Пламя и непреклонность

      Когда в покоях погасли последние свечи, а все произнесенные слова, обнажавшие чувства, затихли, рассыпались между ними, но продолжали эхом звучать в ушах Сукуны, напряжение между ними несколько рассеялось, оставляя после себя пряный привкус. Весь невыносимый, тяжелый день беспокойство накапливалось в нем, закручиваясь в хитроумную спираль, образовывая в итоге огромный ком, по весу напоминавший валун. Его тяжесть тянула к земле, не давала сосредоточиться ни на чем, что в обычных обстоятельствах являлось важным. И в один миг все испарилось, возвращая привычную легкость, от которой кружилась голова.       Сукуна не мог поверить, что все прошло настолько гладко. По правде сказать, он ожидал более экспрессивной встречи с накалом страстей и бурной ссорой, даже если им с Юджи никогда не удавалось улучить момент ругаться так, как ему доводилось видеть за пределами замка. Вероятнее всего, выросшие в других условиях, им не требовалось повышать голос больше необходимого, чтобы донести до собеседника свою позицию. В некотором плане это даже немного удручало. Одна его часть отчаянно жаждала неукротимых проявлений чувств, но другая, та, которая долгое время пряталась в тени, наслаждалась каждым мгновением их вполне будничной беседы. Словно их разговор не отличался от всех прочих.       Оглядываясь назад, Сукуна удивлялся, как много успело произойти. С момента прошедшей ночи он бродил по замку, как неуспокоенный призрак, пребывая во сне и в реальности одновременно. Все казалось размытым и ненастоящим. Его единственным ориентиром стали воспоминания о чужих губах и ярких глаз напротив, смущенно сверкавших в тусклом свете. Пускай Юджи и казался неуверенным, но за хорошо замаскированным смятением скрывалась железная, почти отчаянная вера в свои действия. Такому сложно хоть что-то противопоставить. Да Сукуна и не хотел.       Воспоминания — как калейдоскоп отдельно взятых картин из прошлого, окутанных томной дымкой.       Их первый поцелуй длился, казалось, целую вечность. Вот бы остановить время и застыть в моменте, как в янтаре. Когда все закончилось, его объяла тоска по утерянному мгновению. Его сразу начали терзать сомнения насчет того, что ему еще хоть раз доведётся испытать нечто подобное. Губы горели, все в голове превратилось в бесформенную кучу пепла, в которой и при всем желании не найти ни одной здравой и сформулированной мысли. Он оцепенел, не зная, что требуется предпринять в подобных обстоятельствах. Что Юджи хотел сказать этим поцелуем? Должен ли он был сказать что-нибудь? Впервые он жалел, что когда-то в прошлом пренебрегал той стороной жизни, отвечающую за развитие коммуникации с другими людьми. В его парадигме ими можно было либо руководить, либо проверять на прочность и выводить на эмоции, либо в самых редких случаях прислушиваться к их мнению — но данный пункт распространялся на весьма узкий круг лиц во главе с его матерью, которую слушать хочешь не хочешь, а приходилось.       Почему он думал совершенно не о том в такой момент? Щеки обожгло жаром. Как долго он продолжал стоять истуканом и смотреть на Юджи? Если дорнийский принц и питал какие-то надежды на его здравомыслие, то сейчас все они определенно не оправдались, потому что Сукуна совершенно не оправдывал никаких надежд на свой счет. Впрочем, он в свое время постарался снизить планку, так что, возможно, Юджи смотрел на всю ситуацию более здраво. Хотелось бы в это верить, иначе они оба окажутся в незавидном положении.       Дальнейшие раздумья Сукуне пришлось отложить. Внезапно на лице Юджи отразилась смесь смущения и ужаса, словно бы пришел в себя. Он выглядел застигнутым врасплох, будто сам не верил, что некоторое время назад поцеловал кронпринца. Дважды. Сукуна даже не успел и слова сказать, как Юджи резко развернулся и, бросив на ходу сбивчивые слова прощания, торопливо выскочил за дверь, оставляя Сукуну в полном недоумении. Он растерянно смотрел перед собой, будто сейчас Юджи передумает и материализуется из воздуха, чтобы разъяснить все произошедшее. Мозг отчаянно не желал приходить в себя и не подсказывал ничего похожего на тактику дальнейших действий. Полнейшее поражение. Будь они на войне, то можно было воспринять это как знак капитуляции. Когда до Сукуны дошло, наконец, что все-таки произошло, он выскочил в коридор, надеясь догнать дорнийского принца и призвать его к ответу. Если этот юный хитрец думал, что может сначала требовать поцеловать его — непростительная наглость требовать чего-то от наследника престола, как ни посмотри — а потом убегать, как лисица во время охоты, не давая никаких ответов, то он глубоко заблуждался.       Неизвестно, на что Сукуна рассчитывал, потеряв столько времени, но он не спешил терять надежды. Если он отложит вопрос в дальний ящик, то никогда не найдет в себе смелости вновь вернуться к нему. Сукуна торопливо преодолевал один лестничный пролет за другим, то и дело ныряя в тень, чтобы вездесущая стража не решила, что им следует сопроводить принца, куда бы тому ни потребовалось. Эскорт оказался бы помехой, благо ночь уже полностью завладела всеми правами и окутала Красный Замок бархатной темнотой, которую даже лунный свет не мог полностью разогнать. Свежий воздух холодил кожу, но Сукуна не обращал на это никакого внимания. Он задался единственной целью — нагнать Юджи и поговорить с ним. Поговорить о… Сукуна внезапно затормозил посреди коридора, преодолев уже половину пути до башни, где находились чужие покои, путь к которым он знал настолько хорошо, что мог бы найти его с закрытыми глазами.       А о чем, собственно, им нужно говорить? Точнее: чего Сукуна желал добиться с помощью разговоров? Для него поцелуй стал неожиданностью, подобно ледяной воде, вылитой на голову. Если бы он знал, что можно было использовать такой способ для донесения своих чувств, то давно бы это сделал. Точнее, ему никогда не давали повода, даже намека на возможность реализовать подобный план. Ему не раз приходилось жалеть о проникновении в чужое личное пространство, Юджи всегда жестко отстаивал свои границы. Так что вполне возможно, что предприми Сукуна хоть одну попытку поцеловать Юджи первым, то результат оказался бы менее благополучным. Он уже давно смирился с фактом, что у них все будет происходить медленно и неспешно. В какой-то мере это даже мило. Юджи должен был стать тем, кто сделает следующий шаг, способствующий их сближению. Кто же знал, что он окажется столь решительным.       Решимость Сукуны на мгновение пошатнулась. Стоило ли ему преследовать Юджи и ставить его в еще более смущающее положение? В покоях показалось, пускай и на мгновение, что Юджи пожалел о поспешности своих решений. Имел ли он право давить на него и требовать каких-то ответов? Наверное, да. Но, с другой стороны, Сукуна этого совсем не хотел. Несмотря на свое желание расставить все по своим местам, одна мысль доставить Юджи неудобство вызывала в нем неприятный озноб. Он стоял перед дилеммой: продолжить идти вперед или же повернуть назад, вернуться в покои и все хорошенько обдумать, а уже после назначить Юджи встречу, куда тот, как он надеялся, явится. А если же нет, то тогда все выводы Сукуна может сделать и самостоятельно. Внутри болезненно кольнуло, но он проигнорировал это ощущение.       Под действием своих необузданных и слишком перемешавшихся чувств он коснулся кончиками пальцев губ, все еще ощущая на них поцелуй. Он не казался невинным, направленным на то, чтобы понять границы дозволенного и проверить чувства. Вовсе нет. Все выглядело в точности наоборот. Поцелуй был жарким и голодным. Будто они настолько оттянули момент, что теперь, добравшись друг до друга, никогда не отстранятся и позволят их телам и действиям говорить за них.       — Однажды ты станешь моей погибелью, Юджи, — с неподдельной нежностью в голосе произнес Сукуна, и темнота поглотила его слова и спрятала их в самые дальние углы, опасаясь, что кто-то может стать свидетелем чужой тайны. Он обязательно поговорит с Юджи и примет любой его ответ и объяснение, независимо от того, как это повлияет на него и его жизнь. В конце концов, он никогда не отступал и всегда выходил победителем, несмотря на то, в какую битву он вступал. Сукуна мог бы сказать, что Юджи стал его слабостью и прочую полную сентиментальности ерунду, не имевшую ничего общего с действительностью, но он не станет этого делать. Возможно, в нем не хватает романтизма или красноречия — не столь важно, что у него было и чего не было. Важно то, как много было у Юджи и как много он мог пробудить в Сукуне, пускай тот этих изменений даже не замечал.       Он не мог найти себе места. Вряд ли ему удастся сомкнуть глаза хоть на миг после всего произошедшего. К тому же одна часть Сукуны желала выговориться, заручиться хоть чьей-то поддержкой. В голове возник образ единственного человека, который подходил на роль того, кому можно выложить все детали. Ноги сами собой повели его в другую сторону, вынуждая сменить маршрут. Не самое разумное решение, если рассуждать здраво. Вот только Сукуна предполагал, что лишился способности принимать их уже достаточно давно, и ничего с этим фактом поделать уже невозможно. Он повиновался неведомому импульсу, а пожалеть успеет и позже, когда туман в голове рассеется и позволит взглянуть на ситуацию со стороны.       Стоя у покоев Нобары, он уже пожалел о предпринятом решении. Его здесь быть не должно. Не в это время и уж тем более не после всего, что произошло. Ему следовало идти за Юджи и говорить с ним, а никак не с девушкой, которая превратит все в сущий балаган. Вот только он уже здесь, и глупо было поворачивать назад. Со стороны Сукуна наверняка представляет собой невероятно уморительное зрелище: носится по замку, как неприкаянный, разрываясь между своих желаний и холодной логикой.       Что, если Юджи ждет, когда Сукуна придет к нему? А когда не увидит никого на своем пороге, то сделает поспешные выводы? С другой стороны, он сам ушел, к тому же с такой поспешностью, что даже не позволил Сукуне ничего выразить. Однако его оправдывало удивление. Не каждый день тебя целуют с таким пылом, а после оставляют самостоятельно разбираться с бушующим морем внутри. Если бы Юджи хотел поговорить, то остался бы. Чего-чего, а жажды беседы у дорнийского принца не отнять. Значило ли это, что Сукуне следует оставить его в покое?       Он перестал понимать хоть что-то. Мысли метались в голове, пребывая в таком же беспорядке, что и сам Сукуна. Шумно выдохнув, он уткнулся лбом в деревянную поверхность, надеясь, что хоть какая-то точка опоры поможет ему принять верное решение. До его ушей донесся звук шагов. Или ему просто показалось — не столь важно. Не желая свидетелей своего разваливания на части, Сукуна решительно толкнул дверь, не до конца понимая, на какой риск себя обрекает. Наверное, стоило постучать, но поздно было думать о банальных правилах приличия.       Когда дверь за ним закрылась, отрезая все пути к отступлению, Сукуна сумел заметить, что в покоях Нобары излишне светло для столь позднего времени суток. Поразмыслить над этим удивительным фактом он, к несчастью, не успел. Единственное, что Сукуна успел заметить краем глаза — быстрое движение в его сторону. Годы тренировок позволили ему уклониться от чужого выпада.       — Как ты посмел ворваться в мои покои? — яростно прошипела Нобара, вооружившись коротким клинком, который угрожающее поблескивал. Даже узнавание ни на мгновение не убавило ярости в ее глазах. Надо признать, ее воинственный вид, даже с растрепанными волосами и в ночном платье, поверх которого был накинут халат, расшитый золотыми розами, вызывал нечто схожее с беспокойством. Возможно, все дело в оружие, но даже будь в руках Нобары что-то менее угрожающее, она все равно казалась бы опасной противницей, с которой не стоило иметь дел или личных счетов. Ему определенно стоило постучать. Узнай кто угодно, что он навещает свою невесту в полуночный час, то слухи уже к утру будут у всех на устах.       — Не нужно так кричать, — он отступил на один шаг, упираясь лопатками в твердую поверхность двери, и приподнял руки в капитулирующем жесте. Он пришел поговорить, но едва не лишился жизни из-за своей невнимательности. — Я буквально твой жених.       Неосторожные слова сами собой вырвались из него и, к его сожалению, не развеяли накаленную атмосферу, а только усугубили положение. Острие клинка оказалось у его горла. Подумать только, уже второй человек позволяет себе угрожать его жизни, и он вынужден будет простить такую самонадеянность.       — Убирайся, — угрожающе прошипела Нобара, опасно сверкнув глазами. От ее дневной беззлобной язвительности не осталось и следа. Она смотрела на него взглядом, который Сукуна уже встречал в своей жизни. Всегда нападай первым, и тогда никто не причинит тебе никакого вреда. Он выучил это правило в Браавосе, Нобара — в своих долгих скитаниях по королевству.       — Давай-давай, — девушка кивнула на дверь за спиной принца. — Неважно, что твоя королевская особа сочла необходимым поведать мне в столь поздний час. Это недопустимо, чтобы молодой человек сомнительной репутации находился наедине с леди. И мне наплевать, что ты мой жених. Кровью ты истечешь так же, как и все остальные люди.       — А леди разве не с сомнительной репутацией?       — Сукуна, не испытывай мое терпение, — она грубо отпихнула Сукуну в сторону, освобождая проход к двери. — Доброй ночи, приятных снов и проваливай.       — Я поцеловался с Юджи.       Слова повисли в воздухе, и Сукуна только что поверил в то, что все произошедшее — реальность. Не какая-то игра разума, не сон, а неопровержимый факт. Они действительно поцеловались. Все было наяву, ярко и внезапно, и из-за этого еще более ценно. Словно все давно к этому шло.       Нобара сохраняла напряженное молчание, а лицо превратилось в безэмоциональную маску. Она вскинула взгляд на Сукуну и легким движением закрыла дверь.       — А теперь тебе придется задержаться, — тем же ровным тоном произнесла она, отступая вглубь комнаты и кидая клинок на нерасплавленную кровать. — Так и продолжишь там стоять?       — Думаю, угрожает ли мне в этом месте еще что-то или на клинке твое официальное приветствие закончено? Девушка закатила глаза и указала на одно из кресел, расположенных около очага, в котором уже медленно затухали огни. Угли, окрашенные багряными жилками, напоминали Сукуне о драконах, которые готовились выпустить из своей пасти ревущее пламя.       — Сядь, — практически приказным тоном сказала она, поворачиваясь к столику, на котором расположились графины. Звон стекла друг о друга показался оглушающим в наступившей тишине.       Сукуна постарался вернуть себе хотя бы зачатки уверенности и сел на предложенное место, закинув ногу на ногу, и обратил взгляд на огонь. Вид пламени всегда успокаивал его и позволял мыслям угомониться. Что он вообще здесь делает? Ему нужно идти к Юджи и рассказать ему о том, как он много значит для него и как он не представляет своего существования без него. В его жизни словно открылась новая глава с его появлением, наполненная таким количеством красок, что ему не хватит и остатка жизни, чтобы понять, чем он заслужил такую милость со стороны судьбы. Возможно, ни о какой милости речи и не шло, если вспомнить, каким скверным характером обладал Юджи, но даже думая о всех его недостатках, Сукуна не мог не испытывать нежности, разрывающей грудь.       — Пей, — перед ним появился стакан, наполненный прозрачной жидкостью. Предположительно водой. И Сукуна все равно не удержался от комментария:       — Решила меня отравить?       — Да кому ты нужен, — фыркнула Нобара и более настойчиво протянула к нему воду. — Не строй из себя недотрогу и пей.       — Вина нет?       — Еще слово, и я вышвырну тебя отсюда. Я не собираюсь слушать твои причитания. Я хочу слушать твои стенания и страдания.       Когда Сукуна взял в руки стакан, при этом подарив Нобаре самый укоризненный взгляд, который она, к слову, проигнорировала со свойственной ей бестактностью, девушка села в кресло рядом и сосредоточила на нем все свое внимание, плохо скрывая рвущееся наружу нетерпение. Он сделал медленный глоток, только сейчас понимая, насколько сильно он хотел пить, и постарался как можно дольше растягивать процесс, видя, как закипает от раздражения Нобара. Причин для своих действий Сукуна не находил, как бы ни пытался, но ему приносило массу удовольствия созерцание чужого гнева. Да, он пришел сюда получить совета и возможность выговориться, но ему доподлинно известно, какое моральное удовлетворение получит Нобара от его рассказа, в особенности от той части, где Юджи спешно ретируется за дверь. Поэтому в его возможности отыграться, пускай и заранее.       — Ты собираешься мне рассказать, что произошло? Я жажду всех подробностей, а не твоего сухого: «мы поцеловались».       Сукуна поднял вверх указательный палец, молчаливо прося ее подождать, и сделал еще один глоток. Он уже давно утолил мучившую его жажду и смог вернуть себе присутствие духа. Мысли в голове перестали хаотично курсировать, заставляя нервничать и принимать неправильные решения. И при этом всем он хотел заполучить одну маленькую победу, чтобы скрасить горечь унижения, которому его подвергнет эта девица через некоторое время, когда узнает всю историю. Сукуна знал наверняка, что она не сможет удержать в себе непрошенные комментарии и выскажет прямо, что, по ее мнению, кронпринц сделал не так и как ему следовало поступить в дальнейшем. Ему бы не прислушиваться к ее словам, но с другой стороны, иного выбора у него не было. Не такому большому количеству людей он мог доверить некоторые аспекты своей жизни. Несмотря на свой неблагонадежный вид дерзкой бунтарки, чужие секреты Нобара хранить умела. В частности, потому, что позже она сможет использовать все знания против определенного человека, кому этот секрет изначально и принадлежал. Она обладала на редкость расчетливым складом ума.       Когда Сукуна по-прежнему не сказал ни слова, выдерживая эффектную театральную паузу, лицо Нобары исказил рвущийся наружу гнев. Мягкие черты заострились, а глаза недобро блеснули и потемнели. Сукуна с отсутствующим интересом заметил, что пусть у нее такие же темные глаза, как и у Юджи, но они имели куда более глубокий карий оттенок и напоминали скорее вид леса сверху, с которого опала большая часть листвы, но тут и там нет-нет да и встречались золотые и еще зеленые вкрапления. Он невольно отвлекся, вспоминая, как отливает золотом радужка Юджи на солнечном свету, и внутри него все перевернулось с ног на голову. Предательский кашель вернул его в реальность, и часть воды расплескалась вокруг под красноречивый и злорадный смешок Нобары. Сукуна метнул в нее раздраженный взгляд, но та лишь невинно пожала плечами, будто это вовсе не она только что открыто насмехалась над ним. Ну хоть здесь они с ней были похожи. Если отбросить всю деловую часть вопроса в их предстоящей свадьбе, то это могло бы сыграть с ними плохую шутку. Они оба излишне нетерпеливы и легко выходили из себя, не привыкли уступать ни в чем и ни за что не смирились бы с ролью проигравшего, особенно друг с другом. Их брак превратился бы в настоящий кошмар, рядом с которым Долгая Ночь показалась бы детским лепетом.       — Ты сам виноват, — произнесла она, вздернув подбородок и сложив руки на груди. Ее поза все так же казалась лишенной привычной женственности и мягкости, и это лишь прибавило несколько пунктов в список Сукуны, о чем ему следует беспокоиться. Впрочем, по крайней мере, ему не придется волноваться о том, что кто-то захочет устранить Нобару как свою конкурентку. Он очень хотел и не хотел одновременно увидеть, что случится с человеком, решившим, что Нобара — обычная светская дама, которая испугается любого проявления жестокости.       — Да знаю-знаю, — фыркнул Сукуна, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза, физически ощущая, как Нобара продолжает пристально на него смотреть.       — Мне придется все вытаскивать из тебя клешнями? — поинтересовалась она, ощутимо шлепнув принца по лежащей на подлокотнике ладони. Удар был ощутимым и вместе с этим весьма унизительным. Сукуна приоткрыл один глаз и покосился на свою еще будущую невесту, та не проявила никакой обеспокоенности под его взглядом. Оставалась такой же собранной и явно заинтересованной. Еще немного и ее любопытство пересилит остатки хороших манер.       — На самом деле я уже рассказал все, что тебе необходимо знать, — неспешно начал Сукуна, крутя в руках стакан, стараясь скрыть свое беспокойство. Ему сложно было произнести еще раз, что Юджи его поцеловал, будто если он продолжит повторять это из раза в раз, то окажется, что все произошедшее нереальное или не представляет никакой ценности. Одна из причин, почему он не пошел до конца и не добрался-таки до покоев Юджи — это то, что тот найдет какую-то отговорку, скажет, что все это ошибка, и Сукуне стоит забыть обо всем. Вот только он не хотел забывать. Когда не знаешь чего-то наверняка, можно продолжать тешить себя надеждами. Хотя неопределенность заставляла себя чувствовать неуверенно, будто его посадили перед спящим диким драконом и велели оставаться до его пробуждения. Все, что ему оставалось: сидеть и гадать, нападет ли тот, когда проснется, или же не заметит человека в своих владениях.       Нобара цокнула языком, и этот звук разнесся по всей комнате и казался практически оглушительным. Достаточный жест, чтобы Сукуна обратил на девушку свое внимание, перестав смотреть, как стекло стакана отражает причудливые оранжевые всполохи. Когда он поднял на нее взгляд, то никак не мог понять, какую эмоцию она испытывает в данную секунду. В последнее время его все чаще и чаще застают врасплох.       — Что? — решился на вопрос он, придавая голосу уверенности, но его раскусили почти сразу. Разочарованное выражение лица Нобары испарилось и изменилось на лукавое и хитрое. Она подалась вперед и хищно улыбнулась.       — Я жажду услышать все подробности, — растягивая слова, произнесла она, прищуриваясь и не прекращая улыбаться. — Все с самого начала, Сукуна. И я не позволю тебе уйти, пока ты не введешь меня в курс всех своих сердечных дел.       — Это мой замок, и ты не можешь меня нигде задерживать, — не то чтобы Сукуна собирался уходить, просто такая самоуверенность Нобары немного раздражала и задевала самолюбие. Девушка беспечно махнула рукой.       — Он такой же твой, как и мой, — бросила она с такой легкостью в голосе, какой обычно обсуждали погоду или другие будничные вещи, занимавшие жизнь простых граждан. — И хватит уходить от разговора. Ты сам ко мне пришел явно плакаться, поэтому я с радостью выслушаю тебя, но мое терпение истончается с каждой минутой, проведенной в твоей компании. Знаешь, я долгое время думала, что единственные поцелуи, которые ты заполучал в своей жизни, были исключительно от твоей матери.       — Нобара, — резко одернул ее Сукуна, напрягаясь всем телом. Если в свой адрес некоторые насмешки он мог вытерпеть — в конце концов, это специфика их общения — но он не мог позволить ей переходить некоторые грани. — Не советую тебе говорить подобным тоном о моей матери. Тебе еще придется завоевывать ее расположение, и только я смогу помочь с этим.       Девушка в очередной раз закатила глаза и тяжело выдохнула, вытягивая босые ноги. Сукуна поспешил отвести взгляд и красноречиво прокашлялся.       — Так ты расскажешь или продолжишь изображать из себя девственно чистую девицу?       Сукуна серьёзно порой ее ненавидел. Вот правда. Как в одном человеке может сочетаться так много несовместимого и раздражающего сразу? Он наверняка прогневал когда-то богов, раз они послали ему Нобару в качестве будущей спутницы жизни. Не то чтобы он сам не виноват в этом, однако в разы проще перекладывать ответственность на кого-то другого.       Как бы долго он ни откладывал разговор и не тянул с разъяснениями, ему все же пришлось рассказать Нобаре все. Абсолютно все, что произошло с ними за этот короткий промежуток времени, пока он был с Юджи наедине. К чести девушки, она слушала, не перебивая. Однако все же остановила на одно мгновение рассказа Сукуны, чтобы уточнить:       — Ты обучал его валирийскому? — тон ее голоса звучал недоверчиво, но Сукуна не понимал причину такой реакции.       — Именно так я и сказал, — терпеливо ответил он, раздраженный тем, что его прервали. Во время всего монолога он всяческими ухищрениями старался отгородиться от всех воспоминаний, крутившихся в голове, как повторяющаяся мелодия на пирах. Они из раза в раз заставляли переживать произошедшее во всех красках и изрядно отвлекали. Сукуна же должен был сосредоточиться на своем рассказе, желательно не обрывая его на середине. Оказалось, что поведать историю со всеми интимными подробностями — достаточно нелегкая задача. Лицо Нобары стало еще более недоверчивым и подозрительным. — Что на этот раз не так?       — Не думала, что ты способен кому-то в чем-то помогать, — честно призналась она и, к удивлению Сукуны, улыбнулась без тени ехидства.       — Я много кому помогаю, к твоему сведению. В том числе и тебе, — огрызнулся он, не в силах выдерживать ее взгляд. Он забирался под кожу и вынуждал ерзать на месте, словно его изучают изнутри и пытаются прокрасться в самые темные и тайные уголки. — Если бы не я, то сидеть тебе вечно в колодках в самой далекой темнице.       — Мне поблагодарить тебя? Или дорнийского принца?       Сукуна ощутил, как к лицу прилил жар. Он бросил яростный взгляд на девушку, но та только рассмеялась громким звонким смехом. На одно единственное мгновение он вернулся назад, в прошлое, в беззаботное детство, когда все не казалось таким сложным и непонятным.       Вернуться к рассказу он смог только тогда, когда последний приступ веселья оставил Нобару, и она вновь приняла серьезный и внимательный вид, ловя каждое слово Сукуны. Он, конечно, понимал, что по большей части все это напускное, и Нобара в любой момент начнет заваливать его вопросами, но он предпочел верить в иллюзию.       Когда Сукуна закончил, между ними повисла тишина, столь вязкая, что становилось неуютно, однако никто не спешил ее нарушать. Каждый задумался о своем и старательно продумывал предстоящую стратегию. Хотя это и не совсем правда. Сукуна раз за разом прокручивал в голове прошедший день, чувствуя, что после рассказа Нобаре все воспоминания будто приобрели более насыщенный оттенок, стали красочней. Словно обращая все в слова, он вместе с этим навечно оставлял все у себя в памяти. Его взгляд то и дело обращался в сторону девушки, ожидая от нее хоть какой-нибудь реакции, но та продолжала молчать и задумчиво смотрела куда-то сквозь Сукуны. Не то чтобы он нервничал, но одна его часть надеялась получить от Нобары некоторое истолкование произошедшего. Он не собирался просить об этом прямо — с него хватит одного унижения за день — и рассчитывал, что вечно сующая свой нос в чужие дела скучающая девица сама предложит помощь. Сукуна, конечно, скажет, что сам в состоянии разобраться со своими проблемами, но в глубине души будет благодарен. Ему не нужно, чтобы его направляли и говорили, что делать. Достаточно простого подтверждения, что он все правильно понял и может дальше проявлять интерес к Юджи, не рискуя оттолкнуть его.       — Он тебя поцеловал или ты его? — это первое, что спросила у него Нобара после долгого молчания. По правде, он ожидал чего угодно, но точно не такого вопроса, который, казалось бы, не имел ничего общего с делом. Какая разница, кто кого поцеловал? Разве не важнее тот факт, что они целовались?       — А есть какая-то разница? — вопросом на вопрос ответил Сукуна, и на него посмотрели таким убийственным взглядом, что он решил, что упускает что-то важное из виду. Неужели все в этом мире стало иметь какой-то подтекст? Если это так, то Сукуне стоило подтянуть кое-какие знания.       — Если я спрашиваю, значит, есть, — терпеливо пояснила она. — Отвечай на вопросы, раз не в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.       — Нобара, я в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.       — Ты поэтому здесь, а не продолжаешь целоваться с Юджи в каких-нибудь темных покоях, полных свечей? Ты осознанно выбрал провести ночь со мной и пытаешься убедить меня, что у тебя все под контролем? Сукуна, я родилась не вчера.       На это Сукуне нечего было ответить. Он уже начал жалеть, что пришел сюда. Зачем вообще ему пытаться узнать что-то у третьего лица, который заинтересован лишь в том, чтобы подорвать его авторитет? Может, ему и правда следовало нагнать Юджи только лишь для того, чтобы уже никогда не отпускать? От одних только воспоминаний, как восхитительно ощущалось тело Юджи в его объятиях, по его спине пробежали мурашки и затерялись где-то в районе затылка. Перед глазами сами собой встали образы обнаженной фигуры, которую ему довелось видеть лишь однажды, но он сумел запомнить каждую деталь. И в последнее время это играло с ним злую шутку, он успел трижды проклясть собственный разум. Если в дневное время он мог контролировать себя, то над снами у него не было никакой власти, а они с каждым разом становились лишь все жарче и раскрепощеннее.       Нобара прокашлялась, и Сукуна вздрогнул от неожиданности, вспоминая о ее присутствии. Под ее внимательным взглядом он сильнее вжался в спинку кресла. Вот уж о чем, а об этом он ей рассказывать не собирался. Существовала граница, которую не стоило пересекать. Есть такие личные вещи, которые Сукуна предпочтет оставить только себе и своему излишне одержимому сознанию.       — Ты покраснел, — не без тени улыбки прокомментировала она.       — А я тебя не просил объявлять об очевидных вещах, — оскалился он, сверкнув на нее глазами. Она удивленно вскинула брови, но ничего не сказала больше на этот счет. Видимо, вид Сукуны сейчас имел весьма недружелюбный.       — Хорошо, — протянула она с некоторой обреченностью в голосе и посмотрела на принца. — Возможно, ты и безнадежен, но не волнуйся. Я обязательно позабочусь о тебе в этом сложном мире, о котором ты так мало знаешь.       — Я прекрасно осведомлен об этом мире.       — Ну, разумеется, Ваше Высочество, — почти издевательски протянула она, играя темными бровями.       — Одно лишь то, что ты провела несколько лет в бегах, не делает из тебя какую-то особенную. И уж точно не ставит тебя выше меня.       — Еще как делает.       Сукуна тяжело вздохнул и выдохнул. Он мог бы сидеть здесь и спорить до хрипоты, надеясь, что ему удастся переспорить самую упрямую девушку Семи Королевств. Мог бы доказывать, что он вовсе не избалованный принц, коим она его считает, и прекрасно знает обо всех нюансах жизни обычных людей за пределами замка, даже если это будет не совсем правдой. Неважно, кто прав, главное — убедить в своей правоте оппонента. Однако Сукуна не стал этого делать. Он уступил этот раунд Нобаре не из-за милосердия, а потому, что не хотел тратить на спор силы, которых к исходу ночи становились все меньше. Ему еще многое нужно осмыслить, и мнение со стороны могло бы сдвинуть его с мертвой точки.       — И что ты планируешь делать теперь?       — То есть что? — не понял вопрос Сукуна, в очередной раз расставаясь со своими мыслями. Нобара очень красноречиво приподняла бровь. — Завтра с утра я планирую навестить его и поговорить.       — Прямо завтра с утра? — удивилась она.       — Нет, через месяц, — огрызнулся Сукуна, ощущая кипящее внутри раздражение. Всякий раз, когда он чувствовал себя неуютно, то любая попытка сдерживаться терпела крах. — Мне что, ждать зимы для разрешения вопроса?       — Так и представляю, как Юджи, только проснувшийся и не успевший все осмыслить, вынужден столкнуться с тобой и сразу предстать перед разрешением столь сложной дилеммы. Ты хоть представляешь, какое давление он ощущает на себе сейчас? Я мало с ним знакома, но уверена, что прекрасно осознает последствия, которые непременно последуют, когда он вступит в отношения с кронпринцем. Тебе сложно понять эту проблему, и ты в этом совершенно не виноват.       — А говоришь это так, будто виноват лишь я один.       — На самом деле я просто разочарована, что ты не тот, кто стал инициатором поцелуя.       — Если бы я знал, что так можно…       — Ты что, ждал приглашения?       — Да? Это ты думаешь, что Юджи — милый юноша, который не обидит никого в радиусе нескольких лиг. Однако мне не прельщает ощущать клинок у своего горла, когда я предпринимаю попытку поцеловать его. В этом определенно что-то есть, но покорно благодарю, я откажусь от такой перспективы на начальных этапах наших отношений, которых даже еще нет.       — Не друзья и не любовники. Звучит достаточно прискорбно.       — Мы друзья.       Нобара так громко рассмеялась, что Сукуна почувствовал себя оскорбленным. Девушка продолжала веселиться, пока не заметила, что кронпринц ее никак не поддерживает. Смех резко умолк, и она приняла несколько виноватый вид.       — Ты это сейчас серьезно?       — Да?       — О, дорогой мой друг, — проворковала она с настоящей нежностью в голосе и похлопала его по ладони, которую Сукуна тут же одернул, не желая ощущать физический контакт. — Вы с ним не друзья.       — Это еще почему?       — Потому что мы с тобой друзья. И если бы ты хоть раз позволил себе посмотреть на меня так, как смотришь на Юджи, то, клянусь Богами, я убила бы тебя, не раздумывая, — мягкость ее голоса резко контрастировала со словами, которые она говорила. И, как ни странно, Сукуна поверил каждому из них.       — Тебе невыгодно меня убивать.       — Не волнуйся. Я бы разобралась с этой проблемой после того, как утопила бы твой труп в Черноводной.       В этот раз Сукуна смог позволить себе усмешку. Он покачал головой, не веря, что опустился до такого и позволяет девчонке разговаривать с ним подобным образом. Сам того не ведая, в нем стали все больше проявляться мягкие черты, которые он всеми силами старался скрыть. Юджи действует на него как яд. И пока он пытался разрушить оборону дорнийского принца, сам стал жертвой его очарования. Оно проникло под кожу, смешалось с кровью и меняло Сукуну ежечасно, как бы сильно он этому ни сопротивлялся. Юджи не встал с ним на одну ступеньку иерархической лестницы. Нет, он поступил иначе, куда более грубо и эффективно. Он просто сдернул Сукуну с его пьедестала и поставил рядом с собой, сковав их обоих невидимыми цепями, которые не давали никому отойти далеко. И самое ироничное, что Сукуна сам позволил Юджи это сделать, да и никак не сопротивлялся, потому что он был заворожен. Когда они обменялись кольцами, то будто подписали себе приговор на жизнь рука об руку. Но правда в том, что все это произошло куда раньше, просто физическое ознаменование их принадлежности друг другу появились лишь сравнительно недавно.       — Ты выглядишь таким безумно влюбленным, что мне даже не по себе, — проворчала Нобара, слегка пихнув его ногой в голень, привлекая к себе внимание.       — Потому что я влюблен, а тебе стоит перестать завидовать, — признание далось так легко, что даже не удивляло. Только растянувшиеся в улыбке губы Нобары порядком нервировали. — Ой, замолкни.       — Я молчала.       — Твой взгляд говорит сам за себя.       Они говорили еще некоторое время, уже не задевая вопроса, по поводу которого обратился Сукуна. Для себя он уже все решил, мысли обрели более структурированный порядок, и ему только и оставалось, что дождаться утра и рассказать Юджи все. Да, ему не хватало связной речи, но это и неважно. Самое главное, чтобы смысл его слов достиг дорнийского принца. Вот только замечание Нобары по поводу того, что Юджи чувствует давление, заставило его содрогнуться от понимания, насколько она права. В Красном Замке ничего не остается незамеченным, и будет очень сложно продолжать видимость простой дружбы, если все между ними кардинально изменится. Юджи и без того слишком нервничает, он умело это скрывает, но Сукуна провел достаточно времени, наблюдая за людьми и выискивая их слабые и уязвимые места. Иногда Юджи читать непросто, порой даже невозможно, но в моменты, когда переживания берут над ним вверх, он практически как раскрытая книга. Если Сукуна на слишком долгое время отложит разговор, то есть риск, что дорнийский принц излишне углубится в размышления и вытащит на свет очень неприглядные мысли и подозрения, избавиться от которых будет достаточно затруднительно.       Преисполненный решимости, он вернулся в свои покои, и сон показался ему одним коротким мгновением. Солнце только появилось над горизонтом и окрашивало небо в яркие тона. Это казалось предвестником хорошего дня, и Сукуна морально готовился к его рандеву с Юджи, о котором второй даже не подозревал. Или подозревал, но страшился принятия неизбежного факта. Им определенно нужно поговорить. Оставалось только самое простое и одновременно самое сложное — выловить его до того, как тот постарается скрыться среди коридоров замка. Он удивительно легко прятался, хотя Сукуна знал здесь каждый поворот и зал. Однако и ему не удавалось уловить юного принца, если тот этого не хотел. А ведь он даже не знал о тайных ходах. Страшно подумать, как повысится его уровень скрытности с нужными знаниями.       Ворон, сидевший на своем привычном месте, следил, как Сукуна мерит покои широкими шагами. Он уже давно привел себя в порядок и теперь не знал, куда себя деть. Время тянулось так медленно, что казалось, будто оно намеренно застыло и теперь издевательски наблюдает за метаниями кронпринца.       Как это всегда бывает, когда уже построены те или иные планы, те рушатся под натиском непредвиденных обстоятельств. В этот раз этим обстоятельством выступала Нобара, явившаяся к нему на аудиенцию, едва только рассвело. Она критично осмотрела его вид и сморщила аккуратный нос.       — Слишком броская одежда для стрельбы из лука. Ты собрался соблазнять мишени?       Вот так Сукуна узнал, что совершенно не слушал Нобару в прошлую ночь, и пропустил мимо ушей ее предложение пойти утром пострелять из лука. В награду победителю проигравший будет исполнять одно желание, от которого нельзя отказаться, каким бы глупым оно не было. В былые времена они с Нобарой часто так развлекались, и Сукуна неоднократно выставлял себя на посмешище, потому что стреляла девушка значительно лучше и не стеснялась из раза в раз предлагать ему такое соревнование. И Сукуна, подобно любой жертве азартной игры, хотел отыграться и доказать, что лучший во всем, и слепо заглатывал приманку.       Он бы и в этот раз, не раздумывая, пошел бы с ней, но у него были другие планы.       — Ты не забыла, что я сегодня занят? — подчёркнуто вежливо напомнил он, и ни один мускул на лице Нобары не дрогнул. Она невинно улыбнулась и переложила подаренный ей недавно лук из одной руки в другую. Он уже жалел, что подарил ей его. Слишком много сожалений за последнее время. С этим стоит непременно что-то делать. Если она убедит его пойти на стрельбище, то с тем же успехом может пристрелить его на месте, потому что момент будет утерян навсегда. Юджи решит, что Сукуна несерьезно относится к нему, и ему придётся до конца дней жить с огромной дырой в сердце, не зная, чем ее заполнить.       — Я уверю, что тебе нужно немного пострелять, — настаивала она, словно бы забыв обо всем, о чем они разговаривали недавно. — Потом ты будешь полностью свободен.       — Я не могу, Нобара, — прошипел он, оглядываясь по сторонам. — Это что, не может подождать?       — Хорошо, — терпеливо выдохнула она, потерев переносицу, готовясь к очень трудному разговору. — Буду говорить с тобой на другом языке. Просто не могу представить, как Юджи все еще терпит твое общество? Так вот, мне тоже этого делать не хочется, но нас должны увидеть вместе и поверить в то, что между нами хорошие отношения, Сукуна. Это даст пищу для пересудов всем придворным. Наша помолвка еще не официальная, но нужно дать всем знать, что это лишь вопрос времени. Подумать только, кронпринц связался с сомнительной дамочкой, местоположение которой последние годы оставалось неизвестным. Какой скандал! — она выразительно подделала чей-то возмущенный голос, вызывая у Сукуны тень усмешки. — И пока все перемывают кости нашему порочному союзу, ты и Юджи сможете без всяких подозрений бродить по всему замку, не привлекая внимания. Мы сжигаем маленькое дерево, чтобы никто не увидел горящего леса в другой стороне. Однако для этого нам нужно появиться где-то вместе. И так-как я не хочу играть в эту псевдоромантику, мы пойдем стрелять из лука, где я заставлю тебя рыдать от отчаяния.       Сукуна не мог вымолвить и слова от такого поразительного и очень простого плана. Казалось бы, легче и не придумаешь — все на самой поверхности. К тому же Нобара готова поставить свою собственную персону на обозрение и позволить судачить о ней и ее сомнительных путешествиях только лишь для того, чтобы Юджи смог оставаться в некоторой тени.       — Итак, что ты хочешь за подобную услугу?       — Сукуна, я совершенно бескорыстна! Ты ужасный скептик, раз считаешь, что хорошие люди могут совершать безвозмездные добрые дела! — искренне возмутилась Нобара, и Сукуна ей почти поверил. Почти.       — Хорошие люди, несомненно, могут делать хорошие дела, но мы сейчас говорим о тебе и обо мне. Выкладывай.       — Ты ужасный человек, — оскорбилась она и приложила руку к груди, но длилось представление недолго. Внезапно ее вид сделался скорее смущенным, чем требовательным: она отвела взгляд и принялась щипать тетиву лука, то и дела отпуская ее, заставляя едва слышно вибрировать.       — Я хочу, чтобы ты меня кое-кому представил, — и теперь была очередь Сукуны ухмыляться. Он уже ощутил, как Нобара откроется и предоставит прекрасную возможность для насмешек. Поэтому он заверил, что познакомит ее с кем угодно, раз она так этого желает. Правда, его энтузиазм убавился, когда он узнал, кто так сильно заинтересовал девушку, но отказаться от своих слов он уже не мог.       Дальше события следовали один за другим, и все это отличалось от того идеального дня, который он распланировал у себя в голове. Стоило с самого начала отправить Нобару в Пекло, но было поздно сетовать о неправильных решениях. Снова. Тем более, если она обзаведется подругой, то не станет третировать больше необходимого Сукуну. Только в моменте он не мог оценить открывшихся возможностей. Почти все утро он чувствовал удушливую панику и нервозность, не желавшие его отпускать ни на секунду. Все шло совсем не так. Встреча с Юджи на площадке стала для него неожиданностью. Только позже он осознал, что таких совпадений не существует. Но Сукуне не удавалось найти ту невидимую ниточку, которая привела Юджи именно в то утро, именно на эту площадку, именно тогда, когда он проигрывал Нобаре в споре.       К счастью, она ушла сравнительно скоро, оставляя их наедине. Вот только Сукуна начал говорить такую ерунду, не имевшую ничего общего с тем, что он хотел сказать на самом деле, что девушке пришлось вернуться и увести его туда, где никто не стал бы свидетелем ее обращения с кронпринцем. Он постарается забыть эту постыдную страницу своей жизни. Вычеркнуть ее и предать огню забвения.       Все остальное происходило будто во сне и поражало своей нелепостью. Все вокруг словно было против того, чтобы Сукуна исполнил свою задумку в жизнь, ибо ему всякий раз что-то мешало: то Нобара со своим внезапным спором, то спонтанное обучение Юджи стрельбе из лука. Хотя правильнее будет назвать это оттачиванием мастерства, так как кое-какие знания у него имелись, и Сукуна был совершенно не против такого времяпрепровождения. Но поцелуи ему все же нравились больше, однако он не спешил озвучивать это вслух. Юджи казался ему несколько зажатым, потому было решено уйти со столь открытого пространства и обсудить все наедине. Но и здесь Сукуну ждала неудача. Почему именно сегодня всем потребовалось его присутствие? Как-то раньше все прекрасно обходились и без него, но когда он впервые за долгое время решил заняться своей жизнью, как его персона стала невероятно популярной. И почему его должен сопровождать Ураюме?       Он скрежетал зубами, чувствуя, как кровь в жилах опасно бурлила, но ему удавалось держать себя в руках, однако лишь до того момента, как вошел в зал для собрания Малого Совета. Отца там не было. И чего ради он оставил Юджи одного в том коридоре? Судя по тяжелому вздоху Ураюме, тот тоже не ожидал увидеть отсутствие короля. К удивлению Сукуны, его хватило даже на саркастичный комментарий по этому поводу, но никакого эффекта на советника отца он не произвел, и это раздосадовало еще больше. Первым его желанием было уйти, чтобы завершить начатое, но он смог заставить себя сесть на свое место напротив немногочисленных членов совета. Каждый из них изображал бурную деятельность. Сукуна был готов дать руку на отсечение, что они старательно репетируют в уме речь, с которой они обратятся к Рёмену. Слова многих отличались такой помпезностью и неприкрытой лестью, что Сукуна не мог сдерживать смешков, которые ему удавалось скрыть за кашлем. На самом деле, пускай он и присутствовал на каждом собрании, но с каждым разом ощущал опустошающую скуку. Неужели в этой комнатке в самом деле решаются все важные вопросы королевства? Сукуна наблюдал за каждым человеком, слушал все, что они говорили, старательно пытаясь понять мотивы каждого. У кого-то они весьма банальные и не требовали внимания, но некоторых ему не удавалось раскусить, как бы он ни пытался.       Его взгляд сам собой нашел лощенное лицо мастера над законами, обложенного пожелтевшими свитками. Темные глаза бегали по строчкам, а на лице не отражалось ни единой эмоции. Сукуна знал, что Кендзяку — один из немногих, кто перешел на сторону его отца в самом начале завоевания престола, однако доверия он по-прежнему не вызывал ни у кого. Поэтому кронпринц и не понимал, почему такой человек состоял в совете в непосредственной близости к королевской семье. Ведь даже слепцу ясно, что он преследует свои собственные цели.       «Я ему не доверяю, и только поэтому он по-прежнему сидит в совете» — как-то ответил Рёмен и нисколько не развеял непонимания Сукуны. В тот момент он только заметил неприкрытое любопытство мастера над законами в сторону Юджи, и его этот факт заставлял выходить из себя. Тогда они с дорнийским принцем не были близки, и Сукуна воспринимал общение с Юджи как очередную забаву. Ему не понравилось, что кто-то проявляет интерес к его жертве. Если Кендзяку хотел запугивать кого-то, то ему требовалось найти себе кого-то другого.       На данный же момент ситуация кардинально изменилась, а интерес советника стал менее приметен, но Сукуне все равно что-то не давало покоя.       Словно почувствовав чужой взгляд, Кендзяку поднял на него глаза, и их взгляды встретились. Лукавство и неприкрытая угроза столкнулись над круглым столом совета, и воздух заметно потяжелел, напоминая грозовое облако, нависавшее над замком, касаясь почти до самых его шпилей. Им не требовалось вступать в беседу, все их чувства лежали на самой поверхности и виднелись невооружённым взглядом. Сукуна хмыкнул себе под нос. Если ему бросали вызов, то он с радостью примет его. Правда, совершить ничего глупого он не успел, когда в зал для собраний вошел отец.       Последующая беседа вызывала скуку. Даже запоминать все подробности Сукуна не посчитал нужным. Единственное, что он понимал, так это то, что время идет, а они не приближались к завершению собрания. Он то и дело бросал тоскующий взгляд в сторону двери, обдумывая, чем сейчас мог заниматься Юджи. Он обещал ему скоро вернуться, но солнце уже неспешно преодолело зенит и начинало медленно спускаться. Тени удлинялись, а воздух стал значительно слаще. К этому времени он планировал кардинально изменить ход своей истории и наслаждаться обществом одного очаровательного принца. Однако у судьбы на него имелись другие планы, и ему пришлось пожинать плоды своего спонтанного решения жениться на Нобаре. Потому что главной новостью и предметом склок являлась его предстоящая свадьба. К совету даже присоединилась чета из Хайгардена, которая весьма подозрительно относилась к известию о том, что их дочь в скором времени обручится с наследником престола. Теперь и Сукуна в этом сомневался. Неужели нельзя было приехать несколько позже? Например, завтра? На завтра у него не запланированы никаких судьбоносных планов. Но Боги были глухи к его стенаниям и не спешили ускорять ход времени и заканчивать эту пытку.       Добраться до Юджи ему удалось непозволительно поздно. С одной стороны, Сукуне даже на глаза Юджи не следовало попадаться. Едва ли он с достоинством вытерпит его опоздание. Скорее уж велит ему идти туда, где кронпринц находился последнюю половину суток. Вся картина казалась излишне драматичной, но смешно Сукуне не было. Он потерял слишком много времени. Вся гармоничная атмосфера, присутствующая днем, испарилась без следа. Тщательно подобранные слова забылись, оставив наследного принца ни с чем. Теперь ему оставалось надеяться только на чужое благодушие и стараться вовремя подстроиться под ситуацию. Стоит просто сказать Юджи все, что он о нем думает, не скрывая ни единого момента. Он сможет с этим справиться. Обычный разговор. Им даже ругаться не придется, хотя, возможно, это и не помешает. Когда атмосфера накаляется, Сукуне значительно проще функционировать, словно более высокий риск вынуждает использовать весь свой потенциал. Только почему-то, несмотря на все доводы разума, он нервничал: во рту пересохло, а пальцы самую малость подрагивали. Сердце колотилось в бешеном ритме, а тугие обручи стискивали грудную клетку и не давали вздохнуть. Уверенность в том, что он справится, медленно рушилась, как замок под шквалом огня.       Он практически дошел до покоев Юджи, но резко развернулся и поспешил назад, сбегая, как побитый пес, поджавший хвост. Впрочем, для своего поведения Сукуна нашел оправдание: он же не мог появиться на пороге у Юджи с пустыми руками? Вообще-то он собирался подарить это ему несколько позже. Хотя можно ли считать его подношение подарком? По сути, Сукуна просто вернет дорнийскому принцу то, что всегда принадлежало ему. Он злился на свои ранние поступки и понимал, что никакими дарами свое поведение не искупит, однако надеялся, что сумеет смягчить боль от обиды, которая наверняка все еще грызет Юджи. Золотая ткань была расшита множеством солнц, прятавшихся в искусных узорах, и приятно прилегала к коже. Сукуна невольно задумался, как Юджи будет выглядеть в новой одежде. Он и сейчас источал невидимый свет, а теперь и вовсе превратится в живое воплощение мартелловского солнца. Горячее, но вместе и с тем опасное.       Все, что произошло после, он будет помнить до скончания своего века и станет хранить воспоминания, как самое дорогое сокровище. Не было поцелуев или пылких признаний, о которых поют в песнях. Все казалось значительно проще и благодаря этому более прекрасно. С души Сукуны словно свалился огромный валун и позволил вдохнуть полной грудью, хотя тело все еще то и дело прошибала мелкая дрожь. Им все еще предстояло выяснить, как жить дальше, какие действия стоило предпринимать, да и как в принципе взаимодействовать друг с другом. Но все эти вопросы могли подождать до завтра. Этот вечер, эту ночь он планировал в обществе Юджи, и неизвестно, что должно произойти, чтобы Сукуна хоть на мгновение выпустил чужую ладонь.       Однако от романтического образа их вечера пришлось отказаться практически сразу. Юджи удивительно быстро вернул себе свойственное ему присутствие духа, словно и его тяготила вся эта неопределенность. Но теперь все разрешилось, и река его жизни вошла в новое русло и почти сразу успокоилась и медленно текла, прокладывая себе новую дорогу. В то же самое время у Сукуны все бурлило, даже кровь шумела в ушах, заглушая все прочие звуки, но он не смел подавать виду, насколько сильно он обеспокоен.       — Ты выглядишь взволнованно, — произнес Юджи, заменив одну из свечей и зажигая ее. Яркий огонь заплясал на фитиле свечи и отбросил причудливые тени на стену. В скором времени к нему присоединились еще несколько огней взамен давно потухшим. Сукуна следил за траекторией движения Юджи, ощущая разливающееся внутри тепло. Он не мог и не хотел отводить глаза от него. С изумлением к нему пришло осознание, что ему будет достаточно банального присутствия Юджи рядом с собой, даже если их чувства оказались бы не взаимными. Совсем недавно Сукуна был уверен, что он не отступит от своего и добьется внимания со стороны Юджи. Однако сейчас, наблюдая, как тот неспешно ходит по своим покоям, сверкая оголенными пятками из-под полов длинного халата, и зажигает свечи, он пришел к выводу, что ему достаточно видеть Юджи спокойным и естественным, вне зависимости от статуса их отношений. Просто наслаждаться его обществом, видеть его перед собой и чувствовать его доверие.       — Кое-что произошло сегодня, так что, думаю, я могу позволить себе некоторое волнение, — усмехнулся Сукуна, подходя ближе к Юджи, выхватывая у него из рук догоравшую лучину и зажигая последнюю свечу. Огонь лизнул пальцы, но вызвал лишь покалывания на коже. — Ты мог обжечься, — пояснил он, замечая укоряющий взгляд карих глаз.       — Ты просто не мог упустить возможности покрасоваться, — проворчал он, прищурившись и старательно сдерживая улыбку. Сердце Сукуны пропустило удар, но он усердно вернул Юджи улыбку, искренне надеясь, что она не напоминает хищную усмешку.       — Возможно, но это все еще весьма эффектный трюк, — пожал Сукуна плечами, задув, наконец, лучину. Обгоревшее дерево оставляло тёмные следы на коже, и он беспечно стер их.       — И как много людей велось на него? — Юджи почти скучающе спросил о людях, впечатливших устойчивостью Таргариенов к огню. Однако Сукуна умел читать между строк и предполагал, что дорнийского принца интересует количество леди, которым доводилось видеть эти маленькие фокусы. Ответ на самом деле до банального прост и незатейлив. Даже признаваться стыдно.       — На самом деле это удивляет только одного маленького принца из Дорна, — ухмыльнулся Сукуна, игриво косясь на Юджи. Тот вскинул брови, сохраняя бесстрастное выражение лица, только глаза выдавали его искренние чувства.       — Кто сказал, что меня это удивляет? — спросил он невинно, и Сукуна ужасно хотел его поцеловать, но всячески сдерживал любой свой непристойный позыв. Нет, в этот раз Сукуна сдерживался не потому, что боялся получить отказ, а лишь потому, что выстроившееся между ними умиротворение казалось таким уютным и трепетным, что не хотелось его нарушать. В жизни временами встречаются такие вечера, когда важна не физическая близость, а ментальная, когда, казалось, души соединяются и переплетаются друг с другом. И отказываться от такого мига попросту глупо. Сукуна еще успеет осыпать каждый сантиметр кожи Юджи поцелуями, но сейчас им нужен весь возможный покой, особенно после событий прошедшего дня.       — Твои глаза не умеют врать, маленький принц, — поведал ему Сукуна, аккуратно поправляя прядь волос Юджи, и тот трогательно покраснел, хотя и пытался сохранить серьезный вид.       — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — поинтересовался он, отступая на шаг назад, неловким жестом касаясь собственных волос и старательно не смотря в глаза Сукуны, которого безумно восторгала чужая нерешительность.       — Могу рассказать, как прошел мой день, — на самом деле ему не очень сильно этого хотелось, ведь едва ли он смог запомнить хоть какое-то важное событие сегодняшнего дня. Но если Юджи желал как-то отвлечься и изменить тему разговора, то он охотно поддержит подобную затею. — Но мне думается, что тебя мало это заинтересует. Моя жизнь не такая разнообразная, как тебе кажется.       — Кажется, сегодня состоялось внеочередное собрание Малого Совета, — Юджи присел на край софы и призывно похлопал рукой рядом с собой. — Я охотно выслушаю тебя.       Наверное, он должен что-то сказать. Что-то беспечное и ироничное в свойственной ему манере, чтобы придать беседе более непринужденный характер. Кто в здравом уме пожелал бы слушать скучные истории, происходящие за дверью зала совета? Знай он Юджи меньше, то предположил бы, что тот интересуется всем этим исключительно ради собственных целей. Кто знает. У Дорна давние счеты с Таргариенами, а из их принца вышел бы превосходный шпион, выуживающий информацию прямо из рук наследного принца. Мысль сама по себе казалась вопиющим нонсенсом, но не лишена смысла, если смотреть на ситуацию трезво и непредвзято. Но, глядя в глаза Юджи, Сукуна не мог прочитать в них никаких корыстных мотивов. Он выглядел слишком честным для подобных интриг.       «Забавно бы сложилась история, будь Юджи наемным убийцей, присланным за моей головой» — отстраненно подумал Сукуна, не спеша занимать предложенное место и направляясь в сторону столика, на котором сверкал кувшин с вином. Наверняка дорнийское. Сколько бы он ни пытался привить себе любовь к этому напитку, никак не смог.       — На самом деле рассказывать особенно не о чем, — признался он, возвращаясь к Юджи и протягивая ему наполненный бокал. Их взгляды встретились, и Сукуна усмехнулся. — Я не очень хорошо слушал.       — За тобой лично послали десницу короля, а ты не удосужился даже послушать, — в голосе Юджи идеальный баланс веселости и осуждения, поэтому Сукуна не был до конца уверен, какую тактику разговора ему выбрать. Однако позволил себе сесть рядом с дорнийским принцем на почтительном расстоянии, чтобы не оставалось соблазна прикоснуться к нему. Неосторожно брошенная фраза навела его на рассуждения, которые он откладывал на некоторое время.       — Да, он сказал, что мой отец там, — кивнул Сукуна, отпивая из бокала и невольно морщась. Кислое. Правда, аромату стоило отдать должное, он с лихвой компенсировал вкус, который ему не по душе. — Вот только реальность несколько отличалась. Когда я пришел, его даже не оказалось в зале собраний! — наверное, прозвучало более обвинительно, чем он планировал. Он так и не понял, почему отец опоздал или куда отлучился. Король, конечно, волен ни перед кем не оправдываться, в особенности перед сыном, который намеренно буравил его требовательным взглядом большую часть заседания. Вот только никакого результата так и не удалось добиться. Подумать только, стоило опоздать Сукуне, то покоя ему в ближайшую неделю не видать, но вот Рёмену сходит все с рук. Даже оправдываться не нужно. Отец оставался таким же невозмутимым и собранным, словно все происходило ровно так, как он задумал. Ни тени сомнения. Ну ничего, Сукуна всегда мог все выяснить у матери. Та никогда не умела хранить секреты. Да и какие это секреты? Они же все семья. К тому же он интересовался любопытства ради и не преследовал никаких тайных мотивов. — Понятия не имею, что его задержало, но думаю, если немного углублюсь в этот вопрос, то в скором времени ответы будут передо мной.       — Ну, на самом деле никуда углубляться тебе не нужно, — отозвался Юджи, удобнее устроившись на своей стороне софы, поджав под себя ноги. Ничего удивительного, что они у него замерзли. Каменный пол быстро отдавал дневное тепло и плохо подходил для того, чтобы по нему ходили босыми ногами. Сукуна вскинул на Юджи вопросительный взгляд, и тот немного нервно провел рукой по своим волосам. — Почти сразу же, как ты ушел, я повстречался с Его Величеством. Мне даже уходить никуда не потребовалось. Он застал меня врасплох.       Сукуна окаменел и удивленно уставился на Юджи, не веря, что нечто подобное могло случиться. Он открыл и закрыл рот, силясь подобрать подходящие слова, но ему этого не удавалось, как бы он ни старался. Внезапно его прошиб холодный пот. Он вспомнил, при каких обстоятельствах они расстались перед тем, как Сукуна ушел за десницей. Во имя Семерых, он поцеловал его. В коридоре. Буквально в общественном месте. И кто угодно мог увидеть их, в том числе и его отец, который, как теперь известно, прогуливался где-то неподалеку. Сердечный ритм разгонялся до невероятной скорости за короткий промежуток времени, а голова пошла кругом. Он едва сам не разрушил то, чего так старательно добивался, одним неосторожным действием.       Сукуна посмотрел на Юджи с некоторой нерешимостью, не зная, как тактичнее задать вопрос. Как вообще это бы выглядело со стороны?       «Юджи, я знаю, что подверг тебя опасности своими необдуманными действиями, но меня подхватил ураган чувств, и я не смог удержаться. Однако можешь сказать, видел ли отец нас?» — даже в голове подобно выстроенный вопрос звучал глупо, не говоря уже о том, как он будет выглядеть, когда Сукуна произнесет слова вслух.       — Судя по всему, он нас вместе не видел, — Юджи благородно избавил его от необходимости задавать весьма щепетильный и неловкий вопрос, выставивший его в самом ужасном свете. — Иначе я бы тут не сидел, — его лицо исказила невеселая усмешка, и Сукуна согласно прогудел, но вовремя одернул себя. Он должен винить себя за то, что Юджи оказался в подобной ситуации, и она не улучшится, если он будет делать вид, что это какой-то нелепый промах, на который можно легко закрыть глаза. Он прокашлялся, уже готовый приносить извинения, но, к его удивлению, Юджи выглядел сейчас более расслабленным, чем следовало ожидать. Возможно, за столько часов обдумывания он уже успел смириться с произошедшим. Повлиять на ход событий, следовавших один за другим, приведших в итоге к такому результату, Юджи уже не мог, хотя у него и был шанс. Так что его смирение вполне объяснимо. Хотя Сукуна все еще чувствовал нервозность, которая, как озноб, засела у него под кожей.       — Но это не значит, что я не испугался до ужаса, — удрученно покачал головой Юджи, раскручивая кольцо на указательном пальце, и оранжевый камень отбрасывал блеклые блики на кожу. Внезапно он поднял взгляд и нахмурился лишь вполовину серьезно, что позволило Сукуне на мгновение расслабиться. Сколько бы он ни клял себя за собственную реакцию на Юджи, все равно не мог ничего с собой поделать. — К твоему сведению, я очень зол на тебя за эту выходку.       — Зол? — искреннее изумился Сукуна, выгибая брови, и улыбнулся краем губ, заметив, как показная суровость дрогнула на лице Юджи, уступая место намеку на смущение. Еще один благоприятный знак. Однако ему стоит взять на заметку впредь быть осмотрительней в общественных местах, если рассчитывал, что их связь продержится дольше пары недель. — А я наивно полагал, что тебе понравилось. Как неловко с моей стороны.       Несмотря на то, что он вложил в голос солидную долю сарказма, щеки Юджи стали пунцовыми и, несомненно, горячими на ощупь. Жаль только, что он не мог проверить этого наверняка. В подобных ситуациях стоило держать руки при себе, пускай ему ужасно хотелось прикоснуться к объекту его симпатии, ведь он находился так близко. Паузу в их разговоре нарушило тихое покашливание, и Юджи спешно отвернулся, вызвав в Сукуне ликование. Он не спешил выполнять роль инициатора разговора и просто выжидающе смотрел на пылающие уши и шею дорнийского принца. Если бы от смущения можно было бы сгореть, то Сукуна поплатился бы за свои слова. Юджи потребовалось пара секунд, чтобы прийти в себя и совладать с собой. Но он был тем, кем был. Он пропускал все через себя и порой принимал все близко к сердцу. Однако ему удивительно легко удавалось взять себя в руки и принять совершенно невозмутимый вид. Если он и признавал свое поражение, то делал это весьма эффектно и с гордо поднятым подбородком. Это в нем Сукуне нравилось особенно сильно. На свой счет он не питал особых надежд. Нобара всегда говорила, что он совершенно не умеет проигрывать и выглядит при этом как одержимый и капризный ребенок, требующий реванша. Возможно, в ее словах описания излишне много драматизма, но, вероятно, она недалека от истины.       Юджи повернулся к нему и, сверкнув глазами, подался ему навстречу. Ни один мускул на его лице не дрогнул, и только лишь румянец выдавал его взволнованность. Если Сукуна пытался загнать его в угол, то потерпел поражение в тот же миг.       — А что, если и понравилось, — дерзко вздернул брови Юджи, отставляя нетронутый бокал в сторону. Он четко выговаривал каждое слово, лишая их привычной мягкости, и Сукуна с охотой признал это своеобразным вызовом. Знак, что и ему стоило вступить в игру, где не делится пьедестал первенства. Он хищно ухмыльнулся и подался вперед. Их теперь разделяло почти смехотворное расстояние: лица оказались в опасной близости друг от друга, настолько катастрофически, что Сукуна чувствовал, с какой стремительностью менялась и накалялась между ними атмосфера, словно сам воздух наэлектризовался, как перед грозой, и вот-вот сверкнет молния, за которой последует оглушительный треск грома. Только что они обсуждали относительно нейтральную тему, будто старательно выдерживали дистанцию, дабы не сорваться и не торопить события, но в следующее мгновение уже делили один воздух на двоих. Сукуна отчётливо слышал собственное сердцебиение, несмотря на то, как громко шумела кровь в ушах. Вся его дерзость испарилась, и он так заворожённо смотрел на Юджи перед собой, как его темные зрачки поглощали золотую радужку, как румянец растекался по лицу все сильнее. Хотя, казалось бы, это уже физически невозможно.       Сукуна понимал, что последнее слово оставалось за ним, но не мог выдавить из себя ни единого связного звука. Его способность говорить складно рассыпалась, превратилась в пепел, который самое время пускать по ветру с самой высокой башни. Он устало вздохнул и покачал головой, понимая, насколько же он безнадежный случай. Нет возможности ни повернуть назад, ни свернуть с намеченного пути. Заметив явную перемену на чужом лице, Юджи озадачился, судя по тени сомнения и беспокойства, мелькнувшей в глазах, но она исчезла в тот же миг, как Сукуна накрыл его губами. Все тело объяла невообразимая эйфория, которую затруднительно описать словами. Скажи он, что это тот самый момент, которого он ждал весь день, то, несомненно, будет выглядеть весьма непрезентабельно. Словно единственное, что его интересует в этих отношениях, так это возможность физической близости. Однако сложно отрицать ее приятность.       Вначале он лишь слегка коснулся чужих губ, чтобы предоставить возможность отстраниться и оборвать момент до того, как они зайдут дальше. Сукуна ощутил горячее дыхание на своем лице, и кровь тут же прилила к его щекам, опаляя кожу подобно пламени. Он старался вложить в поцелуй всю возможную трепетность и нежность, на которую способен. Их предыдущие поцелуи выдались горячими и страстными, заставлявшие землю уходить из-под ног. Однако сейчас ему хотелось остановить момент, насладиться им и позволить времени медленно скользить вперед и обходить их, подобно воде, огибавшей камни на своем пути. Стоило их губам встретиться, и Сукуна невольно задумался, почему вообще позволяет Юджи покидать его объятия. Казалось невозможным, что он так легко мог расстаться с ним хоть на единое мгновение.       В их поцелуи не было огня и голода — никаких сильных эмоций, лишь медленное соприкосновение губ, неспешное и бережное, словно это было откровение для них обоих. Сукуна мягко провел рукой по чужой спине, притягивая Юджи ближе, чувствуя, как тот едва слышно выдохнул ему в губы. Было что-то необычайно волнующее в том, что он мог одновременно слышать и ощущать его дыхание. Плотный на ощупь халат не мог, как ни пытался, скрыть все изгибы чужой фигуры. Сукуна отчетливо представлял ее в своей голове, и даже от простого прикосновения через ткань по его спине бежали мурашки. Ему безумно хотелось углубить поцелуй, выразить все чувства, что разрывают его на части. В голове одна за другой сменялись разного рода картинки, куда все может привести, и это вызывало сладкое, тянущее чувство внутри. Однако он нашел в себе силы отстраниться и, тяжело дыша, постарался сосредоточиться на чем-то другом. Сукуна не мог позволить себе зайти так далеко. По крайней мере, сейчас. Лицо горело, а мысли превратились в неразборчивый ком — проще выкинуть их из головы, чем разбираться, что из себя представляли его ранние умозаключения.       — Стоп-стоп, — торопливо проговорил он себе под нос, держа ладони на плечах Юджи, силясь восстановить дыхание. — Я оставлю этот раунд за тобой, любовь моя, если мы остановимся на этом прямо сейчас.       Сердце так быстро колотилось, что ему стало не по себе. Он слышал истории о том, как сердца вырывали еще бьющимися из груди, но он даже не представлял, способно ли оно само вырваться из грудной клетки.       — Но это ты меня поцеловал, — резонно заметил Юджи, и в голосе его отчетливо слышалось лукавство. Сукуна бросил на него уничижительный взгляд, однако дорнийский принц рассмеялся столь светло, что у него не хватило совести держать на него зло.       — Не моя вина, что ты выглядел… так, — Сукуна взмахнул рукой, но так и не смог подобрать подходящее слово и сдался практически сразу. Ему стоило подтянуть свои способности говорить наедине с Юджи, если он не хотел выставить себя бесчувственным мальчишкой.       Из Юджи вырвался еще один короткий смешок, и, несмотря на негодующий взгляд кронпринца, улыбаться он не прекратил. Медленно и неспешно он потянулся к своему бокалу на низком столике у софы и ловко перехватил, притягивая ближе к себе. По какой-то причине Сукуна видел даже в таком простом движении неприкрытую грацию. Пускай Юджи выглядел мягко и добродушно, даже его незаинтересованность оружием выдавала в нем человека, не способного на жестокость, но в его теле таилась особенная сила, не требующая никаких доказательств. Однажды в Браавосе ему довелось увидеть у одного заезжего торговца большого полосатого зверя. Он непринужденно держался на отведенной ему территории, прогуливаясь по ней с огромной долей вальяжности, почти лени. Казалось, его совершенно не волновали зеваки вокруг и весь внешний мир в целом, однако стоило ему подойти ближе, как в глаза бросалась вся его неукротимая мощь. Неоспоримая, как холодные ветра зимы. Да, его не заботил мир вокруг, потому что он для него не представлял никакой видимой угрозы. Будь на то его воля, то все вокруг не с любопытством смотрели бы на него, а в ужасе бежали от клыков и когтей. Сила, недоступная для человека, пряталась под полосатой шкурой, и не видел ее только самоуверенный болван. Сукуна видел в Юджи такого зверя, спокойного и безмятежного. И да помогут Боги тем, на кого он обнажит свои клыки. Завораживающее зрелище.       — Почему ты так смотришь? — подозрительно спросил Юджи, ловя его пристальный взгляд и делая из своего бокала мелкий глоток. И ведь даже не поморщился. Просто уму непостижимо. Им стоило как-нибудь попробовать Арборское золотое, чтобы дорнийский принц понимал разницу вкусов. Но, вероятно, он из-за упрямства не станет менять свое мнение.       — Потому что от тебя сложно отвести глаза, — честно признался Сукуна, не видя смысла в лукавстве. Если он не может перестать смотреть на Юджи, тот вправе знать, почему это происходит. К великому сожалению, он давно не владеет собой. Его тело куда раньше реагировало на Юджи, а ему оставалась только скромная участь наблюдателя, которому требовалось переводить все свои действия в слова. Дорнийский принц резко закашлялся и отвернул лицо в сторону, чтобы справиться со свалившейся на голову информацией. Правда всегда воздействует на нас сокрушительно. В той или иной манере.       — Ты не можешь так просто говорить такие вещи! — искренне возмутился Юджи, отдышавшись и вскидывая на него негодующий взгляд.       — Но это же правда, — пожал плечами Сукуна, не без удовольствия смотря, как новая волна румянца накрывает Юджи. Ох, Семеро. Какой же он очаровательный.       Он видел, как Юджи глубоко вдохнул, прикрыв глаза, а потом неспешно выдохнул и протянул руку к своим волосам, стараясь скрыть нервозность.       — Хотел спросить тебя, — приглушенно начал он, оглядывая пространство покоев так, будто видел их впервые. Сукуна заинтересованно вскинул брови, ожидая вопроса. Юджи говорил тихо, так что ему пришлось немного придвинуться, чтобы слышать лучше, однако после пожалел об этом решении. — Ты назвал меня, — Юджи нахмурился и неуверенно повторил раннее сказанные слова кронпринца. Он их бросил, не подумав, что Юджи заинтересуется ими. В конце концов, Сукуна слишком часто переходит на валирийский. Вот только если раньше от него не требовали никакой конкретики, то теперь ситуация в корне изменилась. Любовь моя. Он открыл рот и быстро его закрыл, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег. Некоторое время назад Юджи уже пытался получить перевод этой фразы, и Сукуне уже тогда стоило прекратить ее использовать, но он не мог ничего с собой поделать. Тогда ему удалось соскочить и не отвечать, сославшись, что Юджи сам получит ответ, когда в достаточной степени овладеет валирийским. Но сейчас ситуация иного рода. Едва ли он сможет отказать Юджи в объяснениях в нынешних обстоятельствах.       Сукуна вздохнул и сосредоточил внимания на рукавах своего дублета. Одна красная нить топорщилась, и он всякий раз пытался вытянуть ее, чтобы посмотреть, насколько сильно это испортит вышивку.       — Прекрати так делать, — проворчал Юджи, одергивая его ладонь, мягко сжимая ее в своей руке. — Что за странное желание портить вещи?       Первое, что хотел сделать Сукуна, так это вырвать свою руку из захвата, но он подавил в себе этот позыв и позволил себе кислую улыбку.       — Хорошо, — внезапно вздохнул Юджи, драматично закатывая глаза, и усмехнулся. — Я понял, что ты решил сохранить свой постыдный секрет при себе. Однако запомни, что мне рано или поздно удастся перевести эту фразу, и поделать с этим ты уже ничего не сможешь.       — Очень даже смогу, — мгновенно подобрался Сукуна, перехватывая руку Юджи и притягивая того к себе ближе. — Это ведь я тебя учу валирийскому. Значит, вполне смогу оставить в твоем образовании некоторые пробелы.       Юджи очень громко фыркнул и беззлобно пихнул его в грудь свободной рукой. Жест явно задумывался как дружеский, но даже от него у Сукуны побежали мурашки, а недавно успокоившееся сердце вновь сорвалось вскачь. Когда-нибудь он к этому привыкнет, а может быть, и нет. К счастью, Юджи, по-видимому, не заметил никаких изменений в кронпринце, потому что спокойно отстранился и, бросив на него последний хитрый взгляд, поспешил перевести тему разговора, словно все произошедшее некоторое время назад было лишь плодом фантазии кого-то из них.       — Так что же вы обсуждали на собрании на этот раз? — спросил он с нескрываемым интересом, взяв из вазочки крупный оранжевый плод, в котором Сукуна узнал кровавый апельсин. Как только Юджи надорвал кожуру, воздух наполнился горьковато-цитрусовым запахом. Он как никогда был рад, что они на мгновение изменили курс их беседы. Сукуна еще не до конца знал, как ему стоит вести себя в изменившихся отношениях, и такие повседневные разговоры даровали ему почву под ногами. Значит, все почти как прежде, разве что с некоторыми значительными изменениями.       — Главным образом, помолвку и прочие мелочи, — признался Сукуна, с трудом вспоминая разговоры в удушливом зале для собрания. — Я бы мог многое тебе рассказать, но, как сказал ранее, все мое внимание оставляло желать лучшего, потому что мысли были далеки от собрания.       Он лишь с опозданием осознал, что, возможно, Юджи не хотел бы слушать о его предстоящей помолвке.       — Не спихивай на меня свою расхлябанность и невнимательность, — хмыкнул тот с явной насмешкой в голосе и, разломив красную мякоть апельсина на две половины, протянул одну Сукуне.       — А при чем здесь ты? Возможно, я думал о полете на Тени или о том, что мне надеть на предстоящее событие. Меня занимает очень много вещей, Юджи.       В ответ Юджи выразительно приподнял бровь. Сукуна закинул в рот первую дольку апельсина, чтобы избежать дальнейших расспросов, потому что они оба прекрасно понимали, о чем он думал последние сутки, и отрицать очевидное более чем глупо.       — А как дела у леди Нобары?       — Не нужно называть ее леди, — поморщился кронпринц, вновь отделяя дольку апельсина, отчего сок потек по его рукам и вызывал легкий зуд. Седьмое Пекло. — Она не имеет ничего общего со статусом леди. Удивлен, что ее еще кто-то так называет.       — Но она леди, — с нажимом настаивал Юджи, немного нахмурившись. — К тому же твоя будущая жена. Не нужно столь плохо о ней отзываться в чьем-то присутствии.       — Эта будущая жена приставила мне клинок к горлу прошлой ночью, — проворчал Сукуна, вспоминая сцену его внезапного вторжения в чужие покои. Да, возможно, в произошедшем имелась доля его вины, но направлять оружие на всякого, кто приходит в твои покои, кажется не совсем гостеприимным жестом. Откуда вообще у Нобары клинок? Впрочем, этот вопрос имел множество весьма логичных ответов, удовлетворяющих любого. Он тяжело вздохнул и потер переносицу. Каждая мысль о его будущей невесте вызывала у него головную боль. Когда эйфория от осознания того, что он, наконец, нашел выход из своей ситуации, прошла, на него нахлынуло понимание того, насколько крупно он просчитался. Помолвка должна состояться совсем скоро. И Сукуна уже мысленно представлял сценарий, по которому будет развиваться его семейная жизнь с Нобарой. Они же убьют друг друга, и скрыть специфику их отношений представлялось затруднительным. Им придется очень постараться, чтобы их игра в благополучную семейную пару казалась убедительной. Но все это можно решить и позже, когда он останется один на один со своими мыслями.       — Ты еще не слышал, как она обо мне отзывается, — проворчал Сукуна, покачав головой. Вот только Юджи не обратил на небрежно брошенную фразу никакого внимания. Он как-то странно смотрел на него, будто не до конца доверяя своим глазам, взгляд которых казался совершенно недружелюбным и лишенным хоть какой-то нежности и веселости. Сукуна знал этот взгляд и мысленно простонал. Чем он успел задеть Юджи? С губ готов был сорваться вполне логичный вопрос, но его поспешно опередили:       — Что ты делал у леди ночью в покоях? — он четко выговаривал слова, сохраняя между ними заметные паузы. Казалось, Юджи старательно подбирал выражение и пытался выглядеть незаинтересованным.       Вопрос повис в воздухе, как тяжелый груз.       — Я так сказал?       — Ты так сказал, — кивнул Юджи, не сводя с него своего проницательного взгляда. Сукуна мог бы наивно обмануть себя и сказать, что увидел в глазах дорнийского принца ревность, но в них таилось что-то смутно схожее с раздражением, смешанным со смирением.       Не в силах сидеть на одном месте, Сукуна встал на ноги, забывая об апельсине, оставшегося покоиться на гладкой поверхности стола. Вокруг него образовалась маленькая темная лужа сока, схожая с кровью в скудном освещении. Вид столь непривлекательной картины вынудил его поежиться и резко отвернуться. Он думает совершенно не о том. Одна лишь только мысль признаться Юджи в том, что вместо того, чтобы пойти за ним в прошлую ночь после поцелуя, он трусливо ворвался в покои Нобары, чтобы выговориться и выиграть несколько часов безмятежного незнания, вызывала в нем ужас. Его фигура должна внушать трепет и благоговение, а он ведет себя как мальчишка в худший период жизни. Сукуна так старался произвести должное впечатление, был обходительным, проявлял все терпение, на которое в принципе способен и не способен. Но судьба, вместо того, чтобы одарить за нелегкие труды, вновь ставит его в невыгодное положение. Может, дело и не стоит всего этого? Почему он вообще должен отчитываться перед Юджи? Сукуне казалось, что это именно Юджи — гость в Красном Замке, а не наоборот. Гнев внутри него шипел и пузырился, как вода над огнем, и к нему добавлялась полная растерянность и непонимание того, как ему стоит поступить. Раньше он всегда принимал с легкостью любые решения, вне зависимости от того, в каком расположении духа находился. Но теперь на карте стояло слишком много. Или только ему так казалось.       Сукуна покосился на Юджи, болезненно закусив щеку, готовясь к холодному, полному пренебрежению взгляду. Но внезапно обнаружил, что дорнийский принц терпеливо ждал на прежнем месте, отрывая тонкую светло-розовую кожицу с дольки апельсина. Подобная невозмутимость настолько ошеломило кронпринца, что он на мгновение забыл о том, что его беспокоило несколько минут назад.       — Что ты делаешь? — неверящим тоном спросил он, и Юджи поднял глаза и небрежно пожал плечами.       — Судя по всему, тебе нужно некоторое время, чтобы сформулировать ответ на такой банальный вопрос, — иронично ответил он, принимаясь за другую дольку, проделывая с ней те же манипуляции, что и с прошлой. — Потому я просто жду, когда ты будешь готов.       — Я думал, что ты будешь злиться, — честно, даже слишком. Сукуна поморщился от того, насколько жалко звучит его фраза. Как давно он опустился настолько низко? Или он всегда был таким? Просто Юджи пробудил в нем те качества, о которых даже Сукуна не знал. Звучит как очень плохая шутка.       — А мне есть на что злиться?       — Нет?       Юджи осмотрелся по сторонам, пока его взгляд снова не нашел лицо Сукуны.       — Тогда почему я должен злиться? — в его голосе отчетливо звучала веселость, вот только сейчас Сукуна не мог разделить ее с ним. Медленное оледенение внутри него спало так же внезапно, как и наступило. Он тяжело вздохнул и потер ледяной лоб. Ему нужно несколько часов сна и как-нибудь развлечься, чтобы перестать реагировать на все столь остро.       — Да, я был у Нобары прошлой ночью, — просто признался он, смотря куда-то поверх плеча Юджи. Слова шли словно под давлением и неохотно, то и дело застревая в горле. — Мне нужно было с кем-то поговорить. Предвещая твой вопрос, отвечу: да, она знает, но не потому, что я ей рассказал. Как оказалось, мой вид выдает меня всякий раз, когда ты рядом.       — Могу понять, — кисло отозвался Юджи. — Дзюнпей мне тоже сказал, что я безнадежен и не умею правильно скрывать свои эмоции. Будто я сам этого не знаю.       — А что же скрывает мой маленький принц? — хитро поинтересовался Сукуна, ощущая внезапный прилив уверенности. Он улыбнулся, замечая тень смущения на чужом лице, которое, впрочем, очень быстро стало вновь безмятежным и спокойным.       — Что ты мне нравишься, — с неподобающей легкостью ответил Юджи, не представляя, какой водоворот чувств пробудил в Сукуне. Стоило ему только услышать эти несколько простых слов, он окаменел, не зная, как сделать следующий вздох. Да, поцелуи, само собой, намекали на симпатию Юджи, но это абсолютно разные вещи — предполагать и знать наверняка.       — Ты покраснел, — заметил Юджи, ни капли не щадя моральное состояние Сукуны. Кровь жарче опалила щеки и шею, но он нашел в себе силы бросить на своего собеседника раздосадованный взгляд. Где его чувство такта? Возмутительно. В нем нет ни грамма учтивости, как и в Нобаре. Но он соврет, если скажет, что ему это не нравится. Однако он вновь не успел ничего сказать, потому что Юджи отбросил веселость и воззрился на него с прежней серьезностью. — Так значит, ты был у леди Нобары. Ночью, — слова «Леди» и «Ночь» он отчетливо выделил и, не заметив никакого раскаяния на лице Сукуны, тяжело вздохнул и потер виски, силясь избавиться от головной боли. — Напомни мне поговорить с тобой о банальных правилах этикета.       Сукуна едва не подавился от возмущения. Это ему будут говорить о правилах этикета? Как там говорил Юджи недавно? Ворон называет ворона черным? Очень подходящая фраза для данной ситуации.       — Ты не можешь врываться в покои к девушке и рассчитывать, что не будет никаких последствий.       Хорошо. Возможно, в его словах имелся смысл, но признаваться в этом Сукуна не собирался даже под страхом смерти.       — Насколько я знаю, в этом замке я все еще кронпринц, — напомнил он, но, увидев тяжелый взгляд Юджи, счел нужным не развивать свою мысль. Иногда следовало просто промолчать. Уму непостижимо, его намереваются отчитывать за подобную бессмыслицу? Если Юджи и следовало на что-то злиться за прошедший день, так это на то, что Сукуна едва не скомпрометировал их отношения перед королем. Однако он удивительно быстро отпустил ситуацию. Интересно, о чем они разговаривали все это время? В том, что какая-то беседа состоялась, Сукуна ни на минуту не сомневался. Отец задержался на собрание почти на час, а расстояние от того места, где кронпринц разошелся с Юджи, до зала Малого Собрания весьма скромное и не могло занять много времени. От силы несколько минут. Таким образом, можно предположить, что, вероятно, остальное время Рёмен провел в замке, разговаривая с Юджи.       — И как много ты рассказал ей? — вырвал его из раздумий голос Юджи.       — Поверь, у нее нюх, как у охотничьей собаки, когда дело касается моих тайн. Скрыть от нее хоть что-то личное практически невозможно. Одна из причин, почему этот брак станет катастрофой. Это, а еще бал в честь помолвки, — при воспоминании последнего его передернуло. Видят Семеро, как он противился этой части помолвки. Кажется, это единственный раз, когда он вступил в открытый спор на сегодняшнем собрании и потерпел сокрушительный провал. Его просто поставили перед фактом, используя аргумент, что Висения ждет этого события с нетерпением и уже готовится к нему, прилагая все усилия. Использовать такой козырь — против правил, и Сукуна понимал, почему отец прибегнул к нему. Но ничего, он умеет выжидать подходящий момент. И в следующий раз уже королю будет некуда отступать. Вот только, наверное, не стоило объявлять о своих намерениях Рёмену прямо в лицо. Тот едва ли это оценил. Его усмешка не предвещала ничего хорошего, а отец практически никогда не усмехался подобным образом. Сукуна знал каждое выражение эмоций на его лице, а эта была ему незнакома. В тот момент он осознал, насколько самонадеянно бросать вызов тому, кто тебе не по зубам. Вот только отступать оказалось поздно.       — Бал? — переспросил Юджи.       — Бал, — кивнул Сукуна. На него смотрели все с тем же искренним непониманием. Он вновь перешел на валирийский и не понял этого? Почему Юджи столь странно реагирует. Внезапно кронпринца осенило. — Я забыл сказать тебе про бал!       Сегодня он превзошел самого себя и ошибся во всех своих начинаниях. Удивительно, что еще потолок не обрушился прямо ему на голову.       — Совершенно верно. Зато поцеловать не забыл.       — Можно подумать, это приятно мне одному, — огрызнулся Сукуна, нервно меря покои шагами. К чести Юджи, он оставался таким же терпеливым и выжидательно смотрел за траекторией движения кронпринца, не спеша тревожить его докучливыми вопросами, чтобы получить хоть какую-то конкретику. Удивительно, как ему удавалось сохранить расслабленность, когда атмосфера в комнате настолько потяжелела.       — Бал по случаю помолвки, — спустя время, наконец пояснил кронпринц без энтузиазма и взмахнул рукой. — Музыка. Множество знатных особ, которые будут распинаться перед нами, а через пару минут обсудят нас в каком-нибудь потайном углу. Фестиваль лицемерия. Но это дань традициям и все такое. Так сказать, официальное заявление.       — Что, завидный жених королевства теперь занят? — не удержался от замечания дорнийский принц, откровенно веселясь.       — Считаешь меня завидным женихом?       — Нет, считаю тебя хитрецом, — хмыкнул Юджи, склонив голову набок. — Теперь я понимаю, почему ты принес одежду цветов моего дома. Хотел меня подкупить, чтобы я пришел на бал и в случае чего помог тебе избегать социального взаимодействия с окружающими?       — Такого ты обо мне мнения, маленький принц? Я практически возмущен, — он приложил руку к груди и театрально вздохнул, а после усмехнулся, бросая игривый взгляд на принца Дорна. — Нет, моя цель более коварна. На самом деле я принес одежду только потому, что рассчитывал увидеть, как ты переодеваешься.       Выражение лица Юджи — сущий подарок, и Сукуна не мог скрыть ухмылки. Как легко смущать его маленького принца. Конечно, он ни на что такое и не надеялся, слова сами собой вырвались наружу, вынуждая выкручиваться и получать возможные плюсы от всей ситуации. Возможно, ему придется пожалеть о собственной бестактности. Но если Юджи действительно считает его незнающим норм морали дикарем, то почему бы ему не соответствовать подобному описанию? Не только Юджи умел легко менять образы и маски. Весь сегодняшний вечер казался каким-то сумбурным, отличающим его от представлений Сукуны. Ему казалось, что они всю ночь будут сидеть и неловко держать поодаль друг от друга, стараясь свыкнуться со своим новым положением. Но в реальности они продолжали спорить и язвить так, будто ничего не изменилось.       Юджи внезапно встал со своего места, вытирая аккуратные пальцы о платок с маленькой вышивкой на углу. Сукуна не успел ни рассмотреть ее, ни предположить, что она из себя может представлять. Он замер на месте, не осознавая, что его дыхание оборвалось, когда дорнийский принц дерзко вздернул брови и направился в другую часть покоев, где оставил сверток со своей одеждой. Сердце сделало кульбит в груди, а во рту резко пересохло. Если это то, о чем он думает, то он совершенно не готов к такому повороту событий.       — Что ты делаешь? — глупый вопрос, если задуматься, но Сукуна не смог удержаться. Язык с трудом поворачивался, и он потратил все свои силы, чтобы озвучить такой банальный вопрос. Юджи оглянулся к нему через плечо, оставаясь в интимном полумраке дальнего угла покоев — там свечей практически не было, но Сукуна все равно отчетливо видел чужую фигуру. На лице Юджи заиграла плутовская улыбка, но он ничего не ответил, лишь его руки протянулись к поясу халата. Медленно и неспешно, завораживая каждым движением, словно он смаковал момент, как лучшее вино.       Время перестало существовать. Весь мир перестал существовать. Он сузился до одной единой комнаты, в которой могли находиться только Сукуна, Юджи и эта двусмысленная ситуация, которая весьма смущала и забирала всякую возможность здраво мыслить. Сукуна старался отсчитывать мгновения ударами сердца, но оно так бешено билось, что он практически сразу бросил эту затею — какой смысл, если он не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме Юджи?       Сглотнув ком в горле, Сукуна резко отвернулся, сосредоточив блуждающий взгляд на рабочем столе Юджи. Множество книг разного содержания, между их страниц отчетливо виднелись засушенные лепестки цветов — у него были смутные подозрения по поводу законности использования книг подобным образом, но если кто-то и скажет Юджи об этом, то только не он. Сейчас ему важно отвлечься, переключить внимание на что угодно, лишь бы не думать о том, что происходит за его спиной. Да, он хотел увидеть все, что готов ему показать Юджи, но лишь с тем исключением, что тот должен сам этого захотеть. Его замечание было не более чем шуткой. Ему и в голову не приходило, что тот воспримет это как вызов.       В покоях было оглушительно тихо, но Сукуне казалось, что он слышит шорох ткани, и его собственное дыхание стало прерывистым и тяжелым. Он болезненно впился ногтями в ладонь, оставляя на них следы полумесяцы. Самое главное — дышать и отбросить все ненужные мысли, в которых не осталось и грамма приличия. Сукуна вперил взгляд в бумаги, разбросанные по столу, среди которых отчетливо выделялись распечатанные письма, написанные разными почерками, указывали, какую активную переписку вел Юджи с момента возвращения в Королевскую Гавань. Оставалось лишь догадываться, с кем именно он поддерживал отношения, но Сукуна решил не зацикливаться на этих мыслях. Кронпринц прокашлялся себе под нос и сосредоточил внимание на неразборчивых записях, но не мог прочитать и строчки. Буквы отчаянно не желали складываться в предложения и слова, что, пожалуй, и к лучшему. Не стоит вторгаться в личное пространство, хотя, если выбирать: смотреть на чужие записи или смотреть, как переодевается Юджи, то он предпочтет первый вариант. Проблем явно будет меньше. Буквы плыли перед глазами, а желание повернуться стало практически невыносимым. Голову занимали другие мысли. Неизвестно, как долго бы он еще смог не поддаваться искушению, однако ему на глаза внезапно попалось собственное письмо, сохранившее следы его пальцев. В голове воцарилась приятная тишина. Сукуна протянул руку и схватил бумагу за уголок, приподнимая ее на уровень своих глаз. Было что-то странное в том, чтобы видеть записку, отправленную им так давно на столе Юджи среди прочих бумаг и важных записей. На самом краю стояла маленькая вазочка, в которой покоилось одно единственное перо — Сукуна даже забыл о его существовании. Внутри растеклось приятное тепло, а улыбка сама собой рвалась наружу. Казалось, Юджи хранил все, что хоть как-то связано с Сукуной.       — Никогда бы не подумал, что ты настолько смущающийся, — раздался рядом голос Юджи, и Сукуна вздрогнул от неожиданности и того, как легко ему удалось подкрасться. Его взгляд невольно скользнул по фигуре дорнийского принца, замечая на нем тот же халат. На лице Юджи появилась ехидная улыбка. — Ты правда думал, что я это сделаю?       — В тебе нет ни совести, ни чести, — хмыкнул Сукуна, прищурившись, и это вызвало у Юджи только приступ сдавленного смеха. — И ты не смутил меня. Я просто уважаю твои границы, маленький принц.       В его словах была только часть правды, но этого Юджи знать необязательно.       — Ну, разумеется, Ваше Высочество. — пропел тот, игриво пихнув его плечом. От одного только обращения Сукуну передернуло. Он уже забыл, как обезличенно звучит от Юджи его титул. Его не должно было это уязвлять, но реальность отличалась от ожиданий. Заметив изменения в кронпринце, Юджи несколько стушевался и отступил на полшага в сторону и прокашлялся. — И спасибо.       Сукуна растерянно посмотрел на него, склонив голову набок. Он по-прежнему держал письмо, будто оно являлось единственным балансиром.       — За что ты меня благодаришь? — он правда не понимал, смущение Юджи оказалось для него неожиданностью.       — Мне кажется, я увлекся, пока дразнил тебя, — признался он, теребя пальцами пояс своего халата и ища глазами что-то на полу. Значит, Юджи в самом деле решил испытать удачу и самоконтроль Сукуны. Как низко с его стороны, но злости он не испытывал. Ему просто не удавалось всерьез разозлиться на Юджи.       — Ты бросил мне вызов, а я не мог его не принять и… я рад, что ты отвернулся, — тихо выдавил Юджи, сильнее впиваясь в ткань. Удивительно, как ловко он сменяет уверенность на стеснение. По всей видимости, не только Сукуну переполняли эмоции. Он облизнул пересохшие губы, чувствуя на них привкус апельсина.       — Юджи, — он дождался, когда тот поднимет на него взгляд, прежде чем продолжить. — Я просто пошутил.       Более звонкой тишины между ними еще не повисало. Они смотрели друг на друга, не отвлекаясь ни на что другое.       Смех вырвался из обоих одновременно, наполняя собой все пространство комнаты.       — Ну ты мерзавец, — возмутился Юджи, не прекращая улыбаться.       — Я почти возмущен тем фактом, что ты решил, будто я говорил всерьез.       — Порой мне не всегда удается распознать, правду ты говоришь или ложь, — покачал головой дорнийский принц, прощаясь с остатками веселья и позволяя покоям вновь погрузиться в приятную уютную тишину. За окном уже медленно светлело. Все еще было темно, но за горизонтом уже забрезжила светлая полоса, давая понять, что в скором времени наступит очередной день. А Сукуна поспал за последние дни лишь пару часов, и это начинало сказываться на его восприятии реальности. Но он ни за что не променял бы сегодняшнюю ночь на такой, казалось бы, привлекательный сон. Если ему суждено навсегда распрощаться с отдыхом в ночное время суток, чтобы проводить малую часть суток в компании Юджи, то так тому и быть. Малая жертва для великой цели, пускай и звучит это весьма высокопарно.       Рядом с ним сонно зевнул Юджи, поспешно стараясь скрыть свою усталость, Сукуна невольно улыбнулся, глядя на него. Все же у всего имелся свой предел. Он осторожно положил письмо на прежнее место. Давно пора возвращаться в твердыню Мейгора. Совсем скоро рассвет, а новый день обещал стать таким же трудным, как и сегодняшний. Им обоим нужен отдых. Вот только Сукуна продолжал держаться за призрачные причины остаться в покоях Юджи еще немного. Он не мог заставить себя направиться к двери и вернуться к себе. Словно, если он переступит порог, как волшебство рассеется и никогда не вернет ему этого чудесного мгновения. Однако ладонь Юджи, касающаяся его запястья, осторожно и изучающе стирала все сомнения.       — Я должен идти, — сказал он, все еще не двигаясь с места. Более того, Сукуна взял ладонь Юджи, переплетая с ним пальцы, с удовольствием ощущая, как правильно она лежит в его руке.       — В самом деле? — искренне удивился тот, прищурив глаза. — Даже не останешься посмотреть, как я переодеваюсь?       — Очень смешно, — фыркнул Сукуна, подаваясь вперед и оставляя короткий поцелуй на лбу дорнийского принца. На большее он сейчас не осмелится. Слишком велика вероятность того, что он не сможет остановиться.       Бросив последний взгляд на стол, думая, что после ему следует подарить Юджи еще что-то, позволившее организовать все его бумаги, как тут его привлек металлический блеск. Сукуна сам не знал, зачем решил посмотреть, что это такое, но когда брошка предстала перед ним, его охватила волна удивления. Он смотрел на знак трехглавого дракона — знак дома Таргариена, и не понимал, почему она здесь, перед ним. Зная наверняка, кто является хозяином этой вещицы, он рассеянно посмотрел на Юджи, на лице которого, впрочем, не отразилось и тени вины.       — Это моя брошка? — спросил Сукуна, не сводя с Юджи взгляда. Тот, во имя Семерых, закатил глаза так, будто у него спросили невероятную глупость.       — Разумеется, это твоя брошь, — проворчал он, забирая из рук Сукуны украшение. — Чья еще она может быть?       Важно не чья она, а что она здесь делает, погребенная под ворохом писем и записей. К подобному знаку правящей семьи можно относиться и более обходительно.       Он снова думает не о том. Седьмое Пекло. Когда он вернет себе свою концентрацию? Или ему ее не видать, пока он находится в обществе Юджи?       — Ты ее украл? — о да, именно так необходимо ставить вопрос, обращаясь к принцу Дорна. Сукуна отчаянно хотел вернуться на несколько секунд назад, чтобы сформулировать все иначе, но уже было слишком поздно. Стоило смириться и ждать соответствующих последствий.              Юджи смотрел на него долгим взглядом, отдающим холодом.       — Да, — судить по тону, врет он или говорит правду, весьма затруднительно. По всей видимости, Сукуна приобрел весьма своеобразный вид, так как Юджи тут же ощетинился, практически враждебно. — Ты серьезно? Мне, по-твоему, больше нечего делать, кроме как воровать твои украшения?       — Ну, не знаю, — неуверенно покачал головой Сукуна, вновь косясь на брошку в руках Юджи: красные камни, инкрустированные в серебристый металл, угрожающе сверкнули. В голове не укладывалось, что Юджи был способен на такую выходку. — Ты же украл то кольцо.       Юджи очень тяжело и протяжно вздохнул, прикрыв глаза.       — Так ты вернешь мне ее? — снова задал вопрос Сукуна, указывая на брошку. Раз он потерял ее или забыл в один из тех редких дней, когда посещал покои Юджи, само собой разумеющееся, что ему должны вернуть его потерю. Но ответ в очередной раз заставил удивиться.       — Не думаю, — хмыкнул Юджи, усмехаясь самой хитрой улыбкой из всех возможных. Глаза его игриво сверкнули, и Сукуне потребовалась вся воля, чтобы вновь не утонуть в золоте его глаз. В каком-то смысле это его наказание за собственные подозрения, но в любом случае, о потере он горевать не станет. — Думаю, она побудет у меня какое-то время.       — Ты как сорока, которая не может удержаться и не схватить что-то блестящее, — покачал головой Сукуна, имея в виду многочисленные кольца на руках Юджи. Тот будто тоже осознал, после чего по-новому посмотрел на свои пальцы и странно улыбнулся.       — Я надену ее на предстоящий бал, — прервал размышления Сукуны Юджи подчеркнуто серьезным тоном, будто доверяет кронпринцу тайну.       — Подожди, что?       — Ты превосходно меня услышал, — Юджи убрал руки за спину и неспешно направился вглубь комнаты. — А теперь, я думаю, нам нужно расстаться. Доброй ночи, Сукуна.

***

      Время до официальной помолвки пролетело как-то совершенно незаметно. Сукуна в принципе мало следил за его ходом, его внимание стало более рассеянным и занятым совершенно иными вещами. У него хватало других причин для беспокойства, помимо собственной помолвки. К тому же она не включала в себя его активного участия. По большой части деловой стороной вопроса занимались родители будущих супругов, и впервые Сукуна не желал вмешиваться в привычный ход вещей. Он уже сделал все, что от него необходимо, оставалось только важно кивать, если его мнением интересовались. Излишнее внимание изматывало. Почему Сукуне продолжали предъявлять какие-то требования? Будет достаточным, что он придет в назначенное время, в назначенный день и произнесет давно выученные слова клятвы.       Но никто не прислушивался к его разумным доводам. После последнего собрания Малого Совета его жизнь кардинально изменилась, внося коррективы в привычный ход вещей. Отныне его дни расписаны по минутам, что вызывало в наследнике престола определенное недовольство: ему все так же необходимо составлять компанию отцу во время его аудиенций или деловых поездок. И вместе с этим Сукуне приходилось сочетать все это с игрой на публику. Им с Нобарой пришлось разработать расписание, когда и где им встречаться. Поддерживать пару, увлеченную друг другом, оказалось достаточно утомительным занятием. Но им обоим было что терять, поэтому они продолжали раскидывать паутину лжи по всем замку, создавая одну сплетню за другой. За короткий промежуток времени их накопилось столь много, что поражало воображение. Некоторые казались абсурдными и попросту вульгарными. Сукуна почти сразу перестал обращать на них внимание — чем больше он проявляет эмоций на этот счет, тем более нелепой станет следующая тема для пересудов в стенах замка. Никто даже не пытался скрыть своей заинтересованности. Кронпринц тут и там слышал обрывки разговоров, в которых фигурировала его бурная жизнь с Нобарой. У него не было времени на то, чтобы даже попытаться остановить поток сплетен. Тем более Нобара сама решила заняться этим вопросом и очень красочно выражала свое мнение, когда им доводилось остаться наедине. Она грязно ругалась, угрожала всем и каждому и игнорировала нежелание Сукуны участвовать в этом.       — Ты же можешь бросить их в темницу! — каждый раз ее яростный монолог упирался в факт его королевского происхождения.       — Могу, — кивал он, почти сразу принявший тот факт, что спорить с ней бесполезно и пытаться избежать этого бессмысленного разговора тоже. — Правда, отец с огромной долей вероятности узнает об этом к концу дня и потребует от меня достаточно убедительную причину, почему я приказал заключить человека под стражу. Едва ли я смогу придумать ее на ходу, потому что мы ещё не подвергаем людей заключению за простые сплетни, пускай отец их и не одобряет. Поэтому все труды пойдут насмарку, и разговоров станет еще больше.       — Почему он не может быть просто жестким королем, каким бывали все твои остальные предки? — Сукуна не мог понять иногда, шутит она или говорит серьезно.       — Не знаю. Но будь это так, мы бы едва ли с тобой разговаривали, — пожимал плечами он, теряя остатки интереса к этой беседе.       — Это еще почему?       — Потому что ты была бы мертва. Или бы нас никогда не обручали, так как мне бы нашли кого-нибудь из дальних родственников нашей семьи. Или у меня была бы родная сестра, что более вероятно, и помолвлен был бы я с ней, а не с тобой. Вариантов бесчисленное множество, — он лениво перечислил пришедшие ему на ум предположения, как сложилась бы его жизнь, будь в его отце больше безумия и меньше уважения к Висении. Мысль не видеть их каждодневного ухаживания друг о друге вызвало неприятное чувство в животе. Его жизнь определенно сложилась бы иначе, и вряд ли он стал тем, кем являлся сейчас.       И после каждого подобного разговора они выходили куда-то, где могли выглядеть как будущая королевская чета. Сукуна даже представить страшился, насколько глупо они выглядят со стороны. Их лица буквально выражали что угодно, но определенно не симпатию. После споров им даже смотреть друг на друга не хотелось, не говоря уже о том, чтобы вести утонченную беседу, как из книг по правилу хорошего тона.       Время от времени к ним присоединялась королева, и ее присутствие делало ситуацию более затруднительной. Отчасти она несколько смягчала градус напряжения, который рос в Сукуне с каждой минутой все сильнее, ибо в беседе ему можно было практически не участвовать. Все дело на себя брала Нобара, ведь именно ее мнение интересовало Висению по тем или иным вопросам об организации бала и последующей свадьбы. Ему следовало бы возразить, дать о себе знать, но он держал рот на замке, пока его напрямую о чем-то не спросят.       Врать собственной матери ему всегда удавалось плохо — ей вообще мало кто был способен соврать или чего-то недоговорить. Поэтому всякий раз, когда из его рта вылетало хотя бы несколько слов, он задерживал дыхание, надеясь, что его не разоблачат. Сложно доказать искренность мотивы, когда вся эта идея с браком с самого начала пропитана ложью и интригами, которую они с Нобарой весьма плохо продумали. Им не доставало деталей искренности и хотя бы какой-то симпатии, выходящей за пределы дружбы, которая у них имелась, и разрешить эту задачку казалось невозможно. Сукуна словно наблюдал за тем, как их план подвергали тщательному осмотру, и ему только и оставалось наблюдать, какую катастрофу все это вызовет.       К счастью, Нобара его беспокойства не разделяла и легко справлялась со всеми внезапными вопросами, ставящие Сукуну в тупик. Она жонглировала ложью, как фокусник на рыночной площади, и не теряла лица ни под каким пристальным взглядом. Даже собственный образ она изменила до неузнаваемости: говорила неспешно, то и дело светски улыбалась и отводила глаза в моменты, когда следовало смутиться. Придала себе такой женственный шарм, что даже Сукуна на мгновение поверил, но лишь до того момента, как их глаза встретились и он увидел в них ее истинные чувства. Он огромными усилиями заставил себя не смеяться. Не нужно трясти лодку, в которой они оба находятся. Но и упустить случая позлорадствовать он не мог.       Время неумолимо текло вперед, приближая к назначенному сроку. Казалось, что еще за отведенное время возможно успеть многое или изменить свое решение. Но факт оказался таковым, что оно пролетело как единый миг. Бежать оказалось некуда, и Сукуна встал перед неоспоримой истиной — его спокойная и размеренная жизнь подошла к логическому концу. И произошло это не сейчас, в последний день его свободы, а еще тогда, когда он предложил Нобаре план действия. Да, ему можно будет не переживать о некоторых своих проблемах, но на фоне приближающихся неприятностей они казались мелочью, с которой можно жить. Ну или он слишком себя накручивал. Обычно мандраж перед помолвкой и свадьбой охватывал девушек, так почему беспокоится и он? Тем более о вещах, которые еще даже не произошли. Сукуне стоит успокоиться и не заглядывать в далекое будущее. Сосредоточиться на плане и делать вид, что все идет как надо.       Но как бы он себя ни успокаивал, призывая все свое самообладание, его напускная уверенность немного померкла, а все ранее принятые решения подверглись сомнению, когда он битых два часа стоял на встрече с портным, желавшим привести его одежду в должный вид по указу матери. Она, в общем-то, и сама была здесь и четко контролировала, как выполняются все ее инструкции. Сукуне оставалось только удрученно смотреть на свое отражение в зеркале и раз за разом проговаривать, почему он это делает. Он старался дистанцироваться от разговора в его покоях, чтобы не подвергаться искушению выгнать всех отсюда и на время остаться одному. Идея казалась безумно соблазнительной, но он прикусил себе язык. В том, что он оказался в подобной ситуации, виноват только он сам, поэтому не имелось смысла проклинать судьбу и срывать свою злость на ком-то другом, пускай это и принесет минутное удовлетворение. Сукуна чувствовал, как чаша его терпения опасно переполнилась, грозя в любой момент разбиться. Да, он осознавал, что потом ему будет стыдно за вспышку: испортит весь день не только себе, но и всем в Красном Замке, а потом последуют долгие и долгие часы по устранению всех последствий его неконтролируемых действий. Потому ему оставалось только смотреть перед собой, не видя ничего вокруг, мысленно возвращаясь к их последнему разговору с Юджи. Даже воспоминания о том, как звучит его голос, успокаивали и позволяли дышать ровнее. Прошедшую ночь они почти полностью провели вместе, преимущественно за беседами, в которых Сукуна то и дело добавлял валирийскую речь, наблюдая, как его собеседник пытается понять сказанное им. Порой это занимало много времени; кронпринц не считал необходимым упрощать процесс обучения и всякий раз сбивал Юджи с мысли. Видеть его недовольное лицо с пятнами румянца на щеках — пожалуй, одно из лучших событий любого дня.       С тех пор, как их отношения опасно вышли за рамки дружбы, и всякая недосказанность ушла на задний план, они старались выкраивать время, когда им удается побыть наедине. Порой это казалось непростым занятием, к тому же чаще всего из-за этого страдал сон, и большую часть дня они выглядели весьма сонными и несобранными. Сложно отказать себе в удовольствии просто насладиться разговором с тем, кто тебе небезразличен, или улучить момент, чтобы осторожно коснуться его руки, зная, что ее не одернут. Или получить короткий поцелуй, от которого внутри все переворачивалось.       Он тяжело вздохнул, осознавая, что позволил себе думать слишком много. Ему ужасно хотелось встретиться с Юджи. Да, скорее всего, они сегодня еще увидятся, но едва ли им удастся насладиться хотя бы парой минут наедине. День обещал быть насыщенным и утомительным, судя по масштабу. Во имя Семерых, это стандартная помолвка — ни к чему было превращать ее во что-то большее. Можно подумать, они с Нобарой женятся сегодня. От одной мысли, что будет представлять собой реальная подготовка к свадьбе, ему стало физически больно. Интересно, позволят ли ему пропустить всю суматоху и прийти только в Верховную Септу для принесения клятвы? Он мог бы придумать пару веских причин для своего отсутствия в городе.       — Почему у тебя такой вид, будто ты собрался на похороны, а не на собственную помолвку? — спросила у него Висения откуда-то из-за его спины. Сукуна поднял глаза, и их взгляды с матерью пересеклись в отражении зеркала. Он повернулся к ней, несмотря на тихие возражения портного, и сосредоточил внимание на лице матери, которое выражало слишком много всего, чтобы он мог с ходу определить, о чем она думает. На ее губах заиграла хитрая улыбка, а глаза сверкнули на солнечном свету. Если она что-то и задумала, то, вероятнее всего, Сукуна узнает об этом в последнюю очередь. Он обвел глазами свои покои и покачал головой.       — Потому что ты привела ко мне с самого утра портного, а я уже несколько раз говорил, что мне не требуется новая одежда, — проворчал он, считая, что названная причина отлично подходит, чтобы объяснить его скорбный вид. Более того, это практически не ложь. Он действительно неоднократно упоминал о том, что не хочет, чтобы из всего происходящего делали какое-то важное событие. Словно излишняя помпезность сделает ситуацию еще более правдивой и напомнит, в какую глухую чащу он сам себя загнал. Вот только все уже было реальным, неопровержимым, как время, и выпутываться из этого нет никакой возможности, даже если бы он захотел.       — Боюсь, здесь ты не прав, дорогой, — добродушно опровергла Висения. — Пускай это и чистая формальность, но тебе нужно выглядеть подобающе твоему статусу и никак иначе. К тому же, вчера я говорила, что зайду к тебе утром, и ты не сказал мне и слова против.       Сукуна красноречиво закатил глаза и шумно выдохнул через нос. И как ему признаться, что вчера он практически не слушал ни ее, ни Нобару, которая решила, что раз она просвещена в тайну кронпринца, то может давать разных родов комментарии, как ему правильнее поступить, чтобы Юджи не решил, что для него все это слишком, и не оставил Сукуну на попечении ее самой. Он поделился всем этим с самим Юджи, и тот лишь покачал головой, признавая, что его слуга действует примерно по такому же принципу, только попутно разочарованно качая головой, будто, по его мнению, принц Дорна мог найти кого-то и лучше. Сукуна сомневался, что можно найти кого-то лучше наследника престола Семи Королевств, только боялся, что речь шла далеко не о статусе. Ему вообще стало казаться, что в его взаимоотношениях с Юджи замешано как-то очень много людей, не имевших никакого отношения к ним непосредственно. А ведь прошло не так много времени. Можно подумать, они сами во всем не могут разобраться, раз им постоянно кто-то говорит что-то на ухо.       — Ты снова меня не слушал? — спросила Висения, придирчиво рассматривая его вид, загораживая тем самым отражение в зеркале.       — Я просто смирился со всем происходящим, — фыркнул тот, стараясь не смотреть ей в глаза. Он ощутил ее колючий взгляд каждым сантиметром кожи, однако извиняться не собирался.       — Если у тебя появятся собственные дети, то ты поймешь мое желание все сделать идеально, — мягко произнесла она, практически нежно ущипнув его за щеку, заставив обратить на себя внимание. Легкий укол вины пронзил куда-то под ребра, но Сукуна не позволил ей отразиться и на лице.       — Да, да, — он позволил физическому контакту продлиться ровно столько, чтобы мать не почувствовала себя уязвленно, а после отстранился на полшага. Сложно злиться на человека, который подарил тебе жизнь, едва не рискнув своей собственной. Но, как правило, люди как раз-таки чаще всего злятся на тех, кто им ближе всего.       — Ты мой любимый ребенок, так что перестань кукситься, иначе ты напоминаешь мне моего брата в детстве, когда я забирала у него его дракона.       — Я твой единственный ребенок, — посмел напомнить Сукуна не без иронии в голосе, игнорируя тот факт, что его в очередной раз сравнили с Сатору. Удивительно, что с ним, а не с отцом, но он последний человек, способный кукситься, что бы это слово не значило. — Подожди, — его внезапно настигло осознание второй части ее фразы, — что ты делала?       Ему, наверное, просто показалось, или он ослышался, однако на лице Висении появилось коварное выражение, какое бывает у любой старшей сестры, пускай Сукуне и сложно судить об этом наверняка.       — Иногда я летала на драконе твоего дяди, — поведала она, понизив голос, будто рассказывает какую-то сокровенную тайну. — Чаще всего мне приходилось прибегать к таким кардинальным мерам, когда он меня злил или забирал какие-то мои вещи.       Сукуна открыл и закрыл рот, силясь за короткий срок смириться и ужиться с только что приобретенной информацией. Его попытка придать лицу невозмутимости привела к полному провалу. Он вновь открыл рот, чтобы озвучить вопрос, но опять же его закрыл, понимая, что не в силах сформулировать его достаточно конструктивно. Впервые за все прожитые годы Сукуна посмотрел на мать новым взглядом, будто видит ее впервые. Перед ним стояла все та же женщина в темном платье и улыбалась почти так же, как и всегда. Ему невероятно сложно было представить ее лихой бунтаркой, ворующей чужих драконов, чтобы проучить своего младшего брата. Пускай Сукуна и желал всеми фибрами своей души увидеть подобную сцену, но она никак не могла существовать в его представлении мира. Это выходило за рамки возможного. Проще поверить, что солнце восходит на западе, чем в подобное.       Драконы — это не лошадь, которых можно просто увести под уздцы, пока никто не видит. Но королева Семи Королевств говорит о части своей биографии, как о самой банальной вещи. Сукуна старался найти хоть какое-то логическое объяснение, но почти все они заходили в тупик. Наверняка большую роль играет то, что и Висения, и Сатору были достаточно близки в юности. Ему не известны все нюансы взросления бок о бок с братом или сестрой, но не стоило отметать такой возможности. Соответственно, они много времени проводили вместе, в том числе и вместе с драконами. И только лишь поэтому чужой дракон без тени сомнений стал исполнять волю другого всадника. Иного объяснения здесь и быть не могло. Однако это все равно весьма сложно поддается пониманию.       — И что, у тебя не было с этим никаких проблем? — решил поинтересоваться он с сомнением в голосе.       — О, проблемы-то были, — несколько удрученно вздохнула Висения, поправляя волосы сыну, который даже не шелохнулся от ее прикосновения. — Сатору тогда страшно рассердился и портил мне жизнь еще неделю минимум. Он такой эмоциональный. Жаль, правда, что он не смог приехать сюда. Я соскучилась по нему.       — Ты ужасно рисковала, — попытался укорить ее Сукуна, вспоминая, как относительно недавно дракон отца едва не сжег их с Юджи в Логове. Но они сами виноваты, что забрались туда без сопровождения. Ему ни единожды говорили не ходить туда в одиночку, драконы признавали только своих наездников, и все родственные связи между ними для них не играют никакой роли. — Подумать только, — он покачал головой. — А отец знает о твоем безалаберном поведении в прошлом?       — Поверь мне, он знает намного больше, чем ты можешь себе представить, — таинственно ответила она и отошла на два шага назад, осмотрев Сукуну с ног до головы. Судя по ее реакции, она осталась довольной увиденным, что ознаменовало конец его сегодняшних мучений в плане внешнего вида. Вот только он не сдвинулся с места, не способный справиться со ступором. В ушах все еще стояли слова матери, которые вызывали куда больше вопросов, чем ответов. Раньше ему казалось, что мать и ее брат отличаются как день и ночь, но сейчас он был готов пересмотреть свое мнение на этот счет.       На улице вдруг ударил колокол — глухой раскатистый звук разрушил невидимые цепи, сковывающие Сукуну. Он резко вспомнил, что не время думать о тайнах, опутывающих его родственников. На сегодня у него запланирована самая важная миссия, определяющая дальнейшую судьбу. И самое время надеть маску благочестивого наследного принца, следующего всем правилам, и вспомнить все, к чему его готовили последние несколько недель. Набрав в легкие больше воздуха, он медленно выдохнул, готовясь морально пережить предстоящий день. К секретам своей матери он вернется чуть позже, когда напряжение вокруг немного рассеется, и сможет свыкнуться с новой реальностью. Подумать только, у всех в семье есть какое-то бурное прошлое, не идущее ни в какое сравнение с его. А ведь Сукуну всякий раз попрекали, когда его действия выходили за грань допустимого, хотя ему и в голову никогда не приходило, например, красть чужого дракона или устраивать переворот с захватом власти. Единственным рискованным шагом в его жизни стало воровство короны отца в далеком детстве, и то он натерпелся тогда страха, представляя, как рассвирепеет Рёмен, когда узнает, чьи этих рук дело. Тот, к слову сказать, никак не отнесся негативно к выходке сына. Тем не менее Сукуна несколько дней не мог спать: раз за разом воображал себе возможные последствия при других обстоятельствах.       Церемония, к огромному облегчению, проходила относительно спокойно. В замок прибыл Верховный Септон, который должен был дать дозволение на брак или отказать в нем в случае, если, по его словам, боги не благоволят этому союзу. Во время его пламенной и неспешной речи, наполненной возвышенными оборотами, Сукуна успел заскучать и подумать, какие причины сочли бы достаточно весомыми, чтобы отказать в браке кронпринцу и девушке из другого старинного рода. Будь Септон менее сговорчивым, он наверняка бы упомянул, что репутация у Нобары далека от идеальной, но если жениться дозволялось бы только людям с безупречным прошлым, то свадеб в королевстве уменьшились в разы. Он отчаянно старался не зевать и не блуждать взглядом по маленькому залу, отведенному для церемонии помолвки. Здесь присутствовали исключительно приближенные обеих семей, которые едва слышно переговаривались за их спинами. Вся церемония проходила в таинственном полумраке. Огни свечей по всему периметру зала напоминали ритуалы, которые Сукуне доводилось видеть за Узким Морем. По спине побежали мурашки, несмотря на удушливую жару.       Перед парой стоял лишь Верховный септон в торжественных белых одеяниях, король Семи Королевств и лорд Тирелл. Этот факт немного успокаивал, хотя бы на время — не приходилось ощущать на себе излишнего внимания других гостей, которые не стеснялись оценивающе смотреть и на принца, и на его избранницу. Основная суета, конечно же, поджидала их позже в тронном зале, и там уж ему не избавиться от всеобщего внимания. Сукуна болезненно закатил глаза, когда Септон все продолжал и продолжал говорить. От него требовалось только благословение — условное согласие, которое никому в королевской семье не требовалось. Но Септе решили дать ощущение их важности.       Сукуна покосился на Нобару; на ее лице застыло странное выражение отчужденности и недовольства. Брови лишь самую малость хмурились, а губы поджаты — не составляло труда уловить ее напряжение. Она старалась не смотреть в сторону своего родителя, сосредоточив внимание только на Септоне — тот распинался обо всех Богах, которые видят в их паре только искренние чувства и долгую жизнь. Кажется, у семейного очага Тиреллов не все так гладко. Сложно винить родителей Нобары в том, что они весьма болезненно отреагировали на побег дочери, а после и на ее внезапное возвращение.       — У тебя такой вид, будто ты сейчас лично заставишь его замолчать, — едва слышно прошептал он, надеясь немного развеять атмосферу. Сукуна поморщился, услышав слова о их с Нобарой искренней любви. О, да, в их чувствах очень много искренности. Скорее даже мышь с кошкой уживутся в мире, чем они. Совершенно незачем было превращать их помолвку в театральную постановку. Он покосился на отца, по лицу которого сложно было что-то определить, и Сукуна предположил, что тот тоже пребывал не в лучшем расположении духа из-за затянутой проповеди. Боги всегда интересовали его мало.       — Мне так затянули корсет, что я едва могу дышать, — прошипела Нобара, подобно ядовитой змее, и нахмурилась еще сильнее. — Напомни, почему я это делаю?       — Я познакомил тебя с той девчонкой с Севера, — предположил он, видя, как вид у девушки сразу смягчается, и закатил глаза. Неужели и он себя ведет подобным образом? Хотелось бы опровергнуть такую возможность, но что-то подсказывало, что рядом с Юджи он выглядит так же глупо. Сукуна вновь осмотрелся, словно надеясь найти взглядом источник своих душевных терзаний. Но того либо здесь не было, и они увидятся только во время публичного принесения клятвы, либо он вне зоны видимости. К сожалению, как бы ему ни хотелось, а вертеть головой он не мог себе позволить, необходимо сохранять серьезный и важный вид, как наследнику престола, который осознает всю тяжесть ответственности, которую на него возложит брак.       От Нобары не укрылось его нетерпение все закончить и выйти из зала, и она улыбнулась весьма плотоядно.       — Ищешь Юджи? — как бы тихо она не говорила, каждое слово пронзило Сукуну подобно стреле, и Нобара знала, что попала в цель.       — Не твое дело, — огрызнулся он и повел плечом, разминая затекшие мышцы. Оставаться долго в одном положении было непривычно. Сегодняшний день как своеобразное испытание на прочность. Они стояли уже полчаса и до сих пор не сдвинулись с мертвой точки. Или это только ему кажется, что время идет так непозволительно медленно?       — У тебя взгляд такой несчастный, что люди могут подумать, будто ты не рад помолвке, — продолжала издевательски шептать Нобара, не смущаясь, что они стоят на обозрении их родственников, пусть те и видят только их спины. Будь они хоть немного ближе, то без труда услышали бы каждое слово. А так, со стороны казалось, что они просто невинно болтают между собой. Волнение. Кто может их в этом винить?       — Чего ты добиваешься? — прошипел Сукуна, практически не разжимая губ. Он чувствовал, как чаша терпения давала трещины, и все его попытки сдержаться не приводят ни к чему. Ему срочно нужно выйти на воздух и как можно скорее оказаться подальше от удушающей атмосферы уединенного зала, пропитанного запахами благовоний, принесенных из Септы и зажжённых всеми присутствующими. Никакие открытые окна не помогали справиться с этим запахом — он намертво въедался в кожу и одежду и будет преследовать Сукуну на протяжении многих дней, какие бы ухищрения он не использует, чтобы избавиться от него.       — Вы уже целовались? — Сукуна знал, что она подразумевала под этим вопросом, потому не стал отвечать на столь откровенный вопрос, хотя к щекам прилила кровь, выдавая его смущение. Он сделал глубокий вдох и очень медленный выдох. Сохранять сосредоточенность, не идти на поводу эмоций. Он спокоен, как река, но если Нобара задаст еще один глупый вопрос в непосредственной близости от его родителей, то эта река утопит их всех. Взглянув на девушку, он понял по одному ее виду, что ему удалось выразить все свои мысли, не облекая их в слова.       Неизвестно, сколько времени прошло, пока все не закончилось. По мнению Сукуны, будто целая вечность. Вскоре им наконец-то было позволено выйти, чтобы дать придворным, некоторым знатным горожанам и лордам, живущим в непосредственной близости от столицы, увидеть будущую королевскую пару.       — Я только что осознала, что, возможно, стану королевой Вестероса, — прошептала Нобара с некоторым благоговейным ужасом. Сукуна закатил глаза. Долго же она приходила к этой мысли. Теперь бежать ей некуда. — Не уверена, что мне нравится эта перспектива.       Несмотря на ее забавно сморщенное лицо, Сукуне было не весело.       — Мы позволили этому зайти слишком далеко, поэтому сохраняй лицо и иди, — он улыбнулся, стараясь игнорировать бурю чувств внутри. — Сейчас я принесу клятву, и нас все будут поздравлять. Делай вид, что все так и надо, и от нас отстанут до того момента, пока не пора будет продумывать свадьбу.              Гул голосов в тронном зале поглотил разочарованный стон Нобары, но Сукуна все равно его услышал и глубоко в душе разделял ее чувства. Он осмотрел тронный зал и подумал, что последний раз видел здесь такое количество людей, когда вернулся из Драконьего Камня. Столько же шума и восторженных голосов, выражавших восхищение: они смешивались друг с другом так, что невозможно было распознать ни единого слова. Все так же и одновременно не так, как тогда. В тот день он шел гордый и довольный собой, что вернулся в Красный Замок, в свою родную обитель, а сейчас же ему просто хотелось оказаться где угодно, но не здесь. Воротник нового дублета давил на шею, из-за жары каждое движение казалось неуверенным. Он словно двигался по пояс в воде. И чем ближе они подходили к железному трону, тем тяжелее становилось идти. В горле встал ком, и его переполняло четкое чувство непринятия ситуации. Хотелось развернуться и уйти.       Он обшарил взглядом переполненный зал, стараясь не запоминать лица окружавших людей, которые следили за ним почти что с благоговением. Ну почему, во имя драконьего пламени, все происходит так? Знал ли он, что все обернется подобным образом? Нет. Изменил ли он свое решение? Тоже вряд ли. Ему стоило просто сжать челюсти и идти дальше, потому что иного выхода у него не было. По крайней мере, женится он на Нобаре, а не на одной из тех девиц, которые ходили по замку в надежде заполучить его внимание и завоевать расположение.       Сукуна поднял глаза выше, где располагался второй ярус тронного зала, огороженный невысокой перекладиной, и выдохнул через нос. Юджи сложно не заметить среди остальных людей, он всегда выделялся на их фоне. И дело заключалось не в его волосах. Сама аура вокруг него словно бы другая даже в такой момент. Забавно. Когда-то давно Юджи смотрел на него снизу-вверх во время публичной казни с ужасом в глазах, от которого перехватывало дух, а сейчас они словно бы поменялись местами. Только у Сукуны было чувство, будто это его ведут на виселицу, установленную им самим.       В один миг их взгляды встретились, и по спине пробежали мурашки. Все мысли вылетели из головы. Зрительный контакт длился не больше секунды, но этого казалось достаточно, чтобы прийти в себя и избавиться от всех зачатков сомнений. Юджи улыбнулся самым краешком губ и коротко склонил голову в знак приветствия. Один простой уважительный жест, и Сукуна уже сам усмехнулся в ответ. По крайней мере, его должно радовать, что Юджи выглядит безмятежно и спокойно во всей этой неразберихе. В какой-то момент Сукуне приходилось бороться с мыслью, что для дорнийского принца будет испытанием находиться здесь и видеть, как он приносит клятву кому-то другому. Бросив быстрый взгляд на окружение Юджи, он недовольно проворчал под нос: к слуге Юджи у него не было никаких претензий, а вот мальчишка из семьи Старков напрягал сверх всякой меры. Его все еще интересовал статус их отношений, но он всякий раз получал от Юджи весьма туманные ответы. То ли он издевался над ним, то ли испытывал терпение кронпринца. Нравилось же ему играть с огнем, ничего не скажешь. Жаль, что их разделяло такое расстояние, хотя в любом случае позже они смогут поговорить обо всем.       Ему пришлось отвлечься от своих мыслей и продолжить играть свою роль на глазах множества присутствующих. Дальнейшая церемония прошла как по маслу, словно ее расписали по пунктам, по которым Сукуна прошелся без лишних чувств и эмоций. Он старался не думать и не зацикливать на происходящем особого внимания. Это просто часть его обязанностей, ничего лишнего. Клятва — давно заученные слова, которые от него ожидали услышать, церемониальное вино на двоих и долгая череда приветствий и поздравлений от множества людей, которых он знал лишь отчасти, но они в необозримом будущем станут его подданными, а это значило, что ему следовало вести себя с ними так, как они того ожидают.       От них отошел очередной лорд со своей спутницей, которая очень пылко поздравляла их, бросая на Нобару быстрые взгляды и силясь скрыть улыбку. Ее история уже давно стала состоянием общественности, так что привыкнуть к такому вниманию они уже успели. К тому же Нобара, кажется, ни капли не стыдилась своего побега и даже с ноткой гордости в голосе отвечала на бестактные вопросы. Ее самообладание не могло не восхищать. Она так элегантно высказывала свое мнение при беседе с гостями, заставляя их чувствовать себя неудобно, что Сукуна на короткое мгновение начал получать удовольствие от этой унизительной части их помолвки. Он тактично не вмешивался, позволяя Нобаре самостоятельно уничтожать чужую самооценку, и оставался невольным зрителем прекрасных неловких сцен. Они сами виноваты, что не умеют держать язык за зубами.       «Наш брак станет катастрофой для всех в Королевской Гавани» — невольно думалось Сукуне, и он, сам того не ведая, усмехался своим мыслям. По крайней мере, Нобара умела веселиться, и этого уже более чем достаточно.       — Как долго это еще будет продолжаться? — спросила Нобара ворчливо, когда к ним никто не подходил, и покосилась на Сукуну, который устало покачал головой, не зная, что ответить. Как бы весело ему ни было последние двадцать минут, он немного устал, хотел оставить тронный зал и пройтись там, где количество людей стремится к нулю. К счастью, большая часть официальной встречи подходила к концу, и следующий поток неловких социальных взаимодействий продолжится вечером во время бала. А до этого у него будет время прийти в себя и выпустить весь накопившийся негатив. На чем-то или на ком-то. Смотря как повезет.       Его взгляд зацепился за Юджи, который уже подходил к ним для официального поздравления. Но от его лаконичных и чопорных слов так и веяло холодком, что Сукуну словно вернули назад в прошлое, когда их с Юджи разделяло не только расстояние, но и взаимная неприязнь. От неприятного чувства сосало под ложечкой, а язык так и чесался узнать, все ли у них нормально, но ему пришлось молчать. В тот момент как никогда ощущалось, в насколько подвешенном они теперь состоянии.       — Ты слишком нервничаешь, — сказала ему Нобара, коснувшись кончиком пальца запястья Сукуны, привлекая к себе внимание, но тот поспешно одернул руку. Слишком поспешно. К счастью, никто не заметил этого движения. — День выдался не из приятных, — пробормотал он, не отводя глаз от Юджи, который о чем-то непринужденно говорил со Старком, то и дело касаясь кольца на своем пальце и бросая в сторону Сукуны быстрые взгляды. Судя по всему, Мегуми ему что-то сказал, и дорнийский принц запрокинул голову и явно тяжело вздохнул. Интересно, о чем они говорят. Поразмыслить об этом он не успевал, так как Юджи намеревался покинуть тронный зал, даря Сукуне очередной многозначительный взгляд, который сложно хоть как-то идентифицировать. Расстроен ли он? Зол? Он не знал наверняка, и его рвало на части изнутри от того, что ему приходится стоять и исполнять свою роль наследного принца.       Нобара посмотрела на Сукуну, потом на развернувшуюся сцену в другой части зала и наигранно тяжело вздохнула.       — Так и будешь стоять и смотреть, как он уходит? — поинтересовалась она, убрав руки за спину и переступив с пятки на носок.       — А что ты предлагаешь? — вопросом на вопрос ответил он, нахмурившись и закусив щеку. — Идти за ним?       — Ты правда хочешь, чтобы я тебе объяснила? — она вскинула брови, и они скрылись за ее аккуратно подстриженной и уложенной челкой. — Вся эта помпезная церемония закончена. Никому в данный момент мы не интересны. Не понимаю, чего ты тут ждешь. Божественного знамения? У меня, между прочим, тоже есть кое-какие планы. Стоять здесь с тобой весь день я не хочу, пока ты смотришь, как любовь всей твоей жизни уходит.       — С чего ты взяла, что он любовь всей моей жизни? — Сукуна вздрогнул и воззрился на нее с недовольством. — Мне просто кажется, что он расстроен.       — Тогда сходи и спроси у него. Я не разрешу эту ситуацию за тебя, — огрызнулась она, стрельнув глазами. — Боги, да не будь таким упрямым и иди к нему, а я вернусь к себе и сожгу свой корсет.       — Я бы избавился от таких подробностей, — закатил глаза он, подставляя локоть, позволяя Нобаре ухватиться за него, чтобы сопроводить ее на выход. Они уходят, и никто не сказал им ни слова против. Их роли выполнены, и теперь им можно покинуть этот праздник жизни.       Когда переполненный зал остался позади, Сукуна не удержался от облегченного вздоха. Неужели ему и правда придется пережить что-то подобное снова? Если свадьба окажется хоть отчасти похожей на помолвку по части испытываемого стресса, то он обязательно отпустит пару бокалов вина перед ней. Лучше ощущать вялую расслабленность, чем еще раз проходить через напряженное ожидание конца.       В коридоре оказалось в разы прохладнее и спокойнее, что не могло не радовать. Нобара удовлетворенно прогудела и тут же отбросила в сторону роль приветливой кроткой невесты, которой, по сути, она и не была во время всего приема.       — Я возвращаюсь к себе и буду рада, если ты не станешь меня провожать, — произнесла она с самым серьезным видом. — Мне кажется, я уже несколько пересытилась твоим обществом. Хочу морально подготовиться к балу и поговорить с кем-то, кто не является моим женихом.       Сукуна ухмыльнулся и отступил на шаг. В этом их желании схожи.       — Миледи, — он коротко поклонился ей на прощание, чтобы соблюсти последние крупицы этикета. Девушка картинно закатила глаза, но ее губ коснулась мягкая улыбка.       — Ваша Светлость, — попрощалась она деланно чинным тоном, присев в реверансе, но после резко стрельнула глазами. — А теперь иди и догони того очаровательного дорнийского принца и поплачься ему о совей судьбе.       — Принцы не плачут.       — Мне-то можешь не рассказывать, — насмешливо бросила Нобара на прощание, элегантно развернувшись, взмахнув волосами, и неспешно прошествовала в другую сторону, шурша юбками голубого платья с золотыми розами, оставляя Сукуну в полном одиночестве среди крепких каменных стен. Но он не собирался долго наслаждаться покоем: как только чужие шаги перестали раздаваться по коридору, Сукуна огляделся по сторонам, мысленно прикидывая, куда мог направиться Юджи. В голове появилось несколько вариантов, но самым вероятным оказался сад — ведь они всегда пересекались именно там. Поэтому он поспешно направился по самому короткому пути к выходу из замка.       Он не успел проделать и половину пути, когда Юджи появился перед ним, будто материализовался из-под земли. От неожиданности Сукуна замер на месте, не доверяя своим глазам. Сложно поверить, что все это время Юджи стоял здесь, ожидая его прихода. Не мог же Сукуна быть таким очевидным.       — О, Ваше Высочество, — поприветствовал Юджи, заметив чужое присутствие, и медленно отстранился от окна. Только сейчас Сукуна смог рассмотреть его как следует и никак не мог взять в толк, почему он по-прежнему носит черное. Он озадаченно склонил голову набок, не спеша сдвигаться с места. Ему не подошла его новая одежда? Или он воспринял ее как какое-то одолжение? Сукуна не знал ответа и не знал, как выразить свое непонимание. Заметив озадаченность на лице кронпринца, Юджи улыбнулся и подошел ближе, останавливаясь напротив Сукуны и заглядывая в самую глубину глаз.       — Не ожидали меня увидеть? — мягко поинтересовался он.       — Почему ты в черном? — против воли вырвалось из Сукуны, наблюдая, как удивление отразилось на лице Юджи. Тот быстро посмотрел на свой внешний вид и нахмурился, будто только сейчас заметил, в чем он.       — Потому что мне так захотелось? — это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос. Он деланно чинно поправил рукава дублета и убрал руки за спину. — Это правда тот вопрос, который вы хотели задать?       На самом деле Сукуна и не хотел ничего у него спрашивать. Он просто был обескуражен, но уже сумел справиться с внезапно навалившимся чувством.       — Рад тебя видеть, маленький принц, — произнес он, легко касаясь его щеки, чувствуя, как под его прикосновением теплеет кожа. — Не ожидал встретить тебя так скоро.       — А мне казалось, что наша встреча весьма ожидаема, — невинно пожал плечами Юджи, и его глаза задорно блеснули, вызывая улыбку. — Как вам ваша помолвка?       — Это было ужасно, — скривился Сукуна, делая еще один шаг навстречу к нему, почти полностью избавляясь от расстояния между ними и, подавшись внезапному порыву, уткнулся лбом в плечо Юджи. — Я словно был на представлении, и у всех были слова, кроме у меня.       — Мне кажется, ты немного драматизируешь, — мягкий голос Юджи действовал умиротворяюще, успокаивая любую бурю в душе. Он осторожно погладил его по спине круговыми движениями, вызывая вдоль позвоночника мурашки. — Хотя, думаю, ты недалек от истины. И выглядел ты крайне…растерянным?       Сукуна отстранился и смирил Юджи тяжелым взглядом, но в его глазах не было и следа насмешки и ехидства. Это заставляло сбросить всю напускную броню.       — Я не был растерянным, — проворчал он. — Просто не каждый день приходится становиться участником подобного мероприятия. Уверен, ты бы тоже чувствовал себя не в своей тарелке, пока на тебя все смотрят.       — Ну, в Дорне помолвка не проходит с таким размахом, — непринужденно заметил Юджи. — Обычно она касается только непосредственных участников, и никаких посторонних на ней не требуется.       Сукуна ощутил странный болезненный укол внутри от мысли, что, возможно, придет тот час, когда и Юджи обязуют вступить в брак. И так как дорнийцы придерживаются своеобразных правил, то его избранницей, скорее всего, станет какая-нибудь девушка из Дорна. И тогда его маленький принц, вероятнее всего, покинет столицу, чтобы занять свое место в Солнечном Копье. Он попытался отмахнуться от этих мыслей, но они волей-неволей наполняли его голову и не давали нормально дышать. Ему не хотелось думать о будущем. Сукуна хотел остаться в настоящем, чтобы наслаждаться отведенными им днями.       — Хочешь пройтись? — спросил Юджи, вырывая его из пучины мрачных мыслей и образов. — Мне кажется, что после всего этого тебе нужен свежий воздух для следующего раунда с общественной жизнью. Мне казалось, что на последнего лорда, который подходил к вам, вы с леди Нобарой наброситесь. Ваши лица выглядели крайне воинственно, — он тихо посмеялся себе под нос. — Мне пришлось на время задержаться, чтобы быть уверенным, что ты не влипнешь в какую-то историю.       — Ты все время был там, чтобы следить за мной? — удивленно спросил Сукуна, вскидывая брови.       — Мне показалось, что тебе нужен какой-то… якорь? — последнее слово он произнёс несколько смущенно и отвел глаза, прокручивая на пальце кольцо с ярким камнем. Он то исчезал из вида, то вновь появлялся. — Ну или просто я слишком все контролирую и лишь накручиваю себя, — Юджи нервно пожал плечами.       — Спасибо, — сказал Сукуна, прерывая его сбивчивую речь. Юджи замолчал, и кронпринц услышал, как тот шумно втянул воздух. Когда дорнийский принц поднял на него взгляд, его будто пронзило что-то острое. Казалось таким ироничным благодарить человека, в которого он влюблен, за то, что тот пришел на его помолвку, чтобы морально поддержать во время этого сомнительного мероприятия. — Как оказалось, я слишком самонадеян, раз решил, что смогу спокойно вынести столь пышный прием. Кто знает, что произошло бы, не будь тебя там.       — Ну, этого мы уже не узнаем, — усмехнулся Юджи, покосившись в сторону коридора, в котором, к счастью, пока никого не наблюдалось. Удача, испытывать которую не стоило. — Воспользуетесь ли вы моим предложением и составите компанию на прогулке? Свежий воздух наверняка подействует благотворно и успокоит любые нервы.       — Едва ли погода сегодня располагает таким определением, как свежесть, — хмыкнул Сукуна, и ему подарили весьма красноречивый взгляд, который следовало расшифровать как просьбу помолчать и воспользоваться открывшейся возможностью. Взвесив все за и против, он, пожав плечами, последовал за своим спутником, наслаждаясь уютной тишиной, которая окутала их обоих. Ему хотелось о многом расспросить и многое рассказать, но пока давление здешних стен не ослабло, ни единого слова не желало слетать с его языка. Их будто приклеили намертво. Негодование и растерянность окончательно улетучились, лишь через некоторое время Сукуна почувствовал, как усталость прошедших дней навалилась на него, желая прижать его ниже к самой земле.       Они шли по открытой галерее сквозь каменные колонны: виднелась зелень сада, тень, отбрасываемая деревьями, казалась привлекательной и заманчивой. Хотелось как можно скорее оказаться в ее прохладе. Сукуне даже чудилось, что слышал шум воды в фонтане, хотя с такого расстояния это практически невозможно. Им придется проделать немалое расстояние, чтобы достигнуть выхода из замка и дойти до сада. Дорога под палящим солнцем казалась сейчас весьма утомительной и угнетающей.       — Постой, — Сукуна придержал Юджи за руку. Их прикосновение длилось совсем недолго, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы ощутить невыносимую потребность никогда не отпускать чужой ладони.       Юджи вскинул на него вопросительный, ничего не понимающий взгляд.       — Что такое?       — Хочу сократить наш путь, — усмехнулся Сукуна и уверенно направился к колоннам, ловко запрыгивая на невысокое возвышение, и глянул вниз. Высота совсем детская, так что никто из них не пострадает, если рискнет сделать этот необдуманный шаг. Конечно, при свидетелях делать подобное чревато. Им и без подобных выходок хватало поводов для пересудов.       — Ты не станешь этого делать, — прошипел почти возмущенно Юджи, понимая, что тот задумывает, но, тем не менее, следуя за ним. В его пылающих от негодования глазах Сукуна прочел все, что дорнийский принц хотел ему сказать. Юджи то и дело оглядывался по сторонам, словно выискивая причину, по которой Сукуна откажется от своей бездумной идеи. Однако к его разочарованию, никого в радиусе видимости не наблюдалось и в помине. Страдальчески простонав, он попытался воззвать к здравомыслию кронпринца. — Что ты опять придумал? Спускайся немедленно.       Сукуна ухмыльнулся и привалился плечом к одной из колонн, наслаждаясь возмущением Юджи. Он вновь смотрел на него сверху вниз, и эта вечная перемена их положения его забавляла.       — Лучше ты поднимайся ко мне, Юджи, — позвал он, протягивая руку дорнийскому принцу, и тот насупился еще сильнее. — Да брось, никто нас не увидит. Или ты боишься?       — Совершенно не понимаю, почему я постоянно ведусь на твои дешевые уловки, — проворчал Юджи, игнорируя его руку, вероятно, из чувства протеста и самостоятельно забираясь на возвышение. — И зачем мы это делаем?       — Я не хочу делать крюк, — пожал плечами Сукуна и без лишних слов спрыгнул по ту сторону галереи, оказавшись на утоптанной земле. — Думаю, это достаточная причина совершать нечто подобное, не находишь?       — Я скорее нахожу здравым оставить тебя там, — почти угрожающе заметил Юджи, глядя на него с негодованием и сложив руки на груди. — Во Имя Семерых, Сукуна, ты наследник престола. Я каждый раз в ужасе представляю судьбу королевства, раз ты так необдуманно подвергаешь себя риску.       — Какой риск в том, что я вышел из замка не совсем традиционным путем? — непонимающе нахмурился Сукуна под испытывающим взглядом. На секунду ему показалось, что Юджи действительно уйдет, чтобы преодолеть путь обычным способом, оставляя кронпринца ждать его. В нем хватало дерзости и упрямства для такого низкого поступка.       — Ты просто невыносим, — прошипел себе под нос Юджи и, вновь осмотревшись, легко спрыгнул рядом с Сукуной. Улыбка на лице кронпринца почти сразу увяла, когда его ощутимо ударили по плечу.       — А вот это было вовсе не обязательно, — возмутился он, прикасаясь к пострадавшей части тела.       — Я же говорил, что ты постоянно подвергаешь себя риску. Никто не сказал, что опасность может подстерегать тебя только от врагов, — огрызнулся Юджи и подчеркнуто невозмутимо поправил свою одежду, чтобы направиться в сторону сада.       — Ты меня ударил.       — И я ударю тебя еще раз, если ты будешь делать нечто подобное без предупреждения.       Сукуна закатил глаза, обдумывая, почему подобное поведение Юджи его ни капли не раздражает, а скорее, напротив, завораживает еще сильнее. Возможно, у любви имелось довольно много нюансов, и она делает людей слишком глупыми и доверчивыми. Будь у Юджи нож, то Сукуна до самого конца не поверил бы, что тот угрожает как-то его жизни.       Хоть они и видели все дорожки в саду бесчисленное количество раз, он не мог не вызывать ощущение покоя. Сад утопал в зелени и цветах, благоухая и радуя глаз огромной палитрой цветов. Настоящее умиротворение не сравнимо с тем, что творится в Замке. Тень, откидываемая деревьями, оказалась настоящим спасением от вездесущей жары. Здесь не наблюдалось никого, кто мог бы хоть как-то нарушить их покой. Юджи все еще выглядел несколько недовольным, но все это казалось скорее напускным. Сукуна то и дело смотрел на него, подавляя рвущуюся наружу улыбку.       — Прекрати улыбаться, — бросил Юджи, нарушив тишину между ними, обходя стороной огромный разросшийся куст, который заполнил собой почти всю тропинку.       — Я и не улыбаюсь, — пожал плечами Сукуна, встречаясь взглядом с дорнийским принцем, и невольно улыбнулся вопреки своим словам. — Ничего не могу с собой поделать. Ты не можешь меня винить в том, что я рад проводить с тобой время.       — Хотя ожидалось, что ты будешь проводить время со своей невестой, — пускай Юджи и пытался придать своему голосу невозмутимости, Сукуне показалось, что он услышал в нем некоторую уязвленность. Вся веселость мигом покинула его, оставляя вместо себя смущение и вину. Они обсуждали это не раз и не два, к тому же это отчасти идея Юджи, чтобы Сукуна взял на себя ответственность по обеспечению безопасности будущего Нобары. Он плотнее сжал челюсти, чувствуя себя неуютно.       — Между нами лишь политический брак, обычный союз двух семей и ничего большего. Такое встречается сплошь и рядом. Ты прекрасно это знаешь, — неспешно произнес Сукуна, старательно взвешивая каждое слово. Удивительно, что Юджи решил коснуться этого разговора, но его сомнения вполне оправданы. Сложно оставаться уверенным в искренности Сукуны после того, как он обещал жениться на другой на глазах придворных.       Юджи промолчал, словно обдумывая свои последующие слова. Глубже вздохнув, он поднял на него серьезный взгляд.       — А между нами тоже своего рода союз?       Сукуна замер от удивления, никак не ожидая, что услышит нечто подобное. Он взглянул в бездонные глаза напротив, отливающие расплавленным золотом, не зная, как следует ответить на подобный вопрос. Что именно имеет в виду Юджи и не поэтому ли он казался таким подавленным перед тем, как покинуть тронный зал? Он стоял на месте, как статуя, среди высоких деревьев, скрывающих своими кронами голубой небосклон, и среди зеленой листвы слышалась звонкая трель птицы. Атмосфера резко контрастировала с темой для разговора, и это ужасало более всего.       — Какого рода союз ты имеешь в виду? — осторожно спросил он, все же находя в себе силы, чтобы подойти ближе к Юджи. Тот не отступил в сторону, что уже само по себе хороший знак. В висках начало стучать из-за ожидания ответа, и Сукуна терпеливо смотрел в лицо принца, мысленно отсчитывая секунды, которые превращались в минуты. Страшно было представить, что этот момент может оказаться последним в их истории.       — Не знаю? — пожал плечами Юджи. — Он такой же построенный на политике?       — Ты имеешь в виду, что наши отношения начались исключительно из-за необходимости?       — Ну, смотри, если бы я все еще жил в Солнечном Копье, то навряд ли наши отношения пришли к тому, что есть сейчас, — Юджи опустил глаза, рассматривая цветущие цветы под ногами, продолжая крутить кольцо на своем пальце.       Сукуна тяжело вздохнул и медленно подался к нему, осторожно касаясь его подбородка, вынуждая посмотреть на себя. Сердце его стучало, а во рту пересохло, но он не мог оставить все это так. Ему следовало развеять всю эту неуверенность в Юджи, заверить его в том, что, несмотря на все обстоятельства, его чувства остались незыблемыми и не могут подвергаться никаким сомнениям.       — Для такого заносчивого и уверенного принца, ты весьма много переживаешь, — вкрадчиво произнес он, улыбаясь краешком губ. — Возможно, не будь тебя рядом, то все сложилось бы несколько иначе. Но мне кажется, что живи ты хоть на другом конце королевства, то дороги все равно пересеклись, возможно, и чуть позже. Если ты хочешь считать наши отношения союзом, то пусть так. Однако не забывай, что я ни в коем случае не стану тем, кто откажется от него и подвергнет сомнению свои чувства к тебе.       Юджи тихо выдохнул и смотрел на него своими темными блестевшими глазами, заставлявшими сердце Сукуны сжиматься. Но в тот момент, когда его уже начала одолевать тревога, дорнийский принц открыто улыбнулся ему, и все напряжение сошло на нет.       — К твоему сведению, Дорн находится на другом конце королевства. Ты когда в последний раз брал в руки карту?       — И после этого я еще и невыносимый? — искренне возмутился Сукуна, отстраняясь. — Тебе нужно начать более ответственно принимать чужие признания, маленький принц. Просто возмутительная наглость.       — Я тоже не буду тем, кто нарушит этот союз, — внезапно серьезно произнес Юджи, не сводя глаз с Сукуны, заставляя его подавиться очередной возмущенной фразой. — Ты дорог мне, просто я…       Договорить Юджи не успел, когда до них донесся приглушенный хруст веток. Будто та переломилась под чьим-то неосторожным шагом. Сукуна в момент подобрался и прислушался к звукам сада. Они сейчас находились в достаточном отдалении от замка и привычных троп, предназначенных для прогулки, потому встретить здесь кого-то казалось немыслимым.       — Сукуна? — озадаченно позвал Юджи, и Сукуна быстро глянул на него, видя на его лице обеспокоенность.       — Подожди меня здесь, — только и сказал он и неспешно направился на звук, прислушиваясь к каждому шороху. Но как бы долго Сукуна ни шел, внимательно всматриваясь в каждый укромный уголок, то никого не увидел и не услышал. Возможно, виной тому его разыгравшееся воображение, но раздражение и тревога гнали его вперед, чтобы удостовериться в том, что их присутствие с Юджи не было скомпрометировано кем-то со стороны. Он не мог рисковать и отпускать ситуацию. Сколько бы Сукуна ни смотрел, ожидаемо никого не встретил, да так и не ощутил чьего-либо въедливого взгляда, следующего за ними по пятам.       Наверное, в скором времени им с Юджи потребуется найти другое уединенное место для их прогулок. Но нигде более не удавалось затеряться так же, как в Королевском Саду. В нем так много потайных уголков, куда не заглядывает ни один прогуливающийся. К тому же здесь они привлекают намного меньше внимания и не требуют дополнительного сопровождения в лице стражи, часто следующей за Сукуной, когда он пытается покинуть стены замка. Да, это именно та неприглядная сторона статуса принца, от которой он охотно избавился бы. Вот только все его уверения, что способен позаботиться о себе сам, разбиваются об упрямство и несгибаемость отца, не желавший ничего подобного и слышать. Если Сукуна желает выйти в город, то пусть смириться со своим эскортом.       Он пристально осмотрелся по сторонам, останавливая взгляд на каждом густом кусте, способном скрыть человека, однако ничего, кроме примятых ветвей, не обнаружил. Если кто-то наблюдал за ними, то он уже скрылся, опасаясь быть раскрытым. Красный Замок полнится шпионами, служащих высокопоставленным людям при дворе, и никто из них никогда не признается, какую цель преследует их хозяин. От раздражения сводило челюсти. В последнее время ему все чаще становилось не по себе, когда они с Юджи оставались наедине, и это наводило на мысль, что кому-то не давали покоя его отношения с дорнийским принцем. И едва ли у столь любопытного субъекта, который не стесняется опускаться до шпионажа за наследным принцем, благие намерения. Подобные мысли вызывали немалую тревогу, но не за свою безопасность, хотя и о ней не стоило забывать. А вот за Юджи он волновался не на шутку, не то чтобы Сукуна сомневался в его способностях защитить себя.       Возвращался он назад в куда более невеселом настроении, то и дело вспоминая их с Юджи путь по саду. Не чувствовал ли он, что за ними наблюдают? Было ли что-то необычное? Но Сукуна с прискорбием признал, что не замечал никого вокруг. Он потерял бдительность, и это хуже всего. Никогда нельзя прекращать контролировать ситуацию, даже если он ощущал себя в безопасности. Один промах — и пути назад уже не будет.              — Юджи? — Сукуна вернулся на место, где он расстался на время с дорнийским принцем. Но того там не оказалось. Что, если все это было уловкой, чтобы разделить их, и он слишком опоздал с решением обезопасить жизнь Юджи? Сердце сделало кульбит, и внутри все похолодело.       — Поднимите голову, Ваше Высочество, — знакомый голос раздался откуда-то сверху, и Сукуна резко запрокинул голову, с изумлением обнаруживая Юджи на одной из толстых веток дерева, вокруг которого крутился кронпринц, ожидая найти пропавшего спутника. И это он ему говорит о безумных решениях?       — Почему ты не можешь оставаться там, где я тебя оставил? — справившись с удивлением, спросил Сукуна, надеясь, что его голос звучит достаточно грозно и недовольно.       — Потому что я живой человек? — пожал плечами Юджи, улыбнувшись ему дразнящей улыбкой. — Подниметесь ко мне или так и продолжите разговаривать со мной в подобном положении? Уверен, со стороны это выглядит еще более увлекательно, чем отсюда.       — Почему я должен это делать? — хмыкнул Сукуна, тем не менее, подходя ближе к стволу дерева. Прошли годы и годы, когда он забирался на дерево, и то последний раз закончился весьма плачевно, поэтому он оставил испытания своей удачи. Однако Юджи смотрел на него лукавым хитрым взглядом, покачивая ногой в воздухе. Ну как тут откажешься от такого соблазна? — То есть, когда я пытаюсь сократить путь до сада, то это невероятная глупость, не достойная принца, но когда ты забираешься на дерево, то никаких проблем с этим нет. Не кажется ли тебе это несколько лицемерным?       — Но я не наследный принц, Ваше Высочество, — он точно издевался. Более того, на такое заявление было абсолютно нечего ответить.       — Однако ты заставляешь меня забираться к тебе. Будто я какой-то зверек.       — Ну, вы вольны отказаться от моего предложения, — невинно пожал плечами Юджи, опасно наклоняясь вперед.       — Отлично, — хмыкнул Сукуна, скидывая с себя дублет и бросая его в траву около корней дерева. — Я нашел отличный способ вернуть тебе долг.       Конечно, бить Юджи он не собирался, но тому об этом знать вовсе не обязательно. На протяжении всего своего подъема Сукуна ощущал всю нелепость ситуации. Он наследный принц Семи Королевств, всадник дракона, в его жилах текла кровь Старой Валирии. И, тем не менее, он забирается на дерево просто потому, что его позвал Юджи, о чьей безопасности он волновался несколько минут назад. Не глупость ли? Увидь его кто-то в таком положении, объясниться стало бы весьма затруднительно.       — Куда ты уходил? — спросил Юджи, когда возмущенный всей этой ситуацией Сукуна устроился на ветке рядом с ним. Та подозрительно скрипела под весом двух тел, но выдержала тяжесть. Важно не то, куда он уходил, а то, что заставило Юджи решить, что забраться на дерево — разумная идея. По сравнению с ней маленькая выходка Сукуны ранее — детский лепет. Он постарался сидеть как можно ближе к стволу дерева, интуитивно считая, что там ветка должна быть значительно толще. Как минимум, падать Сукуна сегодня не планировал.       Он бросил на своего спутника негодующий взгляд, ясно выражавший его отношение к их положению, но Юджи только улыбнулся, беззаботно пожав плечами. Первым его желанием было сказать ему неправду о причине его ухода, но он счел это несправедливым к нему. Ведь, возможно, следили за ними двумя, а это значит, что и ему следовало теперь быть более осмотрительным.       — Мне показалось, что за нами следили, — признался Сукуна, смотря прямо на Юджи, в котором тут же исчезли все намеки на расслабленность и веселость. Он заметно поежился и осмотрелся по сторонам, словно рассчитывая увидеть кого-то. Сукуна понимал его, он сам чувствовал себя словно бы на всеобщем обозрении. Даже такая удаленность от земли не давала и намека на безопасность, будто он всеми разыскиваемый преступник, за которым идет вечная погоня. Казалось, что во всем Красном Замке у них теперь нет мест, где они могут расслабиться.       — Вот оно как, — странным тоном отозвался Юджи, задумчиво смотря перед собой, хмуря светлые брови. Сукуне показалось, что Юджи приблизительно догадывается о личности следившего за ними. В какой-то мере сужал круг подозреваемых. Впрочем, он не мог быть до конца уверенным. Он еще не забыл тот странный эпизод, когда один из советников отца тайно встречался с Юджи для какого-то обсуждения. Такая заинтересованность в воспитаннике короля не предвещала ничего хорошего. Юджи упрямо не делился подробностями той беседы, ссылаясь на то, что теперь это уже не столь важно. Это давало волю для воображения Сукуны, и каждая идея выглядела хуже предыдущей. Ему придется заняться этим вопросом или обратиться к мастеру над шептунами, если в замке происходит что-то подозрительное.       — Извини за задержку. Я должен был быть уверенным, что нас никто не побеспокоит, — произнес он ровным голосом, не выдавая свое озабоченности. — Теперь нас могут подслушать только птицы, и то ты их всех распугал своим беспардонным вторжением.       — Тебе не стоило идти на разведку одному, — укоряюще заметил Юджи, прищурившись, пропуская мимо ушей замечание в свой адрес.       — Я заботился о безопасности.       — Ты что, волнуешься, что я не могу за себя постоять?       — Кажется, ты меня не понял. Я волновался за безопасность шпиона, — намеренно серьезно ответил Сукуна, стараясь не улыбаться. — Ты бываешь весьма свирепым.       Юджи закатил глаза и беззлобно ударил его по лодыжке. Весьма ощутимо, надо отметить, и Сукуна не удержался от смешка. Вернуть долг теперь придется в двойном объеме, но он точно вернется к этому вопросу на земле. Ему все еще было весьма некомфортно сидеть на такой высоте. Всегда оставался риск сорваться вниз, если будешь недостаточно осмотрительным. Даже на спине дракона он ощущал себя в разы уверенней.              — Я бы хотел продолжить наш разговор, — начал Сукуна и покосился на изменившееся вновь лицо Юджи. — Мне показалось, что ты сегодня расстроился. Теперь я думаю, что понимаю причину.       Юджи застыл, и его взгляд стал рассеянным и отстраненным, будто Сукуна задел тему, которую он старательно пытался избегать. За всю сегодняшнюю прогулку его напряжение так и бросалось в глаза, несмотря на напускную веселость. Внутри Сукуны все сжалось в ожидании ответа, хотя вопроса так и не прозвучало. Ревность со стороны Юджи должна была ему льстить, но он чувствовал только кислый вкус тревоги. Секунды плавились в вязком, тяжелом воздухе, но тишина продолжала тянуться. Неуютная и колючая.       — В какой-то мере это так, — признался наконец Юджи, касаясь своих волос, взлохмачивая их одним рассеянным движением. Его тихий голос пронизывал до костей, как ледяной ветер зимы. — Пускай я понимал с самого начала, к чему все приведет. И я знаю, что тебя и Нобару ничего не связывает, кроме фиктивного брака. Вот только знания никак не влияют на чувства. Я видел всю процессию и как люди радуются такому важному событию, но я не мог заставить себя даже притвориться радостным. Мне не так хорошо удается маскировать свои чувства, как хотелось бы. Не знаю, как объяснить, — он втянул воздух, переводя дыхание, — на мгновение мне показалось, что все произошедшее между нами такое зыбкое, что больше напоминает сон, чем реальность. А в действительности ты уже почти женат. Порой мой разум делает весьма глупые выводы и заставляет нервничать без видимой причины.       — Я не считаю тебя глупым, — посмел заметить Сукуна, и Юджи тут же поднял на него глаза и улыбнулся уголками губ. Что-то в его взгляде делало Юджи удивительно взрослым. Хотелось стереть этот печальный блеск в его глазах. — Помнишь, ты спрашивал меня о переводе одной фразы? — слова с трудом срывались с языка, и он ощущал сухость во рту, никак не связанной с жарой на улице. Он облизнул губы перед тем, как перейти на валирийский. – Любовь моя?       — Конечно, помню, — согласился Юджи, склонив голову. — Хотя я не понимаю, к чему ты вспомнил это сейчас. Ведь, кажется, ты говорил, чтобы я сам нашел ответ.       — Это обращение, — пояснил Сукуна, игнорируя укоряющий тон дорнийского принца, сосредоточив взгляд на его глазах. — Дословно переводится как «Любовь моя». Звучит весьма драматично, почти театрально. Слишком откровенно, если подумать.       Он отвел глаза, смотря на возвышающийся Красный Замок: на солнечном свете камни отливали багровым цветом, и это казалось даже угрожающим. Если встанет выбор между его эгоистичным желанием быть с Юджи и его безопасностью, то он, не задумываясь, выберет последнее, даже если это будет означать, что он потеряет все цвета этого мира.       До его ушей донесся тяжелый вздох, и Сукуна повернулся к Юджи, опасаясь увидеть, какие чувства выражены на лице дорнийского принца.       — Я поделился своими чувствами, которые испытывал на церемонии, для того, чтобы ты знал о них, а не потому, что собираюсь отказываться от тебя, — тон голоса Юджи казался несколько резковатым и раздосадованным. Он подался вперед, будто они находились не на ветке дерева, а на софе в одной из покоев замка. Золотые глаза опасно и уверенно сверкнули, заставив Сукуну подавиться своими возражениями. Он удивлённо смотрел на дорнийского принца, не зная, что сказать, и нервно облизнул пересохшие губы.       — А зачем тогда?       — Чтобы ты о них знал, — терпеливо пояснил Юджи, словно обращался с несмышлёным ребенком. — Ты говорил, что не собираешься рушить этот союз. Так и я тоже не намерен этого делать, как уже упоминалось тебе внизу. Мне следовало бы рассказать, почему я расстроился. Ведь было бы странно, если бы я не испытывал смешанных чувств, наблюдая, как ты даешь клятву другому человек. Поверь мне, я прекрасно осознаю все риски, сопутствующие этим отношениям, но я не намерен от них отказываться. Поэтому буду рад, если ты тоже выкинешь все глупости из своей симпатичной головы.       — Не думал, что ты считаешь меня симпатичным.       — Я считаю тебя идиотом, — огрызнулся Юджи уже в более привычной манере, но румянец на его лице смягчал эффект от оскорбления.       — Не верю ни единому твоему слову.       — А это уже не моя проблема.       Они просидели на дереве еще некоторое время, наслаждаясь исключительно обществом друг друга и шелестом листвы в раскидистой кроне, изредка обмениваясь ничем незначимыми фразами, стараясь всячески избегать разговора о второй половине дня, которая стремительно приближалась. Солнце неумолимо опускалось все ниже к горизонту, отмеряя последние спокойные часы. Скоро наступят вечерние сумерки, быстро сменяющиеся ночным мраком, которого нарушит первая мелодия, сыгранная на пробу приезжими музыкантами. Чем дольше Сукуна оставался в саду, тем меньше ему хотелось покидать их своеобразное убежище. Юджи сидел к нему максимально близко, методично поглаживая пальцем его запястье, даже не задумываясь о своих действиях, и Сукуна не спешил ему об этом сообщать. Его более чем устраивало сложившееся положение вещей.       — Думаю, нам нужно спускаться, — наконец произнес Юджи, подтверждая мысли Сукуны о том, что дальше тянуть некуда. Они слишком долго оттягивали момент, и теперь расставание с уютной атмосферой казалось таким болезненным и неприятным.       — Это в самом деле необходимо? — вопрос скорее риторический. Сукуна сам прекрасно понимал, что не может просто провести остаток своих дней здесь. Если за ним пошлют, то их найдут в весьма сомнительном положении, которое сложно объяснить.       — Ты прекрасно знаешь ответ, — хмыкнул Юджи, пихнув его в плечо своим. — Раз уж ты начал все это, то имей мужество закончить.       — Во мне достаточно мужества, маленький принц.       — Ну, разумеется.       Сукуна смог расслабить ту свою часть, которая оставалась напряженной, находясь на столь ненадежной высоте, и подобрал брошенный на землю дублет. Если бы мать увидела, что он сделал с нарядом, которого она так старательно выбирала для сегодняшнего дня, то его ждал бы серьезный разговор. Юджи приземлился рядом с ним, и они смогли неспешно направиться в сторону замка. В этот раз никому и в голову не пришло сократить путь. Более того, Сукуна счел своим долгом проводить дорнийского принца до его покоев, лишь бы еще на несколько минут растянуть время, проведенное с ним. И как бы Юджи ни пытался образумить его и заставить вернуться к своим обязанностям, кронпринц остался непреклонным в своем решении.       Правда, как бы не оттягивал момент расставания, он все равно наступил. И это заставляло сердце болезненно сжаться в груди.       — Увидимся тогда на балу, — неуверенно попрощался Сукуна, с тоской глядя внутрь покоев Юджи, где дорнийский принц уже наполовину скрылся. Ему стоило развернуться и покинуть башню. У него еще оставались дела, требующие завершения. Встретятся ли они еще сегодня? Вероятнее всего, да, но им придется играть лишь друзей, не показывая и намека на привязанность друг к другу. Это всякий раз убивало что-то внутри Сукуны.       Он уже намеревался покинуть Юджи, но его резко остановила чужая рука, схватившая его за край расстёгнутого дублета, и притянула назад. Сукуна не успел ничего произнести вслух, прежде чем на его губах запечатлели быстрый поцелуй.       — До скорой встречи, — быстро пролепетал Юджи, поспешно закрывая дверь своих покоев прямо перед носом Сукуны. Если бы не горящие губы, то ничего не говорило бы о реальности поцелуя. Он удивленно коснулся собственных губ, смотря на дверь перед собой, словно ожидал ответов от нее, которые она, разумеется, не спешила давать.       — Безумный мальчишка, — с нежностью в голосе произнес он, разворачиваясь и уходя в противоположную от покоев сторону. Его охватило опьяняющее чувство восторга, сопровождавшего его на протяжении всех оставшихся часов до бала.       Однако, к сожалению, от его хорошего настроения не осталось и следа, когда наступил вечер. Как бы сильно он внутренне ни сопротивлялся, ему все равно пришлось направляться в назначенное место, чтобы выполнять роль довольного жизнью принца и жениха. Если он хотел, чтобы на него обращали меньше внимания, то стоило делать то, что от него ожидают. Ничто так не гасит интерес, как предсказуемость. Ему придется проглотить свою нелюбовь к этой части общественной жизни и балам, чтобы сделаться в глазах окружающих самым обычным принцем, чья жизнь лишена всякого рода интриг. Вот только все не так просто. Сукуна просто ненавидел балы и все, что с ними связано. А бал, организованный в честь него и его новоявленной невесты, становился сущим кошмаром наяву. И с каждой минутой становилось только хуже.       Дневная жара еще не отступила, и воздух казался плотным и душным; одежда словно весила, как полноценный доспех и тянула к земле. Кругом мелькали десятки разряженных придворных и знатных гостей, купающихся в королевской роскоши. Просторный зал украшен под стать торжеству: сотни свечей, цветы — его мать постаралась на славу и сделала все просто идеально, и ее сложно упрекнуть хоть в чем-то.       Сукуна пришел с некоторым опозданием, надеясь, что из его присутствия не сделают никакого события. Однако сопровождавшие его взгляды ясно давали понять, что желаемого эффекта он не достиг. Музыка наполняла помещение и смешивалась с веселыми голосами гостей. Это будет очень длинный вечер, лишенный хоть какого-то веселья. Страшная скука. В очередной раз он убедился, что не создан для таких вещей. Танцы и подобные увеселения приносят удовольствие в основном дамам, особенно тем, кто вступил в тот самый возраст, когда пришло время искать себе жениха. Его взгляд скользил по наполненному залу без особого интереса, в глазах рябило от обилия красок и цветов. За весь день его настроение колебалось: он то испытывал бесконечное раздражение, граничащее с отвращением, то подскакивало вверх на непродолжительное время, когда происходило что-то действительно стоящее. И вот сейчас Сукуна вновь ощущал въедливое чувство, заставляющее его отойти куда-то в сторону, чтобы избежать большинства разговоров, в которые непременно затянут его с минуты на минуту.       Взгляд скользнул по находившимся в зале, вылавливая без труда фигуру своей невесты, которая наслаждалась происходящим и обменивалась приветствиями с гостями. По всем правилам Сукуна должен находиться с ней, чтобы разделить такой чудесный день, но он не мог заставить себя сделать хотя бы шаг. Нобара заметила его почти сразу и то дело бросала на него негодующие взгляды, требовавшие, чтобы он подошел и прекратил притворяться статуей. Сукуна делал вид, что не замечает ничего вокруг. Он остановил одного из слуг и взял у него бокал, чтобы хоть чем-то занять руки.       — Так и продолжить тут стоять? — недовольный голос Нобары вырвал его из размышлений, и Сукуна поморщился от ее резкого голоса, не имевшего ничего общего с тем, с которым она разговаривала с остальными. Она уже успела сменить платье: зеленое с золотом выгодно смотрелось ней и подчеркивало ее фигуру, но даже в нем она выглядела грозно.       — Ненавижу танцы, — буркнул Сукуна, облокотившись о стену и прикрыв глаза.       — Я и не предлагаю тебе танцевать, — прошипела она, взяв из его рук бокал, сделала быстрый глоток и, тут же поморщившись, обратно возвращает его Сукуне. — Мне и без твоих комментариев известно, что ты не умеешь танцевать достойно, — не успел Сукуна ей возразить, как она продолжила печальным тоном. — Какая жалость, а я думала, что повеселюсь со своим женихом до того, как супружеская жизнь лишит нас всех радостей жизни.       Сукуна одарил ее недовольным взглядом, ощущая, как раздражение готово вырваться наружу, грозясь превратить все в весьма некрасивую сцену. Но тут его взгляд зацепился за золотой цвет знакомой одежды. Он жадно ухватился за мелькнувшую в толпе розововолосую макушку, видневшуюся поверх других голов. Голос Нобары теперь слышался словно бы издалека. Спроси Сукуну, о чем она говорила, то он не сможет ответить даже приблизительно.       Юджи выглядел привычно и в то же время неузнаваемо. Торжественная одежда с узорами солнц приятно оттеняла загорелую кожу, которой было непозволительно много, по мнению Сукуны. Дорнийский фасон всегда открывал слишком много, не оставляя ничего для фантазии: открытая шея и ключицы, цепочка с медальоном лежала на груди и прикрывала небольшой участок кожи, не прикрытой удлиненным кафтаном. На лице Юджи гуляла легкая улыбка, уже адресованная кому-то из гостей. На его дружелюбие люди слетались с завидной быстротой. Сукуна болезненно прикусил щеку, впитывая каждый жест Юджи, запоминая все мелкие детали, будто бы тот вот-вот исчезнет.       Нобара перехватила его взгляд и так же посмотрела на объект внимания своего жениха. И понимающе хмыкнула.       — Если бы ты так посмотрел на меня, то мне пришлось бы тебе врезать.       — Зачем мне, во Имя Семерых, так на тебя смотреть? — он даже не соизволил посмотреть на Нобару, провожая Юджи взглядом, который уже почти скрылся среди других людей. Он почти кожей ощущал его присутствие и не мог заставить себя прекратить смотреть.       — Я просто предупредила тебя, — покачала головой Нобара, вставая рядом с ним. — Как прошло ваше свидание? И не нужно на меня так смотреть, дражайший потомок богов. Мне просто интересно.       — Приемлемо, — коротко и сухо ответил Сукуна, решив, что Нобара и без того слишком осведомлена о его личной жизни. Девушка закатила глаза и тяжело вздохнула, небрежным жестом поправляя золотую розу, вплетенную в ее короткие волосы.       — Он определенно не заставит свою даму скучать, — проворчала она без тени ехидства, наблюдая вместе с Сукуной за Юджи, который уже обменивался любезностями с какой-то девушкой, которую кронпринц никак не мог опознать. Даже на расстоянии он видел, с каким кокетством та смотрит на его дорнийского принца, и это заставило его кипеть изнутри.       — Ты никак ревнуешь?       — Прекрати меня дразнить, — Сукуна беззлобно пихнул ее плечом, вызывая волну задорного смеха.       — Но у меня сейчас только такое развлечение. Не лишай меня еще и его.       — Как думаешь, кто она?       — Мы не были представлены, — пожала плечами Нобара. — Я знаю не так много людей в столице. Один из недостатков того, чтобы быть девушкой, которую выдают замуж за кого-то родом из других земель, — на непонимающий взгляд она терпеливо пояснила, — нам приходится уезжать из тех мест, к которым мы привыкли, чтобы начать строить жизнь заново на родине мужей. А это весьма проблематично.       — Никогда не думал об этом вопросе с такой стороны.       — Ну разумеется, — хмыкнула она не снисходительно, а как-то смиренно. — Вам незачем думать о чем-то подобном. Не вы же отказываетесь от привычной жизни.       — Я думал, твоя привычная жизнь — это бегать по лесам с луком и шайкой разбойников.       — Катись в Пекло, Сукуна.       Долго стоять и сливаться со стеной не представлялось возможным. На них то и дело бросали заинтересованные взгляды. Еще немного, и его промедление будет казаться практически неприличным. Этот бал устраивался в их честь, и не проявить себя на нем было бы нарушением всех установленных правил. Сукуна потер переносицу, когда услышал первые ноты энергичной мелодии. Образовавшиеся пары торопливо направились в центр зала, готовясь к первому за вечер продолжительному танцу. Возможно, он бы мог пропустить его, сославшись на тот факт, что желает дождаться более подходящего момента для их дебютного танца, но его взгляд ухватил среди всех остальных Юджи в сопровождении той самой белокурой девушки. Увиденное не должно его уязвлять или злить. В конце концов, ради этого они здесь и находились. Вести себя непринужденно, словно ничего странного и предосудительного не происходит. Будто они не целовались несколько часов назад и не откровенничали в самой глубине сада.       В очередной раз взвесив все за и против, Сукуна плавным движением оттолкнулся от стены и потянулся до боли в расслабленных мышцах.       — Идем, — только и бросил он, посмотрев на свою спутницу, наматывающую на палец блестящую ленту.       — Что? — удивленно вскинулась Нобара, смотря на него с немалой долей недоверия. — Ты собрался танцевать? Вот это? — она весьма недвусмысленно указала на готовящихся к танцам людей, выражая все свое сомнение на этот счет. Да, он мог бы выбрать и более подходящий танец, но им придется довольствоваться тем, что есть. Он упрямо смотрел на нее, никак не комментируя свои действия. В нем еще оставалась надежда, что в его глазах не виднелось все отчаяние, которое расползлось в груди, подобно смертельной болезни, поглощающей все на своем пути.       — Ты же сама сказала, что желаешь хоть как-то развеяться, — терпеливо напомнил он, не сводя с нее пристального взгляда. — И почему, когда я предлагаю тебе великолепную возможность, ты ставишь мое предложение под сомнение?       — Потому что ты слишком быстро изменил свое решение, — ни капли не таясь, ответила Нобара и вновь осмотрела просторный зал, выглядывая из-за спины кронпринца. В ее глазах появился озорной блеск. Судя по всему, она увидела что-то такое, что заставило ее сменить тактику. Она плутовски улыбнулась и сделала шаг навстречу к Сукуне, поправляя подол платья. Что бы она ни задумала, Сукуна определенно точно не хотел знать всех подробностей. Он морально готовился к бесконечной череде нелепых движений и чужих прикосновений, не приносивших никакого удовольствия. Еще одна причина, почему его выбор танца казался невероятно глупым. Он поступил необдуманно, но отступать уже было поздно.       — Ладно, — игривость в голосе Нобары действовала на нервы, но он проглотил свое негодование. Ему удастся пережить это испытание. Пара танцев, и он сможет покинуть бал, не привлекая внимания. К тому времени большинство гостей уже настолько увлекутся всяческими увеселениями, что забудут о причине их сегодняшнего сбора. Несколько часов и он свободен.       — Постарайся не отдавить мне ноги, — девушка вложила ладонь в его руку, позволяя вывести в центр.       — За своими ногами следи, — огрызнулся он, чуть сильнее сжимая ее пальцы, за что ему подарили весьма раздраженный взгляд. Так смотрит разъяренная кошка, готовая выпустить когти.       — Надеюсь, следующий мой кавалер будет не столь грубым, — едко сказала она, выпрямляя спину и гордо шествуя вперед, подобно королеве, которой принадлежит все вокруг, и никто не может сомневаться в этом факте.       — Почему Боги послали мне тебя? — возвел глаза к потолку Сукуна, лишь наполовину искренне.       — Ты плохо себя вел.       Это похоже на правду.       Музыканты будто только и ждали, когда Сукуна с его партнершей займут свои места, и сразу же заиграли до боли знакомую мелодию. Поклон в самом начале и дальше Сукуна позволил своему телу воспроизводить одну танцевальную фигуру за другой. Тот факт, что он не любит танцев, вовсе не значит, что он плохо не осведомлен обо всех их нюансах. За время обучения его заставили освоить и такое, на его скромный взгляд, ненужное искусство. Проще всего не задумываться обо всей нелепости такого времяпрепровождения и наблюдать за всем будто со стороны, мысленно отсчитывая ритмичный такт мелодии. Он не мог позволить себе оступиться на глазах стольких людей, иначе следующую неделю ему придется выслушивать ворчание очередного учителя танцев, которого наймет его мать. Шаг, поворот, взять за руку партнершу и позволить уже ей завершить свою фигуру.       — Прекрати хмуриться, — посоветовала Нобара, когда они оказались в непосредственной близости, и одна ее рука лежала на его плече, слегка сжимая. — Постарайся расслабиться и получить удовольствие.       — Почему все вечно советуют мне расслабиться? — прошипел он в ответ. Но девушка не успела ему ответить, лишь озорно улыбнулась и плавно вывернулась из его объятий, придерживая юбку платья. Для человека, долго отсутствующего в мире знати, она удивительно легко влилась в происходящее. Складывалось впечатление, что Нобара получала удовольствие от каждого мгновения.       Мелодия изменилась, и Сукуна тяжело выдохнул, готовясь к следующему кругу. Одной из прелестей, одновременно являвшейся и недостатком этого танца, являлась смена партнера. Фигуры практически не менялись, зато лица, появлявшиеся перед взором Сукуны, менялись с ужасающей частотой, а ритм постепенно нарастал, словно желал проверить, насколько хватит стойкости у танцующих. После третьей партнерши он уже перестал запоминать их лица. Зачастую все они веселые, раскрасневшиеся и лучившиеся счастьем. Кому-то удавалось выразить удивление или сказать несколько смущенных фраз, как тут же их сменял кто-то другой. Он уже пожалел о том, что малодушно недооценивал сложность танца. Пускай технически он и не вызывал никакой сложности, но вот нарастающая с каждой секундой скорость несколько изводила, заставляя дыхание сбиваться. Ему уже было не так легко абстрагироваться и спрятаться в самом дальнем углу своего разума. Приходилось слишком много контролировать, использовать все свои ресурсы и надеяться, что тело не решит подвести его в самый последний момент. Ему нужно следить за дыханием и правильно переставлять ноги. Его обучали этому почти так же тщательно, как и правилам этикета.       В своем изгнании в Браавосе Сатору нанял ему на время мастера меча, который использовал весьма любопытную технику боя. Его движения были плавными и вместе с тем убийственно точными. Сукуна в первые их тренировки испытывал жгучее разочарование от того, что ему не удавалось достать своего нового учителя. Он уворачивался от чужих атак, будто бы танцуя, действовал на нервы и распалял воинственно настроенного принца еще сильнее. Если подумать, то и в танцах можно было найти что-то полезное.       Тем временем танец на балу и не думал заканчиваться. Иногда перед ним появлялась Нобара, излишне веселая на его взгляд: она задорно улыбалась, и ее дыхание даже не сбилось ни на секунду. Об усталости говорил лишь румянец на ее щеках. Никогда ее вид не раздражал так сильно, как в тот момент. Однако Сукуна не мог не вернуть ей усмешку, невольно вспоминая все разы, когда они танцевали вместе, будучи совсем юными. Хотя это больше напоминало дурачество, из-за чего у их учителя танцев случались приступы истерии.       Музыка будто бы вновь ускорилась, хотя казалось, куда еще больше, и Нобара исчезла, не сказав ни единого слова напоследок. На ее место пришла другая, смотревшая на него большими голубыми глазами, похожими на два бездонных озера, а светлые волосы отливали золотом. Сукуна тут же узнал в ней спутницу Юджи и, пожалуй, чуть сильнее сжал ее маленькие ладони. Глупо злиться на нее только лишь потому, что она составляла компанию юному принцу на этом балу. Ведь на ее месте мог оказаться кто угодно. Если подумать, то у Юджи было куда больше причин злиться на Сукуну и Нобару. Но он уже в некоторой степени отпустил ситуацию, смирился с ней, как с необходимым злом, которое он не в силах контролировать. Вот только Сукуна не был таким галантным и благочестивым, как Юджи. Он куда чаще руководствовался эмоциями, а не здравым смыслом. На короткий миг ему показалось, что эта партия в танце продлилась намного дольше всех предыдущих. Уж лучше бы он провел целый день на тренировочном поле, чем выплясывал здесь.       Судя по звукам, танец уже подходил к своему логическому завершению, когда позади Сукуна услышал заливистый смех и неловкие поспешные извинения. Он усмехнулся себе под нос. Вероятнее всего, кто-то сбил весь отлаженный механизм танца, внося в него долю неразберихи. Временами такое случается, но в пылу танца на это часто смотрят со снисхождением. Просто нужно сделать вид, что так все задумано, и продолжить танец, превратив досадное недоразумение в шутку. Сукуна закатил глаза. Он прекрасно знал, кому принадлежал этот смех, и ему не составляло труда представить свою злополучную невесту, с которой станется внести шумиху намеренно, лишь только для того, чтобы оживить происходящее, добавить ему больше чувств.       Движение сменилось, и он развернулся, передавая свою партнёршу другому танцору, с готовностью принимая чужие руки. Сердце в груди словно сжал железный обруч. На него смотрело раскрасневшееся и виноватое лицо Юджи, который смущенно улыбался, смотря на него. Казалось, для него такой исход был столь же неожиданным, как и для Сукуны.       — Лучше не спрашивай, — удрученно произнес Юджи на его удивленный взгляд, качая головой, явно смирившись с этим конфузом.       — Не уверен, что смогу, — произнес Сукуна пораженным тоном.       Время, скачущее до этого самого мгновения невыносимо быстрым галопом, словно замерло, а музыка доносилась издалека, как во сне. Руки Юджи аккуратно и правильно лежали в ладонях Сукуны, словно именно там и было их место. Он невольно провел большими пальцами по костяшкам чужих пальцев, отчего щеки Юджи вспыхнули еще ярче, а глаза лихорадочно заблестели, призывая его остановиться.       — Это приятная неожиданность, маленький принц.       — Ваше Высочество, — произнес Юджи, даря ему очаровательную улыбку, легко сжимая его руки, и не спешил одергивать свои.       — И как же ты оказался в моих объятиях? — кронпринц наклонил голову набок, не отводя от него глаз, наслаждаясь каждым мгновением.       — Череда досадных обстоятельств.       — Досадных? Ты разбиваешь мне сердце.       Юджи тихо посмеялся и пожал плечами, с заметной неохотой отпуская руки Сукуны, когда музыка стихла и послышались аплодисменты вперемешку со смешками.       — Думаю, вы получите объяснения от леди Нобары, — уклончиво ответил дорнийский принц.       Сукуна бросил быстрый взгляд через плечо Юджи и почти сразу нашел глазами Нобару, улыбавшуюся, как кошка, добравшейся до гнезда канарейки. Словно бы почувствовав на себе чужое внимание, девушка встретилась с ним взглядом и улыбнулась еще шире и озорно подмигнула, прежде чем вернуть внимание своей партнёрше.       — Может, и не таких досадных, — согласился Юджи уклончиво и коротко поклонился, убирая руки за спину. Тишина после энергичной музыки казалась излишне плотной и необъятной. Даже звуки десятка голосов не могли заполнить пространство. — Благодарю за танец.       — Жаль, что мы встретились лишь под конец, — усмехнулся Сукуна, направляясь подальше от толпы, готовящихся к следующему танцу. Ему же потребуется некоторое время, чтобы найти в себе достаточно сил для повторного вступления в их ряды. В нем еще бурлила кровь, лицо горело, но вместе с тем он ощущал странное ликование, схожее с эйфорией.       Юджи насмешливо приподнял бровь, двигаясь с ним в ногу, ловко лавируя между людьми.       — И как бы это выглядело? — несмотря на веселость в голосе, он все еще выглядел несколько сконфуженным. Оно и понятно, они всеми силами пытались не пестрить перед ничьим неодобрительным взором. Сукуне надо будет позже дать понять Нобаре, что не стоит в следующий раз совершать что-то столь необдуманное. Вот только он не мог всерьез разозлиться на нее сейчас. Внутри него все буквально горело от восторга. Последние несколько минут принесли ему куда больше удовольствия, чем весь танец.       — Думаю, это выглядело бы превосходно, — ни капли не смущаясь, ответил принц, ловко выскользнув из шумного зала на прилегавший к нему балкон. Холодный воздух вечера приятно охлаждал разгоряченную кожу, и он глубоко втянул его, стараясь избавиться от путанности сознания. Голова кружилась, и вовсе не от крутых пируэтов. Даже не видя лица Юджи, он готов был поклясться, что тот закатил глаза.       — Очень сомневаюсь, — донесся до Сукуны знакомый голос, и он обернулся, натыкаясь на чужой пристальный взгляд. Их зрительный контакт длился пару мгновений, прежде чем в карих глазах Юджи заблестели искры веселья. — Хорошо, возможно, я немного лукавлю. Это было весьма интригующе и вдохновляюще.       — Ты выглядишь потрясающе, — внезапно сказал Сукуна, смотря на него пристально, ни капли не сомневаясь в своих словах. Юджи удивленно вскинул брови, не ожидавший такого откровения. На лице дорнийского принца вспыхнул румянец, и он неловко осмотрел свой внешний вид.       — Спасибо? — неуверенно пробормотал он. — Ты тоже выглядишь очень привлекательно.       — Я знаю. Я невероятно хорош собой.       Юджи тихо рассмеялся, прищуривая глаза.       — Мне следовало этого ожидать, — покачал он головой, подходя ближе.       — И где же брошь? — вдруг спросил Сукуна, когда Юджи встал в непосредственной близости от него. До них еще доносилась музыка из зала, и он знал, что рано или поздно ему придется туда вернуться. Прошло слишком мало времени, чтобы позволить себе исчезнуть с мероприятия. К тому же он еще не встретился с матерью, которая должна засвидетельствовать его присутствие. Хотя после такого грандиозного танца она сама его в скором времени найдет. Поэтому необходимо воспользоваться отвоеванным у судьбы мгновением наедине с Юджи. Едва ли балкон можно называть уединенным местом — кто угодно мог увидеть их, но вряд ли у кого-то закрадутся подозрения по поводу характера их с Юджи бесед.              — Брошь? — непонимающе переспросил тот, нахмурившись, словно не понимая, о чем идет речь.       — Да, брошь, которую ты весьма бесцеремонно присвоил себе, — кивнул Сукуна, наслаждаясь, как сменяются эмоции на лице дорнийского принца. — Однако ты обещал, что на балу она будет на тебе. Вот только сколько на тебя не смотрю, я ее не наблюдаю.       Он снова осмотрел вид Юджи с ног до головы не без удовольствия, отмечая, как ему к лицу идут цвета его дома. Было недопустимо позволять ему ходить так долго в черном. Отчасти это его вина, продолжавшая грызть его наравне со всеми другими прегрешениями, воспоминания о которых отзывались неприятным комом в горле.       — А, вы имеете в виду эту брошь? — Юджи отвел в сторону край своего дублета на груди, открывая вид на светлую рубашку, на которой виднелась серебристая брошь. Вот только не ее вид настолько взволновал Сукуну: взгляд невольно скользнул на оголенную часть чужой груди и поднялся выше к шее. Щеки обдало жаром, и он торопливо отвел глаза, пряча смущение за тактичностью. Хорошо. Такого он никак не ожидал. Юджи определённо не собирался уступать свои позиции и оставаться единственным смущенным человеком на балконе. Он удивительно грязно играет, и противопоставить что-то ему Сукуна попросту не в состоянии.       — Думаю, я смог удовлетворить ваше любопытство?       — Более чем, — Сукуна старался не смотреть в сторону Юджи, осознавая, насколько глупо сейчас выглядел. Однако все его действия потеряли уже всякую рациональность. Увидь его кто-то сейчас, он бы лишился последних крупиц своей репутации. Ему совсем не улыбалось прослыть юнцом, который смущается и робеет в присутствии кого-то другого. Но он не в силах ничего с собой поделать. Им не должны руководить эмоции. Он, как никто другой знал, что они нередко приводили к гибели целые династии, но Сукуна так и не научился их контролировать, коль сколько не прилагал усилий к этому. Горячая кровь в любом возрасте остается горячей.       Он глубоко вдохнул прохладного воздуха и повернулся к Юджи, на лице которого блуждала загадочная улыбка. Этот мерзавец прекрасно знал, как одержать над ним вверх, и беззастенчиво пользовался своим преимуществом. Сукуна испытывал восхищение, глядя на него. Никогда бы ему и в голову не пришло, насколько опасный перед ним противник.       — Итак, что ты скажешь обо всем этом? — он поспешил сменить тему разговора и кивком головы указал на видневшийся зал для танцев. Судя по блеску в карих глазах, его попытка изменить ход беседы не осталась незамеченной, но у него уже не оставалось моральных сил беспокоиться об этом.       — Сложно составлять свое мнение по одному только танцу, — пожал плечами Юджи, склонив голову набок. — Более того, мне казалось, что на таком мероприятии предполагается присутствие обоих виновников торжества, — Сукуна скривился, понимая, что тот прав. — Вы не сможете стоять здесь весь вечер, Ваше Высочество. Вам придется вернуться туда.       — По правде сказать, мне и здесь весьма неплохо.       Юджи вскинул брови так высоко, что он стал походить на недовольного ответом учителя, с которым ученик продолжает спорить, хотя уже и понимал свою неправоту.       — Уверен, что я могу провести все время, отведенное на бал, и здесь, — Сукуна обвел рукой узкий балкон, увитый зеленью какого-то вьющегося растения. — Мне казалось, что с утра я еще был принцем, а значит, волен делать некоторые вещи, на которые остальные никогда не рискнут. Например, залезть на дерево или сократить путь до сада.       Испытывающий взгляд Юджи приковывал его к месту, заставляя себя чувствовать неуютно. Он сложил руки на груди и нахмурился.       — Сукуна, — удивительно, какой спектр эмоций кронпринц испытывал всякий раз, когда Юджи называл его по имени. Воздух застрял где-то в глотке, а сердце пропустило удар. — Тебе придется вернуться туда.       — Это еще почему?       — Потому что я в любом случае пойду туда, а ты можешь оставаться здесь и упрямиться дальше.       — Порой я совершенно тебя не понимаю, — вздохнул обреченно Сукуна, облокачиваясь на перекладину и срывая один из листьев растения. Крошечные жилки напоминали линии, рассекавшие ладонь. Он медленно разорвал лист на две части, нарушая симметричный рисунок. — Мне казалось, что тебе приносит удовольствие моя компания в таком уединенном месте.       — Ты не можешь уклоняться от своих обязанностей за мой счет, — печально улыбнулся Юджи, не сводя с него пронзительного взгляда своих карих глаз. Без дополнительного освещения они казались такими темными, что без труда можно было в них утонуть. — В других обстоятельствах я бы поддержал твое желание просидеть тут до конца вчера, но твое отсутствие вызовет волнение и вопросы, — он помедлил на мгновение, прежде чем продолжить. — По крайней мере, сейчас. И Богов ради, не заставляй меня тебя уговаривать.       — Да знаю я, знаю, — проворчал Сукуна, выкидывая остатки, которые остались от листа, и выпрямился. — Ладно, давай вернемся в это проклятое место. Но знай, что я это делаю только для тебя.       — Как скажете, Ваше Высочество, — важно кивнул Юджи и, развернувшись на месте, направился в сторону ярко освещенного зала. Ни его прямая гордая осанка, ни расправленные плечи не говорили о его нерешимости.       — Я уйду ровно через три танца, — сообщил Сукуна, следуя за ним.       — Четыре.       — Три, и ни танца больше, — настоял на своем кронпринц со сталью в голосе. — Ты не сможешь заставить меня изменить решение. Твои навыки торговаться оставляют желать лучшего, поэтому тебе придется смириться, маленький принц. Я позже покину данное мероприятие и буду рад, если ты составишь мне компанию.       — Предлагаешь мне сбежать с бала?       — Именно. Что думаешь?       — Что не могу оставить тебя в одиночестве, потому что у тебя странная способность попадать в неприятности.       — Думаю, здесь мы равны.       Сукуна, как и обещал, провел на балу строго отмеренное время и ни минутой больше. Светская суета приносила удовольствие только в точно отмеренных нормах.       Самое большое испытание ему пришлось проходить в самом конце, когда партером для танца стала его мать, которая не упускала случая поговорить с ним под медленную мелодию. Если большую часть вечера Сукуне удавалось скрывать свое мнение по поводу вечера, то, находясь с королевой один на один, он был лишен этой привилегии. Приходилось поддерживать безобидный разговор, попутно сбивчиво отвечать на внезапные вопросы, которые мать ловко вставляла по ходу их беседы, не давая сыну сориентироваться и придумать элегантную отговорку. Он в очередной раз задавался вопросом, почему его окружают женщины, решившие, что влезать в его голову — их главная цель в жизни. Вот только если Нобаре ему удавалось соврать, используя все свои способности, то в случае с матерью ни один прием не приводил к желаемому результату. И она не думала отступать.       — Я рада видеть твои глаза такими, — сказала она с лукавой улыбкой, когда музыка стихла. Сукуна постарался, чтобы любопытство не отразилось на его лице, потому что если он попытается уточнить, что она имеет в виду, то ему уже не удастся улизнуть.       — Мои глаза выглядят совершенно так же, как и всегда, — проворчал он, покачав головой с видом полной невозмутимости, спеша препроводить свою мать в более уединенное место. Несмотря на свои широкие шаги, Висения с легкостью шла с ним вровень, не обращая внимания на тяжелое на вид черное платье. Темная ткань только подчеркивала ее бледность, лишь голубые серьги в ее ушах оставались ярким пятном в ее образе. — Ты увидишь точно такие же, если посмотришь в свое отражение.       — Конечно, увижу, — с охотой согласилась Висения, даря Сукуне очередную мягкую улыбку. — Я же замужем за твоим отцом.       Сукуна старательно замаскировал прилив бесконечной усталости. Предмет любви его родителей всегда заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке. Почему он всякий раз должен становиться свидетелем этих почти тошнотворных милых сцен? Впрочем, едва ли он смог жить в другой парадигме мира, где его родители могли бы быть излишне холодны друг с другом.       — Мы можем вернуться к этому разговору позже? — почти с отчаянием взмолился он, все же не удержавшись и закатив глаза.       — Я в любом случае уже закончила, — кивнула она, поправляя прическу Сукуну жестом материнской привязанности. — Повеселись как следует.       — Непременно, — сухо ответил он, отстраняясь и направляясь в другую часть зала, где в последний раз видел Юджи, надеясь, что в этот раз дорнийский принц не станет заложником очередной беседы или своего взбалмошного желания нарушить все неписаные правила приличия. Сегодня днем он забрался на дерево в саду. Кто знает, что ему на ум может прийти сейчас.       Их взгляды встретились еще до того, как Сукуна достиг цели, и Юджи, не дожидаясь, когда кронпринц приблизится, выскользнул из зала. Ловкий ход, чтобы их в очередной раз не заметили вместе. Надо сказать, Сукуна даже не подумал о такой простой предосторожности. Он замедлил шаг, решив сделать еще один круг вокруг зала, давая возможность гостям засвидетельствовать его присутствие, и таким образом, его внезапное исчезновение будет не так заметно. Каждая лишняя минута, проведенная в наполненном музыкой зале, казалась невыносимой рутиной и тянулась так медленно — сложно поверить, что время вообще идет.       Сукуна дождался, когда все внимание гостей отвлеклось на очередной танец, и поспешил покинуть бал, забирая с собой свое нетерпение. После зала, полного света, коридор казался мрачным и темным. Привыкнуть к такой резкой перемене оказалось не так-то просто. Однако он решительно двигался вперед, слыша, как в ушах шумит пульс, вторя его поспешным шагам.       — У нас точно будут проблемы, — донесся до Сукуны голос Юджи, и он резко остановился, наблюдая, как из-за темного угла появляется фигура дорнийского принца. Невольно Сукуна вспомнил танец, где они выступили невольными партнерами, и внутри него растеклось тепло, заполнившее каждую клеточку тела. Кончики пальцев приятно покалывало, словно их руки все еще скреплялись. Будь его воля, он ни за что бы не отпустил его ладонь.       Он шумно вздохнул и подошел ближе, не в силах сдерживать рвущееся наружу желание, и обхватил ладонями чужое лицо, на котором отразилось удивление. Это граничило с физической необходимостью. С благоговейной одержимостью. Прикоснуться, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Карие глаза Юджи блеснули и расширились от изумления, а губы приоткрылись, словно желая сказать что-то. В их жизни еще было не так много поцелуев, по большей части они казались спонтанными, совершенными в порыве чувств. Сложно отрицать тот факт, что с каждым разом они затягивались, становились все более жаркими и нетерпеливыми. В голову тут же полезли воспоминания обо всем и ни о чем сразу. Лицо обдало жаром, и Сукуна малодушно радовался скудности освещения. Либо быть одержимым, либо смущаться, но никак и то и другое сразу. Существовали вещи, которые не стоило совмещать.       — Мой маленький принц, — почти промурлыкал Сукуна, отступая на шаг назад, давая Юджи, да и себе чуть больше пространства. — Думаю, самое время поспешить, если мы не желаем, чтобы наш побег стал общеизвестным фактом.       — Тогда, может, не стоило уходить так рано? — вкрадчиво поинтересовался Юджи, приподнимая одну бровь.       — Не стоит волноваться об этом, — небрежно бросил кронпринц, направляясь вдоль темного коридора. — Все слишком заняты самим балом, чтобы обратить внимание на парочку беглецов.       — Но никогда один из беглецов — виновник торжества, — Юджи укоризненно покачал головой, но, тем не менее, следуя за ним, бесшумно ступая по полу, не спеша отводить взгляда от Сукуны. От его внимания все внутри кипело, но он силой мысли заставлял себя не смотреть в его сторону. Хотелось как можно скорее удалиться подальше от бала, туда, где даже не будет слышно и намека на его существование. Красный Замок столь велик, что без труда можно найти место, где им удастся остаться в благословенной тишине. Будто она позволит превратить саму мысль о бале в сущую ерунду.       — Почему я всякий раз потворствую твоим провокациям? — в очередной раз спросил Юджи в пустоту таким тоном, будто его действительно заботит этот вопрос. Они уже преодолели один лестничный проем, уходя все дальше вглубь замка.       Сукуна вздернул подбородок и прищурился, искоса глядя на своего спутника.       — Ты не можешь отказаться из-за моей королевской харизмы, — усмехнулся он и, видя неубежденный взгляд, продолжил. — Тем более в замке столько мест, которые можно изучить только тогда, когда вокруг нет любопытных глаз.       На самом деле у Сукуны еще не было вразумительного плана, куда направиться, хотя имелись кое-какие идеи. В прошлый раз Юджи очень впечатлил зал в тайных подземельях, где хранился, подобно мифическому артефакту, череп Балериона. Им не удавалось все это время посетить его, но сейчас ситуация располагала. Он покосился на Юджи с некоторым сомнением. Сукуна и вправду собирается потратить освободившийся вечер на то, чтобы смотреть на череп старого дракона? Сомнительное и совершенно неромантичное место, если подумать. Но от воспоминаний, как горели глаза Юджи в прошлый их визит, вся нерешимость рассеялась.       Он остановился у одной из стен, на которой красовался расписной гобелен, и отодвинул тяжелую ткань в сторону. Сукуна знал все тайные входы в замке, но даже его иногда подводила память. Иначе как объяснить, что на него смотрела абсолютно обычная стена. Неужели ошибся? Он вновь посмотрел на гобелен, удостоверяясь, что это именно тот, за которым должна находиться узкая темная лестница. Вот только, сколько бы он ни смотрел на стену, ничего похожего перед ним не появлялось. Если кому-то пришло в голову поменять местами гобелены в преддверии праздника, то ему потребуются дни, чтобы восстановить в голове карту ходов и запомнить каждую деталь, определяющую тот или иной вход и выход.       — Ищешь потайной вход? — озвучил свой вопрос Юджи, когда Сукуна так и стоял на месте, продолжая упрямо сверлить стену перед собой.       — Кто-то перевесил гобелены, — с неохотой признался кронпринц, переводя взгляд на Юджи, стоящего очень близко. — Последний раз такое случалось, когда в замок наведывался мой дядя.       — Дай угадаю, он снова решил подшутить над тобой? — Юджи, кажется, не понимал весь масштаб катастрофы в лице Сатору. — Нет, на самом деле в прошлый раз всем руководила моя мать, — пожал плечами Сукуна, чувствуя непонимающий взгляд. — Она тоже любит подшучивать. Думаю, это у них семейное.       Юджи пораженно смотрел на него: в его голове явно не укладывался образ королевы с сестрой, которая подшучивала над своим братом, будто они все еще дети. На самом деле все куда прозаичнее, и она это делала исключительно с упором на то, чтобы Сатору тайно не покинул стены замка и не натворил безобразий за его пределами. Отец очень охотно потакал ее прихотям, делая вид, что поступает так исключительно в желании угодить жене, а не досадить ее брату. Сукуна поморщился, откидывая в сторону ненужные мысли. В данный момент ему предстоит решить другого рода проблему. Но не успел он и слова сказать, чтобы предложить Юджи другое развлечение, когда в дальней части коридора послышались тяжелые шаги, направлявшиеся в их сторону. Он вскинул голову, прислушиваясь и всматриваясь в полумрак. Свет факелов давал скудное освещение, поэтому ему оставалось только догадываться, кто направлялся к ним.       Сукуна уже различал приглушенные голоса, а в голове стали появляться объяснения своего присутствия здесь, когда ему следовало находиться в совершенно ином месте. Не то чтобы ему следует оправдываться хоть перед кем-то, но все же их прогулки вдвоем были бы более чем подозрительны. Не говоря ни слова, он ловко схватил Юджи под локоть и притянул ближе к себе, прежде чем накинуть на них тяжелую ткань пыльного гобелена, скрывая их от внешнего мира. Свободного пространства оставалось крайне мало для двоих взрослых юношей, и он отчетливо ощущал, как к нему прижимается чужое разгоряченное тело. Сердце внутри него сжалось на мгновение и ускорило свой ход. Юджи неуверенно вскинул взгляд, чтобы всмотреться в лицо рядом.       — Что ты делаешь? — едва слышно прошипел он, стараясь придать голосу строгости, в чем тут же потерпел провал.       Сукуна усмехнулся самыми уголками губ, самоуверенно положив руку на спину Юджи, прижимая его ближе к себе.       — Говори тише, если не хочешь, чтобы нас заметили, маленький принц. Мы в весьма компрометирующем положении, не думаешь?       — И кто в этом виноват? — шепот дорнийского принца проникал под кожу, и Сукуна осторожно накрыл его губы ладонью, заглушая голос. Кожа под рукой казалась практически раскаленной, и он удивленно посмотрел на Юджи, жалея, что не в силах рассмотреть его смущение. Его и самого немного стесняло их положение, и первым желанием, весьма иррациональным, было отстраниться. Однако некая ограниченность пространства вынуждала оставаться на месте. Излишние движения, чтобы найти оптимальное положение, наверняка выдадут их с головой, и тогда объяснений будет не избежать.       Шаги тем временем приближались все ближе, и Сукуна уже различал отдельные фразы чужой беседы. Судя по всему, это кто-то из стражи, патрулирующей замок, но он никак не мог понять, кто именно вступил на дежурство в этот час. Да и не это сейчас важно. Юджи расположил ладони на его груди, и они обжигали даже через плотную ткань одежды, лишая его всякой сосредоточенности.       — Поверить не могу, что я застрял в таком нелепом положении, — тихо произнес Юджи, когда вновь обрел возможность говорить. Даже Сукуна с трудом мог различить его голос, не говоря уже о страже, которая явно вступила в весьма увлекательную дискуссию, тема которой его волновала в последнюю очередь.       — Ты не можешь отрицать, что это весьма пикантно, — Сукуна и не думал скрывать смешок и немного подался вперед, из-за чего лицо Юджи оказалось намного ближе. Он уже успел привыкнуть к темноте и без труда различал его черты. Удивительно, насколько близко они сейчас находились, если забыть о скрывавшем их гобелене. Обстановку и правда можно было бы назвать интимной. Горячее дыхание Юджи обжигало кожу, жар опалил щеки и шею. Слишком близко. В ушах зашумело, заглушая все остальные звуки. Юджи с трудом сглотнул, и Сукуна не в силах был отвести от него взгляд. Его рука мягко лежала на спине дорнийского принца, ненавязчиво водя большим пальцем, и не давала отстраниться. На лице Юджи нерешимость с долей вызова, он сильнее сжал ткань дублета кронпринца, то ли желая притянуть его ближе, то ли оттолкнуть.       — Не слишком ли ты близко? — нарушил паузу он, облизнув губы.       Внутри Сукуны настоящий пожар, который невозможно ничем затушить.       — Тебя это беспокоит? — тон тихий, почти бархатный.       Юджи шумно вздохнул, никак не отвечая на вопрос, словно не доверяя собственному голосу, и отрицательно покачал головой.       Сукуна усмехнулся, но уже как-то напряженно, встревоженно переводя взгляд в сторону, прислушиваясь к звукам по ту сторону гобелена. Но не слышал ничего, кроме своего сердцебиения. Он старался всячески успокоиться, но близкое соседство с Юджи не позволяло этого сделать. Его присутствие лишало его всякого намека на благоразумие.       — И как долго нам еще тут стоять?       Если Юджи и хотел получить ответ на свой вопрос, то Сукуна не мог ему его дать. Удостоверившись, что они остались наедине, он в мгновение ока вернул внимание к нему и накрыл его губы своими. Тяжелый вздох и тихий звук удивления — вот и все, что успел услышать Сукуна, прежде чем его накрыло головокружительное чувство влечения. По телу прокатилась волна жара. Все ощущения сосредоточились на губах и на их сбивчивом дыхании, казавшимся оглушительным. Поцелуй был мягким, осторожным и почти целомудренным. Это заставляло волосы на затылке встать дыбом.       Сукуна приоткрыл глаза, видя все еще застывшее удивление на чужом лице, и вопросительно вскинул бровь, будто бы спрашивая позволения продолжить. Уже одного того факта, что он поцеловал Юджи в такой обстановке, хватило бы, чтобы тот отказался и предпринял попытку отстраниться. Прошло томительное мгновение, почти вечность, прежде чем Юджи отбросил все сомнения и уверенно двинулся навстречу, перемещая свою руку на шею Сукуны, углубляя поцелуй. В голове мгновенно стало пусто, и он полностью отдался во власти ощущений. Вся невинность отступила в сторону, оставляя место страсти, всеобъемлющей, не знающей границ, практически губительной для них обоих. Горячие губы, почти требовательные прикосновения, желавшие заполучить все, что возможно, с особой жадностью. Их будто в любой момент могли разлучить, поэтому следовало опередить время.       Было жарко. Напряжение в Сукуне росло с каждой секундой, лишало возможности здраво мыслить. Он понимал, что следовало быть осторожнее, сохранять хладнокровие, чтобы не привести их своими действиями прямо к обрыву. Но он уже перестал контролировать себя. Все сейчас казалось таким не важным, отошло на второй план и перестало играть хоть какую-то значимую роль. Как иронично сегодня прошла его помолвка. Звуки музыки на балу, устроенном в честь этого события, еще не утихли, а он уже целуется с тем, с кем на самом деле желал разделить каждое мгновение своей жизни.       Лицо не просто горело, а пылало, будто к нему поднесли горящие угли из очага. В легких не хватало воздуха, но никто не спешил отстраняться. Руки Сукуны действовали сами собой, будто только и ждали этого самого момента. Он скользил ладонями по чужим бокам, ощущая, как подрагивает Юджи под его прикосновениями. И это безумно опьяняло. Сам факт происходящего сводил с ума, выводил их отношения на совершенно иной уровень. Как быстро они перешли от невинных поцелуев с неловкими признаниями и объяснениями к тому, что происходит сейчас.       Юджи с силой сжал край его дублета, и внезапно оголившейся кожи коснулся прохладный воздух. Он шумно выдохнул, плавясь в ощущениях. Сознание плавало в вязкой жидкости желания, силясь поглотить его без остатка. Сукуна крепче прижал дорнийского принца к себе, когда тот вздрогнул так, будто готовился рухнуть на пол, и развернул их так, что теперь Юджи опирался спиной на стену за ними. В какой-то мере он рад, что не обнаружил за гобеленом никакого потайного хода. Эта абсурдная в данных обстоятельствах мысль вызвала улыбку.       На мгновение их губы разомкнулись, и Сукуна смог, наконец, глотнуть раскаленного между ними воздуха. Перед глазами плыло, а внутри до боли приятно тянуло. Он накрыл губами напряженную оголенную шею, неспешно спускаясь ниже, отчетливо ощущая, как Юджи дрожит от каждого поцелуя. До его ушей донесся тихий стон, и этот звук казался таким сладостным и желанным, что заставил воздух застрять в легких.       — Седьмое Пекло, — едва слышно прошептал Юджи, откидывая голову назад, ударяясь затылком о каменную кладку. Он прикрыл ладонью горящие губы, чтобы сдержать в себе все непристойные звуки, хотя самообладание их обоих висело на волоске.       Сукуна, повинуясь внезапному порыву, расстегнул ремень на поясе Юджи, и дублет с легкостью распахнулся. Скрывавшаяся под ним рубашка уже не казалась каким-то непреодолимым препятствием. Цепочка на шее тихо звякнула, не привлекая ничьего внимания. Если они хотят остановиться, то стоит это сделать сейчас, пока еще не слишком поздно повернуть назад. Словно прочитав его мысли, Юджи невольно дернул застежку на дублете Сукуны, которая с лязгом ударилась о каменный пол, вызывая тихий смешок.       Что они творят?       — Ты решил оставить меня без одежды? — хрипло спросил Сукуна, поднимая лукавый взгляд на Юджи, запуская руку под ткань рубашки. На него весьма красноречиво воззрился дорнийский принц и усмехнулся самыми уголками губ.       — Кажется, ты уже обогнал меня в этом.       Сукуна оставил короткий поцелуй на линии подбородка Юджи, призывая остатки своего здравого смысла. Для всего есть время и место, а они явно потеряли всякий контроль над ситуацией.       — Пожалуй, ты прав, мой маленький принц, — но его действия противоречили всем его словам. Губы уже скользнули выше, чувствуя, как пальцы Юджи зарылись в его волосы. Физический контакт едва ли когда-то ощущался так приятно.       Юджи прикрыл глаза от удовольствия, параллельно расстегивая пуговицы на его одежде, то и дело касаясь оголенной кожи. Прикосновения пускали вдоль позвоночника искры, голова кружилась в бешеном танце, не сравнимым с тем, который они вели на балу. Во имя Семерых. Сукуна чувствовал, что задыхается. Рука Юджи подрагивала, не решаясь преодолеть последний барьер, и Сукуна уверенно перехватил его ладонь и положил себе на торс, прежде чем вновь поцеловать его все с тем же голодом, что и раньше. Юджи тихо простонал в губы принца, ощущая напряжение в чужих мышцах от каждого его прикосновения. Ладонь скользнула выше, к твердой груди, которая ходила вверх-вниз в ритм дыхания Сукуны.       Руки Сукуны более уверенно хозяйствовали под одеждой Юджи, не пропуская ни единого места, словно он на ощупь хотел запомнить каждую его линию. Напряжение становилось все сильнее, а воздух между ними был жарким и густым, как мед. Сукуна легко прикусил нижнюю губу Юджи, вызывая еще один гортанный стон, который прозвучал достаточно громко в пустом коридоре замка. Они оба замерли, вслушиваясь в тишину и опасаясь чужого присутствия.       Осознание ненадежности их убежища казалось весьма отрезвляющим.       Юджи выдохнул, когда томительные минуты шли, а их не обнаружили, и уткнулся лбом в плечо Сукуны. Магия момента медленно улетучивалась, и он понимал, что должен отпустить все и восстановить свое дыхание. Сердце отмеряло томительные секунды промедления. Юджи внезапно отстранился и положил руки на плечи кронпринца, вынуждая того отступить. Сукуна не стал сопротивляться, понимая здравость такого решения. Они позволили себе лишнего и напрасно искушали судьбу.       — Нам стоит остановиться, — тихо, будто бы извиняясь, произнес Юджи, и в его голосе уверенности было вдвое меньше, чем хотелось бы услышать Сукуна. Он перехватил ладонь Юджи и прикоснулся к ней губами. Почти рыцарский жест. Особенно после того, что происходило несколько минут назад.       — Уверен? — хитро переспросил он, не собираясь отпускать чужую руку.       — Сукуна, — с нажимом сказал Юджи, смотря ему в глаза.       — Признаться, я не совсем так представлял наш вечер, — покачал головой Сукуна, отстраняясь еще на один шаг, но по-прежнему касаясь руки Юджи. Он не в силах был отпустить ее, хотя понимал, что чем дольше он продлевает контакт, тем большая вероятность, что они продолжат. И как бы сильно ему этого ни хотелось, он прекрасно понимал опасения Юджи, написанные на его лице.       — Еще скажи, что ты разочарован, — смущенно буркнул тот, поправляя на себе дублет, скрывая все то, чего так старательно добивался Сукуна. Он почти с тоской смотрел за его попытками привести себя в порядок.       — Ни в коем случае, — вздернул подбородок кронпринц, даже не думая поправлять свою одежду. Кожу все еще жгло, а ночная прохлада поможет справиться с нарастающим возбуждением. — Нам обязательно нужно это повторить.       Юджи тут же хлопнул его по плечу, и Сукуна разразился тихим смехом. Дорнийский принц какое-то время наблюдал за ним скептическим взглядом, прежде чем рассмеяться вместе с ним.