Illegal Shot

Раздраженный, плюющийся ядом и пускающий дым из ушей Хенджин влетел в комнату к Чанбину и Сынмину с непонятным набором слов по типу: «Сынмин, комната меняться, время, не время, меняться». После этой невнятной просьбы Ким просто пожал плечами и решил пойти узнать у Феликса, с чем связан этот странный обмен. Едва приоткрыв дверь, он обнаружил Феликса в устрашающем состоянии. Тот стоял на коленях, одной рукой сжимал футболку на груди, второй упирался в пол и хрипел, проливая слезы. Друг очень сильно напугал Сынмина. Он тут же подлетел к Феликсу и схватил за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. Взгляд Феликса был потерянным. Вроде смотрел на Сынмина, но в упор не видел. Зрачки бегали по его лицу, не узнавая. А затем Феликс истошно закричал. Ким испуганно отшатнулся, а потом быстро прильнул обратно. Он начал трясти Феликса за плечи и заваливать вопросами, пытаясь привести в чувства. Как оказалось, испугался не только он, но еще и проходивший мимо незакрытой двери Чонин. Тот тут же присоединился к Сынмину. — Феликс, Феликс! Ты меня слышишь? — Пытался поймать его взгляд хакер. — Ебать, че случилось? — Не ебу… А Феликса начала бить дрожь. Да причем еще и не мелкая, а такая, что затряслись еще и руки Сынмина, удерживающие его от столкновения с полом. Дыхание Ли начало походить на собачье, а слезы все никак не переставали течь из широко открытых глаз. Когда парни поняли, что Феликс не сможет успокоиться сам, да и они с этой задачей справляются плохо, Сынмин перевел всполошенный взгляд на Чонина и практически крикнул: — Приведи Джисона! Ян подскочил на ноги и пулей вылетел из комнаты. Даже в коридоре было слышно затравленное дыхание Феликса, что не на шутку пугало. Благо Комната Хана и Минхо была соседней. Чонин ворвался к ним и обнаружил, что лишь один хозяин находится внутри. Как раз нужный. Джисон перевел растерянный взгляд на резко появившегося перед ним парня. — Феликс, — Быстро заговорил Чонин. — Там… Там пиздец! Джи, аптечку. Хан подорвался с постели и рванул к шкафу, где у всех хранились большие коробки для первой помощи. Но младший быстро развернул его. — Нет, твою! Глаза Джисона распахнулись еще шире, и он быстро выудил из-под своей кровати небольшую косметичку. Через минуту они оба уже стояли на пороге комнаты Феликса. Хан ахерел от представшей перед ним картины. Испуганный Сынмин, удерживающий бьющегося в панической атаке Феликса. — Съебались, нахуй! — Отогнал Джисон Кима и только что опустившегося перед Феликсом Чонина. Парень отыскал глазами бутылку воды, перелил жидкость в стакан и раскрыв косметичку вытащил из нее какой-то пузырек. Сунув все в руки Чонину, буквально приказал: «Двадцать капель». Затем он опустился перед повалившимся на четвереньки Феликсом и положил руку на его плечо. — Ликси, слышишь меня? — Уверенно и спокойно спросил Хан. Никакой реакции не последовало, тогда он сел Феликсу за спину и обнял, укладывая на свою грудь. — У тебя паническая атака. Все, что ты сейчас испытываешь — временно. Скоро она пройдет. Я рядом, Ликси, все хорошо. Слушай мой голос. Хан гладил Феликса по плечам, что-то говорил, повторял, что он рядом. Почувствовав, что дрожь бившая тело парня уменьшилась, он наклонился практически к его уху и продолжил. — Это я, Джисон. Слышишь? — В ответ резкий, рваный кивок. — Ликси, я сейчас буду считать, а ты дыши. На счет четыре — глубоко вдохни, на семь — задержи дыхание и на восемь выдыхай. Я с тобой, все в порядке. Раз, два, три, четыре… — Хан по прижатой к его груди спине Феликса почувствовал, что тот вдохнул. — Молодец, пять, шесть, семь… Умница, восемь, девять, десять. Мой ты хороший, давай еще. Раз, два, три, четыре… Спустя три таких повторения, глаза Феликса перестали выглядеть бешенными, и он их даже немного прикрыл. Джисон кивнул Чонину и забрал из его рук стакан. — Феликс, это вода, выпей, она поможет. Вверх поднялась трясущаяся рука, ищущая стакан в воздухе. Джи вложил его в ладонь Феликса и накрыл ее своей, чтобы сдерживать дрожь друга и устранить риск разбитого стекла. Феликс прижался пересохшими губами к ребру стакана и жадно выпил его содержимое рваными глотками. С уголка его рта вытекла тонкая струйка воды, которую Хан тут же заботливо подтер. — Умничка, Феликс. Назови, пожалуйста, пять вещей, которые ты видишь. Слышишь меня? Сначала Енбок открывал и закрывал рот, как рыба, затем захрипел и только после смог выдавить из себя слова: — С-стол… — Молодец, продолжай. — Стул… Кровать… Стел-лаж… Книги… — Отлично, Феликс. Теперь назови четыре вещи, которые слышишь. — Т-твой голос, себя… Сын-мина и Чонина… Хан бросил недовольный взгляд на взволнованно перешептывающихся друзей, которые тут же заткнулись. — Назови три вещи, которые можешь потрогать. — Ковер… Кровать, т-твою ногу, твою р-руку. — Умница, назови два цвета которые видишь. — Серый, бежевый… Хан еще несколько раз попросил Феликса что-то назвать, описать и потрогать. Вскоре он почувствовал, как тело в его руках полностью расслабилось, а слуха коснулся слабый голос, перебивающий следующую просьбу. — Спасибо, Джи. Сынмин с облегченным вздохом плюхнулся на стул, а Чонин облокотился спиной о шкаф и сполз по нему на пол. До этого момента они будто боялись сделать лишнее движение. Феликс же осторожно выпутался из крепких объятий Хана и чуть отсел, чтобы видеть его лицо. Он постарался выдавить улыбку, но у него совсем не вышло. — Можешь сказать, что случилось или пока не готов? Феликс зажмурился, пытаясь вспомнить что было до того, как его накрыла эта всепоглощающая темнота. Перед глазами всплыл образ Хенджина и сердце вновь отозвалось жгучей болью. По пересохшим щекам опять покатилась одинокая слеза. Джисон тут же подскочил к нему, помог подняться и уложил на кровать. — Тише-тише. Значит не сейчас. Поспи, мы с парнями будем рядом, никуда не уйдем. Феликс кивнул и послушно закрыл глаза, сворачиваясь клубочком. Джисон сел на край его постели и Ли, быстро нашарив его руку, сжал в своей. Сынмин тоже подобрался поближе и стал тихо мычать какую-то приятную мелодию, убаюкивая. Чонин же тихо восхищался Джисоном. Мало того, что видеть его таким серьезным — редкость. Так еще и если бы не он, то они с Сынмином, наверное, довели бы Феликса до ручки. По понятным причинам Хан лучше всех знал, что делать если у человека паника, тревога и тому подобное. Только самому себе он помочь в такие моменты не мог. Пока ждали, когда Феликс задремлет, пацаны общались одними взглядами. Когда тишину комнаты стало разрезать шумное и глубокое дыхание, а маленькая ладошка в руке Джисона обмякла, они переместились на кровать Хенджина. Джи вопросительно посмотрел на влетевшего к нему Чонина, тот в свою очередь также взглянул на Сынмина, которого он обнаружил рядом с Феликсом проходя мимо. — Че? — Громким шепотом спросил Мо. — Не смотрите на меня так, я сам в душе не ебу, что случилось. — Тоже мимо проходил? — А, не… К нам прибежал Хенджин, что-то невнятно и очень злобно проорал. Я понял только то, что он вроде как просил поменяться комнатами, вот и пошел спросить у Феликса, что произошло. Только зашел, а он уже на полу в истерике был… — Хочешь сказать это Хенджин его до нервного срыва довел? — Выгнул бровь Джи. — Ну не я же! — Тс-с-с! — Шикнул Чонин. — Ну не я же, — более тихо повторил Сынмин. — Честно, больше поверю, что ты. — Скрестил руки на груди Хан. — Они же с Джином неразлучники. — Да хрен там… — Вставил Ян. — Ты не заметил, что в последнее время Хенджин ведет себя странно? Ну точнее по отношению к Феликсу странно. Избегает его, на паркете игнорирует, даже когда Ликс к нему подсаживается на диване в общей, он отстраняется или вообще уходит. Джисон задумался, вспоминая, было ли такое на самом деле. И ведь правда же! Хенджин больше не дожидался Феликса после тренировки, не ждал, когда тот доест и даже не караулил после душа, чтобы пойти и провести время вместе. Им ведь только повод дай, они смоются к себе, будут болтать до ночи и ржать, беся своим смехом засыпающего Хо. А в последнее время в их комнате была гробовая тишина. — Хотите сказать, что Джин обидел Феликса? Он же любого порвать готов был за него. — Да вот и я про то же. Совсем не похоже это на Хенджина. Он еще таким красным был от злости, когда к нам ворвался. Впервые его таким видел… — Я отправляю Минхо на разведку, — насупился Хан. Он зашел в личку с Хо и быстро ему написал: Квокка: Ты где? Лино: На кухне. Квокка: Один что ли?.. Лино: Нет, вам повезло. С Чанбином. — Хо на кухне с Чанбином, — тут же передал парням его слова Хан. — В смысле? Он же с Хваном был, — выгнул бровь Сынмин. Квокка: Я хотел тебя на разведку отправить. Лино: Мне Чанбин уже сказал, что у них обмен комнатами. Квокка: А что еще сказал? Лино: Что Хенджин был злой. Он пытался расспросить его, но тот нихрена толком не ответил, потом завалился на кровать и стал притворяться мертвым. — Ахуенно, — обреченно вздохнул Хан. — Джин играет в молчанку. Оставалось ждать только пробуждения Феликса, чтобы узнать, что же все-таки случилось. Они никуда не собирались уходить, побросав свои дела, потому что обещали другу быть здесь. Когда Джи упомянул, что успокоительные, которые он ему дал, размешав в воде, вызывает сонливость, Чонин и Сынмин уже хотели лезть на стену. Сидеть два часа в тишине уже настоебало. Все трое залипали либо в телефоны, либо в стену. Попытались поиграть в слова, но из-за того, что Джисон постоянно выдавал слова, оканчивающиеся на «а», психанули и продолжили сидеть в лентах новостей. Вскоре на телефон Хана пришло уведомление. Он сказал пацанам, что скоро вернется и вышел из комнаты. В принципе, вернулся он и вправду быстро, притащив здоровый поднос, на котором дымились четыре тарелки с едой. За стол все не уместились, было принято решение есть на полу и ждать, когда Феликса разбудит запах его любимого твенджан ччигэ. — На кухне сидят только Минхо Чан и Бин, — уведомил Хан. — Отец расстроился, что мы не собрались сегодня вместе за столом, спросил где все, а я отмахнулся и сбежал сюда. — Пиздец. — А Хенджин вообще ест? Он часто недоедать стал, — задумался Чонин, беря в руки приборы. — Хрен знает, что вообще с этими двумя происходит. В нос ударил приятный запах. Еще не до конца проснувшийся парень услышал, как собственный желудок пропел оду о еде. Разлепив тяжелые веки, Феликс повернул голову и увидел сидящих на полу ребят. Они ели его любимое рагу и о чем-то тихо перешептывались, пытаясь не разбудить его. Феликс умилился. Действительно не ушли. Он едва нашел силы в своем ватном теле, чтобы подняться и присоединиться к ним. Тихий хрип и движения со стороны привлекли внимание парней. Они улыбнулись, видя, что друг наконец проснулся. — О, Ликси, я тут на кухню сбегал и принес… Оу… Джисон не договорил. Улыбка сменилась на шок. Ли провел рукой по лицу, стирая остатки сна и тут же догадался с чем связана такая перемена в глазах Хана. Он повернулся к зеркалу. Внешний вид оставлял желать лучшего. Волосы сбились и запутались, глаза опухли из-за слез, да и все лицо отекло, губы высохли и потрескались. Помимо этого, устрашал взгляд. Опустошенный и жалкий. — Пиздец, — прокомментировал Феликс и отвернувшись от шкафа, сел рядом с Чонином. Повисла тишина. Никто не знал, что и как спросить, поэтому парни молча наблюдали за тем, как помятый Феликс берет ослабшими руками тарелку и придвигает к себе. — Ты как?.. — Все же набрался смелости Ким. Феликс поднял на него свои два отекших пельменя вместо глаз и искусственно улыбнулся. Не было в его растянувшихся губах ничего даже отдаленно похожего на улыбку. Из Феликса будто высосали всю радость. — Хуево. — Ну… Эм-м… Я походу теперь живу с тобой? — Больше спросил, чем утвердил Сынмин. — Не понял, на сколько Хенджин решил оккупировать мою кровать. Мо попытался пошутить. Феликс опустил голову и вновь улыбнулся. Ребята только подумали, что неудачная попытка Кима сработала, как увидели, что из глаз Феликса начали падать редкие слезинки, попадая прямо в тарелку. Джисон замахнулся, чтобы вломить Сынмину мощный подзатыльник, как его остановил низкий шепот. — Хенджин… — Феликс запрокинул голову назад. На его губах действительно было что-то похожее на улыбку, но по щекам струились непроизвольные слезы. — Ему противно находиться рядом со мной. Я заебал его, представляете! Я. Его. З-а-е-б-а-л. Чонин не знал какую эмоцию ему юзануть. Он смотрел на резко захохотавшего и плачущего Феликса с приподнятой бровью, испуганными глазами и сомнительной полуулыбкой. — Он че? С ума сошел или просто ебнулся? — Тихо спросил он у Хана. А тот и сам не знал, как реагировать на приступ смеха во время слез. Пока парни шушукались, Феликс перестал смеяться, утер предплечьем щеки, но по ним тут же заструились новые ручейки соленой воды. — Вам тоже со мной противно? Неужели я и вправду такой мерзкий, что меня сравнивают с тараканом? Что я сделал? Что со мной не так?! — Сорвался Ли. — За что он меня так грубо оттолкнул?! Я ведь просто хотел быть рядом! Хотел проводить время, как раньше, а он меня… послал. Сердце свое буквально на цепь посадил, чтобы все было хорошо, чтобы все было нормально! За что он со мной так?! Джисона словно током пробило, пока пацаны непонимающе слушали отчаянные завывания друга. Волнение, мокрые ладошки, покрасневшие щеки и тяга к прикосновениям. Все же было буквально на поверхности. — Так ты в него что ли?.. — Словно под гипнозом произнес Хан. Феликс резко перевел на него бешенный взгляд и зарыдал пуще прежнего. Он ударил себя кулаком в грудь и зажмурившись быстро-быстро зашептал. — Не говори. Не говори ему. Не говори ему, пожалуйста. Я не знаю, я ничего не понимаю. Мне больно. Мне так больно… Между слов Феликс всхлипывал из-за чего сердца парней сжимались в такт с его дыханием. Чонину и Сынмину не нужно было спрашивать, чтобы понять, что означал вопрос Хана и сбивчивая просьба Феликса. Парни не сговариваясь подсели к нему поближе и положили свои руки на него. Кто на спину, кто на плечи, кто на колени. Джисон вновь заговорил своим уверенным и спокойным тоном. — Ликси, все нормально, у каждого из нас есть чувства и во многом мы не можем разобраться. И то, что ты в Хенджина… Тоже нормально. — Да нихрена ничего не нормально! — Завыл Феликс. — Я же ничего не показывал, относился к нему также, как и до этого. А он… За что? Чем я заслужил такие слова?! — Феликс, ты ничего плохого не сделал. Хенджин в последнее время ведет себя странно, — тихо бормотал Сынмин. — А может это и есть его настоящее лицо, вдруг мне понравилась дурацкая маска? Или я противен ему на столько, что он начал вести себя так? — Нет-нет, Феликс, — подключился Чонин. — Мы все заметили, что с Хенджином что-то не так. В нем будто что-то сломалось. Ты ни в чем не виноват. Парни еще долго нашептывали ему что-то успокаивающее. Но Феликс не слушал. Стало мерзко от самого себя. Как он мог позволить себе превратиться в такую тряпку? Почему он просто проглотил слова Хенджина и даже не подавился? Почему он вообще позволил кому-то говорить ему такое? Может Хван почувствовал, что Феликс все-таки что-то осознал по отношению к нему и решил так поставить на место? Буквально плюнув в душу и вытерев о него свои ноги. Юноша перестал плакать. Он не тряпка. Он не будет терпеть такое отношение к себе. Феликс сам того не зная, мог утопить Хенджина в своем сердце, окутать любовью и сделать самым счастливым. Но теперь Феликс повесит на ящик Пандры замок покрепче. Он не проронит больше ни одной слезы. Хван Хенджин сделал ему больно. Феликс не будет причинять ему боль в ответ. Не хочет находиться рядом с ним — да пожалуйста! Ли больше не даст своим чувствам вырваться наружу. Их просто затмят другие: презрение и отвращение. Не стоило Хенджину так резко обливать Феликса своим ядом. Теперь светлый ореол, окружающий Хвана померкнет.

***

Чонин, Сынмин и Джисон дали Феликсу слово, что никому не расскажут о том, что произошло и прозвучало сегодня в этой комнате. Хотя он их даже об этом не просил. Лишь взял с них еще одно обещание — не поднимать больше тему чувств и Хенджина. На что те сразу же согласились. На следующий день Феликс проснулся с новыми силами. Сегодня им предстояла тяжелая тренировка на тренажерах. Чан обещнул спустить с них три шкуры, если в предстоящей игре матча они не выиграют. Феликс сделает все, на что способен, чтобы не допустить провала. За завтраком, Чонин снова не знал, какую эмоцию ему юзануть. Феликс натянул на посвежевшее лицо маску веселья и бодро со всеми общался. В то время, как Хенджин выглядел мрачнее тучи, молчал и водил палочками по слипшемуся рису. Джисон и Сынмин полностью разделяли смятение младшего. Они не знали, кому больше поражаться. И даже не знали кого сейчас стоит поддерживать. В команде произошло негласное разделение. Младшие постоянно крутились рядом с Феликсом, а старшие пытались хоть что-то вытянуть из Хенджина. Последний не рассказывал ничего от слова совсем. Он закрылся в себе и постоянно разгребал душевные завалы. Оправдал свой переезд тем, что они с Феликсом «не сильно поссорились», а последовавшие вопросы просто игнорировал. Чанбин и Минхо, конечно пытались что-то разузнать и у Феликса, но тот лишь ослепительно улыбался и говорил: «А разве что-то произошло?», а затем упархивал восвояси. Крутившееся вокруг него трио тоже молчало из-за чего Джисон и Минхо уже успели несколько раз поцапаться. Все переживали, что разлад между Хваном и Ли скажется на тренировках, но те наоборот, показывали себя на паркете в лучшем свете. Игнорировали друг друга, чем сбивали ход комбинаций, но играли удивительно хорошо. Только на поле Хенджин терял свою мрачность и подходил к процессу со всей серьезностью. Парни действительно не знали, как к этому относиться. Вроде как все нормально, а вроде на каждом отразилась их ссора. Семья дала трещину. Старшие боялись, что Хенджин окончательно закроется в себе и полностью отстранится ото всех. А младшие переживали, что маска счастья, которую на себя нацепил Феликс не сможет сдержать его эмоции и чувства. Никто не хотел терять кого-нибудь из этих двоих. Восемь минус один равно ноль. Нельзя было допускать, чтобы этот простой пример воплотился в жизнь.