломал? Столько вопросов. К счастью, испуга от этого рассказа Хагивара не чувствует. Он довольно циничен в этом плане. Проиграл? Значит, надо обучиться новому, превзойти себя старого. И все такое. Сначала ему кажется, что это такая шутка, но Азами в своей униформе. Он выглядит крайне серьезным. Ох. Значит, и правда все так? — Изначально мы откачали его не из-за связи с клинком, так как была подтверждена личность нового владельца «Пронзающего Облака». — Тихиро-кун, да? Азами немного медлит, но потом кивает. Им нет смысла секретничать. Они и так друг другу доверяют, а Азами Хагивара предан больше, чем руководству. — Откачали… Еще и труп, значит, отыскали? Зачем он вам? — Враг использует его технологию. Ох, вот значит как. Ну да. Хагивара видел Содзе лишь в бою, а доклады читал не так внимательно, в основном концентрируясь на деталях о его стиле боя (тот — торговец оружием, но он из тех, кто демонстрирует его самостоятельно; редкое явление для человека его эшелона). Но он же ученый, да? Немного. Значит, не такой уж он и глупый. Хотя это было очевидно по тому, что он легко подчинил себе клинок. Но там же что-то говорилось про его лабораторию, про что-то такое… Черт. Он что, теперь станет нянькой для него? Содзе его искалечил. Хагивара не обидчивый, но это все равно неприятно. Ему жалко друзей, которые уже никогда не вернутся. А у них был отличный отряд. Плюс Казанэ… Он может сколько угодно строить из себя храбреца, но Хагивара знает, что он тяжело переживает потерю друзей. Понятно, почему его имени в перечне сотрудников нет. Он придушит Содзе на месте, что руководству совсем не нужно. А вот Хагивара все стерпит. Просто потому что ему уже все равно. Содзе — часть прошлого, нет смысла о нем жалеть. — Но мы никогда не сталкивались с тем, что владелец клинка умирал, а потом возвращался к жизни. Да и вообще умирал, — Азами мнется. — Точнее, такое было с Мисакой, и, если мы не упоминаем недавние события… Но там было слишком поздно. Тут же, думаю, роль сыграл датенсеки. Мы реанимировали его, смогли кое-как привести в чувства. Но чародейство не вернулось. — Вы думаете, что он еще связан контрактом с остатком меча. Это не вопрос. Если магии нет, значит, она пожертвована в пользу меча. Хиюки говорила, что видела только рукоять «Пронзающего Облака», не лезвие. Вероятность все еще существует. Никто не знал клинки лучше Рокухиры Кунисигэ, но Тихиро говорит, что даже его отец не мог предсказать все — что и случилось, когда Содзе внезапно уничтожил их отряд. Как там говорил Тихиро?.. Новое понимание, что-то такое… — Скажи честно, ты думаешь, вы сможете достать кусок «Пронзающего Облака»? — Дело не в том, сможем ли мы его достать. Дело в том, используют ли этот осколок. Руководству это не нужно. Но вместе с этим, руководству нужно больше владельцев клинков с хоть каким-то опытом, потому что наш враг… — Самура Сеичи. — Да. Основная проблема в нем. За пару услуг Содзе точно согласится помочь «Камунаби», особенно если они его реанимировали. Он же торгаш, значит, понимает, где стоит кусать кормящую тебя руку, а где нет. С мечом в руках он немного заигрался, но теперь он должен руководству. — Как много людей знают об этом проекте? — Даже не все руководство. Неизвестно, кто и есть предатель, мы постарались сузить круг ознакомленных. — Ну-ка скажи на милость, а наш любимый мыш-оруш с шикарными бакенбардами знает? Даже у Хагивары есть пределы терпения, которые этот мужчина пробует на зуб уже давно. Азами улыбается в ответ на иносказательное имя. — Конечно. — Неужели он реально вне подозрений? — Именно потому он и участвует в проекте. Не волнуйся, он тебя не побеспокоит. В основном ты будешь отчитываться мне. — Это льстит, конечно… Как и само предложение. Мне пока тяжело много разъезжать, но сидеть на месте я смогу. Впрочем, Хагивара знает, почему именно его назначили на эту роль. Ходит такая байка в «Камунаби», мол, для каждого мечника сразу после войны был создан элитный отряд по его убийству. Учитывались слабости, умения, множество факторов. Избранные солдаты изучали умения клинков вдоль и поперек, чтобы в случае чего дать бой мечникам, тем, что в свое время положили конец войне. Звучит довольно безумно. Скорее всего, такой же отряд существовал и против изначального владельца «Пронзающего Облака», но, вот незадача, три года назад он был убит. Примерно после этого времени Хагивара был переведен в эту команду, а потом и основной состав ее постепенно сменился. Они все еще учились действовать в идеальной связке и синхронности под руководством Азами, но им не называли истинную цель, лишь то, что они существуют для экстренных целей. Возможно, как потом начал думать Хагивара, что старая команда где-то еще существует, просто распущена, а они, молодняк, набраны с целью скрыть правду о неприятном проекте. И ведь есть основания так думать — стоит Содзе появиться в городе с мечом наперевес, как Азами мгновенно отправляет их отряд навстречу. Они ведь тогда почти убили его у моря. Помешал лишь случай. Спонтанная эволюция. Может, если бы Казанэ успел… Впрочем, нет смысла об этом гадать, и уж тем более неразумно обвинять Казанэ. Он еще новичок. Никто не ждал, что такое случится. Жалко, что весь отряд погиб кроме них двоих, но ничего не попишешь. Жизнь весьма жесткая штука. Азами услужливо протягивает ему пачку сигарет, и Хагивара вежлив улыбается. — Мне врачи еще не разрешили, — разумеется, он берет одну. Вдвоем они закуривают от одной зажигалки. — Ну и ну… Это очень неожиданно. — Я понимаю. Я пойму, если ты откажешься, но я бы хотел, чтобы именно ты проследил за ситуацией. — Потому что я его знаю? — хмыкает Хагивара. Азами смотрит на него, не мигая. — Потому что ты знаешь, как его убить. Новое место находится далековато от цивилизации, но не настолько, чтобы Хагивара почувствовал отчаяние. Разумеется, это не большие комплексы, вроде храма, где держали Самуру Сеичи; Хагиваре вообще кажется, что руководство выкупило старый онсэн и просто переделало его под новую базу, обустроив вокруг охрану, но он не возмущается, потому что времена сейчас дикие, а действовать нужно в эту же секунду. Он быстро знакомится со своими новыми коллегами. Как он и подозревает, у всех у них способности крайне схожи с его предыдущим отрядом. Чародей с магией контроля земли — потому что для заземления молнии нужна земля. Коллега, который может делать кожу тверже — хорошо сочетается с магнетизмом Хагивары, а при ударе молнии можно повторить то, что они делали с Кугарой, и воссоздать электромагнитную атаку. Контроль нитей, подобно Узуки, а также чародей со способность создавать копии своих рук из земли — словно Макото, эти двое нужны для контроля. Неужели слушок оказался не слушком? Вряд ли Азами стал бы издеваться над Хагиварой намеренно и создавать такой отряд лишь для того, чтобы в духе их нерадивого руководства напомнить о неудаче. Интересно, если бы они все выжили… Их бы послали сюда всех вместе? Казанэ был новичком, он не был частью изначального отряда, плюс, если он окажется тут, это станет проблемой не только Содзе, но и всей организации. Он прибывает на базу последним. Получает все нужные документы, знакомится с коллегами. Они кажутся приятными ребятами. Хагивара тут — глава отряда, вся организация лежит на нем. Он приветствует их в небольшом зале, видимо, столовой, в которую еще не успели привезти новую мебель, рассказывает про себя и про свои способности. Упоминает про неудавшийся рейд на Содзе — нужно быть честным о том, что было. Все равно это когда-нибудь всплывет. Команда выглядит удивленной, что они встречались. — Только не убей его, месть нам тут ни к чему, — смеется кто-то. Затем на него шикают, но Хагивара тоже улыбается. Он беззаботно разводит руки в стороны. — Бессмысленно. Мне пока не хочется предстать перед трибуналом. Не беспокойтесь, я прекрасно понимаю ваши опасения, но я не буду пытаться убить нашего уважаемого гостя. Прошлое — это дело прошлого, прошу прощения за тавтологию. Команду мне это не вернет. Сейчас нам важно обеспечить безопасность организации и страны, и если руководству нужен живой Содзе Гэнити — то у меня нет выбора, вне зависимо от того, что я хочу на самом деле. А что он хочет? Хороший вопрос. Хагивара пока и сам не в курсе. Потому он решает очистить голову от бесполезных переживаний и обходит базу, чтобы осмотреть ее не только для того, чтобы понять, где что находится, но и оценить, где можно будет втихую проникнуть. Заказывать камеры — такая боль, согласовывать бюджет с руководством — еще хуже. Но выбора нет. Азами сам сюда его поставил, вот пусть и разгребает проблемы. Хагивара размышляет об этом, когда проходится по улице; по небольшому аккуратному внутреннему дворику, рассматривает горячие источники. Рядом расположена река, потому вода тут натуральная, чистая. Внутри все выглядит чудно: очень много места, а в самом центре бывшего гостиничного комплекса расположен искусственный пруд с рыбками, которых, видимо, привезли сюда солдаты. Тут же есть крохотная платформа для музыканта, только вот сам Хагивара думает о том, чтобы использовать ее для организации собственного кабинета. Здесь будет слышно все, что кричат издалека, плюс откроется хороший обзор. Поставить тут стол — можно будет и на рыбок отвлекаться, чтобы не погружаться в работу с головой. Несомненно, работать полезно, но он только что вышел с больничного. Нужно использовать это место и для собственного выздоровления. Может, это тоже был хитрый план Азами? Кто разберет полковника… Он расспрашивает ребят о том, против ли, если он будет курить в здании, и в ответ ему предлагают пять разных марок сигарет и три зажигалки. Вопрос решается быстро. С одним из новых сослуживцев, парнем, что манипулирует нитями, они сидят на краю того самого внутреннего пруда с карпами. Как понимает Хагивара, ремонт тут уже закончили, но вот мебель всю до конца не привезли. Отлично. Значит, можно будет попросить поставить стол на «островок» в центре пруда. Главное не свалить бумаги в воду. И смех, и грех, как говорится. Хагивара затягивается сигаретой и стряхивает пепел в карманную пепельницу, его новый коллега обходится без табака. Теперь самый интересный вопрос. — Ты его видел? — Содзе? — коллега фыркает. — Конечно. Мы же за ним наблюдаем. — Может, он заныкался в один угол и не выходит. — Не сможет, даже если очень сильно захочет. Иначе подохнет, а нам что потом делать? Потому мы и следим. Завтра, кстати, твой черед быть его нянькой. Интересно. Хагивара вспоминает Содзе, которого помнит с их короткого боя; самоуверенного хищника, которому даже сильное ранение оказалось нипочем. Кугара пробил ему грудную клетку насквозь, сломал ребра точно, а тот запросто убил почти всех. Черт. Хагиваре еще повезло. Чертовски сильно повезло. Он сжимает сигарету пальцами, затем вздыхает. Вот и пропало настроение курить. Но Содзе… Умер и вернулся против своей воли… Его убил Тихиро. Интересно, что сам Содзе об этом думает? — И как тебе впечатление? — Да так… Словно побитая собака. Хагиваре сложно это представить. Он решает просто поверить. Не сказать, что он сильно изменился после комы, но, например, ранение полностью поменяло Казанэ. Иногда такие вещи могут серьезно на тебе отразится. Но завтра он узнает об этом. Сегодня… он не хочет играться с судьбой. Хагивара строг к себе, но никогда нельзя исключать, что он взбесится. В теории всегда проще думать, что он сумеет сдержать себя, но по факту Содзе сделал его калекой. Протезы никогда не заменят настоящие ноги. Весь отряд мертв. А ведь они все были моложе тридцати. Хотели на Новый год съездить в отпуск все вместе, даже с Казанэ, хотя он просто новичок в их отряде. Наверное, так ощущают себя старшие, когда вспоминают войну. Хагивара смотрит на второй этаж, на коридор. Тот, что ведет к столь проблемному человеку. — Кто за ним сегодня присматривает? — О, это Ямазаки, — коллега смотрит туда же. — Когда нас собрали, еще до твоего приезда, с нами была команда медиков. Но сейчас она нужнее в главном штабе… Обязанности медперсонала исполняем мы. Точнее Ямазаки, он учился в медицинской школе, пока ему вдруг не приспичило научиться чародейству и работать в «Камунаби». Смешной парень. — Да уж. Шиюми, например, хотела заняться съемками и даже купила фотокамеру. Макото думал о том, чтобы набраться опыта и затем пойти работать учителем. И где все эти мечты теперь? — Кроме слежки по периметру и за нашим гостем, чем еще занимаетесь? Ну и бюрократии, естественно. Коллега смотрит на него устало. — Даже этого хватает за глаза. Действительно, что ли? Хагивара смотрит вниз, на рыбок. Вообще-то тут должны плавать карпы, но, видимо, бюджета хватило только на мелких золотых рыбок. Это напоминает ему о Тихиро вновь. — Во сколько, говоришь, начинается моя смена? Когда Хагивара направляется в комнату к Содзе, он чувствует легкое предвкушение, будто студент, который поступает в элитный университет. Он не уверен, что это хорошее чувство. Он повторяет себе — я буду спокоен, я не стану делать глупостей, они приведут к проблемам — но его сердце не на месте. Содзе лишил его ног, стал причиной, по которой его отряд никогда не вернется. На словах прощать легко, но не на деле. Но он говорит себе: если я почувствую себя взбешенным, то я сделаю все возможное, чтобы предотвратить насилие. Содзе — враг, но он работал с «Хисяку», он создал оружие, что использует противник. Из него можно выжать много интересных сведений, и для этого он должен быть жив и способен говорить. Он подходит к двери комнате. Замирает перед ней на минуту. Твой враг — там. Руководство вытащило его с того света, потому что им нужна информация. Помни об этом и держи свой гнев под контролем. Если ты ударишь протезом по голове, то она расколется, как арбуз, потому что ты можешь усилить пинок с помощью чародейства. Не заигрывайся, Хагивара Икуто. Он вздыхает и резко раскрывает дверь. К счастью, его воображение подсовывает ему гораздо более гротескные сцены, чем та, которую он видит наяву. Здесь нет никакой лаборатории, в которой сидел бы Содзе с самодовольным видом, будто он тут не пленник, а царь, тут вообще ничего нет — это максимально простая спальня. Ну да, мебели еще толком нет. Хагивара смотрит на расстеленный на полу футон, где под одеялом кто-то лежит. Все, что видно помимо этого — торчащую снизу голую лодыжку. Кожа бледная, почти белая. Ну да. Это же Содзе. На мгновение Хагивару посещает мысль схватить его за ногу, протащить по холлу, а потом швырнуть в тот самый пруд с рыбками, но он решает побыть милосердным. Начать день надо с позитива. Всем назло. Особенно назло Содзе. Потому он надевает самую доброжелательную поганую улыбочку, какой научился в главном штабе, подходит к окнам и резко раскрывает их, впуская внутрь свет. Одеяльный червяк начинает ворочаться, сворачиваясь клубком. — С добрым утром! Пора просыпаться! — Пошел в пизду!.. Как мило. Да. Это голос Содзе, сомнений нет. Хагивара смотрит на него, но мужчина и не предпринимает попытки подняться, продолжая лежать под одеялом, так, что его вообще рассмотреть не может. Интересно, было ли так до этого… Вообще, конечно, нет смысла его трогать. Пусть спит хоть до обеда. Хагивара консультировался с коллегой, что отвечает тут за оказание первой помощи — просто чтобы понять, что делать можно, а что нет. Ему сон точно не навредит. Но Хагивара сегодня немного вредничает… В этом же нет ничего плохого, верно? Хагивара подходит ближе, а потом рывком сдирает одеяло. Он смотрит на скрючившуюся на матрасе фигуру; в белом халате, с болтающимся пустым левым рукавом. Лица пока не видно, скрыто второй рукой, но Хагиваре не нужно видеть, чтобы знать, что это он. Внутри него вспыхивает огонек ярости, но он подавляет его в себе. Будь спокойней. Это не то, что ты должен сегодня сделать. Убить его сейчас было бы так просто. Хагивара улыбается шире. — Полезное знакомство нужно начинать с того, что мы найдем общий язык, ты так не думаешь? — Че?.. А, ты новый, да? О тебе вчера болтали. — Правда что ли? И что говорили? — Ниче интересного, а я вот понял, что крыс в округе стало больше. Нет, совсем не утратил своей поганой натуры. А жаль. — Я — новый руководитель этой крепости, — кивает Хагивара, произнося каждое слово чрезмерно жизнерадостным тоном. Он видит, как Содзе медленно выходит из себя. Превосходно. — Я бы предложил познакомиться, но, вот какая незадача, мы с тобой уже знаем друг друга, только имен не называли. Не беспокойся, мне твое не нужно. Затем Хагивара представляется. Он видит, как на упоминании знакомства Содзе замирает, словно забывая про свое былое раздражение, потом медленно опускает руку вниз. Они смотрят друг на друга, и, наконец, Хагиваре удается рассмотреть своего нового невольного соседа чуточку получше, и, признаться, зрелище его крайне удручает. Содзе выглядит погано. Хотя, ему ли об этом говорить? Он и сам чуть не умер. Смерть — это не шутка. Тут даже шутить не хочется. Ожоги медленно подживают, но на белой коже они выглядят уродливыми розовыми пятнами, особенно там, где они перекрывают татуировки. Множество шрамов тут и там… Правого глаза нет. Волосы чуть длиннее. Выглядит как взъерошенный ободранный уличный кот. Весь гнев разом утихает, потому что Хагивара чувствует превосходство. Он боялся, что встретит уверенного себе врага, который попытается их использовать, но это?.. Это уже не тот Содзе Гэнити, который возглавлял черный рынок десять лет. Так, калека. Впрочем, как и он сам. Злорадство — это хорошо, но не стоит быть слишком наглым, ок? Содзе мгновенно скалится, и взгляд у него становится еще более диким. — Я твою рожу хорошо помню. — Правда что ли? А я думал, что ты врагов не запоминаешь. — Херня, — он скалится шире, так, что становится видно десны. — Вы, ублюдки, стали причиной, по которой я подох. Хагиваре не нужно гадать, как это связано. Они ранили и измотали Содзе. У Тихиро появилось преимущество, и он им воспользовался. Он довольно умный мальчик. — Да и рожа у тебя, как у лисицы. Хагивару это неожиданно веселит. — Всяко симпатичней твоей. — Смейся, смейся, — шипит Содзе, а потом пытается выдернуть одеяло обратно. У него не получается. — Тебя сюда за чем послали, мне на нервы действовать? Господи, че я еще ожидал от твоего начальства? Передай им мой искренний посыл в задницу. — Я бы согласился делать это и бесплатно, если бы это было так, — Хагивара решает побыть милосердным и разжимает руку, позволяя Содзе забрать одеяло. Он продолжает смотреть на него сверху вниз, пока его бывший противник вновь накрывается с головой. — Но я действительно новый руководитель этой крепости. — Круто. Мне поебать. — Нам с тобой вместе работать, дружище. — Это поэтому ты приперся сюда рано утром и испортил мне настроение? — О, нет, — Хагивара смеется. — Это потому что ты козлина. А я очень злопамятный. Некоторое время в ответ он слышит тишину, но потом Содзе вновь стягивает одеяло вниз и смотрит на него подозрительно. Теперь в его глазах не читается злости, хотя, очевидно, нельзя отделить ярость от Содзе Гэнити, потому что он на ней живет. Некоторое время Содзе критично осматривает Хагивару с ног до головы, щурит глаза, потом склоняет голову набок. Деликатно тычет пальчиком. — Ладно. Я понял. С тобой хотя бы понятно, как работать. Он беспечно переворачивается на бок, и Хагивара вскидывает бровь. — Будь добр, поясни. — Разве это не очевидно? — Содзе разводит руки (руку), даже не поворачивая головы. — Ты зол на меня, потому что я тебя ранил и поубивал твою команду. Я вообще удивлен, что кто-то из вас выжил, хотя, наверное, стоило проверить, что я от всех избавился. Моя вина. Но ты из тех ребят, что блюдут закон выше своих эмоций, потому ты будешь ненавидеть меня и мечтать подсыпать мне мышьяка в завтрак, но не сделаешь этого. Мы будем обмениваться с тобой пассивно-агрессивными выпадами, и так далее… А я тебе нихера не сделаю, потому что меня посадили на цепь. Идиллия, а? Последнее звучит на редкость иронично. Хагивара продолжает улыбаться, но в этот раз искренней, потому что ему вдруг становится смешно. Настолько смешно, что он не сдерживает смешка, и когда он начинает смеяться в голос, Содзе все же поворачивается к нему и вторит ему своим вялым оскалом. Но ему тоже весело, потому что такой уж он человек. Нет смысла бегать от правды, все так и будет. Они возненавидят друг друга, но не смогут с этой ненавистью ничего сделать, ведь Хагивару будет удерживать приказ, а Содзе — то, что он нужен руководству, и они вцепились в него, словно натренированные псы. Патовая ситуация… но что им остается? Только продолжать жить. На этом можно считать знакомство завершенным. Хагивара хочет покинуть комнату и заняться своими делами — быть нянькой для мужика старше себя он не собирается, увольте — но стоит ему достигнуть двери, как он слышит тихое ворчливое: — Твою мать… Теперь не уснуть. Ссаный агентишка. — Всегда пожалуйста, — жизнерадостно отзывается он, зная, как взбесит это Содзе, а потом покидает комнату. На завтрак у них омлет; просто и приятно, плюс немного овощей из теплицы. Прекрасный здоровый завтрак. Видимо, помимо дежурных на смене у остальных нет строгого регламента о том, кто когда именно завтракает, в свой выходной дозволено все — Хагивара решает, что это не дело, и разговор ведется не о коллегах, которым нужно будет выспаться после ночного дежурства, а о человеке, чью жизнь они тут охраняют. Содзе пора приноравливаться к их графику. Он не их друг, чтобы они делали ему поблажки. Мысль просто восхитительная, и Хагивара делает себе пометку в ежедневнике, а потом возвращается к завтраку. В столовой он один. Дежурный по кухне пошел на пост к остальным — как обычно и происходит. В какой-то момент Хагивара тоже будет кашеварить. Он достает местную газетенку из ближайшего мелкого городка и внимательно ее читает. Коллеги из офиса обещали присылать зашифрованные послания в местную колонку анонимных сообщений, но пока что все тихо — только кто-то потерял кошку. Когда до него доносятся шаги, Хагивара не вздрагивает. Он лишь на секунду поднимает глаза на Содзе, когда тот входит в столовую тоже; он все еще в том же белом халате, волосы лежат слишком небрежно. Он даже не попытался привести себя в порядочный вид. Ну и ну. Хагиваре это, впрочем, не интересно; он возвращается к чтению газеты. Лишь хмыкает, когда Содзе хмуро смотрит на стол: разумеется, ему не накрыто. — Не понял. Где завтрак-то? — Все порции лежат в холодильнике, — замечает Хагивара, не отрываясь от чтения газеты. — Ты уже большой мальчик, сможешь взять себе сам. Даже накладывать не придется. — Че? Ты не охренел часом? Хагивара поднимает на Содзе не впечатленный взгляд. Тот опять медленно вскипает. — Дружище. Мы тебе тут не прислуга. Мы — твоя охрана. Ты сам можешь взять себе тарелку. — Да вы, гниды, заперли меня тут против моего согласия! — рявкает тот. Ох, злого Содзе Хагивара видел лишь в тот короткий момент, когда они загнали его в угол во время боя. Невероятное зрелище, потому что за маской балагура с психопатическими наклонностями скрывается тот самый человек, что десять лет возглавлял черный список. — Если решили, что я вам нужен живым, то делайте все, блять, что нужно! Но это не вынуждает Хагивару нахмуриться, разозлиться, не побуждает даже начать угрожать. Он просто обворожительно улыбается и смотрит на своего (бывшего) противника, а потом цокает языком: — Обойдешься. В итоге, Содзе приходится подчиниться, потому что Хагивара двигаться с места не собирается. Брюзжа себе под нос проклятья, он отправляется на кухню и вскоре возвращается оттуда. Садится так далеко от Хагивары, насколько это позволяет длинный стол. Едят они молча. Лишь изредка Хагивара наблюдает за его соседом по комнате; Содзе ест ложкой, очень медленно. Правая рука скорее всего его не так хорошо слушается. Он левша?.. Нет. Он дрался с мечом в правой руке. Значит, если учитывать отчеты, она пострадала во взрыве, который и оставил ему ожоги в качестве воспоминаний. Можно было бы съязвить и поторопить его, но в этом случае это будет несправедливо. Хагивара тоже не сразу встал на ноги (да, это каламбур). Раны — это серьезно. Когда он заканчивает с завтраком, он берет в руки тарелку и идет на кухню, где быстро ее моет. Потом возвращается обратно и забирает газету; несложно почувствовать, что все это время за ним наблюдает Содзе, пристально, будто хищник, да вот только зубки ему сломало. Но Хагивара лишь ослепительно улыбается. — Посуду помоешь сам, сушилка рядом с раковиной. И переоденься, пожалуйста. Это не твой личный дом. Руководство очень хочет увидеть хоть какие-то результаты исследований в ближайшее время. Пока оборудование не доставлено, ты можешь быть свободен, но потом… Он смеется про себя, видя, как взгляд Содзе темнеет с каждой секундой, но как тот не может вымолвить ни слова. Неужели остальные ребята просто потакали ему? С другой стороны, Хагивара прибыл только вчера, а они тут как минимум недели две вместе. Возможно, до этого Содзе был еще хуже. Хагивара читал медицинские отчеты. То, что тот так бодро огрызается — чудо, вообще-то. Ему самое место в могиле. Но судьба жестока, а точнее — руководство. Потому дальше Хагивара не злорадствует и оставляет Содзе одного. Он обходит территорию, делает пометки; общается с ребятами в дозоре, а с теми, у кого выходной, они составляют расписание дежурств с учетом его прибытия. Они договариваются о бытовых вещах, также назначают тренировки, чтобы понять, кто как сражается. Несмотря на то, что Хагиваре неприятно заменять павших товарищей, выбора нет, а команда тут приятная. Но потом речь заходит, конечно же, об их… важном госте. — Он не доставлял проблем? Отряд переглядывается друг с другом, один шумно вздыхает. — В первую неделю он вообще признаков жизни не показывал. Думали, что так тут и помрет тихо, а мы перейдем на новую службу. Но с ним была команда медиков, причем не просто врачей, а та самая элита из штаба, которая только руководство обслуживает, — Хагивара медленно вскидывает бровь. Он видел их, сам был в элитной палате благодаря связями Азами. Это действительно хорошие спецы. — Я думаю, они его сразу сюда выдернули, как он вышел из комы. — Вы тут… две недели? Три? — Около месяца. Что ж, понятно. — А потом? Как очухался? Ребята пожимают плечами, один прикладывает руку ко рту, пытаясь имитировать шепоток: — Ну, с ним сложно сладить. Но он много и не просит. В основном, чтобы мы отвалили. А мы только с радостью, нам с ним взаимодействовать ну вообще не хочется. Понятно. Это разумно. Хагиваре стоило бы тоже соблюсти эту традицию, потому что настанет момент, когда даже он не сможет терпеть Содзе, и, видят боги, он придушит его собственными руками. Но разве он может так просто оставить столь прекрасную жертву? Пусть хоть так помучается. За команду, за его потерянные ноги. Хагивара тонко улыбается, а потом тянется в карман за сигаретами. Да уж. Проблем тут будет много. Остается надеяться, что «Хисяку» не будут заинтересованы в своем бывшем подельнике. Хотя, был бы он им нужен — не оставили бы умирать, или остановили бы Тихиро. Если уж умельцы из «Камунаби» смогли его откачать, то «Хисяку» — запросто, он тогда еще и не мертвый был. Впрочем, это всего лишь пустые размышления. Вечером он выходит на балкон собственной комнаты. Как и ожидалось, под нее переоборудовали один из элитных номеров, как и для остальных. Разумно, не жить же им в эконом варианте, если есть такая роскошь. После душа зимний ветер кажется прохладным, колющим, но Хагивара не уходит в комнату. Он чувствует, как медленно леденеет металл протезов. Черт. Говорят, Тихиро вернул себе руку. Он читал отчеты Хиюки. Значит, можно как-то восстановить конечности. Интересно, если он сильно попросит… С другой стороны, с такими ногами он опаснее, потому что Хагивара контролирует металл, а они — из стали. Что важнее: комфорт или осознание, что он стал опаснее? Вопросы без ответов. Хагивара быстро докуривает сигарету и швыряет ее вниз, и огонек окурка летит вниз, куда-то в реку. Затем он смотрит в сторону, невольно. Может, замечает движение. Видит открытое настежь окно, человека, что полулежит на подоконнике и смотрит куда-то вниз. Содзе не послушался его приказа; или с наступлением ночи вновь переоделся в ту же одежду. Сложно сказать. Он тоже курит. Удивительно, что ему позволили. Или он наплевал на указы врачей. В вечерней тьме сигарета кажется очень яркой. Но его взгляд будто бы чувствуют. Содзе поднимает глаза в его сторону и щурится, и Хагивара отвечает ему ухмылкой. Он решает побыть вежливым и просто уходит, не делая больше ничего. На следующее утро происходит несколько необычных вещей: во-первых, после побудки Содзе спускается в столовую не с видом, будто только что проснулся, на нем черная водолазка, которая только больше подчеркивает его поджарость и отсутствующую левую руку, он даже волосы собирает в нелепое подобие хвоста, только то распадается, потому что с правой стороны часть была выбрита из-за ожога. Во-вторых, он садится не как можно дальше от Хагивары, а прямо напротив него. В этот раз в столовой они не одни, потому на это зрелище смотрят, будто на небывалое чудо. Отряд восхищенно замолкает, желая хлеба и зрелищ, а Хагивара опускает газету и скептично смотрит на Содзе. Нет. Даже одежка его не красит. Все еще похож на умирающую облезлую кошку. Содзе кладет руку (единственную имеющуюся, но как он ее использует, а, лишь бы выделываться) на стол и скалит зубы. — Ну че? Доволен? — Ой, а ты что, поддаешься дрессировке так быстро? — Хагивара складывает газету. Тон он выбирает наиболее снисходительный и бесящий, сам хорошо знает, что может довести до белого каления. — Как поразительно. А мне говорили, что чтобы приручить дикую псину, потребуется полгода, не меньше. — Смейся-смейся, — скалится Содзе. — На твоих условиях я постоянно играть не буду. — А что же играешь сейчас? — Это дело принципа. Ох, это так глупо. За ними наблюдают, словно за каким-то телешоу. Хагиваре хочется вздохнуть и спрятать лицо в ладони, но он тоже упертый дурак, а потому этот бой продолжится до конца. Раз уж Содзе не может драться по-настоящему, то придется им парировать словами. Невероятно. Вот, до чего ты скатился, элитный агент. Впрочем, Хагивара любит похулиганить. Он слишком широко улыбается, когда Содзе подается вперед. Часть выпавших из прически прядок закрывает ему лицо, но он будто и не замечает. Нет, вот подлец. Выглядит так, будто сейчас помрет, а все равно может делать это привлекательно. И почему судьба одарила какого-то козла даром выглядеть лучше, когда он на грани смерти? Столько вопросов… Хагивара с тоской вздыхает и откусывает от бутерброда с маслом. Но Содзе продолжает буравить его взглядом. — А еще мне кое-что от тебя нужно, — добавляет он. — С этого надо было начинать, — Хагивара размышляет о том, что может попросить Содзе. Сигареты у него есть, выпивку ему вряд ли можно, да и он не станет просить, так что, скорее всего, это что-то реально нужное. — Если это не нарушает запретов, то достанем. Надо и самому показать, что он настроен на переговоры. Им тут, к сожалению, вместе жить. — Мне нужны мои старые заметки. — О датенсеки? — Хагивара удивляется, когда Содзе кивает. — Разве твоя база не сгорела? Ничего же не осталось. Ох, хотя ты, поди, и не в курсе. Содзе смотрит на него, как на дурачка, а потом стучит пальцем по одному из ожогов. Хагивара делает вид, будто это совсем не очевидно, то есть, полностью игнорирует. — Я не дебил, агент. Никто умный не станет хранить все золотые яйца в одной корзинке. У меня было множество копий. — Ой, правда? А деньги ты случайно не печатал? — Печатал, конечно же. Стоп машина. — Это шутка, — Содзе щурит глаза еще сильнее. — Быть фальшивомонетчиком — тяжело, это торговец оружием может побыть в дружественных отношениях с правительством, а вот ослабление валюты тебе никто не простит. Особенно банки. А как оживился-то сразу… Все с тобой ясно. — Ничего не могу поделать, — Хагивара разводит руки в стороны. — Я люблю деньги. — Ой, как же так? А любовь к отчизне? — Мне за нее платят. Отряд рядом неловко закашливается. Хагивара улыбается шире, вместе с ним и Содзе. — Приятно знать, что хоть кто-то из правительственных крыс искренен в своей жадности, — затем он склоняет голову набок. От этого он больше напоминает дикую собаку, особенно с его взглядом, таким диким… — Ладно, пошутили и хватит. Мои заметки понадобятся, потому что без них я не смогу возродить исследование, хотя, — он цокает языком, — без девочки из Кенаги это будет сложно. Тебе уже говорили, что мне обещали за проект? Ну так, чтобы не возникло недомолвок. Если Содзе говорит об этом вот так, то легко догадаться. Хагивара пожимает плечами. — Амнистию, полагаю. — Умный мальчик. Удивлен, что ты воспринимаешь это так спокойно. — Потому что ты убил мой отряд и искалечил меня? — Да, — Содзе медлит. — Искалечил? — Неважно. Да, я зол. Но этим ничего не решишь. Тихиро-кун отомстил за всех нас. — Тихиро… Рокухира? Когда это имя оказывается произнесенным вслух, в воздухе словно повисает звенящая тишина, хотя ничего такого, разумеется, не происходит; это секунда, которая по ощущениям Хагивары длится слишком долго. Он видит, как меняется лицо Содзе, от самоуверенной бравады до какой-то неловкости и ступора. Ох, может, ему тяжело признать, что его убил совсем юный пацан? Это нормально. Но Хагивара рад, что Тихиро отомстил за них всех. Он хороший мальчик с тяжелой судьбой. Ему можно пожелать лишь удачи. Содзе странно смотрит на Хагивару. Медленно моргает. Потом наваждение спадает. — Рокухира Тихиро… Это его имя? — Ты не знал? — Мы не представлялись, если ты об этом. Я знал лишь то, что он сын Рокухиры. Он очень импульсивный юноша, — Содзе откидывается назад, а потом смотрит на косящийся на них отряд. — Ну и хуле выпупились? Съебали отсюдова. — Ты им тут не командир, — смеется Хагивара. — Они все равно за тобой следят. Пусть любуются. — Вот ты скотина, а? Тебя челкастый назначил? — Ого, ты и с Азами встретился? — Конечно, — Содзе цокает языком, сразу выглядит недовольно. — Он первый меня и встретил. Ну, кроме врачей. Дал предложение, в котором по сути не было выбора, — он качает головой, а потом рукой обводит помещение. — И теперь я застрял тут, как кошка в коробке. С тобой и еще несколькими дебилами. Видимо, это мое наказание за то, что я проиграл Рокухире. Короткое молчание. Хагивара убирает улыбку и смотрит на Содзе серьезно. — Тебя гнетет твой проигрыш? На самом деле, с точки зрения Хагивары, проигрыш Содзе сложно назвать позорным. До боя с Тихиро он разделался с их отрядом, но не сразу, а после того, как они серьезно его ранили. Тихиро тоже был измучен, но его раны были старыми, недельной давности, а Содзе свою получил буквально только что. Плюс разница во владении мечом… Тихиро — сын мастера, он знает больше секретов. Проигрыш ему — это нормально. Тем более, это была тяжелая победа для юноши. Содзе смотрит Хагиваре в глаза. Неожиданно, он не злится так, как тот ожидает, лишь угрюмо ухмыляется. — Как ты там сказал? Да, я зол. Но этим ничего не решить. Интересно… По мнению Хагивары, Содзе — человек, что будет смаковать поражение вовсю. То есть, он будет злиться настолько, насколько ему позволяет его состояние. Хагивара искренне ожидает всплеска эмоций, крика, но вместо этого получают лишь одну сухую фразу и ничего более. Неужели Содзе не настолько жалок, как он ожидал? Неужели в нем есть какая-то гордость? В их первый (и последний) бой он не видел в нем человека чести, лишь психопата, который готов на любые методы ради достижения своей цели. Ему казалось, что Содзе их тех, кто поддается эмоциям в момент, где это не играет разницы, как во время разговора. Все равно истерика бы ничего не решила. Опасный хищник, не брезгающий грязной игрой во время боя… И совершенно другой человек сейчас. Постепенно база становится похожа на нормальную крепость; сюда наконец привозят все необходимое, а Хагивара получает на руки те самые данные, которые просил притащить его Содзе. Он лениво пролистывает их: кучу бумаг, часть из которых напечатана, а часть — написана вручную. Все это, конечно же, сканы, не оригинал. Хагивара смотрит на слегка кривой мелкий почерк, своеобразную манеру письма — так в школах не учат. Содзе, наверное, из тех, кто всю юность был сам по себе, даже не ходил в школу. Это объяснило бы отсутствие каких-либо манер. Самоучка во всем… и сумел каким-то образом собрать оружие, которое доставило им столько проблем. Оружие почти на одном уровне с магическим клинком. Впечатляюще. Он собирает все бумаги и складывает их в папку, потом поднимается со своего модного нового стола в центре искусственного прудика. Теперь золотые рыбки получают нормальную еду, а не то, что повезет найти на кухне. Но они довольно живучие, раз продержались так долго на крошках. Хагивара бредет по лестнице, затем по коридорам. Заглядывает в комнату, но там пусто. Ищет в лаборатории (там пока ремонт, но оборудование уже есть) — тоже никого нет. Это удивляет Хагивару, но интуиция тащит его на улицу, где он замечает искомого человека у тренировочной площадки. Сейчас там дерутся два коллеги. Содзе просто за ними наблюдает. Сейчас он напоминает нахохлившегося воробья: в куртке, шарфе, но хоть ты тресни — без шапки. Странно. Зачем ему это? Или настолько скучно? Хагивара походит к нему и протягивает папку с бумагами, и Содзе молча ее забирает. В зубах у него зажата сигарета. Он критично пролистывает принесенные ему документы, а потом захлопывает папку; даже не удивляется тому, что Хагивара садится рядом. — Наблюдаешь? — А хуле делать? — он лениво зевает. — Курить в помещении нормально не дают, в своей каморке я зачахну. А тут — вон, хоть могу этих дебилов обосрать, что дерутся хуево. Нет, взгляни на это, — он хмурится и громче рявкает: — Ямасита! Если бы перед тобой был я, то ты бы уже еблом землю жрал! Тренирующиеся солдаты останавливаются и смотрят на него с иронией, но без злобы. Хагивару тоже это удивляет. Один из них, тот самый Ямасита, упирает руки в бока. — Отвали, ок? — У вас уже один элитный отряд выкосили подчистую, а ты тут жопой виляешь. — Два, вообще-то, — осторожно поправляет его Хагивара, и когда Содзе удивленно моргает, то поясняет: — Мы тоже были отрядом по сдерживанию и защите «Пронзающего Облака». Только вот изначальный владелец не дожил. Содзе опять зевает, оголяя десны, а потом единственной оставшейся рукой потирает бок, где Кугара оставил свой след. Он отмахивается. — Бля, я про вас уже забыл. Ну да. Вот видишь, Ямасита! — рявкает он еще громче. — Если будешь еблом щелкать, то вас точно так же порешают! Твою мать! Почему я вообще должен беспокоиться о своей безопасности? Это ваша работа. Все, что я должен делать — это лежать в своей постельке, выглядеть несчастным и больным, чтобы вы вокруг меня носились, ведь я такой ебать важный. — Я в самом деле удивлен, что ты так не делаешь. Хагивара и сам закуривает. Содзе иронично на него смотрит. — С чего бы? — Ты был мертв. Не несколько секунд, а весьма долго. Хотя для нас, чародеев, обычные правила не писаны, но… — Хагивара указывает на него сигаретой. — Это не считая того, что тебя почти разрубили пополам и отрезали руку. Я чуть не утонул и лишился ног, и то пробыл в коме дольше. — Ты лишился ног? — Содзе вдруг задумывается. — Забей. Мне похер. Умирать — это скучно. Потому я просто, ну, перестал. — Это не так работает. — Это работает так, как ты хочешь, — он передразнивает серьезный тон Хагивары. — Есть такая вещь — плацебо. Тут то же самое. Если бы я думал о том, что произошло, то конечно же у меня бы заболели все раны, давление скакнуло бы, и так далее. Но это так тупо. Если жизнь дала мне второй шанс, значит, я им воспользуюсь. Ну а если отлизать придется за это — ну что тут поделаешь, лучше, чем в могиле лежать. — У тебя границы допустимого шире, чем у наших политиков. Содзе насмешливо разводит руки (руку) в стороны. — Я с ними как бы работаю. — Странный ты человек, Содзе Гэнити. Не пойму, с одной стороны ты ни за что не прогнешься под чужое мнение, но с другой запросто соглашаешься работать с руководством. — Дело в приоритетах. С тобой я могу поскалить зубки, потому что ты мне ничего не сделаешь. Твои начальники же легко подпишут мне смертный приговор, если я даже не туда посмотрю. Жизнь, мой юный друг, это дар, который мы должны ценить, — голос у него больно занудный, явно намеренно. — И я не собираюсь помирать во второй раз. Мне первый не очень-то понравился. — Значит, ты продажная душонка? — Никогда этого не отрицал. Хагиваре становится еще смешнее. — Поразительно. — Разве? Это совершенно нормально. — Почему-то я ждал от тебя другого. — Реально думал, что я честный парень? — Содзе начинает ржать в голос. — Умора! Пиздец ржака. Нашел о ком так думать. С чего вообще такие мысли? — Отвянь, а? Если бы я еще знал. Тренировка на площадке продолжается, и Хагивара наблюдает за ней. Он мог бы присоединиться, но сегодня ему слишком лень, и, как бы, официально он занимается офисной работой, просто взял небольшой перерыв на перекур. Было бы интересно вновь схлестнуться с Содзе, посмотреть, как все изменится… Но он и так знает. Содзе не в том состоянии, чтобы дать ему хороший бой. Он так хорошо держится на чистом упрямстве. Это ведь началось только с приездом Хагивары, Содзе взбесился — вот и делает вид, что с ним полный порядок. А так… Упрямство — опасная вещь. Хагивара стряхивает пепел с сигареты вниз. Он и сам довольно упрям, может, потому и выжил. У него хотя бы был шанс… Он вновь смотрит на Содзе. Этот человек убил твоих друзей. Он ранил Казанэ и оставил ему страшную травму, моральную так и физическую. Он тебе не друг. Не стоит говорить с ним столь фривольно. Но Хагивара строг к себе. Они обладали информацией от Тихиро, но проиграли. Он ведь видел, когда все началось. Когда Содзе понял клинок лучше. Если бы он приказал отступить, никто бы не умер. Но он сказал продолжать. Он стал причиной, по которой Кугара пикировал на Содзе. Кугара, Касахара… Они умерли первыми. Все мертвы только из-за него. Если бы они отступили, то Тихиро-кун бы умер той ночью. Клинок остался бы в руках у злодея. Это была необходимая жертва. Так говорит логика. Но Хагиваре так не хочется этого признавать. Он вспоминает мальчика, которого увидел в больничной палате. Что отправился спасать девочку, которую знал меньше дня, хотя был почти мертв. Если Тихиро был готов пожертвовать всем, то почему они должны были спасаться? Все должно быть честно. Это долг Хагивары — ценой своей жизни защищать покой обычных людей. Тихиро не должно быть до этого дела, но он все равно беспокоится, потому пожертвовал собой, когда перехватил атаку Содзе. Помочь ему — это честь. — Ты веришь в карму? Содзе смотрит на него исподлобья. Сигарета в его зубах тлеет. — Кармы нет. — Да, — Хагивара вдруг криво улыбается. — Я тоже так думаю. Исследования небесного камня крайне далеки от Хагивары; признаться, в школе у него всегда было не слишком хорошо с химией. Это физику он всю вызубрил, но лишь потому, что ему требовалось понять, будут ли работать его способности верно (потому Хагивара хорошо разбирается в типах металла, а еще ему запрещен вход в пачинко-залы, ведь он может манипулировать некоторыми видами шариков). Потому, когда он в ходе своего обхода крепости, решает навестить свою головную боль, он делает это скорее из любопытства. Вроде как его убедили что-то начать делать, хотя Хагиваре кажется, что Содзе делает это с полупинка. Но он понимает причину. Он помнит предыдущие доклады: все оказалось возможным только благодаря крови девочки, которую спасал Тихиро. Бессмертный ребенок… Второго такого они не найдут. Тут дело даже не в морали — просто никого больше не осталось. Когда он подходит к дверям лаборатории, то видит парочку лаборантов. Он уже замечал этих ребят, но тогда они казались ему обслуживающим персоналом уровнем чуть пониже, чем защитный отряд — бойцы, но не основные защитники. Значит, они тут ради работы в лаборатории? Хотя, чего он еще ожидал? Это разумно. Фыркая себе под нос, он входит внутрь и тут же надевает маску самоуверенного ублюдка, потому что в их борьбе за то, кто кого первым выбесит, конца еще не видно. Сегодня его очередь действовать Содзе на нервы. Ах, сладкая месть! Первым делом его взгляд падает на фрагмент небесного камня в колбе посередине. Те самые два лаборанта, что стоят рядом с Содзе, а тот сам — сидит на этой дурацкой табуретке с колесиками. Ну конечно. Когда лаборанты разбегаются, кивая Хагиваре, тот медленно подходит к Содзе. Он наклоняется вперед и дышит ему в шею (тот все еще собирает волосы в хвост), и тот лениво замечает: — Флиртуешь на работе? Я могу на тебя жалобу накатать. — И что ты там напишешь? — Дорогое руководство «Камунаби», ваш агент настолько херово это делает, что у меня развилась моральная травма. Прошу компенсировать бухлом, — Содзе откидывает голову назад и смотрит на Хагивару довольно скептично. — Че приперся? Я тут очень важным делом занят. — Сидеть на табуретке — не особо важно. — Знаю, дружище, для тебя и твоей пустой головушки нет такого понятия, как размышления, но именно этим я и занимаюсь, — он с кряхтением поднимается с табуретки и бредет куда-то в сторону, Хагивара следует за ним, протестов не слышно. Останавливаются они перед одним из столов, на котором лежит незнакомая Хагиваре руда. — Зацени. — Небесный камень? — Ага. Но не простой, а конкретный, — Содзе берет со стола рядом длинную тонкую палочку и стучит по кусочку камня. — Это тот самый, на котором я подорвался. — Ностальгично, да? Они смотрят друг на друга. Хагивара сверкает белоснежной улыбкой, и Содзе не скрывает, как закатывает глаза. — Тебе надо было в комедианты идти, шутник хуев. — Это мое хобби. Я про издевательства над тобой, не юмор. Палочка стучит Хагиваре по носу, и тот ойкает, но не обижается. Несомненно, любой другой бы использовал это, как повод наорать на Содзе или приструнить его, но это довольно безобидный жест, тем более Хагивара нарывается сам. Он просто ухмыляется, когда Содзе опирается на стол рядом с камнем и вновь стучит по нему, следом за чем выразительно смотрит на Хагивару. — Итак, друг мой юный, раз уж ты пришел доебаться до меня, то может тебя вдруг посетит гениальная идея. Это — последний образец, который я успел обработать кровью Кенаги. Он самый стабильный, в отличие от этой бомбы, — Содзе кивает в сторону водяной капсулы. — Однако, он все еще разорвал меня на куски, когда я его коснулся, причем моментально. Впрочем, есть вероятность, что датенсеки теряет свои опасные свойства, когда убивает человека. Временно. Мол, происходит перезарядка. Вопрос: как проверить есть ли перезарядка без прикосновения? — Разве она не короткая? Он уже перезарядился. — Это хороший вопрос, — Содзе кивает. — Полагаю, что ты прав. Однако это может зависеть и от силы предыдущего взрыва и самого камня. Например, мне доложили, что, типа, было секретной информацией от твоего начальства, что предыдущий опытный образец был протестирован чародеем из семьи Сазанами. Якобы эту информацию слил их нынешний патриарх, — скорее допрошен, думает про себя Хагивара, — и мальчишка мог использовать камень несколько минут, прежде чем его разорвало на части. Но тот камень добыть так и не смогли… До этого его использовали мои подопытные свинки, которые купились на дешевую цену и громкие обещания, хотя я этим дятлам сразу сказал, что конец будет просто бомбезный. Между этими датами прошло около половины месяца. Значит, как минимум половина месяца нужна для перезарядки. — К чему ведешь-то? — Взрыв был меньше. Значит, перезарядка была короче. Вот этот молодец расхерачил мне всю лабораторию, — Содзе опускает руку и взглядом настолько заебанным, что восхититься можно его экспрессии, смотрит на Хагивару. — Возможно, он еще не перезарядился. Выплеск энергии был больше в несколько раз. Но без доверчивых дебилов под рукой я понятия не имею, как его проверить. Ему нужно прикосновение духовной энергии, чтобы заработать, а на расстоянии она не передается. Я в тупике. Хагивара начинает улыбаться. — Коснись его. Это шутка. Содзе это прекрасно понимает. Он закатывает глаза. — Обхохочешься, — но потом добавляет: — Не могу. Ссу пиздец. — Чего? Ты признаешься, что тебе страшно? — Я уже сказал тебе, агент, — он склоняет голову набок, и глаза у него сверкают угрожающим блеском. — Я не хочу умирать во второй раз. Если ты был тяжело ранен, ты должен меня понимать. — Я просто удивлен. Ты выглядишь довольно бесстрашным дебилом. Содзе кокетливо ему подмигивает. — Потому что я хорошо вру. Рекомендую обучится этому маленькому трюку. — А что, если капнуть кровью? — Духовная сила исчезнет, когда кровь покинет тело. Это нужен человек, который ею манипулирует, но я таких не знаю. Хагивара задумывается. Это интересная загадка. Это не какая-то чушь, вполне себе солидное исследование. Он задумчиво потирает подбородок, гадая о возможном решении, пока Содзе лениво замечает: — Конечно, кровь теряет силу лишь в тот момент, когда окончательно отделяется от тела. Если теоретически растянуть каплю так, чтобы она касалась одновременно и камня, и тела, то можно успеть прекратить реакцию до того, как пострадает человек. Но это игра на секунды. — А если возвести стеночку между пальцем и остальным телом? — Хагивара выразительно смотрит на Содзе. — Например, я использую свое чародейство. Создадим железную стену, если начнется реакция, то издалека я отрежу палец. Ну а если, например, контакт будет прерван, но испытуемый успеет оборвать контакт с каплей крови, то рванет только камень. Я смогу защитить человека с помощью металлического кокона. Ну… возможно, кроме пальца. — Идея хороша, но какой дебил будет рисковать собственным пальцем? В итоге, такой дебил находится, и имя ему — Содзе Гэнити. Ну, все дело в том, что лаборантов им калечить не разрешили, а эксперимент проводить надо. На это время они договариваются не огрызаться друг на друга, словно две собаки, то есть, ведут себя как два солидных взрослых человека, периодически друг друга подкалывая, но это все довольно невинно на фоне предыдущих мыслей. Камень они выносят на ту самую тренировочную площадку, оставляют в самом ее центре. Хагивара ворует оставшийся тут бесхозным шифер, проделывает в нем отверстие, с ребятами они немного его переделывают, чтобы в нем была лишь небольшая дырка, достаточная для пальца. Содзе, очевидно, это ни черта не нравится, но он все равно выходит в центр площадки, режет палец ножом, а потом просовывает ее в отверстие. … черт. Такая возможность для пошлой шутки утеряна. Конечно же никто не будет просто капать кровью на палец, это глупо. К камню присоединяют прозрачную трубку, как и к порезу на пальце, все это делает лаборант. Под таким давлением кровь должна пойти тонким непрерывным потоком. Хагивара стоит в стороне, пристально наблюдая. Его задача проста — не дать резонансу от небесного камня перейти на тело. Они тут вроде как охраняют Содзе, а не стараются его убить. Он хмурится, когда Содзе говорит что-то стоящему рядом лаборанту, тот кивает и отбегает. Что ж, эксперимент начался. При возникновении опасности Содзе достаточно просто дернуть рукой — трубка «отлипнет» и контакт будет прерван. Небесному камню, по логике, нужно больше времени для длительной реакции. А сейчас они просто пытаются вызвать ее прикосновением частиц с духовной силой. Кровь начинает течь. Хагивара видит, как вместе с этим по виску ползет капля пота. Облачко пара вылетает изо рта. Наконец, кровь достигает датенсеки. Секунда. Ничего не происходит… Камень искрится. Хагивара видит, как резко Содзе отдергивает руку назад, но реакция не прекращается. Он вдруг осознает, что металл, слушавшийся его до этого, вдруг прекращает подчиняться полностью, шифер начинает гнуться по бокам. Начался резонанс с его чародейством? Неважно! Сейчас рванет! Он срывается с места, чувствуя, как скрипят протезы от такого сильного импульса, за один прыжок добирается до Содзе и сбивает его с ног, наваливаясь сверху телом. Они катятся по земле и замирают, а потом сзади слышится громкий хлопок. Скомканный шифер отбрасывает в сторону, а фрагменты небесного камня разлетаются во все стороны, пока лаборанты пытаются запомнить, чтобы потом их собрать. Бесполезно, думает Хагивара. Слишком маленькие куски. Хорошо, что тут вокруг песок, они еще смогут проредить его, чтобы кто-то случайно не коснулся, но что-то наверняка утрачено. Если бы кто-то стоял рядом с камнем, его бы изрешетило! Он осторожно опускает голову вниз, на Содзе, что лежит под ним на земле. Он скрючился, прикрывает лицо единственной рукой. С пальца продолжает течь кровь. Хагивара хмурится и опускает голову ниже. — Все ок? Не пострадал? — Бля, дай мне минуту. Я чуть душу праотцам не отдал, — Содзе лишь немного расслабляет плечи, но руку от лица не отнимает. — Ох, мать моя… На вид он не выглядит так, что его задело. — Что-то не так? — Послушай, агент, — он наконец-то приспускает ладонь и смотрит Хагиваре в глаза с видом, будто раненную кошку загнали в угол и пытаются поймать. Страх? Злость? Что это за эмоции. — Я, кажется, только что понял, что у меня появилось новое самое мерзкое воспоминание. Не рекомендую умирать во взрыве, а потом оказываться рядом. Ох… Я тут полежу немного, ок? А то что-то мне хуево стало. Ах. Болезненное воспоминание о дне своей смерти. Это мгновенно объясняет и то, почему его трясет, и всю бледность. Хагивара решает не насмехаться — ему и самому, наверное, будет некомфортно находиться рядом с морем, он едва не утонул. Потому он просто садится на земле, озирается. Лаборанты с помощью щипцов собирают фрагменты небесного камня. Пацаны из отряда тащат скомканный кусок металла прочь, другие беспомощно на него смотрят. Да уж, эксперимент прошел неудачно. Значит, без должной обработки кровью девочки из клана Кенаги можно даже не мечтать о том, чтобы усмирить датенсеки привычным путем. Надо искать другой путь… Он вновь смотрит на Содзе. Тот просто лежит на земле, глаза прикрыты. Кожа такая же белая, как и снег. Ты ведь мог не спасать его. Дать ему сдохнуть. Отомстить за отряд. Но затем Хагивара цокает языком. Ну что за дурацкие мысли лезут в голову? Он поступил верно. Не время поддаваться эмоциям. — Думаю, на сегодня экспериментов достаточно. Встанешь? Или оттащить тебя в твою комнату? Надо бы еще и палец заклеить… Содзе приоткрывает один глаз. Это идеальный момент, чтобы едко пошутить, как он обычно бы и поступил, но, кажется, он не в настроении так делать. — Реально сделаешь? — Ты нам тут нужен живой и здоровый. Конечно. В ответ доносится едкий смешок. — Ну конечно, как могло быть иначе? На что ты обижаешься, не понимает Хагивара, но решает этого не произносить. Они тут собрались исключительно ради того, чтобы Содзе собрал руководству игрушку опаснее, чем та, что сейчас во владении «Хисяку». Не более. Просто так воскрешать его никто бы не стал. Но он все равно обижается? Почему? Глупости. Хагивара протягивает руку и помогает Содзе подняться на ноги; позволяет забраться себе на спину. Легче, чем Хагивара ожидает. Тот почти моментально свешивает голову с плеча вниз, будто сил держать ее ровно нет. Что ж, эксперимент неудачный. Но что поделать? Хагивара кивает лаборантам и сообщает, что уходит. Когда он добирается до дверей здания, то Содзе вдруг поднимает голову. Его дыхание щекочет ухо вместе с тихим «спасибо», но Хагивара не находится с нужным ответом и просто кивает. Все это лишь его работа. Ничего личного. Видимо, остальная охрана уже перестает наслаждаться местными горячими источниками, потому что только Хагивара регулярно их посещает. Вечером после работы, когда заканчивается его смена и очередь морозить задницу на посту, он приходит в зал, где расположены огромные водяные ванны; к счастью, персонал, который не занимается охраной места, смотрит и за тем, чтобы источники работали в точности, как и раньше, когда тут была гостиница, хотя, конечно, из огромного количества тут остается лишь парочка рабочих — ресурсов не хватит. Однако, в этот раз Хагивара не один; он понимает это, когда видит в обычно пустом зале еще и Содзе. Тот же явно наслаждается горячей водой настолько, насколько может. Хагивара не столь привередлив, потому не устраивает скандалов на ровном месте. Жаль лишь что очки запотевают, но он и без них может видеть — пусть и не настолько хорошо. Он просто молча подходит к воде, чувствует на себе пристальный взгляд. Содзе осматривает его с головы до ног, внимательно, щурит глаза, когда замечает протезы вместо ног. Он точно так же ничего не произносит, лишь продолжает рассматривать украдкой, когда Хагивара опускается напротив него. Наконец-то они могут рассмотреть друг друга получше. Это не вуайеризм, честное слово! Первым делом взгляд Хагивары падает на культю вместо левой руки. Шрамы после операции хорошо заметны на черной от татуировки коже. Потом на глубокий белый рубец, тянущийся через грудь… Это след удара Тихиро. И это помимо следов от уничтоженной взрывом базы, и… Ах, вон он. Шрам от удара Кугары. Внутри Хагивары расцветает мрачное удовлетворение. Плохо злорадствовать, но он и не самый добрый мальчик. Содзе замечает его пристальный взгляд и угрожающе щурит глаза. — Пялиться неприлично, знаешь ли? — Как хорошо, что я никогда не был приличным, — Хагивара решает обнаглеть в край и подсаживается ближе. Он улыбается, хотя скорее доброжелательно скалится, и Содзе вторит ему в ответ. — Впечатляющая коллекция. — Не менее впечатляющая, чем твои железки. — Все благодаря тебе! Содзе ухмыляется (неискренне, ему явно неинтересно) и откидывает голову назад. Собранные в пучок на затылке волосы нелепо топорщатся из стороны в сторону. Хагивара бесстыдно наблюдает за ним: за тем, как по шее бежит капелька пота, по ключицам, рассматривает странные татуировки. Те никак не складываются в единый рисунок, но ведь это что-то конкретное, что-то… Он поднимает голову к потолку. Здесь так тихо. Слышно, как где-то капает вода. Вот так просто сидишь с человеком, что убил твой отряд… Они заслужили товарища получше, как Казанэ. А ты просто следуешь приказам, как послушная собака. Сказали не убивать — значит, не убьешь. Это так бесит. Хагивара вдруг жалеет, что не может закурить. Как там говорят? Старую собаку новым трюкам не обучишь. Так и тут. Надо переключиться. — Что у тебя вытатуировано на спине? Содзе смотрит на него слегка удивленно. — Че за вопрос? — Нельзя поинтересоваться? — Да нет… — он медлит. — Я просто не понимаю, нахера тебе это. Он наклоняется вперед, позволяя Хагиваре взглянуть на рисунок сверх; он рассматривает очертания, особенно контур внизу. Из-за ожогов сложно рассмотреть все подробно, но теперь картинка медленно складывается в единую. То, что казалось незавершенным рисунком внизу, теперь напоминает очертания бабочки. Серьезно, бабочка? Обычно такие парни, как Содзе, рисуют себе драконов или что-то угрожающее. Хагивара решает не тянуть интригу и просто задает вопрос. Содзе смотрит на него несколько секунд, не мигая, потом цокает языком. — Это не просто бабочка. — В смысле? Бабочка не может быть чем-то помимо сраной бабочки. — Это потому что ты сопляк, — он смеется. — Жизни не видел. — У нас не настолько большая разница в возрасте. — Достаточная, чтобы я мог использовать это против тебя, — Содзе улыбается еще шире, и в этот раз выглядит опаснее, но, впрочем, не настолько угрожающе. — Если бы ты знал, что это за бабочка, ты бы не задавал таких вопросов. — Ну тогда просвети меня. Они смотрят друг другу в глаза. Улыбка медленно сползает с уст Содзе. — Ты реально не знаешь? Угар. Ладно, не строй мне рожи, — он щурит глаза. — Восемнадцать лет назад я видел кое-что, что изменило меня навсегда. Я думаю, ты помнишь наш бой над морем. И ты помнишь проявление моего… в смысле, «Пронзающего Облака». Дракон. Этот меч тоже проявлялся определенным образом. Ох. — «Истинный Удар». Ох… — Невероятное оружие. Один раз увидишь и многое поймешь, — Содзе ведет плечом. Ему тоже явно хочется курить. Когда Хагивара предлагает сгонять за сигаретами, тот сразу строит кокетливые глазки. — Ой, а разве так можно? Господин поборник правил, что-то Вы сегодня халтурите. — У меня выходной. Хагивара возвращается с пачкой сигарет. Вдвоем они закуривают от одной зажигалки, потом откидываются назад. В горячей воде хорошо. Сначала Хагивара опасался, что с протезами возникнут проблемы, все же, это металл, но, видимо, они из какого-то сплава, который не так сильно нагревается. Он задумчиво смотрит в потолок, гадая, как же так вышло, что он спокойно курит с человеком, что едва не убил его, что забрал жизни его отряда. Четыре человека… И ради чего? Он смотрит на Содзе рядом. Глупо сейчас на него злиться. От того былого хищника тоже мало что осталось. Карма это или нет — неважно. Никто не получает то, что хочет. — Протезы тебе руководство выдало? Хагивара отвлекается от мыслей и опускает взгляд на Содзе. Тот же смотрит вниз, в воду, на стальные ноги. — Да. — По запросу? — По запросу мне только средний палец покажут, — он трясет головой. — Такое только руководство решает. Думаю, если бы не ты, меня бы оставили без протезов и отправили бы домой отлеживаться на больничном. Хотя я и сейчас официально на нем, так-то. У нас с тобой один медик на двоих. — Фу, делить своего медика с кем-то… Да еще с тобой… Я пожалуюсь. Но Содзе явно разочарован. Он наверняка хотел спросить про свою руку, это очевидно. Поставить протез вместо нее, чтобы не чувствовать себя полным калекой. Хагивара пробыл без ног не очень долго, но ему не понравилось. С рукой должно быть попроще, но старые привычки все равно не уйдут. Все равно будешь невольно пытаться использовать руку, которой уже нет. Он видел это на Казанэ. Казанэ же рассказывал про фантомную боль. Сам Хагивара ее ни разу не ощущал. Наверное, он слишком логичный для такого. Если конечности нет — ничего болеть не может. Вот мозг и не балуется с сигналами. Он вновь смотрит на Содзе. Тот сползает по шею в воду. Ему явно хорошо. Но тут и правда приятное местечко. — Слыхал? «Истинный Удар» был повторно использован на аукционе Ракузаичи. Содзе просто вздыхает. Хагивара наблюдает за его реакцией — отсутствием? подавлением? но он был восхищен, нет? — но не может разобрать, что тот думает. Некоторое время Содзе просто курит, потом наконец вынимает сигарету изо рта и тушит о пол. Ох, лучше бы этого не видели ребята. Тут же сплошняком дерево. — Разве его владелец не заперт где-то? — Я слышал, Сазанами Кьера использовал меч. Может, у того свои приколы. — Я бы не удивился, — Содзе немного молчит. Вздыхает. — Увидеть бы его вживую еще раз. Такое никогда не забудется… — Хиюки… в смысле, мой кохай сказала, что там убило целую уйму народу за считанные минуты. — Ну, типа, да. Я в курсах, как он работает. Хагивара заглядывает ему в лицо и вскидывает бровь. — Твою мать. Ты реально поехавший. Кому захочется на это смотреть? — Не на трупы, дебич! — Содзе раздраженно машет рукой. — На сам клинок, на его способности! Типа, бля, ебучая эстатика! Бабочка эта, хуе-мое. Пиздец. Будто ребенку объясняю. Сам же говорил, что ненамного меня младше, — потом он кладет голову на бортик и смотрит куда-то вперед, следом уже на Хагивару. — И так обидно, потому что этот меч вроде как от моего имени продавали. — «Хисяку»? — Ага. Так-с, так-с, так-с. — Ты же с ними работал, ну да… Содзе с крайне идиотским невинным выражением стучит по скуле пальчиком. — Если ты думаешь, что я расскажу тебе что-то новое и интересное, то обломишься. Твой Азами из меня все что только можно выжал, даже то, что я не хотел рассказывать. Но я в основном у них по заказам работал, не особо-то мы много и контактировали, — они сверлят друг друга взглядами, потом оба одновременно ухмыляются. — А че с «Истинным Ударом»? В смысле… Где он? — У руководства. Доносится раздраженный вздох. — Ну конечно. А че, Рокухира его не спиздил? Да ладно. Он же за ним шел. — Ты так за него переживаешь? — с иронией интересуется Хагивара, но Содзе глядит на него в ответ убийственно серьезно. — Твои боссы меня бесят больше. Рокухира, он… Как это сказать… — Не подчиняется никому? — услужливо подсказывает Хагивара, и Содзе кривит губы. — Не совсем… Но почти. В смысле, у него есть цель, и он ради этого на все готов. Это же охрененно, особенно с учетом, какой он соплежуй. Ой, бля-бля-бля, девочку поранил, подумаешь… Она бессмертная! Но он забавный. Мне нравятся интересные люди. От них всегда можно ждать какой-нибудь смешной херни, — он тянется за второй сигаретой и указывает пальцем на Хагивару. — Это и тебя касается. — Я тебе интересен? — Конечно! — Содзе с решительностью кивает. — Только совершенно тронутый человек согласился бы охранять того, кто ранил его и убил приятелей. На твоем месте я бы попытался себя придушить. Но ты вон в водичке со мной плещешься, шкуру спасаешь… Странный ты человек! — Просто у меня есть приказы. А прошлое — оно осталось в прошлом. Хорошо было бы убить Содзе. Например, сейчас. Схватить его за волосы, потащить в центр воды, а потом придушить. Опустить голову под воду и смотреть, как он пытается сдерживать кислород, а потом медленно тонет. С одной рукой он Хагиваре не враг. Но Хагивара понимает, насколько это бессмысленно. Потому он просто докуривает свою сигарету, потом подсаживается к Содзе еще ближе, чувствуя его костлявую коленку под боком. Когда тот вскидывает бровь, удивленно смотря на столь спонтанное соседство, Хагивара просто прикрывает глаза и запрокидывает голову наверх. Слышно, как капает вода. Дыхание Содзе рядом. Его пальцы задевают руку Хагивары. Совсем костлявые. Каково это — умирать? — Расскажи мне одну из своих всратых историй, — просит он, и Содзе фыркает, но все же вспоминает что-то, не возражая. Наверное, это можно назвать мирным соглашением. Они перестают терзать друг друга по поводу и без, просто работают. Конечно, это не делает Содзе менее невыносимым, он все еще ублюдок, которого порой хочется придушить, но Хагивара начинает относиться к этому проще. Он просто пропускает половину его бесполезной болтовни мимо ушей, потому что большая часть этого бреда все равно не несет в себе никакого смысла. Это устраивает Хагивару. Порой, когда ему нечего делать, он вступает в демагогию с Содзе, и тот радостно, словно собака на кость, бросается на эту приманку. Но он приятно говорит, если захочет. Хагивара видел людей, которые обожали болтать, и Содзе — именно из таких, самая вишенка на торте. Порой его посещает желание стравить его с парой человек из руководства, чтобы увидеть, чем закончится этот спор, но, к сожалению, начальство умно — к Содзе для переговоров они послали Азами, который умеет выбирать слова, да и в то время тот не в состоянии активно что-то делать. Впрочем, не сказать, что он и сейчас особо оживился. Как ни крути, но вся эта болтовня по поводу и без, работа в лаборатории — скорее напускная энергия, притворство. Хагивара, как его телохранитель, хорошо знает, что Содзе все еще остается калекой, который успел побывать на том свете. У него нет чуда, что спасло Тихиро, его откачали простыми методами, и это повлияло на организм. Ранее бесстрашный крепкий боец стал хрупок, будто стекло. Кажется, коснешься — развалишься. Но Содзе это злит, как и попытки Хагивары намекнуть ему на это. Когда на территорию «ящика позора» спускаются морозы, они вдвоем посещают купальни чаще. Это становится своего рода небольшой ежедневной традицией. Признаться, Хагивара начинает ждать этого момента больше всего, потому что только тут можно по-настоящему согреться. Они с трудом выбивают у руководства разрешения на проведение нормального отопления хотя бы в спальные комнаты, и Хагивара прибегает к крайне неприятному для Содзе аргументу — что тому нужны нормальные условия с его просевшим здоровьем. Удивительно, что это и правда работает. Еще удивительней, что Содзе впервые не возражает. Вечером они вдвоем сидят в воде. Остальная команда предпочитает выбирать другое время. Все они уверены, что Хагивара чем-то задабривает Содзе, и потому предпочитают наблюдать за приручением дикого зверя со стороны. Сам Хагивара видит это невероятно потешным. Он уже окончательно смиряется с тем, что скорее наслаждается компанией этого придурка. Впрочем, не он один. Он смотрит в сторону, туда, где Содзе запрокидывает голову назад. На белой коже румянец от горячей воды слишком заметен. Но что-то не так. Сегодня Содзе неожиданно немногословен, то и дело ерзает. Обычно он наслаждается каждой минутой купания, а тут? Хагивара не удивляется тому, что в какой-то момент тот поднимается. Пытается, точнее, но после неудачной попытки (ноги подводят?) просто переворачивается и кладет голову на бортик. Его черная, как смоль, татуировка вновь становится видна. Хагиваре нравится ее рассматривать. Он гадает о том, было ли больно ее набивать. Содзе немного мазохист, да? — Бля. Невероятная реакция. Хагивара подвигается ближе. — Только не говори, что тебе надоело. — Никогда в жизни мне не надоест сидеть в воде, — произносит Содзе с видом человека, который познал саму суть наслаждения купанием. Он складывает руки перед собой и прячет там лицо. — Просто схуевилось мне. Это не крепость, а сраный морозильник. Слушай, с температурой принимать горячую ванную, наверное, нельзя, да? Ох, твою ж мать. — Тебе реально что ли нянька нужна? Содзе смотрит на него с таким видом, будто напроказил. Ему вообще не стыдно. Ну точно, как кошка. — Ой, а ты что ли нет? Дома Хагивара был младшим братом, что значило, что это обычно за ним следили родители и сестра, когда он творил невесть что, и последствия чужих действий он никогда не разгребал. Но теперь ему приходится познать весь ужас, который ощущала его сестрица, когда один раз он навернулся с крыши, пытаясь почистить ее от снега. Ему доверили проследить за жизнью одного единственного человека, и тот решил поступить глупо. Глупее, чем когда-либо до этого! И этот умник еще старше его на пару лет… Возраст — никогда не показатель. Впрочем, главное просто вытащить этого придурка из воды. Хагивара начинает жалеть, что не постригся коротко (и этого гада не обрил следом); ему приходится спешно сушить феном сначала волосы Содзе, потом свои, и это занимает слишком много времени. Тот только смеется. Хагивара боится, что он сдохнет, а Содзе только ржет. — Ну что ты за говно, а не человек, а? — Я не знаю, чего ты так паникуешь, — фыркает он, натягивая халат. Так как на дворе уже ночь, они сразу брали с собой домашнюю одежду. Уже не в тех отношениях, чтобы этого стесняться. Все равно живут на одной территории и видят друг друга голыми. — Я от этого не умру. Наверное. — Ага. Это ты так думаешь. А я вот не уверен. Хагивара поднимается, откладывая фен в сторону. Содзе сидит на табуретке, лениво на него смотря. — Идти-то сможешь, ублюдок? Или на руках тебя понести, убогого? В глазах Содзе начинают плясать злые огоньки. — Ой, что-то у меня голова закружилась… Врет же, пес. Но Хагивара решает, что не один он сегодня будет играть не по правилам. Он подходит к Содзе ближе, склоняется над ним, а когда тот чувствует какой-то подвох, то не успевает ничего сделать. Ну, мстить так мстить. Если Содзе думает, что он один способен тут действовать людям на нервы, то он ошибается. Хагивара тоже умеет бесить людей; он ухмыляется во весь рот, когда подхватывает того на руки, отчего тот вскрикивает от неожиданности. Обычно так таскают либо дам, либо любовников. Содзе как-то не вписывается ни в одну из этих категорий. Тот же сначала явно в шоке, вцепляется пальцами в ворот Хагиваре, но он возвращает себе спокойствие быстрее ожидаемого. … это оказывается легче, чем Хагивара ожидает. — Ну и че ты добиваешься? Думаешь, меня это смутит? — Содзе медленно вскидывает бровь. — Это тебе тащить меня до комнаты. Ну, удачи! Посмотрим, как ты объяснишь это остальным! — Я скажу все честно. Искренность — оружие, которое покоряло города. Содзе лукаво улыбается. Он кладет голову Хагиваре на плечо, смотрит на него из-под полуприкрытых ресниц, а потом замечает: — Они подумают, что мы трахаемся. — Пускай. — Ты как-то слишком спокоен. Смутись. — Я не буду, — Хагивара иронично на него смотрит. — Пока что выглядит, будто это ты больше смущен всей ситуацией. Мне плевать, что об этом думает команда. Мне платят не за ненависть к тебе, а за защиту твоей шкуры. А интрижка… Ну интрижка, так интрижка. А что? Ты против? — он придает голосу немного обиженного тона. — Ох, не думал, что ты такой ранимый мальчик, Гэнити. — Фу-у-у-у, не называй меня так! Это мерзко! — Это твое имя. — Мы не настолько в интимных отношениях, чтобы ты называл по имени. Хагивара медленно поднимает бровь. — Я видел твою голую жопу. — Крайне интимно, — соглашается Содзе, — но недостаточно, чтобы называть меня вот так. — Н-да, рамки допустимого у тебя совершенно ненормальные! Они переругиваются всю дорогу до комнаты. К счастью или сожалению, по пути им не попадается ни единого человека. Хагивара гадает, связано ли это с тем, что коллеги просто разошлись, или же они все поняли и просто решили дать им немного свободного места. В комнате пока прохладно; проведение отопления пока согласовали, но ничего не сделали. Кровать, конечно же, не застелена. Содзе никогда этого не делает, ублюдок, но сейчас им это только на руку. Велико желание просто разжать руки и уронить его вниз, но Хагивара подавляет в себе нехорошие замашки. Может быть, попозже. — Тебе стоит лучше следить за собой, — он решает побыть строгим и серьезным. — Дело не только в том, что руководство видит в тебе полезный ресурс. Ты был мертв. Это огромный урон по здоровью. Даже мне после комы приходится не вести себя так рисково, как раньше. — Значит, это твоя личная забота? Содзе довольно скалит зубы, когда Хагивара вздыхает. — Конечно же ты просто не мог не перенаправить это в такое русло, шутник мамкин. — Эй, ты же сам захотел перевести наши отношения на более интимный уровень, Икуто, — он намеренно его передразнивает. — Я просто вижу намеки и говорю то, что думаю. И что же он видит? Но Хагивара решает не задавать этот вопрос. Он смотрит на человека перед собой, хищника, позволившего показать слабость. Содзе ведь не идиот. Он не просто задал тот вопрос, он знал ответ на него, но ему просто захотелось понежиться в горячей воде со своим новым так называемым приятелем. Глупо отрицать, что они наконец стали такими. К сожалению, дружба так и рождается. Пусть даже с убийцами предыдущих друзей. Но нельзя вечно жить прошлым. Содзе опускает голову на подушку и смотрит на него, прищурив глаза. Волосы разметались, лицо еще бледнее с теперь уже заметным лихорадочным румянцем не от горячей воды. Взгляни, Хагивара Икуто. Он больше не тот человек, что лишил тебя ног. Рокухира Тихиро сломал его клыки. Все, что остается у Содзе — слова. Когда Хагивара думает, что достаточно их общения на сегодня и хочет подняться, то чувствует, как его крепко хватают за запястье. — Не уходи. — Тебе еще и сказочку зачитать на ночь? — он снисходительно фыркает, и Содзе, отпускающий его запястье, закатывает глаза. — Юморист херов. Сам говоришь, надо следить за здоровьем, не? А тут так холодно. — Мы тебе два теплых одеяла притащили. — Недостаточно, — рявкает он. Потом стучит рукой по матрасу рядом с собой. — Ляг со мной. Хагивара молчит. Он закрывает глаза и немного думает. Ладно, изображать дебила, так по-полной. — Мамочка говорила мне не спать с людьми, которые пытались меня убить. — Че?.. — потом Содзе понимает шутку и тихо смеется. — Твоя мамочка никогда бы такого дерьма не сказала! Ой, все, хорош! Заебал! Тебе же сказали, что ты обязан меня защищать, не? Пора поработать моей личной грелкой. Я не шучу. Тут жутко холодно. — Я пинаюсь во сне. Это не шутка. Содзе смотрит на Хагивару с видом, будто не понимает, какой ему прок от этой информации. — У меня стальные протезы. — Грустно. Но я потерплю. Ну хватит! — он начинает ныть. — Я хочу спать. Ложись уже, хватит выебываться. Что ж, Хагиваре приходится подчиниться, потому что, как Содзе и говорит, это его обязанность — следить за этим ублюдком. Он забирается под те самые два теплых одеяла, которые они притаскивают сюда ранее, позволяет Содзе прильнуть к нему. Он весьма костлявый в сравнении с тем, каким Хагивара его помнит, и обжиматься с ним ну совершенно неудобно, но он с протезами вместо ног тоже не самый замечательный объект для сна рядом. Но Содзе будто бы все равно; он ютится несколько секунд, потом перестает, будто засыпая, и Хагивара не может сказать, точно ли он провалился в сон. Он просто смотрит за окно, на беззвездную темную ночь. Потом смотрит вниз. В свете уличных фонарей Содзе почти не разглядеть, но Хагивара ведет пальцами по старым ожогам на лице и виску, там, где его старого врага искалечил взрыв. Если Содзе и не спит, то он не говорит ничего. Вот ты и докатился до того, Хагивара, что делишь постель с таким человеком. Да, пусть не из романтичных чувств. Но как так вышло? Вопросы без ответов. Он просто кладет руку Содзе на затылок, касается его лба губами, а потом и сам засыпает. — … потому я считаю, что это бесполезно. В смысле, мы столько всего тестировали. Миллион испытаний. У меня уже мигрень от них. Но никакого результата. Но глупо полагаться лишь на датенсеки. Типа, я сделал его конечное количество для «Хисяку». Реально, самый простой способ — просто переждать, пока он у них закончится. На дворе вновь зимний вечер, и они вдвоем сидят у раскрытого окна в комнате Содзе; к счастью, отопление сюда наконец-то проводят, и потому они могут не липнуть друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться. Короткая болезнь Содзе проходит быстро. Наверное, он из тех людей, что и правда перестают умирать, потому что им становится слишком скучно, хотя Хагивару определенно точно забавляло его ослабленное состояние, когда Содзе мог лишь слабо огрызаться. Теперь же они вдвоем сидят у окна и курят. На базу им поставляют дешевую марку сигарет. К сожалению, руководство любит экономить на всем, чем только можно, потому нормальных брендов им не видать, только если Азами вдруг сжалится… Хагивара вздыхает и размышляет о том, чтобы вымолить у него алкашки для какого-нибудь праздника. Неважно, настоящего ли даже. Все люди должны немного выпивать! Он затягивается сигаретой, пока Содзе рядом, положив руку на подоконник, смотрит куда-то вдаль. Взгляд у него блуждает по лесам и видящимся вдали горам. Хагивара считает это забавным. Содзе вообще выглядит невероятно, когда перестает страдать херней и проявляет ту капельку гениальности и серьезности, которые спят в нем где-то очень глубоко за образом обезьяны с гранатой. — Ты из тех людей, что даже в свой выходной треплются о работе, да? Содзе бросает в сторону Хагивары быстрый выразительный взгляд. — Тут нет выходных. Я работаю каждый, сука, божий день. — Ты понял, о чем я. — Отвали, — Содзе стряхивает пепел за окно. Он вздыхает и кладет голову на подоконник, сигарета в его зубах начинает опускаться и подниматься, пока он рассеянно смотрит вдаль. — Меня реально это заботит. Это не потому что я такой послушный мальчик, о чем ты сейчас наверняка захотел пошутить, но твои боссы крепко держал меня за яйца, а мне бы не хотелось, чтобы они меня убили за то, что я такой бесполезный с этим ссаным исследованием. Но проблема в том, что тут нет девчонки, а я даже с ней не преуспел в этом. Хагивара насмешливо фыркает и подвигается ближе к Содзе, пихая его локтем. — Никто не будет тебя убивать. — Ага, конечно. Наверняка только и ждут, как от меня избавиться. Я уверен! — Ты слишком много знаешь, чтобы тебя убивать, — Хагивара закатывает глаза. — Не драматизируй. С каких пор ты такой параноик? — С тех самых, как сдох. Пока Содзе продолжает выглядеть так, будто его и правда убьют, хотя очевидно, что это не так, и «Камунаби» только рады приобрести себе такого безумного человека, первым приблизившимся к Рокухире Кунисигэ, Хагивара докуривает свою сигарету и швыряет окурок за окно. Главное, чтобы их солидную кучку бычков потом никто не обнаружил по весне, когда оттает снег. Но он уверен, что прав в своих наблюдениях. Никто из руководства не давал приказа следить за Содзе, чтобы он обязательно работал над проектом. Они понимают, что порой нужна свобода творчества, если можно это так назвать. Если Содзе прав, то его просто оставили без выбора, и он почти добровольно согласился работать с руководством. Хотя самый главный аргумент против его убийства — то, что на его лечение и защиту были потрачены огромные деньги. Деньгами начальство так просто не разбрасывается… Они заметили это по тому, с каким скрипом им дали отопление в крепости. А ведь это бывший рекан! Настолько это старое здание, что все системы давно сломались! Хагивара смотрит на снег. На ночь, далекие горы и лес. Он здесь всего пару месяцев, но, кажется, что он совершенно забывает про шумную жизнь в Токио. В этом месте спокойно. Подобная атмосфера усмиряет даже буйный нрав Содзе. Он все еще остер на язык, но уже не пытается убить их всех взглядом. Просто привыкает. — Страшно было — умирать? Содзе переводит на него взгляд. В этот раз он даже не закатывает глаза, хотя его отношение к вопросу очевидно. — Не поверишь — я не помню. — Но последние мгновения то ты наверняка запомнил. — Я был под адреналином. Рокухира почти разрезал меня пополам, у меня едва ли кишки не вываливались. Приятель, я плохо помню, что было потом. Я даже не помню, о чем мы говорили с Рокухирой, хотя о чем-то да болтали. Сам-то то ты помнишь, что было после нашего боя? Ага, то-то и оно. — Мне просто было интересно, жалел ли ты о чем-то перед смертью. Содзе задумчиво смотрит вдаль вновь. Часть волос падает ему на лицо. Он и правда выглядит в миллион раз симпатичней, когда не кривляется. Некоторое время Хагивара смотрит на него, сидящего рядом. Бесстыдно рассматривает всего, начиная от старых шрамов, шеи и виднеющихся из-под ворота халата ключиц, и заканчивая лежащей на бедре руке. У него сильные руки, это руки человека, что не терял времени даром, но пережитое все равно отразилось и на них. Но Хагивара знает, что эти костлявые сейчас пальцы все равно могут сделать больно. Он чувствовал это пару раз на себе, когда Содзе дергал его за руку. Сила еще осталась. Она просто дремлет. Когда Хагивара убирает с его лица мешающие пряди и крадет сигарету изо рта, затягиваясь от нее, Содзе хмурит тонкие брови. — Охуел, собака? — но они оба знают ответ, потому Содзе вновь смотрит в окно. — Конечно же я жалел. Все жалеют. — И о чем же? — Что не добился своей цели… — И все? — Хагивара не уверен, что это удивление фальшивое. Наверное, он и правда ждал иного. — Ничего попроще, мирского? — Что ты понимаешь под этим?.. — Не знаю, — он пожимает плечами. — Обида, что тебя замочил какой-то пацан. Несправедливо говорить так о Тихиро, он вполне конкретный пацан, плюс сын Рокухиры Кунисигэ, но вряд ли Содзе волновали те регалии в момент смерти. Немного помолчав, Содзе обводит высохшие губы языком. — Ну, я зол. Но мы уже говорили на эту тему. Зачем ты спрашиваешь? Пытаешься найти мое слабое место, пробить мой безупречный психологический барьер? — это уже шутка. Содзе делает крайне драматичное лицо и кладет руку на грудь, ведя вниз по линии шрама. — Обломись. Моя защита превосходна. — В прошлый раз, когда я сказал, что ты похож на мокрую кошку, ты взбесился. — Нахуй иди, ок? — Ага! Опять. Но Хагивара знает, что Содзе просто нравится, когда его дразнят. Так он чувствует себя спокойно — без вечного подлизывания, без грубости. Они ведут себя одинаково, и ему это нравится. Да, он, наверное, немого мазохист. Но самую малость. Кто из них не без греха? Хагивара затягивается его сигаретой, потом рассеянно смотрит на то, как Содзе поднимается на локте и подвигается к нему ближе. Слишком близко, пожалуй. Они смотрят друг другу в глаза. Содзе произносит: — Главное, что сейчас я уже ни о чем не жалею. — Правда что ли? Губ Хагивары касается кривая улыбка, когда Содзе весело на него глядит. — Прошлое должно остаться в прошлом. Я думал, что не переживу, что я стал калекой, но, смотри. Жизнь продолжается, а я уже который месяц живу тут, и даже чувствую себя вполне неплохо. Потому жалеть мне уже не о чем. Даже в такой жизни есть свои плюсы… Хотя руки мне иногда не хватает. — И какие же тут есть плюсы? Содзе перестает улыбаться, но во взгляде все еще видно искры веселья. — Ты задаешь так много вопросов. — Я люблю их задавать, — парирует Хагивара. — Мне поручено следить за тем, чтобы ты не дурил. Если ты чувствуешь себя тут комфортно, то, значит, мы можем сотрудничать в нормальном ключе, а не из-под палки. Так что за плюсы-то? — Да так… Складывается ощущение, будто предыдущую часть Содзе еще репетировал у себя в голову, ну или говорил ее без задней мысли, а сейчас ему нужно признаться в чем-то, что он не хочет делать. Хагивара давно это замечает — его нежелание говорить искренне. Содзе хорошо заговаривает зубы, умело врет, но даже его можно поставить в тупик. Хагивара не моргает, смотря на него. Это раздражает Содзе еще больше. — Бля, не вынуждай меня произносить это. Даже мне неловко. — Давай, Содзе Гэнити. Ты тридцатилетний мужик и торговец оружием, не робкая школьница. Флиртовать так флиртовать! В плечо Хагиваре утыкается острый пальчик. — Я имею право вести себя как пубертатная школьница и стесняться тупых романтичных фразочек. Отвали! — затем лицо у Содзе становится больно кислым, и он надсадно вздыхает. — Ладно, чего тут таить, ты и есть этот ебаный плюс, доволен? Ой, рожу-то какую сделал сразу! О, Хагивара и не собирается скрывать улыбки. Он и правда хочет что-то сказать, что-то несомненно глупое, чтобы ситуация приняла несколько комичный оттенок (он не большой фанат романтичных сцен), но не успевает даже слова сказать, как Содзе забирает сигарету у него из пальцев, докуривает ее, а потом вышвыривает в окно. Затем впивается в его губы поцелуем. Заметка: никогда не целуйтесь сразу после сигарет со вкусными добавками, вкус просто отвратительный. Это короткий поцелуй. Не очень даже романтичный. Содзе отводит голову назад. — Вот и отлично. Ты хотя бы замолчал. Ох, он смущен. Пытается скрыть это. Невероятно. Значит, ему свойственно что-то человечное. Нарушать эту тишину не слишком хочется, и Хагивара ничего не отвечает, просто улыбаясь в ответ. Он позволяет Содзе облокотиться всем телом на него, уткнуться носом в шею, потом сам кладет руку ему на костлявое плечо. Эта работа… как и эти несколько месяцев действительно принесли неожиданно больше плюсов, чем можно было ожидать. Конечно, это все еще несправедливо по отношению к его погибшим товарищам, к Казанэ. Но в одном Содзе прав — прошлое нужно оставить в прошлом. Вечная скорбь не вернет ему умерших друзей. Они оба — уже не те люди, какими были в тот день схватки у моря. Но это останется их маленьким секретом. Пожалуй, не стоит кому-то об этом знать. По многим причинам. … кроме коллег в крепости, потому что они наверняка все уже поняли. Ну, Хагивара не особо скрывался. Но все равно как-то неловко. Когда двое в компании начинают флиртовать, смотреть на это порой невыносимо. Кто бы подумал, что он попадется в эту ловушку. Его рука пробегается по волосам Содзе. Тот же устраивается рядом слишком комфортно. Он и правда напоминает кошку. Но Хагиваре удалось его приручить, хоть Содзе ни за что в жизни этого не признает. — Никому не говори, но мне так хочется выпить, просто пиздец. Самый сокровенный секрет, раскрытие которого сулит проблемами с медиками. Хагивара ухмыляется. Да. Вот настолько Содзе ему доверяет. — А как же предписания врачей?.. — В пизду! Бухла хочу. И я знаю, где его взять. Они смотрят друг на друга. Хагивара медленно вскидывает бровь. Содзе прикладывает палец к губам. — Я увидел, как один из твоих ребят делает заначку. — Какой ужас. Я поражен. Прямо слезы в глазах стоят. Такое неуважение к правилам. Мы обязаны это исправить! Правила требуют, чтобы алкашки рядом не было! Срочно, где ты это видел? Что ж, этот вечер обещал стать немного интереснее.