Влюблённым предоставляется лечение

«Порой за счастье

нужно бороться

даже с самим собой»

      Микки чувствует себя в безопасности, находясь дома. Мир, спокойствие и уют обволакивают его со всех сторон, заставляя наслаждаться приятным уединением.              Он стоит около плиты, пока готовит, и покачивает бёдрами в такт, доносящейся из музыкального центра, песне Леди Гаги. К тому же, эта одна из его любимых. Ещё на фоне слышится звук телевизора, который Микки никогда не смотрит, но почему-то всегда включает.              Квартира огромная и пустая, поэтому Милкович каждый раз создаёт себе наполненность разными звуками, чтобы уединение не превратилось в одиночество. Иногда он думает о том, чтобы завести собаку или кошку, но потом вспоминает, сколько работает, и качает головой — с его графиком можно завести лишь аквариумных рыб, которых он ненавидит.              Микки звал Мэнди сегодняшним вечером, чтобы вместе поужинать и, возможно, выпить пива, но она в очередной раз отказалась. Было непонятно, какая кошка пробежала между ними, но холод ощущался уже примерно неделю.              Милкович сделал дурацкое движение плечами на припеве и перемешал деревянной лопаткой овощи, которые потом закрыл крышкой. Он взял со столешницы стеклянную бутылку пива и телефон, а потом развернулся спиной, опираясь на деревянное покрытие бёдрами. Микки пропустил пару треков в приложении, нажав на треугольник в нижней части экрана, и остановил движение пальца, когда увидел оповещение из Инстаграм — Мэнди отметила его в публикации.              Микки улыбнулся, когда увидел фотографию — на ней он обнимал сестру, когда поздравлял её с днём рождения. Он пролистал все снимки, пока не увидел последний, на котором засветился Галлагер. Окошко с его ником появилось и Микки нажал на него так быстро, что не успел до конца осознать, что именно собирается сейчас сделать.              С десяток фотографий выскочили на экране и Микки удивился тому, что почти все были с лицом. Весь его телефон заполонили рыжие и конопатые с одинаковыми физиономиями, но в разных местах и с разными людьми. А потом Микки увидел пару фотографий из университета, на которых Йен был с чёрными волосами — рыжий цвет ему подходил гораздо больше.              
Сам Микки не мог назвать себя активным пользователем социальных сетей. Он вообще скачал Инстаграм из-за Мэнди, которая заставила его это сделать. А потом он как-то втянулся и даже стал выкладывать туда фотки. Конечно, коллекция Галлагера была в несколько раз больше, чем его собственная, и у рыжего было очень много фото с лицом, в отличии от Микки.              Микки так засмотрелся на одну, где веснушки были яркими-яркими, что не заметил, как белое сердечко вдруг стало красным. Он случайно поставил лайк на фотку, которая находится почти в самом конце. Блядство.              Конечно же, он сразу его убрал трясущимися руками и сделал вид, что ничего не произошло, хотя сердце вылетало из груди и где-то внутри зародилось предчувствие, что Галлагер всё равно получит уведомление из приложения.              Микки откинул телефон подальше, больше не доверяя себе и своим пальцам, возвращаясь к готовке. Сначала его мысли крутились вокруг их странных отношений с Мэнди, которая отдалилась, а потом вокруг Йена, с которым они неожиданно сблизились. Микки старался не думать, куда это его приведёт в конце концов, потому что там — далеко, страшно и неизведанно, а здесь — легко, хорошо и интересно. В любом случае, куда бы они не пришли, это не должно повлиять на работу.              Микки поставил тарелку с едой на стол, а сам пошёл за телефоном, хотя и не собирался брать его в руки. Экран загорелся, оповещая о новом сообщении.              [Галлагер]: Понравилась моя фотография? Согласен, неплохая ;)              Микки закатил глаза, ощущая, как жар заливает его лицо. Стандартная реакция на то, что в последнее время стало вылетать изо рта второго ординатора.              [Микки]: Нет.              [Галлагер]: Не знал, что ты сталкер. Мне уже надо начинать оборачиваться по пути домой?              [Микки]: Придурок              [Галлагер]: Не в настроении? Отвлекаю от чего-то или кого-то важного?              Микки накрыл глаза рукой, улыбаясь, как идиот. Хотя, в их случае, идиотом был Йен.              [Микки]: Может быть ;)              [Галлагер]: Теперь я точно убедился, что нет. Кстати, мне тоже понравились твои фотки. И я, кстати, более смелый чем ты.              Милкович сначала не понял, о чём тот говорит, но потом увидел несколько уведомлений из Инстаграм — Йен поставил ему лайки на фотографии. Микки был очень смущён тем фактом, что его поймали на горяченьком, поэтому решил промолчать.              Да и вообще, переписки — это не его. Микки почему-то очень хотел казаться крутым и остроумным, чтобы произвести впечатление на Галлагера, но не знал, как это сделать, потому что несколько грубых односложных ответов — это всё, на что он был способен.              Йен тоже замолчал после этих слов. Кажется, он ждал ответа именно от Микки, который пытался в своей голове придумать что-то такое, что не выглядело бы глупо. Но единственное, что у него крутилось в голове, это: «Мужик, ты настолько горячий, что я теряю способность формулировать мысли, когда разговариваю с тобой».              Разозлившись на себя, Микки вернулся к еде.              Господи, ему 32 года. Он взрослый и ответственный мужчина, который не может сформулировать предложение.              Милкович отпихнул от себя тарелку с уже холодным рагу и снова взял телефон.              [Микки]: Так когда у нас свидание?              Палец несколько раз замирал над кнопкой «отправить», прежде чем он осмелился на неё нажать. Он не хотел показаться нуждающейся девчонкой, у которой коленки дрожат перед свиданием с классным парнем, хотя, на самом деле, всё так и было.              [Галлагер]: Когда ад замёрзнет и солнце встанет на западе.              Следующее сообщение пришло раньше, чем брюнет успел закатить глаза снова.              [Галлагер]: Послезавтра?       [Галлагер]: Наши графики совершенно не совпадают, но в пятницу мы оба в ночную, так что почему бы не сделать свидание в обед?              [Микки]: Звучит неплохо              Они пришли к логическому завершению диалога и можно было бы спокойно продолжить ужин в одиночестве, но Милковичу хотелось ещё, ещё и ещё.              [Микки]: Как смена?              И, если это не самый лучший вопрос, который можно задать потенциальному парню-коллеге, то идите нахуй.       

***

      Йен немного вымотан после ночной смены, но не потому, что было много работы, а потому что Микки в его телефоне был таким же очаровательным, как и в жизни. Он не знал, и даже не мог предположить, что такое вообще возможно. Кажется, Милкович обладал каким-то даром очарования, как демон-суккуб.              Зевающие и уставшие интерны появились в больнице ровно в 07:00. На их лицах не было воодушевления и готовности к работе — они ушли из больницы в третьем часу ночи, когда закончили принимать пострадавших аварии.              Йен горько усмехнулся, понимая, что от них сегодня будет минимум пользы.              — Харпер и Ли, вы сегодня в хирургии, Рейчел, ты со мной на осмотрах.              Интерны дружно вдохнули и поплелись в ординаторскую, а сам Йен повернулся к стойке Мэнди, начиная заполнять амбулаторные карты.              Он старательно выводил буквы, когда заметил на себе взгляд Мэнди. Йен поднял глаза, ощущая лёгкий холод на коже — он знал, что брат с сестрой близки, но задавался вопросом, знает ли младшая Милкович о том, что он идёт на свидание с её старшим братом.              — Ты в порядке? — спросил её Йен, опуская взгляд к бумагам.              — Да, — ответила она неуверенно, а потом покачала головой и откашлялась, — нормально.              Мэнди не улыбалась, как обычно. В последнее время в ней что-то изменилось — это было заметно всем. И Йену стало не по себе, от вида расстроенной девушки.              — Ты пойдёшь в бар сегодня вечером? — решил он сменить тему.              — Думаю, да.              — Микки будет? — спросил неуверенно Йен, ощущая, как жар заливает щёки.              Мэнди задумалась, и Галлагер знал почему.              В конце каждого месяца они выбирались в бар рядом с больницей. Врачи их отделения, интерны, медсёстры — те, у кого получалось прийти. Это стало почти традицией. Но в прошлом месяце Микки не было, как и Мэнди — может, у неё были другие планы, а может она просто хотела поддержать брата.              И если в тот раз Йен совершенно не хотел там видеть Милковича, то сейчас очень сильно надеялся, что тот придёт. Скорее всего, это не самая лучшая идея, учитывая, что они не могли глаз и рук оторвать друг от друга, когда находились поблизости, но Йену хотелось получить столько Микки, сколько возможно.              — Не знаю, я ему ничего не говорила.              А вот сейчас Йену стало действительно интересно, что происходит между Милковичами. Но в его лексиконе существовало слово «субординация», поэтому он не собирался лезть не в своё дело. А ещё у него появилась возможность пригласить Микки самостоятельно.              Рыжий собрал документы со стойки и ушёл в ординаторскую. Предварительно постучав, он вошёл и увидел интернов, пьющих кофе в молчании. Казалось, что у них не было сил даже для того, чтобы ворочать языком. Йену стало их немного жалко.              — Идите в комнату для сна, у вас есть час, — сказал он, опускаясь на стул.              — Правда? — интерны обернулись на него, не веря своим ушам.              Им повезло, что Галлагер был в прекрасном расположении духа, и что сегодня именно он был старшим ординатором, потому что Микки не позволил бы им этого.              — Правда. Но если что-то случится, то вам нужно быть здесь по первому звонку, ясно?              Они закивали и почти бегом направились в комнату отдыха, не понимая, чем заслужили снисхождение своего наставника.              Йен остался в ординаторской один, поэтому налил себе кофе и достал из кармана телефон.              [Йен]: Доброе утро. Ты придёшь сегодня вечером?              Он не надеялся на быстрый ответ, потому что у Микки сегодня был выходной и, скорее всего, тот всё ещё плющил подушку. Йен хотел бы на это посмотреть.              [Милкович М.]: Доброе       [Милкович М.]: Куда?              [Йен]: В бар       [Йен]: Собираемся целой компанией       [Йен]: Хочу, чтобы ты пришел       [Йен]: Хочу тебя увидеть              [Милкович М.]: Не можешь и дня провести без меня, Галлагер?              Йен улыбнулся, закусив нижнюю губу.              У него внутри разливалось тепло, когда они с Микки обменивались сообщениями. Это ощущалось, как что-то правильное и завораживающее, что-то, от чего у него подгибались пальцы, а дыхание замедлялось.              Что-то, чего Йен, казалось, не чувствовал никогда в жизни. Что-то, что пугало до усрачки.              Динамика их отношений была удивительной, и то, как они разогнались от нуля до сотни, было чем-то нереальным. Йен боялся сделать что-то не так, после чего всё могло закончится так же резко, как и началось.              Он соврёт, если скажет, что что-то непонятное зародилось внутри в один момент. На самом деле, уже какое-то время Йен не чувствовал соперничества, ярости и ненависти по отношению к Микки. Эти чувства просто испарились, оставляя место чему-то новому и трепетному.              [Милкович М.]: Я буду              И, да, всего два слова сделали сегодняшний день очень долгим и наполненным ожиданием предстоящей встречи.       

***

      Харпер стал гораздо собраннее и серьёзнее, когда перешёл к Милковичу — Йен заметил это раньше, но убедился только сегодня. Ли всегда был таким, но только сейчас обрёл уверенность в себе, в своих знаниях и действиях. Это было удивительно.              Микки — прекрасный врач и специалист, теперь Галлагер мог сказать те же слова, которые все подряд твердили ему два месяца назад. Он не знал, какие махинации Милкович проводил с интернами и какие методы воспитания использовал, но это заслуживало внимания.              Впервые Йену не пришлось помогать им с диагнозами и лечением — они всё знали сами. Поэтому ординатор просто стоял в дальней части палаты и наблюдал за их выдающейся работой.              Он посмотрел на часы и увидел, что пришло время обеда.              — Как закончите, можете идти обедать, — сказал он им и вышел из палаты.              Йен не умел и не любил готовить, поэтому обедал всегда по-разному. Иногда это были просто чипсы из автомата, иногда лапша, которую за обе щеки уплетали интерны, а иногда ходил в кафетерий. Сегодня выбор пал на третий вариант.              Он не любил кафетерий из-за большого количества людей, собиравшихся там во время обеденного перерыва. Стояние в очереди — пустая трата времени, но выбирать не приходилось. Йен достал свой телефон, как только встал в самый конец.              Он закатил глаза, когда увидел несколько сообщений.              [Тревор]: Эй, привет! Ты как?              [Тревор]: Как думаешь, мы могли бы пересечься на этих выходных?              [Тревор]: Или в пятницу?              [Тревор]: Надеюсь, что я не слишком навязчив. Извини, если что.              Йен закатил глаза, закрывая диалог.              Это было некрасиво и невежливо с его стороны, он это понимал, но сделать ничего не мог. Галлагер ненавидел все эти разговоры с объяснением в чувствах, эти «прости, дело не в тебе», хотя в его случае это «не прости, потому что дело действительно в тебе».              
Тревор был обычным. Тем, с кем встретившись один раз, не согласишься на второе свидание. Хотя, Йен зачем-то согласился неделю назад, чем дал парню зелёный свет.              Одно свидание — пустяк, а вот два — надежда на третье. По крайней мере, так было у Йена.              Он понимал, что однажды им всё равно придётся поговорить и объясниться. Но пока у него есть возможность прикрываться занятостью на работе — он так и будет делать.              Йен закрыл диалог с Тревором и открыл диалог с Микки.              [Йен]: Не знаю, что ты сделал с Харпером и Ли, но я в приятном шоке.              [Милкович М.]: Ты признал меня как хорошего ординатора? Не может быть, Галлагер. Если я сейчас выгляну в окно, там будут ходить динозавры?              Йен посмотрел на то, как Микки подписан у него в телефоне и понял, что, возможно, второй ординатор заслуживает немного большего, чем просто фамилия и одна буква имени.              Он стер почти всё, когда боковым зрением увидел человека, приближающегося к нему.              — Здравствуй, Йен! — радостно поприветствовала его Элли.              — Привет, — ответил ей Галлагер, блокируя телефон и пряча его в карман.              Если на этой земле и был человек, жизнерадостнее чем Элли, то Йен его ещё не встретил. Казалось, что в этой женщине собралось всё хорошее и замечательное.              — Как твои дела? Как с Микки?              Галлагер растерялся. Он помнил их последний разговор и то, что он говорил о своём коллеге.              — Всё в порядке. А с Микки, ну… — он неловко почесал затылок, — мы вроде как нашли точки соприкосновения.              Йен сразу же покраснел, как только эти слова вырвались из его рта, но, кажется, Элли не заметила ничего подозрительного.              — Это замечательно. Я же говорила тебе, что он хороший. Я рада, что вы поладили, — она улыбнулась, мягко поглаживая Йена по руке.              Настала очередь Галлагера делать заказ, поэтому Элли отошла в сторону, чтобы ему не мешать.              — Хочешь что-нибудь? — спросил он у неё.              — Кофе?              — И ещё два кофе, пожалуйста.              Они подошли к столику и разговор продолжился, но не про их с Микки отношения, спасибо большое. Через пять минут Элли попрощалась, когда её пейджер издал громкий писк, а сам Йен остался в одиночестве.              Он снова достал телефон, увидев, что Милкович теперь записан просто как «М». Йен усмехнулся и не стал ничего исправлять, посчитав это забавным.       

***

      Ближе к вечеру Йен устал — недостаток сна давал о себе знать. Он вышел из ординаторской, чтобы отдать Мэнди амбулаторные карты, которые наконец-то закончил заполнять. Интерны тусовались втроём около стойки регистрации, готовые выбежать из больницы и помчаться в бар.              Йен передал документы Мэнди, которая тоже повеселела к вечеру. Это чудесное свойство предвкушения, не иначе.              — Надеюсь, что у них появились эти сезонные коктейли с вишней и сиропом розы, — сказала Рейчел Мэнди.              — Как ты это пьёшь? Пиво — лучший выбор, — ответила она, печатая что-то на компьютере.              — В моём гороскопе сказано, что я буду особенно обаятельным, без труда завоюю расположение окружающих, сразу полажу с новыми знакомыми. Умение находить подход к самым разным людям позволит быстро достичь многих целей. Так что я думаю о том, чтобы не пить, — сказал Харпер.              — Ну и как это связано между собой? — спросил Ли, поправляя очки.              Они все замолчали, когда ординатор приблизился.              — Закончили работу?              — Да, — кивнули они вместе, а потом посмотрели Йену за спину, — здравствуйте, Микки.              Галлагер почти подпрыгнул от удивления, когда его спины легко и незаметно коснулась чужая ладонь, а потом так же неожиданно исчезла.              — Привет, ребята. Слушались доктора Галлагера, пока меня не было?              Пока Микки говорил, Йен не мог отвести от него взгляд — он не ожидал его появления. Но, кажется, слишком увлёкся, потому что Милкович подпихнул его локтем.              Йен отмер и откашлялся, стыдливо пряча взгляд, ощущая себя пойманным на месте преступления. Микки перегнулся через стол, чтобы сказать что-то Мэнди, пока Галлагер пытался заставить своё сердце биться медленнее.              Интерны ушли переодеваться в ординаторскую, а Йен смотрел им в след, когда заметил знакомые лица в стенах больницы и улыбка сама собой появилась на его лице.              — Доктор Галлагер! — крикнула маленькая девочка, подбегая к нему, но не решаясь на объятия, хотя Йен видел, что ей очень этого хочется.              — Привет, Френни. Здравствуйте, Дебби. У вас что-то случилось? — спросил он, обеспокоено оглядывая малышку и её маму на наличие травм.              Микки обернулся и уже стоял рядом с Йеном, приветствуя бывших пациентов.              — Нет-нет, всё в порядке, — замахала руками Дебора перед лицом, смущённо улыбаясь. — Френни испекла печенье, и мы зашли поздороваться, пока гуляли рядом.              Дебби опустилась на корточки и передала дочке картонную коробку с печеньем, чтобы та подарила её врачам. Девочка развернулась и вручила выпечку Йену.              — Спасибо большое, нам очень приятно, — сказал Микки, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с малышкой.              — А почему Вы не в халате? — спросила Френни, оглядывая Милковича.              — Я сегодня не работал, поэтому без халата.              — А-а-а, — протянула она.              Френни открыла коробку, взяла одно печенье и протянула Йену, он принял его и откусил.              — Очень вкусно, ты сама его делала?              — Да, мама немного помогала, — она взяла второе печенье и протянула Микки, наблюдая за тем, как тот пробует и одобрительно мычит. — Я хочу тётю угостить, — Френни показала пальцем на высокий стол, за которым сидела Мэнди.              Йен посмеялся, подхватил малышку на руки, чтобы она сама смогла передать печенье медсестре.              — Привет, крошка! Это мне? Спасибо большое, — Мэнди расплылась в улыбке.              Френни обняла Йена за шею, из-за чего все немного растерялись, а потом сказала:              — У моей мамы нет братьев и сестёр, поэтому я хочу, чтобы вы были моим дядей. Вы хотите? — сказала она так легко, как будто это было самой очевидной и простой вещью на свете.              Йен посмотрел на удивлённые лица Микки и Дебби, а потом перевёл взгляд на Френни.              — Конечно, без проблем.              Он поставил её на землю, а потом девочка побежала к маме и взяла её за руку. Они начали удаляться, когда Френни развернулась и помахала им рукой:              — До свидания, Микки и дядя Йен!              Ординаторы махали уходящей семье, пока в груди Йена снова разливалось что-то тёплое, но отличное от того, что происходило из-за Микки. Милкович усмехнулся, глядя на Галлагера.              — Что?              — Можно я тоже буду тебя называть «дядя Йен»? — посмеялся он.              — Только попробуй и мы вернёмся туда, откуда начали, — пошутил Йен, разворачиваясь к Милковичу лицом.              — Угрожаешь? Сексуально, — он сказал это, а потом развернулся и пошёл в сторону ординаторской.              Йен пытался не бежать за ним следом.              Они вошли в помещение, застав интернов, которые уже собирались уходить.              — Мы вас подождём? — спросил Харпер. — Пойдём вместе.              — Нет, думаю, что встретимся в баре, — сказал Йен, подходя к шкафу.              Харпер пожал плечами, и они вышли в коридор, оставляя двух ординаторов наедине.              Йен вспомнил, что месяц назад Микки решил устроить ему мини-представление, так что почему бы ему не сделать тоже самое? Он снял халат, сразу же повесив его в шкаф, а потом снял рабочую футболку.              — Что ты задумал? — спросил Микки дрогнувшим голосом.              Йен его проигнорировал, наклоняясь, чтобы снять штаны.              — Блять, — прошептал Милкович. Его голос звучал ближе того места, где он стоял ранее.              Как только Йен выпрямился, держа в руках штаны, прохладная рука коснулась его спины между лопаток, толкая вперёд к шкафу, а губы Микки оказались над ухом.              — Ты думаешь, что очень смешной. Спешу тебя заверить — это не так, — сказал он, на что Йен усмехнулся.              А потом ощущение близости пропало, как и рука на его спине. Он развернулся, увидел уходящего второго ординатора, а потом дёрнул его за руку, возвращая обратно.              — Почему нет? — спросил Йен, меняя их с Микки местами — теперь именно он прижимал Милковича к шкафу.              Микки опустил взгляд на его губы, закусывая свою, потом бросил быстрый взгляд на дверь и приблизил их. Йен выдохнул ему в рот, соединяя их бёдра.              — Думаешь, что целоваться в ординаторской — хорошая идея? — попытался вразумить их обоих Микки.              — А смотреть порно в ординаторской было хорошей идеей?              — Один-один, Галлагер, — ответил Милкович, нехотя отстранился и выскользнул из приятных объятий. — Оденься, герой, и не провоцируй меня на грех.              Йен хмыкнул, но всё же прислушался. Конечно, он не собирался ничего делать здесь, в ординаторской. Просто было трудно себя сдерживать, когда они оставались наедине и на доступном расстоянии друг от друга. И, кажется, Микки тоже это понимал, потому что не сводил с него взгляда.              Но когда Галлагер повернулся с этим дурацким блеском в глазах, он не оставил второму ординатору выбора.              — Ненавижу тебя, — сказал Микки, поправил член в штанах и вышел из ординаторской под громкий смех.       

***

      Как Йен и предполагал, когда в твоей крови алкоголь, свет приглушён и профессиональные рамки стёрты — держать себя в руках как никогда трудно. Они сидели за большим столом, друг напротив друга, окружённые коллегами.              Все разговаривают о работе, пациентах, своих семьях, планах на выходные — обо всём, что придёт в голову. Вылазка в бар — это то, что было необходимо всем после тяжёлой трудовой недели.              Но Йен не мог думать ни о чём, кроме человека напротив, с которым он через пару дней пойдёт на свидание. Все в баре, очевидно, слепые, потому что исходящие от них сексуально-романтические флюиды можно увидеть за километр отсюда.              Галлагер не выдерживает и идёт к бару, когда чувствует вибрацию телефона в переднем кармане джинс.              [М]: Всё в порядке?              Йен сжимает телефон в руках, когда заказывает несколько бутылок пива для их стола, а потом снова открывает диалог.              [Йен]: Конечно. Продолжим вечер у тебя?              Он пьян, поэтому отправляет это сообщение. Ответ приходит незамедлительно.              [Тревор]: Ого. Как-то быстро, не думаешь?              Пальцы резко холодеют, а сердце пропускает удар. Сукасукасука.              Йен листает вверх и понимает, что написал это не Микки, а Тревору.              Он цепляется пальцами за барную стойку, склоняя голову и чувствуя себя полным идиотом — он предложил Тревору потрахаться, не прямым текстом, но всё же.              Сердце Йена подскочило к горлу, а голова закружилась. Это не может быть правдой, только не это.              Йен чувствует чужую руку на спине, поэтому разворачивается, готовый послать нахуй того, кто посмел к нему прикоснуться, но видит Микки, поэтому быстро успокаивается.              — Потише, герой, что стряслось?              Галлагер не отвечает, просто указывает глазами на туалет, и Микки улыбается.              Йен идёт первым. Он склоняется над раковиной и плещет себе в лицо холодной водой, пытаясь успокоить нервы. В туалете никого — это хорошо. Поэтому, как только Милкович появляется в дверях, Йен набрасывается на него, прижимая его лицо к своему двумя руками.              Микки теряется, — он не ожидал такого напора — но отвечает, легко поглаживая Йена по спине.              Йен не хочет терять время, поэтому подталкивает их к кабинкам, забираясь руками под рубашку Милковича. Второй ординатор не протестует, но и не разделяет внезапно охватившего рыжего желания. Галлагер совершает ошибку, касаясь ремня на штанах Микки, потому что тот упирается руками ему в грудь и отталкивает.              — Что ты творишь? — шипит на него Микки и он приходит в себя.              Йен молчит, тяжело дыша, и осознание происходящего обрушивается на него — он потерял контроль над собой.              Он ужаснулся, когда получил сообщение, думая, что это Микки, — он подумал, что это Милкович отказал ему. Йен испугался. Так сильно, что захотел убедиться, что они с Микки на одной волне.              Микки смотрел на него с беспокойством, держась на расстоянии. И от этого Йену было только хуже — он чувствовал себя виноватым и боялся, что спугнул его.              — Прости, — выдохнул Йен, приваливаясь спиной к стенке кабинки и убирая руки за спину, показывая Милковичу, что тому нечего бояться — он его не коснётся.              — Ты в порядке? Выглядишь расстроенным, — тихо сказал Микки, подходя и опуская руку ему на щёку.              — Просто устал, извини, — Йен прикрыл глаза и облегчённо выдохнул, накрывая ладонь Милковича своей.              Микки потянулся за поцелуем, соединяя их губы и закрывая глаза. Касания нежные, почти невесомые.              — Боюсь всё испортить, — тихо признался Йен.              Милкович широко распахнул глаза, глядя на него.              — Не испортишь.              Снова поцелуй, но на этот раз глубокий и чувственный. Микки притянул Йена к себе за шею, и он осмелился положить руки ему на спину, крепко прижимая к себе.              Они вышли из туалета через некоторое время с разницей в несколько минут. Йен скользнул за стол, делая сразу несколько глотков пива и вслушиваясь, о чём идёт разговор — кажется, никто не заметил их отсутствия.              Микки подошёл к их столу и боковым зрением Йен заметил, как Мэнди и Джимми резко отскочили друг от друга, принимая совершенно непринуждённые позы.              Кажется, не только у них с Микки в этой компании есть секреты.