Всё, что мы оставим позади (All the Things We’ll Leave Behind)

      — Ого, — выдохнул Лань Сичэнь, когда Лань Ванцзи повёл их сквозь лес. — Здесь так красиво! И это место так отличается от остальной части Пристани Лотоса!       — Это те же деревья, как то, на котором был домик? — спросил Цзинь Цзысюань, принюхавшись и поглядывая на окружение, словно пытается найти тайную тропу.       — Уверен, оно было в другой стороне, — ответил Лань Ванцзи, попытавшись вспомнить ту ночь и то место, где он заходил и выходил из леса. — Думаю, та тропа была ближе к другой части здания?       — Хм-м… Возможно?       На миг, смущённые воспоминаниями, они переглядываются, а после Цзинь Цзысюань заходится тихим смехом.       — Полагаю, в ту ночь были события поважнее. Это понятно, что никто из нас не помнит. Жаль, что я так и не смог подняться туда.       — Мн, — хмыкнул Лань Ванцзи, размышляя, что был бы не против изучить пережитки детства Цзян Яньли — по меньшей мере, хотя бы её. Возможно, с некоторыми из них мог когда-то играться и Вэй Усянь…       — Домик на дереве? — переспросил Не Минцзюэ, пригнувшись под низкой веткой.       Цзинцзин сидел на плечах того, счастливо хихикая и раскинув руки в стороны, которыми невпопад пытался дотянуться до веток и листьев. В то время, как Не Минцзюэ придерживал сына одной рукой, немного позади того шёл Цзинь Гуанъяо, который поглядывал то на ребёнка, то на тропинку. Лань Ванцзи замечал, как напрягается тот всякий раз, готовый словить Цзинцзина, если тот упадёт, всякий раз, когда мальчик выполнял особо ужасающий выпад к чему-то.       «Я рад, что мне предоставился шанс увидеть это, — мелькает в мыслях Лань Ванцзи неожиданная мысль. — Рад, что могу видеть любовь между ними тремя и ту любовь и заботу, которыми ещё один родитель окружает моего племянника.»       Он размышляет об ещё одном ребёнке, который в этот самый момент развивается в его брате, и задумался, от кого он. Лань Ванцзи действительно хочет узнать, но спрашивать об этом с его стороны, когда это ещё не было объявлено официально, будет излишне грубо.       — Вэй Усянь показал мне той ночью домик на дереве из его детства, — объяснил он зятю. — Он сказал, что тот построили, когда он был ещё ребёнком.       — Хм-м… — Не Минцзюэ хмыкает, на миг нахмурив брови. — Знаешь, теперь, когда ты упомянул это, я припоминаю, как играл здесь в домике на дереве ребёнком.       — О? — Лань Сичэнь вскинул голову. — Ты уже настолько стар, что не помнишь?       — Ага, — серьёзно ответил Не Минцзюэ, и улыбка тронула уголки его губ, когда он услышал счастливый смех своего возлюбленного, а вслед за ним не менее заливистый — Цзинцзиня. — Мне не приходилось бывать там часто, а поскольку Цзян Ваньинь половину того времени был маленькой занозой, я намеренно перекрыл эти воспоминания, — объяснял он с долей язвительности и насмешки. — Так что простите мне отсутствие воспоминаний об этом месте. В те временя я в основном встречался с семьёй Цзян на деловых встречах родителей.       Лань Сичэнь бросает на мужа сочувствующий взгляд, а тот хмыкает в ответ. Несмотря на то, что им удавалось по большей части избегать Цзян Ваньиня на протяжении последних нескольких лет, несколько раз им всё же приходилось сталкиваться — в основном на совместных ужинах, — и как следствие — итог был не слишком радостным. Предельно ясно, что никому из альф их группы не нравится ни Цзян Ваньинь, ни заявления о правах альф — и это взаимно. Цзян Ваньинь даже бросил несколько слов о том, как он рад, что его сестра не вышла замуж ни за кого из них — впрочем, предложение Цзинь Цзысюаня по-прежнему действительно.       В то время, как отношения Лань Ванцзи и Цзян Яньли не сложились из-за дружбы — и это если не упоминать его заинтересованность в альфах, — семья Цзян и Не сохраняли близкие деловые отношения, и Мадам Юй пыталась свести свою дочь с Не Минцзюэ, когда те были моложе, в то время предпочитая этот союз другому — с семьёй Цзинь, с которыми у неё уже были крепкие дружеские узы. И весь этот план рухнул, когда Не Минцзюэ заявил о своём непреклонном желании видеть в качестве своей пары мужчину. Лань Ванцзи довелось услышать обрывки истории от Не Минцзюэ о том, как покойный отец того грозился наложить на себя руки, утверждая, что союз с семьёй Цзян принесёт им выгоду и Не Минцзюэ должен принять это предложение. А тот и согласился, но условием, что никогда не станет покушаться на честь Цзян Яньли, не говоря уже о зачатии наследника, и отцу того пришлось принять предпочтения Не Минцзюэ.       Это было судьбой: Не Минцзюэ и Лань Сичэнь встретились, когда последний ещё учился в университете, на художественном мероприятии, которое Не Хуайсан захотел посетить, в результате чего Не Минцзюэ выступил в роли его сопровождающего, и они смогли найти общий язык. В то время, как отец Не Минцзюэ активно искал потенциальную пару и возможные союзы. что само по себе являлось непростой задачей, учитывая, насколько менее редкими бывали омеги-мужчины в отличие от омег-женщин, Лань Цижэнь согласился подождать, когда Лань Сичэнь выпустится из университета, чтобы уже после найти ему подходящую партию. Вслед за встречей, о которой уже не молодой дядя ничего не знал, от семьи Не пришло приглашение об ухаживании, что ошеломило мужчину, и сначала тот отказался, сказав, что оно не будет действовать ещё несколько лет. Спустя год, когда они с Не Минцзюэ встретились снова, Лань Сичэнь узнал и об отказе, и о том, что альфа готов подождать окончание его обучения, чтобы после сделать ещё одно предложение. Учитывая, как настаивали оба его племянника на том, чтобы дать Лань Сичэню свободу на время обучения, Лань Цижэнь оказался удивлён просьбой старшего принять предложение до выпуска, но остался удовлетворённым. Мадам Юй была права: союз с семьёй Не был притягателен и желанен, и у Лань Цижэня не было ни единой причины, кроме последних лет свободы старшего племянника, чтобы отказывать.       В последствии это стало неторопливой чередой встреч, которые значительно отличались от тех нескольких недель или месяцев контрактов об ухаживании, за которыми следовал брак и брачное ложе, и всё это длилось полтора года, в течение которых Лань Сичэнь учился в университете, а после летом их отношения приобрели официальный статус. Не Минцзюэ даже предлагал продлить их отношения на случай, если Лань Сичэнь захочет получить ещё один диплом, однако тот настоял, что готов к совместной жизни — и на то ушло ещё несколько лет.       — Куда идти? — спросил Не Минцзюэ, когда они подошли к развилке.       — Сюда, — произнёс Лань Сичэнь, глянув на высланные Вэй Усянем инструкции.       Лань Ванцзи уверял их, что сможет провести их, однако брат бросил в его сторону взгляд и продолжил вести их по пути, указанному Вэй Усянем. Стоит только раз заблудиться в лесу, будучи подростком, и никто и никогда не станет доверять тебе роль направляющего…       — Так… — начал Лань Ванцзи, — что произошло между вами и Чжао Джорданом?       Хотелось спросить это раньше, однако Лань Сичэнь без устали одаривал Цзинь Гуанъяо комплиментами за закуски, которые тот организовал ему, и Лань Ванцзи угадывал в этом жесте попытку отвлечь всякого вокруг от того, что произошло. Не Минцзюэ тогда был напряжён до такой степени, что Цзинь Гуанъяо пришлось держать Цзинцзиня на руках, которого, в свою очередь, расстраивал нарастающий запах стали, обозначающий злость отца. Цзинь Гуанъяо пытался уговорить Цзинь Цзысюаня подержать ребёнка, когда Лань Ванцзи и Лань Сичэнь вернулись, и последний подтрунивал над его случившейся затруднительной ситуацией «на правах старшего брата».       Идущий рядом Цзинь Цзысюань поморщился, от него повеяло кислыми нотками, закружившимися в воздухе, из-за чего Цзинцзинь оглянулся в поисках источника запаха — и ребёнок обвел взглядом каждого из взрослого, завертелся, чтобы взглянуть себе за спину. Лань Ванцзи с Цзинь Гуанъяо практически словили приступ.       — Этот парень, — практически прорычал Цзинь Цзысюань, — ведёт себя, как мудак.       — Цзысюань, — покосился на него Цзинь Гуанъяо, — здесь ребёнок.       — Ха… — простонал Цзинь Цзысюань в ответ старшему брату. — Он ещё так мал, что едва ли запомнит то, что услышал всего раз.       Цзинцзинь взглянул на своего не-совсем дядю и недовольно заворчал на него на своём детском языке.       Цзинь Гуанъяо вскинул бровь, посмотрев на своего младшего сводного брата, изящно указав на Цзинцзиня.       — Даже Цзинцзин считает, что ты должен следить за языком.       — Вовсе он так не считает! — воскликнул Цзинь Цзысюань, остановившись, и, уперев руки в боки, посмотрел на старшего брата. — Он просто подражает моему настроению. Знаешь, дети частенько так делают.       — Откуда ты знаешь о таком? — спросил Цзинь Гуанъяо и, остановившись следом, недоверчиво взглянул на того. — Собираешься осчастливить Цзян Яньли?       — Что?! — пискнул Цзинь Цзысюань, глубоко вдохнув и вытаращив глаза на старшего. — Почему я не могу ругаться, зато ты можешь говорить о сексе?       С расстояния, на которое отошёл от них Не Минцзюэ, отказывающийся останавливаться, пока братья Цзинь спорят, раздался смех. Лань Сичэнь замер спустя несколько шагов и встревоженно взглянул на своего третьего партнёра, который завязал спор с младшим братом.       — Разговоры о сексе в здоровом и соответствующем возрасте зачастую являются лучшим способом снизить постыдную реакцию на подобные темы в будущем, — выдвигает предположение Лань Ванцзи, на что оба обрата Цзинь посмотрели на него с одинаково ошеломлённым взглядами.       Исключая похожие тёмно-каштановые волосы, Лань Ванцзи не находит особых сходств между братьями, что разительно отличается от них с Лань Сичэнем, с которым их часто путают несмотря на более мягкие черты старшего брата. Так или иначе, в их с братом случае выражение на лице чаще всего выдавало их личности. В сравнении с ними, эмоции на лицах братьев Цзинь зеркало отражают друг друга, что практически ужасает.       — Так или иначе, не думаю, что «собираешься осчастливить» подходит в разговоре при ребёнке, — добавил он, пока братья продолжали смотреть на него. Лань Ванцзи отвёл взгляд в сторону, стараясь высказывать и признака смущения. Отчего они оба столь пристально смотрели на него? Что такого он сделал? — Итак, — попытался он вновь, развернувшись и продолжив идти по тропинке, надеясь, что другие последуют за ним, — почему Чжао Джордана ведёт себя, как мудак?       — Потому что всё, что покидает рот этого мужика, звучит как оскорбление, — отозвался Не Минцзюэ, голос которого казался более напряжёнными, и близко не похожим на тот, когда он смеялся.       Не Минцзюэ замедлил шаг, чтобы не оставлять их позади, однако даже за то короткое время, пока братья Цзинь спорили, длинные ноги унесли того дальше по тропе.       — Что такого он сказал? — спросил Лань Ванцзи и, когда Не Минцзюэ не ответил, взглянул сначала на своего брата, ушедшего немного дальше, и на Цзинь Цзысюаня, идущего позади.       — Он практически сказал Цзысюаню, что сожалеет, что я и все мои сводные существуем.       Лань Ванцзи обернулся к Цзинь Гуанъяо, спокойно плетущемуся рядом, до болезненного быстро. Тот одарил его улыбкой, полной и принятия, и горечи. По своей природе беты едва ли обладают каким-то ароматом, однако даже Лань Ванцзи мог сказать, что этот мужчина прячет свои истинные эмоции: его естественный запах перекрывала непроницаемая стена, чем-то напоминающая чистый горный водопад — нечто такое, что невозможно почувствовать, но то, в чьём присутствии ты уверен. Моргнув, он уставился на мужчину, мысленно сделав себе пометку позже расспросить других, насколько у тех чувствительное обоняние — вдруг эта возможность улавливать аромат бет — последствие лечения, которое он проходит.       — Ничего такого, что не слышал прежде, — произнёс мужчина, едва пожав плечами. — По крайней мере, Чжао Джордан не сказал этого открыто. Большинство из тех, кто говорит это, обычно дают ясно понять, что моему отцу следовало избавиться от нас.       — Избавиться от вас? — глухо переспросил Лань Ванцзи, почувствовав застывшие в мыслях слова и перспективы таких предположений.       — Ага, — усмехнулся Цзинь Цзысюань, — Некоторые деловые партнёры моего отца говорили, что он должен был «разобраться с ними» до их рождения. И что «этих развратных омег устроит даже маленькая сумма денег, которой можно избавиться от проблемы».       От рычащего звука, который издал Не Минцзюэ, Лань Вань Ванцзи поморщился — тот, достаточно громкий, протягивался эхом вдоль тропы. Лань Сичэнь тотчас устремился к мужу, чтобы успокоить и его, и расстроившего от настроения отца сына.       — В моём случае, и в случае нашей сестры всё не так ужасно, — тихо произнёс Цзинь Гуанъяо со взглядом, полным печали. — Но то же самое нельзя сказать об А-Юе.       — А-Юе? Мо Сюаньюе?       — Ты знаешь его? — спросил Цзинь Цзысюань, тотчас оказавшись рядом и просунув руку под предплечье Лань Ванцзи — и то ли сделал это, чтобы успокоить их обоих, то ли за тем, чтобы показать, насколько стремительно развивается их дружба.       Лань Ванцзи тряхнул головой.       — Слышал, что он отдыхает с Не Хуайсаном, — он на миг засомневался, занервничал от того, что раскрывает перед братьями Цзинь столь многое, но всё-таки добавил: — Он прислал мне игрушку, чтобы бы помочь справиться с моей чувствительностью к запахам. Вэй Усяню это не понравилось.       Улыбка, которой одарил его Цзинь Гуанъяо, была мягкой — точно тот уже знал об этом ещё с того дня, когда они с Лань Сичэнем гуляли по Пристани Лотоса — ещё тогда, на следующий день после его приезда с семьёй, — а Цзинь Цзысюань поморщился, завалив его вопросами о том, что это такое — чувствительность к запахам.       — Звучит ужасно, — вздохнул мужчина после объяснений Лань Ванцзи. — Это похоже на А-Юя: предложить помощь тому, кого едва не знаешь... Теперь, если задуматься, их с Вэй Усянем ароматы весьма похожи — он как его омежья версия. Вероятно, поэтому ему и не нравится это.       Лань Ванцзи заколебался на краткий миг, прежде чем спросил:       — Ты упомянул, что к нему относятся хуже?       — Ага, — ответил Цзинь Гуанъяо, по-прежнему плетясь рядом с ними, пока оба его мужчины шли впереди них: Лань Сичэнь, забрав себе сына, теперь покачивал того из стороны в сторону и иногда кружил того, а Не Минцзюэ смотрел на них нежным, полным любви взглядом. — Омеги полезны для брачных союзов между семьями, однако А-Юй не брал имени Цзинь и отказался от него, что значительно сбавило его значимость.       — Поэтому люди говорили моему отцу избавиться от него, — произнёс Цзинь Цзысюань тем тоном, который граничил одновременно с невозмутимостью и яростью.       Сначала замер Лань Ванцзи, а вслед за ним — Цзинь Цзысюань.       — Они что?       — Сказали, что отец должен или убить его, или по меньшей мере пригрозить смертью.       Моргнув, Лань Ванцзи уставился на братьев Цзинь. Какого чёрта.       — И что ответил твой отец? — спросил он, не удержав любопытства — как отреагировал на все эти предложения убить своего сына-омегу глава семьи Цзинь?       Запах Цзинь Цзысюаня изменился, вспыхнул и закрутился вокруг них всепоглощающей яростной волной, у который был кислый оттенок.       — Рассмеялся, — выплюнул он. — Сказал, что подумает об это только если никто об этом не узнает. И тогда!.. — возмущённо выкрикнул альфа, потянув на себя Лань Ванцзи, точно ребёнок, рассказывающий особенно интересную и захватывающую историю. — И тогда! Один из его деловых партнёр дал ему номер!       — Номер?       — Того, кто может «позаботиться об этом так, чтобы никто узнал»!       Цзинь Цзысюань закричал вновь, и его лицо преобразилось, приняло до оскорбительного очаровательное выражение. Лань Ванцзи постарался отмахнуться от мыслей, насколько милым выглядит друг. Это было неуместно по многим причинам — и в основном из-за темы разговора.       — Из того, что я слышал, — тихо произнёс Цзинь Гуанъяо голосом, в котором нашлось место и раздражению, и печали, и стеснению, — именно так некоторые партнёры отца скрывали свои измены на протяжении многих лет.       Лань Ванцзи прищурился. Обычно семья Лань не полагается на слухи — и всё-таки в данном случае, возможно, ему стоит сделать исключение и разобраться в этом. Дядя может отмахиваться от слухов и сплетен сколько угодно, однако стоит только присмотреться получше — и сможешь в конечном итоге узреть правду.       — Знаешь имена? — тихо спросил он Цзинь Гуанъяо, проигнорировав выпученные глаза Цзинь Цзысюаня и запах, приобретший нотки искрящегося предвкушения.       — О-о-оу, — проворковал тот прежде, чем его сводный брат смог бы ответить на вопрос. — Собираешься заставить их пожалеть о своих ужасных поступках? Представляешь, он отчитал нашего дядю, — обратился он уже к Цзинь Гуанъяо. — На приветственном торжестве.       Цзинь Гуанъяо хмыкнул.       — Мне довелось услышать о «дерзком, создающим проблемы наследнике семьи Лань», — рассмеялся он, взглянув на Лань Ванцзи с тёплой улыбкой.       Подавляя смущение, Лань Ванцзи попытался отмахнуться от воспоминаний о голосе — ином, не таком нежном, добром и благодарном как у Цзинь Гуанъяо — который называет его «непослушным» в дразнящей, ласковой манере, от которой замирает сердце.       — Не знаю, как поступлю, — признался он, когда они продолжили путь. — Однако в любом случае хочу знать, с какими людьми придётся иметь дело, когда управление компанией перейдёт ко мне.       Цзинь Гуанъяо хмыкнул, тихо сказав, что это мудрое решение — и в этот раз Лань Ванцзи не смог сдержать укрывший его румянец. Независимо от того, что он — незаконный сын и бета, — Цзинь Гуанъяо проделал немалый путь, работая на компанию семьи Цзинь, и обрёл как работник наибольшую власть и силу. Этот мужчина обладает врождённым талантом и ведение бизнеса, и многие предприниматели обращались к нему за советом и мудростью — и обычно за немалую плату, которая наверняка уходила прямо в карман Цзинь Гуанъяо.       — Не был ты против... — спросил он, отыскав в себе на то силы, и взволнованно посмотрел на тропинку, раскинувшуюся перед ними. — Не был бы ты против однажды поговорить о... — Конечно, — произнёс Цзинь Гуанъяо, оборвав Лань Ванцзи. — Я всегда не против ответить на вопросы... младшего брата моей пары.       Обратив взгляд на бету, Лань Ванцзи замечает расползшийся по лицу того румянец — тот, причиной которого стал впервые озвученный статус их с Лань Сичэнем отношений.       — Мн, — хмыкнул он. — Спасибо. Если тебе когда-нибудь потребуется совет… касательно брата или зятя — буду рад помочь.       Взгляд, с которым Цзинь Гуанъяо обернулся к нему, был до невозможного нежным.       «Он не был уверен, примут ли его», — подумал Лань Ванцзи с теплом, окутавшим его сердце, пока бета пробормотал собственные слова благодарности — однако, несмотря на чувства, он не смог удержаться от замечания.       — Впрочем, судя по тому, что я видел, ты не очень-то нуждаешься в помощи со своими партнёрами.       Идущий рядом Цзинь Цзысюань разразился смехом и сказал, что Лань Ванцзи даже не представляет, насколько опытен в подобном Цзин Гуанъяо — и принялся рассказывать постыдные истории, которые он лично засвидетельствовал в Ланьлине, включая тот случай, который случился ещё до того, как они трое — Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь и Не Минцзюэ, — стали официальной парой из трёх.       — Твой брат, — произнёс Цзинь Цзысюань, приложив руку к животу, чтобы продемонстрировать слова на деле, — был таким пухлым! И он блуждал по Ланьлин, пока Минцзюэ-гэ решал какие-то дела с отцом — и то выводило его из себя. Всё вокруг провоняло сталью и злобным альфой настолько, что маме пришлось вызывать дезинфекторов.       — Всё было, — отозвался Не Минцзюэ, — не настолько ужасно.       — Настолько, — произнесли в унисон Лань Сичэнь, Цзинь Гуанъяо и Цзинь Цзысюань — и тотчас зашлись смехом.       — Так вот, — продолжил Цзинь Цзысюань, подпрыгивая на месте — и по-прежнему рядом с Лань Ванцзи, — твой брат — беременный и практически без пары, — до смерти напугал всех наших слуг. Они боялись подойти к нему ближе, чем на десять шагов, а Минцзюэ-гэ всё продолжал спрашивать о нём. Как поживает мой муж? Недоволен. Он ест? Только солёные орешки. Как много? Примерно две упаковки в час.       — Они вкусные, — тихо сказал в свою защиту Лань Сичэнь.       — Неважно, — продолжил Цзинь Цзысюань, — все вокруг боялись даже пройти мимо Сичэня-гэ, но нашёлся тот, кто осмелился.       Лань Ванцзи обратил взгляд на Цзинь Гуанъяо — и румянец на щеках того становился всё гуще по мере того, как брат того продолжал свой рассказ.       — Нашёлся тот, кто осмелился, — повторил он слова Цзинь Цзысюаня.       — Ты принёс ему еды? — спросил Лань Ванцзи, когда продолжения истории не последовало — точно Цзинь Цзысюань молчаливо предоставил брату возможность рассказать свою версию того случая.       — Да, — тихо произнёс Цзинь Гуанъяо, покраснев пуще прежнего. — Я… Да.       — Ты хотел трахнуть его даже тогда, — сказал Лань Ванцзи бесцветным голосом.       — Ванцзи! — прошипел брат, а Цзинь Гуанъяо в то же время выглядел настолько бурым, что Лань Ванцзи немного беспокоился, как бы тот не потерял сознание.       Не Минцзюэ разразился хохотом и крикнул им:       — Не то слово! Впервые я почувствовал, что он был заинтересован не только мной, но и моим бедным, невинным и привлекательным… Ай! Малыш! За что ты бьёшь меня?       Повернувшись к Лань Ванцзи и прижавшись к его руке головой, Цзинь Цзысюань тихо рассмеялся.       — Они забавные, не правда ли? — прошептал он, пока Цзинь Гуанъяо поспешил вперёд, чтобы предотвратить драку — или за тем, чтобы вытащить Цзинцзиня из опасной зоны.       Оглянувшись на миг, он тепло улыбнулся альфе — а затем посмотрел туда, вдаль дорожки, где его брат привычно отчитывал каждого за неуместные для разговора темы.       — Мн… — хмыкнул он, с нежностью глядя на то, как Не Минцзюэ, наклонившись, что-то прошептал своему партнёру, отчего щёки того вспыхнули лёгким румянцем, а Цзинь Гуанъяо топнул ногой, выражая тем самым очевидное недовольство — Забавные… Впрочем, полагаю, после мне приснятся кошмары о том, насколько они…       Лань Ванцзи оборвал себя. С уст не сорвалось «страстные» — однако именно это слово казалось наиболее подходящим для описания тех чувств, какие вызывали в нём эти мужчины.       Страстные. Ненасытные. Любящие.       — Ага, — выдохнул Цзинь Цзысюань. — Мне снились некоторые ужастики о том, с чем я их застукал пару раз. Еда — это безусловно мило. Однако секс в коридоре, за которым я их поймал — нет.       — Пища для кошмаров, — произнёс Лань Ванцзи, изо всех сил не стараясь представлять себе подобного.       — Мхм, — согласился Цзинь Цзысюань — и они в конце концов догнали другую часть их группы. — Но, — попытался добавить он, и только они продолжили свой путь вдоль тропинки, как Цзинь Гуанъяо нахально сунул Цзинцзиня ему в руки, вынуждая того крепко обхватить своего не-совсем-племянника, чтобы никто из группы не задел ребёнка — и ринулся вперёд. Цзинь Цзысюань взглянул сначала на малыша, которого тот держал точно дикую кошку, с который не знал, что делать — а после на брата, которого желал убить сразу, как только освободит руки. — Но! — продолжил он сквозь зубы тоном, которым точно давал понять, что уже не так согласен со своими словами. — Они милые настолько, что даже возможные кошмары стоят того… Эй! Зачем ты тянешь мои волосы? — жалобно вскрикнул он — Цзинцзин, оказавшись близко к его груди, тотчас обхватил горсть прядей и потянул за них.       Осторожно разжав ручку Цзинцзиня, Лань Ванцзи отвёл её подальше от волос друг.       — Мы не тянем за волосы, — произнёс он строгим, но мягким голосом. — С друзьями и семьёй следует быть ласковыми.       Племянник моргнул пару раз своими большими глазами — а после кинул, точно сказанное неожиданно обрело весомое значение, и, потянувшись, погладил Цзинь Цзысюаня по голове. Цзинь Цзысюань и Цзинцзин уставились друг на друга — а после мальчик засмеялся и счастливо раскинул руки в стороны. Уголки губ мужчины растянулись в улыбке несмотря на то, что тот очевидно не любил детей — впрочем, возможно, проблема кроется в том, что тот мог просто не знать, как вести себя с детьми. Не каждый альфа обладает врождённым инстинктом заботиться о детях.       — Ты так ласков с детьми, — тихо обратился он к Лань Ванцзи, и…       А он тотчас отвёл взгляд, отказавшись смущаться от похвалы и нежного аромата, который исходил от Цзинь Цзысюаня — а тот, кажется, впервые смутился, из-за чего от него неожиданно запахло сокровенными чувствам. Будь кто-то из них омегой — Лань Ванцзи бы нашёл в этом аромате интерес к себе и в создании собственной семьи, что является практически невозможным, учитывая их вторичный пол, и это — не говоря уже об их отношениях с Вэй Усянем.       Они продолжили идти, и тишина на какое-то время окружила их — исключая редкие смешки Цзинцзиня, — и Лань Ванцзи задумался, станет ли Вэй Усянь проявлять ревность ко всему тому, что произошло за этот единственный день между ним и другим альфой. Шутливая драка. Неожиданное возбуждение. Флирт — то, что действительно было, верно? Лёгкий и игривый флирт между двумя друзьями — или теми, кто жаждет чего-то большего, но не может — или, по крайней мере, не должен. Потому что у него теперь есть партнёр. Вэй Усянь не здесь — но он существует, и Лань Ванцзи любит его, и…       — Эй, ты в порядке? — тихо спросил Цзинь Цзысюаньс тем, что вокруг них пахло нежностью, лаской и сладостью. — Твой запах немного…       Лань Ванцзи уставился на друга, по-прежнему несущего Цзинцзиня — и на самого малыша, который смотрел на него такими же большими встревоженными глазами. Слабо улыбнувшись племяннику, он постарался отдать обжигающий аромат сандала, полный тревоги, на волю ветра. Цзинцзин грустно пролепетал на своём детском языке, и, не сдержавшись, Лань Ванцзи наклонился, оставляя на его лбу лёгкий поцелуй.       — Просто… — начал он, прижавшись щекой к щеке племянника, и глянул на Цзинь Цзысюаня. — Не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное мнение.       Цзинь Цзысюань, сколько бы не пытался спрятать чувства, немного приуныл.       — Знаю, — произнёс тот, попытавшись придать голосу жёсткости. — У тебя есть Вэй Усянь, и он нравится тебе.       — Я люблю его, — поправил его Лань Ванцзи — и, только затем осознав, покраснел на столь неожиданное для себя признание.       Сначала уставившись на него, Цзинь Цзысюань затем разразился хохотом и даже закрыл глаза, проговорив:       — Я рад за тебя! Это и есть цель в жизни, верно? Влюбится в своего партнёра.       На миг тот улыбнулся — а после на его лице появилась озорная ухмылка, и Цзинь Цзысюань притянул Цзинцзиня к себе, отстранив того от Лань Ванцзи, и усадил на бедро. Альфа наклонился к нему со всё той же зловещей улыбкой и прошептал:       — Жаль, что я не встретил тебя первым. Возможно, тогда бы ты засунул в меня свой член и опьянел настолько, что вонзил бы в мою шею свои клыки и оставил бы на моей коже след, — Лань Ванцзи прошипел, когда Цзинь Цзысюань провёл носом возле его железы на шее, и то, как от него запахло возбуждением, заставило Цзинцзиня поморщится. — Ох, вау, — выдохнул мужчина, отстранившись — и улыбка того, по-прежнему озорная, обрела нотки печали. — Похоже, мне придётся довольствоваться крохами дружбы и возможным сексом втроём.       И с этими словами Цзинь Цзысюань поторопился догнать остальных трёх мужчин — а те по-прежнему шли вдоль тропинки, держась за руки: Не Минцзюэ — в самом центре, Лань Сичэнь подпрыгивает, а Цзинь Гуанъяо раскачивает их руки сцепленные вместе.       Лань Ванцзи замирает на месте на несколько долгих секунд, наблюдая за тем, как друг добирается до остальной части их группы, и задумывается — и ведь действительно, — когда Цзинь Цзысюань успел стать столь игривой мелкой задницей?

      ***

      — Ах, Здесь так красиво! — воскликнул Лань Сичэнь, когда он достигли поворота к докам, на которых располагался ресторан. Лань Ванцзи с некоторым нежеланием предупредил их парой минут назад, что они уже близко и им стоило бы отпустить руки друг друга. Теперь все они трое обыденно шли друг подле друга, возможно, немного ближе для тех, кто не является парой, однако не нашлось никого, кто стал бы акцентировать на этом внимании — особенно в присутствии столь статного и пугающего альфы, как Не Минцзюэ. — Вы были здесь вместе с Вэй Усянем? — спросил брат, замедлив шаг, и, поравнялся с Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюанем, который — к счастью! — перестал дразнить друга.       — Почти… — произнёс Лань Ванцзи, обрисовав их с Вэй Усянем свидание по телефону.       — Оу-у-у… — выдохнул брат, сморгнув слёзы — и то пополнило список тех признаков, который был у Лань Ванцзи. — Это так мило.       Цзинь Гуанъяо, идущий перед ними, замер и оглянулся на них с почти ошеломлённым видом.       — В-Вэй Усянь пригласил тебя на романтическое свидание? — спросил он голосом, в котором проскакивало очевидное удивление.       Лань Ванцзи уставился на бету.       — Да? — спросил-ответил он, удивлённый реакцией мужчины. — В чём дело?       — Просто… — начал было Цзинь Гуанъяо, взволнованно сглотнув. — Вэй Усянь известен тем, что не делает большего, чем, эм… — тот оглянулся на вид впереди, лицо окрасил румянец, а с уст сорвался неловкий кашель. — Репутация этого человека — среди определённых людей, по меньшей мере, — заключается в том, что он умел в постели и ни капли не заинтересован ни в чём романтичном.       В этот раз замер уже Лань Ванцзи, а за ним — Лань Сичэнь и Цзинь Цзысюань.       — По этой причине он и не понравился тебе? — спросил он брата — а тот неловко кивнул, отведя взгляд.       — А-Яо сказал, что он всегда будет видеть в тебе, эм… только твоё тело, — произнёс брат с румянцем, медленно расползающемуся по его щекам. — Полагаю, это было не совсем правильно — или, по крайней мере, ты нравишься ему настолько, что он готов был рискнуть своей жизнью, чтобы защитить нас…       Лань Сичэнь прервался, неловко глянув куда-то вдаль.       Стоящий напротив Цзинь Гуанъяо выглядел в равной степени неловким — и лицо того исказило стыдом от того, что его поймали на сплетнях и распространении не совсем точной информации. Вдали от них Не Минцзюэ продолжил путь к ресторану и то и дело поглядывал на телефон.       По очереди посмотрев на каждого, Лань Ванцзи в конце концов продолжил путь.       — Он попросил меня стать его парой, — произнёс он, пройдя мимо Цзинь Гуанъяо, чьи глаза стали большими от удивления — а брат, тем временем поспешивший догнать его, замер.       Лань Ванцзи едва сделал полдюжины шагов, когда услышал крик брата.       — Что?!       Вслед за криком последовали торопливые шаги — и брат, бросившийся к нему, схватил его за руку и призвал остановиться.       Не Минцзюэ на миг оглянулся на них только за тем, чтобы убедиться, что все они в порядке, а после, точно решив, что это не стоит внимания, продолжил путь.       — Он попросил о чём?! — прошипел Лань Сичэнь с до невозможного красным лицом и запахом чистой ярости. — Каков смельчак! Он даже не спросил разрешения! Он!..       Лань Сичэнь зарычал — и этот мрачный, зловещий звук оставил в душе Лань Ванцзи благодарность за то, что Вэй Усяня уже не было в Пристани Лотоса — тот смог избежать гнева брата. Похоже, отношения между ними были не столь гладкими, как об этом думал Лань Ванцзи.       — Сичэнь… — тихо произнёс Цзинь Гуанъяо, было подумав успокоить партнёра, когда осознал — они были слишком заметны на виду у всех. — Милый, я уверен, что Вэй Усянь не хотел проявить неуважение.       Лань Сичэнь выглядел так, точно был готов вцепиться в своего второго партнёра голыми зубами — и Лань Ванцзи заговорил прежде, чем могло прозвучать любое колкое замечание, вызванное возможной беременности, из которой проистекала вполне объяснимая ярость.       — По-твоему мы должны были прийти к более… официальному-не официальному ухаживанию? — спросил он, взглянув брату в глаза.       Лань Сичэнь фыркнул.       — Да, — произнёс тот, серьёзно кивнув. — Ваши отношения, может быть, и должны быть тайными, однако с тем, что я знаю о них, Вэй Усянь должен был спросить меня прежде, чем просить тебя стать его… — мужчина поморщился и практически выплюнул следующее слова, — парой.       Задумавшись на миг, Лань Ванцзи хмыкнул.       — Многие традиции основаны на то, что альфа ухаживает за омегой. Как мы решим, кто из нас по какую сторону традиций будет?       — Это очевидно! — прорычал Лань Сичэнь, топнув ногой по дощатому полу доков. — Очевидно, что он старше… — стоящий позади них Цзинь Цзыюань попытался скрыть смех кашлем, — и он должен быть альфой, который выдвигает предложение. И он должен попросить официального разрешения у твоей семьи!       В течение ещё пары секунд Лань Ванцзи смотрел на своего брата — раздражённого, недовольного, — и вспоминал те крохи информации, которые он когда-либо слышал о ухаживании между альфой и омегой. Он никогда не был заинтересован в подобном, поэтому всё, что он мог — это вспомнить незначительные детали.       — Хорошо, — тихо произнёс Лань Ванцзи, наблюдая, как брат выпячивает грудь и растягивает уголки губ в улыбке. — Я скажу Сянь-гэгэ о твоём желании сделать из наших отношений не официальное — и вместе с тем официальное, — предложение с ухаживанием, при котором он будет выступать в качестве действующего альфы.       Улыбка тотчас исчезла с лица Лань Сичэня — и он распахнул глаза шире.       — Диди… — начал было он голосом, в котором чувствовался лёгкий испуг — точно то направление, в котором шёл их диалог, наконец начало обретать форму в его сознании.       — Полагаю, — продолжил Лань Ванцзи, без колебаний прерывая паникующего брата, — что, как омега, я имею право потребовать несколько специфических ритуалов ухаживания? В таком случае, — произнёс он, продолжив идти вдоль доков, — мне следует просить гэгэ о наставлениях. Боюсь, что из меня получится довольно плохая омега. Я даже не знаю, как делать гнёзда, но, уверен, гэгэ сможет научить меня?       — Ванцзи! — произнёс брат — и голос, и лицо того исказила боль. — Ты не можешь говорить это всерьёз!       — Могу, — уверил его Лань Ванцзи. — Несправедливо, если один только Сянь-гэгэ будет делать половину из неофициально-официального ухаживания и ничего не получит взамен.       Он оглянулся на брата — и с восторгом, копошащимся в груди, смотрел это ясное, искажённое раздражением выражение на лице омеги. В иной раз именно Лань Сичэнь является тем, кто подтрунивает и шутит над ним, смущает и приводит в замешательство — но не сегодня.       Замерев вновь, он натянул на лицо самое обиженное из имеющихся выражение — то самое, к которому брат испытывает слабость в любом случае и либо позволяет всё то, что Лань Ванцзи хотел, или сначала смотрел тем самым взглядом — тем, которым он безмолвно называл его «маленькой занозой», — а после всё равно принимал поражение.       — Гэгэ не хочет помочь своему диди? — с сожалением произнёс он, решительно не обращая внимания на то, как уставились на него братья Цзинь.       — Ванцзи… — произнёс Лань Сичэнь, и голос, и лицо того были по-прежнему искажены такой мукой, что Лань Ванцзи почти сожалел. Почти.       — Гэгэ не хочет помочь А-Чжаню? — спросил он снова, моргнув — именно так, как учил его во время пьяной ночной признаний Не Хуайсан. — Перед альфой необходимо выглядеть беззащитным, — смеялся Не Хуайсан, выливая дорогой алкоголь прямо в рот капля за каплей. — С моим братом это всегда работает. Так вот! — воскликнул он и, потянувшись к Лань Ванцзи, слега наклонил его голову. — Из того, что я видел, и учитывая, насколько твой брат опекает тебя? Делаю ставку на то, что это сработает и на нём! А теперь! Только ты заставишь их почувствовать вину перед тобой…       Лань Ванцзи перевёл взгляд обратно к брату и посмотрел на него из-под ресниц, едва заморгал — и заметил лёгкий флёр заинтересованности, которым был пропитан мерцающий аромат лимона, пронёсшийся мимо с ветром — с тем, который унёс с собой к озеру тень тех эмоций, которым он не мог дать названия.       Не сводя с Лань Ванцзи глаз, Лань Сичэнь взвыл — и вслед за этим надул губы в очевидном волнении.       — Диди! — жалобно воскликнул он. — Это несправедливо! Ты просишь меня помочь тебе… делать с ним странные интимные вещи.       Уставившись на брата, Лань Ванцзи вскинул бровь.       — Ты делаешь со своим гнездом всякое интимное? — спросил он не то с любопытством, не то с ужасом — впрочем, он был почти уверен, что его брат не стал бы…       — Ванцзи! — прошипел Лань Сичэнь с покрасневшим лицом. — У тебя есть хоть какой-то стыд? Как.. Что… Агх!       — Эту тему поднял ты, — произнёс Лань Ванцзи, развернувшись. — Раз гэгэ не желает оказать мне помощь, я посмотрю информацию в интернете. Уверен, что смогу найти эти «странные интимные поступки, связанные с гнёздами», о которых ты говоришь. Спасибо, что по меньшей мере дал знал, в каком направлении искать.       Лань Сичэнь вновь топнул ногой — и настолько сильно, что даже Лань Ванцзи, который поторопился догнать Не Минцзюэ у ресторана, услышал стук ботинок о дощатый пол доков. Позади раздались угрожающие шаги брата и Цзинь Гуанъяо, который пытался того успокоить — а после рядом появился Цзинь Цзысюань, в урках которого уже не было Цзинцзиня; похоже, ребёнка вернули его матери, точно то — попытка успокоить мужчину — или не допустить братоубийства.       — Чувствую, что ты пожалеешь об этом, — тихо сказал друг, оглянувшись на их братьев через плечо.       — Возможно, — признался Лань Ванцзи, — но оно того стоит.       — Раз ты так говоришь… — весьма неубедительно выдохнул Цзинь Цзысюань.       Только они сделали несколько шагов, когда Лань Ванцзи окутало воспоминанием.       — Почему брат был подавлен? — спросил он — и, когда Цзинь Цзысюань спросил, о чём он говорит, Лань Ванцзи уточнил: — Чжао Джордан.       — Ах, — выдохнул Цзин Цзысюань — и, оглянувшись на братьев вновь, наклонился, зашептав: — Он скорее говорил это таким же подтекстом, как о том, что мой отец не может держать штаны при себе. Он сказал, эм… Как бы объяснить точнее… — Цзинь Цзысюань замолчал на тот миг, когда они приблизились к ресторану — и до них донеслись разговоры посетителей. Всё так же, как и в тот раз: люди, которыми полнились доки, трапезничали под лучами полуденного солнца и счастливо общались друг с другом, точно все они — гости, пришедшую на одно общее торжество, а не просто случайные люди, которые пришли поесть отдельно друг от друга в одном месте. — Думаю, — продолжил Цзинь Цзысюань, когда они двинулись к ресторану — Не Минцзюэ терпеливо ждал их снаружи и, прислонившись спиной к стене, наблюдал за своими партнёрами, который шли позади них, — он фактически сказал, что твоему брату стоит следить за тем, с кем он проводит время? Иначе люди станут задаваться вопросом, кто отец его детей?       Лань Ванцзи поморщился — а после остановился сам и заставил замереть Цзинь Цзысюаня. Озадаченный, тот обернулся к нему.       — Детей? — спросил Лань Ванцзи, нахмурившись. — Он сказал детей, а не ребёнка?       — Ох.. — выдохнул Цзинь Цзысюань, в задумчивости нахмурив брови — а после кивнул. — Ага, он определённо сказал детей, а значит…       — Он мог подслушать нас, — напряжённо закончил мысль Лань Ванцзи, потянув Цзинь Цзысюаня в сторону, когда братья прошли мимо них — Лань Сичэнь выглядел довольно спокойным со смеющимся на его руках сыном. — Мы скоро присоединимся, — сказал он брату, добавив, что те могут не дожидаться их здесь.       — Это странно, да? — спросил Цзинь Цзысюань, как только они остались наедине. — Полагаю, все остальные подумали, что тот просто говорит это, как о чём-то гипотетическом, но если задуматься…       — Слишком удачное совпадение.       Цзинь Цзысюань хмыкнул, взглянув на остальную часть их группы — Не Минцзюэ подбрасывал Цзинцзиня в воздух, отчего его детский смех плыл по воздух вокруг них. Многие посетители оглядывались на них, во взгляде которых находилось место и для восторга, и для ностальгии — однако некоторые, глядя на них, фыркали и бормотали себе под нос о шуме и молодых людях.       — Думаешь, Минцзюэ-гэ так взбесился, потому что это правда? Потому что мой брат…       Лань Ванцзи задумался о словах брата — тех, которые он сказал в ту ночь, когда тот приехал в Пристань Лотоса и они раскрыли друг перед другом секреты на кухне Вэй Усяня.       — Хотя... Мы обсуждали, может ли А-Яо стать отцом второго ребёнка, — сказал тогда брат настороженно и расслабился, когда Лань Ванцзи сказал, что Цзинцзин будет рад сестре или брату.       Знал ли тогда его брат, что он в положении? Или узнал только недавно? Неужели инстинкт — тот, который твердил защищать ещё нерождённого ребёнка, — не смог превзойти беспокойство за младшего брата и заставить его остаться в доме Вэй Усяня, когда они вдвоём сбежали, скрывшись под покровом ночи? Или, возможно, именно этот самый материнский инстинкт и стал причиной столь глупого поступка, который подстрекнул его выбежать в ночь, когда территория полнилась множеством странных альф, в поисках любимого брата — и это даже с тем, что никому из них не угрожала никакая реальная опасность? Или, быть может, брат узнал о своём положении во время обследования, которое тот прошёл после встречи с альфой, пребывающим в гоне. Им сильно повезло, что Лань Сичэнь в ту ночь не потерял ребёнка…       — Думаю, это вполне вероятно, — произнёс Лань Ванцзи, и перед глазами проплыла картина того, как его брат и Не Минцзюэ растят ребёнка Цзинь Гуанъяо — того, которого этот мужчина может любить только втайне. Никто не должен знать, чей этот ребёнок на самом деле, иначе за их семьёй всегда будет закреплено клеймо позора.       — Эй, — тихо окликнул его Цзинь Цзысюань, немного приблизившись, из-за чего его сладкий, тонкий цитрусовый аромат тотчас нежно защекотал кожу Лань Ванцзи. — Что такое? Ты вдруг стал таким подавленным.       Не удержавшись, Лань Ванцзи тихо рассмеялся и с весельем взглянул на друга — а Цзинь Цзысюань спросил, что такого смешного тот нашёл в его словах.       — Раньше, когда был более чувствителен к ароматам, я мог прятать запах куда лучше. Люди всегда говорили, что у меня феноменальный контроль, но, полагаю, то — симптом, вызванный тем, что я не соприкасался с ароматами.       Звук, который издал Цзинь Цзысюань, напомнил Лань Ванцзи тот, который издаёт раненный зверь, и от него всего на миг повеяло сожалением, но почти сразу после — прежним беспокойством.       — Ты не ответил на мой вопрос, — сказал альфа, отстранившись и устроив руки на бёдрах. — Что такое? Какие мысли вертятся в твоей прелестной маленькой головке?       Лань Ванцзи хмыкнул.       — Не прелестной, — солгал он.       Он прекрасно знал, насколько привлекателен, однако то, как закатил свои глаза Цзинь Цзысюань, стоило этой лжи.       — Не прелестной говорит он, — фыркнул Цзинь Цзысюань и, схватив Лань Ванцзи за руку, потянул его в остальным. — Как будто кто-то умрёт, если у него будет такие же лицо и тело, как у тебя. А теперь, — обратился он к нему вновь, резко сжав руку Лань Ванцзи в своей, — что случилось?       Лань Ванцзи вздохнул, осторожно сжав руку друга в ответ.       — Мне жаль их. Им придётся держать отношения в тайне. И то, кто отец их ребёнка, — тихо произнёс он.       Замерев, Цзинь Цзысюань оглянулся на Лань Ванцзи.       — Жаль и нас, — произнёс он, отведя взгляд — и в глазах того застыли капли слёз. — Вы с Вэй… твоим кое-кем не можете любить друг друга свободно. И мы никому не можем признаться, что фактически являемся семьёй.       — Мн, — согласился Лань Ванцзи, и Цзинь Цзысюань вновь потянул его в направлении их семьи. — Жаль нас всех.