The one who saw the future

Гори не гасни. Кого еще назвать ты хочешь своим счастьем.? или ненастьем?

Диана стала наркодилером. Нечаянно. Заплутав в событии под названием «святочный бал» и все с ним связанное, она, сама того не понимая, стала посредником в передачи интересного товара. Это случилось за день до Рождества: подарки были запакованы и отправлены, экзамены сданы, и ей оставалось только найти средство для фиксации волос, которое ей могла одолжить только Астория, потому что у Дафны её закончился. Младшая сестра Дафны знала об этом, поэтому предложила встретиться перед библиотекой, в которой она была уже с утра. В очередной раз поразившись стремлению орлов к знаниям, Поттер стремительно шагала к хранилищу знаний и думала о том, что стоит попросить Джейн помочь с ушиванием платья, которое оказалось чуть великоватым рыжей. А потом нужно повторить движения танца (Малфой съест её, если она ещё раз наступит ему на туфли) и разносить новые туфли, которые они подобрали с братом. И волосы, нужно было придумать что-то ещё и с ними… — Диана? Привет, — голос Астории выдергивает слизеринку в реальность, отчего последняя чуть встряхивает волосами. — Привет, Астория, — Поттер потеряно улыбается, а потом оглядывает девочку. — Как поживаешь? Извини, что так внезапно пришлось из-за меня отвлечься. Младшая Гринграсс только отрицательно кивает головой. Её длинные волосы, собранные в конский хвост, смешно скачут из стороны в сторону: — Всё в порядке. Мне все равно он не пригодится. Я не смогу пойти на бал. Диана удивлённо приподнимает брови в немом вопросе, от чего когтевранка только растягивает губы в аккуратной улыбке, которая была очень похожа на улыбку старшей сестры: — Меня не пригласили, а так как я третьекурсница, то для меня дверь туда закрыта. — Но почему? Это ведь праздник для всех! — вдруг вспыхивает Поттер, не понимая политики преподавателей. — Хочешь я попрошу кого-нибудь из наших? Ну те, которые ещё свободны. Гринграсс отрицательно качает головой, кидая взгляд назад, на дверь библиотеки. — Те, кого я знаю — все уже по парам, а идти с незнакомцем только ради танцев я не готова, — Астория прячет занятые руки за спину и кивает чему-то. — Лучше уж я проведу это время с Луной и книгами. Они лучшие партнёры для меня. И да, кстати, держи. Диана только качает головой, обращая внимание на слишком уж резкий перевод темы в другое русло. Астория отдаёт ей средство и быстро попрощавшись, спешит в сторону своей гостиной. Рыжая, прикинув в голове весь список людей, которых она знала и которые были свободны, тяжело вздыхает и сжимает в руках средство для волос. После слов Гринграсс настроение почему-то ухудшается, поэтому она замедляет свой ход и это становится её первой ошибкой. Её окрикивает незнакомый ломанный голос парня, чей жёлтый галстук тут же заставляет её напрячься. Пусть пуффендуйцы и были дружелюбными по натуре (Джек был исключением), Диана не могла им доверять по одной простой причине: Турнир. Она не знала, каких подлянок от них ожидать — зайдёт ли дело дальше привычных угроз или барсуки придумают что-то поумней? Поэтому нахмурившись, девушка медленно переводила взгляд с галстука на лицо парня и обратно, размышляя о том, кто он и что ему нужно. Он точно не учился на их потоке, и если судить по его росту (чуть выше Ди), то был либо на третьем, либо на пятом году обучения. Не с теми, не с другими она не общалась. — Расслабься, чувиха, — по-приятельски протянул русоволосый, отчего Поттер даже забыла как разговаривать. Как он её назвал? — Мы знакомы? — девушка пытается держать голос, чтобы не выдать свою нарастающую нервозность. Воспоминания о Яне вспыхивают на подкорке сознания. — Оу, оу, спокойно, — парень машет руками и останавливается в метре от неё. Слизеринка пытается смотреть в его глаза, но из-за слишком расширенных зрачков, она не может определить их цвет. — Мне Эд сказал, что, если я не смогу его найти, то я могу передать тебе ганджа. Длинные перебинтованные в некоторых местах пальцы показываются перед слизеринкой, в то время пока она продолжает смотреть в узкое лицо незнакомца и пытается понять цвет его глаз. Но как бы она не рассматривала его веснушчатое лицо, которое, в отличии от её, было расслаблено, ей приходится опустить взгляд на протянутую ей маленькую коробочку. Она выглядела очень миниатюрный в больших руках парня и напоминала больше спичечный коробок. Руки сами потянулись к ней. И это была её вторая ошибка в тот день. — Ганджа? Что это? — она надавливает на бок коробочки, отчего с другой стороны выдвигаться её содержимое. Странного вида зелено-желтоватый порошок без какого-либо отчётливого запаха. Поттер сразу понимает, что это. — Это травка? — Самая лучшая травка, — также растягивая гласные вторит ей парень и она наконец понимает его реакцию. Он был под кайфом. Она никогда не видела таких людей лично, но с уроков в прошлой школе она запомнила некоторые признаки: широкие зрачки, «мечтательно-рассеянный» взгляд, странный говор. — Передай ему и скажи, что следующий будет дороже. Нормальный человек так никогда не говорит. Нет. Эдди не мог употреблять. Только не он. Потом её поразила одна деталь. От Демиры в тот день пахло сигаретным дымом. Рыжая сглотнула. Коробочка закрывается и крепко сжимается в левой руке, а правая рука хватает стоящего парня за жёлтый галстук и с силой заставляет опустить лицо на её уровень. От внезапного спуска парень охает, отчего девушка чувствует исходящий от него кислый запах, поэтому заставляет себя не дышать. Ей внезапно становится противно просто держать парня рядом с собой. — Ещё раз подойдёшь ко мне по этой просьбе или к кому-то, кто рядом со мной, я скормлю тебе свои зельевские помои, чувак, — дрожащие пальцы опускают галстук и девушка делает шаг назад, наблюдая за ошарашенной реакцией парня, который сначала неуверенно качает головой, а потом, не отрываясь от неё, делает шаг назад. — Пошёл вон. Дальше она не видит его лица, резко разворачиваясь и спеша на улицу. На лестнице перед главными дверьми, она взмахивает волшебной палочкой и призывает куртку, которая ложится ей в руки прямо на пороге дверей. Погода на улице стоит морозная, но из-за распирающей злости внутри она не чувствует наступающего холода. Ей нужно найти Эдди и надрать ему уши, пока её уши, нагретые от злости, не отвалились от холода. Ей приходится потратить несколько минут ходьбы до холма с озером, но стоит ей взглянуть в сторону хижины Хагрида, как она вспоминает, какой сегодня день. Суббота, значит у Миры и Эдди должны быть тренировки около Запретного леса. Рыжая, не останавливаясь, мчит в сторону леса, с силой сжимая треклятую коробочку. В голове проносится столько огненных мыслей, одна из которых выбивает из неё весь пыл и она останавливается, резко поняв кое-что. Почему она думает, что имеет право читать морали Тодорову, если у него своя голова на плечах? Кто она ему, чтобы решать за него? Просто подруга из прошлого, не более. Зная его характер и своеобразную заносчивость, девушка понимает, что гневом она ничего не добьется. Нужно узнать причину, ведь Эд не дурак, просто так бы не стал употреблять. Окрыленная новой мыслью, девушка продолжает путь, чувствуя как уши уже начинают замерзать. Нужно было взять шапку тоже, потому что болеть завтра в её планы не входило. Чуть прикусив нижнюю губу, рыжая накинула капюшон. Спасало несильно, но все же. Эдди с Мирой оказались у самого края Запретного леса: оба красные, как раки и явно горячие. В прямом смысле, ибо от физических упражнений от их тел исходил видимый пар. Занимались они также в специальной одежды, которая защищала их от холода и в то же время не сковывала движения. Посмотрев по сторонам и никого не обнаружив, Поттер вздохнула и сделала ещё несколько шагов. Ребята не обратили на неё внимания, продолжая нападать друг на друга: точнее выпады в большинстве случаях делала именно старшая Тодорова, в то время как младший защищался. Кажется, Демира назвала этот вид спорта бодзюцу. Со стороны это выглядело впечатляюще. То ли заметив рыжую, то ли устав, болгарка что-то сказала на родном языке брату, а потом, подловив его в какой-то момент, ударила оружием в живот и выдохнула, когда парень согнулся. Послышался приглушенный шёпот, который напоминал болгарскую брань. Диана бы даже не удивилась, если бы это оказалась ею. — А я думал, тебе нравится растягивать процесс победы, сестрёнка, — сказал уже на английском брюнет, лёжа уже на снегу. От его тела снег, ближе к коже, таял быстрей. — А тут оказывается нужно было кого-то, чтобы отвлечь тебя. Привет, Ди. — Судя по её взгляду, она здесь не для того, чтобы просто поздороваться, — прокомментировала брюнетка, осматривая рыжую, которая была одета слишком легко. — Ты явно торопилась. Что случилось? — Травка случилась, вот что, — сразу выдала причину своего нахождения здесь девушка, доставая коробочку из кармана, от чего темно-карий взгляд лежащего парня осветлился озарением. — Ты, блять, серьёзно, Эд? Марихуана? Это ведь наркотик! — Не марихуана, а ганджа, — поправил подругу парень, вставая на ноги и подходя к ней, чтобы забрать коробочку из её рук. — Это во-первых, а во-вторых, я употребляю только в тех случаях, когда обычные сигареты перестают помогать. Пойми, Ди, мне это не во вред, а во спасение. — Какое к черту спасение?! Это наркотик, Эд! — чуть ли не выплюнула слизеринка. — Как это помогает тебе, кроме как уничтожает твои нервные клетки? — Притупляет мою особенность, когда сил моих смотреть на вас нет, — эгоистично отвечает он, аккуратно выхватывая коробочку из рук Ди, которая только открывает непонимающе рот. — Благодаря этому я могу иногда забыть об энергиях. Не то, чтобы я перестаю их видит. Нет. Просто они блекнут. Не такие яркие, да. — А ещё это называется самообман, — хмыкает Демира, складывая оружие в специальное оборудование. — Когда ты убеждаешь себя, что это спасает тебя, а в итоге получается наоборот. — На чей ты стороне, женщина? — Не на чей, просто констатирую факт, — хмыкает Тодорова, кидая незаметный взгляд на Поттер. — В следующий раз не втягивай в свои авантюры других без их ведома. Рыжая слизеринка только кивает головой, стараясь не смотреть на брюнетку. Тодорова обращает на это внимание, но ничего не говорит. Занятия по переводу книги возможно в каком-то смысле и сблизили девушек, но даже этого не хватало для полного понимания друг друга. Так думала Тодорова, когда смотрела на Поттер и видела прозрачного человека. С одной стороны она была понятна, как день: её живые эмоции, которые она так отчаянно хотела скрыть, немножко наивные взгляды на жизнь, которые были обусловлены возрастом и неопытность во многих аспектах жизни. Но в то же время было в ней что-то опасное, которое скрывалось в ее способности видеть будущее. Это опасное накрывало её плотным одеялом и душило до потери сознания. А девчонка барахталась, словно не в себе, и каждый раз сдергивала это самое одеяло. А потом все было по-новой. Насколько её хватит, интересно? Демира с удивлением отмечала, что ей было интересно узнать конец её истории. — Посмотрю я на вас, когда сами попросите выкурить у меня, — хмыкнул парень, складывая арсенал и натягивая красный «полушубок». — Не в этой жизни, — фыркает Диана. — Я себя травить этим не собираюсь. — Никога не казвай никога, — по-философски произносит кудрявый, с усмешкой наблюдая за непонимание на лице рыжей и усталым закатыванием глаз сестры. — Никогда не знаешь, что будет в будущем, так что… Загадочно заканчивает предложение он и встряхивает волосами, словно отгоняя какие-то мысли. Рыжая только вздыхает, теплее закутываясь. Она решила проблему, поэтому стоило поторопиться в замок, пока её уши не отвалились окончательно. — Кстати о будущем, — вдруг вспоминает Тодоров, заставляя рыжую вздрогнуть, а сестру заинтересовано посмотреть. — Ди, собираешься на бал завтра? Поттер только кивает головой, мысленно вдруг понимая, что Демира не рассказала Эду об её проблеме. Или же рассказала, а он мастерски обходил эту тему стороной. Мельком взглянув на брюнетку, слизеринка пожалела о сделанном, потому что поймала её сосредоточенный взгляд на себе. — Дай угадаю, с тем молочным мальчиком? — фыркает дурмстранец. — Его имя Драко. — Он мне не нравится. — Ты ему тоже, — признается зеленоглазая. — Он думает, что ты хочешь меня использовать. — Ему не полезно много думать, — слишком по-детски бурчит парень, отчего стоящая рядом дурмстранка странно на него смотрит. Парень объясняет свою реакцию. — Белый. Всегда раздражали люди с таким цветом энергии. — Очень умно с твоей стороны рассуждать о людях по цвету их энергии, — в голосе девушки проскальзывает сарказм, который она даже не пытается скрыть. Она не в коем случае не даст в обиду Малфоя даже Эдди, который был ей знаком дольше. На этом и закончился их интересный разговор. Эд, возведя глаза к небу, побрел в сторону корабля, а Демира на некоторое время осталась. И чтобы не чувствовать себя неуютно под пристальным взглядом чёрных глаза, Поттер уставилась на неё в ответ (пришлось потратить всю свою храбрость). — Есть какие-нибудь мысли насчёт нашего перевода? — просто спрашивает брюнетка, в то время, как рыжая слышит только одно слово. Нашего. Поттер хочется, чтобы небо упало на голову или же её тело поглотила земля. — Никаких, это оказалось напрасно, — признается слизеринка, кое-как сдерживая дрожь в губах. В этот раз от обиды и осознания того, что Тодорова потратила на неё свое время просто так. — Я так и не нашла ответов на свои вопросы. Как контролировать это? — Не испытывать сильных эмоций? — Я человек, а не машина, — искренне отвечает она, на что болгарка только вздыхает и проводит рукой по своим волосам. Диана впервые видит её такой бессильной, отчего в груди становится тяжело. Лучше бы это была стенокардия, а не то, что она думает. — Тогда не привязывайся, чтобы не испытывать сильных эмоций. — А если уже поздно? — она привязалась, она давно уже погрязла в этом. — Тогда придется пройти через все круги ада, — фыркает дурмстранка, чувствуя странную вибрацию в теле. — С возрастом это должно пройти, а потом будет легче. Диана сжимает губы, а тяжесть в груди начинает осядать, скребя по стенкам. Ей хочется что-то сказать, как-то привлечь внимания этого человека, сделать так, чтобы это самое потраченное время на неё не было таким пустым. Тонкие губы раскрываются, тёплый пар вырывается на холодную свободу, как и слова, заставляя девушку напротив заинтересовано приподнять брови. — Иногда я вижу странные картины. Обрывки непонятного будущего. Вижу разрушенные стены Хогвартса, вижу знакомых людей, которые выглядят так, словно они прошли через что-то ужасное. И в то же время я вижу незнакомых мне детей, которых я до этого никогда не видела, но в их чертах прослеживается что-то знакомое мне. А ещё я видела тебя. Ты была взрослей и в очках и ты смотрела так… по-другому. В горле становится сухо, как будто она съела мешок песка. Слишком правдиво, слишком открыто. Она никогда не рассказывала так много о будущем только одному человеку. — На кого я смотрела «по-другому»? — еле слышно спрашивает старшая Тодорова, словно боится спугнуть её решимость. Неужели она сможет узнать конец её истории так быстро? Диана извиняюще улыбается, скрывая в уголках губ нераскрытую дразнящую правду: — Я не видела этого человека. А в голове пронеслось неразборчивое: Хотела бы я, чтобы на меня. Тодорова прикрывает свои чёрные глаза и мысленно проклинает рыжую чёртовку. Вибрация в теле проходит, оставляя после себя гнетущую пустоту. 1:0 в пользу зеленоглазой лисицы. — Ты заинтриговала меня. Теперь тебе будет сложно избавиться от моего досадливого любопытства. Диана только кивает головой, скрывая довольную усмешку по дороге обратно в школу.

***

Рождество в гостиной Слизерина началось привычно: все в первую очередь бросились к подаркам, которые появились за ночь. Начиная от самых маленьких первокурсников и заканчивая высокими и брутальными старшекурсниками, всех в этот день объединяло одно — подарки, поэтому Диана нисколько не удивилась этой живой картине сутра пораньше. Гостиная тоже за ночь преобразилась: цвета факультета сияли ярче, над камином весели рождественские носки, а мишура уже в некоторых местах была сорвана наглым старшиками, которые напяливали её себе на шею. В воздухе витало праздничное настроение, которое могло принадлежать только этому дню в году. Подарки ждали также в гостиной, отчего нетерпеливый Малфой поспешил туда, по пути зовя друзей: — Гринграсс, тут твои подарки! Не проворонь их! Оп, а вот и мои! Хей, осторожней, мелочь! — Он сейчас первокурсников поубивает, — вздыхает Дафна, спеша на помощь к малышам, которые при виде блондинки млели, как дети перед матерью. — Малфой, не трогай детей! — А они пусть не трогают мои подарки! — Не будь таким наглым! — Я — Малфой, наглость у меня в крови! — Посмотри на перваков, — толкает рыжая брата, кивая на малышей, которые только и успевали следить за переговорами Драко и Дафны, при этом не закрывая ртов. — Чувствую, у них появился новый кумир. Никто ещё так не умел затыкать Малфоя, как она. — Она давно кумир факультета, Ди, — улыбается Гарри, поднимая праздничную упаковку, которою кто-то содрал и оставил на полу. — И не только у первых курсов. — Не знаю, как у других, но у одного парня с четвёртого курса она в кумирах с детства точно, — весело сверкает зелёными глазами Поттер, заставляя брата только возвести глаза к потолку и пробормотать что-то о бестактности одной четверокурсницы. — Да ладно тебе, Гарри. Я рада за вас. За то, что вы сближаетесь и если у вас выйдет что-то, то я буду только «за». — Рано об этом говорить, — сглатывает брюнет, туманно отводя взгляд. — Я не хочу торопить её. — Вам над многим придётся поработать, — соглашается сестра, переводя взгляд на подругу, которая звала их к подаркам. — В первую очередь над её природой и тем недоверием, которое она испытывает к другим. А тебе… — рыжая задумалась, но Гарри закончил за неё. — Над виной, которую я буду испытывать, если мои проблемы будут касаться её жизни, — выдаёт секрет он, прямо смотря на подругу и выдерживая долгий взгляд сестры на его профиль. Диана молчит, но определённо понимает подтекст его слов. Руины школы и того здания сверкают красным лучом пытающего заклинания где-то над подкорке сознания, а потом таят в зелёной дымке того самого знака тёмного лорда. Тяжёлое ожидание оседает на дне желудка. — Поттеры, не тормозите! А то все сладкие подарки попадут в руки бешеных перваков! — голос друга заставляет вынуть из мрачных мыслей и медленно пойти к нему, чтобы тут же получить по лицу одним из подарков. Дафна опять начинает ругать Драко, отчего друг только весело смеётся и продолжает открывать подарки, попутно закапываясь в подарочную упаковку. И Диана, сама того не замечая, поддаётся лёгкой атмосфере праздника, на некоторое время забывая о тяжёлых думах о будущем. Она садится рядом и находят взглядом первый свёрток с её именем. Потом второй, третий, четвёртый, а спустя ещё полчаса, когда половина сладостей от Сириус съедено, а тёплая кофта цвета морской волны от Дафны согревает её вечно холодные руки, она зачем-то возвращается в комнату и находит последний на сегодня подарок. Она зачем-то оглядывается по сторонам, но подарок с её незаправленной кровати не исчезает, а в комнате никого не оказывается. Когда они выходили из спальни, ничего подобного не было. Поттер подходит ближе и начинает стягивать подарочную упаковку с коробки, попутно пытаясь понять, что там. И только спустя некоторое время, когда крышка с коробки оказывается на полу, она с удивлением обнаруживает письмо от Нарциссы Малфой. Надеюсь, это Рождество принесёт в вашу жизнь только правду. С наилучшими пожеланиями, от Н. Малфой. Письмо оказывается короче, чем Диана ожидает, но слишком информативным, от чего ноги девушки подкашивают. Если ваша мама и доверяла в этой жизни кому-то больше, чем самой себе, то это определённо был её дневник. Откройте его, когда вам понадобятся ответы на некоторые вопросы. После письма в коробке оказывается тот самый потрепанный дневник с различными узорами на коричневой кожаной обложке и застёжкой сбоку. Когда пальцы рыжей цепляются за эту самую застежку, её ждёт разочарование. Несмотря на потрепанный вид, дневник оказывается закрыт. И отодрать замок не получается даже после нескольких попыток, отчего Диана прикусывает губу и задумчиво проводит пальцем по корешку. Где-то внизу, в щели между обложкой и внутренностью дневника оказывается что-то острое, что непременно заставляет Поттер зашипеть и отдернуть пораненный палец. — Что за черт? — сглатывает девушка, наблюдая за тем, как капля крови, оставшаяся на корешке, впитывается как те чернила в дневнике Тома, а потом исчезает. Застежка отпадает сама, а из дневника на кровать выпадают несколько листов и фотографий. И если листы больше походили на чьи-то письма и не сразу бросались в глаза, то с фотографиями все было наоборот. Люди, изображённые на них, были знакомы Диане очень хорошо, но только она не могла поверить в их существование. На маггловских фото были изображены три девушки, которые никогда не могли быть знакомы в понимании Дианы. Их мама, с закрученными в пучок волосами, красивой улыбкой и в гриффиндорской форме, Нарцисса Малфой с идеальной укладкой черно-белых волос, острыми скулами и несвойственной ей широкой ухмылкой и девушка, чью фотографию Диана с Гарри находили в библиотеке Блэков. Кажется, её имя было Марлин и она, судя по фото, была гриффиндоркой с зоркими серыми глазами и озорной улыбкой на миловидном лице. Неаккуратная надпись на обороте подсказала Поттер, что фото было сделано на последнем курсе матери. — Нихрена себе, — шепчет неверяще девушка, перебирая ещё несколько фотографий такого же формата только уже в других локациях и с чуть изменённый составом. — Они дружили? Следующие фотографии были сделаны позже, потому что на них была уже мама не в школьной форме, а стоящий рядом отец ласково обнимал её, положив свой подбородок на её макушку. И они выглядели такими счастливыми, словно не им суждено спустя несколько лет спасти своих детей ценой собственной жизни. Фото было непривычно неподвижным, но Диана даже так слышала отголоски звонкого смеха. Последнее на сегодня фото выбило дух окончательно, когда Поттер поняла, что оно было единственным, которое шевелилось. На нем спящий отец без очков обнимал рыжего малыша, в то время как второй малыш с тёмной макушкой лежал на животе отца и качал головой верх-вниз. Фотограф (мама?) смогла подловить такой момент, когда маленький Гарри опускал голову на грудь отца, а потом с силой поднимал её обратно, попутно слюнявя все, до чего дотянется его рот. На кончиках глаз стало влажно. Рыжая усмехнулась, она не помнила эти моменты, но эти фото вызывали протяжное чувство тоски. Если бы не война, то они бы также могли лежать с отцом в кровати, а мама бы делала их сонные фото. Она бы определённо была папиной дочкой, которая возможно даже бы любила квиддич, а Гарри характером пошёл бы в мать. Или все было бы наоборот? Они никогда не узнают об этом. Отложив фотографии в сторону, девушка пролистала дневник и остановилась где-то в середине. Почерк у мамы был простым и без наклона. Некоторые заглавные буквы выделялись какими-либо узорами, но не более. — Видела бы она почерк Гарри, — почему-то пробормотала она, вчитываясь в рецепт какого-то зелья. Шкура бумсланга, растертый рог двурога, морские водоросли, речные пиявки. — Теперь понятно, в кого Гарри зельевар. Надеюсь, мне передалась от неё не только внешность. Ещё несколько страниц с заклинаниями, некоторые из которых были знакомы Ди. Другие же были новыми для слизеринки, но она быстро забыла про их существование, когда вчиталась в следующую страницу. Это были уже не заклинания, а мысли мамы. «Слишком человечен для существа, он никогда не говорил свой настоящий возраст. Лёгкий на подъем, понимающий, испытывающий настоящие человеческие эмоции, если меня одолевают какие-то проблемы. Мне ещё никогда так не было с кем-то комфортно, как с ним. Он называет себя моим фамильяром, но я считаю его своим самым близким другом. Всегда со мной и в то же время, кажется, что мыслями он где-то в другом месте. Хороший он, но такой ЧУДнОй». Странные выделения в буквах показались девушки такими нелепыми и несвойственными маме, что она сразу поняла, что это был странный шифр. Чудной. Чудо. Что это значило? Его имя? Внезапно в голову прилетела забытая мысль. Мама понимала змей, также как и они. И в своих записях она упоминала фамильяра, который понимал её лучше других. Если, конечно, «понимал» она не имела ввиду в метафоричном значении. А если нет, то вероятность того, что её фамильяром являлась змея была очень высока. — Может ли Саймон.? — возникла странная мысль, которая показалась очень чужой девушке. — Ну нет. Саймон не может быть связан с этим. Он ведь не настолько стар… Ведь так, да? Но только его разговоры об его реальном возрасте говорили об обратном. И Диана не знала, что и думать. — Так, а какая была её последняя запись.? — выбросив из головы слишком запутанные мысли, девушка пролистал в конец дневника, попутно отмечая некоторые записи о заклинаниях, о зельях, которые были вообще не знакомы рыжей. — Так, это и есть её последняя запись? На последняя страницах стояла дата. Сентябрь 1981 года. Последние месяцы жизни их родителей. Она вела дневник даже после их рождения. Эта мысль странно согревало что-то внутри, отчего слизеринка внимательно вчитывалась в слова Лили Поттер. «Я всегда знала, что быть матерью очень сложно, но когда у тебя появляются сразу двое малышей, задача усложняется вдвое. Гарри очень активный мальчик, ему все интересно, он всегда находится в движение, в действие. Украсть волшебную палочку Джеймса, а потом пускать световых зайчиков? Сделано! Спрятаться в мантии-невидимки и довести отца до трясучки? Гарри преуспел и здесь. Хотела бы я, чтобы такой был только Гарри, но Диана, несмотря на свой спокойный нрав, имела капризную привычку получать все, что только пожелает. Джеймс избаловал её, не обращая внимания на мои запреты, и теперь эта рыжая лисица знает, на кого можно посмотреть в случае, если ей что-то нужно. Они такие невероятно-разные, что я не могу даже с точностью сказать, мои ли они дети. Но несмотря на разность, они невероятно близки. Они, словно имели свой детский ментальный язык, с помощью которого общались. И то, как они могли успокаиваться в присутствии друг друга… эта связь завораживает». Дневник захлопнулся, а у Дианы перед глазами пробежал тот небольшой кусочек жизни, которую они успели прожить с родителями. Как мама пела им ту колыбельную и укачивала на руках; как отец, возможно уставший после работы, без сил засыпал возле них, а они, привыкшие к дневном сну, ложились к нему под бочок и засыпали вместе. Гарри определённо бы любил спать на отце, в то время как она устраивала с краю… Зелёные глаза закрылись, чтобы сдержать дорожки непрошенных слез. — Почему они.? — сорвался вопрос с языка, на который никто ответа ей не дал. В груди прокралось чужое переживание и девушка шмыгнула носом, чтобы хоть немного прийти в себя. Она раскисла и Гарри почувствовал её состояние, поэтому стоило перестать думать об этом и рассказать брату о подарке. Она чувствовала, что это Рождество будет особо интересным, потому что впереди их ждало долгое расшифрование жизни матери.