Мятный табак

После пробуждения Элли еще какое-то время пыталась прийти в себя, устало потирая виски пальцами и вполглаза наблюдая за гномами. Она слышала бесконечный поток их голосов, смешивающихся для нее в неразборчивую какофонию. Помимо них, ей мерещилось еще что-то. Их фигуры, перемещающиеся в отблесках заходящего солнца, напоминали ей блуждающих призраков, очертания которых размывались при каждом движении. Она протерла зудящие веки и взглянула на них еще раз. Теперь они выглядели чётко, но всё также измотанно. Самые стойкие из них начали горбиться, шагая как-то неуверенно, еле волоча ноги. Она не сразу различила голос принца, зовущий её по имени. Наконец, сосредоточившись на нем, она увидела протянутую руку и схватившись за нее, поднялась на ноги. На секунду Элли опешила — вместо темных волос и карих глаз она столкнулась с длинными волнистыми прядями цвета пшеницы и глазами, сияющими подобно опалу. Перед ней стоял никто иной, как Валаэль, который давным-давно не бередил своим присутствием Средиземье, сгорев заживо в тот далекий зимний день у таверны «У золотого леса». Она резко отшатнулась от него, округлив глаза. — Что с тобой? — слащавый, полный притворства и ехидства голос прокрадывался в её сознание.              Она схватилась за голову, не смея отвести от него взгляда. Кожа Валаэля лопалась на глазах, извергая кровь и сукровицу, стекавшую по его щекам. Элли замутило. Уже через секунду его лицо напоминало сплошное месиво из обгоревшей плоти, зияющее дырами пустых глазниц. На листья с хлестким звуком падали лоскутки кожи. Повсюду послышались голоса и шорохи, они заполняли ее разум, с каждым мигом становясь всё громче и громче. — Это не можешь быть ты, — замогильным, но дрожащим от страха голосом просипела девушка. — Ты д-давно мёртв. — Что с ней? — восклицали с одной стороны. — Она точно не ела те грибы? — Пропустите сейчас же!       Громогласный возглас вывел её из пелены дурмана и когда она пришла в себя, то разглядела вблизи Гэндальфа, осматривающего её с предельным вниманием. — Мисс Элли, не верьте ничему, что увидите здесь. Это просто игра уставшего разума. В этом месте ничто не может быть взаправду. Всех вас тоже это касается, — обернулся он к гномам. — Одним Валар известно, сколько невинных душ поглотил этот лес. Мы не станем одними из них.       Девушка медленно, но, верно, приходила в себя, скидывая с плеч груз привидевшегося ей мертвеца. Она медленно обвела взглядом Бильбо и гномов, собравшихся вокруг нее. Все они выглядели настороженно, некоторые осматривали девушку с неподдельным беспокойством, застывшим на их лицах. — Все слышали волшебника? Мотайте его слова на ус, я не хочу потерять никого из вас. Бомбур, готовь ужин. После выдвигаемся без промедлений.       Приказ Торина был тотчас же исполнен, и проглотив по куску вяленого мяса в прикуску с картофелем, они двинулись в путь. Фили и Кили также шли рядом, но троица не могла позволить себе начать разговор, ибо сзади за ними, словно грозный страж, следовал Двалин. Так они шли до наступления полной темноты. Лес полнился шорохами их шаркающих шагов и заунывным скрипом деревьев, перешептывающихся между собой. На этот раз Кили и Элли не держались за руки, ибо девушка всё еще не могла позволить себе коснуться его кожи, боясь ощутить в ладони влажные сгустки мертвой, опалённой огнем плоти. Она лишь позволила ему взять себя под руку, понимая, что не сможет держать ровный шаг в густой тьме. — Не нравится мне всё это, — тихо пробурчал Двалин за их спинами. — Это еще мягко сказано, — ответил ему Кили. — Пару часов назад я заметил такую здоровую паутину на деревьях… При желании эти ворохи можно было бы использовать как гамаки. — Тогда это был бы твой последний привал, братец. От чего-то мне кажется, что такую паутину не плетут пауки, помещающиеся на ладони. Даже на наших. — Либо, — призадумалась Элли, — Здесь живет целое паучье семейство, которое в течение долгого времени наслаивало её. — Трандуил плохо следит за порядком в своих владениях, — изрек Фили. — Хоть бы иногда затеивал уборку. — Как бы он нас отсюда метелкой не вышвырнул, парни, — откуда-то спереди донесся голос Бофура. — Тьфу ты, чтоб эта лесная принцесса посмела нам угрожать? Да я ему космы повыдергиваю, — Двалин сплюнул. — Вы когда-нибудь встречались с ним? — поинтересовалась девушка. — Те, кто не видел его воочию, наслышаны достаточно, — послышалось за спиной. — Мы — нет, — в унисон ответили принцы. — Да ты бы в очередной раз спутал его с эльфийкой, малец, — едва слышно хохотнул Двалин. — Вроде из лука стреляешь метко, в яблочко с версту попадешь, но мужика от бабы остроухой не отличишь. — Я не виноват в том, что они все носят платья и длинные волосы, а их мужчины про бороды знать не знают. — Есть только один способ узнать, кто перед тобой шарахается. Ну да как-то неудобно при первой встрече сдергивать с них портки. — Фуу, — скривилась Элли. — Двалин, на месте Торина я бы не брала тебя с собой на переговоры. — Именно поэтому он всегда ждет за дверью, — Кили и Фили едва сдержали смешки, когда услышали за спиной грозное бормотание. — Так, цыц, молодежь! Варежки захлопнули и шевелим булками.       После слов Двалина Элли несколько поникла, ведь подобные беседы были единственной её отдушиной в этом злосчастном месте. Ей казалось, что все они разделяют это мнение, и даже Торин, явно слышавший каждое их слово, не приказывал замолкнуть. Разговоры с гномами приглушали чувство тревоги и дрожи, нарастающей с каждой минутой. Та, неприятным колким предчувствием тяжело разливалась по конечностям. За звуками их голосов она могла не слышать пугающих шорохов и шепчущего шелеста гнилой листвы. Как бы она не старалась, и как бы не старался Кили, у нее из головы не выходило воспоминание о твари, с которой они столкнулись прошлой ночью. Казалось, что оно безмолвно продолжает следовать за ними по пятам, выглядывая из-за густой листвы, или сидя сверху, на кривых ветках деревьев, провожает путников диким голодным взглядом, подгадывая нужный момент для нападения. Ей не терпелось как можно скорее увидеть первые лучи рассвета, которые бы смогли хоть на толику развеять её страх, но она продолжала идти, поглощенная темнотой, сглатывая тяжелый ком в горле.       Тишина звенела, клокотала и вбирала в себя остатки её самообладания. В момент, когда ей вдруг почудилось, что она слышит незнакомый голос, Элли завертела головой, пытаясь определить, с какой стороны он доносится, однако, голос шел отовсюду. Гэндальф, Бильбо и гномы — все до единого были безмолвны, и казалось, не обращают на это никакого внимания, и тогда девушка заключила, что её вновь настиг морок. Она старалась гнать его от себя всеми силами, крепче прижимаясь к Кили и уводя мысли в русло приятных воспоминаний. Она тщетно вызывала в памяти образы их первой встречи, первый комплимент Кили, беседу с Бильбо, минуты наедине с собой, когда она сидела на краю скалы и смотрела на величественную горную гряду, развернувшуюся с высоты, полет на орлах, вкус первого поцелуя, но всё это стремительно таяло под натиском напирающих голосов. — Смотри, она боится нас… Жаль, что её глаза слепы к нашему облику… Может стоит показаться тебе, девочка? Ты не перестанешь бояться, о, нет, ты затрепещешь перед нашим величием.       Элли издала печальный вздох и тяжело задышала, вбирая в себя еще больше отравленного воздуха. — Ты одна… Даа… Одна-одинешенька на этом свете, тебе никто и никогда не поможет… Он тоже бросит тебя, когда поймет, что ты из себя представляешь. Ты самая настоящая обуза для каждой живой души, таковой и останешься… Если б удосужилась взглянуть в своё будущее, поняла бы это куда раньше. Но ты слепа не только в этой кромешной тьме. Слепота твоя пожизненна.       Чувство страха отступало на второй план, сменяясь раздражением. Мерзкие голоса твердили одно и то же, заставляя кровь в её жилах медленно закипать. Она уже хотела крикнуть, заставить их замолчать, но вовремя вспомнила слова Гэндальфа. Она не хотела их подставлять. Элли вновь продиралась к светлым воспоминаниям сквозь чащобы ненависти и отчаяния. — Слушай нас! Мы не уйдем, мы тут, с тобой, бредем рядом, гораздо ближе, чем ты можешь себе представить. Уж мы, будь уверена, не бросим тебя. Никогда. Думаешь, что не жалеешь о том, что сделала, прикрываешься жалкими доводами о чести и спасении других, но это не так. Ты полна горя, и мы с удовольствием пьем тебя, смакуя каждый глоток.       Голоса мерзко зачмокали, смеясь и потешаясь над ней и Элли едва не взывала от досады. Она изо всех сил стала прислушиваться к тихому дыханию Кили. — Ему встретится кто-то лучше и достойнее, чем ты — ты просто способ приятно скоротать время. Думала, что все карты этой игры в твоих руках? Как бы не так, девочка. Ты уже давно вышла из неё, проиграв всё, что когда-то имела. Что, свобода? Какая жалость! Хватит обманывать себя. Скитания и отсутствие дома — не свобода, над которой ты так трясешься. Все твои порочные связи лишь лоскуток, прикрывающий пробоину в тонущем корабле. Мы пойдем ко дну вместе с тобой. Хочешь сделаем это прямо сейчас?       Элли упрямо молчала, ощущая, как жжет веки. Глаза её увлажнились, но не единой слезинки не скатилось по щеке. Кто бы это ни был, он знал, куда стоит давить. — Отпусти его. Сойди с тропы. Мы обещаем, что все твои мучения закончатся быстро и безболезненно. Хочешь узнать, что такое настоящая свобода? Мы покажем её тебе. Элли.       Имя её прозвучало из призрачных уст как проклятие, заставив девушку содрогнуться, и она лишь сильнее прижалась к принцу, ощутив на плече его руку. Он мерно поглаживал её плечо, и сам того не зная, удерживал девушку от падения в пропасть. — Ох, какая упрямая девчонка. Ты стала зависима от него. Ты расслабилась. Тебе же хуже, потому что в глубине души, мы это знаем, ты осознаёшь, чем всё кончится. Давай посчитаем, сколько загубленных судеб у тебя на счету: те эльфы из золотого леса, хитрая гномка, её нерожденное дитя, целитель, и старый гном, чья жизнь тлеет после постигшего его горя. Седовласый правитель, теряющий рассудок и ведущий свой народ к гибели. Ты убила их всех. Убила! Убила! Убила!       Голоса заверещали, эти крики отдавались набатом в её голове. Голову пронзила дикая боль и Элли схватилась за нее, отдернув руку от принца. Давление нарастало с каждой секундой, притягивая её тело к земле. Элли стукнулась коленями о землю и не удержала крика, рвущегося из груди. Они мучили её, раздирали внутренности, прогрызая себе путь наружу вместе со слезами. Гномы тут же остановились. Кто-то тряс её за плечи, не зная, что причинял этим еще больше боли. — Это мы, мы рядом… Взгляни на нас, если осмелишься.       В припадке страха и нарастающего безумия, Элли выхватила кинжал и выставила его вперед. Кто-то, стоящий рядом, отшатнулся, втягивая воздух через сжатые зубы. — Элли, что с тобой? Элли! — голос Фили продирался к её сознанию словно сквозь толщу темных вод. — Мы прекратим это, если ты шагнешь навстречу. Давай же! — Нет! — кричала она, заливаясь слезами, в ужасе от того, что не может разглядеть ни зги и понять, где находится. Где они находятся.       Из её рук резко выдернули кинжал, а затем она ощутила, как легчают вторые ножны. — У нее бред. Кто-нибудь, достаньте флягу. Оин, я знаю, что у тебя еще осталось немного браги!       Послышались шорохи и звук отвинчивающейся крышки. Кто-то грубо перехватил её руки за спиной, и взяв за волосы, отдернул голову назад. -Ауле! Кто вырвал тебе клок волос, девочка?       Элли мычала и упиралась, вертя головой. Еще одни руки обхватили её лицо и через мгновение на губах появилась горечь, она скользнула глубже, обжигая рот и горло. — Мы будем скучать, Элли. Будем ждать тебя тут, всегда рядом, всегда вместе.       Она уже и сама не понимала, как обхватила флягу и жадно хлебала брагу, словно воду, наплевав на боль, морщась, но продолжая делать глоток за глотком. — Эй, тебе хватит, — наконец, она смогла услышать его голос и почувствовала, как он выхватил из её ладоней уже пустой сосуд. — Голоса… — едва слышно лепетала девушка. — Я слышала голоса… — Ну же, отдышись, — руки Кили на ее бедрах. Его присутствие рядом. Она всё еще дрожала, вяло утирая слезы тыльной стороной ладоней и всхлипывала. — Как она? — рядом послышался взволнованный голос Дубощита. — Клянусь, я пыталась сопротивляться им. Очень долго пыталась, но они прокрались внутрь меня и терзали, терзали, терзали… — Всё позади, девочка, — Торин опустился на колено перед ней и положил руку на плечо. От его тяжести девушка едва не пошатнулась, но как же ей был приятен этот пусть и короткий, но полный заботы жест. — Ты не виновата. Возможно, нам и правда стоило свернуть к тракту. Там мы точно знаем, с кем бы пришлось иметь дело. Ты можешь идти? — Да, конечно… Я не хочу задерживать нас. Простите. — Даже и не думайте извиняться, мисс Элли. В целях безопасности, вы пойдете со мной.       Желая продолжать путь рядом с Кили, но не имея сил, чтобы спорить, она поднялась с помощью руки, протянутой Торином, и прошла с ним в начало колонны. Посох Гэндальфа переливался слабым свечением, вырисовывая нечеткие очертания темного леса. Она слышала тихие перешептывания гномов еще какое-то время, но потом и они смолкли. — Та тварь наверняка услышала нас… — задумчиво произнес Торин. Он медленно обводил взглядом окрестности, глаза его ярко горели в полутьме. — Полагаю, она скоро объявится. Нужно быть готовыми дать отпор. Мы не знаем, с чем имеем дело. — Ты прав, сын Траина. Но как бы кто хуже этой твари не встретился нам на пути. — Кили задел его стрелой, — вяло вклинилась в разговор девушка. — Вероятно оно зализывает свои раны. — Однако мы не сбросим его со счетов. Кто знает, на что способно это отродье, — на удивление, Торин шагал увереннее остальных, хоть и спал по ее подсчетам гораздо меньше. Неужели лес действует так только на нее? — Предлагаю придумать ему имя, — неожиданно вклинился Бофур. — Черник? Это как черника, только с другим смыслом, если вы не поняли. Или горбач? — Горбач — это ты, — высказался Глоин, шедший в середине колонны, но внимательно слушающий разговор. — А это погань лихолесская. — Попрошу без оскорблений. Я как лучше хотел… — обижено промямлил Бофур. — Мне вот без моей ушанки дельные мысли в голову с трудом приходят. — Тут и не поспоришь, мистер Бофур, — искоса глянул на него Гэндальф. — А может нам выманить его чем-то, а? — не унимался гном. — Ну, там, песней аль кусочком мясца, припрятанного в котомке у Бомбура? А что ты на меня так смотришь? Думал, я не видел, как ты ныкал его на дно сумки? — Это на черный день, — запротестовал Бомбур, раздосадованный таким замечанием. — Ну а что нам его бояться? Лучше мы его к стенке припрем, чем он нас к… К тому вон дереву? Мать честная…       Все посмотрели в ту сторону, куда указывал Бофур. Сталь клинков угрожающе зазвенела, вынимаемая из ножен. Посох Гэндальфа загорелся ярче, всё больше отдаляя от них тьму. Там, у ствола покосившейся сосны сидело нечто. Оно восседало на четвереньках, зарываясь когтями в землю и изучая путников пристальным взглядом. Ни свет, ни мелькавшее в его отблесках оружие не заставили тварь сдвинуться с места. Она наблюдала за ними своими черными водянистыми глазами, наполовину скрытыми свисающими паклями свалявшихся волос. Вокруг безобразного порванного рта кожа была покрыта чем-то багровым, от глаз к вискам протягивались пульсирующие черные жилки. Ни одна из сторон не шелохнулась. Краем уха Элли различила звук натягивающейся тетивы. Тварь, видно, не лишенная острого слуха, дернулась. Воспоминания об опасности, грядущей за этим звуком, спугнули её. — Кто ты? — грозно спросил Гэндальф, не спуская с монстра глаз.       Безобразный рот открылся и закрылся, на секунду обнажив острые резцы, между которыми застряли куски пищи. Элли показалось, что оно ухмыльнулось им, и от того, как зловеще это выглядело, у нее кровь стыла в жилах. Вдруг оно вытянулось во весь рост, сбрасывая с ладоней комья сырой земли. Сомнений не было — судя по росту это был либо человек, либо эльф. Теперь оно смотрело на них сверху вниз, пусть и находясь так далеко. Элли вглядывалась в подергивающуюся фигуру. Клочья когда-то целой одежды, красной то ли от крови, то ли изначально бывшей такой, свисали с его худощавого жилистого тела. Через впалую грудь тянулся длинный шнурок, уходящий за спину. — Что толку вести разговор с этой безмозглой тварью? Кили, стрела! — Нет, — ведомая странной предчувствием, Элли выкрикнула это слово и сжав губы, посмотрела на Торина. — Хочу узнать, что у него за плечами…       Торин взглянул на девушку как на полоумную, и опасливо изогнул бровь. — Что ты несешь? — Смотри…       Не отрывая взгляда от твари, она присела на колено и стала ощупывать рукой почву. Нащупав сосновую шишку, она подняла её и кинула в сторону твари. Та тут же напряглась, отвлекаясь от путников, и мигом ринулась в сторону, кидаясь на подачку Элли. Теперь они могли увидеть, что находилось за кривыми плечами. То была старая, измазанная сажей и землей поломанная лютня. Создание какое-то время принюхивалось к шишке, прилегая лицом к земле, а затем, недовольно прорычав, повернулось к ним, застыв на четвереньках. — Ну и что нам это дало? — с тяжелым вздохом поинтересовался Торин, всё еще удерживая меч на изготовке. — Многое, — Элли бросила на Дубощита многозначительный взгляд. — В прошлой жизни оно, вероятно, было менестрелем. А значит, не лес породил его, а что-то другое.       Голову её занимали мрачные мысли. Ей резко вспомнились слова о черной хвори с востока, о которой говорил Мор. Тогда она слабо верила в его слова, но теперь сомнения эти стали казаться ей напрасными. Она поспешила поделиться этим с остальными. — Но как оно забралось так далеко? — почесал голову ошарашенный Бофур. Оин внимательно прислушивался к говорящим через слуховую трубку. Дори и Нори сверлили чудовище глазами. — Мисс Элли, по Средиземью ходит много кривотолков о разных вещах, которые пока неведомы никому из живущих. Всё это может оказаться заблуждением. И всё же это создание тревожит меня, его происхождение оставляет множество вопросов открытыми. Я бы хотел прибегнуть к помощи, которая, однако, не всем вам придется по вкусу. Но для начала нам нужно его изловить. — О чём ты, Гэндальф? — Бильбо, до того молчавший и ошарашенно хлопающий глазами, подал голос, дрожа как осиновый лист. — Это звучит как плохая идея… — Намерен согласиться с нашим хоббитом. От одной мысли, что к этой твари придется прикасаться, все внутренности сворачиваются в тугой узел, — с омерзением бросил Торин. — Кили! — Кили нет, — спокойно прервал юного гнома Гэндальф.       Кили закатил глаза, ослабляя натяжение тетивы. — Может он всё же говорит… — Элли приложила палец к губам и заинтересованно склонила голову, смотря на создание. Оно оставалось недвижимым. — Боюсь, даже если и говорит, мисс Элли, такого языка мы не знаем. — Никому не знакомо харадское наречье?       Все отрицательно закачали головой. — Ему должен быть близок язык музыки. Я не уверена, но… Стоит попробовать.       Торин устало потер переносицу и вскинул рукой, давая Элли волю к исполнению задуманного. Она с минуту перебирала в голове все заученные ей когда-то песни и, наконец, остановилась на одной. Слова её вырывались из забытья, сплетаясь с воздухом в легких и вылетали изо рта. Элли не умела петь, а потому голос её срывался, хрипел, а иногда и вовсе терялся. Но лишь только она начала песню, тварь резко изогнулась и скривив рот, рвано дернула головой. — Я тебя поведу тропой, Что петляет в густой тени. Этот лес говорит листвой, Но не жалует болтовни…       Она на секунду прервалась, набирая в легкие побольше воздуха. Тварь сделала осторожный шаг навстречу, впившись пальцами в гнилые листья и стала издавать странные звуки, похожие то ли на завывание, то ли на мычание. — Видишь, дальше стоит изба. Обойдем ее стороной. Там такая идет волшба, Что покроемся сединой! — А повеселее песню нельзя было выбрать? Я и так чуть портки не обмочил… — Бофур нахмурился. — А ну цыц! — осек его Двалин. — Видишь, радуется парень, что хоть кто-то ему песни поет. — Там все время глухая ночь Без весомых на то причин. Там колдуньи меняют мощь На бессмертие без морщин. Заведу тебя в темный лес, Там где ведьмы и колдуны. Ты не видел еще чудес, Не слыхал еще тишины!       Чем ближе приближалась тварь, тем отчетливее становился запах разложения и гнилой плоти. Элли с трудом сдержала рвотный позыв, заставив себя сосредоточиться на словах песни, когда вдруг заметила, что длинные почерневшие пальцы с земли переместились к груди, шкрябая ими шнурок, на котором держалась лютня. Тварь пыталась содрать её с себя, и когда лютня с глухим стуком упала в пожухлую листву, оно подтолкнуло инструмент к себе ближе, неловко касаясь пальцами рваных остатков струн. Звуки, издаваемые ими, резали слух всех, находящихся поблизости, но существо будто наслаждалось ими, растягивая рваные губы в омерзительной улыбке. — Элли, продолжай, — настоял Бильбо. — Слышишь? Музыка рвется ввысь! Колокольчики все звенят… На поляне нас заждались, Пляшут сказки вокруг огня!       Существо издало рык и приблизилось еще на шаг, волоча за собой лютню. Острие Торина угрожающе сверкнуло, но взгляд существа был прикован лишь к девушке. Его мутные глаза блуждали по ней. — Ш-шам-мал… — из его гнилых уст вырвалось что-то нечленораздельное. — Д-дальше, — казалось, что любой звук, издаваемый им, причиняет ему невыносимую боль. Он дергался, высовывал серый язык, покрытый коричневой слизью, мычал, закидывая голову назад, и обнажая толстые жилы на шее. — Над макушкой взошла луна. Будь сегодня одним из нас! Улыбнись да испей вина, Да танцуй, как в последний раз!       Элли открыла было рот, чтобы продолжить, но Торин прервал её, зло посмотрев на существо. — Откуда ты? Она не продолжит петь, пока не скажешь.       Существо рыкнуло, отпрыгнув назад и завертело головой. Его тело по-змеиному извивалось. — Говори! — приказ Торина ударил всем по ушам.       Существо задергалось в конвульсиях, его грудная клетка то выпячивалась, то снова впадала. Выглядело это так, словно он готовится извергнуть из себя содержимое желудка, о котором никому не хотелось знать. Все смотрели на него с отвращением. Гэндальф с интересом подался вперед. Ему как никому другому было важно услышать то, что скажет существо. — Х-х-харад… — взор его водянистых глаз вновь вцепился в Элли. — П-п-пой…       Девушка переглянулась с озадаченным Торином и увидев его кивок, продолжила: — Будь сегодня самим собой, Одолей свой последний страх! Отпусти себя, пей и пой! Смейся так, чтобы звон в ушах! Первый луч на твоей щеке — Значит, время продолжить путь. Я тебя поведу к реке, Нужно только лишь ускользнуть. — Что стряслось с тобой? — брови Гэндальфа были хмуро сведены. Он казался как никогда озадаченным и встревоженным. — П-п-усть поёёт… — хрипло булькало существо, с трудом растягивая слова, указывая пальцем на девушку. — Ты еще сохранил крохи разума, а потому знаешь, что стоит нам отвечать. Уж это простое правило тебе под силу запомнить, — вмешался Торин. Существо злобно зыркнуло на него, оскалив резцы. — Б-б-болезнь в…в…в-вода… — Ты умираешь? — спросила девушка.       Существо коряво поджало губы, с которых капала вязкая бурая слизь и мотнуло головой. — П-п-пока ем, н-н-нет… — Ишь как разговорился. Так пока и мы едим, тоже будем живы, — подметил Бофур. — Это значит, господа, что Шамал, а именно так назвалось это создание, пока до конца не утратил остатки былого разума. И если ты не лжешь нам, — повернулся к нему Гэндальф, — То слова мисс Элли равносильны печальной истине. — Его можно спасти, излечить, сделать хоть что-то?       Шамал притаился, зыркая то на волшебника, то на девушку. — Боюсь, что неведанная хворь глубоко пропитала его тело и очистить его от этой скверны не под силу никому. Мне жаль… — понизил он голос. — Уж точно не под силу мне. Но это не самое страшное, господа…       В блеклых черных глазах сгустилось еще больше тьмы. Шамал сощурился, переваливаясь на четвереньках и стал рычать. Гномы отступили на шаг, а Гэндальф лишь грозно сжал посох. Кили вытянул лук на изготовку и прицелился. — Не вздумай совершить опрометчивый выбор, Шамал. Ты можешь последовать за нами и получить шанс на избавление в другом месте. — Н-н-нет… — прошипело существо, тряся головой и резко развернувшись, помчалось в обратную сторону.       У уха Элли вновь пронеслась стрела и на этот раз она нашла свою цель, с треском вонзившись в почерневшую жилистую шею. Тот свалился наземь и задергался в конвульсиях. Под ним разливалась багрово-зеленая лужа. Предсмертные хрипы содрогали лесную тишину. — Надеюсь ты услышал достаточно, волшебник. Теперь то мы можем двигаться дальше?       Гэндальф не ответил ему. Лишь прошел вперед, и подойдя к Шамалу, осветил его светом посоха. Элли с любопытством следила за ним издалека, одновременно желая подойти ближе и содрогаясь от мысли о том, что она может увидеть. — Я хочу, чтобы мы показали его королю Трандуилу. Не смотри на меня так, Торин Дубощит, я знаю, о чём ты думаешь, но это больше всех нас. Гораздо больше… — значительно протянул Гэндальф.       Значит и он признал правоту её догадок. Значит, страх был небезосновательным. Элли тяжело сглотнула, ожидая слов Торина. Теперь она встала на сторону Гэндальфа. — Торин, это ведь угроза для всех нас, — прошептала она. — Одна единственная тварь в этих проклятых местах — и вы уже поднимаете тревогу. Я не соглас… — Если бы твой племянник не выпустил стрелы раньше времени, — прервал его Гэндальф. — Мы смогли бы узнать ещё что-то, Торин. Теперь мне придется разобраться в этом, и без помощи короля Лихолесья я не справлюсь. — Ты можешь идти один, закинув труп на плечо. Я не стану возражать. У нас есть дела поважнее. — Я не думаю, что это разумно, Торин… — Бильбо неловко переминался с ноги на ногу, но не отводил глаз от лица узбада. — Гэндальф прав. Вдруг эта хворь доберется до нас, до Эребора, до Рохана, Гондора и… Шира. — Повторяю — я не намерен встречаться с этим… С этим остроухим. — Наш путь, хочешь ты того или нет, неизменно пролегает через его королевство, — как бы невзначай напомнил ему Гэндальф.       Торин стал мрачнее тучи. — Так это и был твой план? Сначала ты завел нас к эльфам в Ривенделле, теперь заманиваешь в сети Лихолесского короля. Да ты хоть знаешь, волшебник, чего нам это стоит?! — У вас нет выбора, сын Траина. И вместо того, чтобы пускаться со мной в распри, обреченные на провал, ты мог бы сэкономить всем нам время. Если ты отказываешься, я сам понесу его к границе владений Трандуила. — Делай, что хочешь, но я не стану задерживаться в его чертогах хоть на одну скупую минуту. — Будет лучше, если мы придем к ним с миром, а не будем красться мимо, как трясущиеся от страха воры и проходимцы, — сказала Элли.       Гэндальф обратился к Бильбо. Тот без промедлений скинул с плеча мешок, и порывшись, выудил из него какую-то широкую тряпицу, протянув её волшебнику. Обвязав ту вокруг запястий Шамала, маг брезгливо оглядел плоды своих трудов и пошел вперед, таща его за собой. Все остальные, косо переглянувшись, последовали вслед за ним. До рассвета оставалось три часа.