Troubled Teachers

Наступило долгое молчание. Реджина ждала, затаив дыхание. — Что? - прошептала девушка через почти тридцать секунд. — Врач позвонил и сообщил результаты моих тестов, - повторила брюнетка. — Я беременна. - Наступила ещё одна долгая пауза. — Я… гм… я не знаю, что сказать, - наконец сказала Эмма. — Я тоже, - Реджина не знала, что думать, не говоря уже о том, чтобы говорить, с тех пор, как врач рассказал ей это. Единственный вывод, к которому она пришла, заключался в том, что ей нужно поговорить с Эммой. — Могу ли я гм… перезвонить тебе? - пробормотала блондинка. — Я слышу, как Генри звонит мне, и мне нужно проверить, всё ли в порядке. — Конечно. Я буду... - Миллс замолчала, услышав щелчок. Нахмурившись, она отдёрнула телефон от уха и в шоке уставилась на самодовольные белые буквы. «Вызов завершён». Эмма повесила трубку. Что теперь? В тот момент, когда сама женщина узнала, что беременна, она в оцепенении опустилась на диван. Ей потребовалось больше часа, чтобы медленно переварить информацию. Переварить, а не принять. Как только её мозг наконец-то вычислил, что она беременна, брюнетка сразу же позвонила своей девушке, желая поговорить с ней. Она полагала, что не должна удивляться, если Эмма не знает, что сказать в ответ на эту новость, так же как она не знала, что сказать врачу, который несколько раз спрашивал, всё ли с ней в порядке, после того как она замолчала посреди телефонного разговора. Эмме просто нужно было время, вот и всё. Ей нужно было время, чтобы осмыслить, понять. А потом она перезвонит Реджине, и всё будет хорошо. Они обсудят это новое развитие событий и придумают, как двигаться дальше. Вместе. Но когда Миллс наконец скользнула в постель около полуночи, её телефон всё ещё молчал. Ни смс, ни звонка, ни-че-го. Её пальцы зависали над клавиатурой дюжину раз, искушаясь связаться с возлюбленной. Но она этого не сделала. Эмма позвонит ей, когда будет готова, и Реджина не хотела её подталкивать. Брюнетке потребовалось много времени, чтобы заснуть той ночью, рука подсознательно лежала на её плоском животе.

***

Четыре дня. Четыре дня Реджина не говорила с Эммой. Девушка лишь прислала ей короткое сообщение на следующее утро. «Думаю, нам нужно нормально поговорить, когда я вернусь. Я сейчас занята. Увидимся в воскресенье. Эмма» Миллс сразу же ответила. Ей было всё равно, насколько отчаянной она себя чувствовала или выглядела. «Эмма, мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, я тоже в шоке, поверь. Я не могу ждать так долго. Реджина» Ответа не последовало. Реджина провела эти дни, работая в саду, читая книги и вычищая каждый сантиметр коттеджа. Одинокие вечера перед телевизором казались бесконечными в ожидании воскресенья. Несмотря на все попытки себя занять, она не могла отвлечься от грандиозной, меняющей всё новости. Она думала об этом каждую секунду каждого дня, и все эмоции в итоге свелись к замешательству. Но была одна, которую она определяла точно. Злость. В основном она злилась на Эмму, но также и на себя за то, что так отчаянно ждала возвращения своей девушки. Она казалась себе жалкой из-за того, что ей так сильно нужна была Эмма, что для женщины было так важно её мнение и её совет по поводу того, что происходит. Но именно так всё и было. Эмма нужна ей. Ей всегда нужна будет Эмма. Так что она ждала, изо всех сил пытаясь не думать о маленькой жизни, которая развивалась внутри неё, и о том, из-за чего это вообще случилось. Ничего из этого не выходило, и к ней вернулись ночные кошмары, мучившие её ещё больше, чем раньше.

***

В субботу вечером Реджина почти уснула на диване, когда услышала вибрацию телефона. Сонная, даже не взглянув на экран, она провела пальцем по стеклу и ответила на звонок. — Привет... — Привет. - Голос был знакомым, но Миллс почувствовала, что она не слышала его уже так давно. — Эмма, - выдохнула она. — Что случилось? Ты в порядке? — А ты? – ответила Эмма, игнорируя оба вопроса. — Нет, конечно, я не в порядке, - начала Реджина, в которой уже закипала злость. — Я узнала, что беременна, и моя девушка перестала со мной разговаривать и бросила меня одну разбираться с ситуацией. Я определённо не в порядке. — Прости, - сказала Эмма. — Прости? – скептически переспросила брюнетка. — Это всё, что ты можешь сказать? Ты вернулась в Девон? — Зашла в дом час назад, - сказала Эмма. — Можно, я заеду ненадолго? — Ты хочешь ненадолго заехать? – горько рассмеялась женщина. — Теперь, когда я беременна, ты не хочешь иметь со мной ничего общего? — Я такого не говорила, - начала защищаться Свон. — Нет, ты ничего не говорила. Ты просто игнорировала меня четыре грёбаных дня, Эмма. Ты бросила меня, когда была больше всего мне нужна, потому что… Если честно, я не знаю, почему, потому что ты так и не перезвонила после того, как бросила трубку, разговаривая со своей беременной девушкой. А теперь ты хочешь ненадолго заехать? — Прости, - повторила Эмма. — Пожалуйста, Реджина, я хочу поговорить с тобой об этом, обо всём. Можно, я приеду? — Завтра. Уже поздно и я устала. Не думаю, что этот разговор, или ссора, или что там у нас получится, непременно должны произойти сегодня. — Ладно, - сказала Эмма. — Я заеду завтра в обед. — Хорошо, тогда и увидимся, - ответила Миллс, повесила трубку и заплакала.

***

Эмма аккуратно припарковалась у дома Реджины и заглушила двигатель. Она посмотрела на дорожку к коттеджу. Та была именно такой, какой она её помнила. Не то, чтобы она должна была измениться, но с тех пор, как блондинка в последний раз сидела на том месте, всё изменилось. Свон постучала в дверь. Да, у неё был ключ, но она решила, что сейчас неуместно будет его использовать. Чуть погодя, она услышала приближающийся к двери стук каблуков возлюбленной по деревянному полу и быстро провела рукой по волосам. — Привет, - сказала Эмма, когда дверь открылась. Она неосознанно опустила взгляд на живот Реджины. Беременность ещё не была заметной, но осознание того, что в животе есть ребёнок, заставляла сердце её биться чаще, и она сама толком не понимала, почему. - Женщина решила не комментировать этот взгляд и отошла в сторону, чтобы дать блондинке пройти. Эмма вошла, снова подняв глаза, чтобы повесить куртку на привычное место, и последовала за Реджиной в кухню. — Я сделала бутерброды, - сказала брюнетка, подходя к холодильнику. — Ты голодна? — Нет, - ответила Свон. Брюнетка помедлила, прежде чем развернуться и подойти к чайнику. — Чая? — Пожалуйста, - кивнула та. Обе молчали, не зная, что сейчас произойдёт и как им сказать о том, о чём обе думали. — Могу я..? – начала Свон, подходя к женщине. Брюнетка ничего не ответила, лишь слегка кивнула, и это стало необходимым для Эммы разрешением. Она быстро подошла ближе и притянула Реджину к себе, зарывшись лицом в тёмные волосы, по которым так соскучилась. Женщина обняла её в ответ и всё тело расслабилось от знакомого контакта, несмотря на испытываемую злость. Они разорвали объятия, только когда закипел чайник, и Миллс подошла к нему, чтобы заварить чай. Эмма в ожидании села за стол. — Прости, что не перезвонила, - сказала Свон, когда женщина поставила перед ней горячую кружку. — У меня был шок, и я не особо хорошо с ним справилась. — У меня тоже был шок, - тихо ответила та, садясь напротив. — Я думала, мы сможем справиться с ним вместе. Я не ожидала, что ты бросишь трубку. — Не лучший мой поступок. Я просто не знала, что сказать. — Думаешь, я знала? – сказала Реджина, повышая голос. — Я понятия не имела, что тебе сказать, Эмма. Я даже не знала, что чувствовать или думать. Мне просто было нужно с тобой поговорить. Просто услышать твой голос, почувствовать себя ближе к тебе, почувствовать утешение и поддержку. А ты бросила меня. И оставила разбираться со всем одну. — Я никогда не собиралась тебя бросать, - пыталась защититься блондинка. — Я уже говорила, что всегда буду с тобой и… — Ты выбрала интересный способ это продемонстрировать, - отрезала женщина, вставая из-за стола и подходя к печи, где она встала, скрестив на груди руки. — Я это заслужила, - вздохнула Эмма. — Я знаю, что поступила плохо. Я сделала то, что делала всегда. Спряталась. Раньше я никогда не желала встречаться со своими проблемами лицом к лицу. Я прятала голову в песок и надеялась, что всё как-то само образуется. — Но это - не твоя проблема, - ответила Реджина. — А моя, и мне нужна была твоя поддержка, потому что я не прячусь. Ты бросила меня, когда была больше всего мне нужна. — Я никогда тебя не бросала, - снова начала защищаться девушка , тоже вставая. — А я почувствовала именно так, - сказала Миллс со слезами на глазах. — Четыре дня, Эмма. Четыре грёбаных дня. — Теперь я здесь, - сказала Эмма, пересекая кухню и становясь рядом с возлюбленной. — Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, Реджина, но я должна была справиться с этой новостью по-своему. — Одна? — Да, - кивнула Свон. — Я подумала, что не смогу оказать тебе должную поддержку, пока сама все не осознаю. — Мы могли бы делать это вместе. Пережить этот шок вместе, Эмма. Разве не так делают пары? — Тогда расскажи мне, чего боишься ты, а я расскажу, чего боюсь я, - предложила блондинка, возвращаясь к столу и снова садясь. Реджина последовала за ней. — Ты первая, - сказала брюнетка. — Ладно, - кивнула Эмма, глубоко вдыхая. — Ты беременна. - Реджина ждала, что блондинка продолжит, но та молчала. — И? – попыталась она подтолкнуть. — И я знаю, ты говорила, что хотела иметь детей, и что в любой другой ситуации это было бы поводом для радости, - Эмма снова замолчала. — Но? — Он изнасиловал тебя, - закричала Эмма, ударив кулаком по столу и расплескав чай. — Он изнасиловал тебя, Реджина. А теперь ты носишь его ребенка. Насильник, абьюзер сделал тебя беременной. Мне всё равно, что вы были женаты, потому что в ту ночь он тебя изнасиловал. Твою мать, ты была без сознания! Что я должна чувствовать? Что ты должна чувствовать? А Робин? Если он отец, разве он не сможет попытаться забрать у нас ребёнка? Что нам делать с тем фактом, что отец ребенка – насильник, абьюзер и похититель? И… почему ты улыбаешься? — У нас? Нам? – уточнила Миллс. В глазах стояли слёзы, но на губах впервые за неделю появилась улыбка. — Да, - кивнула девушка, всё ещё не понимая, почему Реджина улыбается, когда самой ей хотелось этого в последнюю очередь. — Значит, ты по-прежнему со мной? — Что? Конечно! – сказала Эмма, подходя к возлюбленной и беря её за руки. – Я не звонила не потому, что не хочу быть с тобой. Конечно же, хочу! Просто я очень злилась на… него, и я не хотела говорить с тобой об этом, пока не смогу понять некоторые вещи. Поверь, то, что я только что сказала, это очень мягкий вариант того, как я чувствовала себя во вторник. Хотя теперь я понимаю, как хреново поступила, оставив тебя в неведении. Так что говорю сейчас: что бы ты ни решила, я с тобой, Реджина. Я люблю тебя, помнишь? Слёзы облегчения и надежды потекли по щекам брюнетки. Всё будет хорошо. Весь бардак в её жизни останется позади и всё будет хорошо, потому что у неё была Эмма. Блондинка крепко обняла женщину, и обе женщины плакали в объятиях друг друга. Когда всхлипы стихли, они молча перешли в гостиную, прихватив чашки с остывшим чаем. — А чего боишься ты? – спросила Эмма, сев на диван и скрестив ноги. Брюнетка села рядом в такой же позе. — Того же, чего и ты, - ответила она. — Я беременна, и отец ребёнка – насильник, который сидит в тюрьме за изнасилование и похищение, и я не знаю, что чувствовать или что думать, и я не знаю, может, это из-за гормонов, но каждый раз, когда я думаю об этом ребёнке, я думаю о… нём. - Девушка кивнула, ожидая продолжения. — Кошмары вернулись, - призналась женщина. – Только теперь я в сознании, когда он меня насилует. Я чувствую, как он вторгается в меня, и… - Реджина не смогла закончить. Она не хотела, чтобы и Эмма это представляла. Может, сон и не был и настоящим, но воспоминания, которые стали основой, были именно такими. — Ты думала о том, что будешь делать? — Ты имеешь в виду аборт? – спросила Миллс. — Да. — Думаешь, мне стоит сделать аборт? — Я думаю, тебе стоит сделать так, как будет лучше для тебя. — Я размышляла об этом, - кивнула Реджина. — Никогда не считала, что я – человек, который когда-либо захочет сделать аборт, но я думала об этом. Я всего лишь на втором месяце, так что это несложно. К тому же, однажды я уже это делала, когда Робин сказал мне избавиться от ребёнка. Я могла бы сделать это снова. Эмма ничего не ответила, не зная, какие слова в этой ситуации будут правильными. — Но, с другой стороны, это же человек, верно? Живое существо. Он не виноват, что его отец – злодей. Он не выбирал, как быть зачатым, так зачем его наказывать? И в нём не только ДНК Робина, половина его ДНК – моя. Во мне растёт ребёнок. Мой ребёнок. - Реджина провела рукой по животу, и Эмма наблюдала, как женщина водила кистью по свитеру. — Я не могу, Эмма, - призналась та, глядя на свою девушку блестящими от слёз глазами. — Я не могу сделать аборт. Я не могу сделать этого со своим ребёнком. — Хорошо, - ответила Свон, протягивая руку и вытирая слезы со щек Реджины. – А как насчет… — И я не отдам его на усыновление, - перебила её женщина. — Не после твоих рассказов. Я не верю системе. — Итак… Что остается? – спросила Эмма. — Я оставлю этого ребёнка, Эмма. Я знаю, будет трудно, и мне придётся преодолеть много сложных эмоций. Но я оставлю ребёнка. Моего ребёнка. Возможно, Робин и стал причиной его зачатия, но он никогда не будет иметь к нему никакого отношения. Он даже не узнает о его существовании. Я всегда хотела стать матерью, и я понимаю, что сейчас я этого не планировала, но я это сделаю. Я смогу. — Ты сможешь, и ты будешь прекрасной матерью, - сказала Эмма. — Ты мне поможешь? — Что? – переспросила та, сдвигая брови. — Ты… Ты ведь уже через это проходила, так? С Генри, - уточнила Реджина, тоже немного нахмурившись от реакции Эммы. — Ты сможешь давать мне нужные советы. — О, да, - кивнула блондинка, заметно расслабившись. — Ты… Ты думала, я попрошу тебя стать вторым родителем? – догадалась брюнетка. — Ну… Да, - призналась Свон. — Дорогая. Я знаю, что мы любим друг друга, и у нас отношения, но мы вместе всего несколько недель. Я не могу просить о большем, нежели о поддержке в качестве моей девушки… в воспитании ребёнка моего насильника, - заверила её Реджина. — Нет, то есть… Не то, чтобы я этого не хотела. Просто, как ты сказала, мы вместе всего несколько недель, и я… Я всё ещё пытаюсь свыкнуться с мыслью, что через семь месяцев у тебя будет ребёнок. — Да, - кивнула Миллс. — Я знаю, что это может быть слишком сложно, и если ты не… — Прекрати. Я не говорила, что не буду рядом. Я здесь, Реджина. Я буду поддерживать тебя так, как тебе будет нужно. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Это всё, что имеет для меня значение. Но мы не можем делать вид, что это ничего не меняет, потому что это не так. И мне тоже придётся справляться со своими чувствами относительно… отца. — Может, тебе стоит поговорить с Арчи? Может быть, нам вместе? – предложила Реджина. — Терпеть не могу терапевтов, - ответила Свон. — Но ты же знаешь, как он мне помог. Думаю… это может помочь справится со всем. — Можно, я подумаю? – спросила блондинка. — Это всё так неожиданно, мне нужно время всё осознать, прежде чем понять, для чего мне терапевт. — Конечно, - согласно ответила Реджина. — Генри знает? — Нет! – воскликнула Эмма. — Я никому не говорила. Ты только на втором месяце, и мне показалось, что ты не захочешь заявлять об этом во всеуслышание. — Через пару месяцев станет заметно. И снова по школе поползут слухи. — Но в этот раз я буду рядом. — Ты была рядом и прежде, - нахмурилась брюнетка. — Или ты имеешь в виду… — Да, я хочу рассказать всем о нас. Думаю, пора. К тому же, не уверена, что Мэри-Маргарет можно доверять. Она и так продержалась слишком долго. - Реджина лишь улыбнулась. — Это верно. — Ты не против, если все узнают? — Нет, - кивнула Миллс. — Я буду с гордостью называть тебя своей девушкой перед коллегами и друзьями. Правда, нужно быть готовыми к реакции детей, но, если честно, думаю, это будут мелочи по сравнению со всем остальным, через что мы прошли и ещё пройдём.

— Ты сказала, что кошмары вернулись, хочешь сегодня остаться у нас? Знаю, тебе легче, когда рядом кто-то есть, - предложила Эмма. — Мне легче, когда ты рядом, - уточнила Реджина. — И да, я бы с удовольствием, но что насчёт Генри? — Он тоже по тебе соскучился. Не так, как я, конечно же. Но он будет рад тебя видеть. Но я думаю, пока не стоит говорить ему о беременности. По крайней мере, до второго триместра. — Хорошо. И я тоже соскучилась по вас обоих. — И ещё раз прости. Что не звонила, - сказала Эмма. — Я… Я хотела. Я хотела услышать твой голос, но я так злилась… на него, и просто не могла об этом говорить. Я знала, что мне нужно было время, но теперь это звучит так эгоистично. В смысле, он же не меня изнасиловал, и я должна была тебя поддержать. Прости меня, Реджина. — Я тебя прощаю, - ответила Миллс. — Но я так на тебя злилась. Я не знала, что и думать. Я думала, ты больше не хочешь быть со мной и бросила меня разбираться с этим одной. Но теперь мне кажется, я поняла, почему ты так поступила. Мне больно от этого, и это нескоро пройдёт, но я понимаю. — Я люблю тебя, - сказала Эмма, наклоняясь вперёд и целуя любимую впервые за десять дней. Их губы встретились, будто ничего этого и не было, языки начали аккуратно скользить друг по другу, а руки зарылись в волосах. Реджина оказалась сверху на Эмме и их грудь соприкоснулась. Прежде, чем зайти дальше, брюнетка отстранилась. — Ты голодна? — Это эвфемизм? – спросила Эмма, играя бровями. Реджина счастливо рассмеялась. —Мог бы быть, но я почувствовала урчание в твоём животе, так что предлагаю пойти и съесть бутерброды, прежде чем провести остаток дня в моей постели. — Умираю с голоду, - призналась Эмма. — Когда я пришла, то слишком нервничала для еды, но теперь готова съесть и лошадь. — Я бы никогда не стала есть коня, - продолжила тему Реджина, слезая с возлюбленной и вставая. — Я не имела в виду буквально, - начала защищаться Свон. — Я знаю, - кивнула Реджина, идя в кухню. — Я и раньше слышала это выражение, просто подумала. Французы ведь едят конину, да? Но даже если бы англичане тоже ели, я бы все равно не смогла. — Я знаю, - сказала Эмма. — Будто есть Черного Красавца. — Но ты готова есть Бэйба, - спросила Реджина, кладя перед блондинкой бутерброд с беконом, томатом и салатом. — Да, - кивнула блондинка, беря бутерброд и жадно откусывая большой кусок в подтверждение своих слов. — Каким бы милым ни был этот поросёнок, я слишком уж люблю бекон и сосиски. — Согласна, - сказала Реджина, откусывая кусочек своего бутерброда. — Какое-то время они ели в тишине, обдумывая свой утренний разговор. — Всё будет хорошо, да? – тихо спросила женщина. — Честно, я не знаю, - ответила Свон. — Я хочу, чтобы всё было хорошо. Я хочу, чтобы всё было хорошо с тобой и с ребёнком. Но это будет непросто. Беременность сама по себе непроста, а учитывая обстоятельства… — Но мы справимся, да? — Вместе, - согласилась Эмма с мягкой улыбкой. — Что бы ни случилось, мы вместе, Реджина. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, - ответила брюнетка. — И, кажется, уже люблю этого ребёнка.