Застрявшие между станциями

      Стайлз открывает глаза и видит: он на вокзале.       В голове пронеслись события прошедших петель. Новое название на табло. Всадники. Портал. Питер ушёл. Питер ушёл. Питера больше нет.       Стайлза поражает приступ паники. Он сгибается пополам, прячет голову между колен, ловит воздух ртом. Он пытается заставить себя успокоиться, сосчитать до десяти, выровнять дыхание, но ничего не получается, и каждый вдох кажется рваным и неглубоким. Наконец он вонзает ногти в ладони в надежде, что боль его отрезвит. Этого хватило ровно настолько, чтобы он смог вдохнуть и медленно выдохнуть.       Мозг Стайлза всегда работает на пределе, но, когда он не в себе и теряет контроль над ситуацией, становится еще хуже. Он не сомневается, и ему не нужны доказательства, он точно знает, что Питера больше нет на призрачном вокзале. Стайлз знает, что на этой стороне Питер не испарился. Но понятия не имеет, выжил ли Питер по ту сторону портала. А и если выжил, то не забыл ли Стайлза, как забыли другие?       У Стайлза не было времени даже осознать происходящее, как Питер принял решение уйти. И вроде бы хочется смеяться, вот ведь какая ирония: это Стайлз так долго искал отсюда выход, а Питер как раз отказывался помогать. Но нет, Стайлз знает, что Питер не оставил бы его здесь, если бы был какой-то другой выход. Нужно продолжать верить, иначе он сойдёт с ума.       К тому времени, как все сценарии категории «А что, если» из списка худших прокрутились в его голове, его дыхание выровнялось, и он почувствовал, как приходит в норму уровень адреналина. С уходом Питера у него осталось два варианта: он может либо остаться на этой скамейке, принять бесконечное ничто Дикой Охоты; либо сделать то, что у него получается лучше всего, и вернуться к решению этой проблемы изнутри.       Он заставляет себя подняться на ноги, в нем разгорается решимость; он не будет сидеть сложа руки. Он не станет уходить смиренно в сумрак вечной тьмы и всё такое. Если Питер выжил, и он на другой стороне старается вытащить Стайлза, то Стайлз сделает все возможное, чтобы выйти изнутри.       Стайлз толкнул дверь в комнату связи впервые с тех пор, как отказался от своего первоначального замысла с помощью оборудования найти выход. Он остановился на пороге, и на него нахлынули воспоминания о той первой ссоре с Питером. Рука невольно тянется к карманам брюк, чтобы нащупать бумажник и ключи, и вот тут он понимает, что ключи исчезли.       Стайлз падает на колени.       Дебильные, бесполезные ключи были его связью с внешним миром; вещью, которую он мог ощущать физически, чтобы напоминать себе, что у него есть жизнь за пределами призрачного вокзала. Они с Питером говорили об этом однажды, во время одного из циклов, когда гнетущее однообразие тяготило их, и Стайлз вертел ключи в руках. Стайлз знал, что то, как Питер после этого слегка подтрунивал над Стайлзом по поводу ключей, было его способом извиниться за их ссору.       Из груди Стайлза вырывается истерический смех.       Питер знал! Питер знал, что ключи были для Стайлза связующим звеном. Питер, должно быть, решил, что с их помощью сможет связать воспоминания Стайлза о вокзале с реальным миром. — Вот гад, — прошептал сам себе Стайлз с глупой улыбкой на лице, когда до него дошло, что Питер украл ключи в их последний поцелуй.       Стайлз поднимается с пола и вытирает пыльные руки о джинсы. За последние несколько минут он прокатился на стольких эмоциональных качелях, что хватит на всю жизнь. — Ладно, — говорит себе Стайлз. — Ладно. У нас всё получится.       Он осматривает комнату, пытаясь вспомнить всё, что уже пробовал, на чём остановился в своём мысленном списке, и наконец подходит к главной консоли. Он забирается под консоль и снимает хлипкую крышку, обнажая провода. Несколько минут разглядывает компоненты, отслеживая расположение спутанных проводов до их конечных точек, прежде чем выбрать нужный элемент.       Несколько лет назад, когда было скучно, Стайлз разобрал старую полицейскую рацию, которую отец привез домой, когда на патрульные автомобили установили новые модели. Стайлз изучил каждую деталь и каждый проводок с таким вниманием, какого никогда не уделял школьным предметам. Когда он наконец собрал рацию обратно, та не только работала лучше, чем раньше, но и получилось установить ее в свой джип, где она и стояла в ту ночь, когда Стайлза забрали из машины всадники.       Конструкция радио в комнате связи отличалась, но была достаточно похожей, чтобы Стайлз довольно уверенно подсоединял провода. Покончив с перенастройкой, он вскочил на ноги, схватил микрофон и вдруг растерял уверенность. Одно дело быть уверенным, что радио по-прежнему будет работать после возни с проводами; другое дело думать, что теперь оно сможет вещать из небытия, где на самом деле находился вокзал, и в реальный мир.       Стайлз закрывает глаза и желает, чтобы Питер оказался рядом, болел за него, подбадривал разобраться в радио, чтобы у них могло быть будущее. Мысли немедленно возвращаются к их первому разговору о вступлении Стайлза в ряды ФБР, когда Питер заговорил об эмиссарах и магии. В то время вообразить о том, чтобы выбрать любое другое будущее, кроме ФБР, казалось немыслимым. Но теперь, после времени, проведенного с Питером, уже мысль о том, чтобы сделать выбор, который разлучит их, кажется немыслимой.       Он представляет себе радиоприемник, провода, каждое крошечное соединение, переключатель и шкалу. Он погружается в себя, воображая обширную сеть как созвездия, разбросанную и усеянную точками, и узловой между ними пункт здесь, рядом с ним. Он направляет свое сознание вовне, путешествуя по медным проводам, прослеживая путь в поисках правильной последовательности связей, чтобы преодолеть барьер между «там» и «здесь». Он — всё и ничто. Он и в этой комнате и нигде.       И, как и в случае с рябиной, Стайлз просто представляет себе, что радио заработало. Он представляет, что может общаться с внешним миром, где бы он ни находился.       Стайлз делает глубокий вдох, открывает глаза и подносит рацию ко рту. — Это Стайлз Стилински. Если тут кто-то есть, пожалуйста, откликнитесь. Приём.       В ответ щёлкает и шипит. Стайлз замирает, боясь, что привлёк внимание всадника. Характер помех меняется. Раньше это больше походило на обратный отклик системы, а теперь — на плохую связь. — Алло? Есть тут кто-нибудь? Меня кто-нибудь слышит? — Ст-Стайлз? — Стайлз, ты там?       Стайлз едва не роняет микрофон от охватившего его облегчения. Хочется плакать. Хочется скакать и праздновать. Он боится, что, если отпустит рацию, связь прервётся, поэтому сжимает её крепче. — Скотт? Лидия? Это вы? — О боже, Стайлз. Мы тебя слышим! — голос Лидии звучит приглушённо, но достаточно отчётливо — Боже мой, ты меня знаешь? Ты меня помнишь? — Стайлз? Это ты? Это правда ты? — спрашивает Лидия. — Да, это я. — Ты в порядке? — спрашивает Скотт. Боже, как Стайлз скучал по Скотту, который первым делом всегда спросит, как у него дела! Пусть Стайлза и побешивает эта черта Скотта, но сейчас это вселяет ему надежду. — Где ты? Мы идем за тобой, — сказала Лидия, не дав Стайлзу ответить. — Нет-нет-нет. Вы не сможете. Вы не сможете меня найти, — быстро проговорил Стайлз. Он чувствует, что радиосвязь начинает прерываться. — О чем ты? — спрашивает Скотт. — Просто скажи нам, где ты, и мы приедем... — Найдите Питера, — перебивает Стайлз. — Питера? — растерянно повторяет Лидия. — Питера Хейла? — О боже, ты его помнишь, отлично. Это хорошо, — Стайлз испытывает огромное облегчение. — Мы уже нашли Питера, — сказал Скотт. — Он в плохом состоянии, но у него были твои ключи. Откуда у него твои ключи? — Мы в твоём джипе, Стайлз, — добавила Лидия.       Из лёгких выбился весь воздух. Питер в плохом состоянии, но он справился, как и обещал. — Стайлз? — Просто поговорите с Питером, ладно? Он был здесь, он знает... — заговорил Стайлз, но почувствовал, как связь обрывается и замыкается сама собой.       Стайлз опускается на пол, не зная, слышали ли Лидия и Скотт его последние слова.

***

      Стайлз открывает глаза и видит: он на вокзале.       Он по-прежнему во временной петле, он всегда открывает глаза и оказывается на одной и той же скамейке, но всё остальное меняется. Как будто побег Питера запустил цепную реакцию, и каждый раз, когда Стайлз открывает глаза, что-то меняется. Или, может быть, это не из-за Питера. Может быть, это Дикая Охота готовится захватить весь Бейкон Хиллс и двинуться в следующий город.       Стайлз точно знает, что не переживет проход через портал, и в глубине души уверен, что радио больше никогда не заработает. Так что всё, что ему остаётся — это ждать, надеяться и стараться не сойти с ума.       Он напряженно всматривался в табло, когда услышал шепот. Вначале он усомнился, не разыгрывает ли его воображение. — Стайлз, — снова шепчет голос. — Питер?       Прежде чем Стайлз успевает понять, настоящий ли это голос, его отвлекает звук включившегося громкоговорителя: «Внимание всем пассажирам. Поезд прибудет через двадцать пять минут».       Стайлз замирает. Объявление всегда оставалось неизменным. Если поезд прибывает, значит, Охота готова покинуть Бейкон Хиллс. Его шансы на выживание стремительно уменьшаются. — Питер? — в отчаянии воскликнул Стайлз, пытаясь пробраться сквозь внезапно собравшуюся толпу людей, двигающуюся к железнодорожной платформе.       Звук был слабый, словно эхо, но Стайлз все равно услышал, как его зовут: — Стайлз, посмотри на меня. — Питер, подожди! — снова закричал Стайлз. Тревога нарастала, а он пробирался сквозь толпу, что с каждой секундой становилась все гуще.       И в ту секунду, когда Стайлз понял, что его может смести людской массой, на вокзале раздается выстрел, ясный и громкий. Стайлз и остальные замирают, ожидая увидеть всадника. — Дайте мальчику пройти! — приказывает Джон. — Папа? — спрашивает Стайлз, не в силах поверить в то, что видит. — Папа?       Джон шагает вперед и заключает Стайлза в объятия. — О боже, — сказал он, уткнувшись в плечо Стайлза. — Ох, я нашёл тебя, — он отстраняется, смотрит на Стайлза. — Не могу поверить, что нашёл тебя. — Пап, мне кажется, я слышу, как меня зовёт Питер. Думаю, я смогу до него добраться, и он вытащит нас отсюда, — Стайлз много чего хочет сказать отцу, но говорит это. Но знает, что если пойдет по этому пути, то окончательно сломается, и тогда они пропали.       По вокзалу разносится лошадиное ржание.       Если шерифа и смутило упоминание Питера вместо Скотта или кого-то другого из друзей Стайлза, он этого не показал. — Тебе нужно уходить отсюда. За меня не переживай, — говорит он, отворачиваясь от Стайлза и идя к всадникам. — Ты что, шутишь, да? — Иди! — произнес Джон родительским тоном, которого Стайлз давно не слышал. —Позови на помощь. Найди своих друзей.       Стайлз медлит. Теперь, когда здесь его отец, всё стало по-другому. — А ты?       Джон одаривает Стайлза дерзкой улыбкой, какую Стайлз видел только на старых фотографиях своих родителей, сделанных еще до его рождения. — Мы найдем друг друга снова. — Пап, — снова попытался Стайлз, когда усилился топот лошадей. — Стайлз, я их задержу. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери, — призвал шериф. — Иди. Иди!       Стайлз колеблется мгновение, а затем бежит, спрыгивая с платформы в туннель.       Он знает, как сильно любит его отец, раз встал между Стайлзом и всадниками; он знает, потому что сам сделал то же самое для Питера. Но у него нет времени тормозить и думать обо всем этом. Он ощущает, как мир вокруг него начинает деформироваться, а, когда он подбегает к порталу, тот светится ярким зелёным светом, несмотря на то, что никто из Дикой охоты не проходит через него.       Стайлз стискивает зубы и начинает двигаться вперед, к свету, преодолевая ослабевающее силовое поле.       Голос Питера зовёт его, далёкий и гулкий: «Стайлз, не останавливайся! Продолжай идти! Я вижу тебя, Стайлз. Не останавливайся!»       И, услышав зов Питера с другой стороны, Стайлз собирается с силами и вбегает в портал.

***

      Стайлз открывает глаза и видит: он сидит в своём джипе с ключами в руке.       Секунду он пребывает в шоке, и всё, что он может сделать, это в недоумении оглядеть свою машину.       Он знает, что ничего еще не кончено, и что отец по-прежнему на вокзале, и кто знает, что происходило, пока он был там. Но Стайлз все равно улучил момент, чтобы вдохнуть прохладный ночной воздух и испытать облегчение.       После он собрал остатки мужества и бежал в ночь, чтобы найти своих друзей.       Позже, после того, как он нашел Скотта и Лиама, они понимают, что граница между реальным миром и вокзалом Дикой Охоты пересекается, и Стайлз отказывается снова разделяться. Позже, после того как Скотт говорит Стайлзу, что он пропал всего три месяца в реальном мире, Стайлзу приходится отгонять эту мысль, чтобы помочь отбиться от нацистской волкотвари. И откуда тут, блять, нарисовался нацист? Позже, после того как он увиделся с отцом снова, и они отбивались от какой-то бракованной версии его матери (серьезно, что за херотень происходила, пока его не было?), Скотту и остальным удалось выгнать Охоту из Бейкон Хиллс.       После всего этого Стайлз бежит из школы в сторону леса, но останавливается как вкопанный, увидев, как из него выходят Скотт, Малия, Тео и Питер. Стайлз слышит, как оживает Бейкон Хиллс, по мере того как возвращаются его жители, но ни на секунду не сводит с Питера глаз.       Он медлит, на миг растерявшись, затем срывается на бег, сокращая расстояние между ними. Питер ловит его, когда они сталкиваются, обхватив одной рукой талию, а другой — его затылок. — Я ничего не сказал в ответ, — говорит Питер. — Я должен был сказать это до того, как ушел.       Стайлз качает головой. — Тебе и не нужно.       Питер притягивает его к себе, и они целуются. Наконец-то Стайлз чувствует, что все встало на свои места.       Кто-то громко засвистел, и, поскольку Стайлз был почти уверен, что это Малия, у него возникло искушение проигнорировать свист. Но они с Питером всё равно отрываются друг от друга, на миг задержавшись рядом. — Ну это что-то новенькое, — медленно произнёс Скотт.       Питер закатывает глаза, и они поворачиваются к остальным. Тео бросает на них странный, будто оценивающий взгляд, а Малию это, кажется, позабавило. Скотт выглядит озадаченным. — Не совсем, — пожимает плечами Стайлз. — Прошло почти два с половиной года, — он ощутил, как стоящий рядом Питер напрягается, что подтверждает теорию о том, что он не считал дни, как Стайлз. — Оу, — сказал Скотт. — Разве ты не догадался, когда Лидия сказала, что загипнотизирует Питера, чтобы он мог связаться со Стайлзом? — спросила Малия. — Ну типа, — заговорил Скотт.       Тео глумливо усмехается, и все трое начинают препираться. Стайлз улыбнулся сам себе и махнул на них рукой. Он вложил ладонь в руку Питера и сжал, как бы говоря, что они поговорят позже; в конце концов теперь у них есть уйма времени.

***

      Стайлз открывает глаза и видит: он в спальне.       Даже теперь он робеет, открывая глаза, боясь увидеть призрачный вокзал, тёмный, опасный и замкнутый. Стайлз потратил много времени на то, чтобы сделать эту комнату полной ему противоположностью: светлой и воздушной, с белыми стенами и огромными эркерными окнами.       Стайлз зарылся в одеяло и перевернулся, прижавшись спиной к Питеру. Они оба были обнажены с прошлой ночи. Исходящее от Питера тепло прогнало последние воспоминания о Дикой Охоте. — Доброе утро, лапушка, — хрипло произнёс Питер, его голос заглушала подушка. — Я не хотел тебя будить, — вместо извинения сказал Стайлз.       Питер лишь хмыкнул, перевернулся на другой бок и, сонный и довольный, обнял Стайлза.       Стайлз не переставал удивлять тому, что он может видеть Питера в его самом уязвимом положении. Даже спустя столько времени, после двух с половиной лет на вокзале и еще двух вне его, это казалось сном.       Не всегда бывало легко. Иногда призраки прошлого будто тянутся и вонзают когти в одного или сразу в обоих; а иногда на пороге их дома возникают реальные угрозы. Но Стайлз знает, что они вместе, и, что бы ни случилось в будущем, Питер будет рядом с ним.       И вот он обмякает в объятиях Питера и медленно возвращается в сон, радуясь тому, что, пока он спит, время будет идти своим чередом.