Не боишься призраков?

Локтем Чан в дребезги разбивает витрину, вытаскивая два меча. Один из них он бросает Минхо, пока тот отбивается от мерзких троллей. – Держи! – Ли оборачивается на голос и с успехом ловит рукоять. А ведь всё так хорошо начиналось. Неделю назад они даже не подозревали, какой ужас их настигнет. *** Мужчина в свободной рубашке и классических брюках уважительно поклонился им. Лицо его поблескивало в свете ночных фонарей, а голубые глаза будто искрились радостью. – Приятно познакомиться, – вперёд выходит Чан и отвечает осторожным поклоном, застенчиво улыбаясь. Серые облака разбухли, закрывая тёмное небо и алое сияние звёзд. Лишь одному Минхо стало не по себе, будто шелест ветра своим свистом о чём-то предупреждал. Он нежно обдувал кончики чёрных волос, посылая лёгкую дрожь по коже своим зябким касанием. Повернув голову в сторону чёрных теней массивных деревьев, что в мраке создавали ночных монстров, Минхо на мгновение заметил знакомую фигуру. Плавные линии очерчивали женский силуэт, а его сердце быстро разгоняло кровь. Призрак сглотнул, не веря глазам. "Это не может быть правдой" Единственная здравая мысль, но как же хотелось, чтобы она стала ложью. Минхо бы хотел двинуться в сторону миража, но звонкий голос женщины заставил его зажмуриться. А когда глаза открылись, вместо силуэта дрожали на ветру листья. – Кристиан, – бабушка заулыбалась, встретив старого друга. – Я смотрю, ты как всегда молод и красив, – её голос наполнился меланхолией, а слова прозвучали комплиментом. – Бансок, а я смотрю, ты как всегда полна сарказма, – тем не менее он радостно раскрыл руки, словно крылья для объятий. – Да что ты такое говоришь, – она натянуто улыбнулась и тепло сжала его в объятиях. А после поманила его пальцем и тихо прошептала на ухо: – Скажешь ещё что-нибудь такое перед мальчиками – прибью, – радостная улыбка украшала её лицо, будто она рассказывала ему что-то интересное. – Не порти мне авторитет классной доброй бабушки, понял? – Кристиан болванчиком закивал. После теплого воссоединения двух старых друзей всё стихло. Казалось, даже ветер неловко отступил. Атмосфера была не напряжённой, а наоборот, спокойной и уютной. Феликс устало захлопал глазами и зевнул. Краем глаза он заметил остальные тёмные фигуры, что будто боясь гостей, робко выглядывали из тени. Но глаза снова возвращаются к Кристиану, когда тот добродушно говорит: – Позвольте мне пригласить вас внутрь. Всё время, которое вы здесь пробудете, это здание будет вашем домом. – Он коротко улыбнулся, поднимаясь по ступенькам и приглашая гостей проследовать за ним. – Как ты думаешь, сколько здесь комнат? – Шепотом интересуется Чанбин у Джисона. – Мне кажется тридцать. – Думаю тридцать три, – так же тихо отвечает Хан, останавливаясь на предпоследней ступеньке. – Какие изверги заставили бедных людей построить это здание и эти гигантские ступеньки? Я даже в универе так не уставал, поднимаясь на пятый этаж, как здесь! – начал он возмущаться, эмоционально жестикулируя руками. – Тише ты, истеричка, – Чанбин прыснул в кулак. Ничего не отвечая, Джисон большим пальцем показал через плечо на Хёнджина, что хныкал о том, как тяжело ему было подниматься, пока Чан с усталым выражением лица держал его, как принцессу на руках и проделывал остальной путь. – Ты всё ещё думаешь, что я истеричка? – Устало вздохнул он, шагая на ровную поверхность. Остановившись перед широко распахнутыми дверями, им открылся шикарный вид на большой королевский зал, а так же на остальные три личности, что скрывались до этих пор и словно маленькие стебельки выглядывали из черноты. Времени, чтобы разглядеть их поближе, им не дают, потому что Кристиан проталкивает их внутрь. Сказочная атмосфера окутывает их золотыми узорами на круглых колоннах, стоявших друг за другом в ряд в центре зала. Позади снова шелестит ветер, но потом сразу же заглушается громким хлопком закрывшихся дверей. Джисон аккуратно ступает по клетчатому полу в тех же рисунках лотоса, что и в библиотеке. Будто они её даже не покидали, а попали в скрытое за стеллажами пространство в стене. Хан досадно мычит, понимая, что не попал носком ботинка по центру клетки, а ступил за её пределы. Его пока что не волнует случившееся в лесу. Он чувствует, что это правильно. Такое душевное спокойствие, будто всё плохое отступило. В голове всё ещё гудели тихие голоса, а на руках ощущались чужие эмоции. Казалось, своими ладонями он уничтожал тревожные чувства тех белых созданий. Мысли кружат голову так, что он не замечает наполненные каким-то скрытым трепетом глаза, скользящие взглядом по нему. Огромная, трёх-ярусная хрустальная люстра отражает в своих лазурных стекляшках золотые стены. Иногда смешанные лучи попадают на их лица, переливаясь зайчиками на коже. Так как на улице ночь, а гости после длинной дороги, Кристиан сообщает, что им сейчас лучше отдохнуть и хорошенько выспаться. К ним подходит невысокая рыжеволосая девушка. Волосы длинные и кудрявые, как у Чана, только он всегда стесняется их показывать. Отнекивается тем, что они слишком тонкие и делают его некрасивым. Выпрямляет, подкрашивая в разные светлые цвета. Только подловив его после душа, можно заметить милые кудряшки. Девушка им кланяется и мило улыбается. Кошачьи тёмно-зелёные глазки поблескивают от желтоватого света зала, пока она проходится по ребятам заинтересованным взглядом, будто сканируя их. Её круглые, больше европейские глаза, иногда наполняется игривыми огоньками и хитростью. – Здравствуйте. – Они тут же кланяются настолько низко, насколько им позволяет спина. Девушка жестом руки приглашает их следовать за ней. Оборачиваясь, Чан замечает, что бабушка разговаривает с Кристианом. По их лицам можно понять, что это явно очень важное дело. А потом они и вовсе исчезают за дверями. В зале никого не остаётся. Остальные два незнакомца тоже испарились, будто их и не было. Им предстоит узнать всё завтра. Они поднимаются по лестнице, пересекая золотые ступеньки. Оставалось только гадать, настоящее это золото или краска такая. Хотя, учитывая то, что сейчас они в волшебном городке, скорее всего это – золото. Девушка приводит их в зал, который по сравнению с предыдущим намного меньше, но такой же роскошный. По сторонам паралельно расположены четыре двери. Одна ведёт на север, другая смотрит на юг. Остальная пара выполняет функции запада и востока. Чуть выше расположены два витража в голубых оттенках, а под высоким потолком висит небольшая хрустальная люстра. Хёнджин задерживает своё внимание на ней, задумываясь о лунных зайчиках, которые оживали бы на стенах, если бы месяц был единственным источником света в помещении. Невероятное зрелище. Наверное, он бы смог даже запечатлеть такую красоту на бумаге. Хёнджин уверен, даже Чана бы посетила муза лирики. В центре, напротив друг друга, расположены два голубых дивана. В углах стоят стеллажи с книгами, расставленные четко по градиенту. На стенах несколько пустых полок, по обе стороны дивана стоят комнатные растения. Девушка попросила их самих распределиться по комнатам, на последок одарив Джисона любопытным взглядом. Его щёки ярко порозовели, когда незнакомка подмигнула ему и испарилась. Глазами он поймал лишь рыжие кудри, исчезающие за углом, а до ушей донёсся отделяющийся стук от её каблуков. Оставшись наедине с собой, Хан быстро приходит в себя. Мотая головой, он плюхнулся на диван, положив затем на подлокотник ноги. Кошачьи глаза и игривая улыбка вскружили ему голову. Он откинул голову, замечтавшись. В следующий раз он точно узнает её имя. – Белка ты наглая, ноги на пол, быстро! – Джисон сразу реагирует на сердитого Хёнджина. – Это же додуматься надо, грязными ботинками! Совести и души в тебе нет! – Хёнджин устало плюхается рядом, смерив Дживона неодобряющим взглядом. Пальцы массируют переносицу, а из лёгких вырывается раздражённый вздох. Он слишком устал за сегодня. Его голова гудит, а назойливые мысли будто прилипли к мозгам. Всё это слишком. Все понимают, что тяжёлый день оставил отпечаток, поэтому ребята играют в камень-ножницы-бумага. Первые двое проигравших будут соседями. Ими оказались Чанбин и Минхо. Неожиданно для них самих. Вторые двое – Джисон и Феликс. – Чёрт, надо было ставить камень. – На слова блондина Джисон удивлено округлил глаза и уставился на Феликса в замешательстве. – Тебя что-то не устраивает? – Джисон сейчас крайне недоволен. Феликс тут же меняется в лице, натянув неловкую улыбку. Он машет руками и качает головой, тем самым отрицая его словам. – Нет, конечно нет, ты самый лучший сосед! – После этого Хан берёт его руку и тянет в сторону свободной комнаты. Повернув голову, губы Феликса искажаются в слове "помогите". Остальные тихо смеются, когда Феликс хватается рукой за дверной проем, пока его тянут в комнату. – Скажите моей семье, что я их любил. Белки не такие милые, как вы думаете. Пока мы ими любуемся, они готовят план по уничтожение людей! – Голова его вовсе исчезает, а в дверном проёме появляется Джисон, что дьявольски улыбается. – Не волнуйтесь, он в хороших руках. Я как раз проголодался и давно не ел жареных цыплят. – Деревянная дверь с хлопком закрывается. Хорошенько посмеявшись, остальные парни сыграли решающий раунд. Сынмин и Чонин вместе проиграли, поэтому они мигом исчезают в своей обители. Остаются в зале лишь Чан и Хёнджин. Они довольно долго переглядываются. Исследуют глаза друг друга, отражаясь в радужке, глубоко в которой кроется маленький секрет. Если бы Хёнджин доверил свой Чану, тот бы обязательно доверил и свой. И никому, никогда бы не рассказал. Ведь мысль об общей тайне, которую знают лишь они, заставляет сердце отбивать быстрый ритм. Даже в ушах слышится стук. Хёнджин первым приходит в себя и поворачивает голову в сторону последней двери. Лицо кривится от неприятного ощущения боли. Бошка до сих пор гудит, а виски пульсируют. Неприятно. Чан замечает перемену на чужом лице и вопросительно поднимает бровь. – Просто устал. Хёнджин отвечает коротко, а в горле становится сухо. Он предусмотрительно взял с собой аптечку, но чемодан, как на зло, остался в карете. Он осторожно приоткрывает дверь и ступает внутрь. Хёнджин осторожно садится на кровать, ныряя рукой в белоснежное, пушистое одеяло. Резкие движения заставляют его нахмуриться. Чану надоело на это смотреть. Он рывком приближается к парню и садится на кровать рядом, положив его голову к себе на колени. Хёнджин было собрался что-то сказать, но тот быстро его перебивает: – Почему "Кровавое горе"? – вопрос Чана заставляет его потеряно захлопать ресницами. Он не ожидал, что Чан вспомнит про тот злосчастный фанфик. – Ты всё ещё читаешь мою работу? – его глаза блестят от света луны. Взгляд его направлен на лицо, возвышающееся над ним. Чан недавно перекрасился в блонд, ему чертовски идёт. Круги под глазами каждый раз кажутся всё больше и больше. Из мыслей его выдёргивает новая волна боли, из-за которой он морщится, зажмурившись до белых кругов перед глазами. Чан цокает языком, начиная массировать большими пальцами виски Джина. – Я же твоя главная "fangirl", – Хёнджин открывает глаза и увидел перед собой улыбку с ямочками на щеках. Чан очаровательно улыбается, из-за чего глаза превращаются в две полоски. – Так... Почему ты назвал свой фанфик именно так? – Не знаю, просто... Это звучит очень драматично. И обычно все читают именно такую дичь про вампиров и людей, – пальцы проходятся от висков к скулам, немного задевая ногтями кожу. – Аккуратнее, австралиец хренов, контролируй свою силу кенгуру, – Хёнджин недовольно шипит. – Простите, моя королева, – Бан Чан наигранно хватается за сердце. – Мне так жаль! – а потом тихо посмеивается. – В этом весь ты, королева драмы. У тебя даже фанфик такой. Как самый-самый преданный читатель, я хотел бы посоветовать тебе поубавить драмы. Тебе бы даже Шекспир позавидовал. Кстати, постельная сцена будет? Хёнджин вскакивает, чуть не врезавшись головой в грудь Чана. Бестактный вопрос вводит в ступор и смущение, но Хёнджин решает, что чужое любопытство должно остаться без ответа. Голова уже не так сильно болела, а виски не пульсировали. Хёнджин не знает, то ли массаж Чана так помог, то ли его неловкий вопрос, заставивший его прийти в чувства. Он прогоняет его со своей кровати. Заслужил. Чан кидает телефон на тумбочку, находящуюся между их кроватями и ложится на постель, накрываясь с головой одеялом. Не так уж и важно, что сейчас лето и даже ночью бывает ужасно жарко. Чан всегда укрывает себя чем-то перед сном. Во всём виноват случай в детстве, когда в ухо чуть не заполз паук. В тот момент Чан быстро среагировал и стряхнул его с мочки уха. После этого Чан всегда в первую очередь накрывает ухо. Детский страх превратился в привычку. Его до сих пор передёргивает от этих воспоминаний, но сейчас он прогоняет их и облегчённо закрывает глаза. Наблюдая за знакомым ритуалом, Хёнджин хмыкает и устремляет взгляд в потолок. В последнее время он замечает за собой, что неосознанно останавливает свой взгляд на пухлых губах розоватого оттенка. Чан будто дразнится. Хёнджин давно заметил его привычки. Кусать нижнюю губу, когда внимательно слушает или концентрируется на чем-то, а потом выпускать её из плена зубов, оставляя на ней следы укуса. Трогать, теребить их когда сильно задумывается. Растягивает их в улыбку когда смущается и опускает голову, смеясь. Хёнджин боится, что в один день он сам будет кусать и трогать их. Сейчас он признается сам себе. Ему нравится Чан. Ему нравится его забота и внимание. Нравится детское поведение и обнимашки, хотя он всегда отрицает это. Хёнджин хочет быть принцем, что заслуживает всё внимание Чана. Это эгоистично, но по крайней мере честно. У него нет кризиса ориентации, ему не страшно признаться. В их компания, кажется, будет сложнее найти гетеросексуала, чем гея. Хёнджин чувствует, как веки тяжелеют и вскоре он засыпает, забывая про головную боль и неуверенность. *** Этой ночью Джисону не спалось, он всё думал о той рыжеволосой красавице. Он извивался в постели, никак не находя удобную позу для сна, а потом и вовсе психанул и скинул одеяло на пол. В комнате повисла тишина. Но долго она не продлилась потому, что Феликс начал храпеть, пуская слюни на подушку. Даже чемоданы не разобрали, что каким-то чудом оказались в комнате. Первое, что сделал Феликс – это переоделся и сразу же заснул. Розовая пижама на два размера больше сползла, оголяя плечи и острые ключицы. В его объятьях лежала подушка. Иногда Джисону хочется взять, как котенка за шкирку, и поставить это чудо в угол. Безответственное и халатное поведение по отношению к своему здоровью не только выводит его из себя, но и заставляет беспокоиться. Он пообещал, что сохранит его секрет, но с одним условием. Феликс перестанет пить препараты для похудения. До сих пор никто не знает про это. Кроме Джисона. Воспоминания с того дня до сих пор вызывают злость и желание врезать кому-то. Он помнит залитое слезами горечи лицо друга и его подрагивающие губы. Помнит, как взял чёртовы таблетки и выкинул их. Помнит, как вытирал подушечками пальцев его щеки. И как только Ликс купил всё это? Ведь без прописанного доктором рецепта их не продадут. Иногда Джисон сам брал Феликса за руку и тащил в кафе неподалёку. Покупал зелёный чай и булочки с шоколадом, зная, что сегодня он не ел. Обычно они обедали за столиком рядом с окном, потому что так австралийцу намного легче избегать взгляда напротив. А после устремлял взгляд на город за окном, чувствуя стыд и сожаление за содеянное. Хан досадно вздохнул и повернулся на бок, всматриваясь в линии лица. Детская пухлость щёк и округлость не оставили и следа на белоснежном лице. С первой их встречи, когда Чан познакомил его с неуверенным мальчиком, что солнечно улыбался и басистым голосом представился. Тогда Джисон подчеркнул толстый слой тональника на нос с щеками и блондинистые короткие волосы. Заметный акцент в речи, что Джисону показался милым. Сейчас же Феликс возмужал. Подбородок заострился, а детская пухлость пропала. Короткие волосы отросли, но Феликс не собирался их стричь. Ему казалось, что с этой длиной он выглядит намного взрослее. Хан ещё раз обводит взглядом веснушнечатое лицо, а потом поворачивается всем корпусом к окну. За тёмными облаками прятались горящие огни ночи и полная луна. Лишь иногда через тучи просвечивались лучики, светящие прямо в окно. Игрались и дразнились, светя прямо в радужку его глаз. Джисон немного щурится и напрягается, слыша, как под кроватью что-то шуршит. Первая мысль – разбудить Феликса и заставить его найти источник звука. Как любитель ужастиков, Феликс наверное обрадуется. Глубоко вздохнув, Джисон собирает всё своё мужество в кулаки и опускает ноги на пол. Как не кстати уши улавливают вой волков и шум усиливающегося ветра. Джисон на мгновение засомневался. Вдруг его за ногу что-то схватит и утащит. Хёнджин очень часто так себя накручивал. Придумывал сюжеты в голове, а потом до четырех утра пялился в телефон, потому что он не сможет спать, пока густые сумерки не превратятся в рассвет. Джисон осторожно опускается на колени и поднимает свисающую с кровати простынь, неуверенно заглядывает по кровать, осторожно всматриваясь в темноту. Он пару раз хлопает ресницами, но ничего не видет. Как вдруг в темноте раздается тонкий писк. Парень пару раз моргает, потом немного отстраняется, полностью сев на пол. Уши улавливают ещё один писк, после чего к нему маленькими шажками подбегает белый мышонок, а за ним ещё один чуть поменьше. Джисон испугано открывает рот и удивлённо ахает. Самый большой из них аккуратно протянул в розовых лапках маленький кусочек сыра. После чего прижался к другой мышке, будто защитить пытался. Джисон сидел как болванчик и переваривал случившееся. До него дошёл писклявый голос: – Думаешь, ему понравится? – Я не знаю, наверное, нужно было орехи принести для белки. – В смысле, для белки? – Джисон возмущенно распахивает глаза, скрещивая руки на груди. Мышата перепугано запищали, а чёрные глаза-бусинки наполнились волнением. Их ушки опустились, а хвостики сжались. – М-мы просто хотели подружиться, – голос немного задрожал, а самый маленький из них уткнул носик в шерсть другого. Джисон улыбнулся и разговорился с мышками, что с радостью отвечали на вопросы Хана, иногда грызя по кусочку сыра. – Ты чё там делаешь? – Доносится хриплый от сна голос Феликса. Обычно утром его и так басистый голос приобретает ещё более низкие ноты. Иногда это звучит довольно устрашающе, из-за чего сейчас мышки роняют свои порций сыра и пугливо убегают. – Ты не поверишь, но тут мышки... – Джисон улавливает какой-то гром и отчётливое "блять". Очевидно, Феликс хотел посмотреть время и случайно уронил телефон. – Джисон, четыре часа утра. Если ты сейчас же не уложишь свою задницу спать, я её тебе отполирую. – И как же ты это сделаешь? – Ехидно отвечает он, напялив ухмылку и совсем позабыв, как только что разговаривал с животными. – Джисон! Запрыгнув на кровать, Хан завернулся в одеяло и с приятным осадком на душе уснул. Эта ночь останется у него в памяти надолго. Всё стихло, пока на улице не запели птички свою летнюю песню. *** За столом в обеденном зале Феликс пятый раз зевает, толком ничего не съев. Перед ним тарелка вафлей с мёдом и чашка горячего чая. Его усталое лицо отражается в янтарной жидкости, искажая отражение. Нелепо взъерошенные волосы и пофигизм на всё, что сейчас происходит рядом с ним. – То есть, вы хотите сказать, что какое-то дерево, – Феликс замечает, как лицо старичка, сидевшего рядом с ним и чуть не подавившегося чаем, резко изменилось. – Я бы попросил вас быть более уважительным. Не "какое-то дерево", а дерево пророчеств, – парирует старик, поглаживая свою седую бороду. Оказывается, это был целитель, про которого рассказывала бабушка. Именно он поможет Хёнджину контролировать силы и научит ими пользоваться. Невысокий старичок в зелёном одеянии с седой бородой до живота. Безобидные голубые глаза наполняются возмущением, пока он отчитывает. – Да-да, дерево пророчеств. Вы говорите, что этот дуб хочет, чтобы мы провели всё лето в этом волшебном городке. У меня только один вопрос, на кой черт? – Чан в замешательстве. Он сжимает губы в одну линию, сплошное раздражение. Феликс замечает, что Чан очень недоверчиво смотрит на Кристиана. – Я знаю, это звучит немного странно, но... – Немного? – Перебивает парень, скрещивая руки. – Ну, может быть и много, но вам всё же придётся остаться. Если не из-за пророчества, то ради Хёнджина и Джисона. Им понадобится обучение. – Кристиан наклоняется корпусом к Банчану и смотрит умоляющим взглядом. В воздухе повисает тишина. Даже Бансок не встревает в разговор, так как ей нечего добавить. Чан не хочет как-либо испортить или помешать обучению своих друзей. Наоборот, парень волнуется за них, ведь всё это кажется очень подозрительным. Вспомнить хоть похищение Чанбина и Джисона, из-за которого он чуть не поседел. У демона скорее всего был мотив и предыстория. Чан много об этом думал, и, кажется, этот переезд как-то связан с демоном. – Оставаться или нет – пусть решают Хёнджин и Джисон, но остальные, если захотят, могут уехать домой хоть сегодня. – это его последнее слово, после чего он выходит из обеденного зала. Феликс замечает, как Кристиан раздражённо цокает и откидывается на спинку стула. Неловкость будто душит каждого по очереди, втираясь под кожу. К счастью, это длилось не долго. Старшие, в том числе и бабушка, покидают зал, оставляя их одних. *** – Они точно что-то скрывают, – за окном бушует ветер, пока на мягком ковре в круге расположилась компания друзей.Чан пытался доказать, что его подозрения верны и им недоговаривают или вовсе врут. – Я чувствую, жопой чувствую! – рука зарывается в пушистую ткань, пока он размышляет в поисках доказательств. – Это тебе в сортир надо, ну или просто у тебя старческий маразм, – не упускает Джисон возможность отшутиться по поводу возраста Чана, из-за чего комната наполняется смехом. – Кто бы говорил, – подаёт голос Феликс. – Вы ещё не слышали, как эта Белоснежка шпрекает с крысами. – Джисон берется за сердце в похожей манере Хёнджина и надувает щёки, краснея от возмущения. – Да как ты смеешь! Мисис Пим и Мистер Пам – мыши. Мыши, а не крысы! – Хан с притворным презрением оглядывает друга и гордо задирает подбородок. – Всё равно я им не доверяю. Разве это всё не странно? – пробормотал Бан. – Что странно? – интересуется Минхо, вопросительно подняв бровь. – Что в нашей компаний оказалось столько человек со сверхъестественной силой и пригласили нас всех, а не только тех, кто обладает ею, – он хмурит брови и недоверчиво смотрит на стену, за которой находится выход. Он надеется, что их разговор никто не услышит. – Я думаю, нам надо быть осторожнее и подмечать любую странность. Прости Чанбин, но даже бабушке сейчас не стоит доверять. – А ты не слишком стар, чтобы участвовать во всех этих подростковых детективных расследованиях? – спрашивает Сынмин. – Да ты ахуел! Мне всего двадцать пять! – Чан шуточно ринулся к Сынмину, пока его дружно все успокаивали. – Старость никого не жалеет, – Ким нагло ухмыляется. – Дай старику помечтать... – подключается к нему Чанбин, сталкиваясь с злобным взглядом. – Я вас ненавижу, – парень закатил глаза, но тоже улыбнулся. – Всё же...я немного беспокоюсь. Будьте, пожалуйста, осторожны. За окном ветер неспокойно завыл, а игривые капельки дождя стекали по стеклу, но это только снаружи. Внутри по прежнему тепло, особенно в кругу близких друзей. И так тусклое солнце спряталось за горизонтом и дало волю пасмурной ночи. *** – Как прошёл первый урок? – спрашивает Феликс. В комнате, на кровати Джисона, устало развалился Хёнджин. Он неловко чешет затылок, уставившись взглядом в потолок. – Ну как тебе сказать... – Хёнджин с неохотой вспоминает утренний урок. *** – Так, Хёнджин, попробуй сначала прикоснуться к цветку и расслабить свою головушку, – Старик касается пальцем его виска и передвигает фиалку к Хёнджину. Над ними нависает прозрачный купол, открывающий вид на пасмурное небо. Всю неделю лил дождь, как из ведра, из-за чего они так и не посетили город. Но сейчас Хёнджин пытается сконцентрироваться на другом. Пальцы его гладят беззащитное растение, чувствуя его чуть шершавые лепестки. С тех пор, как они приехали сюда, Хёнджин часто вспоминает о своих цветах на балконе, надеясь, что их хотя бы поливают чаще, чем раз в неделю. – Что-нибудь чувствуешь? – старик выжидающе улыбнулся кривой улыбкой. – Абсолютно ничего. – он открывает один глаз, а потом вовсе опускает руки. Хёнджин не уверен в себе, не уверен в свои силы, он вовсе не уверен в своем решении. Его кожа тускло отсвечивает лиловым, а старик тихо посмеивается. – Это потому, что тебя беспокоят мысли. Для начала найди цель. Образ. Отпечатай в памяти то, что успокаивает тебя. Что угодно, будь это небо, цветы или человек. – целитель растягивает губы в улыбке из-за чего морщины возле глаз становятся отчётливее. Его глаза добро поблескивают. Первое, что полезло в голову – это вьюнки, из-за чего Хёнджин моментально улыбается. Пальцы ощутили лёгкое покалывание, как от электричества, а вокруг что-то захрустело. Но видение долго не продлилось, ведь мысленно он ловит другой образ. В блондинистых волосах заплетены его любимые цветы. Голая массивная спина была обведена зелёными линиями. Хёнджин улавливает знакомые очертания лица, чуть не поперхнувшись. В мыслях перед собой он видит пухлые губы Чана, а на яву он слышит звук разбитого стекла. Открыв глаза, Хван громко ахает и отскакивает со стула, встречаясь с ошарашанными глазами напротив, а потом стыдливо утыкается взглядом в пол. – Кажется, нам стоит ещё поработать над этим упражнением. – голос целителя звучит без разочарования и осуждения. Это Хёнджина успокаивает, но он всё же продолжает кланяться и извиняться. *** Возвращаясь в настоящее, Хван жалеет лишь о том, что не выкинул эту курицу из окна, когда был шанс. На полу Феликс, как истеричка смеëтся, хватаясь за живот, чуть ли не заикаясь. – Перестань ржать, придурок. – То есть, ты пробил стеклянный потолок, вырастив баобаб из-за того, что не смог контролировать силы? А причина – это голый Чан в цветочках? Боже мой, можно я напишу фанфик, а потом продам его... Иногда Феликс невероятно раздражал. Хёнджин наполняется обидной и гневом, но он не подаёт виду, а лишь откидывается на кровать, укладываясь так, чтобы голова свисала с постели вниз. – Захлопнись придурок. – подушка со всей силы летит прямо в лицо друга. – Мне просто интересно, ты признаешься Хёну быстрее, чем ему исполниться пятьдесят? – Ну уж точно быстрее, чем ты – Минхо. – Хван стреляет в Феликса его же ружьём, пока тот давится от неожиданности. – С хуя ли? У нас с Минхо из общего это то, что мы оба дышим одним воздухом, хотя это спорный аргумент, ведь он мёртв. У нас ничего не получится. С чего ты взял вообще, что у нас что-то будет? – Ну посуди сам, у меня – Чан, Сынмин с Чонинкой, а у Джисона есть гном. Значит, остались вы вдвоём, – Он рассуждает, пальцем ведя по воздуху, будто вычёркивая какие-то математические формулы. – Во первых, не называй Чонина – Чонинкой, это звучит как имя бабушки на рынке. Во вторых, я скорее станцую вам стриптиз, чем буду встречаться с Минхо. В третьих, Минхо – призрак, мы никак не можем быть вместе. Вывод, логика у тебя ху... Прежде, чем Феликс успевает закончить, дверь в комнату распахивается и к ним влетает тяжело дышащий Джисон. – Это... Мисис Пим и Мистер Пам сказали, что за зданием есть сад красных роз. Пойдёмте посмотрим, – быстро пролепетал парень, вобрав в лёгкие воздух. Парни пожимают плечами и следуют за другом. Всё же лучше, чем просто торчать в в четырёх стенах. Тем более, что от дождя остались лишь грозовые тучки. *** – Хочешь мне помочь отомстить этой блондинке? – Минхо откидывается на диване, следя за тем, как Чан ходит кругами по их общей гостиной. Остальные ушли на улицу, чтобы посетить сад, оставив их одних. Но это им было на руку. – Феликс не только подшутил над тобой, но и поставил меня в неловкую ситуацию. Я видел, тебя это расстроило. Наступает минута молчания, после чего Минхо кивает. Да, сложно признать, но призрака тоже можно обидеть. Хотя, он теперь не уверен даже в том, кто или что он такое. – Предлагаешь перекрасить его в чёрный? – Чан громко смеётся, но лишь качает головой. – Нет, лучше давай зарегистрируем его на сайте знакомств для людей после сорока лет. Что-то вроде тиндера, – парень достаёт из заднего кармана свой айфон и уже ищет похожие приложения или сайты. – Тиндер? – Минхо приподнимает бровь. – Да ладно, ты живёшь с Ли три года, разве ты никогда не смотрел в его телефон или не слышал от него? Ну или по крайней мере от меня, мы же часто тусили у него. Ты же нас видел и слышал, – казалось, Минхо нарочно притворяется или не хочет выдавать себя в том, что подглядывал за ними. А что ему ещё остаётся? Сидеть в одиночестве – не самая лучшая идея. – Не всегда. – В смысле? Минхо в голове отчаянно стонет. Кажется, придётся снова переживать те чувства. – Я видел вас в те моменты, когда Феликс был рядом. Без него вокруг было всё мрачным. Когда Ликс готовил, Минхо был рядом. Когда он спал, Минхо был рядом. Когда Феликс пел и пританцовывал под "I can't stop me", Минхо был рядом. Или же... Когда призрак был одинок, Феликс был рядом. Когда вместо солнца было серое небо, Феликс появлялся. Что за магия способна так издеваться над ним? Почему все те годы, пока он бродил по помещению, был полный мрак, но стоит в проёме двери показаться блондину, как всё вокруг светало, будто радуга среди туч? Что будет, если спросить Минхо, кем он является сейчас? Он ответит вам, что сейчас он личность. Человек. Реальный. У него бьётся сердце, у него тёплые руки, а самое главное – у него появились друзья. Он не никто, как признался в первое знакомство с Ликсом. С той ночи его имя обрело значение. Хоть и призрак - человек. Минхо. Чан замечает, как Ли теряется в своих мыслях и решает вытащить его из слишком глубоких размышлений. – Ты же знаешь, что всегда можешь рассказать мне? Я обязательно выслушаю, – он по доброму улыбается. Конечно, Минхо знает. Но для него слишком рано. – Всё хорошо, я просто думаю, что всё-таки надо перекрасить его в чёрный. – Не думаешь, что это слишком жестоко? – парень по прежнему тянет кривую улыбку, смягчая воздух вокруг них. Даже Минхо рядом с ним превращается в лужу. – Ащ, ладно, Бог с ним! Давай сюда свой сайт. Он станет идеальной целью женщин постарше. – Замётано, – он подмигивает и ухмыляется. Но и этот милый момент не длится долго. С недавнего момента приключения сами ищут их, а не они. Позади них слышится звон разбитого стекла. Минхо даже не понимает в чём причина, пока осколки, как в замедленной съёмке, играясь светом внутри, летят прямо в Чана. В следующее мгновение он кладёт свою руку на затылок друга. Боль от впившегося стекла в тыльную сторону руки даже не ощущается из-за количества адреналина в крови. Остальные осколки, к счастью для них, летят мимо. Минхо первым падает на пол, утянув за собой и друга. Он видит, как тот борется со своей растерянностью и нарастающей паникой. И Ли решает рискнуть. Он приподнимается и выглядывает через спинку дивана. Пусто. Только разбитые витражи лежат беспорядком по всему залу. Минхо осматривается по сторонам и еле уворачивается от летящего в него копья. Свинец протыкает стену позади него. А дальше он помнит только то, как Чан локтем в дребезги разбивает стеклянную витрину, вытаскивая два меча. Один из них бросает Минхо, пока тот отбивается от мерзких троллей. – Держи! – Ли оборачивается на голос и с успехом ловит рукоять. И откуда только эти мерзкие твари взялись? Их большие носы болтаются при каждом резком движении, как желе, а ростом они не достают даже до колена. Но при этом остаются такими проворными и ловкими в своих болотно–зелёных мантиях. Минхо насчитал их около шести. Маленький рот и две чёрные дыры вместо глаз. Их белая, как мука кожа невероятно отвратительно свисает. Краем глаза парень улавливает, как Чан с дрожащими руками размахивает мечом в разные стороны и, кажется, задевает одного из противников, потому что крик боли, что донёсся до него, совсем не человеческий. Будто через динамик старого радио кряхтение резало перепонки. "Пиздец" думает Минхо, когда мимо него пролетает сгусток голубого света и сбивает тролля, отбрасывая его назад. Это было слишком неожиданное появление Кристиана. Он быстро разобрался с проблемой, сбив всех и приказав двум парням сковать руки троллям. Их движения кажутся слишком быстрыми и резкими, что аж взгляд размывается. Минхо забывает про свои кровоточащие раны на руках и об осколках, торчащих из них. Он смотрит на сидящего Чана. Тот, наверное, ещё не отошёл от всего этого, так как его напряжённое лицо показало всю тревожность внутреннего мира. Кристиан пропал так же быстро, как и появился, забрав с собой мерзких тварей. Он ничего не объяснил, лишь поджал тонкую губу и хмуро оглядел всë помещение. Минхо поднимает свой взгляд к разбитой витрине. Ему приятен свежий влажный воздух. Он проникает внутрь и щекочет его ноздри. Ветви деревьев шелестят, тихо шепчут, что скоро нагрянет его неизвестное будущее. Хотелось бы снова взглянуть на закат. Но через тучи, ничего не видно. Заметен лишь снова тот знакомый силуэт, будто его тянут назад, в прошлое. Минхо снова стирает свои слёзы. Это мама. Его мама, которую он потерял вместе со своей личностью. Его сердце до последнего не верит, но эти тёмно–карии глаза ни с чем не спутаешь. Это мама! В его мыслях фантазия рисует вместо белых занавесок салатовую ткань и прозрачное стекло с видом на родной старый город из его воспоминаний.