Формула любви

Диван, на котором расположился Илья, был до неприличия мягким и удобным, так и манил поскорее прикрыть уставшие глаза. Одна из тех тусовок, открывающих каждый учебный год, единогласно решилась проводиться у Максима на квартире, пока его родители уехали в очередную командировку где-то заграницей. Литры алкоголя, заметный запах травки и пьяные подростки заполонили комнаты. Ребята отрывались как в последний раз. Возможно, так оно и есть. Одиннадцатиклассники выпустятся, десятые классы могут только продолжить их традицию собираться всем вместе, на один вечер забывая про разногласия и конфликты между компаниями. —Ты как, уже вставило? — пригласить Ромадова было идеей Ильи. За короткий срок общение завязалось, хотя Денис поначалу сомневался, что из этого получится что-нибудь хорошее: слишком уж Коля отстраненно себя вёл, не пытаясь влиться ни в один коллектив. Но Коряков не из тех, кто так легко сдаётся, и на максимум включив своё обаяние, он завоевал внимание одноклассника. А тот, видимо, понял, что в их классе не все полные придурки, и сам потянулся к парням. —Немного, спать хочу, — зевок мимо воли вырывается изо рта, и Илья осоловело хлопает глазами, отгоняя дремоту. — А ты чё сидишь? Иди, развлекайся. —Да не, я бы тоже отдохнул, — говорит Коля. — А Денис походу уже подцепил кого-то, — и кивает головой на противоположный конец комнаты. Коряков узнает девчонку с фиолетовыми волосами — Арина Шикина из десятого класса, а чуть дальше стоит её подруга, Ксюша Кобан. Она симпатична Илье, но пересекались они пару раз, и то, в кругу общих знакомых. Коломиец же наоборот, времени не терял, и уже успел похвастаться Илье, что за это лето гулял с Ариной, и даже не один раз. —Ну, счастья молодым, — вздыхает Илья, замечая, что взгляд Ромадова прикован к другой девушке. Арина Буланова смеётся и что-то шепчет своим подружкам, поглядывая на Колю, от чего тот начинает заметно краснеть. Здесь ситуация неоднозначная: Ромадов явно родился в рубашке, умудряясь избегать встреч с ревнивым Давидом. Девушка принимает чужие ухаживания, но двусмысленных намёков Деймуру не даёт, и тот бесится ещё больше, сгоняя злость на первых попавшихся под руку. Хотя стоит отдать должное Ромадову — в сравнении с тем же Давидом, он ведёт себя почти как интеллигент, не даром приехал из Москвы. Конкретной причины Илья не знает, но из рассказов понял, что у отца что-то там не сложилось с бизнесом, а единственная прибыльная точка осталась в Питере. Самого Колю из частной школы перевели в государственную, посчитав, что компания богатеньких детишек только развращает его и истощает семейный кошелек. Может, перспективного и образованного Ромадова увидела и Арина, или же в своей манере решила пофлиртовать с новеньким — Коряков не знает, но чувствует, что если эта парочка куда-то продвинется, разбитым носом парень не отделается. "Ещё не хватало любовных драм, чтобы этот год точно запомнился", — мысленно ворчит Илья. —Пацаны, погнали на кухню, я такую приколюху намутил, — к дивану подходит Максим, легко хлопая Колю по коленке. —Ай, мне в падлу, — Ромадов продолжает залипать на Арину, мало вникая в чужие слова. —Илья? — Шабанов смотрит настойчиво, и тот нехотя поднимается, зная, что парень не отвяжется. —Если это какая-то очередная хуйня с яйцом и бутылкой, то я тебя прибью. —Не, это тебе точно понравится, — Максим взбудоражен сильнее, чем обычно: то-ли из-за количества выпитого алкоголя, то-ли из-за авантюры, которую он задумал. В дверях толпится народ, и Илья проскакивает вслед за Максимом, неуклюже наступая собравшимся на ноги. —Простите, извините, я случайно, — виновато произносит он под недовольные возгласы. —Держи, — на кухне ему тут же всовывают бумажный пакет, а потом до Корякова доходит. Красные баллончики с яркой этикеткой, напоминающей табличку на двери трансформаторной будки "Не подходи! Убьет!", ровной линией выстраиваются на столе. На полу разбросаны такие же пакеты, а в воздухе ощутимо пахнет газом. По крайней мере, голова становится в разы тяжелее от удушливой атмосферы помещения. —Макс, — тихо зовёт он. — Я этой дичью заниматься не буду. Шабанов мгновенно оборачивается и в успокаивающем жесте кладёт руки на плечи: —Ну ты чего, просто кайфанешь, всё безопасно. Вон, ребята уже попробовали, ощущения охуенные. —Я буду рядом, всё покажу и проконтролирую, — добавляет он, видя сомнения друга, и мягко сжимает плечи. — Давай, сегодня можно расслабиться. Илья нерешительно кивает, позволяя подвести себя к столу и усадить на стул. Смотрит за тем, как Максим берёт первый баллончик, а затем наполняет газом смявшийся пакет. —Сделай глубокий вдох и глубокий выдох. Главное не паникуй, сразу может быть неприятно. Говори, если начнёт тошнить. Запомнил? — даёт последние инструкции Шабанов. —Да, вдох-выдох, — шепчет Илья, поднося пакет к лицу. Ничего не происходит, и он начинает думать, что сделал что-то не так. —Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает Максим. —Нормально. Из основной комнаты Коряков внезапно слышит испуганный женский крик, а затем грохот падающего тела и чье-то громкое "Давид, блять!" Он резко подрывается с места, понимая, что за время его отсутствия произошло что-то очень плохое, но в глазах тут же темнеет, а ноги перестают слушаться. Теперь уже кричит Максим, подхватывая обмякшего Илью. Сознание медленно покидает парня, в ушах словно играет оркестр, и судя по его состоянию, это похоронный марш. Быстрые шаги приближаются к кухне, а через секунду Илья чувствует чужие пальцы, судорожно дергающие его за ворот футболки. —Вы что сделали, блять? — голос Дениса доносится через несколько  слоёв ваты. — Илья? Слышишь меня? "Щас полежу и встану", — язвительно хочет ответить Коряков, но вместо этого окончательно проваливается в пустоту.

***

Ему легче. После разговора в коридоре недостающая переменная решила уравнение "Данила Кашин", успокаивая разбушевавшиеся за несколько дней мысли. Руслану смешно от того факта, что теперь он может ходить по школе, не оглядываясь с опаской на любое движение или звук. Он рад, что физик сделал первый шаг, видимо осознав, что Тушенцов никуда не торопится. На занятия Руслан собирается в приподнятом настроении, вспоминая составленный вчера план. Первым уроком седьмой класс, затем девятый, а на третьем можно отдохнуть и проверить накопившиеся самостоятельные работы. Не то что бы он сильно нагружал учеников, но следовать программе обязан, хотя и не понимает, зачем давать столько бесполезных проверочных по неинтересным даже для него темам. В школу он прибывает на полчаса раньше. Скоро День учителя, и Руслан думает над ответственной задачей — кому доверить провести уроки? Он выделил двух парней для себя. Денис Коломиец из 11 "А" более спокойный и рассудительный, хотя по знаниям до отличника не дотягивает, а вот Максим Шабанов из 11 "Б" вполне подходит, если не считать его взбалмошный характер, успевший проявиться за прошедшие недели. "Если поставить их в пару? Будут отлично дополнять друг друга. Один покажет несколько простых опытов, а второй погоняет по теории", — выглядит разумно, и Тушенцов временно останавливается на этом варианте. Алина на перемене к нему не заходит,  благо они обменялись контактами, и девушка написала, что болеет. Руслан, уже привыкший к главной школьной сплетнице и её присутствию в своей жизни, с грустью желает скорейшего выздоровления, начиная подозревать, что в обозримом будущем осенняя простуда захватит и его. Крепким иммунитетом парень не отличался, а витамины заменял табаком и отсутствием теплого пальто на плохую погоду. Хотя, как он сам себе говорит: "Береги честь смолоду, а здоровье под старость!" В корне неверное утверждение, и любой врач бы это подтвердил, но пока Руслана волнует его подтекающий чердак, а не физическое самочувствие. Настроение омрачает и завуч, появившаяся в его законное окно на третьем уроке. —Руслан Сергеевич, выручайте. Срочно нужна замена, — она не приказывает, но добровольно-принудительные интонации слышатся в каждом слове. —И по какому предмету? — Руслан подбирается, ожидая подвох. —Физика у восьмого класса. Данилу Владимировича срочно вызвал директор. —Что-то случилось? — участливо интересуется он, стараясь не перегибать палку. —Ох, ну вы же знаете, Руслан Сергеевич, опять этот 11 "А". Впрочем, выделились не только они, но больше остальных это точно. Так вы согласны на замену? —Я, честно говоря, физику помню плохо... —Просто посидите с ними, чтобы они ничего не натворили. Пускай конспект пишут, а вы займитесь своими делами, — завуч кивает на начатую стопку тетрадей. —Хорошо, — со вздохом соглашается Тушенцов, гадая, что же такого опять учудили старшеклассники. Уже устроившись в кабинете и записав тему на доске, Руслан не может сосредоточиться ни на проверке, ни на учениках, периодически отвлекающихся и раздражающих его своим громким шёпотом. Всё снова вращается вокруг физика, и так порядком засевшего в его голове. Дружбы между ними не видно и за километр, а совместные моменты можно пересчитать по пальцам одной руки. Несмотря на это, Руслан проникается всеми возможными чувствами: от жалости и сострадания до волнения и радости, когда он мимолётно замечает Кашина в школе. Всё в нем кажется полной противоположностью самого Тушенцова: от походки и умения держать себя до характера и взглядов на жизнь. А Руслан уверен, что они разнятся, не могут же они оба быть неуверенными в себе придурками, это только его привилегия. Ему непременно надо узнать, что произошло, и поддержать Данилу. У Алины есть чрезмерная болтливость, у Руслана есть Алина, а у Кашина — никого. По крайней мере, в этой школе ни с кем в близком общении он замечен не был, а потом и сам намекнул об этом в разговоре. Тушенцов хочет лично разорвать обнаглевших чертей, посягнувших на душевное равновесие физика. "Будут у меня контрольные каждую неделю писать, и дурь лишнюю выбью,  и сил не останется на идиотские выходки". Звонок звенит, по ощущениям, через десять минут после начала урока, но шустро собирающиеся школьники подтверждают догадку о том, что парень провитал в облаках все сорок пять минут. Последний человек уходит, хлопая дверью, и он остаётся наедине с собой. —Руслан? — или нет. — Что ты здесь делаешь? —Выполняю твои обязанности, — на секунду пугается, что прозвучало грубо, но вымученная улыбка развеивает опасения. —Спасибо. Правда, спасибо, — Тушенцов почти говорит, что его заставили бы в любом случае, но вместо этого произносит: —Как ты? —Заебался, — в односложный ответ Данила вкладывает все эмоции, пережитые за предыдущий час. —Все настолько плохо? —Даже хуже, чем твой почерк, — они одновременно смотрят на доску, затем друг на друга, и начинают хохотать. Морщинки вокруг ярких голубых глаз напоминают Руслану лучики солнца, и он думает, что готов писать целый день, только бы Кашин чаще смеялся.