Дурманом сладким веяло

Тепло. Не жарко. Дует приятный ветерок, расслабляя кожу под одеждой. Не сказать, что день тяжелый. Скорее, иначе. Но на лице всё равно не было никакой улыбки. Даже намека на нее. Почему уже появляются какие-то условия для существования? Может, хочется расслабиться и дышать полной грудью. Ни одной внятной причины. Да и в таком возрасте на них было бы плевать. Не торопясь, девочка шла по тропинке, очищенной от листьев. Дворник постарался. Швыряя ногами сумку со сменной обувью, она рассматривала всё те же старые дома, мимо которых проходит чуть ли не каждый день. Глаза ищут изменений, которых не оказывается. На улице практически ни души. На лавочках сидят милые старушки, сзывающие малышню к себе, дабы отдать конфетки или вафельки. Если ты им уж очень понравишься, то рассчитывай на сладкий чай в их маленьких квартирках. Девочка лишь поздоровалась. Ей пора домой. Дорога была длинная. Такими ножками, как у нее, она шла достаточно быстро по сравнению со сверстниками. Самая высокая девочка в классе. Спасибо генетике. Путь всегда лежал через небольшой парк без всяких развлечений. Стояли одинокие лавочки и изредка показывались фонари. Вечером там лучше не ходить. Главный плюс — красивые листики для трудов. Из них получаются шикарные подделки. За них ставят пятерки, а дома заботливо на шкаф. Девочка не понимала, зачем ей ездить на автобусе в другую школу, когда в ее районе есть отличная школа всего в десяти минутах ходьбы? Может, это шутка, и ее специально отправили в далекую школу, до которой добираться почти час? Ленка со двора говорила, что у них не такая сложная система. Друзья и подружки из класса живут совсем рядом. Никто не едет вместе с ней. Девочку всю дорогу преследует тишина или ворчливые люди в автобусе. Это на самом деле скучно. Ладно бы хоть кто-то согласился проехаться с ней. Ага, конечно. У всех есть свои запреты. Вот и им в десять лет запрещают уезжать одним в другой район. Дойдя до родного двора, бросив портфель и сумку, девочка взобралась на турник. С юбкой неудобно крутится. Отжиматься она не хочет. Что она, от физкультуры не устала или как? Лучше просто повисеть. Кто-то говорил про полезное свойство висеть на турниках. Можно вырасти еще на несколько сантиметров. Это не особо было нужно девушке. Ей и такой рост нравится. Мальчики ее переплюнут в классе седьмом только. Неприятненько. Сделав пару кружков, девочка спрыгнула на землю. Показалось, что что-то не то. Как-то получше было до этого. Девочка осмотрела себя полностью. Резко глаза наполнились непониманием. Снова? На белоснежном фартучке виднелась дырка от чего-то острого. Наткнулась, видимо, пока раскручивалась на турнике. Придет домой — получит. С ухудшенным настроением девочка пошла по быстрее в квартиру. Зашить дырень не вариант уж точно. Такое не скроешь от внимательного отца.       —      Ну что же это такое? Третий фартук за два месяца, — тяжело вздохнул мужчина, потирая переносицу. В его руках белая ткань, которую он старательно перебирал. Понимал — зашить не выйдет. Как так можно было порвать? Каждый раз одно и тоже. Хоть кол на голове чеши. Смысла много не прибудет. Напротив мужчины стояла девочка, неловко перегибаясь с ноги на ногу. Понимала, что виновата. Честно. Ну не получается у нее иначе. Вечно в чем-то косячит. Ей самой неприятно доставлять другим неудобства. Особенно отцу.       —      Мне не жалко на тебя ничего, но ты сама понимаешь, что дефицит. Последовал кивок от девочки. Стало больно. Девчонка хмыкнула, отвернувшись в сторону. Сказать она ничего не могла. На самом-то деле стыдно. Черные носить разрешают только по вторникам и четвергам. А когда дежурные, так совсем при параде нужно быть. Как с иголочки. Детские нервы не выдержали. Девочка прильнула к крепкому мужскому плечу, проливая слезы на темный пиджак. От отца пахло одеколоном. Не так сильно, как утром, но всё также узнаваемо. Теплая рука опустилась на ровную спинку дочери и поглаживала, пытаясь успокоить. Как-то тяжело на душе. Довел, получается.       —      Чего ты, милая? Я не ругаю тебя ведь, — мужчина легонько улыбнулся, целуя девочку в макушку. — Купим новый. Еще лучше. Я достану. Отодвинувшись от отца, девочка тут же вытерла слезы указательным пальцем. Перевела дыхание. Пришла в себя моментально. От матери досталось. Хорошая черта характера. Мужчина поднял уголок губы, посмотрев на нее. Бедное создание. Еще не знает, что такое настоящий мир.       —      Я поняла. Следующего раза не будет. ***       —      Григорий Митрофанович, правда необходим. Я же не собираюсь балду пинать, — потирал руки Сергей, желая быстрее заполучить долгожданный отпуск.       —      Родителям нужно помочь. Моисеев сидел напротив баскетболиста, удивляясь его наглости. Родители — это святое, безусловно. А как же спорт? Сейчас каждый день на счету. Время тренировок успели увеличить. И вот те раз, Белов просится уехать. Дурдом. Он физически не может отпустить всех. Особенно таких спортсменов, как Сергей Александрович. Тем более он недавно уезжал уже.       —      Серёжа, ты, конечно, у нас самый лучший игрок. Медали нам приносишь. Но с какого перепугу я тебе отпуск в начале года выпишу? Олимпиада не за горами, — всплеснул руками мужчина. — И Анна Вячеславовна тоже уходит отдыхать. Ей можно точно, она у нас работает до ночи…       —      Я вот не работаю, да? — Сергей покачал головой. — Мне на недельку, хоть на пять дней. Мне хватит. Иногда Григорию Митрофановичу казалось, что баскетболисты — большие дети. Даже такие, как Сергей Белов. Вроде взрослый мужик, а не понимает ничего. Влетит, если что, сначала Моисееву, потом Гаранжину и в мягкой форме только самому Белову. Мужчина провел по своей лысине. Вроде и нельзя отпускать, с другой стороны, как не отпустить? Это же не какой-нибудь Модестас. Его просто страшно отправлять куда-то одного. Еще в голову взбредет что-то. Белов других принципов. На него можно положиться.       —      К родителям говоришь? *** Увлеченно девушка рассматривала новый журнал, который только-только купила в киоске. Интересно же почитать про любимых актеров. Может, на фильм какой сходит уже у бабушки. С Беловым. Если тот не против будет. Если его вообще отпустят. Об этом Гаранжина думала всё время, пока Сергей ходил к большому начальнику. Статьи помогли на несколько минут забыться и перестать ждать весточки от возлюбленного. Девушка сидела в коридоре при слабом свете потолочных ламп. В кабинете душно, несмотря на открытое окно. В огромном коридоре было намного свежее. На удивление практически никого. Даже Мара не прошлась ни разу. Вот кто называется подругой. Листая страницу одну за одной, Анна ушла куда-то внутрь себя. Позабыла, где находится и зачем. Ее ничего не волновало, кроме несчастного журнала. Словно в нем раскрыты тайны человечества. Увы, конечно. Заинтересовал Высоцкий с новым фильмом «Четвертый». Выйдет лишь в 73-м… Придется подождать. Зачем они расстраивают фанатов своими датами? На ее плечо легла рука. Анна отрешенно помотала головой. Не напугал. Всё-таки неожиданно. Гаранжина хмуро посмотрела на Сергея. Именно так, как мучила его взглядом в первую встречу. Пробило на воспоминание.       —      Понял-понял, — поднял руки в примирительном жесте Белов. Улыбка. Лицо озарял хороший настрой. Только по одному его виду Гаранжина поняла, что дал дядя Гриша добро. Пора брать билеты. Спросить, разумеется, можно. Вдруг у него какой-то другой повод нарисовался.       —      Разрешили?       —      С трудом, — уселся рядом с ней мужчина. — Еле уговорил. «А как же тренировки, а как же на неделю?». Думал, вечность просижу у Моисеева. Легко он тебя в отпуск отправил. В чем секрет?       —      Он такой, да, — девушка улыбнулась. — Никаких секретов. По графику положен отпуск пресс-секретарю раз в полгода. И нужно еще быть любимой недоплемянницей. Последнее тебе не осилить. Белов усмехнулся, поглядывая из стороны в сторону. Быть замеченным не входило в его планы. Как и в ее. Девушка отложила журнал, предварительно скрутив его в рулон. По виду Сергея догадалась. По-хорошему, пора скрыться в ее кабинете. Глянув на свои часы, Гаранжина покачала головой. Перерыв закончится через две минуты. Загадочно течет время.       —      Согласен, — баскетболист поднялся первым, после чего протянул руку девушке. — Поедем сегодня покупать билеты?       —      Тебе хоть на сколько отпуск дали?       —      На неделю. На поезде точно не поедешь. Придется раздобыть средства на более дорогой вид транспорта — самолет. Сколько-то там часов, и ты уже на месте. Главное, бабуле любимой не сообщать. Наготовит всего. Волноваться будет. К чему нервы мотать? Особенно зная ее.       —      Поехали. Намного удобнее было бы, если Гаранжина съездила одна. Просто взяла и купила. Так придется еще ждать, время на сборы тратить. Нужно же соответствовать Сергею. Вдруг накинутся фанатки, а рядом с ним убежище. Сергей, разумеется, будет терпеливо ждать ее около дома, пока та будет выбирать костюм. Но кому это надо… Оставшись одна, Анна собиралась выйти на улицу. Подышать свежим воздухом и затянуться крепкой сигаретой. Ее голова гудела только от одной мысли: Сергей начинает опекать ее, как маленького ребенка. Кому это понравится? Особенно в двадцать лет. Неприятно. Кажется, не следовало ему рассказывать про Антона. Твою мать.       —      Твою мать, сигареты закончились, — раздраженно воскликнула секретарша, отбросив пальто на диван. Проговорив про себя то, что хотела, она села в кресло. Неприятно. Еще и за сигаретами идти. В самый раз. Как легко испортить настроение. Девушка взялась за какой-то листик. Задумчиво глядя даже не на него, Гаранжина орудовала руками. По какой-то причине у нее получилась самокрутка без наполнителя. Удивившись, девушка резко выбросила ее из рук. Отвлеклась. Пора и за работу как бы. До отпуска необходимо закончить всё начатое, дабы претензий со стороны Терещенко не возникло в ближайшем будущем. Зря она раскрыла занавес Сергею. Следовало молчать, как и велел ей несколько лет назад бывший. Он был безупречно прав: «Ты либо больше никому нужна не будешь, либо за тобой хвостиком ходить станут». Черт. Мысли пожирали ее изнутри. Всегда всё не слава богу. Как человек, отдаленный от всяких объятий, общих гулянок на постоянной основе, она непривычно старательно отдалялась. Да, Сергея Анна любила. Ей нравилось проводить с ним время. Лежать, прижиматься к груди, но в последнее время этого стало слишком много. Каждую свободную минуту Сергей приходил к ней, словно с ней что-то могло случится за обычным столом. Бред же. Сам не понимает, видимо, что каждому нужно хоть какое-то время для себя одного. Даже после этого.

Я глаза уберу с потолка в голове

Я касаюсь твоих губ, языка — никогда

Меня мама убедит, ты того, но я знаю:

Она врёт, она врёт, она врёт, всё равно

Взглянув на часы, девушка поняла — пора домой. Взяла сумку, накинула быстро на себя пальто. Гаранжина, хлопнув дверью, закрыла ее и пошла по коридору в надежде, что сможет дойти до дома одна. Потом пусть Сергей приходит, тащит ее на вокзал, сам покупает билеты и так далее. Стуча каблуками по кафелю, Анна заприметила знакомую фигуру с правой стороны. Глаза смотрели прямо на нее, пришлось остановиться и подождать, пока к ней подойдут. Вроде не злой.       —      Домой? — поинтересовался подошедший к ней Владимир Петрович. У него-то тренировка закончится через час. Это просто повезло самой Анне. В последний день можно уйти чуть пораньше. Какая разница? Пусть привыкают, что ее нет на рабочем месте.       —      Да. Со мной хочешь? — Гаранжина съязвила, улыбаясь.       —      Конечно. Вымотался за весь день со своими жирафами, — подыграл тот. — Не подскажешь, почему это Белов собрался в отпуск? Она прекрасно поняла, о каком именно Белове речь. Сказать причину Анна не имела права. Его реально тогда не отпустят. Да и нельзя. Отец, даже если и догадывается, ничего не скажет сам. Придется как-то выкручиваться. Как и всегда, в принципе. Есть же еще и второй.       —      А что, Сашка отдыхать собрался?       —      Нет, не Сашка, — улыбнулся Гаранжин. — Сергей.       —      Откуда же мне знать? Может, лечить колено свое будет. Неужели он тебе причину не сказал? — пыталась отвести от себя подозрение Анна. Вот подставу ей слепили. Ладно папа, а Серый что? Не мог сказать тоже самое, что и дядь Грише? Издеваются над ней.       —      Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Ты ведь с ним вроде общаешься. Вдруг он едет не к родителям?       —      Не выдумывай, — Анна резко отрезала. — Он не стал бы врать. Будто ты его не знаешь. Она всплеснула руками, показывая свое раздражение. У нее до сих пор не было сигарет. От чего ей радоваться? От того, что у нее расспрашивают про ее молодого человека? Или от того, что еще ехать за билетами в забитом вагоне метро? То, что нужно каждому вечером. Испытаешь и не забудешь.       —      Всё, понял, — решил сдаться ее отец. Дальше разговор пройдет на повышенных тонных дочери. Явно не в настроении. — Не знаешь. Иди домой, покупай билеты. Его губы дрогнули в улыбке. Слабой, но видной для дочери. В данной ситуации он всё сделал правильно. Выдохнув, Гаранжина кивнула. Как стыдно. Не справилась со своим гневом. Извиниться бы по-хорошему. А как? Просто сказать: «Прости, я сегодня не в духе». Вот так? Ага, сейчас.       —      Увидимся вечером, — девушка быстро кивнула и поспешила удалится с злосчастной работы. ***

Ну же, попробуй говорить со мной,

Будто бы ты не стрелял мне в лоб,

Не истязал мою любовь,

Не выбирал ей бархатистый гроб.

Стреляя свою же сигарету, девушка стояла около Сергея, который выкупал билеты. Цены, конечно, сами понимаете. У спортсменов и таких личностей, как Анна, есть свои бонусы. Хороший класс, еда имеется, скидочка вдобавок. Кудрявая женщина за стойкой к тому же настойчиво просила автограф у самого Белова. Того самого. Девушке оставалось лишь улыбаться себе под нос. Завидовала ли? На тот момент нет. Ей, знаете ли, было слегка плевать. Привыкла, может. Конечно, в какой-нибудь плохой момент Гаранжина припомнит еще и то, что ее никто так и не знает. В двадцать лет-то. Это будет потом. Далеко. Заплатил товарищ комсорг из своих кровных. Та и не пыталась его отговорить. Раз согласился ее везде сопровождать, то пожалуйста. Она после покупки рассматривала билеты. Время, дату, город. Город, кстати, соседний. Потом на автобусе еще пару часов трястись. По их-то дорогам и черт ногу сломит, не то что обычные смертные.       —      Нормально всё, — отдала один Гаранжина Белову. — Не опаздывай.       —      Ты мне это говоришь? Сергей сделал акцент на первом местоимении. Девушка неодобрительно посмотрела на мужчину, хмуря брови. Чего он сейчас сказанул? Не по понятиям диктует.       —      Ничего не перепутал? Смыслив, что к чему, Белов спокойно взял в охапку Гаранжину. Более уставшую и податливую, чем он сам. Анна тихонько стукнула кулаком по плечу и больше сопротивляться не стала. Ладно, под конец дня такие объятия действительно приносят радость и настоящую улыбку. Даже в глазах.