Illegal Shot

Феликс, вылетел в гостиную с грохотом, толкнув кухонную дверь так сильно, что та ударилась о стену, заглушая всхлипы Сэйери. С обезумевшими глазами он окинул взглядом комнату, пытаясь отыскать Хенджина, но обнаружил там только взволнованных ребят: Чан замер на полпути к коридору, словно испугавшись внезапного появления Феликса; Чонин и Сынмин наоборот, замерли на пути к кухне, видимо услышав крики друга; Джисон с опаской прижимался к Минхо, а Чанбин прижал к себе бутылку виски и тоже во все глаза пялился на Ли. — Где он? — Прорычал Феликс. — О-он из дома только выбежал… — указав на дверь ответил Чан. — Блять, Джинни! — Уже отчаянно проскулил парень и кинулся в коридор. Схватив с вешалки свою куртку, он попытался быстро сунуть ноги в ботинки и чуть не потеряв равновесие, плюнул, вылетая на улицу с расстегнутой молнией и пуховиком в руках. На ходу одеваясь, Феликс стал озираться. Хенджин только выбежал, а это означало, что его силуэт еще должен виднеться. Но Феликс никак не мог разглядеть его, от чего кинулся вверх по улице, надеясь, что тот еще не успел далеко уйти. — Джинни! Джинни! — Орал Феликс, глупо надеясь, что парень откликнется. — Джинни! — Кричал, когда уже выбежал за пределы частного сектора. — Джинни! — Раздирал горло, когда оказался на перекрестке вдали от дома, не зная, куда тот мог пойти. Слезы, которые еще не нашли выход на замерзшие щеки, душили. Сердце колотилось с безумной скоростью, от продолжительного бега и волнения за Хенджина. Он ведь совсем не знает город. Глупый, глупый Джинни. Зачем же он убежал, не разобравшись в ситуации. Хотя, Феликс понимал, что окажись он на его месте, тоже бы удрал, скрываясь от чужих глаз. Ноги уже забились, снег замедлял скорость и набивался в ботинки, безжалостно моча тонкие носки. Феликс боялся, что выбрал не ту дорогу, свернул не в тот переулок. Боялся, что только отдаляется от Хенджина и уж точно не найдет. Колючий ветер лизал щеки и забирался под куртку. Феликс обнял себя руками и дал волю слезам, позволив соскользнуть по щекам и превратиться в заледеневшие дорожки. — Да где же ты?! — Взвыл, падая на колени в сугроб и закрывая лицо руками. Феликс чувствовал себя совсем беспомощным. Горько, отчаянно всхлипывая, слушал, как мимо проносятся редкие машины и завывает злой ветер. Он больше ничего не хотел. Не хотел пить, не хотел возвращаться домой к ребятам, не хотел ждать, когда парень сам вернется. Единственное, чего он желал — найти Хенджина. А ведь он даже позвонить ему не сможет, ведь оставил телефон дома. В голову закрались совсем дурацкие, мрачные мысли. Чтобы их отогнать, Феликс поднялся, утер слезы и медленно побрел, куда глаза глядят. Надеясь, что сердце ведет его по правильному пути. Феликс бродил по улицам родного города уже на протяжении двадцати минут. Изредка, на пути появлялись темные силуэты людей, и парень кидался им навстречу, но приблизившись, понимал, что это всего лишь пьяные и веселые прохожие. Паника нарастала с каждой минутой, заставляя темп сердца ускоряться. Ли готов был рвать волосы на голове, коря себя за то, что упустил Хенджина, потерял и не может найти. Когда он с усугубленным отчанием заметил вдалеке ярко освещенный гирляндами и украшениями городской парк, ускорился, засеменив к нему, в надежде, что Джин забрел туда и сидит сейчас на какой-нибудь одинокой лавочке. Приближаясь к парку, он почти перешел на бег, как слуха коснулся какой-то мерзкий гогот. Рвано повернувшись в сторону его звучания, он заметил, как в тени домов спрятались три силуэта. Двое людей неактивно избивали одного человека, толкая его, словно какую-то тряпичную куклу. У Феликса замерло сердце. Кто-то напал на Хенджина. Ему не нужно было щуриться или приближаться, чтобы узнать его. Он узнал Хвана не по одежде, а по осанке, по сгибу локтей, которыми он прикрывал лицо, по длинным ногам, что пытались удержать тело. Феликс сломя голову понесся через дорогу, наплевав на проезжающие автомобили. — Ахуели вдвоем на одного, уроды?! — Взревел он, приближаясь. Нападавшие были в стельку пьяны, а Хенджин почему-то совсем не отбивался. Феликс выдернул парня из центра драки и влетел туда сам. Он зарядил одному с кулака в нос, заставив отшатнуться и почти упасть в сугроб. Второго же он отправил в нокаут, с размаху, врезав ногой по голове. Чуть отойдя, чтобы разобраться с первым нападавшим, он вновь занес кулак, но в ход его не пустил. Парень начал что-то верещать и склонился над товарищем, пытаясь привести его в чувство. Он пролепетал что-то похожее на «Мы уходим!» и выставил руки вперед, сдаваясь. Феликс злобно фыркнул и смачно сплюнул, выражая в своем плевке все свое отношение к этим уродам. Быстро обернувшись, хмурые брови расслабились, и Ли посмотрел на сжавшегося Хенджина обеспокоенным взглядом. — Джинни?.. Хван, удостоверившись, что Феликсу не угрожают эти придурки, отвернулся и кинулся прочь. Такая реакция выбила Ли из колеи. Мотнув головой, чтобы собраться, парень бросился в догонку. — А ну стоять! Хенджин перебирал обессилевшими ногами, стараясь оторваться от Феликса. Он приблизился к парку, не зная, куда еще бежать. А в следующую секунду — повалился в сугроб. Феликс настиг и прыгнул на него, обхватывая за талию. Утонув лицом в снегу, Хенджин не имел возможности пошевелиться, потому что парень придавил его своим телом. — Джинни… — Такое трепетное и нежное. Виноватое. Хенджин принялся барахтаться в снегу, пытаясь скинуть с себя Феликса, чтобы не отморозить кончик красного носа. — Джинни, — отчаянное и тоскливое. Хенджин забил ногами, все еще пытаясь выкарабкаться из-под Феликса. — Джинни! — Строгое. Ликс чуть приподнялся, позволяя Хвану перевернуться на спину. Тот попытался ускользнуть, но вновь был припечатан к снегу, только их взгляды уже были направлены друг на друга, а не в снег и в затылок. — Да что?! — Прорычал Хенджин, показывая парню свои заплаканные глаза. — Джинни… — Улыбнулся Ли, а затем резко посерьезнел. — За что они тебя? — Доебались из-за того, что реву. Доволен? А теперь слезь с меня. — Не слезу. — Слезь. Не трогай меня! — Голос сорвался на крик, а по щекам побежали новые дорожки слез. — Отъебись от меня, Енбок! Иди к своей Сэйери! Феликс не перебивал, давая парню высказаться. Он лишь трепетно и грустно заглядывал в его туманные глаза, все также придавливая своим телом. — Блять, а ты ведь мне еще тогда солгал. В самом начале! Сказал, что тогда в клубе, она просто закрыла свой «гештальт»! Видимо, блять не до конца закрыла, раз вы так присосались друг к другу! Нахуя тогда вообще было что-то начинать? Зачем ты дал мне шанс, дал надежду? Зачем говорил о любви, если я тебе не нужен?! Если тебе нужна твоя ебучая Камико?! Феликс потер намокшие глаза рукой, пытаясь переварить бушующие эмоции внутри себя. — Выговорился? — Зачем?! — Продолжал Хван. — Зачем, блять, ты говорил, что любишь?! — Да потому что так и есть! — Тоже повысил тон Феликс. — Я люблю тебя, идиот! Безумно! На его громкое признание обернулась пара прохожих, но парни не обратили на них внимания. А люди лишь улыбнулись и прошли мимо, продолжая свой путь. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, чтобы успокоиться, Феликс вновь заглянул в озадаченные глаза напротив. — Люблю, — тише и трепетнее добавил он. — Просто безумно люблю. И кроме тебя мне никто не нужен. Зачем же ты убежал, родной? Нужно было сначала во всем разобраться, а потом уже показывать эмоции. Не нужна мне никакая Сэйери. Это она меня поцеловала, она опять в чувствах призналась. Не знала же, что мы с тобой вместе. Но, видимо, стоило ей сказать, чтобы избежать этого всего. — Ч-что?.. — Промямлил Хенджин. — Что «что»? Ты думал я тебя предам? Думал, что уйду от тебя? Джинни, я без тебя дышать не могу… — Енбоки… — Сверкнув одной звездой на дне зрачка протянул Джин. — Слезь с меня. — Не слезу, — хмуро произнес Феликс. — Да слезь. Давай нормально поговорим, и ты все расскажешь. Только не здесь… У меня уже жопа промокла… — А, да-да, конечно. Сидя уже на лавке, Хенджин звучно целовал костяшки пальцев Феликса и слезно извинялся за свои сомнения. А тот целовал его руки в ответ, тоже извиняясь, за то, что заставил усомниться. Феликс пересказал все в мельчайших подробностях, ярко описав свои чувства, накалившиеся эмоции и слова, которыми он уничтожил Камико. — Грубо ты все-таки с ней… — Почесал затылок Хен. — Из-за нее я чуть не потерял тебя. — Она не знала. Нужно будет с ней поговорить и все объяснить. Феликс прыснул, клюнув парня в щеку. — Ты ее только что называл «Ебучая Камико». — Бля, я все еще на эмоциях! — Дурак, — новый смешок и новый поцелуй, в раскрасневшийся нос. — Ладно, видимо я действительно погорячился… Нужно будет извиниться перед ней. — Нужно-нужно, — гордо кивнул Хван, обнимая Феликса и утыкаясь подбородком в его макушку. — Да уж… Мы испортили ей праздник. Да и парни сейчас тоже наверняка переживают. Феликс прижался щекой к родному плечу и, прикрыв глаза, нежно улыбнулся. Обнимая парня, он не мог больше думать ни о ком, кроме него. — Джинни, а давай пошлем все и всех нахер? — Чего? — Усмехнулся Хенджин, целуя в макушку. — Не хочу возвращаться. Хочу провести остатки рождественской ночи только с тобой. Наконец прижавшись губами к губам, они так и поступили. Наплевав на чужие взгляды, они переплели руки и пошли бродить по парку. Увидев все еще не закрывшуюся лавочку, ребята купили у старенького мужчины упаковку бенгальских огней. Прогуливаясь рука об руку, они зажгли их, наслаждаясь волшебными искорками, которые отражались на дне зрачков. Феликс был рад тому, что они решили провести время только вдвоем. В компании друг друга им было комфортнее всего. Сердца бились в унисон, а за грудиной распускались цветы от одних только пересечений взглядов. Бросаясь друг в друга снежками и без конца улыбаясь глазами, им все же пришлось вернуться к дому. Но это не означало, что они присоединятся к остальным ребятам. Не хотелось нарушать эту царившую между ними атмосферу любви. Феликс сказал Хенджину вести себя тише, чтобы парни их не запалили, ведь те, судя по пляшущим огням светомузыки в окнах, еще не спали. Ли завел парня за дом и чмокнув в нос, подтолкнул к узенькой лестнице, прикрепленной к стене. — Что это? — Выгнул бровь Хен, удивляясь тому, куда она ведет, ведь дом был одноэтажным. — Лестница, дурак, — усмехнулся Феликс и вновь подтолкнул. — Ползи давай, сам все увидишь. Хенджин послушался. Вскарабкавшись по скользким перекладинам и толкнув по приказу Феликса маленькую дверцу в крыше, заполз туда. Ли залез следом, держа Хена за руку, он повел его за собой на ощупь, ведь помещение ничем не освещалось. Спустя несколько шагов в пустоту, Феликс усадил Хенджина на что-то мягкое, а сам, отпустив его руку, принялся чем-то шуршать. — Ахуеть… — Восторженно протянул Хван, когда комнатка наконец озарилась теплым светом золотистой гирлянды. Он сидел на старенькой кровати, каркас которой состоял из поддонов, а скрипучий матрас скрывался под теплым одеялом усыпанным звездами. На стенах, покрытых деревянными панелями, красовалась не только гирлянда, но и несколько постеров из разных фильмов. Рядом с кроватью стоял маленький столик, а на нем, покрытые толстым слоем пыли, покоились тонкие книжки в мягком переплете. В углу, прямо за местом, где нервно мялся Феликс, стояло потрепанное кресло-качалка. Низкие потолки, поддерживаемые деревянными балками, создавали атмосферу уюта и уединения. Запах дерева и легкие нотки пыли наполняли воздух, подогревали ощущение, что это место хранило множество тайн. Комнатка на чердаке — идеальное укрытие для мечтателей и тех, кто ищет уединения. — Это все ты обустроил? — Завороженно разглядывая обстановку, спросил Хван. — Да. Ну, в чем-то одноклассники помогали. Гостей мне водить нельзя было, вот я и сделал местечко где мы бы могли посидеть с пацанами после школы. Но в основном проводил здесь время в гордом одиночестве, читая и мечтая. Хенджин снисходительно улыбнулся, беря его за руки и подтягивая к себе. Феликс встал у него между ног и положил ладони на плечи, трепетно заглядывая в глаза, пока под его куртку забирались изящные пальцы. — О чем мечтал? — Хен уткнулся щекой ему в живот. — О встрече с тобой. Хван усмехнулся и щипнул его за бока. — Врушка! — Ладно, о Сеуле. — Феликс запустил свои пальцы в его волосы и принялся перебирать слегка влажные от снега пряди. — Но в Сеуле был ты, так что и о тебе тоже! — Вот же фантазер, — Хенджин поднял голову, и млея под нежными прикосновениями к волосам, улыбнулся. — И зачем же ты меня привел сюда? Феликс зарделся, смотря в эти хитрые, игривые глаза, но подкатывающее каждый раз смущение не мешало ему говорить все напрямую. Проведя ладонью по щеке Хвана, Ликс по-кошачьи склонил голову в бок. — Это наше с тобой первое Рождество. И я хочу, чтобы оно навсегда отложилось в нашей памяти яркими воспоминаниями. — Да куда уж ярче-то? — Виновато улыбнулся Хенджин, намекая на абсурдную ситуацию, благодаря которой они в принципе и оказались на чердаке. — Хочу еще ярче. Хочу, чтобы эти воспоминания были такими же яркими, как твои краски, как твоя улыбка. Я хочу тебя, Джинни. Окончательно потеряв башню от этих слов, Хван одной рукой пролез Феликсу под кофту, крепко обнимая, а второй повел по внутренней стороне бедра, чуть шире разводя его ноги. Куртки полетели на пол, пачкаясь в пыли. Кофты, ботинки и джинсы вскоре тоже повторили их судьбу. Оставшись в одних футболках и нижнем белье, парни наконец-то легли на кровать, сливаясь в нежном, но одновременно страстном поцелуе. Феликса мазало. От этих рваных поцелуев, прикосновений к разгоряченному телу, вздохов и стонов, которые он выбивал из уст Хенджина, прижимаясь к его паху. — Енбоки, — позвал Джин, отрываясь от расцеловывания чужой молочной кожи. — А хочешь сегодня ты? — А ты этого хочешь? — С тобой — конечно. Лишних слов Феликсу больше не нужно было. Пусть они уже и пробовали по-разному, но каждый раз сначала спрашивали об истинном желании друг у друга, только после этого приступали к действию. Феликс, проложив дорожку из мелких поцелуев от самой шеи до низа живота Хенджина, игриво заглянул ему в глаза, а затем плавным движением стянул с него белье. Не успел Хенджин прикрыть веки, как губы Феликса накрыли его головку. Комнатку на чердаке наполнили вздохи и стоны. Легкие прикосновения Феликса к телу Хенджина разжигали искры, когда руки словно заново изучали каждую линию, каждый изгиб. Смех и шепот, шепот и признания, признания и стоны, стоны и звучные поцелуи. Все это сливалось в единую мелодию любви, искрящуюся между двумя этими парнями. Каждый поцелуй, каждое прикосновение — это выражение любви и доверия, которое они разделяют. Руки скользят по спинам, плечам и бедрам, оставляя за собой следы страсти. Каждый жест наполнен смыслом, каждый взгляд — обещанием. В движениях чувствуется ритм, который понимают только они, словно танцуют под звуки неслышимой мелодии. Смех и шепот переплетаются, создавая атмосферу уюта и доверия. Они теряются в объятиях друг друга, позволяя телам говорить на языке, который не требует слов. Это мгновение — их священное пространство, где они могут быть настоящими, где любовь и страсть сливаются воедино. Феликс двигается не спеша, растягивая удовольствие и заботясь о состоянии Хенджина. А тот глаза закатывает, дышит сбивчиво, за грудь хватается, словно сердце выдрать из нее хочет и вручить этому прекрасному солнечному ангелу. — Я тебя люблю, — шепчет Феликс, наклоняясь к уху и прикусывая нежную мочку. — Безумно? — Безумно. Никто кроме тебя мне не нужен. Хочу идти с тобой рука об руку всю жизнь. Только с тобой. Веришь? И Хенджин верит. А также он знает, что больше не будет сбегать. Он будет биться за своего Феликса до последнего. Он все волосы девчонкам повыдирает, все зубы пацанам повыбивает, если кто-нибудь попробует подступиться к Енбоку. Потому что это его Енбок. Только его. «Люблю» — выкрикивает Хенджин перед тем, как поймать пик наслаждения. «Люблю» — стонет в этот же момент Феликс, перед тем, как без сил упасть на грудь Хенджину. Они еще долго обнимаются, гладят друг друга зрачками и руками, и все-таки приходят к выводу, что это было лучшее Рождество на их памяти. Да, с нервотрепкой, да с качелями, но так как они все же были вместе — праздник вышел просто великолепным.

***

Проснулись на утро, с больной головой, перегаром, но с переполняющим грудь чувством счастья. Прерываясь на ленивые, нежные поцелуи, ребята не спеша оделись и все же решили вернуться к парням. Не дай Бог эти дураки еще и весь дом Феликсу разнесли. Спустившись по заледеневшей лесенке, Хенджин притянул Феликса к себе за талию, чмокнул в лоб и выдал: — Только не говори ребятам о существовании чердака и еще одной кровати. Вчера Минхо и Джисон во сне выпнули Чанбина с матраса и он спал на полу. Если он узнает еще об одном спальном месте, то с вероятностью девяносто процентов — загрызет тебя. Феликс задорно рассмеялся, клюнул Хенджина в щеку и тоже приобняв, повел ко входу в дом. Тихо открыв дверь и прокравшись в гостиную, парни увидели несколько бомжей-алкашей. Распухший Чан держался за голову и капал в трехлитровую банку с рассолом какое-то успокоительное, видимо решив убить двух зайцев сразу: и от сушняка избавиться, и от переживаний. Сынмин, у которого парни видели только затылок, доедал какие-то закуски со стола. Чонин, лежал на диване и втыкал в телефон, а Чанбин по соответствующим звукам воды и читке репа, видимо принимал душ. Остальных видно не было. — Счастливого Рождества, — смущенно улыбнувшись поприветствовал всех присутствующих Феликс. Парни вскинули головы, устремляя взгляды на порог гостиной. Чонин отбросил телефон, уставившись во все глаза, Сынмин запихал в рот канапешку и озарил их своим ярким фингалом под глазом, а Чан, залпом выпивший все содержимое банки, подорвался с места, бросившись на ребят. — Вы че ахуели, суки?! Я чуть не сдох блять от стресса! Куда нахуй вы пропали?! Так еще и всю ночь блять где-то шлялись! Убью, бля, заебали! Чан начал гонять Феликса и Хенджина по всей комнате, пока те удирали от него, весело смеясь и скача по дивану. Тренер не выдержал долгой беготни из-за похмельного синдрома и вскоре тяжело осел на стул, подливая себе прямо в опустевшую банку от рассола воду. — Ладно хоть помирились… — Протянул он. — Но это, блять, не отменяет того факта, что по возвращению в Корт я вас убью нахуй. Причем всех! — А с тобой че? — Усмехнулся Хенджин. Опускаясь рядом с Мо и закидывая руку ему на плечи. — Давай, блять, — вновь заговорил Чан, сверля Сынмина взглядом. — Расскажи че с тобой, сука. — Ничего, — буркнул Ким и зачесал пальцами челку вниз, чтобы она прикрывала пострадавший глаз. В этот же момент из ванной вывалился Чанбин, противно хихикая и давя своим смехом на захмелевший мозг ребят. — Этот долбаеб опять в стрипушник ночью укатить захотел. — И че, неудачный поход? — Прыснул Ли. — Бойкая стриптизерша попалась? — Нет, блять. Бойкий отец, — зашипел Сынмин. — В смысле? — В прямом, — вмешался Чонин. — Вы как удрали, мы с ним сразу же пошли к Камико. Она нам все рассказала, мы ее немного успокоили и, вы уж извините, рассказали, что вы вместе. Она ахуела, начала себя корить, и мы втроем нажрались. Ну и Сынмин выдвинул свое предложение про стрип. — В смысле?.. — Открыл рот Феликс. — Вы че, блять, ее туда потащили?! — В прямом, блять. Потащил нас Сынмин, я один против был, а ей даже интересно было посмотреть… Ну, не успели мы сесть в такси, как отец затащил нас в дом и навалял, за то, что девочку плохому учим. Чонин поднял челку и показал парням свой лоб, в центре которого, звездой горел крупный синяк и шишка. Феликс с Хенджином переглянулись и начали ржать во всю глотку. — Смешно вам, суки? — Нахмурился Сынмин. — А мне посмотреть ни на че не дали, так еще и по щам надавали. — Мне тоже, блять, надавали! Из-за тебя между прочим! — Всплеснул руками хакер и пнул Кима в спину. — А вы где были? — Наклонился к Феликсу Чанбин. — Гуляли… — Всю ночь? — Да, всю ночь. Не важно… Главное, что живы-здоровы. — О-о-о, — протянул Чан, потирая ладошки. — Я позабочусь о том, чтобы по приезде домой вы были не живы и не здоровы. Феликс вновь посмотрел на Хвана, хихикнул и утерев выступившую от смеха слезинку, спросил: — Так, ладно. А где остальные? Где Сэйери? — Минхо и Хан спят в твоей комнате, Сэй — в родительской. Мы не хотели ее отпускать в таком состоянии ночью домой, — ответил Ян. — Оке-е-ей. — Феликс, ты же… — Начал было Чан. — Да, отец, я поговорю с ней. И извинюсь. — Хорошо хоть ты понимаешь, что нужно это сделать. Пока ждали, когда оставшиеся алкаши проснутся, ребята решили навести порядок, чтобы не пугать маму Феликса бардаком. Все ползали, как дохлые мухи, но справились с задачей довольно быстро. Когда гостиная и кухня перестали походить на притон бомжей, Феликс раздал всем по таблеточке от головной боли, как бы награждая за старания. Время близилось к обеду. Ребята уже смотрели телевизор, догрызали салаты и реанимировались сладким чаем, как дверь родительской спальни наконец распахнулась. Сэйери замерла на пороге комнаты, держась за ручку двери. Она поймала взгляд Феликса и стойко выдержала недолгий зрительный контакт. — Всем доброе утро. Я умоюсь и пойду домой. Ее холодный голос словно молнией разрезал возникшую тишину. Она быстро двинулась к двери в ванную комнату. Хенджин ткнул Феликса в бок, намекая, что сейчас самое время поговорить. И Феликс понял намек. Он подорвался с дивана и перемахнул через спинку. Не успела Сэй закрыть за собой дверь в сан узел, как Феликс залетел вслед за ней и защелкнул замок. — Нужно поговорить… — Виновато протянул он. Камико уставилась на него во все глаза и, скрестив руки на груди, поджала губы. — Нужно… Парень вздохнул, провел рукой по волосам и сел на край ванны, уперев локти в колени. Сэйери тоже села — на опущенную крышку унитаза, а Феликс тут же сжал ее пальцы в своих ладонях. — Прости… Я не должен был так говорить. Тогда я был на эмоциях и не контролировал свою речь… Ты ведь не знала того, что мы с Хенжином вместе, так что ты ни в чем не виновата. Никто не имеет права осуждать другого за чувства. Прости. Феликс поднял глаза, которыми до этого он гипнотизировал их пальцы, и встретился с заплаканным взглядом девушки. — Ты хоть представляешь, как сильно я себя винила? — Дрожащим голосом произнесла она. — Если бы ты мне все рассказал, то я бы только рада была! Столько возможностей ведь было! Сколько раз мы созванивались втроем, сколько раз вместо тебя трубку вообще брал Хенджин? Я правда рада за вас, помню, как вы оба страдали, когда я приехала в Сеул во время вашей ссоры. А, если бы ты мне сказал все хоть немного раньше, я бы не настраивала себя на это дурацкое признание… Мне было бы не так больно… — Прости, что не сказал, прости, что утаил, — затараторил Ли. — Ты правда дорога мне. Ты моя единственная и самая близкая подруга. Пожалуйста, прости меня и позволь остаться твоим другом. — Дурень, — сквозь слезы ухмыльнулась девушка. — Только если и вы с Хенджином меня простите. И…позволь мне тоже…остаться твоей подругой… — Дурочка, — улыбнулся Феликс и притянул ее в свои объятия. Когда Камико извинилась еще и перед Хваном, а тот тоже ее обнял и успокоил, ребята всей толпой уселись на диван и в обнимку продолжили просмотр старого фильма. Только проснувшиеся Минхо с Джисоном сетовали на то, что им под утро мешали уснуть какие-то скрипы и завывания, которые они списали на сквозняк, заставив Хенджина и Феликса покраснеть ушами. Чанбин и Сынмин восхваляли вчерашний ужин и активнее всех уничтожали его остатки. Чонин потирал шишку на лбу и злобно поглядывал на Чана, который уже обнимался с этой несчастной банкой от рассола. Феликс же снова чувствовал себя в своей тарелке. Он уложил голову на плечо Хенджина, больше ни от кого не скрываясь, а в руке сжимал изящные пальчики подруги. На самом деле, он даже мысленно благодарил Камико за ее признание. Ведь, если бы не она, то они с Хенджином бы не провели рождественскую ночь так волшебно и прекрасно. Уютную семейную обстановку прервала вернувшаяся хозяйка дома. Она пришла вместе с Томоко, и женщины с порога надавали всем по шее. Ночью они видели в окно, как сначала одни куда-то удрали, а потом тренер затаскивал других в дом, раздавая тумаки. Не смотря на ругань женщин, ребята тихо посмеивались, поглядывая друг на друга и понимали, что это Рождество они отпраздновали ярко и с размахом.