Всё, что мы оставим позади (All the Things We’ll Leave Behind)

      Лань Ванцзи подскочил на месте, и паника, было начавшаяся из-за пробуждения в незнакомом месте, исчезла, только он узнал феромоны Вэй Усяня. Он зашарил рукой по постели в поисках их источника и наткнулся разве что на одеяло и подушки, пропитанные запахом Вэй Усяня, но не на него самого.       Нахмурившись, он привстал и протёр глаза. Дверь в спальню была открыта и пропускала внутрь тусклый свет, и того было достаточно, чтобы понять: Вэй Усяня не было в этой комнате.       Он встал с постели, а после медленными, короткими шажками — плёлся, считай, чтобы ни обо что не споткнуться в незнакомом месте, — дошёл до гостиной, в которой...       — Сянь-гэгэ, — прошептал Лань Ванцзи, сев на колени возле спящего мужчины, свернувшегося калачиком на слишком маленьком диване. Осторожно смахнув пряди с лица Вэй Усяня, он снова прошептал его имя.       Тот, едва дёрнувшись, открыл глаза.       — А-Чжа-ань? — зевнул он и, вытащив одну руку из-под головы, прикрыл рот ладонью. — Что случилось? — спросил он. — Плохой сон?       — Тебя не было рядом. Почему ты здесь?       — Ох, э-эм... — Вэй Усянь снова зевнул и насилу приподнялся на локте. — Я не был уверен, что ты захочешь спать вместе, да и ты бы так вряд ли пришёл в себя, так что...       — Так что ты решил спать на диване, — фыркнув, закончил за него Лань Ванцзи. — Нелепо, — он встал и потянул Вэй Усяня за собой. — Ты повредишь себе спину, если будешь спать здесь, — сказал он тоном, не терпящим возражений, — и если тебе неудобно спать со мной, то лучше диваном воспользуюсь я, а ты вернешься в свою кровать.       — Что?! Нет! — воскликнул Вэй Усянь слишком уж громко для тихих сумерек. — Я совсем не против спать вместе, — добавил он более спокойно. Несколько минут они просто смотрели друг на друга, пока Вэй Усянь не вздохнул. — Пойдём, — произнёс он, схватив Лань Ванцзи за руку и потащив его в сторону кухни, — тебе нужно попить.       Он оставил Лань Ванцзи у кухонного островка и отошёл взять им по стакану холодной воды. Вернувшись, Вэй Усянь отдал ему один, и так они встали там, наблюдая друг за другом в тишине.       — Как ты себя чувствуешь? — в конце концов спросил Вэй Усянь, опустив на столешницу наполовину пустой стакан.       Лань Ванцзи задумался. Он чувствует себя...       — Хорошо, — ответил он, слегка покраснев. — Не одурманен, но...       Он прижал руку к шее и нашёл их под пальцами — феромоны Вэй Усяня, свернувшиеся под кожей. То было как тогда, когда тот одолжил ему свою одежду. Будто бы он пропах Вэй Усянем, и кто ни подойдёт — узнает его запах на нём.       — П-пахну ли я тобой? — неуверенно спросил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь тихо рассмеялся.       — Немного, но только потому, что это я. Никто не поймёт, пока не принюхается. А-Ли разве что, возможно, сможет, потому что знает нас обоих.       Он подошел к Лань Ванцзи ближе, чтобы наклониться, прижался к его шее носом и сделал глубокий вдох.       Дыхание Лань Ванцзи сбилось, и он задумался было, должен ли что-то сделать, как Вэй Усянь уже отстранился и улыбнулся ему.       — Мне нравится это, — сказал он, обнажив шею. — А я пахну тобой?       Лань Ванцзи неуверенно наклонился к нему и, прижавшись носом, почти не дышал. Тако было для них впервые — дышать друг другом настолько прямо-близко. Впервые — выискивать в запахе друг друга иное. Впервые — оказаться так близко, чтобы попробовать...       Вэй Усянь зашипел, когда Лань Ванцзи прошёлся языком по его железе, слизывая исходящие оттуда феромоны. Он запустил руку в его волосы и осторожно отстранил от себя, встретившись с затуманенным взглядом Лань Ванцзи.       — Ох, а ты распутный негодник, да? — прошептал он. — Допей, — тихо кончил он, отступив.        Лань Ванцзи кое-как допил свою воду, и тогда Вэй Усянь тут же забрал у него стакан и потащил в спальню.       — Пошли, сонный мальчик, пора в кроватку, — произнёс он, помогая Лань Ванцзи пройти по тёмным коридорам дома. — Знаешь, — рассмеялся Вэй Усянь, — а ведь из всего, что мы уже делали, мы так ни разу и не поцеловались.       Вэй Усянь собирался было открыть дверь в спальню, как Лань Ванцзи резко прижал его к стене и уставился на губы жадным взглядом.       Он прижался плотнее, на что другой альфа отозвался рычанием, удивившим Лань Ванцзи настолько, что он ослабил хватку, — и тогда прижали к стене уже его; Вэй Усянь захватил его губы поцелуем и забрался руками под его ночную рубашку, в которую сам же его, наверное, и переодел.       Лань Ванцзи ахнул, когда тот прижался ближе и проник в его рот языком, и через то чувствовал, как пылали их тела. Он простонал в поцелуй, вцепился в чужую кофту, лишь бы притянуть поближе к себе, и только он переплёл их с Вэй Усянем языки, как прикусил тот, стоило мужчине добраться до его сосков.       Вэй Усянь отпрянул, зашипев.       — Чувствительный и тут, значит? — подначил он, прошёлся от челюсти до шеи губами и простонал, только нашёл языком его железу. — Чёрт возьми, какой же ты вкусный, — пробормотал он в его шею, оставляя на том месте алый след.       Он всё продолжал играть с его сосками под рубашкой, то оттягивая, то сжимая их меж пальцев, пока Лань Ванцзи безостановочно стонал и тёрся о него. Вэй Усянь рассмеялся и просунул колено между его ног, прижимая к твёрдому члену.       — Вот так, малыш, — прошептал он, прикусив мочку уха Лань Ванцзи, — бери что хочешь.       Лань Ванцзи, захныкав, потянулся к волосам Вэй Усяня. Он тёрся о его ногу с отчаянием и иногда, если оказывался слишком близко, — ещё и о его возбуждение. Их железы на бёдрах были постоянно близко друг к другу, и что ни раз — их мысли и возбуждение смешивались, несмотря на препятствие в виде одежды.       Вэй Усянь двигал губами, жадно целуя, пока Лань Ванцзи не отстранился, прикусив его нижнюю губу, чем вызвал ещё один рык; теперь и он тёрся о него не менее жадно.       И только их поцелуй был прерван, Вэй Усянь прижался к его лбу своим, разделив с ним жгучее дыхание, и сорвался на ругательства, только его накрыл оргазм, а узел набух.       Стоило Лань Ванцзи пройтись членом по узлу Вэй Усяня, он тоже кончил, испачкав штаны, и прижался собственным узлом к чужому. А после продолжил двигаться, пока тот не зашипел из-за остроты ощущений и не остановил его, схватив за бёдра.       — Какой же ты ненасытный, — рассмеялся Вэй Усянь, целуя Лань Ванцзи в щёку, — совсем измотаешь этого старика.       Лань Ванцзи заскулил, попытавшись снова прижаться к бёдрам Вэй Усяня своим, но не мог сделать того в дурмане.       А тот прижался к его шее, баюкая запахом.       — Всё хорошо, А-Чжань, можешь расслабиться. Ш-ш-ш, я знаю, знаю.       Вэй Усянь отпрянул, только когда возбуждение в дыхании Лань Ванцзи сменилось усталостью, а движения — прекратились. Ласково поцеловав его в последний раз, он потащил альфу в спальню и осторожно усадил на кровать.       Всё как-то смазалось: вот Лань Ванцзи смотрит на него, скрывшимся в ванной, а после — как тот снимает с него грязное, чтобы привести в порядок. Вэй Усянь, заботливо переодев его в новое, помог лечь в кровать и сам же устроился рядом. А после притянул как можно ближе к себе, и Лань Ванцзи прижался носом к его шее, в конечном итоге поддавшись сну.

***

      Лань Ванцзи проснулся из-за нежной мелодии — той самой, которая преследовала его с тех пор, как он впервые её услышал несколько дней назад. Она тянулась к нему, неоконченная, умоляющая кого-то вплести в нее новые ноты, чтобы она могла взлететь ввысь, уносимая ветром, безупречная и необузданная, спокойная и нескончаемая и...       Вэй Усянь почёсывал его голову, пока напевал, иногда отвлекаясь, чтобы перевернуть страницу, шелест которой Лань Ванцзи слышал, но после неизменно возвращал руку на его макушку. Повернувшись, он думал было, что наткнётся на его колени, на которых, как помнил, задремал, но наткнулся разве что на мягкую подушку.       Он издал тихий звук недовольства и завозился, пытаясь убрать преграду. Вэй Усянь рассмеялся над ним, отложив какую бы то ни было книгу в сторону.       — Нет, нет, — произнёс он, убирая руки Лань Ванцзи с подушки, — ты был в хмели всё утро и пора бы прийти в себя, А-Чжань.       Он был что? Лань Ванцзи, сколько ни старайся, не мог вспомнить ни как просыпался, ни как оказался в постели. Ни в первый, ни во второй раз.       Заставив себя открыть глаза, он с подозрением посмотрел на мужчину, который тепло улыбался ему, всё также перебирая его волосы.       А ведь Вэй Усянь часто это делал — играл с его волосам. Дядя пытался заставить отрезать их, когда он поехал учиться.       — Мужчины твоего возраста носят короткие волосы, — сказал он тогда. — Ты больше не ребёнок. Тебе пора показать себя всем, как молодого господина.       То был редкий случай, когда Лань Ванцзи отказался подчиниться. Перед ним простиралась долгая дорога жизни, которая представлялась ему кривой тропинкой, полной страданий и чрезмерных общественных ожиданий, однако в тот момент он собирался стать студентом первого курса и не собирался взрослеть раньше, чем закончит обучение.       Само собой, Лань Цижэнь продолжал стоять на своем, но после угрозы, что с волосами может произойти что-то и пострашнее, Лань Ванзци, не без поддержки Не Минцзюэ, отвоевал себе право на длинные волосы. По крайней мере пока он не работает.       Для Лань Ванцзи до сих пор оставалось загадкой, почему Лань Цижэнь принял это и позволил ему оставить длину, несмотря на свои консервативные взгляды. Возможно, причиной была вина, как будто он насильно пытался забрать у племянников то, что когда-то любила их мать. Лань Ванцзи с теплотой вспоминал, как она подолгу распутывала и расчёсывала их длинные волосы каждый вечер. По рассказам Вэй Усяня, также делала и его матушка.       Лань Сичэнь же беспрекословно обрезал свои волосы, когда отправился в университет. Он всегда был менее принципиальным и более послушным. Покорным. Лань Ванцзи большую часть своей жизни то и делал, что старался слушаться дядю. Старался быть хорошим ребенком человеку, который никогда не планировал и не хотел заводить детей.       Лёжа на коленях Вэй Усяня, этого прекрасного и невероятного альфы, от одного вида которого захватывало душу, Лань Ванцзи бесконечно благодарил себя, что никогда не был по-настоящему покорным.              Вместо этого он стал холодным и отстраненным, ведь если тебя не волнует ничего, что происходит вокруг, то бороться и спорить не нужно. Лань Ванцзи ценил достаточно, чтобы отстаивать их перед дядей, лишь несколько вещей.       Свои волосы. Своих друзей. Свой брак.       Когда-то — свободу.       Он давно принял, что никогда не будет свободен, ведь единственный способ быть по-настоящему свободным — оставить эту жизнь позади. Оставить позади семью, друзей и мир, что никогда его не примет.       Поэтому он сражался ради других.       Большую часть жизни он отвергал попытки дяди, а чаще — членов совета директоров, навязать ему друзей. Испорченные и избалованные дети, чьи отцы были влиятельными бизнес-партнерами или конкурентами, не вызывали даже желания с ними заговорить, не то что — дружить.       Он отказался отрезать свои волосы, во всяком случае — до поры до времени. Но сейчас, лёжа рядом с другим альфой, к которому его не должно так тянуть, которому нравились его волосы и плести из них косички, Лань Ванцзи передумал. Он никогда не отрежет их, не пока Вэй Усянь рядом и играет с его волосами так, как делали когда-то их матери.       Дяде придется принять длину его волос, как и тот факт, что Лань Ванцзи никогда не женится. Он не станет обрекать партнера на череду болезненных течек, которые Лань Ванцзи не сможет и не захочет провести рядом с омегой. Он выполнит свой долг и обеспечит семью потомками по-другому: усыновит ребенка или обратится к суррогатному способу. Быть может, у его брата родятся несколько альф, чтобы тогда один из них смог бы стать наследником Лань Ванцзи.       Вэй Усянь, закончив плести косичку, осторожно опустил ту на постель.       Возможно, его компания сможет открыть филиал в Илине, или они найдут кого-то, с кем можно сотрудничать. Чем бы всё это ни было и сколь ново оно ни было, ничего из этого не должно закончиться с приходом осени. Возможно, они могли бы...       — Тебе лучше? — тихо поинтересовался Вэй Усянь, вырвав Лань Ванцзи из мыслей.       — Мн, — хмыкнул он секундой позже.       Вэй Ин улыбнулся ярче.       — Хорошо, — произнёс он, — ты словно был не здесь. Счастливый, но где-то.       — Я… — Лань Ванцзи заколебался. Признайся он, что ничего не помнит, что сделает Вэй Усянь? Перестанет прикасаться? Прогонит? Или...       — Эй, эй, — Вэй Усянь прервал поток его несвязных мыслей и обхватил лицо, вынуждая посмотреть на себя. — Ну что такое? — тихо спросил мужчина. — Ты можешь рассказать мне обо всём. Боишься, что ничего не помнишь?       На него накатила волна страха, холодная, как студеная вода.       — Как ты узнал, что я не...       — А-Чжань, — рассмеялся Вэй Усянь совершенно беззлобно, — я бы удивился, если бы ты запомнил утро.       — О, — выдохнул Лань Ванцзи, прикрыв глаза. — Я… я волновался, что ты подумаешь, скажи я, что ничего не помню, — тихо признался он спустя мгновение. — Волновался, что ты подумаешь обо мне.       — А-Чжань, я не подумаю о тебе иначе из-за этого. Но... — Вэй Усянь замолчал, и Лань Ванцзи распахнул глаза, заметив коварную ухмылку на его устах. — Но, — продолжил он, — мне интересно, где прячется тот прелестный и ласковый А-Чжань вне дурмана. Он был таким милым и совсем не хотел, чтобы его Сянь-гэгэ уходил...       Он смотрел на Лань Ванцзи с усмешкой и настолько наслаждался моментом, что совсем упустил тот миг, когда тот ловко поменял их местами, уложив Вэй Усяня спиной на постель, отчего мужчина инстинктивно вскрикнул. Лань Ванцзи легко оседлал его бедра, возвысившись над ним, и наклонился к альфе, довольно прижавшись к изгибу его шеи носом, словно вот оно — его место.       — А-Чжань, — проныл он, дёрнув его за длинные пряди, — ты только-только пришёл в себя. Ну же! Прости, что издевался.       Вэй Усянь дёрнулся, когда Лань Ванцзи стал тереться о его бёдра.       — Нет, нет, — воспротивился Вэй Усянь, — если ты заставишь меня кончить снова, измотаешь до того, что я не смогу помочь тебе прийти в себя... Ах!       Лань Ванцзи, рыкнув, отпрянул и посмотрел на мужчину под собой.       — Снова? Когда Сянь-гэгэ успел кончить? — требовательно спросил он.       — Я... недавно, — ответил Вэй Усянь, надавив ладонью на грудь Лань Ванцзи так, чтобы тот не мог наклониться.       — Когда? Почему?       — Эм, вскоре после того, как ты проснулся? Ты, ох, — забормотал Вэй Усянь, отвернувшись, — ты был таким милым, сонным и тёрся о меня. И я знаю, что мы только вчера поговорили о том, что для тебя нормально, и...       — Сянь-гэгэ не кончил, когда мы были на диване, — холодно заявил Лань Ванцзи.       — Ох, эм... нет, и сейчас у меня та же причина. Я уже достаточно стар, и, если ты заставишь меня кончить снова, это измотает меня. Один из нас должен быть способен позаботиться об обоих и, очевидно, не ты, — он неловко рассмеялся. — Это нормально. Абсолютно. Секс — это не только оргазм, мне нравилось играть с тобой тогда на диване.       Лань Ванцзи почувствовал, как запылали его щёки. Играть с ним. Вэй Усянь говорил что-то об этом тогда, что-то о том, что Лань Ванцзи стоило завернуть себя, точно подарок, и стать игрушкой, в которую Вэй Усянь мог бы поиграть. Лань Ванцзи хотел быть для него чем-то большим, чем игрушкой, но если это то, чего хотел Вэй Усянь, он сделает всё, что будет в его силах, и станет его лучшей игрушкой. Той, к которой он будет возвращаться раз за разом. Единственной, с которой он захочет играть.       — Хочу увидеть, как Сянь-гэгэ кончит, — настойчиво заявил он.       — Вот как? — спросил Вэй Усянь, коснувшись складки меж нахмуренных бровей Лань Ванцзи. — Тогда веди себя хорошо, милый, — он похлопал по месту возле себя. — Ляжешь рядом?       Лань Ванцзи задумался. Сидеть на коленях Вэй Усяня было приятно, особенно с тем, как чужой член упирался в его ягодицы, но...       Он всё-таки скатился с Вэй Усяня и уселся рядом, а тот обернулся к нему.       — Знаешь, — заговорщически прошептал Вэй Усянь, — беты занимаются сексом совсем без запахов. — Он обхватил возбуждение Лань Ванцзи поверх штанов. Тот дёрнулся в его руке, и Вэй Усян издал смешок. — Нетерпеливый малыш, да?       Лань Ванцзи толкнулся в его руку, жаждя большего, и было потянулся к Вэй Усяню, как тот, схватив запястье, притянул ту к своим губам.       — Ты первый, — произнёс он, поцеловав один из его пальцев.       — Но...       — А-Чжань, — рассмеялся Вэй Усянь, легонько пробежавшись пальцами по члену Лань Ванцзи поверх штанов, — мы делали это уже трижды, и ты хотел кончить по меньшей мере дважды, и вот — это четвёртый раз!       — Мы... Трижды? Когда?       — О, полагаю, мне стоит спросить, как многое ты помнишь о прошлой ночи, хм-м?       Лань Ванцзи качнул головой. Он хотел, чтобы Вэй Усянь как надо приласкал его, вытащил его член из штанов и чтобы взял его прямо, а не...       Вэй Усянь сжал руку на его плоти, выбивая тем дыхание из легких.       — Почему ты не отвечаешь?       — С-сейчас?       — А-Чжань сказал, что ему нравится, когда я груб. Неужели он солгал мне?       Лань Ванцзи качнул головой. Ему нравилось это. Более чем нравилось.       — А-Чжань, — строго произнёс Вэй Усянь, немного сильнее сжав его, на Лань Ванцзи вздрогнул, — используй слова.       — М-мне нравится, когда Сянь-гэгэ груб, — выдавил Лань Ванцзи.       Удовлетворённый ответом, Вэй Усянь ослабил хватку и в этот раз нежно коснулся его члена, лаская пальцами и ладонью, а Лань Ванцзи довольно простонал, подставляясь.       — Хороший мальчик. А теперь расскажи своему Сянь-гэгэ всё, что ты помнишь.       И Лань Ванцзи рассказал. Упомянул каждый отрывок воспоминаний. Смутно и нечётко, но он помнил, как испытал первый оргазм на диване, упомянул обрывистые воспоминания о втором разе. И ничего о том, как Вэй Усянь поцеловал его, прижав к стене.       Всё это время он медленно ласкал его, пока в конце концов не забрался рукой под его штаны и взял прям так, как и хотелось, — правильно. Стоило ему высвободить его член из штанов и заговорить о том, насколько он милый, — Лань Ванцзи смутился совсем. Это было почти как разговор с другим человеком.       — Кто здесь хороший член? — спросил его Вэй Усянь, и только его член дёрнулся от похвалы, Лань Ванцзи засмущался ещё сильнее. — Верно, это ты, — ворковал Вэй Усянь. — Такой прелестный и жадный малыш.       Это продолжалось, пока Лань Ванцзи не зарычал на него. Вэй Усянь просто рассмеялся.       — А я всё думал, как долго ты будешь позволять мне это, А-Чжань.       Действительно прекратив это, он продолжил медленно водить по его члену рукой.       Постепенно темп становился всё более быстрым и грубым, и совсем скоро Лань Ванцзи уже бесстыдно стонал, распластавшись на постели, а на головке его члена собрался предэякулят, который Вэй Усянь смахнул пальцем, прежде чем прижался к его лбу своим.       — Чёрт, не могу дождаться того момента, когда смогу попробовать тебя. Отсосать тебе прямо так, пока ты в себе настолько, насколько возможно. Хочу, чтобы ты запомнил, на что это будет похоже. Каким будет мой язык на твоём члене. Так жаль тратить эту возможность впустую, — произнёс он, сжимая влажными пальцами челюсть Лань Ванцзи. — Он должен быть у меня во рту.       И оттого он застонал, а после прижался поцелуем. Вэй Усянь придавил его к постели, наклонился, пылко отвечая на поцелуй и двигая рукой всё быстрее и грубее, — и Лань Ванцзи кончил, испачкав руку Вэй Усяня и собственную грудь.       Вэй Усянь заботился о нём, пока он отходил, проходился ленивыми поцелуями вдоль линии его челюсти, а слизав то, что оставил влажными пальцами, простонал.       — Ты очень вкусный, — пробормотал он. — Мне надо постараться и кончить для моего милого мальчика.       Лань Ванцзи простонал под ним, задрожал от чрезмерных ощущений, когда Вэй Усянь не позволил ему даже отдохнуть. Вне дурмана, он знал: его узел не набух, но старший всё равно жадно гладил именно то место, где он должен быть.       Лань Ванцзи только было потянулся к члену Вэй Усяня, чтобы наконец-то увидеть его, потрогать в первый раз, чтобы...       И на том раздался рингтон, установленный на Не Хуайсана. Вот же проклятье.