Ушастый нянь

      Арсений усаживается за стол в гостинной, чтобы выслушать еженедельный отчёт от Антона. Традициям не изменяют: каждый четверг Шастун задерживается после отбоя Кьяры, чтобы рассказать боссу, как прошла неделя. Семь дней после грандиозного скандала и торжественных похорон томагавка, доказали, что сосуществовать в гармонии — а, скорее, безграничного терпения в отношении друг друга — они вполне способны.       Антон занимает своё место, опускает на стол потрёпанную записную книжку и чашку с кофе.       — Не поздновато для кофеина? — отрывается от телефона Арс, указывая глазами на дымящийся напиток.       Шастун медлит с ответом. Объяснять работодателю, что банально не высыпается, — не лучшая идея. Но заряд бодрости, чтобы не уснуть в автобусе и не проехать нужную остановку у метро, сейчас жизненно необходим.       — Просто захотелось, — невинно пожимает плечами он. — Мне очень нравится этот сорт, у меня дома растворимый.       Попов ещё какое-то время пристально разглядывает мужчину. Налицо все признаки недосыпа: покрасневшие белки, синяки под глазами, явная усталость и заторможенность.       — Ты точно в порядке? — в голосе Арсения не столько участие, сколько озадаченность, что толкает Шастуна снова отрицательно мотнуть головой. — Хорошо, давай быстренько закончим и поедешь домой. — Антон рассказывает о прошедшей неделе. Ничего нового. Науки изучаются, режим соблюдается, психоэмоциональное состояние ребёнка в норме. Арсений слушает внимательно. Как всегда всё, что касается дочери, для него имеет первостепенное значение. — Хорошо, — удовлетворённо кивает он. — Ты знаешь, что у мартышки день рождения через несколько дней?       — Да, Сергей сказал мне в самый первый день, когда ты летал в Красноярск.       — Кьяра уже пару лет просит у меня, — голова Попова нервно дёргается, и Шастун внутренне подбирается, готовясь к сброшенной бомбе, потому что иначе реакцию на будущий презент для дочери объяснить нельзя, — кота.       — Кого? — брови Антона ползут вверх. Чтобы Арсений Сергеевич — педант, перфекционист, в конце концов, граф — согласился на домашнее животное, которое линяет, порой мешает спать, простите, гадит не только в положенных местах — это как звёзды так неправильно должны сойтись? Шастун бы даже не удивился коню. Но кот.       — Одомашненное мелкое плотоядное млекопитающие, — не может удержаться от подкола Попов.       — Вот язва, — закатывая усталые глаза, на французском шепчет под нос Антон и добавляет громче на русском. — Я понял, что собой представляет подарок.       — Пожалуйста, найди толковый зоомагазин, закажи всё необходимое для животного, — даёт указание Арсений. — Лоток, миску и корм.       — Прошу прощения, для котёнка ещё понадобятся дополнительная миска для воды, лежак или домик, наполнитель в лоток, одноразовые пелёнки на первое время, когтеточка, шампуни, щётки, лосьоны для глаз и ушек, — перечисляет Шастун. Он обманет себя, если скажет, что не получает истинного удовольствия от вытянувшейся физиономии Попова. — А ещё нужны средства от блох и глистов.       — Стоп. Хватит, — Попов выставляет ладони в попытке защититься от словесного ликбеза. — Остановись, прошу тебя, иначе мне всю ночь будут сниться наполнители. Котёнок ещё не готов «покинуть мамку», недели через две можно будет забирать. Я год переваривал желание дочери завести животинку и ещё год стоял на очереди за као-мани.       — Алиса, сколько стоит кот породы као-мани? — на автомате спрашивает Антон.       «Као-мани — очень редкая тайская порода домашних кошек. В настоящее время представителя этой породы можно приобрести у заводчика за десять тысяч долларов».       Шастун хмурится, что-то просчитывает в уме, нервно шевеля губами, после чего сдается и вводит в поисковую строку нужную сумму, чтобы точно узнать, сколько Попов готов отвалить за кота.       — Нихуя себе! — он даже отреагировать не успевает, но от шока нецензурная лексика сама срывается. Как говорится: простите за выражение, но без выражения никак. — Арсений, ты серьёзно? Кошка за девятьсот косарей? Только не говори мне, что такую Кьяра захотела. Ни за что не поверю.       — Она даже не в курсе, что я сдался, — отвечает тот на последний вопрос, мастерски игнорируя треск, с которым рвутся шаблоны Антона. — Я сам выбрал. Изучал редкие породы.       — Арсений, перефразирую: нахуя Кьяре такой дорогой питомец? Она ещё ребёнок, поверь, она не оценит стоимость подарка. Её порадует сам факт.       — И что ты предлагаешь? — вскидывается Попов, стараясь подавить просыпающийся гнев. Как же его раздражает, когда этот нянь с красным дипломом ставит под сомнения его решения. И когда тот оказывается прав. Но последняя мысль на задворках сознания бьётся на грани слышимости, поэтому успешно подавляется в зародыше.       — Возьмите кота из приюта.       — Вот это ты сейчас так неудачно пошутил? — бесы провоцируют Арсения разжечь новый костёр скандала, но если он чему-то и научился за эту неделю, то хотя бы давать мужчине возможность высказаться.       — Это же не забегаловка для бомжей, — качает головой Шастун. Он никогда не перестанет удивляться барственности этого человека. — Животные попадают туда по разным причинам. За ними там ухаживают, прививают. Не надо выбирать. К тому же, ты сейчас делаешь это за дочку. Позволь коту выбрать себе Кьяру в качестве хозяйки.       Попов молчит, вперив нервный взгляд в застывшие в ожидании глаза напротив, и ненароком цепляется за их цвет. Нет, он знаком с ним. Этот пункт был в досье, в списке физических особенностей: рост, вес, возраст. Но сейчас они не стереотипно зелёные. Они мягкие как листва в мае, только-только проснувшаяся после зимней спячки. Та самая юная зелень, период которой дарит бессонные ночи и призрачную надежду. Или полотно леса в конце весны, где так хочется затеряться и бесконечно долго вдыхать полной грудью.       — Блять, — хрипло выплёвывает Попов и трёт переносицу. Потом дёргает кончик уха, морщит нос и зачем-то перекладывает телефон справа налево. От таких псевдоромантичных мыслей хочется встать и прополоскать рот, словно он случайно отпил из чужой кружки. Подсознание шепчет ему: «ты не был против одной сигареты на двоих», но Арсений с рвением маньяка душит его.       — Это значит «да»? — с надеждой уточняет Антон, не ведая, какие странные мысли посетили только что голову работодателя.       — Да, хорошо, уговорил, — обречённо вздыхает Арсений. — Но заметь, я согласился под давлением.       — Угу, — хмыкают ему в ответ и даже по-детски хлопают в ладоши, на что Попов недовольно закатывает глаза: ну что за ребячество. — Я так рад. Мы можем поехать в приют в субботу утром. Я завтра кину запрос на сайте, они отправят анкету для собеседования на почту, и потом можно будет выбирать.       — Будто кота не заводим, а на работу принимаем, — недовольно бурчит тот.       — Это формальность, чтобы владельцы приюта понимали, можно ли нам доверить будущего питомца, — отмахивается Шастун. — Пара вопросов.       — Понял, — подытоживает разговор о подарке Арсений и добавляет, замечая зевок, который безуспешно пытается скрыть Антон: — В субботу мы с парнями и их семьями собираемся у меня, чтобы отметить лизинг. Я буду после обеда. Ты можешь уйти раньше.       — Повар придёт? — для проформы уточняет Шастун, уже поднимаясь с места и мысленно просчитывая в уме, сколько у него осталось до последнего автобуса из посёлка.       — Мы сначала хотели отправиться в ресторан, но подумали, что с детьми это будет тот ещё геморрой, да и к Мартышке на следующий день все приглашены в том же составе. Поэтому в последний момент перенесли сюда, — Попов встаёт следом и задвигает стул. — Я хотел заказать кейтеринг, но свободных компаний не оказалось. Попрошу Оксану, нашего секретаря, оформить заказ еды. Посидим, — указывает глазами на большой обеденный стол, — выпьем немного.       — Я могу заняться этим, — перехватывает инициативу Антон. — У вашей помощницы и так много работы, наверное.       — Ты? — Арсений обводит подозрительным взглядом долговязую фигуру, словно рост и телосложение — в его понимании — могут сказать о профессионализме в кулинарии.       — Я так-то неплохо готовлю, — гордо вскидывает подбородок Шастун, и кончики его ушей начинают розоветь. — Мама с бабушкой говорят, — добавляет еле слышно и краснеет окончательно.       — Я скину тебе ссылку на сайт тогда, — щурится Попов, будто представленные ранее аргументы в виде мнения «заинтересованных лиц» убедили его не полностью. — Закажи полноценный ужин и десерты на шестерых взрослых и пятерых детей.       — У меня есть идея, — вклинивается Шаст. Бровь Арсения выжидательно взлетает вверх. Антон прям фонтанирует сегодня. — Алиса, какая температура в Подмосковье девятнадцатого сентября?       «Прогнозируемая температура на субботу девятнадцатого сентября пятнадцать градусов днём и десять в ночные часы. Осадки не ожидаются.»       — Устройте вечеринку во дворе, — кивая Алисе, продолжает Антон. — Костёр, шашлык. Уверен, Поз не откажется сыграть на гитаре.       Попов задумчиво чешет подбородок, поймав себя на мысли, что пора побриться. Перспектива провести вечер на улице у огня становится всё более и более заманчивой. Они уже давно не веселились, как в юности. Словно окончательно повзрослели. Осталось только накупить спиц для вязания и начать консервировать на зиму огурцы.       — Предложение принимается, — ухмыляется Арсений. — Неплохо придумано, — он рвётся панибратски хлопнуть Шастуна по плечу, но вовремя одёргивает себя. Перемирие не означает дружбу. В деловых вопросах Попов никогда не приветствовал этого. — А?       — Я займусь продуктами, — перебивает его Антон, подхватывая рюкзак и складывая туда записную книжку. Идёт по направлению к выходу, с какой-то детской радостью замечая боковым зрением, что Арсений топает следом, чтобы проводить.       У самой двери Шастун замирает. Он не должен. Но не даёт себе возможность передумать.       — Я горжусь тобой, — это даже не шёпот, и, возможно, в шелесте секундной стрелки больших настенных часов Попову только послышалось. — До завтра, — уже громче и отчетливей. И Антон выходит не оборачиваясь.       — Он гордится мной, — одними губами повторяет Арсений, будто пробует слова на вкус, и на секунду его лицо расплывается в идиотской улыбке. Впрочем, оно также быстро снова принимает строгое, присущее «биг боссу» выражение. И Попов мысленно даёт себе оплеуху.       Да кто он вообще такой, чтобы гордиться мной?

***

      Кьяра сидит на заднем сидении в детском кресле и с увлечением рассматривает пейзаж за окном. Одинаковые многоэтажки сливаются в единое полотно, а деревья мелькают разноцветными вспышками в однообразной картине. Девочка не перестает болтать о том, что у неё скоро будет кот, заставляя Арсения из раза в раз скептично поглядывать в зеркало заднего вида. Видимо, он уже успел пожалеть о своём решении. Тем не менее, Антон видит, что губы мужчины изогнуты в лёгкой, доброй улыбке.       Они добираются до приюта за сорок минут. Ещё по-божески, с учётом московских утренних пробок. Шастун поправляет на Кьяре шапочку и застёгивает до конца куртку. Мелкий моросящий дождь, если продолжит своё хулиганство, грозит испортить завтрашний пикник и последующий день рождения.       — Пап, ну пойдём уже, — малышка дёргает отца за рукав кофты, пока тот проверяет, включилась ли сигнализация.       Приют встречает их множеством звуков и обилием запахов, не всех приятных. Хоть Антон и выбрал довольно приличный питомник, непередаваемый аромат скопления животных убрать не получается. Арсений брезгливо морщится и кидает на Шастуна осуждающий взгляд: хотел же взять породистую! Не нужно было бы мотаться по непонятным местам. За стойкой регистрации стоит девушка невысокого роста, которая приветливо здоровается и начинает суетиться, кидая нервные взгляды на Попова. Кажется, кто-то оказался в её вкусе. Антон на это тихо посмеивается и помогает подопечной повесить куртку на высокую для её роста вешалку.       Миновав разговор о том, что Арсений оставлял анкету, и рассказ о том, какое это прекрасное решение, взять нового члена семьи, они идут по длинному коридору, чтобы наконец встретиться с котами. Девушка просит их разуться и надеть одноразовые тапочки. Кьяра выглядит комично, ведь они размеров на десять больше, чем нужны.       Спустя пару мгновений вся компания оказывается в кошачьем раю. Антон любит животных, и они, словно почувствовав это, облепляют его ноги, образуя единый разноцветный комок. Кто-то мурлычет, кто-то тихо мяукает, пытаясь привлечь внимание, а кто-то просто спокойно обнюхивает его.       Кьяра стоит на одном месте, обескураженная тем, что ей внимания уделяют чуть меньше. Девушка-волонтёр рассказывает о том, что это так называемая веранда для взрослых кошек и котов, а чуть дальше — котята. Малышка идёт вперёд, открывает тёмную дверь и попадает в другое помещение. Арсений и Антон, как два телохранителя, молча следуют за ней, аккуратно передвигаясь через шерстяные преграды. В следующей комнате чуть тише и спокойнее.       — Котята подвержены большему стрессу, чем взрослые коты, — объясняет работник. — Они чаще игнорируют еду и заболевают, после того как оказываются у нас. Ведь приют — это тот же детский дом. Сюда попадают, когда идти куда-либо ещё нет возможности. Но это не то место, в котором хочется жить по своей воле.       Антон опускается на колени и начинает почёсывать чёрного котёнка с удивительно зелёными глазками. Тот вытягивается — каждый раз Шаста удивляет, как кошки могут становиться в два раза длиннее обычного — и подставляет пузо, чтобы мужчина его почесал. Арсений присаживается на корточки и немного жмурится: его успели облюбовать несколько котят. Сложно понять такую реакцию: то ли мужчина силится «остаться в образе» и не показать, что он тоже в восторге от этого места, то ли сдерживает эмоции умиления.       Кьяра медленно двигается мимо открытых клеток, держа на руках маленького бенгала. Тот резвится с тёмным локоном: пытается зацепить его коготками, периодически порываясь цапнуть зубами. Арсений предостерегает и просит быть осторожнее, на что девушка, вклиниваясь в разговор, клятвенно заверяет, что все особи здоровы.       Тихий писк из самого дальнего угла привлекает внимание Кьяры: она аккуратно опускает бенгала, подходит к клетке и садится на колени. Около задней стенки лежит маленький — он поместится Антону в ладонях — котёнок. Умостился на плюшевой подстилке, опустив тёмную мордочку на лапку. Кьяра аккуратно тянет руку в клетку. Не для того, чтобы взять, а чтобы дать обнюхать, показать, что она не причинит вреда.       Животное медленно, на полусогнутых лапках, подбирается к девочке и тыкается во внутреннюю часть ладони носом, не удержав равновесие. Кьяра мило хихикает и шёпотом здоровается с новым знакомым. Антон едва слышит это из-за громкого писка откуда-то снизу. Арсений, как и девушка-волонтёр, с которой он до этого разговаривал, замолкает, переключая внимание на дочь.       — Это девочка, рэгдолл. И она совсем маленькая: два месяца только. Недобросовестные заводчики продали её через неделю, после того как она глаза открыла. Парень решил подарить девушке на годовщину. Потом оказалось, что у той аллергия. Вот Мышка и попала к нам, — рассказывает сотрудница скорее Арсению, чем Кьяре. — Она у нас чуть больше двух недель. Ест только по ночам. И не выходит из клетки почти. Вам лучше выбрать другого котёнка, может, как раз бенгала? А эта ещё не социализировалась, — девушка, определённо, желает услужить и подобрать животное с «голубой кровью».       — Папуля, можно мы заберём Печеньку? — Кьяра оборачивается к родителю. У неё на руках в комочек свернулся тот самый несоциализированный котёнок.       — Печеньку? — переспрашивает Попов, удивляясь тому, как быстро животное поддалось и пошло на руки.       — Ну да, посмотри, — девочка делает шаг вперёд и чуть вытягивает руки, показывая кота, — она же похожа на Чокопай!       Антон фыркает, прикрывая смешок ладонью, но параллель он оценивает: у кота светлая шерсть, но мордочка, ушки и хвост тёмные. Как и лапки, которые издалека кажутся облачёнными в чёрные носочки. Действительно, цветовая гамма у неё как у небезызвестного пирожного.       — Дай угадаю: ты назвала котёнка Печенька, потому что ты любишь чокопай? — иронично спрашивает он у малышки.       — Ну да, — невозмутимо отвечает та.       — Ты же знаешь, что чокопай — это пирожное?       — Ага, но это не важно, — Кьяру несоответствие причинно-следственных связей абсолютно не смущает. Она резко меняет тему, повернувшись к отцу. — Пап, ну ты только посмотри. У неё глазки как у тебя сейчас. Такие же несчастные. Это судьба.       Арсений теряется от такого заявления, а Шастун на это заходится негромким смехом и склоняется, положив руки себе на колени. Попов тоже усмехается и благосклонно кивает.       — Ну, раз судьба, значит, мы её забираем, — совсем забыв о том, что он вообще-то не хотел кота, Арсений мягко гладит её за ушком, отчего животное настороженно отодвигается. — Кажется, я ей не понравился.       — Ну ты так-то не всем нравишься с первого взгляда, — глотает смешок Антон.       — Тоже мне, кот нашёлся, — цокает Попов, удерживая смеющийся взгляд зелёных глаз напротив.       Арсений дотошно спрашивает про особенности породы, о состоянии здоровья котёнка, о характере, о прививках. Просит предоставить все справки и документы от заводчика. Сотрудница отвечает быстро и сдержанно, но от Антона не утаивается, как она смотрит на Попова. Получив нужные бумаги, миску и лоток, Арсений берёт ещё наполнитель и подходящий корм. Домик в гостиную, когтеточку и игрушки Шастун заказал после решения взять котёнка из приюта, поэтому они договариваются заехать в пункт выдачи по пути обратно домой. Кьяра замечает на стенде с товарами для котов ошейник с маленькой подвеской и чуть ли не слёзно умоляет отца взять его, на что тот — не сильно-то и сопротивляясь — соглашается.       В машине детёныш спрыгивает с рук Кьяры и, притаившись, быстрыми перебежками перебирается по сиденью на колени Шастуна. Встаёт на задние лапы, больно — даже через плотный материал кофты — впиваясь в нежную кожу на груди в попытке забраться повыше. Антон шипит, но засовывает Печеньку за пазуху, расстегнув немного молнию. Она копошится где-то в районе живота, после чего тёмная мордочка «появляется на свет».       — Только попробуй от страха нассать на меня, — предупреждающе шепчет Антон, сверху вниз рассматривая нового подопечного. Почему-то ему кажется, что, как минимум, уборка лотка и пополнение миски будет на нём. Кошка смотрит на него, немного склонив голову. И в ярко голубых глазах вдруг мелькает что-то ехидное, да такое знакомое, что Шастун не удивится, если животное пойдёт характером в хозяина, а не в хозяйку.       Арсений недоверчиво переводит взгляд с огромного количества коробок на маленькое существо, мирно спящее на руках у Кьяры, — пока они оплачивали покупки, Печенька снова переместилась к девочке — на лицо Антона, который с невозмутимым видом загружает «немного необходимых вещей для маленького, сука, котика» в багажник возле зоомагазина, попутно расхваливая фирму, что за два дня организовала такой большой заказ.       — Я даже боюсь спросить, что это? Приданое? — Шастун негромко смеётся в ответ и, захлопнув крышку багажника, качает головой. — Мне вот интересно, а откуда ты столько знаешь о братьях наших меньших? Если ты всё время проводишь у нас, вряд ли у тебя есть домашнее животное.       — Интересовался в своё время, — уклончиво отвечает тот. Усаживает девочку на заднее сидение, пристёгивает ремни детского кресла и вытаскивает поясную сумку. — Я так понял, ты сегодня на работу не едешь. Если не против — я пойду домой, моя квартира здесь, через несколько дворов, — неопределённо машет рукой в сторону однотипных застроек. — Мясо и всё необходимое я заказал. Повар уже должен прийти, он займётся продуктами.       — Садись, я подвезу, — безапелляционно выдаёт Попов.       — Не нужно, у меня ноги длинные, — шутит в ответ, но продолжает топтаться на месте — ему безумно приятно, что босс беспокоится о нём.       — Папуля, я хочу посмотреть, где живёт Тоша, — доносится до них тоненький голосок.       — Мы её балуем, — усмехается Шастун, усаживаясь-таки на переднее сидение, объясняет мужчине, как проехать к дому и расплывается в счастливой улыбке.       — Ты так рад, что я как принцессу доставлю тебя ко дворцу? — по-доброму фыркает Арсений. — Сейчас лицо треснет.       — Честно? — Антон не видит больше смысла скрывать своё переутомление. — Я собираюсь в первый раз за месяц выспаться.       — Тоша, ты можешь ложится со мной на тихий час, — отзывается сердобольная девочка, не переставая гладить котёнка. — Только кровать у меня маленькая, — тут же грустно добавляет она.       Попов тормозит возле ничем не примечательного подъезда. Та же облезлая лавочка, как и в тысячах других дворов, покосившаяся мусорка и два «дозорных» пенсионного возраста, у которых передача «Давай поженимся» и наблюдение за соседями возбуждают одинаковый интерес.       — А ты на каком этаже живёшь? — девочка тянется вперёд, пытаясь придвинуться ближе к передним сиденьями, чтобы рассмотреть окна панельной десятиэтажки, но ей мешают ремни.       — А вот прям на первом, — Шастун указывает рукой направление, куда смотреть. И тут же закусывает губу от досады, замечая невыключенный свет. Если уж он не соблюдает технику безопасности и не экономит на электроэнергии, это уже не звоночек, а пожарный набат: он устал.       К тому моменту, когда Арсений возвращается в посёлок, Кьяра уже дремлет, вымотавшись от трёхчасовой поездки. Решив, что коробки могут подождать, он помогает дочери выйти из машины. Предложение пообедать и отправляться отдыхать принимается без энтузиазма. Кьяре хотелось бы разобраться с покупками и поиграть с Печенькой, но режим есть режим, с папой спорить бесполезно.       Повар, который приходит к ним несколько раз в неделю, услышав, как автомобиль въезжает во двор, начинает накрывать на стол. Попов отправляет мартышку умыться и переодеться в её комнату, сам моет руки на первом этаже и, поздоровавшись с ним, занимает своё место.       — В прошлый раз Кьяра просила приготовить борщ, как у какого-то «Тоши», — докладывает повар, водружая в центр стола небольшую супницу. — Я сварил, Арсений Сергеевич. Но, если честно, не уверен, что получилось, как надо. Я больше по высокой кухне, поэтому усовершенствовал блюдо. Уверен, вам понравится, — он выставляет из холодильника креманку с натуральным йогуртом вместо сметаны, ставит хлебницу с прожаренными в тостере ломтиками, а не сухари, и блюдо с куриным филе, место которому — у большинства поклонников борща — в супе.       — Там в холодильнике должно быть мясо на вечер, надо заняться им, — вспоминает Попов. — А «Тоша» — это наш Антон.       — А, понял. Да, он звонил мне, даже порекомендовал, какие специи использовать для маринада, — слегка закатывает глаза шеф, что не остаётся незамеченным для Арсения. И тот факт, что, оказывается, Шастун взаимодействует с их кулинаром, неожиданно удивляет. — Как будто я сам не соображаю, — бурчит себе под нос, доливая в термопот воды.       — Это борщ, — довольно тянет девочка, когда отец помогает ей забраться на высокий стул. Она уже планирует опустить Печеньку прямо на островок, но Попов успевает перехватить «неожиданного гостя» и отправляет его на пол, глазами выражая Кьяре своё недовольство. — Я такая голодная, — девочка добавляет в тарелку немного «странной сметаны», после чего, зажмурившись от предстоящего удовольствия, бодро отправляет ложку в рот. Выражение лица тут же меняется. Воспитание не позволяет ей выплюнуть суп обратно в тарелку. Но по расширяющимся глазам и складкам на лбу Попов понимает: не то. — Я не хочу есть, — с трудом проглотив странную на вкус и по консистенции массу, заявляет она. Арсений зачерпывает ложкой из своей тарелки — по вкусу обычный борщ, просто в духе их повара. — У Тоши получается лучше, — капризно резюмирует она и спрыгивает на пол. Где тут же попадает домашними тапочками в подозрительную лужу. — Тут что-то пролили, — с удивлением начинает она, но Арсений не даёт закончить.       — Я даже догадываюсь, что и откуда, — вздыхает он, лихорадочно вспоминая, где у них лежат влажные салфетки. А про себя ругается, что не организовал этому «кондитерскому изделию» туалет сразу же.       Он вытирает то, что, подозревает, ещё не раз придётся ликвидировать, ополаскивает руки и строго говорит дочке, которая успела снова залезть на барный стул:       — Найди на столе, что тебе по нраву, и начинай уже есть, пожалуйста.       Девочка понуро сооружает бутерброд из хлеба и кусочка мяса и также, без интереса, начинает жевать его. А Арс ловит себя на мысли, что недооценил умение Антона в готовке, ведь до этого еда их повара приходился дочери очень даже по вкусу.       — У Тоши всё получается вкуснее, — с набитым ртом продолжает «опускать» их шефа она. — Мы когда ходили за туфельками, там, в магазине, так вкусно пахло картошкой фри из «Бургер Кинга». Я просила его купить мне, — горестно вздыхает она, — но он отказался. Сказал, что нельзя. А потом, когда мы вернулись домой, приготовил картошку фри сам.       — Картошку фри? — кусок тоста падает изо рта Арсения прямо в тарелку, оставляя алые разводы на голубой сорочке, чего тот, в принципе, не замечает.

***

      Дима берёт последние аккорды на гитаре и откладывает её в сторону. Расстроено поджимает губы, заглядывая в блестящие от слёз глаза жены — настолько её растрогала песню «Куда уходит детство». Та отмахивается и указывает пальчиком на Сергея, который во всю шмыгает носом. Никуда не деться. Туда, куда детство и юность ушли, им путь заказан. Арсений в который раз за вечер ловит себя на мысли, что давно они так не сидели. Торжественный ужин — с лёгкой руки Шастуна — превратился в незабываемый вечер, наполненный ароматом вкусного мяса — замаринованного, кстати, по рецепту всё того же Антона. Весёлыми, и в тоже время пропитанными горечью ностальгии воспоминаниями о первой квартире, которую они снимали вместе, шутками над Пашей, который на мальчишнике перебрал так сильно, что на следующий день забыл о свадьбе. А потом, на бракосочетании, Ляся — ничуть не смущаясь — беспощадно отомстила ему, ответив на вопрос регистратора «Нет». Над вытянувшимся лицом Воли хохотали ещё несколько месяцев. Невеста, конечно, в итоге дала положительный ответ, но жених тогда понервничал больше, чем на планёрках перед начальством.       Попов плотнее укутывает Кьяру в плед, ещё крепче прижимая свою мартышку к груди. Та почти уснула, согретая объятиями отца и убаюканная медленной и ностальгической мелодией. Тео уже спит на руках у матери, а София клюёт носом у отца на коленях. Только Роберт и Савина демонстрируют завидную выдержку. Или просто поставили себе цель зажарить и съесть весь маршмеллоу. Ляйсан, допив травяной чай, ставит чашку на импровизированный столик, планируя увести дочку в дом, чтобы уложить в постель.       — Никогда толком не замечала, как здесь красиво, — с восторгом произносит Катя, разглядывая созвездия над головой. — В городе такое ощущение, что звёзд вообще нет.       — Настоящее волшебство, — соглашается с супругой Дима и тоже поднимает голову к яркому нереальному небу. — Но это ещё цветочки, вот северное сияние — фантастическое явление. Удивительно, как много прекрасного может сотворить наша Вселенная. Это, кстати, давнишняя заветная мечта Шаста — увидеть Аврору.       — А Тоша рассказывал мне историю про Большую Медведицу, — оживает Кьяра, заслышав знакомую — а главное, интересующую её в последнее время — тему. — Вы вот знали, что это созвездие никогда не заходит за горизонт. А теперь, детки, слушайте легенду, — загадочным шёпотом начинает девочка, потирая ладошками. — В Древней Греции жила очень, безумно красивая нимфа.       — Прям как мама? — перебивает рассказчицу Савина, устраиваясь поудобнее, и ловит любящий взгляд Кати.       — Да, и как Ляся, — кивает Кьяра. Все дети слушают её, едва не затаив дыхание. — Так вот, в неё влюбился Зевс. Это главный бог у всех греческих богов. Хотя почему он главный я так и не понимаю, у него же есть ещё два брата, — она на секунду хмурится, словно обдумывая какой-то до безумия важный момент, после чего кивает и продолжает повествование: — На чём я остановилась? Ах да, Зевс влюбился в нимфу, и у неё в животе появился малыш. Об этом узнала жена Зевса и очень разозлилась, хотя на что тут злиться? Дети же — цветы жизни. Ну, не важно. И она превратила нимфу в медведицу, как только родился ребёнок. И вот, когда сын подрос, он стал охотником, — интонациям Кьяры позавидовал бы профессиональный диктор. Она то понижает голос, то переходит практически на шёпот. Жалко только, что складывается ощущение, как при прослушивании страшилки, но это и не важно. — Он гулял по лесу и увидел медведицу, хотел выстрелить из лука, но мимо проходил Зевс.       — А куда он шёл? — аккуратно прерывает рассказ София.       — Не знаю. Наверное, у него были очень важные дела. Но нужно уточнить у Тоши. И вообще, не сбивайте меня с мысли, — она говорит это с настолько важным видом, что становится понятно одно: Кьяра кого-то копирует. — И именно Зевс не позволил сыну убить свою мать. И вместо того, чтобы просто поговорить с мальчиком, он решил поколдовать и превратить их в созвездия. Так на небе и появились Большая и Маленькая Медведицы. А вообще, Зевс странный дядька. Он всех превращает в звёзды и отправляет на небо, когда надо помочь, — подытоживает Кьяра и замолкает.       Арсений фыркает с такого вывода да и в общем с ремарок автора по мере развития сюжета легенды. Он почему-то уверен, что Антон рассказывал совсем иначе, но кого это волнует? Дети воодушевлены историей, а взрослые развеялись от грустных воспоминаний. Всё проходит превосходно.       — Давайте-ка, мелочь, закругляемся, — командует Паша, намекая о позднем времени. И Попов вдруг вспоминает, что Шаст тоже называет Кьяру «мелочью». Катя с Лясей заговорщицки переглядываются. После отбоя детей, пока их мужья и Арс будут «играть в покер» у Сергея, они планировали устроить себе вечер спа в сауне.       Арсений приоткрывает окно в спальне дочери и, усевшись возле кроватки, поправляет одеяло на девочке.       — Папуля, я хочу тебе напомнить, на всякий случай, что у меня завтра день рождения.       — Спасибо, я учту, — отшучивается тот. — Ты так много знаешь о звёздах, — передаёт игрушечный самолёт, который тут же отправляется на своё законное место к стене.       — Это всё Тоша, — вызывая бесшумный скрежет зубов, откликается Кьяра. — Он много мне рассказывает.       — Опять этот «Тоша», — вздыхает Арс, даже не пытаясь логически идентифицировать свои чувства в данный момент. Просто Антона как будто бы много в их жизни. Больше, чем остальных нянь. Вместе взятых.       — Папуля, — девочка трёт уставшие глазки, уже практически проваливаясь в сон: вечер был долгий и насыщенный. — Не переживай, — она замолкает, и Попов уже планирует выходить, уверенный, что Морфей успел утянуть ту в свои сети. Медленно поднимается на ноги, когда несколько слов, произнесённые на грани сна и бодрствования, оставливают его: — Я точно знаю. Ты полюбишь Тошу.

***

      Антон встаёт в начале четвёртого. Несмотря на ранний подъём, он почти даже выспался, так как вырубился, когда ещё не было и семи вечера. Но зато успел сделать заготовки на торт Кьяре. Шастун, хоть и не согласен со строгим режимом девочки, старается его максимально поддерживать, но при этом ищет лазейки, чтобы она не чувствовала себя обделённой. Вот и теперь, зная, что в свой собственный день рождения она съест не больше кусочка обычного медовика, который он заказал у знакомого кондитера, Антон готовит альтернативу. Бисквиты на миндальной муке с мёдом вместо сахара. Творожный крем на кокосовом молоке с ксантановой камедью. Он вчера полтора часа искал, где можно по-быстрому купить загуститель, а потом ещё сорок минут мотался по Москве, как в одно место ужаленный, чтобы успеть до закрытия магазина. Вопрос о том, почему нужный кондитерский магазин в субботу закрывается в три часа дня, остаётся открытым до сих пор. Короче, Шастун заморочился.       Вот и сейчас он уже в пятый раз снимает белый крем и заново пытается прописать банальное «С днём рождения, принцесса» на бенто-тортике. Попытка в очередной раз проваливается: буквы кривые, разного размера. И зачем он когда-то в студенчестве практиковался в каллиграфии, если это ему ни разу не пригодилось? Поиск в интернете дал свои плоды. Антон процарапывает зубочисткой фразу, после чего — наконец-то! — у него всё-таки получается более-менее красивая надпись. Решив не испытывать судьбу, Шастун наносит поверх слегка розовый крем и аккуратно переносит торт в небольшую коробочку. Выдыхает с облегчением: готово. Аж испарина на лбу от усердия появилась.       Он собирается, проверяет телефон, пропуск, брелок, подарок и торт, после чего решает раскошелиться на такси. И не важно, что сумма переваливает за тысячу. Метро ещё не открыто, а на свою машину он до сих пор — вот уж сюрприз — не накопил.       Дремлет сзади в чёрной Гранте, надев наушники. Он крепко держит коробочку, переживая, что на очередном лежачем полицейском та попросту улетит с сиденья. Сон получается каким-то тревожным, поэтому Шастун, как только заходит в особняк, сразу же умывается и идёт на кухню. Убирает свой кулинарный шедевр в холодильник, после чего получает сообщение от менеджера фирмы по организации праздников о том, что установщики батутов приедут через полчаса, а аниматор, как и планировалось, будет к двенадцати.       Антон раскрывает упаковку шариков и вытаскивает из прачечной заказанный ранее баллон с гелием. Остаётся самое сложное: надуть — в идеале — две сотни воздушных шаров. Сначала процесс идёт не очень быстро, но уже спустя десять минут он понимает технологию. Так его и застаёт Арсений: сидящим на кухне на стуле с серебряной ленточкой в зубах.       — Оксана, да пойми ты, мне позарез нужен аниматор сегодня в обед, — проговаривает Попов, спускаясь со второго этажа. — Обычно няни организовывают праздники, со мной согласовывают только. А в этот раз Ира ушла — пришёл Шастун. Я забыл предупредить его. Понимаю, что звоню в пять утра в воскресенье, но ты всё равно…       Арсений останавливается на предпоследней ступеньке, так и не договорив. Печенька у него на руках ловко спрыгивает и совершенно не грациозно приземляется, кувыркнувшись через себя. Всё происходит настолько быстро, что Попов не успевает среагировать и выйти из ступора, чтобы поймать её.       — Кажется, отбой. Проблема решена, — запоздало кидает он в трубку, всё-таки спускается с лестницы и убирает телефон на журнальный столик около дивана. — Ты что тут делаешь в такую рань?       — Надуваю шары к пробуждению Кьяры. Мне Матвиенко давно сказал, что нужно сделать праздник. Мы с ним всё обсудили. Батуты привезут минут через пятнадцать, звездочёт подъедет к 12, аквагрим и шоу мыльных пузырей должны быть к часу. Тема праздника: космос.       — Какой к чёрту звездочёт? — спрашивает Арсений, и неосознанно забирает надувшийся шарик, чтобы завязать его и добавить ленточку. Антон улыбку прячет, отвернувшись к баллону.       — Аниматор в смысле.       — Ты хочешь сказать, что притащился ко мне домой в пять утра — во сколько вообще выехал? — в свой законный выходной, чтобы надуть кучу шаров и порадовать мою дочь. Да ещё и весь праздник организовал? — Шастун привязывает очередной шар к спинке барного стула.       — Ну да, это проблема? — невысказанное опасение так и сквозит в вопросе.       — Да нет. Спасибо, — сказать это для Попова равноценно тому, чтобы наступить себе на горло и признать, что он облажался. И тут же в голове всплывает вчерашние новости от Кьяры. — Я, кстати, собирался с тобой переговорить тет-а-тет, — Арсений насыпает котёнку немного корма по мерной ложке. Он искренне собирается придерживаться их условий перемирия, но как только начинает говорить — выдержка его покидает. — Ты хорошо изучил пункт «запреты» для Кьяры?       — Естественно, — незамедлительно отвечает Шастун.       — Тогда объясни, пожалуйста, почему Кьяра мне рассказывает о том, как ты приготовил ей картошку фри?! — Попов старается дышать. Честно пытается не переходить границ, и пока что это даже получается.       Шастун внутренне делает смачный шлепок себе по лбу, удивляясь несдержанности работодателя. Ну хотя бы раз он может спокойно поговорить и всё узнать, прежде чем делать какие-то выводы? Неужели — рассуждает Антон — Попов не понимает, что выставляет себя дураком в первую очередь.       — Что ты улыбаешься? Шастун, мне ли тебе рассказывать, что это сплошной жир?       — Идём, — не выдерживает Антон и встаёт.       Незавязанный шарик резко вырывается из некрепкой хватки и взмывает вверх с оглушительным — в утренней тишине — звуком. Но Шасту плевать. Он целенаправленно вышагивает к одному из кухонных шкафчиков, с силой жмёт на фасад, чтобы открыть, и вытаскивает нужную вещь.       — Это, Арсений Сергеевич, аэрофритюрница, которую я ещё в первый рабочий день нашёл среди всех этих приблуд для готовки, — произносит он таким тоном, что у Попова на секунду волоски на затылке дыбом встают. Да и Антон, чтобы придать интонации ещё больше язвительности, снова называет его полным именем. — Работает она за счёт того, что обдаёт продукты очень горячим паром. Я нарезал две средних картошины и приготовил их в этом чудо агрегате. Сделал это всего один, блять, раз. Но у Кьяры была такая реакция, словно я ей звезду с неба достал! Ответь просто на один вопрос: почему ты предложил мне работу, если так сильно не доверяешь?       Арсений не может дать ответ. Не потому что не знает его, а потому что понимает, к чему именно ведёт Шастун.       И зачем он завёл этот разговор именно сейчас?       — Научись мне доверять, пожалуйста. Я никогда не причиню Кьяре вреда. И сделаю всё, чтобы порадовать её, находя лазейки в твоих правилах, — Попов уже порывается начать возмущаться, когда его останавливает длинный указательный палец, выставленный вперёд. — Я ищу их не чтобы нарушить запреты, а чтобы найти возможность переиграть и превратить в нечто позитивное для Кьяры.       Они молчат. Шастун, выговорившись, убирает фритюр на место и возвращается на стул, продолжая надувать шары. Арсений присоединяется чуть позже. Как бы ему не хотелось сейчас побыть одному, день рождения дочери никто не отменял. И Попов будет самым настоящим уродом, если из-за своего характера хоть немного испортит праздник.       Вдвоём работа идёт быстрее. Антон отлучается на десять минут, чтобы встретить работников и проводить их до нужного места. Возвращается и снова активно вливается в работу.       Высокий и чуть хрипловатый знакомый голос заставляет его замереть:       — Мальчики, помощь нужна?       Антон медленно оборачивается, находясь еще в большем шоке, нежели почти две недели назад, когда «обычный преподаватель аэробики» оказалась чемпионкой мира по художественной гимнастике — Ляйсан Утяшевой. Сейчас на кухне Поповых стоит тот же заслуженный мастер спорта, да ещё в шёлковых пижамных штанах и в халате. Небрежно собранный хвост съехал немного вбок, полное отсутствие косметики и очаровательная улыбка «стреляют в упор», так что Шастун приземляется на барный стул, чуть не промахнувшись.       — Антон? — Арсений непонимающе переводит взгляд с Шастуна на Лясю. — Всё в порядке? — спрашивает у Добровольской, потому что нянь явно сейчас не в состоянии членораздельно общаться.       Та неопределённо качает головой. Но тут отмирает Антон:       — Я прошу прощения, я не совсем понимаю, что вы тут делаете?       — Нас Арс пригласил, — кусает нижнюю губу, чтобы подавить рвущийся наружу смех, когда понимает, что Шастун даже не знает, что она жена Паши.       — Нас? — тупо переспрашивает Антон, как ребёнок пяти лет, повторяющий всё за взрослыми.       — Нас, — отвечает за женщину Воля, появляясь следом и оставляя на щеке жены лёгкий поцелуй.       — Вы знакомы? — Шастуна уже даже не волнует, что он ведёт себя как клинический идиот. Он, простите, в ахуе.       — Отмирай, Антон, — похлопывает его по плечу Паша, подходя к куче шаров с явным намерением внести свою лепту. — Мы с Лясей уже пятнадцать лет вместе и десять, как состоим в законном браке.       Минут через двадцать Матвиенко и чета Позовых тоже присоединяются и вовсю помогают завязывать шары. Катя выдвигается на пост «надзирателя» за менеджерами фирмы по организации праздников и отправляется на задний двор, потому что длинными ногтями успела лопнуть один шарик, благо детей громкий звук не разбудил. Печенька не отстаёт и тоже «помогает»: таскает ленточки под диван, откуда их приходится постоянно выуживать Лясе, пока Паша помогает с шарами. Так, к семи часам утра весь потолок кухонной зоны украшен шариками и фольгированными звёздами и лунами.       Неожиданно, сквозь радостное перешёптывание и дружеские подколы все слышат уведомление на телефоне Арсения.       — Бля, — тянет Попов, подняв сотовый с журнального столика. — Кьяра проснулась, только что вышла из комнаты.       На кухне начинается армагеддон: Ляйсан одним точным движением перерезает ножом для фруктов ленточки, Серый распахивает дверь в прачечную, и все начинают запихивать туда шары, в последний момент Антон набрасывает на баллон с гелием полотенце.       Застывшие, словно пойманные с поличным домушники, взрослые замирают, с глупыми улыбками наблюдая за девочкой, спускающейся на первый этаж.       — Доброе утро. А что это вы тут делаете? — подозрительно оглядывает она компанию в пижамах.       — У нас совещание, — пытаясь придать лицу серьёзное выражение лица, находится Арсений и сдувает с лица ленточку шарика, который не успели спрятать, но тот удачно залетел за широкую балку столовой зоны.       — Прямо в халатах? — Кьяра хмурится, напоминая чем-то маленького строгого прокурора.       — Мы разрабатываем новую униформу для стюардов и стюардесс, — уверенно отвечает Паша, ведь именно он привык общаться с главными судебными представителями обвинения.       — Антон вот презентует один из вариантов, — Ляся указывает на Шастуна, одетого в чёрную сорочку с длинным рукавом и брюки.       — Мне не нравится, — скривив губки, выдаёт оценку девочка. — Скучновато.       — Мы в процессе, дочь, — отвечает ей Попов, снова сдувая с лица ленточку «предателя», — ты можешь ещё поспать.       — Ну, ладно, — кивает та, совершенно не собираясь уходить. — Папуля, а ты мне ничего не хочешь сказать? — она нервно теребит край футболки, в которой спала. Расстроенная, что все «забыли» о её дне рождении.       — Да, сегодня ты можешь не ложится днём.       — Круто, — еле слышно произносит та, всем своим видом выражая, что возможность отойти немного от строгого режима ни капли не подняла ей настроение. И решает предпринять ещё одну попытку, вдруг старшие уже старые, и у них проблемы с памятью. — А больше ты ничего не хочешь мне сказать?       — И вечером ты можешь лечь на час позже.       Входная дверь распахивается, в неё входит Роберт и Катя, следующая за ним.       — Там так круто, — с горящими глазами верещит мальчик, — там…       Катя, заметив именинницу на последней ступеньке лестницы, реагирует мгновенно — опыт, знаете-ли, матери — тонкая ладонь ложится на губы Роберта, прерывая его восхищение только что установленным батутом.       Впрочем, мальчик и сам соображает, что только что чуть не раскрыл готовящийся сюрприз.       — Кьяра, — не понижая децибел в голосе, подходит к девочке, которая успела поднять котёнка и крепко прижать к груди, — а ты мне расскажешь о Печеньке? Что она любит кушать? Где спит? — он тараторит быстро, чтобы не дать той вставить хоть слово, и начинает подниматься наверх, прихватив упомянутого кота.       — Мой сын. Тест ДНК можно не делать, — с гордостью оповещает остальных Добровольский, за что получает увесистый подзатыльник от жены.       Кьяра подробно рассказывает Роберту, играющему с котёнком, как они ездили в приют, о первой ночёвке Печеньки в их доме, когда она всю ночь плакала, видимо скучая по прошлому месту обитания, про то, что было решено не оставлять её пока на втором и третьем этажах одну, так как та ещё не умеет спускаться и подниматься по лестнице сама. История появления нового жильца у них в особняке отвлекает её, но не настолько, чтобы она забыла о том, что её не поздравили с шестилетием, а ведь она им всем не раз напоминала. За последнюю неделю раз сто, наверное.       Кьяра сидит спиной к входной двери и за громким уточнением по поводу того, собирается ли девочка дрессировать котёнка, не слышит, как распахивается входная дверь. Её отвлекает только лицо мальчика, которое расплывается в задорной улыбке.       Коллективный крик «с днём рождения» заставляет её резко вздрогнуть и обернутся. И тут же всё — относительно небольшое — пространство её спальни заполняют сотни шаров. Звёзды, буквы «К», даже миниатюрные планеты взмывают к потолку, где не помещаются все, так, что имениница выглядит нырнувшей в некую воздушную галлактику. Взрослые в тех же пижамах и халатах: папа, Серёжа, Катя, Дима, Паша, Ляся и замыкающий торжественную процессию Тоша с небольшим тортиком в руках, на котором ярко горит свечка в виде цифры 6. Буйство красок и осознание того, что они все-таки вспомнили, заставляет её резко вскочить на ноги. Она медленно подходит к присевшему на корточки отцу и утыкается в его шею. Плечики начинают мелко вздрагивать, а лонгслив Арсения на плече тут же намокает.       — Ты чего, дочь? — Попов плюхается пятой точкой на пушистый ворс и ловит обеспокоенный взгляд Антона.       — Я думала, ты забыл, — рыдает девочка, цепляясь пальцами за рукава пижамной кофты отца. — Что у меня сегодня день рождения.       — Нет, милая, я всё помню, просто ты спустилась в неподходящий момент, мы надували шары и не хотели испортить сюрприз.       Антон невольно залипает на эту картину. И как он мог посчитать, что Арсению плевать на дочь? Флюиды отцовской любви от него исходят чуть ли не на километры. Они оседают тёплой аурой, словно укутывая в мягкий плед. Шаст одёргивает себя. Не время для сантиментов.       — Пора загадывать желание, — мягко произносит он, усаживаясь на пол рядом с ними.       Кьяра отрывает мокрое личико от плеча Арсения. От грусти и след простыл.       — Хочу полёт на воздушном шаре и телескоп! — не думая выпаливает она, и с одного раза, под тихий смех взрослых, задувает свечу, после чего, не давая никому опомниться, резво откусывает часть десерта.

***

      Кьяра сидит донельзя довольная и организацией праздника, и огромным медовиком, небольшой кусочек которого ей разрешили съесть, и ведущим звездочётом, с кем она — совершенно случайно — ввязалась в спор по поводу созвездий. Сейчас наступает самый любимый её момент, после утреннего поздравления папы, конечно. Кьяре будут вручать подарки.       — С меня телескоп, карапуз, — начинает Сергей и протягивает девочке увесистую коробку, упакованную в яркую бумагу.       — А мы с Пашей, Димой и Катей дарим полёт на воздушном шаре, — успевает вставить Ляйсан, и по заднему двору разносится пронзительный радостный визг, норовя спугнуть всех птиц, собак и кошек в посёлке. А какая-нибудь бабуля, определённо, решила, что началась война, причём снова с немцами.       — Да вы волшебники, — на вдохе тараторит девочка, — я именно это и загадывала!       Взрослые пересекаются взглядами и синхронно закатывают глаза: Кьяра всем уши прожужжала своими «хотелками». А последние две недели она ежедневно вздыхала о том, как сильно ей нужно полетать на воздушном шаре и посмотреть на звёзды в телескоп. Друзьям их маленькой семьи даже звонила несколько раз с незамысловатыми — как ей казалось — намёками.       Арсения, с умилением наблюдающего за дочкой, которую до полусмерти пытаются зацеловать его друзья, отвлекает звонок телефона.       — Мартышка, — зовёт её Попов, — это тебя.       — Бабуля, — загорается та, выпутывайся из объятий старших, — Алё? Привет. Спасибо. Я тоже тебя люблю. Мне пора идти. У меня дела, — как из пулемёта «строчит» она. — Пока, — добавляет быстро и передаёт сотовый отцу.       — Да, мам, привет, я тоже рад слышать тебя, — Попов отходит от шумной компании, чтобы спокойно поговорить с матерью. — Я не забываю про тебя, у меня просто много работы, — оправдывается, сам знает. — Да ничего, вроде. У Кьяры новый нянь. Сам в шоке, но парень толковый, — женщина что-то, видимо, рассказывает, на что Арс несколько раз хмыкает. После чего тепло прощается и завершает разговор.       — Я отлучусь ненадолго, мне надо позвонить, — оповещает всех Сергей и уже планирует отправится в сторону своего шале, но его за рукав куртки ловит Паша.       — Ты куда? — играя бровями, спрашивает он.       — Ах, да, — хлопает себя по лбу Матвиенко и вынимает из кармана свой телефон, на который через пару мгновений поступает звук о входящем вызове. — Дядя Серёжа точен как теорема Пифагора.       — Кьяра, дедушка звонит, — окликает он девочку, которая уже нырнула в трубу из мыльных пузырей, и замечает странный взгляд Шастуна, направленный прямо на него.       — Мальчики, вы вчера «играли в покер» у Серёжи, — перетягиват внимание Антона на себя Ляйсан и строго смотрит на мужа, который жаловался с утра на все признаки алкогольной интоксикации. — А мы с Катей нет.       — Присматривали за вами, — вставляет Позова, складывая руки на груди. — И теперь мы с Лясей хотим выпить вина за здоровье Кьяры.       — Я принесу, — кивает Дима. Отказать жене он не в состоянии, как не пытался ещё на заре их знакомства. Да и не старался никогда, чего уж греха таить. — Антон, поможешь? Я ростом не вышел.       — Поз, слушай, — начинает Шастун, когда они оказываются в погребе. Несмотря на то что помещение небольшое, в нём есть несколько винных шкафов, мимо которых они и ходят. — Это, конечно, не моё дело. Можешь не отвечать, если лезу, куда не надо.       — Шаст, резче давай, — не отрываясь от прочтения этикетки на одной из бутылок, проговаривает тот, — что ты как тёлка на первом свидании. Хочешь спросить — спрашивай.       — Что у Арсения с отцом? — чуть ли не скороговоркой выпаливает тот. Дима всё-таки отводит взгляд от занимательного чтива и чуть приподнимает брови. Антон считает нужным немного пояснить свой интерес, поэтому продолжает. — Ну, мне показалось странным, что он, отец в смысле, звонит не сыну, а его другу, чтобы поздравить внучку.       — Да там, на самом деле, странно всё получилось. Граф, когда Алёна — мать Кьяры — ушла, в депрессии был. Она смоталась к любовнику заграницу, оставив мелкую одну в квартире и записку. На секундочку, той было три месяца. Ну, Арс рассказал родителям, что развод и все дела, а дядя Серёжа Алёну чуть ли не боготворил: внучку подарила ему. Вот он и воспринял всё в штыки. Даже слушать ничего не стал. Посчитал, что во всём вина Арсения, типа довёл Алёну до ухода. И ещё навалилось, что он был против сохранения авиакомпании: времени много отнимала. Вот дядя Серёжа общаться и перестал с Арсом. Шесть лет уже не разговаривают. А на праздники он звонит Матвиенко, чтобы тот Кьяре телефон дал. Как-то так.       Антон несколько секунд стоит в ступоре, пока Дима не просит его достать нужную бутылку. Шаст даже не думал о том, где мать Кьяры. Нет, мимолётные мысли, конечно, проскальзывали, но он не размышлял на эту тему, так как придерживался позиции, что это не его дело. А тут такое. Теперь он даже отчасти понимает, откуда у Арсения это маниакальное желание обезопасить дочь от всех невзгод. Уход жены оставил в душе мужчины нехилый такой отпечаток.       — Всё, пошли, а то что-нибудь интересное пропустим, — Позов первый двигается в сторону лестницы. Антон же стоит ещё пару мгновений, после чего идёт следом.       Пока все дети носятся от стойки с аквагримом к мыльным пузырям, которые, кажется, заполонили всю территорию двора из-за двух генераторов, Савина отходит от толпы и подбирается к Антону: тот после «налёта» на винный погребок вышел посмотреть, всё ли в порядке. Из панорамных окон в гостиной, где обосновались взрослые, виден весь задний двор, но он решил перестраховаться.       — Антон, я соскучилась, — жалобно тянет девочка. Шастун нагибается и обнимает её. — Ты почему перестал к нам в гости приходить? У тебя что-то случилось?       — Сави, нет, ты чего? У меня всё хорошо. Просто из-за работы совсем нет времени. Но я тоже по всем вам соскучился.       Продолжить диалог они не успевают. Кьяра оказывается рядом так быстро, что Антон даже немного запоздало реагирует на её появление. Малышка подлетает к ним и встаёт прямо перед подругой, пытаясь закрыть собой няня. Это выглядит очень смешно, ведь тот в одном только росте практически вдвое её превосходит.       — Савина, это мой Тоша! — вдруг заявляет она и притопывает ножкой. На щеках у неё нарисованы планеты, но Шастун уверен: те краснеют.       — Но он и мой друг, — возмущается маленькая Позова, выжидательно смотрит на мужчину, чтобы тот поддержал её.       — Нет, он только мой Тоша. И ещё немного папин. Тош, пойдём, я покажу тебе батут, — Кьяра хватает его за руку и начинает тянуть в сторону, но он не двигается с места. Только садится на корточки, чтобы оказаться с ней на одном уровне.       — Кьяра, я хочу спросить у тебя. Папа чей друг: Серёжи, Димы или Паши? — девочка непонимающе хмурится и молчит, видимо, обдумывая ответ.       — Они одинаковые друзья, — неуверенно проговаривает она спустя время. И фраза практически тонет в громкой музыке и весёлых детских воплях на фоне.       — Ну вот. Так же и тут. Я могу быть другом Савины или Тео, но это не отменяет того, что с тобой мы тоже друзья. Дружба с другими детьми не преуменьшает мою любовь к тебе, понимаешь? — Кьяра кивает и опускает глаза в пол. — И ещё: я не твой.       — Почему? — перебивает она, и на голубые глаза тут же накатывают слёзы.       — Дослушай сначала, — мягко осаждает мужчина. — Я не принадлежу тебе, ведь я живой человек. Я друг, няня, товарищ, к которому ты вольна подойти, если захочешь что-то узнать, или с любой проблемой, но никак не вещь, которую можно присвоить себе. Я же не игрушка.       — Прости, Тоша. Я не должна была так говорить, — она произносит это искренне. Коротко шмыгает и трёт кулачками глаза.       — Всё хорошо. Но теперь извинись перед Савиной, пожалуйста, — он встаёт и разминает колени. Да уж, старость не в радость.       — Прости меня, — бурчит Кьяра. Кажется, в плане извинений она пошла в отца.       — Ничего, — Савина улыбается и мельком смотрит на Шастуна. После чего разворачивается и, уже стартуя, кидает подруге напоследок: — кто последний добежит до батута — съест все тарталетки с брокколи.       — Бе, — тянет девочка и срывается за ней.       Антон кидает взгляд на шведский стол: тарелка с корзинками стоит нетронутая. А он говорил Сергею, что идея с несколькими «правильными» блюдами придётся детям не по нраву, но тот даже слушать не стал.       Арсений, спрятавшись на кухне, пока Антон во дворе, решает для себя, что ему жизненно необходимо попробовать бенто-торт Шастуна. Просто удостовериться, что мнение того о собственных кулинарных способностях умышленно преувеличено. Но первый же кусочек, попавший в его рот — как ни странно — взрывает вкусовые рецепторы. Очень сочно и сладко, к тому же довольно вкусно. Закрадывается предательская мысль, что Антон наплевал на правила и приготовил угощение из запрещённых продуктов, но он тут же одёргивает себя. Шастун ещё утром просил о доверии, и Попов дал себе слово хотя бы попробовать.       День, наполненный яркими красками, правильными — и не очень — вкусностями, громким детским смехом и вечерними посиделками в гостинной, пролетел как один миг.       Они стоят у ворот уже больше получаса и никак не могут попрощаться. Ребятня, смекнувшая, что родители пока не готовы расходиться, вернулась на батут в виде космического корабля, который должны демонтировать и увезти утром.       — Антон, давай подкину до метро, — обращается Паша к Шастуну, когда Ляйсан в очередной раз напоминает мужу, что завтра рабочий день, и детям нужно в школу.       Антон не хочет уезжать. И это не только из-за атмосферы праздника, которая ещё витает в сентябрьском свежем вечере. И не из-за того, что надо бы занести посуду в дом, хотя это и не входит в его обязанности. Попов уже сказал, что этим займутся с утра уборщица и повар. И не из-за перспективы неблизкой дороги до столицы и почти часовой тряски в вагоне. Здесь он чувствует непонятный ему жар в груди, что-то новое для себя. То, что не даёт замёрзнуть в конце сентября и помогает просыпаться по утрам, несмотря на то что запас энергии от рабочего графика уже на исходе.       Причин остаться у него нет.       Он уже планирует сходить в дом за рюкзаком, чтобы воспользоваться предложением Воли, когда к ним подходит Кьяра.       — Сегодня же мой день рождения? — спрашивает она отца, будто за последние шесть лет тот мог не запомнить. — Так вот, есть ещё одно желание. Я хочу, чтобы вы с Тошей меня вместе уложили спать.       Антон на мгновение жмурится, переживая, что облегчение может отразиться в его глазах.       — Ну тогда выдвигаемся, — принимает решение за друзей Позов, и все рассаживаются по машинам.       В комнате девочки порхают бабочки от ночника. Та уже лежит в кроватке, привычно обнимая игрушечный самолёт. Мужчины усаживаются по-турецки на мягком ковре.       — Тоша, это самый классный подарок, — зевая, говорит Кьяра, любовно оглаживая пальцами большую книгу в глянцевой обложке, которая нашла себе место на прикроватной тумбочке.       Арсений тянется и берёт презент в руки. Книга огромная. Больше, чем та литература, которая — теперь уже — пылится на полках в детской. Её размер, скорее, приближен к энциклопедиям. Такие, на несколько сотен страниц, Арсений раньше покупал Кьяре. Издалека кажется, что на обложке какие-то каракули, но, если присмотреться, можно заметить, что там детские рисунки. Те самые, которые Попов бережно хранит в заламинированных альбомах и рамочках.       — Где ты её взял? — спрашивает он, пролистывая плотные страницы. Они приятно шуршат в его пальцах.       — Заказал в издательстве специально ко дню рождения, — Антон, кажется, начинает волноваться. Только вот вопрос: почему?       — То есть, она в единственном экземпляре? — Арсений гладит разворот со своим любимым рисунком. На нём он сам и Кьяра. Она нарисовала его года полтора назад, и с тех пор эта иллюстрация стоит у него на рабочем столе в кабинете.       — Да. Я просто собрал стихи и сказки в одну книгу. Решил сделать своеобразный сборник, — нервно перебирая бусины на браслете, бурчит Антон. Арсений оправдывает такое поведение смущением. — А потом подумал, что детская книжка без рисунков слишком пустая. Из интернета брать банально, из меня иллюстратор никакой. А Кьяра как-то показывала мне свои рисунки. Вот я и решил добавить их. Какая-никакая память.       — А как же авторские права?       Запах у книги непередаваемый. Тут и бумага, и типографская краска, и даже нотка глянца от обложки. Но Арсений улавливает не только эти ароматы. Для него эта книга пахнет путешествиями в выдуманные миры, знакомством с новыми персонажами и историями многих людей. Ведь автор, наверняка, — раз Шаст выбрал именно его — вложил в свои творения жизненный опыт, переживания, радости. Они дарят рассказам частичку души.       — Автор — мой близкий знакомый, с этим проблем не будет, — спустя время отвечает Шастун, прерывая поток лирических мыслей Попова.       — Тоша, почитай что-нибудь, — просит девочка, укладываясь на бок и подпирая голову кулачком.       Антон наобум раскрывает книгу, заставляя новое издание слегка похрустывать на швах.       — Жил-был кот — противник скуки.       Он котят учил науке.       Кот со всеми тот дружил.       Добрый был и крайне мил…       У Арсения в кармане звонит телефон, он медленно поднимается на ноги и, кивком предлагая Антону продолжать, выходит в коридор. Разговор с Оксаной оказывается недолгим. Та только сообщает, что договорилась о деловом завтраке в Питере в конце следующей недели. Арсений прощается, приняв поздравления с днём рождения дочери и возвращается в спальню, где Кьяра уже сопит, уткнувшись в подушку. Снова берёт в руки книгу, жалея о том, что звонок отвлёк от стихотворения неизвестного ему автора, и усаживается на пол.       — У.Н.? — Арсений указывает на инициалы обложки.       — Ну да, инициалы моего друга. Я, наверное, пойду, Кьяра спит уже, — меняет тему мужчина. Теперь причин задержаться точно больше не осталось.       — Антон, — в попытке остановить Попов хватает того за бедро. Слишком лично, с полным нарушением субординации, что — впрочем — обоими остаётся незамеченным. Шастун замирает, наблюдая за работодателем в уютной и ставшей почему-то душной полутьме детской комнаты. — Останься сегодня.       Лёгкие Антона перестают функционировать. Он сделал вдох до этого, а как выдохнуть забывает напрочь. Он может до потери пульса сейчас доказывать себе, что устал, что во дворе и правда надо прибраться, что безбожно опоздал на «удобный» автобус из посёлка. Но он остаётся, потому что не хочет уходить. И самую малость потому, как именно было высказано предложение. С лёгкой хрипотцой, с этой застывшей рукой, которую Шастун вдруг явственно ощущает на своей ноге, а, главное, с надеждой на положительный ответ.       Антон, не в силах удержать по-детски радостную улыбку, просто и уверенно кивает.