Illegal Shot

С того случая в душе, ребята не смели опускать свои руки ниже талии друг друга. Страстно целуясь по ночам и старательно игнорируя возбуждения, упиравшиеся то в бедра, то в живот, они позволяли себе только сжимать бока. Будто и не было той взаимной дрочки. Нашлись тут, невинные скромники! Но, если Феликс ничего себе не позволял и не подавал виду, это не значило, что в его венах не закипала кровь от одного только взгляда Хвана. А она не только закипала, но и приливала туда, куда не надо в самые неподходящие моменты. Феликс хотел большего. Теперь ему было мало одних только губ Хвана, было мало его рук на талии. Он хотел, чтобы тот нежно целуя в шею, заполнил собой пустоту внутри Феликса. Но, как только шальная мысль проникала в его голову, он смущенно жмурил глаза. Ведь еще совсем недавно, парень не мог принять то, что ему не нравятся девушки. А тут он уже фантазировал о том… как его… да еще и в жопу… — Ты чего, родной? — Ворковал на ухо Хенджин, когда видел, что Феликс странно жмурится. И тогда Ли растекался. Это же Хенджин. Воплощение его безумной влюбленности, страсти и оголенных чувств. С ним хоть в задницу, хоть в ухо. Только бы с ним… Но так прямо о своих постыдных желаниях Феликс заявлять не будет. Еще через пару дней, Чонин заколотил в уже привычно закрытую дверь, заставив парней снова отлететь друг от друга в разные стороны. Услышав голос младшего, Феликс обрадовался. Ян уже какое-то время ходил молча и странно на всех косился. — Привет! — Радостно поздоровался раскрасневшийся Феликс. — Че ебу дал? За завтраком виделись, — выгнул бровь Чонин, проходя в комнату. Он оглядел помещение, словно детектив, который выискивал улики, а затем перевел взгляд на Хвана. — Джин, съебись по-братски, а. — Нихуя себе, — вскинул брови Хен. — Дожили, из собственной комнаты уже выгоняют. — Да-да. Иди вон, пообщайся с кем-то помимо Феликса, — многозначительно хмыкнул Айен. — Пацаны в общей сидят. — Оке-е-ей, — нехотя протянул Хенджин, подмигнул Феликсу напоследок, и вышел в коридор. Феликс с ничего не понимающей рожей сел на кровать и уставился на мнущегося у стола хакера. Тот облизнул пересохшие вмиг губы, побегал глазами из стороны в сторону и потеребил пальцы, не зная, как начать разговор. Он молчал минут пять, а затем опустил свою задницу на стол и выдохнул: — Вы с Хенджином теперь вместе? Лицо блондина перекосило из-за нескольких эмоций, которые он выдал одновременно. — Ч-что? Н-не-е-ет, мы друзья. — Ага. Друзья в душе друг друга не поебывают. — Мы не поебывались! — Воскликнул Феликс, в потом стушевался, осознав, что выдал себя с потрохами. — А ты откуда вообще?.. — Заколку искал, — ткнул себе в висок парень, указывая на зеленый зажим, цепляющий волосы. — Захожу, а там: «Хенджи-и-ин, еби-и-и меня-я-я!», — сначала лицо Чонина было таким, будто он их отчитывает, но с последней фразой его непробиваемую мину разрезала фирменная широкая улыбка. Феликс закрыл пылающее лицо руками и завыл: — Не было такого! Чонин заржал в голос. Просмеявшись, он пересел к Феликсу на кровать и закинул руку ему на плечо. — Ладно, на самом деле я рад за вас. Когда вы еще были в ссоре, я случайно узнал о чувствах Хенджина к тебе, ну а твои были мне известны еще с панички. Вот все ждал, когда же вы перестанете страдать хуйней и сойдетесь. — Стоп, — отнял голову от ладоней Ликс. — Ты знал о его чувствах, когда мы еще были в ссоре? И ТЫ МОЛЧАЛ?! Чонин отшатнулся от резко заоравшего Феликса. — А сам то! «Не-е-ет, мы друзья», пиздун! — Не, а че? Счастье любит тишину! — А друзья не любят пиздеж! Они накинулись друг на друга с шутливыми обвинениями и подколами. Вскоре словесная перепалка переросла в пытки щекоткой и избиение подушками. Хенджин спустился в общую, где парни играли в плойку. Хван тихонечко сел рядом с Чанбином, отвыкнув находиться где-то без Феликса. — О, принц соизволил выползти к нам, — шутливо поклонился ему Бин. — Мы уже думали вы с Феликсом сдохли там. — Ну чего херню несешь, — улыбнулся Хен. — Кстати, а где Ликс? — Обернулся к нему Джи. — В комнате. К нам пришел Чонин и чуть ли не пинками выгнал меня. Поговорить о чем-то с ним хотел, наверное. — Нихуя, а че нас не позвали? — Переглянулся Хан с Сынмином. — Так идите поднимитесь. Может там информация засекречена только для моих ушей, — скуксился Хенджин. Джисон тут же подскочил на ноги и схватив за руку Кима, который вот-вот был готов провалиться в дрему. — А вот и пойдем! С тобой тут тоже поболтать хотели. Хан проигнорировал негодующие высказывания Сынмина и потянул его наверх. Давно они не собирались вот таким составом. Практически влетев на третий этаж, Хан толкнул нужную дверь, затаскивая внутрь полу спящего Мо. Вопль о их прибытии застрял в горле, а глаза Сынмина распахнулись, прогоняя всю сонную дымку. Они ворвались как раз в тот момент, когда Феликс повалил Чонина на кровать и безжалостно щекотал. А тот, в свою очередь, преодолевая смех, заорал во всю глотку, когда дверь в комнату только приоткрылась: — Я надеюсь вы здесь не трахались! — Да блять! Не трахались… мы… — Последнее слово Феликс произнес совсем тихо, переводя взгляд на порог. — Привет… — Протянул Сынмин. — Кто с кем трахается? — Нахмурился Джисон. Чонин хитро им улыбнулся и выдал: — Феликс с Хенджином. — Чонин! — Завопил Феликс и влепил ему подушкой по роже. — Пацаны… — Бля, а я говорил! Гони двадцатку, сучка! На глазах Ликса, хмурая складка меж бровей Хана разгладилась и из его горла вырвался победный вопль. Он со всей дури влепил Сынмину по спине, что тот аж закашлялся. А затем Ким с самой недовольной мордой полез в карман за кошельком. — Че?.. — Выгнул бровь Феликс, слезая с Чонина. — Ниче, — буркнул Сынмин. — Бля, Феликс от души, — пропел Джисон, выхватывая протянутые деньги. — Чет я нихуя не понимаю. — Эти долбаебы поспорили. Хан уверял, что вы с Джином встречаетесь, а Сынмин говорил обратное. Вот спор и разрешился, — отплевывая перья от подушки, пояснил Чонин. — Ну пиздец… И кто еще, блять, все знает? — А хули скрываться? Мы все за вас очень рады, — спокойно кивнул Сынмин. — Все?! — Все, блять. Меньше сосаться по углам в полном доме народа надо, — прыснул Ян. — Не верили только Сынмин и Чанбин. Феликс вновь засмущался и закрыл лицо руками. Значит успел спалить их не только Чонин. А еще это значит, что Хенджина на первом этаже также штурмуют вопросами. — Да ладно тебе, брат, — хлопнул его по спине Хан. — Че так стрематься? Никто не должен испытывать стыд за свои чувства. Особенно за любовь. Феликс улыбнулся и оторвал ладони от лица, окидывая благодарным взглядом каждого. — Так я не понял, вы трахались или нет? Джисон напрочь испортил приятный момент, который сам же и создал. Феликс вскинул брови и посмотрел на него уже не благодарно, а осуждающе. Сынмин поднял руки вверх и попятился к двери. — Так, блять. Я все понимаю, это тоже нормально. Только обсуждайте такое без меня, иначе стыдно будет уже мне. Он развернулся и схватился за ручку двери. — Я с тобой, — подорвался за ним Чонин. Ему хватило того, что он услышал в душевой, больше его нежные ушки вынести не смогут. Когда дверь за ними захлопнулась, Хан поджал ноги под себя и с видом довольного щенка уставился на Феликса. — Так да или нет? Ли обессиленно уронил голову. В мысли вновь пробрались пальцы Хенджина. Его руки, ноги и обнаженный торс, от чего щеки тут же залило румянцем. Раз он не может поговорить об этом с Хенджином, так может хотя бы обсудить с Джи? Друг точно спокойно выслушает, а его самого перестанут так тяготить эти мысли. — Нет… Но я очень хочу, — сдался Ликс. Джисон оживился и подсел к нему поближе, засияв глазками. — И в чем проблема? — Блять да в том, что я девственник. Во всех смыслах! Я абсолютно ничего не знаю. Не знаю, как себя вести, как к этому подобраться, что вообще нужно делать? Даже не знаю, откуда у меня в голове такие мысли?! У нас же все только началось! Джисон поджал губы и хитро покивал, услышав, что Ликс чист и невинен. Затем он натянул на лицо маску мудрого наставника и положил на его плечо руку. — Тебе кажется, что вы торопитесь? — Может быть, — обреченно протянул Ликс. — И тебе это не нравится? — Не думаю. — Так это же отлично! — Воскликнул секс-коуч Джи. — Вы оба молоды и влюблены. Если это никого не стесняет, то и похуй! Чего терять лишнее время? — Что ты хочешь этим сказать? — Поднял на него смущенные глаза Феликс. — Если ты этого хочешь, то можешь смело брать быка за рога. В нашей ситуации — Хенджина за хуй. — ДЖИ! — Вскрикнул Ликс и прижал руку к губам друга, испытывая жуткий стыд из-за его слов. Но вскоре он быстро одернул свою ладонь, так как ее облизали. — БЛЯТЬ, ДЖИ! Хан ехидно похихикал и потер ладошки друг о друга, а потом резко посерьезнел. — А насчет того, что ты девственник, вовсе не стоит переживать. Главное морально и физически подготовиться, а дальше все само пойдет. — Ага, как по маслу. — Да! Кстати, у вас есть? — Что есть? — Выгнул бровь краснющий Феликс. — Ма-а-асло. — Че, блять? Ну… в холодильнике же вроде было. — Бля, Феликс, ты такой невинный и тупой. Я имею ввиду смазку, презики. — А… Нет… — Собирайся! — Куда? — В аптеку! Как бы Феликс не упирался, он не смог устоять перед напором Джисона. Они прошмыгнули мимо общей комнаты, как мышки и вышли на улицу, в путь за вещами для потери девственности Феликса. По дороге, Хан просвещал его. Рассказывал, как вообще проходит мужской секс, из-за чего Ликс постоянно то краснел, то бледнел. А, когда он решил задать вопрос, откуда друг вообще все это знает, получил признание о том, что Джисон «би». — Так ты трахался? Ну… С парнем… — Да, есть грешок, — спокойно хихикнул Джи. — И ты молчал?! — Так ты не спрашивал. — Тоже верно. Феликс не стал возникать на этот счет, ведь сам был таким. Если не спросят, хрен че сам расскажет. — Кстати, — вдруг вспомнил Ли. — Помнишь, я спрашивал у тебя и у Камико влюблялись ли вы в кого-нибудь? Про кого ты тогда говорил? У тебя глаза прямо засветились в тот момент. Парень решил задать интересующий его вопрос, раз уж они сегодня делятся откровениями. Джисон хмыкнул и опустил глаза на свои кеды. В его взгляде промелькнуло что-то теплое, но одновременно и щемящее. — Про Минхо. Феликс распахнул глаза и рот в немом вопросе. — Он гетеро, — грустно ответил на беззвучный вопрос Хан. — О моих чувствах он знает. Хо любит меня, но как друга, как самого близкого человека. Как бы он сам не пытался, не может изменить свою ориентацию. Года два назад, когда я ему признался, нам обоим было тяжело. Мне — по понятным причинам, а ему из-за того, что не может ответить на мои чувства взаимностью. — Хан поднял взгляд на ярко голубое небо. — Помню, одним вечером, когда я избегал всех, Минхо поймал меня после ужина, затащил в комнату и разрыдался. Он долго обнимал меня и извинялся за то, что не может полюбить меня по-настоящему… Я тоже разрыдался, почувствовал себя полным чмом, из-за того, что заставил его испытывать такое смятение. Хо ловил мои слезы пальцами и целовал в щеки. Большего он себе позволить не мог. Не способен. Феликсу стало так грустно, что все его бабочки, которые безостановочно порхали в животе, будто заснули, забывая о собственном счастье. — Ого… — промолвил он. — Мне очень жаль, Хани. — Ничего страшного, — улыбнулся Джисон. — Он всегда рядом и мне этого достаточно. Тоскливый разговор прервался, когда перед парнями появилась дверь ближайшей аптеки. Джисон тут же ободрился и затащил Феликса внутрь. Перед кассой толпились несколько бабок. Пока парни ждали, когда подойдет их очередь, за ними встали еще две старушки. Стоило женщине за кассой обратиться к ним, как Феликс тут же закосплеил варенного рака цветом своего лица. Джисон жизнерадостно поздоровался с фармацевтом и выдал: — Нам, пожалуйста, пачку презервативов, смазку на силиконовой основе и грушу для клизмы! — Спринцовку? — Уточнила женщина, выгнув бровь. — Да-да, ее! Пока Феликс краснел, Хан сам оплатил покупку и сложил все предметы в маленький пакетик. Радостно обернувшись к другу, он вручил ему пакет и повел к выходу. — Педики, — буркнула стоявшая за ними бабка. Джисон тут же остановился. На пятках обернулся к старухе и притянул Ликса к себе за плечи, одарив ее таким высокомерным и ехидным взглядом, что фармацевт за кассой аж сжалась. — А ты че, старая, завидуешь тому, что люди трахаются? Саму то небось климакс уже лет двадцать назад одолел. — Ты как со мной разговариваешь, хамло малолетнее?! — Взревела скрипучим голосом та. — Завидуй-завидуй, рухлядь ходячая! У твоего деда хуек уж не встанет! — Блять, Джи, вот скажи мне честно, ты долбаеб? Феликс сидел на бордюре и держался за ушибленную голову. — Не, а че она выебывается? Я же ее покупки не обсуждаю! — Мы могли бы спокойно уйти! — Зато я отстоял честь всех геев! — Зато мы огребли от этой рухляди! Бабка оказалась той еще боевой штучкой. Она не стала терпеть высказывания парня и отмудохала обоих своей тяжеленной сумкой, не забыв при этом покрыть их отборными старперскими ругательствами. Феликсу прилетело только по голове, потому что он неудачно увернулся, а вот Джисон поймал собой все удары. — Че она в этой сумке носит? — Заныл Хан, потирая локоть, на котором уже назревал синяк. — Вернись и спроси, — хмыкнул Ликс. — Не, пошла она нахуй. В процессе бойни их пакет с «невинными» покупками порвался, из-за чего Джисон принялся распихивать все предметы по карманам куртки Феликса. — Так, это сюда, это сюда… — комментировал он. — Ну вот! Порадуешь сегодня своего Хванчика. — А че это сегодня?.. — А когда? — Не знаю… Как вообще ему намекнуть то? Джисон призадумался, состроив смешное личико, а затем воскликнул: — Придумал! Надо закинуть удочку. У нас через два дня будет игра. Так что сегодня можешь ему намекнуть, что, если победим, вы отпразднуете победу немного по-другому. А я вечером утащу всех в бар! Фелик хмыкнул. Идея действительно была не такой уж и плохой. Тем более если Джисон и вправду «освободит» для них Корт, ему будет намного комфортнее. Ведь он будет знать, что за стенкой нет целой оравы пацанов. Осталось только придумать, как именно ему намекнуть. По возвращению в общежитие, Феликса поймали у самого входа и утащили в общую комнату. Минхо с хитрющей рожей усадил его на диван рядом с Хенджином и практически заставил целоваться при всех. Но его задумку оборвал Чан, пришедший на помощь ребятам. И тем, которые сидели на диване, и тем, которые стояли за его спиной, не желая видеть милования своих друзей. Крис по-отечески улыбнулся, похлопал Ли по плечу и облегченно выдохнул, усевшись в кресло мешок. А затем начал поздравлять их и сетовать на то, что они знатно потрепали ему нервы. На удивление Феликса, в поведении парней по отношению к ним ничего не изменилось. Они похихикали, пошутили, а затем принялись по обыкновению обсуждать фильмы, сериалы и игры. Ребята включили на телевизоре какой-то баскетбольный матч. Феликсу вручили чай, а Хенджин подоткнул ему плед. И вот все снова было на своих местах. Солнечная кружка слепила глаз и грела руки. Он тонул в подушках и кутался в мягкое одеяло. Но ему было еще комфортнее и уютнее, чем до этого. Ведь на его талии покоились руки самого близкого человека. Феликс понял, что теперь, ни одна подушка не будет для него твердой, и ни один стакан не сможет заморозить его руки, если рядом с ним будет Хенджин. Ночью, выцеловывая сладкие губы своего парня, Феликс чувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Его не волновала ни боль, о которой ему рассказывал Хан, ни дикое смущение, подкрадывающееся вместе с откровенными мыслями. Его волновал только Джинни. Такой заботливый и осторожный. Не смотря на всю страсть, кипящую между ними, Хван прикасался к нему, как к самому хрупкому созданию в мире. Бережно и нежно, в который раз изучал ставшие уже родными обнаженные плечи, бедра и ребра. Оставлял поцелуи на коже не только губами, но и пальцами. Гладил волосы, нос, губы и тело своими звездными зрачками, бесконечно признаваясь в чувствах. Хен был словно ласковый кот, начинавший мурчать, если погладить за ушком. И Феликс гладил. А Хенджин мурчал. Он таял под каждым нежным взглядом Феликса, что уж говорить о прикосновениях. Стоило парню протянуть ладонь, как он тут же прижимался к ней щекой. Стоило вытянуть губы-сердечки, как он сразу накрывал их своими. Стоило чуть разомкнуть их, как он проникал внутрь языком, сплетая его с чужим. — Безумно нравишься, — шептал Хен между поцелуями. Феликс уже сбился со счета, в который раз он это произносил. — А ты мне еще больше, — отвечал и гладил, не только тело, но и душу. Отвечал и целовал, не только губы, но и бесновавшееся сердце. Феликс сплел их ноги, а Хенджин пальцы рук. Спать не хотелось вовсе, пусть за окном уже начинал заниматься рассвет. Им безумно не хотелось расцепляться, даже перерыв на сон, казался слишком долгим и невыносимым. Хенджину сносило голову, когда Феликс изгибался и задевал бедром, а бывало и своим твердым пахом его. Не вытерпев, Хван простонал ему в губы, а затем резко сел, облокотившись о стену. — Ты чег… Феликс не успел договорить, Хенджин поднял его, как легкое перышко и усадил к себе на колени, вновь потянувшись к губам. — Ничего, — в тихом голосе улыбка, игривая, мягкая и ласковая. Любимая. Поцелуи стали жарче, когда ладони Хенджина тихонько сползли с талии чуть ниже, ближе к копчику. Кожа спины горела под изящными пальцами, согревая. Феликс в наслаждении замычал и изогнулся волной, прижимаясь к возбуждению Хенджина своим. — Боже, Енбок… Теперь застонали уже оба. Это прикосновение запустило такой парад мурашек, что Феликса аж затрясло, а глаза закатились. Большие ладони, осмелев, накрыли ягодицы, обтянутые тонкими шортами, и легонько сжали. Сердце сбилось с привычного быстрого темпа, когда Хенджин толкнул его на себя. Феликс повторил свою волну, выбивая из себя и из него еще одну порцию стонов. Они продолжили обжигать друг друга поцелуями и этими движениями. Феликс — изгибался волной, Хенджин — толкал и сжимал. Просто невыносимо… Проглотив очередной стон, Феликс откинул голову назад, открывая Хенджину доступ к шее, к которой тот тут же примкнул. Он целовал подчелюстной треугольник, засасывал нежную кожу у ключицы, проводил языком от дергающегося кадыка до уха, нежно прикусывая мочку. И так по кругу, бесконечное количество раз, при этом не забывая шептать комплименты и продолжать толкать на себя. Феликсу было так хорошо. Бабочки теперь летали не только в животе, но и по всему телу, там, где его касался Хенджин. А он касался везде. Одну руку он оставил на ягодицах, а второй скользил по изящному телу. Бродил пальцами вверх-вниз по голой спине, зарывался в волосы, оглаживал локоть и даже щекотал стопы. Феликс отвечал ему тем же. Примкнув к таким желанным губам и сжав темные волосы на затылке, слегка оттянул их, получая сладкий стон, на свои действия. Погладив грудь, и спустившись пальцами по косым мышцам пресса, он сжал его бедро, осознав, что иступленно хочет большего. С влажным, громим чмоком, Феликс отстранился от губ Хенджина и прижался к его лбу своим. Прикрыв глаза, он на выдохе произнес: — Джинни… Я чертовски тебя хочу. Бродящие по спине пальцы замерли под лопаткой. А затем спустились к талии, сжав бок. Хенджин провел носом по его щеке и улыбнулся. — А я тебя еще больше. — Дурак, — хихикнул Феликс, целуя его носик. — Я очень рад, что ты первым сказал о своем желании, — поцелуй в яремную впадинку. — Только… — чуть отстранился Ликс, мазнув губами по лбу. — У нас скоро игра. Джисон хочет затащить команду в бар, отмечать победу. А я хочу остаться с тобой дома. — Как пожелаешь, родной, — расслабленная улыбка и поцелуй в солнечное сплетение, а по ощущениям, в самое сердце. — А еще, я хочу увидеть твой данк. Хен тихонько прыснул и поднял искрящиеся, смеющиеся глаза. — Это мне такая награда за него будет? — Будет… — глупо повторил Ликс, заправляя темную прядь за его ухо. Они целовались до появления первых рассветных лучей солнца. Только после, чуть успокоившись, они в обнимку завалились на соединенные в одну кровати, готовые провалиться в сон. Когда Феликс уже был на грани сознания и дремы, его уха коснулись губы и шепот: — Енбоки… А ты хочешь быть снизу или сверху?.. От неловкого вопроса, уши обоих покраснели. Феликс разлепил глаза и в упор посмотрел на Хена. — Еба, а у меня че выбор был? Джин тихо рассмеялся, поцеловав в светлую макушку. — У нас может быть по-всякому. Главное, как захочешь ты. Феликс смущенно улыбнулся и отвел сонный взор. — Снизу. Я уже на это настроился… — М-м-м, вот как. Настроился? — Джинни! Хенджин снова засмеялся и затянул его в сладкий, такой же, как будущие грезы поцелуй. Феликс нежно сминал его губы, считая, что поступил правильно, рассказав все в лоб, а не закидывая удочки и намеки. Хенджин никогда не осудит его за прямоту и честность, лишь ответит ему тем же.