Illegal Shot

      Перед Чонином и Сынмином на столе стояло по пять рюмок авторских шотов Джисона. Что там намешано, знал один лишь Бог. Потому что сам Хан в какой-то момент отвлекся от изготовления и начал заливать в рюмки хрен пойми что. Единственное, в чем ребята были уверены, это в самбуке, две рюмки которой, Джисон поджег. Ким и Ян подозрительно таращились на шоты, пока остальные оказывали на них давление, ожидая начала пьянки. Они били кулаками по столу и орали во всю глотку: «Пей! Пей! Пей! Пей!». Победители переглянулись. Затем Чонин посмотрел на Чана, который и сам был не против разлечься, выкрикивая вместе с остальными. — Да хуй с вами! — Воскликнул Чонин и опрокинул первый шот. — Мужи-и-и-ик! — Взревел Минхо. Капитан похлопал младшего по плечу, пока тот задыхался от горечи напитка. — За ваше здоровье, Феликс, Джисон… — присоединился к нему Сынмин и начал по очереди заливать в себя поило. Феликс выкатил глаза. Мысленно он уже стал прощаться с ребятами, ведь судя по скорости опустошения рюмок, эти двое отойдут ко сну раньше всех, если не в мир иной… Стоило Чонину задуть огонь на последней рюмке и влить ее в себя, как Джисон тут же вытащил все стоящие под столом бутылки на него, и приказным тоном сказал остальным разбирать. Пользоваться его услугами бармена больше никто не захотел, так что все согласно кивнули и схватили что попало. Феликсу достался вишневый ликер, который у него тут же отобрал Хан и сунул в руку виски. — Моя ви-и-ишенка, — протянул тот, парадируя Голлума из Властелина колец. Из колонок загремела попсовая музыка, под которую хотелось не только сидеть и разговаривать, но и танцевать. Разлив по опустевшим рюмкам свои напитки, все подняли их вверх. Феликс плеснул виски лишь на дно рюмки, но не успел он поставить ее на стол, как его руку накрыла ладонь тренера, доливая напиток до середины. — Отец, ты че? — Удивился Минхо. — Не, а че? — Ниче, правильно делаешь! — Я ж обблююсь, мне как его чистым пить? — Начал канючить Феликс и в его руки тут же кто-то сунул бутылку лимонада. Парень пожал плечами и кивнул. — Другое дело. Когда все рюмки возвышались над столом, Чанбин прокашлялся и выдал тост: — Джисон, Феликс, будьте счастливы, здоровы и атлетичны. Ну и как говориться, за нас с вами, за хуй с ними! Ребята принялись чокаться и звон рюмок на мгновение даже заглушил одобрительные крики. Все разом залили в себя свои напитки. Феликс, сморщившись, начал запивать горечь виски лимонадом, не замечая, что на его «запивон» успела выстроиться очередь. Лимонад пошел по рукам. Не успел Феликс отдышаться, как его рюмка снова наполнилась. Он больше не противился. Кто-то снова поздравил его и Хана, за чем вновь последовал звон. После выпивки в ход пошли закуски. Сынмин и Чонин, открывшие врата алкогольного вечера, набросились на салат, словно хотели упасть в него лицом. — Хенджин-а, ебашь! — Завопил Чанбин, подняв руку над головой. Феликс обернулся на его крик и понял, что между Минхо и Хваном завязался танцевальный батл. На его удивление, Хенджин тоже неплохо танцевал. Особенно его навыки проявлялись в том, что во время резких движений из его стакана, который он держал в руке, ничего не выливалось. Пьянка набирала обороты слишком быстро. Рюмки и стаканы волшебным образом постоянно терялись и многие уже начали пить из горла. Феликс перешел с виски на коньяк, потому что его бутылку уже тоже кто-то упер. — Ликси-и-и, — подлетел к нему Джисон с вытянутой вперед рукой. Енбок сразу же понял, что от него требуется. Он быстро долил себе коньяка и с улыбкой скрестил со вторым именинником руки в локтях. Первая попытка возлияния была успешно провалена. По правилам брудершафта, в процессе питья, нужно наладить зрительный контакт. От которого они оба рассмеялись, оплевав друг другу лица. Вторая попытка оказалась успешнее. Они хихикали более сдержано, чтоб не орошать своими напитками всех и все вокруг. Допив, они расцепили локти и Джисон вытянул губы трубочкой, наклонившись к Феликсу. Тот отшатнулся и положил палец на губы Хана. — Э! Я не… — он обернулся на остальную команду. Все наблюдали за их ритуалом со спокойными улыбками. — А, похуй! Феликс убрал палец ото рта уже успевшего расстроиться Джисона и прижался к нему своими губами, тут же чувствуя на них вишню. Повеселевший Хан отстранился и взвизгнув ускакал к Чонину. Енбок улыбнулся, прибирая к рукам оставленную бутылку с ликером. Конечно, от разнообразия градусов и смешивания разных напитков, утро грозило быть отнюдь не добрым, но сейчас ему было без разницы. Сейчас Феликсу было хо-ро-шо. — Эй, Ббоки! Не хочешь поучаствовать в соревнованиях на скорость? — Окликнул его Чанбин. Заинтересовавшись, Феликс приблизился к столику. На нем стояло по пять рюмок чего-то друг напротив друга. Не успев осознать в чем суть этого соревнования, его усадили на пол, а по другую сторону от него сел Хенджин, пьяно улыбаясь. — Кто первый поставит последнюю рюмку на стол, тот выиграл и получает крепкое рукопожатие! — Объявил Со. — И-и-и, погнали! Оба с безудержным рвением накинулись на выпивку. Феликс старался не закусывать, обещая себе сожрать все тарталетки после того, как выиграет, но Хван ему не уступал. Он так же не закусывал, опрокидывая одну за одной. Феликс опустил последнюю рюмку на стол всего на долю секунду позже Хенджина. — Хван Хенджин — победил! Примите же свой приз! — Протянул ему ладонь Чанбин. Хен вытянул руку, но не к Чанбину, а к голове Феликса. Он привстал, обхватил ладонью его затылок, чуть потянул на себя и уткнулся в его макушку лицом. Он глубоко вдохнул карамельный запах волос, «занюхивая» алкоголь, и отстранился, тяжело оседая на пол. — Спасибо, до приза уже не дотянусь, — промямлил он, глупо улыбаясь в потолок. — Тогда, следующие! — Объявил Чанбин. Места Феликса и Хенджина заняли Чан и Чонин, последний обреченно взвыл, увидев своего соперника. — Эй, Феликс! — Отвлек его от поединка Джисон. — Караоке! — Ни слова больше! Промучившись минут пять с микрофонами, они выбрали какую-то балладу о любви, завывая ее так, будто это последняя песня в их жизни. Через минуту к ним подлетел Сынмин и отобрал у Феликса микрофон. Из-за опьянения, он уже не так хорошо контролировал свой голос и вместо красивых высоких нот, брал низкие и обрывистые. Да и слова его было почти не разобрать. После еще пары рюмок самбуки, Феликс перестал соображать. Перед глазами все расплывалось, он не понимал, кто сидит рядом с ним и подливает алкоголь. Парень просто пил и веселился, пока перед глазами не стали появляться звездочки, летающие кругами.

***

— Ебать! Феликс, ты?! — Послышалось хриплое где-то рядом. Крик эхом раздался в ушах. Феликсу показалось, что его голова раздулась до размеров наковальни и встревоженный голос сейчас бил по ней молотом. Парень нехотя разлепил один глаз, оценивая окружающую обстановку. Вроде как он находился в своей комнате, повернув голову в другую сторону, он чуть не коснулся носом плеча Хенджина. — Ой… Привет, — голосом из преисподней поприветствовал его Ликс. Он не удивился, что лежал не на своей кровати, а у Хенджина. А вот друг почему-то лежал с очень встревоженным лицом. — Ты чего? Хенджин кивнул куда-то вниз. Феликс перевел свой взгляд и обнаружил, что он лежит голый. Абсолютно голый. Глаза Феликса готовы были вывалиться из орбит. Он тут же схватил плед, которым укрывался Хван, в попытках прикрыться, но тот прижал его руками вдоль своего тела, не желая отпускать. — Нет, Феликс! Я тоже… Теперь глазные яблоки Ли нужно было придерживать пальцами, так сильно он их выпучил. Он вскочил с кровати друга и напоследок сверкнув задницей, скрылся под своим одеялом. — Это че за хуйня?.. — Феликс высунул только голову, натыкаясь на такой же ахеревший взгляд Хвана. — В душе не ебу… — Мы че?.. — Да не знаю я! Я в шоке. — Бля, че вчера было? Каким хуем пьянка дошла до такого?! — Феликс засыпал Хенджина риторическими вопросами. — Прислушайся к своим ощущениям. Болит…что-то? — А с чего это у меня должно болеть?! У меня ниче не болит! Так что ты прислушивайся к себе. — Так у меня тоже не болит. — Значит… Все норм? — Наверное… Давай спустимся, надо узнать, чем все закончилось. Все еще смущенные парни, прикрываясь, быстро натянули на себя трусы, домашние футболки с шортами и молча вышли из комнаты. На кухне их встретили остальные. Почти все были в сборе, отсутствовали только Чан и Сынмин. Ребята присоединились и Минхо тут же поставил перед ними тарелки с куриным бульоном, кружки чая с лимоном и медом, и вручил по адсорбенту. — Спасибо, матушка, — улыбнулся Хен. — Дай Бог тебе здоровья, — прокряхтел Феликс. — Вы что-нибудь помните? — Сипло спросил Джисон. — После караоке ничего. — Тоже самое, только после того, как мы до игр в карты дошли, — потер глаза Хенджин. — Ебать мы че, в карты играли? — Да, Феликс, играли… — Вздохнул Чанбин. — После них вы с Джином и не выдержали. — Че значит? Ребята поведали им, что играли они сначала на раздевание, а потом на выпивку. Так полураздетые и продолжили следующую партию. Когда Хенджин проиграл и выпил последнюю для него рюмку, Феликс начал блевать. Парни боялись, что он зафаршмачит ковер, но весь удар приняли на себя Хенджин, сам Феликс и их остатки одежды. Тогда Хван сказал, что им достаточно и решил отойти ко сну, прихватив с собой Феликса. Чанбин помог им дойти до комнаты, а там уже Хван начал быстро избавляться от испачканных трусов и футболок, как своих, так и друга, потому что тот все норовил лечь прямо в этом на кровать Хенджина. — Пиздец… — Протянул Феликс, оборачиваясь на Хвана. — Извини. — Ничего страшного, — пробормотал Хенджин, восстанавливая в памяти отрывки этого момента. В конце концов он пришел к выводу, что не нашел в себе сил одеть не то что Феликса, но и себя. — А где отец? — Да хуй его зна… — начал было Минхо, но его тут же прервал разъяренный рев. — СУКИ! ЧЕ ЗА ХУЙНЯ?! — А вот и потеряшка, — пробормотал еле живой Чонин, поднимаясь из-за стола вслед за всеми. Команда пошла на голос тренера. Тот без остановки орал трехэтажным матом и по всей видимости не собирался прекращать. Голос привел их на паркет. Сначала они не заметили ничего необычного, но вновь заоравший Чан заставил их обернуться к шведской стенке. Чан был обмотан волейбольной сеткой и подвешен на ту самую шведскую стенку. Со стороны он был похож на гусеницу, которая окуклилась и вот-вот станет бабочкой. Только его коконом была сетка. Парни попадали на пол. Они били кулаками по паркету в приступе истерического смеха. Как это вообще могло произойти, никто не вспомнил, но ржали все от души. На фоне этой картины, Феликс подумал, что даже их утреннее пробуждение с Хенджином — не самое страшное, что могло произойти. — Хорош ржать, долбаебы! Снимите меня, блять! — Отец, ты так спал? — Спросил Джисон, утирая слезы, выступившие от смеха. — Нет, срал, блять! Чан начал дергаться, от чего еще больше стал напоминать гусеницу. Чем вызвал вторую волну смеха. — Так, блять. Если снимите меня сейчас же, то я вас, уродов, пощажу и не заставлю вас в сегодняшний законный выходной тренироваться. Если я провишу тут еще хоть минуту — суки вы из тренажерки даже выползти не сможете! Угроза подействовала. Парни не перестали смеяться, но со скоростью света подлетели к Чану. Сначала они сняли его со стенки, уложили на пол и стали распутывать его кокон. — Я с вами пить больше никогда не буду. Это просто пиздец, — запричитал он, выбравшись из сетки и принявшись разминать затекшие конечности. — Ты помнишь, как это случилось? — Спросил у него Чанбин. — В душе не ебу. Да и знать не хочу, — выплюнул тренер. — Уебки, — уже обиженно добавил он. — Ну, вообще-то… — вставил Чонин. — Это была твоя идея. — Че нахуй? Парни столпились вокруг Чонина, который держал в руках телефон. В его галерее нашлось несколько видео с ночной пьянки. Выжившие решили поиграть в баскетбол, поэтому и переместились на паркет. Они посмотрели пару видео, где парни пытаются забросить хоть один мяч в расплывающееся в их глазах кольцо. На следующем видео был Чан. Он расстелил на полу волейбольную сетку и орал, что, если они его сейчас в нее упакуют — завтра он превратится в бабочку. Чан прикрыл глаза и провел по лицу рукой, стирая шок и стыд. Выглядел он так, будто готов был повеситься на этой сетке. — В пизду, — констатировал он и удалился на кухню. Вновь устроившись за столом, парни продолжили собирать вечер по крупицам. Феликс не участвовал в разговорах. Из-за похмелья он был похож на сонную муху, которая на дне тарелки супа видит всю свою жизнь. Он залипал в бульон, думая о чем-то своем. Внезапно, мысли увели его куда-то к поцелую с Джисоном и утру с Хенджином. Почему он так спокойно на все реагировал? Ладно, брудершафт, там принято целоваться. И не важно какого вы пола — поцелуй является частью ритуала. Но Феликс ведь в жизни не поцеловал бы ни одного своего друга со школы… Может он поддался этому порыву из-за того, что с ребятами комфортно? И они никогда ни за что не осудят? Хотя причем здесь это, если еще совсем недавно он допустил мысль о том, что они с Хенджином… «Да что за хрень у меня в голове?» Из странных мыслей его вызволил вопрос Чана: — А где Сынмин? — Он посмотрел на Чанбина. — До сих пор спит? — Хер его знает. Я на диване с Чонином проснулся. — Иди буди эту спящую красотку. Времени дохера уже. Чанбин послушно отставил свою кружку с недопитым чаем и удалился наверх. Ребята ожидали, что Со спустится вместе с Сынмином, но не думали, что тот скинет им тревожное сообщение: Двекки: Его нет… ВулфЧан: Че значит нет? Двекки: Его нет в нашей комнате. Айен: Посмотри в моей и Чана. ВулфЧан: Не смей в мою заходить, сука. Я сам поднимусь. — Пацаны, осмотрите второй и первый этаж, мы с этим любителем чужих трусов на третий, — сказал отец и ринулся к лестнице. Чонин пытался звонить Сынмину, но тот не брал трубку, а потом его телефон и вовсе стал недоступен. Ребята обменивались «успехами» поиска в беседе. Джиннирет: В качалке нет. Квокка: В кладовке тоже. Лино: И в душевой. ВулфЧан: Поднимайтесь к Айену. Все рванули наверх, ожидая увидеть спящего Сынмина перед мониторами. Но там их встретил сам Чонин и Бин с Чаном. Они оповестили ребят, что в комнатах пусто. — Ну че за пиздец то?! — Взмолился Чан. — Ни дня нормально прожить не дают. — Хорош ныть, ща найдем, — сказал хакер, включая мониторы. Феликс в этот момент поблагодарил святого жопного ананаса за то, что потерялся не Чонин. Если бы пропал он, его бы команда искала неделю, ведь никто кроме него не обладал навыками отслеживания телефонов. Пока Ян вбивал какие-то коды, Джисона начала бить тревога. Он щипал себя и Минхо, заваливая его вопросами о том, жив ли Сынмин. Едва живой Хо монотонно отвечал на каждый его вопрос и пытался всячески успокоить. Когда он уже хотел увести Хана бриться, Чонин остановил их. — Нашел, смотрите. — На карте города горел маячок. Чонин переместил мышку в другой конец монитора. — Мы вот здесь. А он там. — Это где вообще? — Прищурился Чан. — Ща посмотрим. Чонин максимально приблизил маячок Сынмина. На карте стали высвечиваться названия заведений. Надпись над маячком поразила всех. — Стрип клуб «Вишенка»… — прочитал Хан. — Ебэнэ… Я же пошутил. Все взгляды тут же перевелись на него. Джисон поднял руки перед собой, защищаясь. — Говорю сразу, вспомнилось только что! Он не хотел закругляться, когда мы уже падали с ног и звал нас поехать в клуб. Ну я и сказал ему пиздовать в стрип… Кто ж знал то, что он реально попиздует… — Бля, Джисон… — Протянул Чан, нащупывая в кармане ключи от командного автобуса.

***

— Рассказывай. Злобно зыркнул Чан в зеркало заднего вида. Сынмин с блаженной улыбкой пялился на забитый наклейками потолок. — Ты как выжил вообще? Выпил же больше всех, — удивлялся Чонин. — Это был самый лучший вечер в моей жизни. Я столько раз за ночь никогда не трах… — Не рассказывай, — передумал Чан. — Я реально больше с вами пить не буду. В доме должен оставаться хоть кто-то трезвый, а то собирай вас потом по блядушникам, да клубам. — Отец, ты каждый раз так говоришь, — хмыкнул Хенджин. — Ебало на ноль. — Понял. Дождавшись, пока Чан свалит к себе, парни все-таки накинулись на Сынмина. Он преподносил все так, словно стоило ему зайти в клуб, как все стриптизерши сами захотели на него наброситься. В общем, за эту историю ему можно было вручить Оскар за самую лучшую актерскую игру. Парни безмолвно пришли к согласию, что ему перепало всего один раз. И пришлось ему заплатить за это неплохую сумму. Посидев на кухне еще часок, ребята поняли, что не хотят больше видеть сегодня похмельные рожи друг друга и расползлись по своим комнатам. Хенджин засел за скетчбуком, погружаясь в свой маленький художественный мир цветов и абстракций. Феликс лег на свою кровать и следил за тем, как его рука наносит легкие и мягкие линии карандашом. Рассказ Сынмина не покидал голову, возвращая к мыслям, которые окружили его за столом. А что было бы, если б они с Хенджином и вправду?.. «Бля, да я же не гей… Почему я так спокойно на это реагирую?» Да, у Феликса никогда не было девушки, в родном городе он просто не обращал на женский пол внимания, потому что хотел сбежать. Но ведь и парни его никогда не привлекали! Феликс всегда снимал сексуальное напряжение в своей комнате за просмотром порно. Конечно же традиционного. Ему нравилось наблюдать за тем, как подскакивают пышные груди в такт монотонным толчкам. Нравилось смотреть на то, как в ложбинку между ними проскальзывала капля пота. Нравилось, как выгодно выглядят влажные мышцы спины, которые будто перекатывались под тонкой кожей, от стараний удовлетворить свою партнершу. Нравилось слышать низкие, гортанные вздохи. Нравилось то, как после разрядки, мощные бицепсы расслаблялись… Но ему точно никогда не нравились парни. Феликс начал сомневаться в трезвости своих мыслей. Может он еще не отошел от ночи? Точно. В его организме все еще слишком большой процент алкоголя. Пытаясь разогнать странные мысли, Феликс неосознанно разглядывал Хенджина. Следил за его руками, длинные пальцы которых так аккуратно и нежно сжимали карандаш. За бровями, которые то сводились к переносице, то вновь расслаблялись. За губами… Которые Хенджин слегка покусывал, разглядывая свой рисунок. За поворотом головы и улыбкой, такой нежной и искренней, адресованной… Ему? — Ты чего? — Улыбась мягко спросил Хенджин, почувствовав на себе прожигающий взгляд. «Блять…» — подумал Феликс и с обреченным стоном отвернулся к стене. Хенджин приподнял брови и вернулся к своему занятию, списав странное поведение Феликса на головную боль от похмелья. «Нужно проспаться… А потом поссать раз десять. Протрезвею окончательно и никаких тупых мыслей в моей голове больше не будет.» — Феликс закрыл глаза, а под веками его ждал образ все той же яркой улыбки.