Путь домой

– Что мне сделать для тебя? – спросил Тилл. Он ненавидел себя за то, что вынужден был спрашивать. Иван, вот, сам каким-то волшебным образом улавливал, что нужно Тиллу. И давал это легко и непринужденно, отмахиваясь от его неуклюжей благодарности. Пустяк, говорил он, мелочь. Не стоит внимания. О чём бы ни шла речь. Ублюдок чёртов. Вот нахрена он весь из себя такой загадочный и альтруистичный? В попытках придумать, как вернуть Ивану хотя бы часть того, что от него получил, Тилл провел несколько дней. И вот, отчаявшись, решил спросить в лоб. От прямого вопроса, быть может, ему не так просто оказалось бы ускользнуть. – Опять ты об этом? – Иван вздохнул, всем видом показывая, как же его это всё утомляет, – Не знаю. Хочешь, можешь ужин сделать сегодня. Мудак раздражающий. – Знаю, что могу. Я, блять, каждый вечер его делаю. – Вот и молодец, – заключил Иван так, будто это решало все проблемы. – Этого мало, – сказал Тилл упрямо, – Скажи, наконец, прямо: ты чего-нибудь хочешь? Я всё сделаю. Неожиданно, это привлекло его внимание. – Всё? Слишком много, чтобы обещать. В этот миг Иван выглядел почти жутким. Глаза у него были черные-черные, бездонные. Иногда это было видно сильнее обычного. Но Тилла его резкие перепады настроения, зловещие намёки и тому подобное не пугали, потому он только подтвердил: – Что смогу – всё. – Уже не так много, да? – Иван усмехнулся ему, – Печально. – Ну, извини уж. Звёзд с неба не получишь. – Знаю. Прозвучал ответ поразительно горько. Звёзд хотел, что ли? До чего ж он странный, этот Иван. – Я выступаю завтра, кстати, – вдруг сказал он, – Захочешь – приходи. Буду рад. И к чему это "кстати"? О другом же говорили. – Приду, ладно, – Тилл не видел причин для отказа, – Только ты рано начинаешь, да? Могу опоздать немного. – Ничего, не страшно. Но если сказал, что придёшь, я буду ждать. Не обманывай меня. – Не дави. Сказал же, приду! Чего тебе ещё? И не думай, что я не заметил: ты сменил тему! Мы вернёмся к этому разговору. – Кто знает... И опять эта трагическая тень. К чему? Почему? Иван, одним словом. *** Тилл и правда опоздал. Работа, такая сволочь. Раньше уйти не получилось и, хоть и бежал всю дорогу, всё равно не успел. Место, по счастью, было не особо пафосным. Пафоснее тех, где бывал сам Тилл, понятное дело, но всё же не настолько, чтобы он чувствовал себя совсем неуместно. Его пропустили без лишних слов, только взглянув на лицо. Видно, Иван постарался. Оно и к лучшему, у Тилла было своё место, но на выяснение всех обстоятельств не хотелось тратить время. Не желая привлекать к себе внимание, отвлекая слушателей от главного, он так и остался стоять у дверей, прислонившись спиной к стене. Перед ним простирался полумрак заполненных рядов. Ярко освещённая сцена. А ведь, если подумать, Тилл почти никогда и не слушал его. До спасения возможности не хватало, а после... Не до того как-то было. Слышать-то слышал, конечно. И урывками перед своими выступлениями иногда, ещё в саду. И после: на сцене, на репетициях, но тогда не хватало внимания ни на что, кроме своих проблем. Он помнил, что Иван хорош, но забыл, насколько. Может, согласится как-нибудь на дуэт? Было бы здорово, если без всяких мрачных ассоциаций и не слишком публично. Задумавшись о том, как бы это могло быть, Тилл чуть не упустил переход к следующей песне, вызвавшей волнение среди зрителей. Похоже, фанаты её не узнавали. Что-то новое? Иван поэтому его позвал? Что ж, тогда Тилл удачно успел. Не зря бежал, похоже. А потом мысли кончились. Он не мог бы описать словами, что пережил в следующие минуты. Не мог осознать, что чувствует, не понимал, что думать. Потому что Иван, казалось, обращался к нему. Во всём этом зале, во всём мире. Только к нему. Не успев обдумать внезапный порыв, Тилл, приоткрыв дверь, выскользнул из зала. Прижался к двери спиной, пытаясь отдышаться. Если это была иллюзия... Тогда не удивительно, что Иван популярен. Удивительно, что он ещё не растерзан фанатами на кусочки. Но не успел он усмехнуться нелепой успокаивающей мысли, как изменение в звучании, оставшемся за спиной, заставило его в потрясении застыть, не веря ушам. Иван замолчал на полуслове. Он не пел. Некоторое время потерянно и одиноко тянулась мелодия, потом стихла и она. – Вы в порядке? – осведомился кто-то, – Нужна помощь? Тилл выпрямился. Мир плыл у него перед глазами. За дверью начинала звучать другая, вероятно, знакомая всем и ожидаемая часть выступления. Отбросив протянутую к нему руку, Тилл бросился прочь. *** Когда Иван вернулся домой, там не было никого, он понял сразу. Но из какой-то пустой надежды всё равно заглянул во все комнаты по очереди. Хотя бы вещи остались. Тилл мог уйти, но Иван сомневался, что он оставил бы здесь свой драгоценный трехтомник, если б собрался уходить насовсем. Смятый комок бумаги, брошенный в угол, привлёк его внимание. Наклонившись, Иван поднял его и бережно развернул. Резкие, грубые линии, непохожие на его обычную манеру изображать. Кроме того, это была не Мизи. Жадно, въедливо Иван изучал собственное лицо, спешно набросанное несколько раз, затем смятое и отброшенное в сторону. Спустя несколько минут, он осторожно скомкал лист и положил туда, где нашёл. Едва ли Тилл обрадуется тому, что он это видел. Выйдя из комнаты, Иван мягко прикрыл за собой дверь. Теперь оставалось только ждать.