Формула любви

Они сидят на студии. Данила непрерывно правит текст и недовольно поджимает губы, пока Руслан пытается свести биты. Банки из-под энергетиков и обертки от батончиков валяются под ногами, за диваном, возле стойки с микрофоном — везде, куда парни смогли их забросить. За окном давно темно, кроме них двоих здесь больше никого нет. Руслан откровенно устал, слипающиеся глаза и трудно сдерживаемые зевки тому подтверждение. Кашин же маниакально погружен в работу, видимо, желая довести своё творение до совершенства. —Ты скоро? — не выдерживает Тушенцов, отбрасывая наушники в сторону. — У нас ещё есть время, если ты не забыл, мы вполне успеваем до конца недели. —Нахуй, — бросает Данила, не отрываясь от ноутбука. — Я только начал. Поспи на диване, если хочешь. —Я хочу домой. Сколько мы отсюда не вылазим? День, два? Кашин наконец поворачивается к Руслану, окидывая того раздражённым взглядом: —Ну так вызывай такси и уебывай. Руслан молчит, не показывая насколько его задели чужие слова. Так же молча надевает наушники и возвращается к битам, подгоняемый разгорающейся злостью и обидой. Кашин может быть полным уродом. Особенно, когда дело касается работы. Той, в которую он вкладывает душу и без сожаления вынимает чужую. Идеальный текст, звучание, подобранные инструменты — всё для наилучшего результата. К этому добавляется и страх. Сделать что-то не так, облажаться, снять неудачный кадр, выпустить шлак или не успеть подготовиться к назначенному сроку. У Руслана присутствует самокритика, но если умножить её на десять и добавить самобичевание, отсутствие сна, дрожащие пальцы и покрасневшие глаза, то получится вполне реальный Кашин, который грубит, оскорбляет и поливает холодным безразличием, не испытывая мук совести. Это, так сказать, его рабочая сторона. —Руслан, — но есть и другой Данила. Тот, который придвигается ближе, трёт лицо ладонями и несмело дёргает Тушенцова за руку. —Прости. Он нравится парню гораздо больше. Гнев испаряется, а злобные порывы оттеняют яркое сожаление и провинившийся взгляд из-подо лба. —Мир? Дурашливая улыбка и протянутый мизинец залечивают уязвленную гордость Руслана. Он любит и одновременно ненавидит эту слабость, которую испытывает к рыжему придурку, легко забывая все предыдущие разногласия, раз за разом идя у него на поводу. —Засунь себе этот палец в жопу, — и протягивает мизинец в ответ. Данила оживляется и тут же перескакивает на волнующую его тему: —Короче, я поменял первый куплет, а во второй добавил пару новых строчек. Припев, конечно, хуйня, но это ещё сырая версия. Посмотришь? —Давай уже, — вздыхает Тушенцов, в надежде, что это последняя песня на сегодня. —Ща, погоди секунду. Телефон на столе начинает вибрировать и издавать звуки ада, напоминающие Руслану ненавистную мелодию. —Бля, ты ещё скажи, что аськой пользуешься и пакеты в пакете хранишь. Кашин недоумевающе приподнимает бровь, посматривая то на Руслана, то на телефон: —Ты о чём? —Нахуя тебе будильник на звонке? —Мне никто не звонит, — хмурится рыжий. — Это ты спишь. А затем делает совершенно неожиданную вещь: наклоняется к Руслану и горячим языком облизывает его щеку. —Совсем сдурел? — орёт Тушенцов, моментально отскакивая на противоположный край дивана. —Мяу, — надувшийся Данила растворяется в полумраке студии, а вместе с ним, под натиском солнечного света, исчезает и помещение. Руслан подрывается с кровати, пугая залезшего на него Даню. Котёнок спрыгивает на пол, улепетывая в соседнюю комнату, пока парень пытается вспомнить, что надо было принимать перед сном, чтобы приснилось это. Еще и в таком странном контексте. Его музыкальное прошлое ограничивалось несколькими выступлениями на потеху матери и конченой преподшей по сольфеджио, кажется, невзлюбившей его сильнее, чем остальных учеников. Если такое вообще возможно — указкой по спине и порцию брызжущих в лицо слюней на занятиях получал каждый. "Нет уж, спасибо, я в это дерьмо возвращаться не собираюсь". Учителем, офисным клерком, администратором, даже сраным баристой или дворником Руслан видел себя больше, чем певцом. И потому так пугает эта реалистичность и чувство безопасности во сне, будто он на своём месте. Там, рядом с Данилой и текстами, которые он так и не прочитал. Будильник звонит снова. Пора собираться в школу. Как же хочется прийти в качестве ученика, с несделанной домашкой, и завалиться спать на последнюю парту третьего ряда. А еще лучше, прогулять, придумав весомую причину. Можно даже не придумывать, главное — не идти. Возможно, мифический джин или фея желаний слышат Руслана, потому что как по заказу сильнейший жар расползается по телу. Градусник показывает самую поганую температуру под 38 градусов, а приступы кашля раздирают горло и лёгкие. Он вызывает врача на дом, кормит кота и отписывает директору о вынужденном больничном, ухмыляясь мысли о том, кого же поставят на замену. Будет славно, если это окажется Кашин. Пора возвращать должок. Список лекарств, выписанных на бумажке, готовится заметно прохудить кошелек Руслана, поэтому, согласно покивав на рекомендации молоденькой девушки, он решает лечиться народными методами: побольше горячего, поменьше холодного, постельный режим и отдых от мест восьмичасового заключения. Незаметно для себя, парень проваливается обратно в сон, перегруженный организм отключается по щелчку пальцев. Просыпается он ближе к обеду, ещё более заебавшийся, чем в первый подъём. Бездумно заходит в инсту, листая такие же бездумные посты, а затем замечает новые сообщения в директе, догадываясь, кто их отправил. animebit13 Что вы проходите с восьмыми классами? animebit13 Уже не надо, я дал им самостоятельную по всему учебнику. Руслан не знает, плакать ему или смеяться, поэтому просто тихо хихикает, стараясь не думать, что все эти шедевры придётся проверять ему. animebit13 Мне вот интересно, это они такие тупоголовые или ты слишком добрый? Телефоны как с огородика собрал)) "Вот и хорошо, что заболел. Даня как раз порядок там наведёт за время моего отсутствия". Руслан осекается. Сейчас он имел ввиду отнюдь не котёнка. Пусть даже и у себя в голове. Чуть более нервно он пролистывает сообщения дальше. animebit13 А вообще, долго болеть собираешься? Ни в коем случае тебя не подгоняю, скорее беспокоюсь. Следующее предложение ставит Руслана в тупик. animebit13 Я заеду, проверю как ты лечишься. У нас тут типа традиция, навещать хворающих коллег. cmhell Ты сам эту традицию придумал? Он пишет и отправляет почти на автомате, а после и вовсе хочет удалить, но не успевает. animebit13 А какой вариант тебе нравится больше? Тушенцов так долго думает над ответом, что мозговые шестеренки начинают скрипеть, но Данила, видимо, и сам понимая неоднозначность сообщения, спешно добавляет ещё. animebit13 Я куплю, что надо. И скинь адрес, вечером буду. cmhell Ничего не надо animebit13 Хорошо, возьму на своё усмотрение. Например, тот огромный шприц и набор ампул. Предупреждаю, рука у меня тяжёлая, а одним уколом ты не отделаешься. cmhell Ладно-ладно, сейчас Болючие уколы звучат довольно угрожающе, а учитывая боязнь острых предметов, оказывающихся в непосредственной близости от его задницы, Руслан сдаётся и отыскивает злосчастный листок. animebit13 Ты издеваешься? Это что за иероглифы? cmhell Это не я писал)) Покажешь в аптеке, там сто процентов поймут animebit13 Понял. До скорого) Он мечтательно улыбается и снова одергивает себя. Пора бы уже перестать это делать. Но отчего-то настроение скачет вверх, а сам Руслан едва сдерживается, чтобы не начать прыгать по комнате как глупая малолетка. И жар на щеках, кажется, совсем не от температуры.                                                                                                              ***                   Темно-зелёные бархатные шторы, дорогой ковёр из натурального меха, чёрное кожаное кресло и отполированная поверхность стола, настолько, что в ней можно увидеть своё отражение — Коля не вписывается в интерьер от слова совсем. С перебинтованной рукой, разукрашенным лицом и разорванными джинсами, он теперь больше похож на типичную дворовую гопоту, нежели на молодого и стильного парня. Отцовский кабинет, сугубо по его личному мнению, выглядит мрачно и излишне пафосно. Зато отлично подходит сидящему напротив него человеку. —Николай, ты меня разочаровал. О, а когда он не разочаровывал? От нарочито официального обращения возникает желание засунуть два пальца в рот и облегчиться прямо на этот долбаный ковёр. Чтобы невозмутимая маска слетела с чужого лица, а равнодушный тон сменился взбешенными криками и пощечиной. Может, хоть так отец перестанет напоминать ему каменное изваяние, лишённое привычных человеческих эмоций. —Я даю тебе всё, что у меня есть. Ого, целое ничего. —Образование, крышу над головой, питание, оплачиваю все твои хотелки и карманные расходы. И как ты меня за это благодаришь? Нагло плюешь в душу. Если бы она у него была, то Коля бы согласился. —Слоняешься в сомнительной компании по каким-то притонам, и мало того, успеваешь влезать в неприятности. Ну, компания явно поприятнее, чем та, что сейчас. —Я надеялся, что ты исправишься. Перестанешь позорить моё имя. Станешь нормальным человеком. Как этого хотели мы с твоей матерью. Упоминание матери ощущается как воткнутый в спину нож. Ромадов напрягается, сжимая подлокотники кресла, а отец с садистским удовольствием продолжает давить: —Подумай, что бы она сказала? Может и к лучшему, что она не видит, во что превратился её сын. Коля вскакивает как ужаленный, но ледяной голос пригвождает его к месту: —Сядь. Ромадов старший расцепляет сложенные в замок пальцы, утомлённо массируя виски. Молчание затягивается, но так же быстро и прерывается. —С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Из дома в школу, из школы домой. Водитель будет тебя отвозить каждый день. И только попробуй ослушаться. Не стоит испытывать моё терпение, оно уже на пределе. Коля тяжело дышит, смаргивая скопившуюся влагу. Нельзя, не здесь и не сейчас. —Свободен. Отец пренебрежительно отмахивается от него, показывая, что разговор окончен. Ромадов несётся к двери, но в последний момент оборачивается и выплевывает со всем ядом, на который способен: —Хорошо, что мама не видит, какой у меня отец. И, прежде чем тот успевает что-то сказать, хлопает дверью, заглушая непозволительные всхлипы.