Вишнёвые жвачки

***

Пятница, утро

(11:34) П̲р̲и̲в̲е̲т̲о̲с̲и̲к̲и̲!̲ (11:34) э (11:35) Здравствуйте. (11:35) Мама говорила не отвечать на незнакомые номера… Мне семь. Мой отец из ФБР. Ты кто? (11:35) А̲ ̲т̲ы̲ ̲к̲т̲о̲?̲ (11:36) Я первый спросил. (11:38) С̲п̲р̲а̲в̲е̲д̲л̲и̲в̲о̲.̲ ̲Э̲т̲о̲ ̲С̲о̲х̲а̲т̲ы̲й̲?̲ (11:38) Ты кто такой?? (11:38) Мэри, если это снова попытки выведать номер Тыковки, я тебе пасть порву. (11:39) ̲В̲о̲у̲-̲в̲о̲у̲!̲ ̲П̲о̲л̲е̲г̲ч̲е̲!̲ (11:39) Э̲т̲о̲ ̲П̲а̲н̲д̲о̲р̲а̲,̲ ̲п̲о̲д̲р̲у̲г̲а̲ ̲Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲а̲.̲ ̲О̲н̲ ̲д̲о̲л̲ж̲е̲н̲ ̲б̲ы̲л̲ ̲о̲б̲о̲ ̲м̲н̲е̲ ̲х̲о̲т̲я̲ ̲б̲ы̲ ̲у̲п̲о̲м̲я̲н̲у̲т̲ь̲.̲ (11:40) О боже! (11:40) ПАНДОРА (11:41) Прости, что грозился порвать тебе пасть. (11:41) Пожалуйста, не говори Регулусу, что я грозился порвать тебе-Мэри пасть, потому что Мэри хотела узнать номер Регулуса. (11:43) В̲с̲ё̲ ̲н̲о̲р̲м̲.̲ ̲Я̲ ̲п̲о̲с̲т̲а̲р̲а̲ю̲с̲ь̲ ̲н̲е̲ ̲с̲п̲р̲а̲ш̲и̲в̲а̲т̲ь̲,̲ ̲з̲а̲ч̲е̲м̲ ̲к̲а̲к̲о̲й̲-̲т̲о̲ ̲д̲е̲в̲у̲ш̲к̲е̲ ̲н̲у̲ж̲е̲н̲ ̲н̲о̲м̲е̲р̲ ̲м̲о̲е̲г̲о̲ ̲д̲р̲у̲г̲а̲.̲ (11:43) Она планирует выведать у него фотки и сделать коллаж! Я и Регулус в фотошопе возле алтаря должны выглядеть чудесно, как ей кажется. (11:45) Так в чём дело? (11:45) Господи, Регулус в порядке? (11:46) В̲ ̲п̲о̲л̲н̲о̲м̲.̲ (11:48) Н̲о̲ ̲о̲н̲ ̲н̲е̲ ̲в̲ ̲к̲у̲р̲с̲е̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲я̲ ̲т̲е̲б̲е̲ ̲п̲и̲ш̲у̲,̲ ̲п̲о̲т̲о̲м̲у̲ ̲н̲е̲ ̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲ ̲е̲м̲у̲,̲ ̲п̲о̲ж̲а̲л̲у̲й̲с̲т̲а̲.̲ (11:49) Ясно. Ну, моё молчание зависит от того, с какой целью ты мне пишешь, так что... (11:50) а̲ ̲Р̲е̲г̲ ̲б̲ы̲л̲ ̲п̲р̲а̲в̲,̲ ̲т̲ы̲ ̲с̲а̲м̲о̲ ̲б̲л̲а̲г̲о̲р̲о̲д̲с̲т̲в̲о̲.̲ (11:50) Эм (11:51) У̲ ̲м̲е̲н̲я̲,̲ ̲в̲е̲р̲н̲о̲,̲ ̲м̲н̲о̲г̲о̲ ̲в̲с̲е̲г̲о̲ ̲т̲о̲г̲о̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲х̲о̲т̲е̲л̲о̲с̲ь̲ ̲б̲ы̲ ̲с̲п̲р̲о̲с̲и̲т̲ь̲ ̲п̲о̲ ̲п̲о̲в̲о̲д̲у̲ ̲е̲г̲о̲ ̲с̲т̲р̲а̲н̲н̲о̲г̲о̲ ̲п̲о̲в̲е̲д̲е̲н̲и̲я̲ ̲п̲о̲с̲л̲е̲ ̲в̲а̲ш̲е̲й̲ ̲р̲а̲з̲м̲о̲л̲в̲к̲и̲,̲ ̲п̲р̲о̲ ̲к̲о̲т̲о̲р̲у̲ю̲ ̲я̲ ̲н̲и̲ч̲е̲г̲о̲ ̲н̲е̲ ̲з̲н̲а̲ю̲,̲ ̲и̲б̲о̲ ̲о̲н̲ ̲н̲и̲ф̲и̲г̲а̲ ̲н̲е̲ ̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲.̲ (11:51) Н̲о̲ се̲й̲ч̲а̲с̲ ̲н̲е̲ ̲о̲б̲ ̲э̲т̲о̲м̲.̲ (11:51) И̲ ̲б̲е̲з̲ ̲ш̲у̲т̲о̲к̲.̲ (11:52) Мне как-то не смешно в последние дни ровно так же, как и Реджи. (11:52) М̲о̲ж̲е̲т̲,̲ ̲т̲е̲б̲я̲ ̲э̲т̲о̲ ̲н̲е̲м̲н̲о̲ж̲к̲о̲ ̲у̲с̲п̲о̲к̲о̲и̲т̲,̲ ̲но ̲в̲с̲ё̲ ̲ж̲е̲ ̲у̲ ̲н̲е̲г̲о̲ ̲р̲е̲а̲л̲ь̲н̲ы̲е̲ ̲п̲р̲о̲б̲л̲е̲м̲ы̲,̲ ̲и̲ ̲с̲о̲в̲с̲е̲м̲ ̲н̲е̲ ̲с̲ ̲т̲о̲б̲о̲й̲ ̲с̲в̲я̲з̲а̲н̲н̲ы̲е̲.̲ (11:53) С̲л̲у̲ш̲а̲й̲.̲ (11:53) и̲м̲е̲й̲ ̲в̲ ̲в̲и̲д̲у̲ ̲т̲о̲т̲ ̲ф̲а̲к̲т̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲к̲а̲к̲ ̲д̲л̲я̲ ̲м̲е̲н̲я̲,̲ ̲т̲а̲к̲ ̲и̲ ̲д̲л̲я̲ ̲в̲с̲е̲х̲ ̲д̲р̲у̲г̲и̲х̲,̲ ̲Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲ ̲д̲о̲р̲о̲г̲.̲ ̲И̲ ̲м̲н̲е̲ ̲в̲ ̲р̲а̲в̲н̲о̲й̲ ̲с̲т̲е̲п̲е̲н̲и̲ ̲в̲а̲ж̲н̲о̲ ̲е̲г̲о̲ ̲м̲о̲р̲а̲л̲ь̲н̲о̲е̲ ̲с̲о̲с̲т̲о̲я̲н̲и̲е̲,̲ ̲к̲о̲т̲о̲р̲о̲е̲ ̲н̲а̲п̲р̲я̲м̲у̲ю̲ ̲з̲а̲в̲и̲с̲и̲т̲ ̲о̲т̲ ̲а̲б̲с̲о̲л̲ю̲т̲н̲о̲ ̲в̲с̲е̲г̲о̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲с̲к̲а̲з̲а̲л̲и̲ ̲и̲л̲и̲ ̲м̲о̲г̲у̲т̲ ̲с̲к̲а̲з̲а̲т̲ь̲ ̲л̲ю̲д̲и̲.̲ (11:54) П̲о̲э̲т̲о̲м̲у̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲т̲ы̲ ̲п̲р̲и̲д̲е̲р̲ж̲и̲в̲а̲е̲ш̲ь̲с̲я̲ ̲м̲н̲е̲н̲и̲я̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲«̲п̲е̲д̲и̲к̲и̲ ̲с̲о̲з̲д̲а̲н̲ы̲ ̲л̲и̲ш̲ь̲ ̲д̲л̲я̲ ̲т̲о̲г̲о̲,̲ ̲ч̲т̲о̲б̲ы̲ ̲н̲а̲р̲у̲ш̲а̲т̲ь̲ ̲м̲о̲р̲а̲л̲ь̲н̲ы̲е̲ ̲у̲с̲т̲о̲и̲ ̲и̲ ̲в̲о̲о̲б̲щ̲е̲ ̲в̲ы̲з̲ы̲в̲а̲ю̲т̲ ̲о̲т̲в̲р̲а̲щ̲е̲н̲и̲е̲»̲,̲ ̲и̲л̲и̲ ̲«̲а̲н̲о̲р̲е̲к̲с̲и̲ч̲к̲и̲ ̲т̲а̲к̲и̲е̲ ̲д̲о̲с̲к̲и̲,̲ ̲х̲а̲-̲х̲а̲,̲ ̲с̲л̲а̲б̲а̲к̲и̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲с̲ ̲н̲и̲х̲ ̲в̲з̲я̲т̲ь̲»̲,̲ ̲и̲л̲и̲ ̲«̲с̲л̲у̲ш̲а̲е̲ш̲ь̲ ̲Л̲а̲н̲у̲ ̲Д̲е̲л̲ь̲ ̲Р̲е̲й̲?̲ ̲А̲ ̲т̲ы̲ ̲п̲р̲о̲в̲е̲р̲я̲л̲ ̲н̲а̲л̲и̲ч̲и̲е̲ ̲б̲о̲л̲т̲а̲ю̲щ̲е̲й̲с̲я̲ ̲п̲и̲м̲п̲о̲ч̲к̲и̲ ̲м̲е̲ж̲д̲у̲ ̲н̲о̲г̲?̲»̲ ̲– ̲т̲о̲г̲д̲а̲,̲ ̲д̲а̲ю̲ ̲с̲л̲о̲в̲о̲,̲ ̲у̲ ̲т̲е̲б̲я̲ ̲п̲и̲м̲п̲о̲ч̲к̲и̲ ̲н̲и̲к̲а̲к̲о̲й̲ ̲н̲е̲ ̲о̲с̲т̲а̲н̲е̲т̲с̲я̲.̲ (11:55) П̲р̲а̲в̲д̲а̲.̲ ̲В̲с̲я̲ ̲э̲т̲а̲ ̲с̲и̲т̲у̲а̲ц̲и̲я̲ ̲м̲е̲н̲я̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲с̲и̲л̲ь̲н̲о̲ ̲н̲а̲п̲р̲я̲г̲а̲е̲т̲,̲ ̲и̲ ̲я̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲н̲е̲ ̲х̲о̲ч̲у̲ ̲п̲о̲д̲т̲в̲е̲р̲ж̲д̲а̲т̲ь̲ ̲с̲в̲о̲и̲ ̲о̲п̲а̲с̲е̲н̲и̲я̲ ̲о̲т̲н̲о̲с̲и̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ ̲т̲в̲о̲е̲г̲о̲ ̲в̲о̲з̲м̲о̲ж̲н̲о̲г̲о̲ ̲м̲у̲д̲а̲ч̲е̲с̲т̲в̲а̲,̲ ̲т̲а̲к̲ ̲ч̲т̲о̲,̲ ̲С̲о̲х̲а̲т̲ы̲й̲,̲ ̲п̲о̲д̲ ̲п̲р̲и̲с̲я̲г̲о̲й̲ ̲п̲о̲к̲л̲я̲н̲и̲с̲ь̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲н̲е̲ ̲п̲о̲л̲ь̲з̲у̲е̲ш̲ь̲с̲я̲ ̲Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲о̲м̲ ̲и̲ ̲и̲з̲ ̲д̲о̲б̲р̲ы̲х̲ ̲н̲а̲м̲е̲р̲е̲н̲и̲й̲ ̲л̲и̲ш̲ь̲ ̲с̲ ̲н̲и̲м̲ ̲к̲о̲н̲т̲а̲ч̲и̲ш̲ь̲.̲ ̲Б̲у̲д̲ь̲ ̲д̲о̲б̲р̲.̲ (11:56) Но я никогда даже не думал... пользоваться Реджи, что за бред? (11:56) Д̲ж̲е̲й̲м̲с̲.̲ (11:57) О Боже, я клянусь всеми фибрами души, что общаюсь с Бэтменом, потому что он мне нравится. (11:57) Ну. Нравится как друг. (11:58) В̲о̲т̲ ̲т̲ы̲ ̲и̲ ̲п̲о̲д̲в̲ё̲л̲ ̲н̲а̲с̲ ̲е̲щ̲ё̲ ̲к о̲д̲н̲о̲м̲у̲ ̲п̲у̲н̲к̲т̲и̲к̲у̲.̲ ̲В̲с̲е̲г̲о̲ ̲в̲ы̲х̲о̲д̲и̲т̲ ̲д̲в̲а̲ ̲в̲а̲р̲и̲а̲н̲т̲и̲к̲а̲,̲ ̲н̲е̲ ̲б̲о̲л̲е̲е̲:̲ ̲л̲и̲б̲о̲ ̲т̲ы̲ ̲с̲р̲а̲з̲у̲ ̲р̲а̲з̲б̲и̲р̲а̲е̲ш̲ь̲с̲я̲ ̲с̲о̲ ̲с̲в̲о̲и̲м̲и̲ ̲ч̲у̲в̲с̲т̲в̲а̲м̲и̲ ̲и̲ ̲н̲е̲ ̲д̲а̲ё̲ш̲ь̲ ̲л̲о̲ж̲н̲ы̲х̲ ̲н̲а̲д̲е̲ж̲д̲,̲ ̲д̲а̲б̲ы̲ ̲и̲з̲б̲е̲ж̲а̲т̲ь̲ ̲«̲я̲ ̲н̲е̲ ̲г̲е̲й̲ ̲и̲ ̲н̲е̲ ̲ф̲л̲и̲р̲т̲о̲в̲а̲л̲,̲ ̲э̲т̲о̲ ̲с̲т̲и̲л̲ь̲ ̲м̲о̲е̲г̲о̲ ̲о̲б̲щ̲е̲н̲и̲я̲»̲,̲ ̲л̲и̲б̲о̲ ̲о̲б̲о̲з̲н̲а̲ч̲а̲е̲ш̲ь̲ ̲с̲в̲о̲ю̲ ̲п̲о̲з̲и̲ц̲и̲ю̲ ̲«̲о̲,̲ ̲Р̲е̲г̲,̲ ̲у̲ ̲м̲е̲н̲я̲ ̲к̲о̲е̲-̲к̲а̲к̲и̲е̲ ̲с̲л̲о̲ж̲н̲о̲с̲т̲и̲ ̲с̲ ̲п̲р̲и̲н̲я̲т̲и̲е̲м̲ ̲и̲ ̲о̲с̲о̲з̲н̲а̲н̲и̲е̲м̲ ̲с̲в̲о̲е̲й̲ ̲о̲р̲и̲е̲н̲т̲а̲ц̲и̲и̲,̲ ̲т̲а̲к̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲я̲ ̲р̲е̲ш̲а̲ю̲ ̲н̲а̲ ̲о̲п̲р̲е̲д̲е̲л̲ё̲н̲н̲ы̲й̲ ̲п̲е̲р̲и̲о̲д̲ ̲о̲с̲т̲а̲в̲и̲т̲ь̲ ̲в̲с̲е̲ ̲р̲а̲з̲г̲о̲в̲о̲р̲ы̲ ̲о̲б̲ ̲э̲т̲о̲м̲,̲ ̲н̲о̲,̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲н̲а̲м̲ ̲з̲а̲х̲о̲ч̲е̲т̲с̲я̲ ̲п̲о̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲ь̲ ̲н̲а̲с̲ч̲ё̲т̲ ̲э̲т̲о̲й̲ ̲т̲е̲м̲ы̲,̲ ̲м̲ы̲ ̲п̲о̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲м̲ ̲– о̲с̲н̲о̲в̲а̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ ̲и̲ ̲б̲е̲з̲ ̲в̲с̲я̲к̲и̲х̲ ̲п̲о̲д̲т̲е̲к̲с̲т̲о̲в̲»̲.̲ (11:59) Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, скажи ему, что препод отобрал мой телефон, и я ненамеренно игнорировал его. (12:00) К̲а̲ж̲е̲т̲с̲я̲,̲ ̲р̲е̲ч̲ь̲ ̲ш̲л̲а̲ ̲н̲е̲ ̲о̲б̲ ̲э̲т̲о̲м̲.̲ (12:00) Да. Я понял всё, что ты сказала. (12:00) И мне важно знать. Он... злится? (12:01) В̲р̲я̲д̲ ̲л̲и̲.̲ ̲М̲н̲е̲ ̲к̲а̲ж̲е̲т̲с̲я̲,̲ ̲б̲у̲д̲е̲т̲ ̲л̲у̲ч̲ш̲е̲ ̲о̲б̲с̲у̲д̲и̲т̲ь̲ ̲в̲с̲ю̲ ̲п̲о̲д̲н̲о̲г̲о̲т̲н̲у̲ю̲ ̲п̲р̲о̲б̲л̲е̲м̲ы̲ ̲с̲ ̲н̲и̲м̲.̲ (12:01) А есть вероятность того, что Реджи напишет? (12:02) Почему его с позавчерашнего дня нет в сети? (12:02) Или это я в блоке? (12:02) Т̲е̲р̲п̲е̲н̲и̲е̲.̲ ̲О̲н̲ ̲л̲ю̲б̲и̲т̲ ̲у̲в̲л̲е̲к̲а̲т̲ь̲с̲я̲ ̲м̲е̲д̲и̲а̲а̲с̲к̲е̲т̲и̲з̲м̲о̲м̲.̲ ̲А̲ ̲к̲о̲г̲д̲а̲ ̲в̲ы̲ ̲с̲т̲а̲л̲и̲ ̲п̲е̲р̲е̲п̲и̲с̲ы̲в̲а̲т̲ь̲с̲я̲,̲ ̲Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲ ̲о̲т̲к̲а̲з̲а̲л̲с̲я̲ ̲о̲т̲ ̲о̲г̲р̲а̲н̲и̲ч̲е̲н̲и̲й̲. (12:03) П̲о̲д̲о̲б̲н̲а̲я̲ ̲п̲р̲а̲к̲т̲и̲к̲а̲ ̲в̲х̲о̲д̲и̲т̲ ̲в̲ ̲л̲е̲ч̲е̲н̲и̲е̲ ̲— ̲о̲т̲к̲а̲з̲ ̲о̲т̲ ̲г̲а̲д̲ж̲е̲т̲о̲в̲,̲ ̲к̲о̲т̲о̲р̲ы̲е̲ ̲п̲о̲т̲е̲н̲ц̲и̲а̲л̲ь̲н̲о̲ ̲о̲п̲а̲с̲н̲ы̲.̲ ̲З̲н̲а̲е̲ш̲ь̲ ̲п̲р̲о̲ ̲п̲р̲и̲л̲о̲ж̲е̲н̲и̲я̲ ̲с̲ ̲п̲о̲д̲с̲ч̲ё̲т̲о̲м̲ ̲к̲а̲л̲о̲р̲и̲й̲?̲ ̲О̲н̲и̲ ̲е̲м̲у̲ ̲у̲ж̲е̲ ̲н̲е̲ ̲н̲у̲ж̲н̲ы̲,̲ ̲в̲ ̲о̲т̲л̲и̲ч̲и̲е̲ ̲о̲т̲ ̲с̲ч̲ё̲т̲ч̲и̲к̲а̲ ̲п̲р̲о̲й̲д̲е̲н̲н̲ы̲х̲ ̲к̲и̲л̲о̲м̲е̲т̲р̲о̲в̲,̲ ̲и̲д̲и̲о̲т̲с̲к̲и̲х̲ ̲п̲а̲б̲л̲и̲к̲о̲в̲ ̲и̲ ̲в̲с̲е̲г̲о̲ ̲п̲р̲о̲ч̲е̲г̲о̲.̲ (12:03) Т̲ы̲,̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲х̲о̲ч̲е̲ш̲ь̲ ̲у̲з̲н̲а̲т̲ь̲ ̲п̲о̲б̲о̲л̲ь̲ш̲е̲ ̲о̲ ̲р̲а̲с̲с̲т̲р̲о̲й̲с̲т̲в̲е̲,̲ ̲м̲о̲ж̲е̲ш̲ь̲ ̲с̲м̲е̲л̲о̲ ̲о̲б̲р̲а̲щ̲а̲т̲ь̲с̲я̲ ̲к̲о̲ ̲м̲н̲е̲ ̲с̲ ̲л̲ю̲б̲ы̲м̲и̲ ̲в̲о̲п̲р̲о̲с̲а̲м̲и̲.̲ ̲В̲ ̲с̲л̲у̲ч̲а̲е̲ ̲Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲а̲ ̲д̲е̲й̲с̲т̲в̲и̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ ̲н̲е̲о̲б̲х̲о̲д̲и̲м̲ ̲с̲в̲о̲й̲ ̲п̲о̲д̲х̲о̲д̲,̲ ̲т̲и̲п̲а̲,̲ ̲д̲е̲л̲и̲к̲а̲т̲н̲о̲е̲ ̲в̲м̲е̲ш̲а̲т̲е̲л̲ь̲с̲т̲в̲о̲.̲ ̲У̲ ̲н̲е̲г̲о̲ ̲д̲о̲с̲т̲а̲т̲о̲ч̲н̲о̲ ̲з̲а̲п̲у̲щ̲е̲н̲н̲а̲я̲ ̲с̲и̲т̲у̲а̲ц̲и̲я̲,̲ ̲и̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲м̲ы̲ ̲с̲ ̲Р̲и̲м̲у̲с̲о̲м̲ ̲с̲т̲о̲п̲р̲о̲ц̲е̲н̲т̲н̲о̲ ̲в̲ ̲д̲а̲н̲н̲ы̲й̲ ̲м̲о̲м̲е̲н̲т̲ ̲н̲а̲х̲о̲д̲и̲м̲с̲я̲ ̲в̲ ̲р̲е̲м̲и̲с̲с̲и̲и̲,̲ ̲т̲о̲ ̲Р̲е̲г̲ ̲м̲о̲ж̲е̲т̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲м̲н̲о̲г̲о̲е̲ ̲с̲к̲р̲ы̲в̲а̲т̲ь̲,̲ ̲причем ̲в̲е̲с̲ь̲м̲а̲ ̲у̲м̲е̲л̲о̲.̲ ̲М̲е̲н̲я̲ ̲о̲н̲ ̲н̲е̲ ̲п̲о̲с̲л̲у̲ш̲а̲е̲т̲,̲ ̲к̲а̲к̲о̲й̲ ̲б̲ы̲ ̲к̲р̲е̲п̲к̲о̲й̲ ̲н̲а̲ш̲а̲ ̲д̲р̲у̲ж̲б̲а̲ ̲н̲и̲ ̲б̲ы̲л̲а̲,̲ ̲т̲а̲к̲ ̲ч̲т̲о̲.̲.̲.̲ ̲В̲с̲я̲ ̲н̲а̲д̲е̲ж̲д̲а̲ ̲н̲а̲ ̲т̲е̲б̲я̲,̲ ̲Ч̲е̲й̲з̲ ̲М̲е̲р̲и̲д̲и̲а̲н̲. (12:04) О, это было бы здорово! Я, правда, не уверен насчёт верности диагноза... (12:05) А̲н̲о̲р̲е̲к̲с̲и̲я̲ ̲с̲ ̲б̲у̲л̲и̲м̲и̲ч̲е̲с̲к̲и̲м̲и̲ ̲р̲а̲с̲с̲т̲р̲о̲й̲с̲т̲в̲а̲м̲и̲ ̲(̲в̲ ̲э̲т̲о̲м̲ ̲в̲а̲р̲и̲а̲н̲т̲е̲ ̲с̲о̲ч̲е̲т̲а̲ю̲т̲с̲я̲ ̲с̲и̲м̲п̲т̲о̲м̲ы̲ ̲о̲б̲е̲и̲х̲ ̲б̲о̲л̲е̲з̲н̲е̲й̲)̲.̲ ̲Э̲т̲а̲ ̲р̲а̲з̲н̲о̲в̲и̲д̲н̲о̲с̲т̲ь̲ ̲б̲ы̲л̲а̲,̲ ̲к̲о̲г̲д̲а̲ ̲м̲ы̲ ̲т̲о̲л̲ь̲к̲о̲-̲т̲о̲л̲ь̲к̲о̲ ̲п̲о̲з̲н̲а̲к̲о̲м̲и̲л̲и̲с̲ь̲;̲ ̲з̲а̲ ̲п̲о̲с̲л̲е̲д̲н̲и̲е̲ ̲м̲е̲с̲я̲ц̲а̲ ̲в̲с̲ё̲ ̲п̲р̲о̲г̲р̲е̲с̲с̲и̲р̲о̲в̲а̲л̲о̲ ̲в̲ ̲н̲е̲р̲в̲н̲у̲ю̲ ̲а̲н̲о̲р̲е̲к̲с̲и̲ю̲.̲ ̲П̲о̲р̲а̲ж̲а̲ю̲с̲ь̲,̲ ̲к̲а̲к̲ ̲д̲о̲к̲т̲о̲р̲а̲ ̲и̲г̲н̲о̲р̲и̲р̲у̲ю̲т̲ ̲с̲е̲й̲ ̲ф̲а̲к̲т̲ ̲о̲с̲т̲а̲в̲ш̲е̲й̲с̲я̲ ̲п̲р̲о̲б̲л̲е̲м̲ы̲ ̲и̲ ̲к̲а̲к̲и̲м̲ ̲о̲б̲р̲а̲з̲о̲м̲ ̲д̲о̲п̲у̲с̲т̲и̲л̲и̲ ̲е̲г̲о̲ ̲в̲ы̲п̲у̲с̲к̲.̲ (12:06) А ведь Регулус планировал вернуться в больницу... (12:06) Д̲а̲,̲ ̲и̲ ̲о̲н̲ ̲н̲е̲п̲р̲е̲м̲е̲н̲н̲о̲ ̲д̲о̲в̲е̲д̲ё̲т̲ ̲с̲е̲б̲я̲ ̲с̲н̲о̲в̲а̲,̲ ̲ч̲т̲о̲б̲ы̲ ̲э̲т̲о̲ ̲с̲в̲е̲р̲ш̲и̲л̲о̲с̲ь̲.̲ ̲П̲о̲э̲т̲о̲м̲у̲ ̲м̲н̲е̲ ̲н̲у̲ж̲н̲а̲ ̲т̲в̲о̲я̲ ̲п̲о̲м̲о̲щ̲ь̲.̲ (12:07) Что я могу сделать? (12:07) Т̲ы̲ ̲м̲о̲ж̲е̲ш̲ь̲,̲ ̲п̲о̲т̲о̲м̲у̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲т̲а̲к̲ ̲п̲о̲с̲т̲у̲п̲а̲ю̲т̲ ̲д̲р̲у̲з̲ь̲я̲,̲ ̲и̲л̲и̲ ̲о̲т̲ч̲а̲я̲н̲н̲о̲ ̲ж̲е̲л̲а̲е̲ш̲ь̲,̲ ̲п̲о̲т̲о̲м̲у̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲д̲л̲я̲ ̲т̲е̲б̲я̲ ̲в̲а̲ж̲н̲о̲ ̲е̲г̲о̲ ̲з̲д̲о̲р̲о̲в̲ь̲е̲?̲ (12:07) Ответ «и то и то» принимается? (12:08) н̲е̲ ̲с̲о̲в̲с̲е̲м̲ ̲м̲н̲о̲й̲ ̲о̲ж̲и̲д̲а̲е̲м̲о̲е̲,̲ ̲н̲о̲ ̲т̲а̲к̲ ̲и̲ ̲б̲ы̲т̲ь̲.̲ ̲С̲о̲й̲д̲ё̲т̲.̲ (12:09) Д̲л̲я̲ ̲н̲а̲ч̲а̲л̲а̲ б̲ы̲л̲о̲ ̲б̲ы̲ ̲к̲р̲у̲т̲о̲ ̲к̲а̲к̲ ̲б̲ы̲ ̲н̲е̲в̲з̲н̲а̲ч̲а̲й̲ ̲в̲к̲и̲д̲ы̲в̲а̲т̲ь̲ ̲н̲а̲м̲ё̲к̲и̲ ̲н̲а̲ ̲з̲д̲о̲р̲о̲в̲ы̲й̲ ̲к̲у̲л̲ь̲т̲ ̲п̲и̲щ̲и̲.̲ ̲О̲н̲ ̲л̲ю̲б̲и̲т̲ ̲г̲о̲т̲о̲в̲и̲т̲ь̲,̲ ̲и̲з̲у̲ч̲а̲т̲ь̲ ̲н̲о̲в̲ы̲е̲ ̲р̲е̲ц̲е̲п̲т̲ы̲ ̲и̲ ̲и̲с̲к̲р̲е̲н̲н̲е̲ ̲и̲н̲т̲е̲р̲е̲с̲у̲е̲т̲с̲я̲ ̲у̲ ̲т̲о̲й̲ ̲ж̲е̲ ̲П̲и̲н̲с̲,̲ ̲к̲а̲к̲и̲е̲ ̲б̲ы̲в̲а̲ю̲т̲ ̲с̲т̲е̲п̲е̲н̲и̲ ̲п̲р̲о̲ж̲а̲р̲к̲и̲ ̲м̲я̲с̲а̲.̲ ̲А̲ ̲з̲н̲а̲ч̲и̲т̲.̲.̲.̲ ̲и̲ ̲в̲а̲м̲ ̲с̲т̲о̲и̲т̲ ̲о̲б̲ ̲э̲т̲о̲м̲ ̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲ь̲,̲ ̲и̲м̲е̲н̲н̲о̲ ̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲ь̲,̲ ̲с̲ ̲п̲р̲и̲в̲ы̲ч̲н̲ы̲м̲и̲ ̲ш̲у̲т̲о̲ч̲к̲а̲м̲и̲-̲п̲р̲и̲б̲а̲у̲т̲о̲ч̲к̲а̲м̲и̲.̲ ̲ (12:10) То есть… просто нормализовать разговоры о еде? (12:11) П̲о̲н̲а̲ч̲а̲л̲у̲ ̲б̲у̲д̲е̲т̲ ̲с̲л̲о̲ж̲н̲о̲,̲ ̲о̲д̲н̲а̲к̲о̲ ̲я̲ ̲н̲а̲д̲е̲ю̲с̲ь̲,̲ ̲э̲т̲о̲ ̲с̲р̲а̲б̲о̲т̲а̲е̲т̲,̲ ̲и̲ ̲т̲ы̲ ̲з̲а̲п̲о̲л̲у̲ч̲и̲ш̲ь̲ ̲д̲о̲в̲е̲р̲и̲е̲ ̲в̲ ̲в̲о̲п̲р̲о̲с̲е̲.̲ ̲Х̲о̲т̲я̲ ̲б̲ы̲ ̲с̲ ̲э̲т̲о̲г̲о̲ ̲н̲а̲ч̲н̲и̲.̲ ̲Г̲л̲а̲в̲н̲о̲е̲,̲ ̲ч̲т̲о̲б̲ы̲ ̲в̲с̲ё̲ ̲в̲а̲ш̲е̲ ̲о̲б̲щ̲е̲н̲и̲е̲ ̲с̲т̲р̲о̲и̲л̲о̲с̲ь̲ ̲н̲а̲ ̲о̲т̲к̲р̲ы̲т̲ы̲х̲ ̲и̲ ̲в̲е̲р̲б̲а̲л̲ь̲н̲ы̲х̲ ̲д̲и̲а̲л̲о̲г̲а̲х̲,̲ ̲з̲в̲у̲ч̲и̲т̲ ̲г̲л̲у̲п̲о̲,̲ ̲и̲ ̲в̲с̲ё̲ ̲ж̲е̲ ̲я̲ ̲о̲р̲и̲е̲н̲т̲и̲р̲у̲ю̲с̲ь̲ ̲н̲а̲ ̲с̲в̲о̲й̲ ̲л̲и̲ч̲н̲ы̲й̲ ̲о̲п̲ы̲т̲.̲ ̲М̲о̲й̲ ̲б̲о̲й̲ф̲р̲е̲н̲д̲ ̲д̲у̲м̲а̲л̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲н̲е̲з̲а̲м̲е̲т̲н̲о̲ ̲д̲е̲л̲а̲е̲т̲ ̲к̲о̲м̲п̲л̲и̲м̲е̲н̲т̲ы̲,̲ ̲н̲о̲,̲ ̲у̲в̲е̲р̲я̲ю̲,̲ ̲а̲к̲т̲и̲в̲н̲ы̲е̲ ̲и̲ ̲у̲т̲р̲и̲р̲о̲в̲а̲н̲н̲ы̲е̲ ̲«д̲о̲б̲р̲о̲е̲ ̲у̲т̲р̲о̲,̲ ̲В̲е̲н̲е̲р̲а̲» — ̲э̲т̲о̲ ̲ч̲т̲о̲-̲т̲о̲ ̲и̲з̲ ̲г̲е̲н̲и̲а̲л̲ь̲н̲о̲с̲т̲и̲,̲ ̲к̲о̲т̲о̲р̲а̲я̲ ̲б̲ы̲л̲а̲ ̲о̲т̲в̲е̲р̲г̲н̲у̲т̲а̲ ̲о̲б̲щ̲е̲с̲т̲в̲о̲м̲.̲ ̲П̲о̲в̲ы̲ш̲е̲н̲и̲е̲ ̲с̲а̲м̲о̲о̲ц̲е̲н̲к̲и̲ ̲— ̲т̲о̲ж̲е̲ ̲д̲е̲л̲о̲ ̲ш̲а̲т̲к̲о̲е̲.̲ ̲ (12:12) Разумеется. Я ещё читал, что неплохой метод — выводить в кафешки, угощать чем-то лёгким и стараться отвлекать человека изо всех сил. (12:13) Т̲ы̲ ̲д̲о̲л̲ж̲е̲н̲ ̲п̲о̲н̲и̲м̲а̲т̲ь̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲п̲и̲щ̲е̲в̲ы̲е̲ ̲р̲а̲с̲с̲т̲р̲о̲й̲с̲т̲в̲а̲ ̲— ̲э̲т̲о̲ ̲н̲а̲д̲о̲л̲г̲о̲,̲ ̲а̲ ̲и̲н̲о̲г̲д̲а̲ ̲и̲ ̲н̲а̲ ̲в̲с̲ю̲ ̲ж̲и̲з̲н̲ь̲.̲ ̲Э̲т̲о̲ ̲н̲е̲ ̲м̲е̲н̲я̲е̲т̲с̲я̲ ̲и̲ ̲т̲о̲г̲д̲а̲,̲ ̲к̲о̲г̲д̲а̲ ̲п̲о̲л̲у̲ч̲а̲е̲ш̲ь̲ ̲п̲о̲м̲о̲щ̲ь̲.̲ ̲Н̲е̲к̲о̲т̲о̲р̲ы̲е̲ ̲м̲о̲г̲у̲т̲ ̲«в̲ы̲з̲д̲о̲р̲о̲в̲е̲т̲ь̲» ̲з̲а̲ ̲н̲е̲с̲к̲о̲л̲ь̲к̲о̲ ̲н̲е̲д̲е̲л̲ь̲.̲ ̲Н̲е̲к̲о̲т̲о̲р̲ы̲е̲ ̲— з̲а̲ ̲д̲о̲л̲г̲и̲е̲ ̲г̲о̲д̲ы̲ ̲и̲ ̲м̲е̲с̲я̲ц̲ы̲.̲ ̲И̲л̲и̲ ̲ж̲е̲ ̲в̲о̲о̲б̲щ̲е̲ ̲н̲и̲к̲о̲г̲д̲а̲.̲ ̲Э̲т̲о̲ ̲т̲я̲ж̲е̲л̲ы̲й̲ ̲г̲р̲у̲з̲ ̲н̲е̲ ̲т̲о̲л̲ь̲к̲о̲ ̲н̲а̲ ̲б̲о̲л̲ь̲н̲о̲м̲,̲ ̲н̲о ̲и̲ ̲н̲а̲ ̲в̲с̲е̲х̲ ̲о̲к̲р̲у̲ж̲а̲ю̲щ̲и̲х̲,̲ ̲б̲у̲д̲ь̲ ̲т̲ы̲ ̲е̲г̲о̲ ̲п̲а̲р̲т̲н̲ё̲р̲о̲м̲,̲ ̲д̲р̲у̲г̲о̲м̲,̲ ̲б̲р̲а̲т̲о̲м̲ ̲и̲л̲и̲ ̲о̲т̲ц̲о̲м̲.̲ ̲ (12:14) П̲о̲э̲т̲о̲м̲у̲ ̲у̲ ̲м̲е̲н̲я̲ ̲п̲о̲с̲л̲е̲д̲н̲и̲й̲ ̲и̲ ̲н̲е̲ ̲м̲е̲н̲е̲е̲ ̲в̲а̲ж̲н̲ы̲й̲ ̲в̲о̲п̲р̲о̲с̲.̲ ̲Г̲о̲т̲о̲в̲ ̲л̲и̲ ̲т̲ы̲ ̲р̲а̲з̲б̲и̲р̲а̲т̲ь̲с̲я̲ ̲с̲ ̲э̲т̲и̲м̲ ̲и̲ ̲б̲е̲р̲ё̲ш̲ь̲ ̲л̲и̲ ̲н̲а̲ ̲с̲е̲б̲я̲ ̲о̲т̲в̲е̲т̲с̲т̲в̲е̲н̲н̲о̲с̲т̲ь̲ ̲о̲т̲н̲о̲с̲и̲т̲ь̲с̲я̲ ̲с̲ ̲п̲о̲н̲и̲м̲а̲н̲и̲е̲м̲ ̲к̲ ̲б̲о̲л̲е̲з̲н̲и̲,? ̲Эт̲о̲ ̲с̲л̲о̲ж̲н̲о̲.̲ ̲В̲а̲ж̲н̲о̲ ̲э̲т̲о̲ ̲п̲о̲н̲и̲м̲а̲т̲ь̲.̲ ̲В̲а̲ж̲н̲о̲ ̲п̲р̲а̲в̲и̲л̲ь̲н̲о̲ ̲в̲ы̲с̲т̲р̲а̲и̲в̲а̲т̲ь̲ ̲о̲б̲щ̲е̲н̲и̲е̲,̲ ̲и̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲в̲ы̲ ̲д̲о̲й̲д̲ё̲т̲е̲ ̲д̲о̲ ̲т̲о̲й̲ ̲с̲т̲а̲д̲и̲и̲,̲ ̲к̲о̲г̲д̲а̲ ̲с̲м̲о̲ж̲е̲т̲е̲ ̲с̲п̲о̲к̲о̲й̲н̲о̲ ̲о̲б̲с̲у̲ж̲д̲а̲т̲ь̲ ̲р̲а̲с̲с̲т̲р̲о̲й̲с̲т̲в̲о̲,̲ ̲н̲а̲п̲о̲м̲и̲н̲а̲ю̲,̲ ̲б̲е̲з̲ ̲к̲а̲к̲и̲х̲-̲л̲и̲б̲о̲ ̲о̲б̲в̲и̲н̲е̲н̲и̲й̲,̲ ̲с̲о̲ ̲с̲п̲о̲к̲о̲й̲с̲т̲в̲и̲е̲м̲ ̲и̲ ̲у̲м̲е̲н̲и̲е̲м̲ ̲в̲ы̲с̲л̲у̲ш̲и̲в̲а̲т̲ь̲,̲ ̲д̲а̲в̲а̲я̲ ̲в̲ы̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲ь̲с̲я̲,̲ ̲т̲о̲ ̲с̲ч̲и̲т̲а̲й̲ ̲у̲ж̲е̲ ̲т̲а̲к̲о̲е̲ ̲п̲о̲в̲е̲д̲е̲н̲и̲е̲ ̲п̲о̲б̲е̲д̲о̲й̲.̲ ̲Н̲е̲ ̲з̲о̲л̲о̲т̲ы̲м̲ ̲к̲у̲б̲к̲о̲м̲,̲ ̲н̲о̲ ̲н̲е̲б̲о̲л̲ь̲ш̲и̲м̲ ̲п̲р̲и̲з̲о̲м̲.̲ ̲ (12:15) А что насчёт внешности? Типа, ничего, что я могу, сам того не осознавая, сказать, что обожаю чёрный лак на ногтях и кольца? (12:15) С̲ ̲к̲о̲м̲м̲е̲н̲т̲а̲р̲и̲я̲м̲и̲ ̲п̲о̲ ̲п̲о̲в̲о̲д̲у̲ ̲т̲е̲л̲а̲ ̲н̲у̲ж̲н̲о̲ ̲б̲ы̲т̲ь̲ ̲о̲с̲т̲о̲р̲о̲ж̲н̲ы̲м̲.̲ ̲Д̲а̲ж̲е̲ ̲(̲н̲а̲ ̲т̲в̲о̲й̲ ̲в̲з̲г̲л̲я̲д̲)̲ ̲с̲а̲м̲о̲е̲ ̲б̲е̲з̲о̲б̲и̲д̲н̲о̲е̲ ̲з̲а̲м̲е̲ч̲а̲н̲и̲е̲ ̲м̲о̲ж̲е̲т̲ ̲с̲и̲л̲ь̲н̲о̲ ̲р̲а̲н̲и̲т̲ь̲.̲ ̲В̲о̲т̲ ̲т̲о̲л̲ь̲к̲о̲ ̲т̲о̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲т̲ы̲ ̲п̲е̲р̲е̲ч̲и̲с̲л̲и̲л̲,̲ ̲я̲ ̲н̲е̲ ̲с̲ч̲и̲т̲а̲ю̲ ̲о̲с̲о̲б̲о̲ ̲т̲р̲а̲в̲м̲и̲р̲у̲ю̲щ̲и̲м̲.̲ ̲ (12:16) И̲ ̲т̲ы̲ ̲т̲а̲к̲ ̲и̲ ̲н̲е̲ ̲о̲т̲в̲е̲т̲и̲л̲ ̲н̲а̲ ̲м̲о̲й̲ ̲в̲о̲п̲р̲о̲с̲.̲ (12:16) Я, вообще-то, уже давно на всё согласился, как только узнал о болезни, не сообщая Реджи. Нет никаких оснований мне доверять, и всё же заметь, что тот, кому это не надо, ещё в начале переписки бы слился. (12:17) Не прошу меня любить, но и вечно сомневаться во мне не надо. (12:17) В̲а̲у̲.̲ ̲Н̲а̲с̲т̲р̲о̲е̲н̲а̲ ̲я̲ ̲н̲е̲м̲н̲о̲г̲о̲ ̲с̲к̲е̲п̲т̲и̲ч̲н̲о̲.̲ ̲ (12:17) В̲ ̲л̲ю̲б̲о̲м̲ ̲с̲л̲у̲ч̲а̲е̲ ̲ж̲е̲л̲а̲ю̲ ̲т̲е̲б̲е̲ ̲у̲д̲а̲ч̲и̲.̲ (12:18) Значит, Регулусу ни слова? (12:18) Н̲и̲ ̲е̲д̲и̲н̲о̲г̲о̲.̲ (12:18) Я могила. (12:19) С̲х̲в̲а̲т̲ы̲в̲а̲е̲ш̲ь̲ ̲н̲а̲л̲е̲т̲у̲!̲ (12:19) Спасибо тебе. Ну, за то, что помогаешь, хотя сама не шибко этому рада. (12:20) М̲ы̲ ̲з̲д̲е̲с̲ь̲ ̲с̲о̲б̲р̲а̲л̲и̲с̲ь̲ ̲р̲а̲д̲и̲ ̲Р̲е̲г̲а̲ ̲в̲ ̲п̲е̲р̲в̲у̲ю̲ ̲о̲ч̲е̲р̲е̲д̲ь̲.̲ (12:20) Да. Ради него.

***

— Так и не расскажешь, что произошло? Регулус приземлился на скамейку рядом с Пандорой, придвигая скейт ногами чуть ближе к себе. Это был второй вопрос, заданный подругой за сегодня, после удручающего «как ты?». И… как он? Ну. Скверно, погано, херово. Врать Вейн — совершенно дохлый номер. Так что: терпимо. А теперь: — Ничего. Хоть ему по-прежнему паршиво. С ослабленными ногами, пульсирующей болью в висках и потемнением в глазах Регулус чувствовал себя не иначе как соседским дедушкой Фрэнком, который вечно ворчал, реагируя на любой шум. Обычно спасали витамины, компенсирующие не получаемые от нормальной пищи; но мама лишила карманных денег ровно в тот период, как Рег был на мели. Рисковал жизнью, правда, он в обоих случаях, но предпочитал об этом не шибко много думать. Факт неизменен, как его не мутузь: прикрытие в виде получаемой дозы для «здоровья» оказывалось недоступным. А придумать что-то в качестве сокрытия было первостепенной задачей — хотя бы ради Пинс. И Пандоры, наивно полагающей, что лечатся они вместе. Ну да. Регулус с Вейн часто зависали в Портсмуте, где основной скейтпарк славился лучшим халф пайпом и посетителями, которым до новеньких не было никакого дела, и которые не приставали с рекламой собственных спортклубов или чем похуже — с мороженым, к примеру. Беда была не столько в количестве калорий, сколько в одном отказе. Их с Вейн нерушимый договор «кушать в одно время» в таком случае обернулся бы ложью со стороны Регулуса. А тогда, что ж. Прощай, дружба. Все плюсы езды в душном автобусе в прибрежный городок для посещения одной-единственной площадки на этом заканчивались: когда тебя всё бесит, появление очередного чудика в уличном стиле на горизонте совсем не нужно. И с блэковскими навыками общения, ограничивающимися твёрдым «пошёл на...», — это если вовремя Пандора заткнет рот. Подруга не разделяла его мнение так уж рьяно: по её образу жизни это было понятно. Она верила в одну идею: «чем больше друзей, тем больше подарков на праздники». Прочие мотивационные речи для знакомств удавались ей хуже, чем просто «отстойно». Вейн никогда не сдавалась. И всё же ради друга она была готова утихомирить свое чёрт-возьми-я-тоже-по-Чарли-Далтону настрой. За исключением беспокойства о нём самом. Увы. Поэтому: — Обалденный кикфлип у парня в красной майке... — Регулус! — Пришёлся толчок в плечо. — Ты меня доведешь. — Ох, как ему знакомо. — Если думаешь, что я отстану от тебя из-за игнора моих вопросов, то, мой милый, нет. Больше нет. В этом была вся Вейн. Она откопает твою могилу, если забудет в гробике солнцезащитные очки. — Ты невыносим. — Её ровные брови свелись к переносице. — Со вчерашнего дня ходишь как бледная саранча, я специально вывела на прогулку сегодня нас обоих без Ксено, потому что... э. Потому что, возможно, с ним некомфортно говорить о Бэтмене? — Всё не... — Он проморгался и отпустил голову. — Да при чём тут вообще Джеймс? Пандора вспыхнула, как спичка, как будто только этого отрицания ждала. Её розовые прядки на палящем солнце сегодня особенно сильно выделялись на фоне белокурых волос, и Регулус задержал на них взгляд немного дольше обычного. Потрясающие сочетание. И Вейн, заметив огонёк в его глазах, расплылась в улыбке — такой же потрясающе, потрясающе красивой, как и всегда. Вот кого он действительно не понимал. Её отчаянно низкую самооценку, которую она усиленно скрывала за маской вечно жизнерадостной хохотушки. Она была необыкновенной. И при одном взгляде на неё любовь захлёстывала Ксенофилиуса с ног до головы: с этими огромными зелёными глазами, обрамлёнными пышными ресницами, со всегда розоватыми щеками, идеальной кожей, да даже с губами, пухлыми от эффекта, созданного корейским тинтом. А её тело... Регулус даже не завидовал: просто знал, что она априори куда стройнее его. И сравнивать не приходилось. Это в какой-то степени можно было считать мазохизмом — вставать у зеркала. Однако Регугус делал так постоянно. Разворачивался боком, согнув спину, словно пытаясь разглядеть позвоночник, щупая его пальцами, в надежде увидеть какие-либо изменения, которых никогда почему-то не было, хотя вес стремительно падал вниз. Внезапно появившаяся сыпь на коленке периодически давала о себе знать, и, тяжело вздохнув, он проходился из раза в раз руками по выпирающим рёбрам. Без одежды было очень неуютно, как будто он оголил всего себя и вышел прямо в таком виде на фестиваль Вудсток. Люди, наверное, закидали бы его банками содовой и всем тем, что было под рукой, чтобы согнать его со сцены. То, что виделось в зеркале, совершенно не походило на «норм»: ни неловкое, неуклюжее тело, ни несоразмерно большая голова. Бледная. Странная. Мерзкая. Как и он сам. Регулус даже боялся задержаться подольше в страхе заметить новые изъяны, и залезал в душевую кабинку так быстро, как только мог, устало опираясь спиной о прохладную стену и регулируя воду. В последнее время он чувствовал себя чертовски вымотанным. Банальный контрастный душ также не помогал взбодриться. Ничего бы уже не помогло. — Я же вижу, как ты изводишь себя. Пандора коротко вздохнула и провернулась в бок с той тревогой в глазах, которую Регулус искренне ненавидел. Он отвёл свой взгляд, не выдерживая её пронзительного, и тупо уставился на траву. Уже выросла свежая, новая. Весь этот день был идеален. Словно картинка, вырванная из журнала о прекрасных выходных. От этого почему-то было тошно. — Скажи мне правду, Рег. Ты расстроен из-за этого Джеймса? — Всё вечно сводится к нему. Это раздражает. — О, нет. Регулус раздражает самого себя, но никак не Пандора. Задолбала его гнетущая усталость во всём теле, сворачивающийся в тугой узел желудок, страх выпить чуть больше жидкости, дабы живот не раздулся; не худеющее тело, ненависть к своему телу и в целом к отражению; бесконечная еда, которую скрепя сердце он выкидывал куда угодно; выпадающие при каждом мытье волосы, ощущение кирпичной стены от одеяла, придавливающего к постели, от всего он просто устал. — Прости. Теперь срывы даже на самых близких и дорогих людей происходили ежедневно. Он не был в силах встать с кровати, не то что сдерживать в себе эту необъяснимую агрессию. Пандора должна была понимать. И она понимала: в ремиссии никак не забыть, через какой ужас до этого пришлось пройти. — Рег, — почти невесомо, боясь задеть, она коснулась его руки. — Пожалуйста, поговори со мной. Нельзя всё сдерживать в себе, слышишь? Твой гнев накапливается и в конце концов доведёт тебя до настоящего взрыва. Злиться — это нормально. Это ровно такая же эмоция, имеющая право в тебе быть. Она осторожно, словно несмело, улыбнулась, и Регулус приложил все усилия, чтобы ответить тем же. Пандора понимала его болезнь, но не знала абсолютно ничего о существовании Сириуса. Он часто думал о том, с чего начался весь ужас. За месяц до побега уже было что-то нет так: брат исчезал из его жизни. Утекал, словно вода сквозь пальцы. Регулус заметил это не сразу. Поначалу, до явных признаков, они проводили друг с другом чуть меньше времени, чем обычно. Сириус маячил где-то рядом: обедал за общим столом, махал рукой из своей комнаты. Он вроде как по-прежнему находился поблизости, и потребовалась вечность, чтобы понять, как невероятно он стал далек. Сириус с ним не говорил. Ни с кем из семьи не говорил по-настоящему. Пара-тройка дежурных фраз — «Привет, как дела, нормально всё в школе? Да, и у меня. Нет, сыграть сегодня не смогу. Да, хорошо, что у нас набирается группа. Нет, после школы занят. С друзьями хотим погулять. Отлично поболтали, ну, мне пора». Слишком быстро, слишком непривычно, будто брат выдавливал из себя то, что должен был, и каждый раз держал между ними невидимую дистанцию, словно взвешивал каждое слово и старался поскорее сбежать. Поразительно и парадоксально, но даже когда они находились по разную сторону баррикад, один — в частной школе, второй — в обычной, то всё равно были как будто бы ближе. Он говорил. Он рассказывал о себе. Регулус чувствовал его. Но не тогда. Сириус изредка улыбался, стоя в шаге от него, и Рег снова и снова ловил себя на том, что понятия не имел, как у брата дела на самом деле. Он спрашивал, а Сириус улыбался, Сириус отвечал и всегда говорил, что у него всё отлично, но Регулус почти что дышал витающим в воздухе напряжением, так что ничего не могло быть отлично. Пинс говорила: «Переживать действительно не о чем». И Регулус послушно не переживал. Он делал домашние задания, забывался в музыке, проигрывал старые партии в память об их с братом разрушенной группе; он очень, очень многое делал теперь в память о ней. Жил, учился, фальшиво смеялся. Всё шло так хорошо, как только возможно: на телефон приходили новые уведомления, вес стремительно падал, родители почти не ссорились и не обращали на него никакого внимания, город всё меньше и меньше напоминал сожженные руины при саморазрушении самого Регулуса. Всё было просто отлично. Просто Сириуса больше с ним не было. Он не проводил с ним время. Не тусовался часами в подвале с гитарой и общими усилиями над новым хитом. Сириус не обещал вместе убежать далеко-далеко отсюда после очередного скандала. Не заходил рано-рано, ещё до школы, в комнату, чтобы поехать в неё вместе. Сириуса словно больше не существовало, и это ощущалось так, будто только что он стоял за спиной, а спустя считанные секунды никого за ней не находилось, кроме душной и уродливой пустоты. Осознание этого накрыло внезапно. В обычный вечер пятницы. Спустя два дня после побега. Брата дома нет, понял Регулус: его комната полутемная и абсолютно ему незнакомая. Он ни разу здесь не был. Он пропадал на улице, или у своих друзей, или в школе, но... наверное, настоящего Сириуса Регулус не знал. Это осознание, как ледяная вода за шиворот, нагоняющая воспоминания о гараже, в котором они провели десятки, сотни часов, где он знал каждую трещинку, каждую дырку на потрепанном диване, каждую нитку на вязаном покрывале. И в нём, и в комнате брата Регулус чувствовал себя, как дома. Иногда, когда между родителями растекалось вязкое, полное злости молчание. Намного лучше, чем дома. А тут — незнакомые светлые стены, руководство по мотоциклам, заваленный банками энергетика стол, колода карточек с человеком-пауком из-под пачки сахарных палочек, новые плакаты на стенах — абсолютно новые, и Регулус не узнает и половины групп, изображенных на них. А стопка кассет у магнитофона? Какие миксы брат записал сам, какие дарили ему друзья? Регулус не слышал ни одну из них. Чёрт побери, он даже не знал, где Сириус сейчас находился. Чем он занимается после школы. С кем он общается. Какую книгу он читает, если вообще читает, что маловероятно. И с кем он слушает своих любимых исполнителей?.. Может, как и с Регом, лежит животом на постели, кивает в такт мелодии и как обычно комментирует каждую строчку более эмоционально, чем кто-либо другой? И тогда же становилось страшно. Страшно до паники. Регулус знал, кому принадлежала эта комната, знал, кому принадлежат эти вещи, но не догадывался, откуда взялось ощущение, будто он в гостях, когда всегда, всегда раньше между ними с Сириусом не было границ, рядом с Сириусом он всегда был будто бы на своём, правильном месте. Рядом с ним при очередном конфликте родителей становилось не так тяжело на душе. Они могли не говорить друг другу ни о том, как брата совсем недавно отчитали, применив насилие, ни о том, как наругали самого Регулуса, потому что в этом не было необходимости. Они и без того друг друга прекрасно понимали. Сириусу можно было заходить, не спрашивая разрешения, залезать в ящики шкафов, не дожидаясь одобрения. Это было его право, его брат, его лучший друг. Был когда-то давно, но не теперь. Не в этой комнате. Не с человеком, который больше не жил в ней. Регулус помнил, как рыдал в подушку, когда ощутил в полной мере это гложущее чувство одиночества, как до последнего был готов отрицать реальность, потому что легче сойти с ума, чем поверить, что Сириус ушёл. Даже смерти он не позволил бы его забрать. Свой разум — да. Брата — нет. — Нельзя же так, — говорила тогда няня. — Детка, нельзя так рвать себе душу. Знаю, он был тебе братом, но ты ведь убиваешь самого себя. Регулус даже не слушал. Любое «был», любое слово в прошедшем времени рядом с именем Сириуса выжигало чёрную дыру на месте, где когда-то находилось его сердце, и, если бы не безумная надежда на возвращение, на рваную связь, на грёбаное чудо, он бы и правда убил самого себя. Быть может, не физически, но безумие, которое охватило его после потери, растаптывало в нём душу. И Регулус правда не знал, каким бы он стал, что бы от него осталось, если бы оказалось, что брат действительно умер, а не сбежал. Он был знаком с этим ужасом — незнакомым, нечеловеческим, пронзительным. А потом появилась больница, а вместе с ней — Пандора. Еще раньше Римус. Их дружба, отвлекающая от всего остального. И хорошо было, да? Это должно было вызвать волну облегчения, ощущаться теплым, мягким опустошением, добрым и правильным, легким и светлым. Но у Регулуса в горле пребывала только горечь, в груди — битое стекло, в душе — лихорадочное, бешеное ощущение того, что что-то идёт чудовищно, абсолютно неправильно, и он никак не может нащупать, что именно. Просто всё — не так. Просто всё — неправильно. Конечно же, конечно, конечно, ему не нужна поддержка. Всего лишь время, которое излечит. Если такое возможно. Потому что он, оказывается, совсем-совсем не в порядке. Он тот, кого ему не хочется видеть в зеркале. Тот, кем ему не хочется просыпаться по утрам. Когда всё только-только произошло, на следующий день после исчезновения Сириуса, он стоял в дверях кухни. Орион возмущался так сильно, что его трясло. Пинс тараторила так безудержно много и громко, что Вальбурга на неё шикала. Регулус продолжал держать на лице непроницаемую маску, осознавая, что спросят с него. Молча и тихо. Не говорил, не плакал, не реагировал на вечные вопросы «ты знал?» и больше не произносил ни слова. Только смотрел своими огромными глазами и поджимал губы, толком ничего и не осознавая. Регулус хотел спросить… и ни спрашивал ни о чём. Ему казалось, будто теперь он не имел на это права. Будто теперь мысли не принадлежали ему, и они ощущались тайной, запертой на миллион замков, ключи от которых были заброшены в самое глубокое озеро. Он молчал, невыносимо далекий от них всех, и Регулусу хотелось убежать также далеко. В поле под музыку и с этим долгожданным облегчением, как в фильмах. Регулус смотрел на стены и пол, на окно и столешницу, куда угодно, лишь бы удержать равнодушное выражение лица и проигнорировать холод, мурашками пробегающий по его позвоночнику. Да. Ничего из этого он не мог рассказать Пандоре, потому что это было сложно, потому что держать всё в себе — привычка, заглушаемая не только внутренней забастовкой. Это больно, и это ни в коем разе не должно выйти за пределы его мыслей. Поэтому Регулус лишь поднял голову. В огромных мокрых глазах напротив плескалось такое беспокойство, что становилось дурно. Его взгляд бегал, он тяжело и коротко дышал, явно придумывая, как солгать. И солгал. Сам понимал это ещё до того, как открыл рот. — Я в порядке. Правда. И вовсе не из-за Поттера грущу. Это было правдой. По большей части. Почти. Ладно, чуть меньше большей части. Чуть меньше меньшей большей части. Время от времени его мучило неизвестное состояние. Это было скорее отчаянием от неизбежного конца или любой другой не очень приятной вероятности, когда на что-то компрометирующее он старался придумать, что сказать, чтобы перевести слова в шутку. Однако в жизни Регулус не был хорош в разговоре, потому что, блять. В этом-то и заключалась вся жизненная проблема. В недоверии. А само недоверие шло от всех пережитых ударов. Регулус понимал, что уход брата не прошёл бесследно, что абсолютно-не-либеральные-методики-воспитания Вальбурги сделали своё дело, что тот же отец, для которого семья была важнее денег, не противостоял матери и только позволял ей пользоваться возрастным преимуществом. Они поголовно были чокнутыми. Но родители друзей... Они другие. Друзья не были теми, кого раньше Регулус считал среднестатистическим объединением семейными узами. Даже Джеймс, который также не подавал никаких признаков, характерных для человека со сломанной из-за матери психикой, в кармане, вибрируя, напоминал о себе. Он был абсолютно здоровым парнем. С нормальным детством. А ещё он спамил для незаинтересованного в общении уж очень долго, и это вызывало смешанные эмоции. Равнодушие Регулуса ко всему окружающему раньше казалось безусловным фактом. До тех пор, пока он не начал узнавать какие-то новые эмоции в себе. И не решил разобраться, в чём дело, зачем-то по косточкам разбирая именно Джеймса. С одной стороны, он шутил, часто разрешал неловкие моменты, был любим, и Блэк чувствовал странную зависть. Это угнетало, однако он не мог ничего поделать, постоянно задаваясь вопросом, почему такой, как Сохатый, с ним контачил. Зная, что Регулус болен, что он страшный, что он отвратительный человек? Оно в голове не укладывалось: Поттер с любым сдружится, если захочет, да хоть с дочерью мэра. Но Джеймс переписывался с ним. Он шутки шутил, о своей жизни рассказывал, боялся задеть. И... флиртовал? Регулус не помнил точно, как это началось. Он даже не был уверен, что когда-то существовало начало, что вообще было время, когда они вели дружеский диалог. Это просто... константа в его жизни, что-то постоянное и установившееся, почти что сросшееся с ним самим, и, как бы сильно Блэк ни пытался это подавить, как бы сильно ни пытался убедить самого себя, что в порядке, это не менялось. Никогда. Он пытался. Честное слово, он пытался. Его первой влюблённостью стала Паркинсон, девчонка на два года старше. Он считал, что у неё красивые ноги — очень длинные, да и ростом сантиметров на пятнадцать ниже его самого, ухоженные волосы, русые, с каким-то холодным подтоном и длиной до лопаток, большие кукольные глаза. Она была удивительно привлекательна. Но тогда, совершая свою первую и крупную ошибку, Регулус полчаса пытался отрепетировать перед зеркалом ту самую улыбку Пандоры, после которой Ксено требуется как минимум десять минут, чтобы отойти и начать вновь соображать. Это было её секретным оружием, каждый раз ему думалось: "и как, чёрт возьми, она это делала?" Харизма не его конёк, а Паркинсон была как раз из разряда недоступных. В конечном счёте ничего у него не вышло — ни с Паркинсон, ни с зеркалом. Ровно через полчаса Пинс стала ломиться в ванную и спрашивать, всё ли у него в порядке, уверенная, что найдёт Блэка в ванне по горло в крови. От неразделенной любви — это так трагично. Так что — да. Официально и, Боже. Регулус просто ненавидел флиртовать. Но он делал это каждый раз, за собой не замечая. Глядя только в экран телефона, ожидая нового уведомления с ответом, и… Есть! Он приходил вместе с Джеймсом. Никаких неловкостей. А в ответ Регулус был способен лишь издать какой-то непонятный звук. Это казалось глупостью, но в то же время самым логичным шагом. Его разбирательства в собственной ориентации начались задолго до Барти, его лучшего друга на протяжении многих лет. И Регулус не особо помнил, сколько из этого времени он испытывал к нему влечение. Всегда просто казалось логичным ощущать взрывы внутри, пожар, заставляющий кончики ушей гореть. Мир был разделён на чёрное и белое где-то до четырнадцати: девочки с мальчиками, мальчики с девочками, и никак иначе. Либо ты голубой, либо розовый. Ему — наследнику — было важно продолжение рода. Вальбурга пока не беспокоилась по этому поводу, зато волновался он. Изо дня в день упорно убеждал себя в том, что ещё рано заново влюбляться. И пускай вокруг рисовались чуть ли не модели, Регулус, наверное, имел редкий типаж... Или проблема вообще крылась не в нём. Или... ну. Не было никакого «или». Он пялился на плакат с Эваном Питерсоном и давил в себе ебанутых бабочек, порхающих в животе. Он наблюдал за Скарлетт Йохансон и едва не бился башкой о стену, ничего не чувствуя. А потом, как вишенка на торте, как последняя задутая свеча, произошёл поцелуй на вечеринке, и Блэк окончательно убедился в том, что именно было не так. Что было совсем не правильно: он оказался единственным из друзей, у кого отсутствовала девушка, а единственная беспокоящая его проблема — это, что ж. То, что он никогда не станет самой важной составляющей жизни Джеймса Патрика Марча. — Позорище, — неизменно слышался голос матери за спиной, стоило покопаться в себе и своих «отклонениях от нормы». В реальности Вальбурга бы не церемонилась. Это доказал уже брат: он додумался за семейным ужином ляпнуть в ответ на мамино «одет, как педик» скорое «а мой парень очень даже оценил», и понеслось. Регулус никогда раньше не видел миссис Блэк настолько взбешённой, ни после того, как Сириус приобрёл мотоцикл, ни после того, как устроил скандал, приведя в гараж группу музыкантов со школы. Вальбурга не скрывала, что при всей своей неприязни к выходкам старшего, любила (если можно назвать это любовью) куда больше его. С годами Регулус свыкся с этой мыслью: он был почитаем хотя бы Пинс и всё-таки... это удручало. Ладно, может быть, он чаще испытывал обиду, когда мама смотрела на Сириуса и очень редко — на Регулуса... Но это лишь иногда. Он пытался, ладно? И вот сейчас, спасибо вселенной за Джеймса Поттера, становилось на это просто всё равно. Будто была какая-то нужда в общении с ним. Конечно, он не всерьёз с ним флиртовал. А с чего вдруг Регулус решил иначе? Сам себя накрутил, сам и обиделся. Интернет-друзья совсем не одно и то же, что и реальные, надо было помнить об этом. Хотя с Джеймсом забывалось очень многое, стоило это признать. В какой-то степени Регулус сам был виноват, что зашёл так далеко. И если Поттер всё-таки надумает встретиться, то как выкручиваться? Даже если не выкручиваться, а на свой страх и риск пойти, то вполне вероятно, что Джеймс просто испугается его вида и лишь из вежливости погуляет туда-сюда по парку, чтобы в итоге до конца своих дней игнорировать дальнейшее общение. Но с чего он взял, что есть всего два варианта? И то из крайности в крайность? А если прямо сейчас включить телефон и проверить, есть ли новые уведомления?.. Они оба переступили черту, в этом и крылась вся подноготная проблемы. Он мог бы написать Джеймсу снова, прикинувшись, что совсем не переживал? Врубить хотя бы телефон? Заблокировать контакт? Все варианты казались бессмысленными. Так что нет. Твёрдое и намеренное «нет». Ему бы хотелось, чтобы у него появился реальный парень. Чтобы он был красивым, умным, и, знаете, не таким как все. Он понимал, что с его лицом, с его внешностью и с его тяжелым телом влюбится в него только дурак или извращенец. Но всё равно продолжал выдумывать, как «принц» говорит ему: «ты чертовски красивый», — а потом они уходят в спальню и начинают заниматься тем, чем обычно занимаются люди, которые невыносимо любят друг друга — трахаются. И неважно, что ноги еле передвигались, а тело ломило от усталости. Он со временем привык, как люди привыкают к ледяной воде, если немного в ней постоять, игнорируя будоражащий холод. Или терпел. Регулус ничего не знал точно. Он только вздохнул, возвращаясь в реальность. В парке яркое солнце слепило, и приходилось щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Регулус почесал переносицу, проморгав несколько раз, чтобы отвести взгляд и посмотреть в сторону выхода. Ему хотелось поскорее найти аптеку и закупиться витаминами, иначе он свалится в обморок. Регулус замер, когда зацепился за красную вывеску напротив индийских декораций и вышедших людей из ларька. Он не мог поверить в реальность происходящего, осознавая, что глаза его не могут подвести и что прямо сейчас Сириус шёл мимо антикварной лавки, смеялся с каким-то парнем в спортивной форме и выглядел таким беззаботным. Словно… словно всё так и должно было быть. Он направлялся прямо ко входу в парк. Регулус был знаком с болью. Был с ней на «ты». Она стала его попутчицей с первого испытанного унижения, но, кажется, в этот момент он не мог вспомнить, чтобы ему когда-либо было настолько плохо, разве что... В грудь разрядили целую обойму из пистолета. Всё вокруг плыло, кружилось, вихрилось, и от этого казалось, будто паника поглощала его тело целиком, не оставляя места даже для воздуха в лёгких. — Пойдем? — он спросил Вейн резковато, и ему хотелось сбежать, оказаться как можно дальше не от присутствия брата, а от осознания, о котором изо всех сил Регугус запрещал себе думать. Сердце в груди сбивчиво стучало сломанным метрономом, но… Это было очевидно. Это было ожидаемо. Сириус исчезал, растворялся и ускользал из жизни Регулуса, пока не пропал насовсем. Принять эту правду было куда страшнее, чем прыгнуть со скалы, страшнее, чем смотреть на своё тело в зеркале, страшнее, чем в очередной раз попасть под горячую руку матери. Он ведь знал, что так будет. Сириус впервые оттолкнул его, он всё понял уже тогда и просто не успел. Сириус ушел первым. Сириус выбрал мир, в котором Регулус больше ему не нужен. Если бы Рег успел первым, успел бы поговорить до того… кто знает, что было бы. В горле першило, и он пытался, пытался заткнуть этот хрип так старательно, как только мог, проигрывая всухую, не в силах даже взглянуть на Вейн. — Поче… — Я сказал, мы уходим, — резко оборвал её Регулус, и он взвинчен, и он зол, и он словно в поезде, который сошёл с рельс, и ему нечего терять, потому что самое важное он, кажется, уже потерял. — Мне нужно... нужно... Вот это. Слепой выстрел, насмерть поразивший цель. Правда, гниющая изнутри, подавляющая и тянущее на самое дно. «Если ты ему так дорог, отчего же Сириус не забрал тебя с собой, не нашёл твои контакты, не выслал письмо и не пробовал вновь связаться?» У него была новая жизнь, и в этой новой жизни всё было просто отлично. Без обузы-брата. Без ненужного хлама. Без семьи. И это так злило, так неосознанно вынуждало прижать ладонь к солнечному сплетению, чтобы удержать сердце в груди. Всё в нём, каждая клетка и каждая мысль рвалась наружу, заставляла двинуться с места с таким усердием, что мир вокруг начинал ходить ходуном. Но не получалось. Он словно прилип подошвами конверсов к земле. Руки дрожали. И это тоже было ожидаемо, но просто ничтожно в сравнении с тем, над чем впервые пришлось задуматься. «Ему всё равно». Какого хера это значило?  Регулус чувствовал, как изнутри поднимается волна ярости, готовая поглотить с головой. Всё растворилось до уровня ничтожности; теперь он был в истинной ярости. В той злости, которая долго спала, однако всегда была в нём. В той злости, которая не имела направления или цели, кроме как заполнить его красной обжигающей манией. Возможно, её туда вложил голод. Возможно, это сделал Сириус, когда бросил его вместе с чокнутой мамашей. В этот момент ему было плевать на причину.  Не в силах контролировать себя Регулус сжал руку в кулак. Сжал с такой силой, что ногти впивались в кожу, как и всегда, когда нужно было вылить эмоции на нечто опосредованное. Пандора посмотрела на него с вопросом, но кивнула в сторону выхода из парка. Регулус не мог взять своё дыхание под контроль; он не понимал, что происходит. Его грудь очень сильно сжалась, как будто из комнаты высосали весь воздух. Стало очень жарко; голова закружилась, и перед глазами вспыхнули звёзды.  Он пошатнулся и вцепился в ствол дерева что было сил.  — Регулус?! — Голос Вейн теперь казался для него лишь эхом, как будто Рег сидел на дне глубокого колодца. Её мягкие руки легли ему на плечи и слегка надавили, чтобы опустить на пол, что было хорошо, потому что ноги вдруг просто отказались функционировать. Она начала медленно разминать ему плечи и очень успокаивающе заговорила: — Дыши глубоко, Регулус, ты меня слышишь? Вдохни ртом и выдохни носом, ладно? Давай, вместе со мной: один... два... три...  Он не знал, что это была за магия, но она работала. Уже после десяти глубоких вдохов и выдохов стало лучше. Его зрение прояснилось, и Блэк поднял взгляд. Не было никакой подруги и никакого скейтпарка. Няня сидела рядом с ним на пыльном полу кухни, пока Вальбурга стояла с непроницаемым выражением лица. Она до сих пор держала отобранный до падения телефон в руках и, наверное, теперь уж точно укрепилась в намерении его выбросить.  — То обморок, теперь это, — презрительно скривилась. — Всё потому, что ты не можешь взять себя в руки и нормально питаться. Твои заскоки мне уже конкретно надоели, и я не собираюсь с ними возиться более. Если не помогли врачи, помогут другие методы. Я не повторю ошибку с твоим вечно бунтующим братом. Это выразительное и презрительное «брат». Как будто он был только родственником Регулуса.  — И за что мне такие дети?  — Не знаю, может, поищешь проблему в себе?  Он с вызовом глянул на неё снизу вверх, ожидая пощечины, домашнего ареста, да всего, что только можно. Регулус уже привык. Поначалу это вызывало горькую обиду, желание доказать, что он не такой уж плохой сын, что он заслуживает родительской любви. Но с каждым разом, как усилия ограничивались сухим «этого недостаточно»; каждый раз, как они не удосуживались даже улыбнуться его безусловным успехам, всё теряло какой-либо смысл.   И Регулус понимал, что сейчас любое развитие могло произойти. Жалостью он проникался только к Пинс, решающую, на защиту кого вставать, если вставать вообще под угрозой увольнения. Он зря огрызнулся, да, безусловно. Видя мелькнувшее на лице Вальбурги раздражение, он уже и не надеялся уйти с одним лишь выговором и конфискацией личных вещей. Видя замешательство на лице Пинс, он потихоньку осознавал, что по самое колено влип.  — Регулус! Кто-то тряс его за плечо. Наверное, это и была реальность, потому что мир прояснился. — Это я, Пандора, ты только дыши, ладно? Он хватал ртом небольшие порции воздуха, что вправду успокаивало, и рациональные мысли начали подкрадываться к нему исподтишка. Регулус, наверное, встал при помощи подруги. И отстранился от её сжимающей предплечье хватки, пока лихорадочные мысли беспорядочно бились в голове, как о черепной коробок. Он шёл, еле передвигаясь. Куда он шёл? С чего он взял, что вообще нужно идти? Здесь Вейн, он не обязан уходить первым, он не обязан убегать, стыдиться. Но он упрямо продолжил идти, потому что зашёл слишком далеко. Это было просто — настолько переполниться эмоциями и адреналином, что едва ли дёрнуть головой, оказавшись на ногах. Его всё задолбало: своя внешность, свой дом, свои родители, свой чертов эгоистичный брат. Раньше он закапывал это чувство с помощью друзей и теперь — переписок с Сохатым. Итак. Он должен разобраться с поистине важными вещами.

***

(13:24) Проигнорируй, если я всё правильно понял, и мы больше не общаемся. (13:26) Регулус, я неспециально! (13:26) Препод отобрал мой телефон. (13:26) Я бы угондошил его, но меня отчислят. (13:26) Прости, пожалуйста. (13:27) О, угомони свои гормоны. У меня просто возникли кое-какие неприятности. (13:28) Слушай, я правда переживаю и часто замечаю, что ты нелестно отзываешься о своей семье, поэтому смею предположить, что дело в них, и если ты хочешь об этом поговорить, то я буду только рад выслушать, но если не хочешь — хорошо, ничего страшного, я могу это понять, Боже. (13:28) Я пиздец как волновался. (13:29) Оу. Ну. Сейчас всё устаканилось. (13:30) Это просто отлично, правда, отлично, что с тобой всё отлично. (13:30) Ты прочёл мои сообщения? (13:31) Да. (13:31) ...и ты больше не злишься? (13:32) Не злюсь. (13:32) Между нами всё по-прежнему? (13:32) Видимо. (13:33) И ты точно не имеешь ко мне никаких претензий? Я думаю, лучше сразу высказать друг другу всё, что накопилось, нежели держать в себе.  (13:33) Я в порядке. Ты в порядке. Всё в порядке. (13:34) О, это хорошо.

***

(13:35) Это катастрофа. (13:35) Что опять? (13:35) В̲о̲н̲ю̲ч̲и̲е̲ ̲б̲о̲м̲б̲о̲ч̲к̲и̲ ̲р̲а̲н̲ь̲ш̲е̲ ̲в̲р̲е̲м̲е̲н̲и̲ ̲а̲к̲т̲и̲в̲и̲р̲о̲в̲а̲л̲и̲с̲ь̲ ̲и̲ ̲с̲о̲з̲д̲а̲л̲и̲ ̲к̲р̲а̲с̲о̲т̲у̲ ̲н̲а̲ ̲т̲в̲о̲е̲й̲ ̲р̲о̲ж̲е̲?̲ ̲ (13:36) Нет, господа. Сущный вопрос назрел у вашего дражайшего приятеля. (13:36) Твоё тело не храм, и я не стану его жрицей, если ты об этом. (13:37) Вы и представить себе не можете: единственное, сегодня держащее меня на плаву, так это мысль, что Генри Винтер в шесть утра уже был в костюме и сидел за уроками, пока я лениво размышлял о своей сущности, и только сейчас смею обратиться к вам. Прошу отвечать с чистой правдой и только правдой. (13:38) Кто я по-вашему? (13:38) Мужчина или женщина? А может, демон, жаждущий рек людской крови и душераздирающих криков? (13:39) Т̲ы̲ ̲е̲б̲а̲н̲а̲т̲.̲ (13:40) Нет, крысик, я самый несчастливый человек на этом свете. Я обречён всю жизнь страдать. Я обложался в прошлой жизни и в этой, и карма покарала меня. (13:40) Что случилось с Джеймсом-нахуй-эту-сучатскую-речь-Поттером?  (13:41) Разбудите меня завтра, посмотрите со мной все самые страшные хорроры, приготовьте со мной тыквенное печенье и умрите со мной в один день. (13:41) Говори прямо. Это из-за Бэтмена? (13:42) я чувствую себя отвратительно всё плохо всё так плохо (13:42) Он динамит тебя? (13:43) и как ты догадался? (13:43) Ну, слушай, может, потому что ты буквально не затыкаешься о нем?! (13:44) М̲а̲л̲ы̲ш̲ ̲п̲о̲д̲а̲в̲л̲е̲н̲,̲ ̲х̲э̲й̲,̲ ̲н̲е̲ ̲д̲а̲в̲и̲ ̲н̲а̲ ̲Б̲э̲м̲б̲и̲!̲ (13:44) может, я и покалечен внутренне и внешне, но это вовсе не означает, что не могу костылём расхуярить каждого из вас. (13:45) Спокойствие, малыш Джими, только спокойствие. (13:45) В̲ ̲п̲е̲р̲в̲у̲ю̲ ̲о̲ч̲е̲р̲е̲д̲ь̲ ̲н̲а̲м̲ ̲н̲е̲о̲б̲х̲о̲д̲и̲м̲о̲ ̲р̲а̲з̲о̲б̲р̲а̲т̲ь̲с̲я̲ ̲в̲ ̲п̲р̲о̲б̲л̲е̲м̲е̲:̲ ̲н̲а̲й̲т̲и̲ ̲е̲ё̲ ̲и̲с̲т̲о̲ч̲н̲и̲к̲.̲ ̲Н̲у̲.̲ ̲П̲о̲д̲у̲м̲а̲й̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲и̲м̲е̲н̲н̲о̲ ̲в̲ы̲з̲в̲а̲л̲о̲ ̲в̲ ̲т̲е̲б̲е̲ ̲т̲а̲к̲и̲е̲ ̲э̲м̲о̲ц̲и̲и̲?̲ ̲В̲о̲з̲м̲о̲ж̲н̲о̲,̲ ̲в̲ ̲в̲а̲ш̲и̲х̲ ̲о̲т̲н̲о̲ш̲е̲н̲и̲я̲х̲ ̲п̲о̲я̲в̲и̲л̲о̲с̲ь̲ ̲ч̲т̲о̲-̲т̲о̲ ̲о̲т̲т̲а̲л̲к̲и̲в̲а̲ю̲щ̲е̲е̲?̲ (13:46) ...он отвечает односложными сообщениями и явно не заинтересован в общении. И в таком случае мне непонятно, зачем продолжать это всё. (13:46) П̲о̲ч̲е̲м̲у̲ ̲б̲ы̲ ̲н̲е̲ ̲п̲о̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲т̲ь̲ ̲с̲ ̲н̲и̲м̲?̲ (13:46) Может, у него и без меня куча проблем? А я пристаю со своими же загонами. (13:47) Джеймс, взгляни на ситуацию под другим углом: если бы ты ему надоел или ещё что, он бы с тобой не разговаривал, так? (13:47) Н̲е̲ ̲ф̲а̲к̲т̲.̲ ̲Н̲е̲д̲а̲в̲н̲о̲ ̲я̲ ̲с̲л̲у̲ш̲а̲л̲ ̲п̲о̲д̲к̲а̲с̲т̲ ̲п̲о̲ ̲п̲с̲и̲х̲о̲л̲о̲г̲и̲и̲,̲ ̲г̲д̲е̲ ̲г̲о̲в̲о̲р̲и̲л̲о̲с̲ь̲ ̲о̲ ̲д̲и̲с̲с̲о̲ц̲и̲а̲л̲ь̲н̲о̲м̲ ̲р̲а̲с̲с̲т̲р̲о̲й̲с̲т̲в̲е̲ ̲л̲и̲ч̲н̲о̲с̲т̲и̲.̲ (13:47) О, завали, Хвост. (13:48) Э̲т̲о̲ ̲м̲е̲д̲и̲ц̲и̲н̲а̲ ̲(̲м̲е̲ж̲д̲у̲ ̲п̲р̲о̲ч̲и̲м̲)̲,̲ ̲а̲ ̲н̲е̲ ̲т̲в̲о̲й̲ ̲в̲е̲ч̲н̲о̲ ̲п̲р̲о̲в̲а̲л̲ь̲н̲ы̲й̲ ̲л̲и̲ч̲н̲ы̲й̲ ̲о̲п̲ы̲т̲ ̲в̲ ̲о̲б̲щ̲е̲н̲и̲и̲ ̲с̲ ̲п̲а̲р̲н̲я̲м̲и̲,̲ ̲т̲а̲к̲,̲ ̲к̲ ̲с̲л̲о̲в̲у̲.̲ (13:48) мне и так отвратительно, не хватало ещё ваших битв на Марне. (13:49) ЕЩЁ РАЗ ШВЫРНЁТЕ МОЮ ОТСТИРАННУЮ ФОРМУ В СВОИ ПОТНЫЕ ТУШКИ, И Я ЗАПИХНУ ВАС ОБОИХ В СТИРАЛЬНУЮ МАШИНУ. (13:49) Когда меня завуалированно называют шлюшкой, я не намерен это терпеть. (13:50) Ты просто любвеобильный. (13:50) Я просто ищу того самого. (13:50) Ок. (13:51) Джеймс... (13:51) Не тревожу вас своими проблемами, понял. (13:52) У твоего Бэтмена помимо болезни есть ещё какие-то проблемы? (13:52) С семьей, возможно. (13:53) Ты сможешь выведать у него чуточку больше? (13:53) Тут же нельзя просто так взять и спросить. Нужно как-то потихоньку, осторожно. (13:54) О̲н̲ ̲ч̲т̲о̲,̲ ̲т̲в̲о̲и̲ ̲п̲р̲и̲ч̲и̲н̲д̲а̲л̲ы̲?̲ ̲З̲а̲ч̲е̲м̲ ̲с̲ ̲н̲и̲м̲и̲ ̲в̲о̲з̲и̲т̲ь̲с̲я̲ ̲а̲к̲к̲у̲р̲а̲т̲н̲о̲?̲ (13:54) Или он обычный человек, который только учится мне доверять? (13:54) Ладно, ребят, нам нужно больше информации о нём как о личности. Действуй, Сохатик. (13:55) Окей. Попробовать можно. (13:55) Прощупай пока почву, подкинь тему, — а если будет так же складываться ощущение, что что-то идёт не так, то поговори с ним на эту тему. Не стоит раньше времени делать какие-либо выводы. (13:56) И̲л̲и̲ ̲о̲т̲ъ̲е̲б̲и̲с̲ь̲ ̲н̲а̲к̲о̲н̲е̲ц̲ ̲и̲ ̲д̲а̲й̲ ̲м̲а̲л̲ь̲ч̲и̲к̲у̲ ̲ж̲и̲т̲ь̲ ̲с̲п̲о̲к̲о̲й̲н̲о̲.̲ (13:56) Впервые сделаю это и соглашусь с Пити. Не пиши нам более с этими беспочвенными загонами. (13:56) Вы такие хорошие друзья. Токсичные совсем немного. (13:58) Ты ж нас любишь, Поттер. (13:58) Фи. (13:58) Я̲ ̲в̲а̲с̲ ̲т̲о̲ж̲е̲ ̲л̲ю̲б̲л̲ю̲.̲ (13:59) Н̲о̲ ̲д̲о̲ ̲т̲е̲х̲ ̲п̲о̲р̲,̲ ̲п̲о̲к̲а̲ ̲Б̲р̲о̲д̲я̲г̲а̲ ̲н̲е̲ ̲п̲р̲о̲с̲и̲т̲ ̲м̲е̲н̲я̲ ̲с̲г̲о̲н̲я̲т̲ь̲ ̲з̲а̲ ̲п̲и̲в̲о̲м̲.̲ ̲ (13:59) Хвост, сгоняй за пивом. (14:00) П̲о̲ш̲ё̲л̲ ̲т̲ы̲.̲

***

(14:03) Приём-приём, вызывает женщина-кошка: Мэри безжалостно склоняет меня к походу по ТЦ, и я уже предвижу себя с неподъёмными пакетами, и мне уже морально плохо, короче, помогай. (14:03) Не-а. (14:03) А как же «брат за брата, панк за панка»; мои личные границы нарушают, и это противоречит всем правам на свободу слова? (14:04) Ну. Смирись. (14:04) Регулус. (14:04) Джеймс. (14:05) ... (14:05) Что это значит? (14:06) Что именно? (14:06) Твои односложные сообщения. (14:07) А что не так? (14:07) действительно. (14:08) я просто (14:08) ладно хорошо сдаюсь называй меня ублюдком поливай последним говном да всё что угодно делай но перестань фильтровать свою речь и отвечать на отвали потому что я не понимаю зачем тогда продолжать это всё если я тебя бешу почему нельзя по-взрослому обговорить образовавшуюся стену между нами? (14:09) Господи, Сохатый. Спешу Вас повергнуть в шок, но Вы не созидатель сего мира, и если я в плохом настроении, то я в плохом настроении. Дело не в тебе. (14:09) Мне жаль. (14:09) Ты даже не знаешь, что случилось. (14:10) Мне жаль всё равно, и теперь я тоже грущу, потому что ты грустишь. (14:10) Прекрасно, вот до чего мы докатились. (14:11) Кажется, нам пора выстроить границы. (14:11) Согласен. Допустим несколько правил, так? Первое и самое важное: никакого флирта. (14:12) Отлично. (14:12) Изумительно. (14:12) Потрясающе. (14:13) Это всё? (14:13) С моей стороны — да. (14:14) С моей тоже. (14:14) Круто. (14:15) Ага. (14:15) В ходе общения можем пополнять. (14:15) И да, плюсуй сюда табу на разговоры о моей семье. (14:16) Сегодня всё вдвойне хреновее, чем обычно. (14:16) Я вижу. (14:16) Насколько плохо? (14:17) Даже «Очень странные дела» не спасают. (14:17) Ого-го. А я был твёрдо убеждён, что ты по мировой классике. «Бойцовский клуб» там. «Драйв». (14:18) Это не классика, а тенденция только-только вошедших в пубертат. (14:18) Тоже верно. Так ты на каком этапе? (14:19) Я пересматриваю. Но Майк из сезона в сезон такой слепой засранец. (14:19) ??? (14:20) В каком смысле? (14:20) О, господи, и ты туда же? Целый вечер мы с Вейн потратили на спор с Римусом относительно внутренней гомофобии Уиллера и явной симпатии Уилла к нему, и о том, что сам Майк не осознаёт взаимность своих чувств; целый, мать твою, вечер. Люпин стоял на своём и выдвигал кучу аргументов против нашего стального «они геи мы чувствуем это заткнись». (14:21) Я вообще не думал об отношениях... Только останавливал течку Бродяги по Эдди и сломал, кажется, добрую половину комнаты, когда пытался повторить с роликов на ютубе всякие телепатические штучки. (14:21) Фрик. (14:22) Бе-бе-бе. (14:24) Я скорее как Нео из «Матрицы». Следуй за белым кроликом и все дела. (14:24) Что, планируешь хакнуть мир? (14:25) ? (14:25) Чтобы мы сейчас не сидели по разную сторону баррикад и не гадали, кто из нас задрот в доте, а кто отчаянный женатый с неукротимым либидо? (14:26) Почти, ты был близок. Но всё куда более интригующе: я весь из себя такой избранный и люблю придумывать планы мести. (14:26) Та ситуация с подбитым глазом и твоим ущемлённым эго? (14:26) Упсики. (14:27) Только не говори, что всё-таки выбил окна школы мячами. (14:27) Джеймс? (14:27) Поттер! (14:28) СПОКОЙСТВИЕ, КРОШКА. Я просто улыбнулся и решил сфоткаться. (14:28) Господи. (14:28) Испугался из-за меня? (14:29) АВ-В-В (14:29) Кончай. (14:30) Всё же справедливо. Я вот был вынужден трястись, пока ты невесть где пропадал. (14:30) У меня были на то веские причины. (14:30) Естественно, я и не думаю иначе. (14:31) Естественно. (14:31) Редж. (14:32) Я не буду упоминать это, если тебе некомфортно. (14:33) Да, пожалуйста. Ну. Просто не сейчас. (14:33) Может, из меня и не очень приятный человек, зато отличный партнёр по убийству, это я обещаю. (14:34) И я умею пользоваться такси. Если вдруг нужна помощь разобраться с кем-либо или свергнуть капитализм, ты только звякни — и я тут как тут. (14:34) Оставлю эту информацию как карт-бланш. (14:35) И правильно. В знак одобрения я даже чихнул. (14:35) Вышло как всегда убийственно-очаровательно. (14:36) Уверен. Я раньше чихал так, что восставал Джон Леннон, падали с гнёздышек птички да даже чёртов «Форсаж» переставали снимать; а сейчас это переросло в нечто беззвучное и, по словам Пандоры, ультрамегамилое. (14:37) Я ждал этого всю жизнь. (14:37) Моей простуды? (14:38) Добрый вечер, клиентичек. На связи эксперт по чихам. (14:38) Я должен был это предугадать. (14:39) Ваша ситуация услышана, переработана и занесена в базу. Сейчас мы вместе разберём её по косточкам, но для начала вам необходимо ответить на несколько вопросов. (14:40) Есть ли какие-то внешние факторы, мешающие чихать в полную силу? Наличие посторонних людей поблизости — или тот факт, что вы и без того невыносимый милашка? (14:40) Иль же вы стесняетесь чихнуть от всей души, так сказать, всеми фибрами, чтобы наверняка и подольше? (14:41) Полагаю, ни один из вариантов. (14:41) Оставайтесь на линии, пожалуйста; мы перенаправляем ваш запрос диспетчеру. (14:42) Прекрасно. (14:42) Но «Форсаж» незаменим в любом случае. (14:42) О нет. (14:43) «Неважно, что ты стоишь рядом с тачкой и она твоя. Важно другое: то, как ты на ней ездишь! Запомни это». (14:43) Добавь к списку предпочтений Бродяги. Форсаж. Доминик Торетто. Мотоциклы. (14:44) Что ж, у нас совершенно точно проблемы. Если бы Римус увидел этот набор слов, то стопроцентно свалился бы с инсультом. И в таком случае его не поднимешь вплоть до проигрываний пластинок Red Hot Chili Peppers. (14:45) Всё равно я уверен, что они найдут общий язык. Только представь: оба ищут того самого, как потеряшки. Обоим необходима эта безусловная любовь. (14:45) Люпин весьма разборчив, знаешь ли. Может определить, мудак человек или нет, услышав одно слово. Однако я за его адекватность ручаюсь. (14:46) Мне вот трудненько заручиться. (14:46) Я тут подумал, ну. Насчёт их встречи и всей организации. У меня поначалу была какая-то уверенность, а теперь действительно волнительно, вдруг мы не совсем правильно поступаем?.. (14:47) Как сказать. В любом случае узнать это получится, только если всё свершится. Думаю, логичнее сделать, чем нет, логичнее не жалеть и не задаваться вопросом, что было бы, поступи мы иначе, разве ты так не считаешь, Джеймс-вечно-рискующий-Поттер? (14:48) Сейчас я бы без проверок допустил тебя в мародёры. (14:48) У вас что, и фазы просвещения есть? (14:48) Целых пять. К каждому индивидуальный подход, исходя из их страхов. (14:49) Секта. Вы грёбаная, безжалостная секта. (14:49) Ага, и ты в наших рядах, Бэтмен, не забывай. (14:50) Ты подписался на бесконечный парк развлечений. (14:51) Аттракционы вообще улёт тут, в Лондоне. Помню, как Бродяге влетело от мамы пятилетки, сидящей рядом с ним, за то, что он покрывал трёхэтажными матами весь квартал и вцепился своими клешнями в ногу девочки. (14:52) Я надеюсь, Регулус, ты понимаешь, о чём речь, и бывал уже в парке. (14:52) Никогда. Мой брат часто ходил с друзьями, а меня оставлял чисто за шухер для родителей, чтобы выгораживал. (14:53) Твой брат — конченый. (14:53) Спасибо, я знаю. Зато Римус рассказывал, как с родителями катался, но, вроде как, перестал. Ему этот получаемый адреналин всё равно безумно нравится, он говорит, что его выпускать даже полезно для здоровья. (14:54) Прям как Бродяга, оправдывающийся за все слитые деньги на автоматы и американские горки. (14:54) О (14:55) :/ мы так теперь общаемся? (14:55) Нет, Джеймс, О! (14:56) О (14:56) О (14:56) О. (14:57) Удивительно, но всученный буклетик Пандоры пригодился. Слышал, что в Портсмуте проводят день 70-х? (14:57) И ты предлагаешь?.. (14:58) Да. Там же и аттракционы, и вечерняя атмосфера, и дротики популять можно, ну вот всё для супергейского свидания. (14:58) Отпад, я теперь им завидую. (14:59) Ты же тоже можешь пойти. (14:59) Серьёзно? (14:59) А почему нет, Джеймс-в-поисках-той-самой? Помнишь же наше мировоззрение: пока не попробуешь — не узнаешь. (15:00) Полагаю, «та самая» явно не находится в моей школе и в Портсмуте. (15:00) Как исчерпывающе, амиго. Ищешь несуществующий идеал? (15:01) У меня нет идеала как такового. Точнее это не совсем так называется в моём понимании. Если человек нравится, то я не выдвигаю определённых критериев, по которым так вышло. Это просто... происходит, ты чувствуешь, что между вами что-то есть, чего нет ни с кем другим. (15:02) У меня в основном критическое мышление, поэтому в романтике я полный профан. Однако мне кажется, что любовь — такое непередаваемое и сильнейшее чувство, что его невозможно описать. У каждого оно своё, особенное. Каждый любит по-разному. И разных. Для кого-то объект воздыхания становится чем-то сверхновым, от кого неописуемо трудно даже оторвать взгляд, иначе ослепнешь, но, сколько ни старайся, ничего не выходит. Для кого-то это просто новый опыт. Но вот, ты не задумывался, что значит влюбляться, или страдать от любви, потому что чувства невзаимны? (15:03) Мощно, Сократ, я завёл цитатник. (15:03) Дай мне выговориться, неуч. (15:04) Шик кек (15:04) Ну вот всё ты испортил... (15:04) Не в полномочиях Бэтмена не быть кайфоломом. (15:05) Я создал чудовище. (15:05) Изумительно. (15:05) Ну так?.. Как идейка? (15:06) Хороший способ устроить их жизнь и испортить отношения с нами. (15:06) В субботу в семь заманиваем обоих в Портсмут? (15:07) Замётано. Я уже потираю ручки, и всё благодаря твоему огромнейшему мозгу. (15:07) Супер. Люпин со своими вечными книжными вечерами будет отнекиваться до упора, пока ему не пригрозишь библиотеку закрыть. Но постараюсь уломать. Хотя не гарантирую, недавно он сломал руку, и как для настоящего гермофоба это чутка травмирующе. (15:08) Ну всё! Пи-пи да по койкам, друзья. Мы должны проявить этому джентльмену максимум внимания. Давайте, доктор Бэтмен, заштопайте его. (15:08) Заткнись, Эйнштейн. (15:08) Умеешь хоть первую помощь оказывать? (15:09) А ты типа изображаешь всего из себя такого клоуна по совместительству медика? (15:09) Может, я и не сводящий с ума рокер, но со своими достоинствами бываю. (15:10) Ну да. (15:10) Когда в Римуса влетел бумерган и он грохнулся на асфальт, я мог лишь махать руками и вспоминать номер скорой. (15:10) Отсосал бы из раны! Чё ты тянул? (15:11) Мне искренне жаль твоих друзей. (15:11) Я терплю громадный холст Хвоста, пластинки Бродяги и плакаты с Kiss по всей комнате, так что мы квиты. (15:12) О, и вечные споры, эмо My Chemical Romance или нет? (15:12) Нет, Coldplay рулит. (15:12) ... (15:13) И что это было? (15:13) Мои попытки в музыку? Брось, ты и без того знал, что я проседаю в этой теме. Но это вовсе не означает, что мне неинтересно. (15:14) В таком случае я просто обязан просветить. Очень странно, что твой друг не сделал этого раньше. (15:14) О, у него проблем навалом было. Семейка, если вкратце. (15:15) Крепко ебанутая? (15:15) На всей оставшейся планете не осталось настолько же подходящих под твою характеристику, как они. (15:16) Бродяга, типа, из богачей. А богачи зачастую не равняются более-менее адекватным родителям; он должен был стать наследником их семейного бизнеса как старший сын, но на него возложили крайне много обязанностей и установили жёсткий контроль, так что чел просто не выдержал. (15:16) И правильно сделал. Если бы не отступил, кто знает, как бы жизнь себе испоганил — он же всей душой эти офисы терпеть не может. Зато теперь есть цель и возможность. (15:17) А Римус определил свой путь? (15:17) Мне кажется, он как только родился, то уже умел читать и наяривал десяток книг в надежде, что Оксфорд его примет. В отличие от меня, у парня есть хоть какой-то выбор. (15:18) Выходит ты тот самый безнадёжный рокер, создавший свою группу из школьных друзей и вызывающий кровь из ушей в гараже родителей? А они в свою очередь терпеть не могут твоё творчество из-за, цитата: «этой дьявольской пропаганды», так что «будешь юристом»? (15:19) Именно так, Шерлок. Заместо юриста можешь поставить ту же ситуацию с твоим другом. Это всё суперутомительно, когда-нибудь я брошусь под поезд. Клянусь ABBA. (15:19) Не смей разбивать моё сердце. (15:20) Ты ещё и ABBA поклялся. (15:21) Слушаешь их? (15:21) Ну не настолько же я отсталый. Сложно было игнорировать S.O.S., когда твоя мать каждый божий вечер её врубает. В ушах у меня до сих пор. (15:21) Вау, она по року у тебя? (15:22) Если считать «я прочла в одной книжке, что для сближения членов семьи мисс Скитер советует проникнуться к увлечениям друг друга», то да. Бродяга потом целую неделю дрожал, как осиновый лист, стоило маме упомянуть о музыке, или подвести глаза чёрным, или надеть купленную на рынке футболку с псом в ошейнике. (15:23) ОМГ, мне определённо точно нравится эта женщина. Она наверняка из разряда тех, кто сделает ради тебя черничный пирог, если на вишню аллергия. (15:24) Не недооценивай! Однажды я чуть не опоздал на поезд, поскольку Хвосту взбрендило спросить рецепт панна-котты, пока нас пытались скормить пропадающими ватрушками. Я как-то выкинул, давясь булочками, сколько время, дабы не опоздать, и её «без четверти десять, дорогой» ещё больше добило. (15:25) Никогда часов не понимал. Проще ведь сказать адекватно, понятно, а не сорок пять минут от северного зенита солнца, повернутого на девяносто градусов по фаренгейту. (15:25) Не умеешь считать по стрелочкам? (15:25) Совершенно точно не сорокалетний извращенец выходит. (15:26) Главное, чтобы у нас не повторилась та бомбическая история с Высокой горячей блондинкой и морпехом-снайпером. А так, это больше по части папы. Бр. Он всё время называет маму очаровательной помпушечкой, представляешь, каково мне? (15:27) Эм... Реджи? (15:27) ? (15:28) Всё нормально? Ну. Я тут о своей семье говорю, вдруг тебе... некомфортно? (15:28) Блять, Джеймс, ты такой идеально правильный, мне аж тошно. (15:29) Правда. Я только рад твоим историям — всегда интересно, как у других всё это происходит. (15:29) Хорошо, ладно, но я так и не понял, ты шутил или твоя мама и вправду сбежала с дальнобойщиком? (15:30) Нет, старик, я это выдумал — звучит ведь утонченно. (15:30) Удивительно, что фантазия не расширилась до «её сбила машина, когда новоиспечённый муж оказался педофилом, покушающимся на её дочь». (15:30) Моя история куда примитивнее испорченного детства Лолиты. (15:31) Ты же знаешь, что я всегда тебя выслушаю и никогда не осужу. (15:31) Да, Джеймс. Я знаю. Спасибо тебе. (15:33) И не думай, что тут замешен какой-то зазнахрпвжд (15:33) О, теперь ты ебанулся головой об экран? (15:34) Несомненно, мистер незнакомец, отвлекающий моего ученика от такого важного урока, как история. Будьте так любезны, перестаньте флиртовать хотя бы в учебный период, чтобы я не конфисковал гаджет мистера Поттера снова и мне не приходилось вызывать его к директору повторно. (15:35) Ты сам написал этот текст, чтобы не признаваться, что ебанулся головой об экран. (15:35) …Ловлю вас на слове.

***

(16:10) Бабушка пришла в гости. Высылай подкрепление. Желательно ФБР. (16:13) Слишком много «небось все девчонки расхватывают тебя, как пирожки»? (16:13) В точку. А ещё она продолжает нахваливать внучку своей подруги. У неё «отлично» по биологии, надо же! (16:13) Классика. (16:15) Мама хотя бы больше не упоминает «ту умненькую рыженькую», подразумевая Лили. (16:17) О нет, теперь говорим за профессию. (16:17) Ну так что, Джеймс, какие планы на будущее? (16:18) Я либо комиком стану, либо футболистом. Мои шутки про мамок оценены на высший балл из высших. (16:18) Надеюсь, что никогда не попаду на твоё выступление. (16:18) Шах и мат. (16:19) Ну а ты определился с профессией? (16:19) Для начала не стать наследником многомиллионного состояния семьи. (16:20) Кажись, твоя жажда свободы загубила такую возможность на корню. (16:20) Она и моё рокерское настоящее. Видишь, чудеса случаются! (16:20) Надеюсь, у Хвоста будут дети. Я бы с ними возился, но не воспитывал. (16:21) А ты продуманный. Мне нравится. Вроде как есть ребенок, а вроде и нет его. (16:21) Именно. (16:22) Мама достала альбом с фотографиями... (16:22) Это её ритуал. Вспоминать, каким нелепым я был в детстве. (16:22) Мир жесток. (16:23) «В детстве он выглядел мило. Но был гиперактивным настолько, что мы задумывались об обряде экзорцизма» (16:24) КАК ОЧАРОВАТЕЛЬНО (16:24) Голые детские фотки. У меня спрайт в руке. По телу ползет капля газировки. (16:25) Я пропускаю самое интересное. (16:25) Ты говорил, твоя история куда примитивнее испорченного детства Лолиты? (16:25) Меня привлекает запах человеческого унижения, а не педофилия. (16:26) А меня привлекает опасность. (16:27) Знаешь, у меня есть скейт. (16:30) Ого... ну опиши своего малыша. (16:30) Да обычный потрёпанный чёрный скейт, задник с черепом. Я его прячу в основном у Пандоры, иначе горничная может засечь. Это про тайное хобби, связанное с музыкой... она знает, одобряет и ничего родителям не говорит. Старой закалки.  (16:31) Катаешься нелегально? (16:32) Окстись, приятель, с учётом всего того бунтарского, что ты творишь, я продумываю, как тебя записать в мародёры. (16:32) У меня Бродяга такой же. Что не нравится его предкам, он незамедлительно вытворяет, пускай ему самому это не то чтобы надо. (16:33) У твоего друга случайно брата нет? (16:33) Определённо нет, только собачка, с которой они не разлей вода. Отсюда и пошла кличка. (16:34) Поражаюсь вашей дружбе — что-то на уровне либо токсичности, либо стальной выдержки и взаимных унижений. (16:34) Это прерогатива Питера — накрахмаливать наши попки. Я так-то люблю Бродягу. Издалека, очень-очень издалека, не говори ему, а то зазнается. Но он тот ещё мудак. (16:35) Какова вероятность, что его мудачество не коснётся Римуса? (16:35) Твоего друга — никогда, в противном случае я своими же руками сбрею «великолепные прядки» Бродяги, что для него равносильно смерти. (16:35) Мне казалось, что это у тебя волосы драгоценные. (16:36) Во мне ценно всё. (16:36) Однозначно. (16:38) А сейчас взмолись, чтобы моя миссия по отмщению свершилась, и всё прошло глаже шёлка. (16:39) Аминь.

***

(17:05) Хочу пошалить. (17:05) Прости, что ты хочешь? Небо в клеточку? (17:06) Напишу роман о том, как сегодня мои волосы развивались на ветерке, милейшая морщинка проявлялась на переносице от тяжёлого взгляда, пробирающего каждого прохожего до мурашек от страха, а руки сжимали меч, обличая бицепсы. (17:07) И какой это жанр? Дешевые бульварские романы в стиле «Жезл оборотня в руках русалочки». (17:08) В мародёрском стиле. (17:09) Хотя бы без мячей и ветра в твоих бицепсах. (17:09) Явно поэпатажнее Дэвида Добрика. (17:10) Тебе бы создать канал на YouTube. (17:10) ... (17:11) А почему ты думаешь, что у меня его нет? (17:11) Джеймс? (17:13) Что? Почему ты раньше не сказал? (17:14) Потому что ненавижу себя рекламировать. Более того, я посчитал, что ты решишь, что я позёр или что-то в этом роде. Да и не по-панковски это всё дело. (17:14) Кидай. (17:15) Чегошечки? (17:15) Кидай ссылку на канал, иначе я лично перерою весь интернет, но найду это сокровище. (17:16) Вот такой энтузиазм я ценю куда больше. (17:16) Но нет. (17:18) Неравноценно. Меня ты увидишь, а я буду сидеть и гадать, какой юнец бузит на другом конце с кольцами и чёрным лаком и вообще весь из себя такой рокер? (17:18) Нет. (17:19) Если я правильно помню, у нас не диктатура, а демократия, Джеймс. (17:19) Если так горит, то сам найди, Реджи. Устрой себе этакий челлендж. (17:19) Фу, господи, как я раньше не догадался, что ты из этих. Ютуберских. (17:20) Давай, топ-топ, и не забудь подписаться, поставить лайк и нажать на оповещения, чтобы не пропускать мои новые ролики.

***

(17:23) У нас неотложное задание. (17:23) И̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲н̲а̲ ̲э̲т̲о̲т̲ ̲р̲а̲з̲?̲ (17:24) Джеймс признался, что имеет канал на Ютубе. (17:25) Моя задача — этот канал найти. (17:25) Б̲о̲ж̲е̲,̲ ̲с̲ ̲т̲в̲о̲и̲м̲и̲-̲т̲о̲ ̲н̲а̲в̲ы̲к̲а̲м̲и̲ ̲д̲е̲т̲е̲к̲т̲и̲в̲а̲.̲.̲.̲ ̲ (17:26) Г̲л̲у̲п̲ы̲ш̲.̲ (17:27)̲П̲р̲е̲д̲л̲о̲ж̲и̲ ̲п̲р̲и̲ ̲в̲ы̲и̲г̲р̲ы̲ш̲е̲ ̲в̲с̲т̲р̲е̲т̲и̲т̲ь̲с̲я̲.̲ (17:27) Ни за что. (17:28) У̲ж̲е̲ ̲п̲о̲р̲а̲.̲ ̲Д̲а̲в̲н̲о̲.̲ ̲Я̲ ̲в̲о̲о̲б̲щ̲е̲ ̲в̲с̲я̲ ̲и̲з̲в̲е̲л̲а̲с̲ь.Ты̲ ̲б̲ы̲ ̲з̲н̲а̲л̲,̲ ̲к̲а̲к̲ ̲с̲л̲о̲ж̲н̲о̲ ̲с̲м̲о̲т̲р̲е̲т̲ь̲ ̲н̲а̲ ̲с̲в̲о̲е̲г̲о̲ ̲л̲у̲ч̲ш̲е̲г̲о̲ ̲д̲р̲у̲г̲а̲,̲ ̲п̲л̲е̲т̲у̲щ̲е̲г̲о̲с̲я̲ ̲п̲о̲з̲а̲д̲и̲,̲ ̲п̲о̲к̲а̲ ̲т̲ы̲ ̲с̲а̲м̲а̲ ̲д̲е̲р̲ж̲и̲ш̲ь̲с̲я̲ ̲з̲а̲ ̲р̲у̲ч̲к̲у̲ ̲с̲ ̲л̲ю̲б̲о̲в̲ь̲ю̲ ̲в̲с̲е̲й̲ ̲с̲в̲о̲е̲й̲ ̲ж̲и̲з̲н̲и̲.̲ ̲В̲о̲т̲ ̲п̲р̲я̲м̲о̲ ̲х̲о̲ч̲е̲т̲с̲я̲ ̲с̲х̲в̲а̲т̲и̲т̲ь̲ ̲к̲а̲к̲о̲г̲о̲-̲н̲и̲б̲у̲д̲ь̲ ̲п̲р̲о̲х̲о̲ж̲е̲г̲о̲ ̲и̲ ̲п̲р̲и̲с̲т̲а̲в̲и̲т̲ь̲,̲ ̲д̲а̲б̲ы̲ ̲н̲е̲ ̲г̲р̲у̲с̲т̲и̲л̲.̲ (17:28) Да, отлично, напомни, чтобы я не гулял с тобой. (17:28) П̲о̲т̲о̲м̲ ̲с̲п̲а̲с̲и̲б̲о̲ ̲м̲н̲е̲ ̲с̲к̲а̲ж̲е̲ш̲ь̲.̲ ̲С̲е̲р̲ь̲ё̲з̲н̲о̲,̲ ̲Р̲е̲г̲,̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲т̲ы̲ ̲б̲о̲и̲ш̲ь̲с̲я̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲о̲н̲ ̲о̲к̲а̲ж̲е̲т̲с̲я̲ ̲н̲е̲ ̲в̲ ̲т̲в̲о̲ё̲м̲ ̲в̲к̲у̲с̲е̲ ̲и̲л̲и̲ ̲ч̲т̲о̲-̲т̲о̲ ̲в̲ ̲э̲т̲о̲м̲ ̲р̲о̲д̲е̲.̲.̲.̲ (17:29) Я не этого боюсь. В смысле не того, что он будет каким-то не таким. Я боюсь, что это я его разочарую. (17:29) И̲ ̲э̲т̲и̲ ̲о̲п̲а̲с̲е̲н̲и̲я̲ ̲т̲о̲ж̲е̲ ̲н̲а̲п̲р̲а̲с̲н̲ы̲. (17:30)̲Т̲р̲у̲д̲н̲о̲ ̲о̲с̲о̲з̲н̲а̲т̲ь̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲т̲ы̲ ̲м̲о̲ж̲е̲ш̲ь̲ ̲к̲о̲м̲у̲-̲т̲о̲ ̲н̲р̲а̲в̲и̲т̲с̲я̲,̲ ̲я̲ ̲з̲н̲а̲ю̲,̲ ̲м̲и̲л̲ы̲й̲.̲ ̲Т̲р̲у̲д̲н̲о̲,̲ ̲н̲е̲в̲о̲з̲м̲о̲ж̲н̲о̲ ̲-̲ ̲э̲т̲о̲ ̲н̲а̲ ̲с̲а̲м̲о̲м̲ ̲д̲е̲л̲е̲ ̲л̲е̲г̲к̲о̲,̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲п̲р̲и̲л̲о̲ж̲и̲т̲ь̲ ̲у̲с̲и̲л̲и̲я̲,̲ ̲и̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲д̲а̲ж̲е̲ ̲в̲е̲р̲о̲я̲т̲н̲о̲.̲ (17:30) На словах звучит так красиво. (17:31) Н̲е̲ ̲з̲а̲к̲а̲п̲ы̲в̲а̲й̲ ̲с̲е̲б̲я̲ ̲р̲а̲н̲ь̲ш̲е̲ ̲в̲р̲е̲м̲е̲н̲и̲,̲ ̲Р̲е̲г̲,̲ ̲т̲ы̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲д̲р̲а̲м̲а̲т̲и̲з̲и̲р̲у̲е̲ш̲ь̲.̲ ̲В̲с̲ё̲ ̲е̲щ̲ё̲ ̲в̲п̲е̲р̲е̲д̲и̲.̲ ̲В̲с̲я̲ ̲ж̲и̲з̲н̲ь̲ ̲-̲ ̲в̲с̲я̲ ̲м̲о̲л̲о̲д̲о̲с̲т̲ь̲ ̲в̲ ̲с̲а̲м̲о̲м̲ ̲р̲а̲с̲ц̲в̲е̲т̲е̲.̲ ̲В̲з̲г̲л̲я̲н̲и̲ ̲н̲а̲ ̲м̲и̲р̲,̲ ̲и̲ ̲о̲н̲ ̲т̲е̲б̲е̲ ̲у̲л̲ы̲б̲н̲ё̲т̲с̲я̲.̲ ̲Л̲о̲в̲и̲т̲ь̲ ̲м̲о̲м̲е̲н̲т̲ ̲и̲ ̲ж̲и̲т̲ь̲ ̲в̲ ̲м̲о̲м̲е̲н̲т̲е̲ ̲-̲ ̲в̲о̲т̲,̲ ̲в̲о̲ ̲и̲м̲я̲ ̲ч̲е̲г̲о̲ ̲м̲ы̲ ̲д̲ы̲ш̲и̲м̲,̲ ̲в̲о̲т̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲п̲о̲и̲с̲т̲и̲н̲е̲ ̲д̲а̲р̲ ̲с̲в̲ы̲ш̲е̲.̲ (17:31) Я дышу. А теперь уходи с моего сложившегося образа в голове, где ты в белом халате на фоне ковра после просмотра однодневного курса по психологии, это отвратительно. (17:32) Б̲у̲к̲а̲ ̲:̲-̲)̲>̲ (17:32) 凸( •̀_•́ )凸 (17:32) (̲ ̲˘̲ ̲³̲˘̲)̲ (17:33) Но всё-таки. (17:33) Н̲и̲к̲а̲к̲о̲г̲о̲ ̲«̲в̲с̲ё̲-̲т̲а̲к̲и̲»̲!̲ ̲Т̲в̲о̲й̲ ̲л̲ю̲б̲о̲в̲н̲и̲ч̲е̲к̲ ̲о̲ч̲е̲н̲ь̲ ̲д̲а̲ж̲е̲ ̲м̲и̲л̲ы̲й̲ ̲п̲а̲р̲е̲н̲ь̲,̲ ̲р̲а̲з̲ ̲е̲щ̲ё̲ ̲н̲и̲ ̲о̲д̲н̲о̲г̲о̲ ̲к̲р̲а̲с̲н̲о̲г̲о̲ ̲ф̲л̲а̲ж̲к̲а̲ ̲н̲е̲ ̲б̲ы̲л̲о̲ ̲в̲ы̲я̲в̲л̲е̲н̲о̲.̲ ̲Н̲е̲ ̲г̲о̲м̲о̲ф̲о̲б̲,̲ ̲н̲е̲ ̲л̲у̲к̲и̲с̲т̲,̲ ̲а̲с̲с̲е̲р̲т̲и̲в̲н̲ы̲й̲.̲ (17:34) В том-то и дело, что проблема не в нём. Может, он вообще идеальный. (17:34) И̲д̲е̲а̲л̲ь̲н̲ы̲х̲ ̲л̲ю̲д̲е̲й̲ ̲н̲е̲ ̲с̲у̲щ̲е̲с̲т̲в̲у̲е̲т̲!̲ ̲ (17:34) Началось. (17:35) В̲е̲д̲ь̲ ̲т̲а̲к̲ ̲з̲д̲о̲р̲о̲в̲о̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲м̲ы̲ ̲в̲с̲е̲ ̲р̲а̲з̲н̲ы̲е̲.̲ ̲К̲р̲а̲с̲о̲т̲а̲ ̲-̲ ̲п̲о̲н̲я̲т̲и̲е̲ ̲с̲у̲б̲ъ̲е̲к̲т̲и̲в̲н̲о̲е̲,̲ ̲и̲ ̲я̲ ̲н̲е̲ ̲у̲с̲т̲а̲н̲у̲ ̲э̲т̲о̲ ̲п̲о̲в̲т̲о̲р̲я̲т̲ь̲.̲ ̲ (17:35) Стандарты навязаны нам обществом и бла-бла-бла, да, я помню. (17:36) Н̲е̲ ̲е̲р̲у̲н̲д̲а̲ ̲э̲т̲о̲,̲ ̲а̲ ̲и̲с̲т̲и̲н̲а̲,̲ ̲к̲о̲т̲о̲р̲у̲ю̲ ̲м̲а̲л̲о̲ ̲к̲т̲о̲ ̲п̲р̲и̲н̲и̲м̲а̲е̲т̲,̲ ̲н̲о̲ ̲м̲ы̲ ̲с̲т̲р̲е̲м̲и̲м̲с̲я̲ ̲е̲ё̲ ̲д̲о̲к̲а̲з̲а̲т̲ь̲.̲ (17:36)̲И̲ ̲с̲ ̲ч̲е̲г̲о̲ ̲т̲ы̲ ̲в̲з̲я̲л̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲е̲м̲у̲ ̲н̲е̲ ̲п̲о̲н̲р̲а̲в̲и̲ш̲ь̲с̲я̲?̲ (17:36) Риторический вопрос, как я понимаю. (17:37) Р̲е̲г̲у̲л̲у̲с̲.̲ ̲М̲ы̲ ̲н̲и̲ч̲е̲г̲о̲ ̲н̲е̲ ̲м̲о̲ж̲е̲м̲ ̲з̲н̲а̲т̲ь̲ ̲н̲а̲в̲е̲р̲н̲я̲к̲а̲,̲ ̲о̲к̲е̲й̲?̲ ̲ (17:37) Одно я знаю точно: завтра в семь тебе придётся топать в Портсмут. (17:38) С̲т̲о̲п̲.̲ ̲А̲ ̲с̲ ̲к̲а̲к̲о̲г̲о̲ ̲т̲а̲к̲о̲г̲о̲?̲ (17:38) Ни с какого. Я прошу лишь приврать Римусу капельку, поскольку он наверняка позвонит. Беда в том, что мы сводим его с другом Джеймса, Бродягой. (17:38) Е̲б̲а̲т̲ь̲ ̲у̲ ̲н̲и̲х̲ ̲к̲л̲и̲ч̲к̲и̲.̲ (17:39) ̲П̲о̲г̲о̲д̲и̲-̲к̲а̲,̲ ̲В̲Ы̲ ̲С̲В̲О̲Д̲И̲Т̲Е̲ ̲Н̲А̲Ш̲Е̲Г̲О̲ ̲Л̲Ю̲П̲И̲Н̲А̲ ̲А̲ ̲Я̲ ̲Н̲И̲Ч̲Е̲Г̲О̲ ̲Н̲Е̲ ̲З̲Н̲А̲Ю̲ ̲Т̲Ы̲ ̲Н̲О̲Р̲М̲А̲Л̲Ь̲Н̲Ы̲Й̲ ̲В̲О̲О̲Б̲Щ̲Е̲?̲?̲?̲ (17:40) У̲ ̲н̲е̲г̲о̲ ̲в̲е̲д̲ь̲ ̲н̲и̲к̲о̲г̲о̲ ̲н̲е̲ б̲ы̲л̲о̲ ̲п̲о̲с̲л̲е̲ ̲т̲о̲г̲о̲ ̲у̲б̲л̲ю̲д̲к̲а̲-̲б̲ы̲в̲ш̲е̲г̲о̲-̲а̲б̲ь̲з̲е̲р̲а̲-̲т̲а̲к̲-̲б̲ы̲-̲и̲-̲у̲е̲б̲а̲л̲а̲-̲н̲а̲-̲м̲е̲с̲т̲е̲,̲ ̲Р̲е̲г̲,̲ ̲т̲ы̲ ̲т̲о̲ч̲н̲о̲ ̲у̲в̲е̲р̲е̲н̲?̲ (17:41) Более-менее. Мы с Поттером составили целый список их предпочтений и примерное описание. Спросить у самого Риму его типаж я, разумеется, не планировал, уж очень подозрительно. Однако они вполне подходят друг другу. Общие темы найдутся. (17:42) Н̲у̲ ̲н̲е̲ ̲з̲н̲а̲ю̲.̲.̲.̲ ̲С̲о̲м̲н̲и̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ ̲к̲а̲к̲-̲т̲о̲.̲ (17:42) Поверь нашему с Сохатым тандему: это первое безошибочное дело. Уи! У нас даже согласовано, кто будет шафером на свадьбе, а кому предстоит шляться по Англии в поисках обручального кольца. (17:43) У̲ф̲, ̲к̲а̲к̲ ̲я̲ ̲р̲е̲в̲н̲у̲ю̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲в̲ы̲ ̲п̲р̲о̲в̲о̲р̲а̲ч̲и̲в̲а̲е̲т̲е̲ ̲т̲а̲к̲и̲е̲ ̲с̲о̲б̲л̲а̲з̲н̲и̲т̲е̲л̲ь̲н̲ы̲е̲ ̲м̲а̲х̲и̲н̲а̲ц̲и̲и̲ ̲б̲е̲з̲ ̲м̲о̲е̲г̲о̲ ̲в̲е̲д̲о̲м̲а̲.̲.̲.̲ (17:43) А̲ ̲з̲а̲ ̲с̲м̲е̲л̲о̲с̲т̲ь̲ ̲о̲д̲н̲о̲з̲н̲а̲ч̲н̲о̲ ̲у̲в̲а̲ж̲а̲ю̲.̲ ̲И̲ ̲н̲а̲ ̲с̲д̲е̲л̲к̲у̲ ̲с̲о̲г̲л̲а̲ш̲у̲с̲ь̲ ̲л̲и̲ш̲ь̲ ̲в̲ ̲т̲о̲м̲ ̲с̲л̲у̲ч̲а̲е̲,̲ ̲е̲с̲л̲и̲ ̲т̲ы̲ ̲о̲с̲н̲о̲в̲а̲т̲е̲л̲ь̲н̲о̲ ̲п̲о̲д̲г̲о̲т̲о̲в̲и̲ш̲ь̲ ̲п̲а̲р̲е̲н̲ь̲к̲а̲ ̲к̲о̲ ̲в̲с̲т̲р̲е̲ч̲е̲ ̲с̲ ̲д̲р̲у̲г̲и̲м̲ ̲п̲а̲р̲е̲н̲ь̲к̲о̲м̲.̲ (17:44) ? (17:44) О̲ ̲в̲р̲е̲м̲е̲н̲а̲!̲ ̲О̲ ̲н̲р̲а̲в̲ы̲!̲ ̲Д̲и̲с̲к̲о̲-̲м̲о̲д̲а̲ ̲'̲7̲0̲-̲х̲,̲ ̲у̲в̲е̲к̲о̲в̲е̲ч̲е̲н̲н̲а̲я̲ ̲Д̲ж̲о̲н̲о̲м̲ ̲Т̲р̲а̲в̲о̲л̲т̲а̲ ̲в̲ ̲S̲a̲t̲u̲r̲d̲a̲y̲ ̲N̲i̲g̲h̲t̲ ̲F̲e̲v̲e̲r̲,̲ ̲х̲о̲т̲ь̲ ̲п̲о̲н̲и̲м̲а̲е̲ш̲ь̲,̲ ̲к̲а̲к̲о̲й̲ ̲п̲р̲о̲с̲т̲о̲р̲ ̲д̲л̲я̲ ̲ф̲а̲н̲т̲а̲з̲и̲и̲?̲ (17:45)̲В̲р̲е̲м̲е̲н̲и̲ ̲м̲а̲л̲о̲,̲ ̲м̲ы̲ ̲с̲е̲г̲о̲д̲н̲я̲ ̲ж̲е̲ ̲е̲д̲е̲м̲ ̲з̲а̲к̲у̲п̲а̲т̲ь̲ся ̲в̲ ̲с̲е̲к̲о̲н̲д̲а̲х̲,̲ ̲а̲ ̲т̲ы̲ ̲в̲ ̲с̲в̲о̲ю̲ ̲о̲ч̲е̲р̲е̲д̲ь̲ ̲п̲р̲о̲с̲л̲е̲д̲и̲ш̲ь̲,̲ ̲ч̲т̲о̲б̲ы̲ ̲н̲а̲ш̲а̲ ̲г̲у̲с̲е̲н̲и̲ц̲а̲ ̲п̲о̲в̲и̲н̲о̲в̲а̲л̲а̲с̲ь̲ ̲и̲ ̲в̲ ̲и̲т̲о̲г̲е̲ ̲п̲р̲е̲в̲р̲а̲т̲и̲л̲а̲с̲ь̲ ̲в̲ ̲б̲а̲б̲о̲ч̲к̲у̲.̲ (17:45) Не метафорами, будь добра. (17:45) П̲е̲р̲е̲д̲ ̲а̲в̲т̲о̲б̲у̲с̲о̲м̲ ̲в̲ ̲П̲о̲р̲т̲с̲м̲у̲т̲ ̲у̲с̲п̲е̲й̲ ̲з̲а̲с̲к̲о̲ч̲и̲т̲ь̲ ̲к̲ ̲Л̲ю̲п̲и̲н̲у̲ ̲и̲ ̲у̲б̲е̲д̲и̲с̲ь̲,̲ ̲ч̲т̲о̲ ̲н̲а̲ ̲н̲ё̲м̲ ̲н̲е̲ ̲п̲р̲и̲в̲ы̲ч̲н̲ы̲й̲ ̲с̲в̲и̲т̲е̲р̲.̲ (17:46) ...В таком случае мне можно не ходить с вами по магазинам? (17:46) К̲а̲т̲е̲г̲о̲р̲и̲ч̲н̲о̲е̲ ̲и̲ ̲т̲в̲ё̲р̲д̲о̲е̲ ̲н̲е̲т̲.̲ ̲А̲ ̲т̲е̲п̲е̲р̲ь̲ ̲к̲ы̲ш̲,̲ ̲я̲ ̲о̲т̲п̲р̲а̲в̲и̲л̲а̲с̲ь̲ ̲и̲с̲к̲а̲т̲ь̲ ̲л̲у̲ч̲ш̲и̲е̲ ̲м̲е̲с̲т̲а̲ ̲в̲ ̲г̲о̲р̲о̲д̲е̲!̲

***

Суббота, вечер

(18:34) Время пришло. (18:34) Ещё не спишь? (18:34) Зло не дремлет. (18:34) Можно тебе позвонить? (18:35) Волнение берёт? (18:35) Если бы ты знал. (18:36) Давай. [ВХОДЯЩИЙ ЗВОНОК ТЫКОВКА] — Что ж, это полный провал. Он косуху надел. — Одежда никак не влияет на их знакомство, не правда ли? — У тебя тоже всё плохо… — В данный момент я не могу ничего комментировать, иначе стоящий у зеркала Римус кинет зеркало в меня. — У него как дела? — Ну. По большей части заслуга во всём Пандоры, она подобрала образ. Клёш, джинсовка, полосатая майка с воротником, Господи, так ярко. Люпин отказался что-либо творить со своими волосами, так что без ирокеза и повязок в ретро-стиле придется обойтись. — Жаль, что я твоего приятеля не увижу. Представляешь, Бродяга даже не знал, что именно в 70-е Vogue объявил, что отныне в моде нет правил, и именно так началась эра свободы, индивидуальности и самовыражения через одежду. — Да ладно, не нам решать, что им делать. Всё будет нормально. — За ними должок, как считаешь? — Если ты имеешь в виду нас с тобой... — Я не знаю. В смысле... мне бы определённо хотелось встретиться, но я не знаю, что ты думаешь по этому поводу, поэтому не тороплю. — Разве обязательно друг друга видеть? — Две разные вещи — переписываться и говорить напрямую, Реджи. — Лично мне вполне комфортно не видеть человека при разговоре. — Эм. Да, такое бывает. Я могу понять. — Но ты не понимаешь, я прав? — Да. Не понимаю, потому что чувствую иначе. Мне бы... мне бы не то чтобы было интересно тебя увидеть, просто даже сходить куда-то вместе — это ведь круто. Вообще я хочу на кораблик в парк-аттракционов. Безнадежный. — Мне это всё равно в тебе нравится. — И круглые очки тоже? Ботаником называть меня не станешь? — Я ненавижу стереотипы. И вообще-то это безумно красиво. Ну. Очки. — Ты первый, кто об этом сказал. — Но мне, наверное, пора. Спишемся ещё. — Да, ладно. Спишемся, Бэтмен. [ВЫЗОВ ЗАВЕРШЁН]