Разыграй карту

Анна и раньше пользовалась популярностью у противоположного пола, но за последние дни интерес к ее скромной персоне увеличился в разы. Молодые люди спешили засвидетельствовать своё почтение Петру Ивановичу и поближе познакомиться с его племянницей. Анна и не думала, что внимание князя привлечет так быстро новых поклонников. Покойная Мария Тимофеевна была бы в восторге. Со Штольманом они условились выходить на связь каждый вечер, если что-то случится — сразу сообщить через филера. За домами Мироновых и Разумовского установили круглосуточное наблюдение. Все было спокойно. Они посетили две выставки, вчера вернулись из театра. Мироновы разместились в ложе князя, и к неудовольствию Анны лорнеты в тот вечер были наведены на них, а вовсе не на сцену. Она смеялась шуткам и всячески старалась изображать вовлеченность. После он довез их до Малой Морской и напоследок коснулся губами ее руки. Анна и князь играли даже тогда, когда, казалось, их никто не видел. На следующий день визит нанес Клюев. Он покинул больницу и три дня почти никуда не выходил, один раз к нему приезжали Мироновы, да пара приятелей. Пётр Иванович распорядился накрыть стол. Домна сильно торопилась, будто приехали к ней. Она более тщательно заплела Анну, подобрала ленты к цвету глаз, выставила на туалетный столик румяна и на удивленный взгляд довольно кивнула. — Андрей Петрович! Как вы себя чувствуете? Анна вышла в гостиную. Клюев стремительно поднялся. На правой щеке была глубокая рана, длиной почти до глаза. Скрябин должен снять швы только через четыре дня. — Анна Викторовна… — у него перехватило дыхание, взгляд потемнел и медленно прошелся по фигуре. — Вы прекрасны… простите… я…— он прочистил горло. — Я так долго не был в вашем обществе… — Мы не виделись с вами два дня. — Целая вечность. Я так и сказал. Анна усилием воли заставила себя не покраснеть. Он проводил ее за стол, а сам сел напротив. Степан налил шампанского. Домна подала жаркое. Завязался непринужденный разговор, сдобренный шутками. Клюев то и дело бросал на Анну взгляды, старался всячески угодить, много говорил любезностей дяде и в принципе вёл себя как будущий член семьи. Не получив категоричного отказа, он приказал себе ждать. Слухи о Разумовском вызывали в нем чувство злости и ревности. Он считал Анну своей по праву. — Вы планируете поехать куда-нибудь весной или летом? — отрезая кусок мяса, спросил Миронов. — Я давно собирался посетить Рим. Что вы думаете? Мы могли бы поехать все вместе. Дорогая Анна Викторовна? Дядя с удивительной педантичностью продолжал резать мясо. Скованность племянницы скоро начнет бросаться в глаза. Посадить бы за стол Штольмана, поварился бы с ними! Не хватает для полного счастья Разумовского, подумал Пётр Иванович. — Князь Разумовский, — прозвучал голос Степана, как гром среди ясного неба. В тот момент Миронов подумал, что надо меньше думать. Анна занервничала. Его приезд был неожиданным, они не договаривались. Как себя поведет Клюев? Как быть ей? Разыграть спектакль? Одно дело играть перед посторонними, можно сказать, незнакомыми людьми, а другое — заведомо делать больно другу. Ведь он ей друг. Ах, Штольман! Разве могла она представить тогда, что вызывать ревность у любящего, доброго мужчины окажется так неприятно? Бедный Андрей Петрович! Потом, когда всё уляжется, Робин Гуд будет пойман, она обязательно попросит у него прощения. Князь был свеж, надушен, в хорошем настроении, сюртук насыщенного темно-синего цвета сидел на нем прекрасно. Разумовский сел рядом с Анной. Это было ожидаемо и всё-таки ей стало стыдно перед Клюевым, словно он действительно был женихом. — Рад, что вы навестили нас, Кирилл Владимирович, — сказал Миронов. Незавидная роль в водевили досталась и ему. — Я сразу вспомнил, как мы вот так вот ужинали в Париже в последний день перед вашим отъездом, — продолжал Пётр Иванович. — Прекрасное время! — поддержал князь, он единственный чувствовал себя как рыба в воде. — Анна Викторовна исполняла романс. Какой чистый голос… Ma chère, — он поцеловал ей руку, — вы споете нам сегодня? Прошу вас. Миронов закашлял и промокнул губы салфеткой. Еще немного и лоб покроется испариной. Это было именно то, что не нравилось делать Анне — петь. Она хотела отказаться, но понимала, что Разумовский не стал бы просить ее о чем-то просто так. Значит, у него созрел план. — Конечно, Кирилл Владимирович, — отозвалась Анна, призывая все актерское мастерство на помощь. — Благодарю вас за вчерашний вечер. Нам с дядей очень понравился спектакль. Он сделал несколько коротких глотков шампанского и поставил бокал. — Замечательно! Быть может, Гурилев: «Вам не понять»? У Анны вспотели ладошки. Она обязательно выскажет Штольману все, что думает о его затее! — С радостью, — улыбнулась Анна. Разумовский наградил ее долгим, полным благодарности и обожания взглядом. Разве может так смотреть мужчина, у которого нет чувств к женщине? Анна знала князя почти десять лет, и никогда раньше она не ловила на себе такие взгляды. Просто удивительно, как он играет! В горле пересохло, она выпила игристого. Нервы шалили. Ей нужно успокоиться и вести себя естественно. Штольман был прав, когда выбрал кандидатуру Разумовского. Если Анна испытывает неловкость даже с ним, то с другим и подавно не смогла бы расслабиться. — Кстати, о приглашениях, — произнёс князь. — 26 января императрица устраивает бал. Вы уже получили приглашения? Клюев не сводил глаз с обоих. Анна боялась на него взглянуть, кожей чувствуя на себе тяжелый, прожигающий взгляд. — Пока нет, — ответил Пётр Иванович. — Уже начали рассылать? — Получил утром. Дресс-код заставляет задуматься. — Разумовский повернулся к Клюеву. — Андрей Петрович, не видел вас вчера в театре. Вам не нравится постановка? Князь был до невозможности любезен, спокоен и обходителен, тем самым раздражая Клюева все больше. Почему она сидит рядом ним? Откуда в ней проснулась такая дерзость? Почему ловит каждый его взгляд и в ответ бросает долгий, полный скрытого томления? Они понимают друг друга без слов. Когда успела родиться такая близкая, эмоциональная связь? Она обманула его? Предала… Откуда в ней коварное вероломство? — Вчера у меня были неотложные дела. Но в четверг будут показывать пьесу «Медведь» Чехова. Анна Викторовна, я имел смелость приобрести билеты для нас, — выделил Клюев последнее слово и обратился для поддержки к Миронову, — Петр Иванович, мне бы очень хотелось, чтобы мы все вместе провели завтрашний вечер. — Да… разумеется… конечно… — пробормотал дядя. Князь выгнул дугой бровь, погладил бородку и хмыкнул. Забавный молодой человек этот Клюев. — Вам непременно следует сходить, mon ange. Увы, завтра я приглашен на ужин и не смогу составить компанию. — Он взглянул на Клюева с иронией: — Андрей Петрович, я могу на вас положиться? Пётр Иванович осушил бокал шампанского. Господи, это переходит всякие границы! Как бы не кончилось дуэлью. Князь великолепный стрелок, было бы чудовищно убить ни в чем неповинного Клюева. — Можете не беспокоиться, — ледяным тоном ответил Клюев, казалось, взглядом он четвертует, — безопасность Анны Викторовны для меня первостепенна. — Очень хорошо. По улицам разгуливает серийный убийца. Никто не в безопасности, пока маньяк на свободе. — Вы считаете, Робин Гуд — маньяк? — А вы, как понимаю, другого мнения? — Мне кажется, он преследует какую-то цель. — Запугать население, — предположил князь. — Отбить у нас аппетит, — подтрунил дядя, выбранная тема для разговора ему не импонировала. — Возможно, Робин Гуд не так глуп, как о нем недавно написали в газете, — заметил Клюев. — Ваша симпатия к убийце непонятна и наводит на некоторые мысли… — Что я тот, кого ищет полиция? Воцарилось молчание. Князь сузил черные глаза. — Никто не обвиняет, Андрей Петрович… — начал Пётр Иванович. — Вы не так поняли. Ситуация в городе патовая, все на нервах. — Понимаю. Я думаю, если ты живешь по совести, то тебе нечего опасаться. Я, например, не боюсь. А вы, Кирилл Владимирович? Ваша совесть молчит или кричит, как человек, которого сжигают на костре? А это уже оскорбление. Тёмные глаза Разумовского предостерегающе вспыхнули. Уголки губ дернулись в насмешке. Его мышцы налились силой, как у льва, приготовившегося к броску. — Господа! — Анна вскочила, белая салфетка упала с колен на пол. — Не пройти ли нам в гостиную? Я бы сыграла романс. Она бросила умоляющий взгляд на дядю. Миронов поднялся следом. — Я согласен. Пение нас всех отвлечет. Князь молча подал Анне руку. Клюев почувствовал раздражение. Разумовский вёл себя так, словно знал наверняка — Анна ему не откажет. Они прошли в гостиную. Дядя и князь расположились на диване. Анна села за фортепиано. Клюев встал рядом. Разумовский усмехнулся. — Прекрати, — шепнул Миронов. — Дуэли только нам не хватало. Медленно полились звуки музыки. Музицировать Анна не любила, хотя любая барышня должна уметь петь, играть на музыкальном инструменте и рукодельничать. Она бы лучше сейчас поупражнялась с князем на шпагах. Ее голос звучал надрывно. Грудь от волнения тяжело вздымалась.

Вам не понять моей печали, Когда растерзаны тоской, Надолго вдаль не провожали Того, кто властвует душой…

Клюев облокотился о фортепиано и смотрел зачарованно.

Вам не понять моей печали, Когда в очах вам дорогих Холодности вы не читали, Презренья не видали в них.

Разумовский сложил на груди руки и прищурился. Он неспроста выбрал именно этот романс.

Вам не понять, вам не понять, Вам не понять моей печали!

После первого куплета волнение отступило, и Анна отдалась ощущениям. Она не поднимала глаз, не желая встречаться с устремленным на нее горящим взором Клюева.

Вам не понять моей печали, Когда трепещущей рукой В порывах гнева не сжигали Письма подруги молодой.

В то время как Клюев проживал романс вместе с Анной, а Пётр Иванович пил шампанское, Разумовский наблюдал.

Вам не понять, вам не понять, Вам не понять моей печали!

Анна не осознавала, как была хороша в ту минуту, когда музыка ласкала слух, а ее тонкий голос едва заметно дрожал.

Вам не понять моей печали, Когда вы ревности вулкан В своей груди не ощущали, И не тревожил вас обман.

Румянец разлился на щеках и шее. Клюев склонился ближе к лицу барышни, и будь они наедине, Разумовский решил, молодой человек бы ее поцеловал. Зазвучали последние строки. Каждый мужчина подумал о своем.

Вам не понять, вам не понять, Вам не понять моей печали!

Анна подняла глаза на князя. Он слегка наклонил голову. Все получилось так, как и задумывал. — Я никогда не слышал, как вы поете, — с нежностью сказал Клюев. — Вы споете снова? — Быть может, в другой раз, — ответила Анна и опустила крышку фортепиано. — А сейчас давайте выпьем чаю. — Да-да, — живо отозвался Миронов, — я распоряжусь. — Анна Викторовна, — позвал Андрей Петрович. В отличие от других он не сдвинулся с места. Князь вопросительно глянул на Анну, та кивнула, что не ускользнуло от внимания. Они остались вдвоём, дверь не закрыли. — Вы хотели со мной поговорить? — Вы так холодны со мной… я сделал что-то не так? Почему вы не смотрели на меня сегодня? Анна смешалась. Она не забыла, как на балу он пытался ее поцеловать и ей вовсе не хотелось повторения той кошмарной сцены. — Вы преувеличиваете, Андрей Петрович. Наоборот, я рада вас видеть в добром здравии. Мы с дядей переживали о… — Все это пустые слова! — воскликнул он и сделал шаг, маска учтивости слетела с его перекошенного лица. Он задыхался от жгучей, неподвластной ревности. — По Петербургу ходят гнусные слухи. Скажите мне, что это неправда. Вы и он… князь Разумовский! — О чем вы? — Его поведение в вашем доме возмутительно. Как вы можете его принимать? Улыбаться ему, да на моих глазах! Анна была ошарашена. — Он просил вашей руки? Отвечайте! — Не смейте так со мной разговаривать! — вспыхнула Анна. — Почему вы кричите? — Потому что чувствую себя обманутым, преданным. Он оказался рядом с ней, загнал ее в угол между фортепиано и книжным шкафом. — Вы дали мне слово, а сами тем временем забавляетесь с другим. Анна испугалась. Такой и ударить может, мелькнула мысль. — Он просил вашей руки? — Андрей Петрович! — Скажите! Анна увидела тень, упавшую на ковёр, и поняла, что больше не одна. Она выпрямилась. — Вы ведете себя непозволительно, фривольно и оскорбительно. Я ничем не заслужила такого отношения. Князь не просил моей руки. Я сказала вам, что подумаю, однако теперь я начинаю сомневаться… Она не договорила, пораженная быстрой переменой в Клюеве. Он страшно побледнел, вытянулся и отступил. — Простите меня… — пробормотал он, смотря себе под ноги. — Я не должен был… я… я потерял голову, когда увидел вас вдвоём… вы должны понять меня, Анна Викторовна. Любящее сердце не терпит конкуренции. Кто-то кашлянул. Клюев обернулся, и Анна увидела за ним князя. — Пётр Иванович просил передать, чай готов. Клюев несчастно взглянул на Анну, и у нее не выдержало сердце — она вложила руку в его ладонь. Уже после, когда Андрей Петрович уехал, а князь задержался, якобы по личному делу с Петром Ивановичем, Анна спросила у него, почему тот не прервал чудовищную сцену в гостиной. Разумовский усмехнулся. — Надеялся услышать что-то ценное, — просто ответил он. — Пришлось выйти вперед, так как вы сильно занервничали. Анна вспомнила про внезапно упавшую на пол тень. Разумовский и не думал ее оставлять, он был там с самого начала. — Услышали? — О, да. Нам с вами повезло, ma chère, он очень ревнив, эмоции затмевают доводы разума, в отличие от господина Штольмана, который живет рассудком, а не чувствами, но тем интереснее. Игра началась. Когда завтра поедете смотреть пьесу, приколите вот это, — Разумовский вытащил из внутреннего кармана сюртука футляр и раскрыл. На подушечке лежала брошь в форме бабочки. Драгоценные камни переливались на свету. — Зачем? — Сделайте, как я сказал, — велел он. — Держитесь с ним естественно. Сегодня вы были скованы. Вы ведь не вели себя так с ним раньше? — Раньше я не играла с чувствами. — Анна замялась, но нашла в себе силы спросить: — А что наше пари? Князь хмыкнул. — Хотите заключить? — Если только вы о чем-то попросите в пределах разумного, — покраснела она, гадая, что он может у нее попросить такого, чего нет у него. — Не волнуйтесь, я не Клюев, — рассмеялся он и поцеловал на прощание руку. — Наслаждайтесь игрой, ma petite fille. Анна отправила через филера Штольману записку с просьбой о встрече в 9 вечера. Для тайных встреч они решили использовать лестницу, которой пользовалась прислуга. Анна стояла на ступеньках с лампой, освещавшей небольшую площадь. Она услышала, как входная дверь скрипнула, и все затихло. Прошло минуты 2-3, прежде чем Анна почувствовала постороннее присутствие. Штольман передвигался неслышно, настороженно. Сначала свет упал на руки в перчатках, затем, когда сыщик ступил на лестничный пролет, Анна увидела его лицо. — Анна Викторовна, — понизил голос следователь. — Вечер добрый. Она посторонилась и пропустила его. Поставила лампу на подоконник. — Есть новости? — Сегодня к нам приезжал Клюев. Князь тоже был. — Как прошло? Анна поежилась от неприятных воспоминаний. — Андрей Петрович устроил скандал. Штольман вскинул брови. — Продолжайте. — Ему известно о слухах. Он хотел знать, просил ли князь уже моей руки. — Что вы ответили? — Правду. Добром не кончится, Яков Платонович. Поверьте мне. — Так и задумывалось, — уголки губ дрогнули в улыбке. — Не переживайте. — Клюев не выносит князя. — Понимаю. Он и не должен. Князь для него соперник. — А если что-то случится на балу императрицы? — Мы работаем над этим. Трегубов велел дополнительно проверить все люстры. Внизу хлопнула дверь. Штольман достал револьвер и бросил взгляд на Анну. Он показал взглядом уйти, но она, конечно, не послушалась. — Яков Платонович! — шепотом позвал Коробейников, хоть звук от топота ног был схож со стадом слонов. Его макушка мелькнула в пролете. — Я велел вам не ездить за мной, — отчеканил сыщик и убрал пистолет. — Совершено нападение. Анна и Штольман переглянулись. — Робин Гуд? — Да. — Кто жертва? — Фрейлина… Следователь переменился в лице. — Фамилия? — Нежинская. Воздух вдруг стал густым и тяжелым. — Яков Платонович, он Ульяшина убил. Анна схватила Штольмана за локоть и потянула на себя. — Я поеду с вами. Его брови приподнялись. — Нет, вам там делать нечего. В ней вдруг пробудился непонятный, животный страх. Анна поняла, уедь он сейчас один, без нее, то она потеряет его навсегда — та хлипкая, тонкая связь, которая между ними образовалась, сейчас в один миг могла оборваться.