Разыграй карту

Когда Скрябин появился в кабинете судебного следователя, то застал Коробейникова в сильном волнении, Штольмана, нависшего над барышней, в недоумении, Миронова же сидела, прожигая неприлично долго взглядом сыщика, и не реагировала ни на вопросы, ни на мельтешение Антона Андреевича. — Что тут у вас? Под ногами хрустнуло стекло, и Скрябин, сдвинув брови, обошел лужу. — Анне Викторовне плохо! — Это вы, позвольте, как определили? — полюбопытствовал Иван Евгеньевич у Коробейникова и снял головной убор. — Ни на что не реагирует, молчит. — С женщинами такое случается, — с тенью пренебрежения ответил доктор и подошел ближе. — Боже мой, какой шарман! — Иван Евгеньевич! — сказал, как отрезал Штольман. Он все еще продолжал держать Миронову за руку. — Вы какими судьбами здесь? — Пути Господни неисповедимы, дорогой друг. Скрябин поднёс к носу барышни пузырёк с нюхательной солью, Анна дернулась, мотнула головой и часто заморгала. Она попыталась сфокусировать взгляд на Штольмане, ее била мелкая дрожь. Что она увидела сейчас? Чьё это прошлое? Герцогиня Гизела, похожая на Белль и Анну. Неужели их история тянется так долго, с раннего Средневековья? Неужели их снова свела судьба и преподнесла Анне шанс на реванш? — Герцог — это тоже вы... — потрясённо выдохнула Анна. Она вырвала свою руку из его тёплой ладони, и Штольман вдруг почувствовал, как мерзко ей находиться рядом с ним. Он нахмурился, сбитый с толку таким резким переходом в настроении барышни, отчего не придал должного значения ее словам. — Герцог? Впрочем, неважно. Как вы себя чувствуете? — раздалось над головой. — Что-нибудь беспокоит? С вами происходило подобное раньше? Анна приподняла голову и только сейчас увидела Скрябина. Она осмотрелась и заметила осколки стекла под ногами, разлитую воду, брызги попали ей на подол платья и на серые брюки Штольмана. — Вы меня слышите? — продолжал допытываться Иван Евгеньевич. — Анна Викторовна? — Со мной все хорошо, — машинально ответила она, глядя перед собой, — вам не о чем беспокоиться. — Антон Андреевич, дайте барышне воды, не стойте, — скомандовал доктор. В ушах звенело, язык онемел. Зачем она пришла к нему? Она собиралась рассказать что-то важное, касающееся расследования, но сознание снова забросило в далёкое, чужое прошлое, тесно переплетенное с ее настоящим, и пока Анна возвращалась в своё время, мышление работало заторможенно. В ее холодных руках оказался стакан с водой, Коробейников дружелюбно улыбнулся и кивнул. Анна сделала несколько коротких глотков и отдала стакан. — Благодарю вас, Антон Андреевич. — Вам лучше? — уточнил Штольман. Повеяло загробным холодом, мурашки побежали по спине от неприятного предчувствия. Анна обратила взгляд на дальний угол в кабинете и увидела дух убитого молодого человека. Значит, она была права. Совершено новое убийство. Дух выглядел чётче, и на удивление Анну не тошнило, не кружилась голова, словно дар постепенно набирал силу, приобретал очертания, будто бы сила медиума росла от встреч со Штольманом, питалась их встречами. Ещё дядя заметил, что Белль являлась всегда после встреч со следователем. Что, если и дар раскрывается по мере их медленного сближения? Пока она не познакомилась со Штольманом, то видела одни лишь странные сны, именно после столкновения на вокзале к ней пришёл дух Белль, а потом убитой Давыдовой. Курок был спущен на перроне. Механизм пришёл в действие. Мысль о том, что Штольман напрямую связан с даром, сильно взволновала Анну. Возможно ли? Жертва зависит от охотника, загнанный в угол зверь ждёт приговора. Он мучил ее в прошлом, и сейчас она зависима от него, пусть она не принадлежит ему, как Гизела принадлежала на правах собственности герцогу, не страдает физически, как Белль от одержимости милорда, но они связаны... чтобы понять своё прошлое, найти ответы в настоящем, её дар должен развиться. Она становится сильнее, как медиум, рядом со Штольманом. Предначертано. Анна вспомнила, как не единожды слышала чей-то шёпот во мраке. Их история в этом столетии уже написана. Как история герцога и Гизелы, Белль и милорда. Какая сила ее тянет к нему? Она будто опутана по рукам и ногам невидимыми нитями, что тянутся из прошлого, перевязав тугим узлом их судьбы навечно. Анна поднялась на ватных ногах, не сводя глаз с убитого, кивнула ему и едва слышно сказала: — Я знаю, где ещё одно тело. — Тело? Да вы, милочка, бредите, — констатировал Скрябин и повёл бровью. — Яков Платонович, — обратилась к сыщику Анна, — вы поедете? Скрябин удивленно воззрился на Штольмана, он пока не торопился убирать нюхательную соль, мало ли пригодится для Мироновой или Коробейникова, на том тоже лица не было. В свою очередь Штольман понимал, как выглядит в глазах подчинённого и Ивана Евгеньевича, но ещё он знал — не поехав с ней, Анна Викторовна все равно отправится, наломает, чего доброго, дров. Ему хватило истории с борделем, но и довериться ей не позволяло врождённая насторожённость и выработанное за годы службы правило: «Все лгут». Уж чего он не насмотрелся в жизни: и убийства мужьями в пылу ревности, и предательства близких ради денег, детские обиды, переросшие в ненависть и на почве этого — жуткие убийства. — Вы, я так понимаю, что-то видели, Анна Викторовна? — решил Штольман выйти таким образом из странной ситуации, не говорить же остальным, что Мироновой снятся сны, и она помогла найти повозку, в которой везли тело государственного контролера. — Да, — кивнула она, сообразив, куда он клонит. — Новое убийство. — Вы стали свидетелем убийства? — подпрыгнул Коробейников. — Я... нет... я просто... — она нервно сцепила пальцы и умолкла. Скрябин посмотрел на Штольмана в надежде, что тот выпроводит сумасбродную девицу. — Нам следует проехать на место преступления, — сказал вместо этого Яков Платонович. — Иван Евгеньевич, прошу вас поехать с нами, если найдём труп, вы нам понадобитесь. Антон Андреевич, возьмите городовых, поедете следом. — Помогу, чем смогу, — ответил Скрябин и, немного помедлив, протянул Анне руку и помог подняться. — Долг врача обязывает меня спросить ещё раз: вы хорошо себя чувствуете? Я бы порекомендовал покой, чай с вареньем и избегать всяких волнений. — Благодарю вас, Иван Евгеньевич, для человека, который едва терпит мое общество, вы очень любезны. Скрябин улыбнулся, дерзость Мироновой пришлась ему по душе. — Не принимайте на свой счёт, Анна Викторовна, — вмешался Штольман. — В детстве о воспитании г-на Скрябина мало заботились, потому он вынужден до сих пор наверстывать упущенное, правда, как видите, дурные манеры в нем не искоренить. Иван Евгеньевич посторонился, пропуская Миронову вперёд, и когда та вышла, потянул следователя за рукав. — Я встретил Нину Аркадьевну сейчас. — Полагаю, не удержались от колкости? Скрябин хмыкнул. — Не о том разговор, Яков Платонович. Что здесь делает Миронова? — Барышня ведь вам сказала. — С каких пор вы верите тому, что говорят смазливые женщины? Штольман, сдержав улыбку, глянул на старого приятеля. К слабому полу у Скрябина было особое отношение: большинству женщин он отказывал в уме, им бы только выйти поудачнее замуж, да вытолкнуть из себя как можно больше младенцев. С Нежинской он почти не пересекался, если только та приезжала в участок, как сегодня, или он непреднамеренно заставал ее со Штольманом. Он ждал часа, когда у той появится достойная соперница. Какое разочарование, по всей видимости, ей окажется Миронова, эта наивная мечтательница! — Вы, кстати, по какому поводу зашли? — Да вот, — вытащил из саквояжа бумаги Скрябин, — принес дополнительные комментарии к заключению о вскрытии. Всё-таки я склонен полагать, убийца у нас один. — Тогда нам следует проверить ее слова, — заключил Штольман, взял записи, снял с вешалки пальто, да котелок и вышел. Скрябину ничего не оставалось, как последовать за ним. К тому времени Коробейников отобрал троих городовых, взял две повозки и что-то живо рассказывал Анне. — Едем, — распорядился Штольман. Коробейников помог Анне сесть, Штольман и Скрябин расположились в повозке напротив. — На Каменный остров, пожалуйста, — сказала извозчику Анна. «Каменный остров?» — удивился про себя Штольман. — «Однако!». — Как часто вы помогаете расследовать убийства? — поинтересовался Скрябин, стоило им отъехать от участка. — Вы помогаете всем судебным следователям или только Яков Платонович удостоился столь высокой чести? — Понимаю, куда вы клоните, — отозвалась с вызовом Анна. — Думаете, я все выдумала? Скоро вы убедитесь в обратном. — Как интересно! Раз вы свидетельница, то проходите по делу. Протокол будет составлен на месте или в участке? — Иван Евгеньевич, — поджал губы Штольман, — разве вас в первую очередь не должны волновать покойники? Оставьте протоколы за Коробейниковым. Остаток пути они проехали в молчании. Скрябин по первости бросал ироничные взгляды на Анну, но быстро заскучал и отвернулся, Штольман несколько раз перечитал его записи, то и дело хмурился и поджимал губы, Анна же без конца возвращалась к событиям прошлого — к тяжелой участи герцогини. Вечером она попытается вызвать ее дух. — Стойте! — надрывно вскрикнула Анна, и он вздрогнул, будто раскалённым железом прижгли открытую рану. Он уже слышал это раньше. — Что? Она приподнялась, удерживаясь за дверцу. — Здесь, — указала Анна рукой. — Это здесь. Скрябин скептически осмотрелся вокруг и вышел только тогда, когда на землю спрыгнула Анна и уверенно поспешила к канаве. — Не окажется ли, — тихо заговорил он, — Анна Викторовна соучастницей или обычной сумасшедшей? — А вы к чему больше склоняетесь? Мужчина пожал плечами. — Сумасшедшая соучастница. Вы проверяли её? — На психические расстройства? Нет. — Расстройства предоставьте мне. Я о ее прошлом, настоящем. Вы навели справки? — Вам не о чем беспокоиться. Скрябин преградил следователю дорогу. — Кто сказал, что я беспокоюсь о себе? — Ну уж, дорогой Иван Евгеньевич, от барышень меня ещё никто пока не спасал, — усмехнулся Штольман и обошёл товарища. — В том нет нужды. — Разумеется. Нина Аркадьевна, как Цербер, всегда на страже. Они спустились в канаву. Анна стояла спиной к ним в метрах пяти и держалась за дерево. Недалеко от них лежало тело молодого мужчины. — Коробейников! — крикнул следователь. — Оцепите территорию. Штольман опустился рядом с телом и перевернул на спину, вгляделся в лицо, покрытое трупными пятнами. Процесс гниения начался, смрад стоял страшный. Неудивительно, что Миронова отошла в сторону. Он увидел на шее знакомый порез и заскрежетал зубами. Скрябин опустился рядом, поставил саквояж и принялся проводить первичный осмотр. — С момента смерти прошло не меньше четырёх-пяти дней, после вскрытия скажу точнее. Смерть насильственная, жертва до последнего сопротивлялась, — Иван Евгеньевич взял правую руку убитого и указал на сломанные ногти, под которыми забилась грязь и кровь. — Вижу ножевое в спину, полагаю, жертва продолжала бороться, и ей перерезали горло. — Что ещё скажете, Иван Евгеньевич? — Скажу, что перед нами труп, Яков Платонович. К сожалению, мы оба видим с вами одно и то же, — угрюмо заявил Скрябин и поднялся. Штольман понизил голос: — Хотите сказать, у нас завёлся свой Джек-потрошитель? — Наш действует более гуманно. Робин Гуд, будь он неладен. Так его, кажется, прозвали газетчики? — также тихо отвечал врач. — Пока сложно сказать, но судя по одежде и внешнему виду, жертва из сливок общества. Бомонд, — подытожил Скрябин. — Если, — напряжение сквозило в каждом слове следователя, — наша теория окажется верна... — То это четвёртое убийство и мы имеем дело с серийным убийцей, — произнесла за их спинами Анна. Оба повернулись к ней, причём Скрябин, выгнув тёмную, широкую бровь, недовольно прицыкнул. — Газетчики разнесут новость в несколько часов по столице, а там и до глухих городов докатится весть. — И обрастёт домыслами, — согласился Штольман с доктором и огляделся. — Я поговорю с Трегубовым. Анна Викторовна, вам лучше уехать. Полиция признательна за содействие. — Я хочу вам помочь, — упрямо ответила она. — Анна Викторовна. — Яков Платонович! Сыщик подавил вздох. — Вы не служите в полиции, — напомнил он ей. — Поезжайте домой, отдохните, почитайте книгу. — Вот как, значит? — вспылила она. — Я вам, между прочим, труп нашла! — И тем самым прибавили работы, — не удержался следователь и улыбнулся. — Возьмите одну из повозок и поезжайте. — Вы не знаете, кто жертва. — А вы знаете? — Нет, — замялась Анна, — но могу выяснить. — Поезжайте домой, скоро стемнеет, ваш дядюшка будет волноваться. Ульяшин, проводите Анну Викторовну. — Ну, знаете! — возмутилась Анна и, подобрав нижние юбки, круто развернулась и не менее бойко попыталась взойти наверх, то и дело увязая в грязи. Штольман проводил ее взглядом, усмехнулся своим мыслям и обернулся к доктору. — Возможно, Ребушинский был в чём-то прав, — произнёс Яков Платонович. — Простите? — Мотив убийства — деньги. Что связывает четырёх жертв? Купец Ефремов не был знаком с тремя, государственный контролер навряд ли был представлен последней жертве, однако все они были богаты. Ефремов — один из богатейших людей своего сословия, государственный контролёр имел власть и деньги, быть может, убийца посчитал, тот превышал должностные полномочия или наоборот пользовался ими не в полную силу своих возможностей. — Ну, а графиня чем не угодила? Она занималась благотворительностью. — Знаем мы, как у нас благотворительностью занимаются, — ядовито ответил Штольман. — Охота на богачей, — припомнил Скрябин один из заголовков. — По крайней мере, бедняки могут спать спокойно. — Нужно установить личность четвёртой жертвы. Возможно, именно она прольёт свет на убийства, но пока картина вырисовывается мрачная. Поймём мотив убийства, сможем нарисовать психологический портрет убийцы. Четыре убийства меньше, чем за месяц. К тому же, что убитый делал здесь в такое время года? — А что барышня? Теперь с вами расследует вместо Коробейникова? — Иван Евгеньевич. Скрябин поднял руки ладонями вверх. — Хорошо, мое дело простое — вскрывать грудные клетки и писать заключения, барышни на месте преступления мало волнуют. — Вот и займитесь делом, — скомандовал Штольман и начал осматривать местность в поисках улик. Анна вернулась домой в пятом часу вечера. Она хотела побыть одна, но оказалось, Петр Иванович принимал гостей, точнее — гостя. Андрей Петрович сразу же поднялся, как только в кабинет вошла Анна. От его внимательного взгляда не укрылся усталый вид, а также испачканный в грязи подол платья, но ни словом, ни взглядом он не выдал себя. — Анна Викторовна! Как я рад вас видеть. Он поцеловал ей руку, впервые его жаркие губы коснулись голой кожи. По спине пробежали мурашки. — Рада вас видеть, Андрей Петрович. — Я приехал узнать, все ли с вами в порядке после вчерашнего. Боялся, вы могли простудиться. Вечера очень холодные, ранняя зима. — О, какие пустяки! — наигранно рассмеялась Анна. — Вам не о чем волноваться. — И всё-таки я не находил себе места. Ума не приложу, что вы делали в Мариинской больнице, да ещё с полицией. Кажется, со Штольманом? Я его видел ранее, вроде бы, дело Давыдовой расследовал он. — Так сложились обстоятельства. Я благодарна вам, что проводили до дома. — Я всегда к вашим услугам. Петр Иванович выразительно приподнял брови и заговорщически глянул на племянницу, пользуясь тем, что стоял позади Клюева. — Покорнейше благодарю, Андрей Петрович, вы оказали мне неоценимую услугу, — произнёс дядя, посчитав, что слово теперь должно быть за ним. — В таком случае я буду рад увидеть вас и Анну Викторовну сегодня на вечере у графини N. На губах Анны застыла вежливая улыбка. Она мечтала принять ванну и лечь с книгой, а потом забыться крепким сном. — Мне кажется, Аннетт, это хорошая мысль, — поддержал Клюева дядя. — Нам нужно съездить, хотя бы на некоторое время. — Если ты этого хочешь, дядя, то конечно. — Тогда не смею больше тратить ваше время, — произнёс Клюев и засобирался. Анна дала знак Петру Ивановичу, что сама проводит гостя. — Что вы знаете о переселении душ? — спросила она в коридоре. Андрей Петрович сощурился. — Почему вас заинтересовал этот вопрос? — Довольно любопытно. Человек жил несколько столетий назад, умер, а потом родился в другом теле, но помнит прошлую жизнь.... или ее обрывки... — Истинное «Я». Реинкарнация, перевоплощение. Душа, атман, переселяется в новое тело. — Вы верите этому? — Мне бы хотелось верить, что каждый из нас имеет право на вторую жизнь, на исправление своих ошибок. — А если душа переселяется в другое тело, но то тело точь-в-точь похоже на предыдущее? Клюев наклонил голову вправо, блики свечей затанцевали по его лицу, напоминая дикое пламя. Анна не вынесла пронзительного, тяжёлого взгляда и опустила глаза. — Я с таким не сталкивался, — вполголоса ответил он. — Почему вы спрашиваете? Вы что-то видели? Она приподняла голову, загипнотизированная его голосом. — Видела? — переспросила Анна. — Да. В своём прошлом. Дар, доступный немногим. Наши души перерождаются для возможности совершенствования. В момент перерождения последний миг сознания прошлой жизни определяет первое мгновение новой жизни. — То есть, если человек прожил несчастную жизнь и умер, допустим, насильственной смертью, то в новой жизни... — Не всем, дорогая Анна Викторовна, — перебил Клюев, — выпадает шанс на перевоплощение. Это дар свыше. — Но вы с таким не сталкивались в реальности? — Об этом много написано в восточных религиях, в частичности, буддизме. Как я слышал, в спиритизме тоже встречается подобная практика — медиумы вызывают духов, ищут прошлые жизни. — Вы верите? — Восточные верования уходят своими корнями далеко вглубь. Индуистские представления о перевоплощении зародились задолго до появления нашего государства и до сих пор привлекают исследователей и простых любителей фантастики. Что касается спиритизма, я был на паре сеансов, но больше было похоже на шарлатанство. На том они и распрощались, условившись встретиться вечером на званом ужине. И они действительно встретились у графини. Клюев был обходителен и внимателен, местные матроны, не сговариваясь меж собой, решили, что в скором времени Петербург всколыхнёт новая помолвка. Партия более, чем удачная как для барышни, так и для кавалера. Петр Иванович, внимательно наблюдавший весь вечер, прикидывал, насколько велики шансы Клюева. Несмотря на усталость, Анна держалась, и хоть она не выносила светских мероприятий, пустой болтовни, однако понимала, что иногда, но в свет выезжать надо, иначе поползут разные слухи. Она бы с удовольствием посетила Затонск и очень надеялась уговорить дядю съездить на Новый год в имение, но боялась подступиться к нему с предложением. Наконец, ей удалось улизнуть под благовидным предлогом в зимний сад. В такой час здесь было тихо. Анна вдохнула полной грудью и прикрыла глаза. Закрытая дверь отделяла ее от шумной толпы, весёлого смеха, радостных лиц. Но даже с закрытыми глазами она видела измученную долгими родами герцогиню, и сразу воображение рисовало озадаченное лицо Штольмана, когда она выдернула свою руку из его. Что связывало честного и благородного сыщика с жестоким герцогом, одержимым страстью милордом? Что связывает этого Штольмана с тем, который являлся к ней во снах? Анна приложила руку к животу, она все ещё помнила, как он наводил курок и стрелял в неё без всякой жалости. Анна отошла от двери, нашла взглядом скамейку. Ей хотелось побыть одной, но такому, казалось бы, простому желанию не суждено было сбыться. Тени набежали на стены, потолок и пол. Анна услышала шёпот молитвы, прерываемый всхлипываниями, и обернулась. У широкого окна в дальнем конце сада стояла прекрасная, но сломленная женщина. — Гизела? — голос Анны дрогнул, она сделала осторожный шаг вперёд и застыла. — Гизела, верно? Страшная догадка поразила Анну — герцогиня пришла к ней в образе молодой девушки, как и Белль. Значит, они погибли примерно в одном возрасте. Неужели герцогиня не выдержала потери ребёнка и наложила на себя руки или сгорела от родильной горячки? Сколько им лет? Белль не больше 17-18, а герцогине? В то время девушек выдавили замуж с 11 лет. Ей столько же, сколько и Белль? — Вы — мои ровесницы... — с ужасом прошептала Анна и отшатнулась. — Что он сделал с тобой? — Слишком поздно... — лицо женщины исказила гримаса ужаса, по щекам потекли слёзы. — Он уже нашёл тебя. Ничего не изменить. Он здесь. Внутренности скрутило от страха. Анна огляделась, но никого не обнаружила. — Кто нашёл меня? Гизела выставила вперёд руки, замотала головой и попятилась. В отличие от простолюдинки Белль, воспитанной дикаркой, Гизела не устраивала истерик, не повышала голоса, глаза ее были полны смирения и скорби. Герцогиня устремила в последний раз перепуганный взгляд на Анну и прошелестела: — Он здесь. В тот же миг за ее спиной выросла тень Белль. Девушка встала вплотную к Гизеле — они были похожи, как две капли воды, две загубленные жизни одним человеком. Разница между ними была лишь в одежде и причёсках. Гизела в зелёной тунике, орнаментальные полосы украшали рукава и нижнюю половину платья, волосы были убраны под белый головной платок. Руки, ноги и шея были полностью закрыты. Порванное же и грязное платье Белль носило следы многочасовых пыток. Белль повернула лицо влево — так, чтобы Анна увидела глубокий порез на щеке, кто-то умышленно полоснул по лицу, перечеркнув красоту бедняжки. — Он совсем рядом... — запаниковала Гизела. — Он так близко... — Герцогиня отступила назад, паника захлёстывала ее, она казалась обезумевшей от страха, сильно расширенные зрачки смотрели на дверь. — Я чувствую его. Пламя свечей дрогнуло и потухло, задрожали окна. Гизела растворилась в лунном свете до того, как дверь распахнулась, и на пороге появился Клюев. — Анна Викторовна, вот вы где! — Воскликнул Андрей Петрович. — Я искал вас. Прибыла полиция, Штольман проводит обыск.