Формула любви

Сплетни разносятся по школе со скоростью света. И, честно говоря, Коля никогда не обращал на это внимания: мало ли кому там перемывают кости. Но, в этот раз, через сломанный телефон, до него доходят крайне интересные новости. Он даже не успевает закатить глаза, потому что это, ожидаемо, касается Давида Деймура. И его самого. Пока взбудораженные школьники не перекрутили всё на свой лад, стоит предпринять хоть какие-то меры. А именно: поговорить с Давидом. Не то чтобы Коле сильно хотелось с ним пересекаться и уж тем более общаться. Обещание Деймур сдержал ровно наполовину — у него хорошо получалось игнорировать Колино существование в присутствии самого Ромадова. В отсутствие парня разворачивался немыслимый цирк, раз уж Коля стал замечать любопытные перешептывания и глаза в пол, когда он проходил мимо. Поэтому после уроков он, запасшись терпением, находит Давида за школой, в компании Юлика и Кузьмы. Дуэт последних не располагает к диалогу и неодобрительно посматривает на прибывшего, но под пристальным взглядом Деймура они быстро смываются. —Дружков своих на коротком поводке держишь? — удивительно, как в их иерархии "босс-вышибалы" Давид сдвинул Онешко на второй план. Еще в начале сентября Коля замечал преимущество Юлика буквально во всех аспектах его школьной жизни: учёба, главенство среди друзей, фанклуб, состоящий из пубертатных девочек. Прошло всего ничего, а основная масса фанаток перетекла к более загадочной и увлекательной личности — самому Ромадову. Остальное отобрал Давид. Своей невыносимой упертостью и выходящей за рамки прямолинейностью. Он прекрасно справлялся с ролью негласного лидера, распространяя свою авторитетную ауру не только на друзей, но и на малознакомых ему людей. Чувство безнаказанности делало Давида угрозой для окружающих. —Поосторожнее со словами, мы вроде как перемирие заключили, — вот и сейчас он опасно понижает голос, глядя из-подо лба. —С ними я ничего не заключал, — Коля беззлобно смеётся, снижая градус напряжения. Он хочет проверить границы дозволенного, поэтому мягко тычет в уязвимые места уже раздувающего ноздри Деймура. Но и Давид не глупый. Он соображает, что происходит, принимая нарочито расслабленную позу. —Ты что-то хотел? — такой приторный тон, аж зубы сводит. — Явно же не о моих друзьях поболтать пришёл. —Да вот, жду официального приглашения на тусовку, о которой все классы шушукаются, начиная с нашей параллели и заканчивая малолетками. Очень уж часто там проскальзывает моё имя. Не знаешь почему? Коля всё еще не доверяет однокласснику. Но пока не может найти подвох в воде, которую мутит Деймур. Ромадов что-то говорил о прямолинейности? Забудьте. Давид вихляет между разрастающейся паутиной событий словно заправская проститутка с подмосковной трассы. —Знаю. Это я им рассказал. Обезоруживает своей честностью, но Коля чувствует — он врёт. Недоговаривает, пиздит, скрывает истинные намерения. Пока он лихорадочно перебирает все варианты чужой выгоды в этом положении, Деймур продолжает: —Мы уже это обсуждали. Я не хочу повторяться и набиваться к тебе в подружки, но раз уж ты не против, то предлагаю закрыть наш гештальт на хорошей ноте для обоих. Именно поэтому я и решил организовать вечеринку самолично. —Странно, что самолично ты меня никуда не приглашал, — школа не настолько огромная, чтобы Давид с ним разминулся. Значит, плохо искал. Или не искал вовсе. —Ну-ну, — Деймур сочувственно улыбается, но глаза остаются холодными. — Я в курсе всего и понимаю: тебе было не до учёбы, а тут ещё и я полез. Ждал подходящего момента, но ты и сам пришёл. —Ты о чём? — настороженно спрашивает Коля. Ему не нравятся эти липкие намёки. —Со мной можешь не прикидываться. Я чужие секреты разбалтывать не привык, особенно, если услышал их случайно. Давид собирается уходить, но, как и в прошлый раз, останавливается возле Ромадова, аккуратно придерживая того за локоть. —Надеюсь, ты придешь. Будет круто, я гарантирую.

***

Руслан злится. Злится на Кашина, злится на себя, на сложившуюся ситуацию. Не знает, с какой стороны подступиться к явно затаившему обиду физику. После злополучного разговора они единожды пересеклись в коридоре, и Данила прошёл мимо, поздоровавшись, будто делал ему одолжение. Да и пошёл бы он на три весёлые буквы. Пытаться разобраться в тараканах, ползающих в рыжей головушке, себе дороже. Кашина почему-то так сильно волнует то, что происходит в жизни постороннего для него человека, хотя сам Тушенцов в душу не лезет, предпочитая держаться на расстоянии вытянутой руки. Он и так раскрылся куда больше, чем рассчитывал. От навязчивых мыслей приходится спасаться в тот же вечер нежелательным для него способом. Руслан стаканами хлещет припасенный на чёрный день скотч, а на следующее утро в буквальном смысле умирает. Травить организм дальше нет смысла — хуже он делает только себе. На выходные, кроме кипы незаполненных документов и непроверенных тетрадей, дел не запланировано. С чистой совестью Руслан пишет Алине, в кои-то веки решая вытащить своё ленивое тело на прогулку. Алина соглашается легко. Сама выбирает время, место встречи, пусть даже они и будут шататься по парку. Погода на улице приятная, редкие солнечные лучи едва ли согревают, но уровень серотонина в крови заметно поднимается, стоит Руслану выйти из подъезда. В октябре есть своя прелесть. Как-то давно, еще будучи школьником, они с классом ездили в Москву на обзорную экскурсию. Пройтись по Красной площади, посмотреть на Кремль, покататься в метро. Руслан запомнил Третьяковку, которую они посетили в первый же день, и одну конкретную картину, подходившую сюда как нельзя кстати. Исаак Левитан удивительно точно передал в "Золотой осени" спокойствие, жизнерадостность и небольшую тоску по уходящему лету. Это были слова их гида, потому что парень по лету не скучал нисколько. Однако, природная гармония успешно балансировала наравне со спутанным сознанием. Деревья не сбросили листву окончательно, лишь отдельные жёлтые, и красные, и оранжевые листья медленно кружась, опадают Тушенцову то за шиворот, то в ноги. Где-нигде слышится щебетание пеночки, а последняя песня черного дрозда, на зиму улетающего в теплые края, перемешивается с громким карканьем одинокой вороны. Руслан видит Алину издалека: её трудно не заметить. Парящей походкой она спешит ему навстречу, и полы коричневого незапахнутого пальто разлетаются в разные стороны, делая девушку похожей на диковинную птицу. Если она поднимет воротник, то сойдёт за очень крупную особь ушастой совы. Орнитологические сравнения Тушенцов откладывает на потом. Уже вместе они идут по кленовой аллее, и девушка, чуть прищурив глаза, задирает голову, мечтательно рассматривая темнеющее небо. —И всё-таки осень это круто. Я готова терпеть холод и дожди ради таких моментов, — кажется, что она разговаривает сама с собой, и Руслан молчаливо её поддерживает. —Ты в последнее время сам не свой. Конечно, я рада, что мы общаемся, гуляем, но как будто что-то не так, — сначала Кашин, теперь Алина — их что, начали массово программировать на предмет оказания психологической помощи Тушенцову? Такой расклад уже подбешивает, но Руслан выдыхает, жалея, что на эти вопросы он не может взять помощь зала или просто отшутиться. —Нет, всё нормально. Алина не Данила. Если он перешагнет через себя, то, возможно, выскажет о наболевшем. Ей Руслан сможет дать в руки клубок с напрочь запутавшимися там мыслями. —Ты когда-нибудь говорила о чувствах человеку, который тебе нравится? Алина умная девушка. Маловероятно, чтобы она была на месте тех, кто признается в любви. Руслан думает, что признавались больше ей, но это тоже может помочь: если она даст совет, то у него будет примерное представление о том, как на это отреагирует его пассия. Основная проблема заключается в выборе этой самой пассии. Гораздо проще признаться миловидной и нежной девчонке, чем рыжему двухметровому коллеге по работе. Девчонка вряд ли всечет Руслану, когда он скажет заветные слова. Кашин же еще и обоссыт вдобавок. Теперь так точно. —Говорила, — отвечает Алина со слабой улыбкой, словно вспоминая волнительные моменты из уже забытого прошлого. — Это оказалось взаимно. —Я боюсь, что у меня так не получится. —Ты хороший парень, Руслан. Но почему-то всегда себя недооцениваешь. Видел бы ты себя глазами других... —Не имею желания, — он мнется, переходя к главному вопросу. — Чисто теоретически, ты бы согласилась, если бы я предложил тебе встречаться? Или посмеялась бы и забыла? Тушенцов думает, что зря спросил это, чувствуя сверлящий щеку взгляд. Девушка внезапно тормозит и поворачивается к нему, заставляя Руслана сгорать от неловкости. —Я бы никогда не стала над тобой смеяться. И я бы согласилась. Касание прохладных пальцев обжигает тыльную сторону ладони. —Ну, ты идёшь? — Алина меняется, надевая привычную маску хохотушки, бежит к ближайшей куче листьев, и Руслан, недолго рефлексируя, бежит за ней.