Предубеждение

–Она часто здесь читала свои книги… Я посмотрела на Любу, которая остановилась, проходя мимо по этажу со стопкой белья, пока я боялась сделать шаг в спальню родителей. –Все вещи на своих местах, – продолжила она – хотя они и переворошили все вверх дном, мы с Ниной Павловной вернули все на место. – и добавила шепотом, перекрестившись – Царство Небесное… Вновь обернувшись в комнату, я поймала себя на мысли, что она вполне права. Шторы раскрыты и мягко струятся к полу. Мамины духи, будто без единой пылинки, стоят на туалетном столике, в зеркале которого отражаются лучи полуденного солнца. Ковры, которые отец привез из Европы – очищены, а кровать… Ее точно заменили. –Екатерина Евгеньевна, может хоть отобедаете, раз спать не хотите? – крикнула Люба где-то в коридоре – Перелет то ночной был, сил хоть наберетесь. Любовь Андреевна работала в нашем доме с тех пор, как мама решила вернутся на должность после длительного ухаживания за мной. В детстве я часто болела, а папа пытался заработать денег для нас, поэтому ей пришлось оставить работу и следить за мной. Первые шесть лет моей жизни мы жили в квартире у моей бабушки –Нины Павловны. Жили не сильно бедно, но скудно. Отец пропадал на всяческих подработках, мама бегала со мной по районным больницам, а бабушка вечно учила всех жить. Ведь если она помогала физически и материально, то должны жить по ее правилам. На родителей это не сильно влияло, а я получала за всех. Не успела я научиться говорить, уже должна была уметь читать и рассказывать стихи. Если разбросаны игрушки или какие-то вещи, то вечер в углу, до прихода папы, мне обеспечен. Даже разбитые коленки во дворе, должны были быть обработаны самостоятельно. Было тяжко с ней уживаться, но в чем-то я ей может даже и благодарна. Хоть и не испытывала к ней никогда теплых чувств, но ведь она моя бабушка, как никак. И тут, неожиданно, дела отца пошли в гору или как он любил говорить – «Нам с Коляном просто повезло!..». Они на пару со своим другом Мельниковым открывают свой первый офис. Вскоре, мы переехали в уже свою квартиру. Свое семилетие я отмечала в хрущевской двушке, но бизнес пошел слишком быстро и успешно, хотя шансы были малы. После чего, спустя три года мы уже стояли у порога дома на Западе Москвы, а родители знакомили меня с нашей домработницей – Любовью. –Я не устала, мне еще ехать нужно. – ответила я, закрыв дверь в их спальню. Пройдя на шум в ванной, я облокотилась о косяк двери и взглянула на свою подружку–старушку через зеркало над раковиной. Люба усердно что-то стирала с тряпочки в руках. –Как думаешь, обрадуется хоть? – усталая улыбка появилась на моих губах. –Ой, Катюша, грех такой! После кладбища – сразу по гостям бежать! Помянуть надо бы Ниночку нашу… Улыбка вмиг ушла, и я опустила голову, глядя в кафель. Может и правда, местами я слишком холодно относилась к ней. И родители на пару с Любой часто припоминали мне, когда мы упирались в друг друга как бараны рогами, что нужно вести себя подобающе с ней. Но ведь я просто отражала ее поведение со мной. Может она так меня любила, Может она так меня воспитывала под себя, Может просто взаправду была таким человеком. Но теперь и ее нет. Никого нет. Спустя минуту молчанья, я подняла голову и натянула улыбку вновь. Как всегда, впрочем. После, подошла к ней и поцеловала в морщинистую щеку, сказав – Буду вечером, приготовь что-то мое любимое на ужин. – и вышла из ванны, спускаясь вниз по лестнице. Апрель 1993 выдался холодным. Хоть солнце уже и начало греть своими лучами и на дорогах появилась слякоть, сугробы еще не успели растаять. Выйдя на улицу, я поглубже вздохнула прохладный воздух и поправила меховой ворот. Немного даже грустно, что пришлось сменить легкие платья и купальник на зимнее пальто, но теперь то я точно дома. Я дома. –Машина готова. – ровным тоном сказал один из охраны, чье имя я, конечно же, не запомнила. – Думаю, нам все же лучше поехать с Вами. На что я лишь покачала головой. Я уже говорила, что поеду сама. Хотелось побыть одной. Спустившись с крыльца, я прошла к воротам, перед которыми стояла мечта любого мальчишки в 1979 году – Mercedes-Benz G-класса, он же просто «Кирпич» или «Гелик». Подарок отцу на юбилей от его «коллег» или братьев, как он говорил. Я сразу неосознанно прошлась пальцами по царапине на пассажирской двери, которую сама же оставила, резко открыв дверь и ударив ею по знаку парковки, когда папа отвозил меня в первый день учебы в универе. Он был добрым, но довольно строгим и справедливым человеком. Поэтому, после лекции о том, что нужно хоть иногда смотреть по сторонам, и что с первой зарплаты, после диплома, мне придется самолично оплатить полировку машины, как урок и напоминание, чего стоят деньги, я чмокнула его в щеки, еще раз извинилась и быстро побежала по лестницам университета, пообещав все на свете. Как же давно это было. Настроив сиденье под себя и пристегнувшись, я включила первую попавшуюся кассету из бардачка и выехала со двора дома, из которого я бежала четыре года назад.