Ангелам и Демонам вместе не быть.

Не стоило мне тогда ему верить.

— записки сумасшедшего.

Sextape 🎧

Несколько дней спустя.

Эффект красного яда отпускает ангела быстрее чем обычно. Хёнджин не заметил бы полное выздоровление Феликса, но тот опять начал ёжится в его присутствие и обратно перешел на «вы». — Вы? — удивляется Хёнджин возвращая очередную книгу на полку. Он теперь стал их и в спальню, а Феликс потихоньку листал их в его отсуствие, мол что этот фиолетовый монстр читает. — Д-да? Ну я же обычно так зову вас… — ангел как потерянный в пространстве смотрит в окно, спрашивает какое сегодня число и только потом вспоминает про календарь в телефоне. — Ты что, ничего не помнишь? — надеется на «нет, помню, хён» демон, но этого не происходит. — Последнее что помню, это как пил красный напиток, который мне Чанбин хён дал. — отвечает ангел. — Вот оно как. — разочарование. Страх. И зависть. — Чанбин, который тебя отравил «хён», а демон, что вылечил «Вы», да? — а Феликс смотрит то ли вопросительно, то ли с нотками недовольства. Что это он опять начал хамить? Учился ведь, вон по книгам нормально разговаривать. И что значит, Чанбин отравил? — А… Я, извините… — по привычке извиняется он, но это ему надоело на самом деле. — Блять, забудь! — кричит Хван. Но ангел не паникует как раньше, а просто прижимает крылья ближе к спине и продолжает пялиться в окно. — Ты… – Хёнджин закрывает глаза и считает до трёх. Повторяет в голове выученную мантру «не веди себя как мудила», «не веди себя как козёл», «не груби ему фиолетовый ты монс… Что?» — прости, я не должен был кричать. — но ему не отвечают. Мечтал но глядят в окно, словно хотят уйти. Бросить всю эту ересь и уйти. Хёнджин подходит ближе и кладёт руки ему плечи. — Слушай, давай… Давай поговорим. — тяжело сглатывает он. Хван «почти» спокойно врёт Феликсу, что Чанбин перепутал сок с алкоголем и отравил ангела «случайно», а потом демону пришлось сделать ему несколько капельниц и тому подобные процедуры. Про укус, пинки в живот, разбитый об голову стакан, оскорбления и прочий шок контент, что устроил этот бело-голубой мальчик успешно выбрасываются из истории, что делает её весьма скудным. А сам в душе чувствует некую обиду, что его признания и те пару дней, когда он вёл себя с Ликсом (лишь по его меркам) адекватно и (опять же по его меркам) мило, успешно забыты. И конечно же новости. О которых нужно ангелу рассказать. Он будет рад узнать о том, что теперь не один в аду. Здесь Банчан. И такое незнакомое прежде чувство радости за кого-то другого возникает у демона, когда он видит загоревшие как звезды глаза ангела от услышанной новости. — Где он? — спрашивает Феликс, а слёзы счастья придают его глазам такую красоту, что демон завидует тому кто заставил их так светится. Чану повезло, что его так любят. «Я неудачник, раз его глаза сияли только от слез печали со мной.» — шепчет внутренний голос. А губы говорят иное: — Не знаю, у Чонина дома наверное, он думал ты всё ещё не в себе и вообще… Я с ними не общаюсь. — Хёнджин вообще-то под «поговорим» имел ввиду впервые нормально поговорить с ангелом. О себе, о нём, о «них», если такое когда-нибудь станет возможным. И хоть и поздно поближе познакомится с ним чёрт возьми, чего стоило делать ещё семь месяцев назад на той треклятой ярмарке. — Слушай… — А Чонин этот где живёт? — прерывает его ангел. Он его впервые перебивает. Демон вздыхает, понимая, что разговор этот откладывается на долгий ящик. — Пойдем. — отвечает он спустя минутного молчания.

🌸🌸🌸

Чонин жил в весьма шумной районе. Феликс это место узнал, вспоминая свой первый визит в ад, единорогов, сестёр. Тихий вздох был свидетелем того, насколько он вымотался от всех этих событий. А сломанное окно и грохот были свидетелм того, что Хвана с двери появлятся не учили. — Давай прогуляемся малыш я-шастаюсь-по-барам-как-шлюха. — говорит он ошарашенному Чонину, поднимает его за за капюшен и уносит настолько быстро, что Чан не успевает даже подумать на что реагировать. Что его демона из-под нос украли как мелкого динозаврика или на то, что другой мелкий динозаврик сверлил его своим голубым взором. Феликс был очень рад видеть кого-то из своих близких друзей в Аду. Теперь он мог провести время со старым другом и разузнать как там в Раю ситуация. А ситуация оказалось не из приятных. Джисон мало того что был под домашним арестом, ещё и был без сознания благодаря чудесам родства душ. Даже навестить его было проблематичным, а мама Феликса просто не знала как ещё связатся с Севером. Джисон был единственным ангелом у кого был телефон в Раю. А далее Банчан и вовсе ушёл из Рая на землю под предлогом заданий. Встретил там Чонина, решил (почти) их проблему в недоотношениях и приперся за ним сюда. — Значит он тебе всё-таки нравился всё это время? — спрашивает Феликс доедая предложенный Чаном пирог и попутно успакаивая его, что Хван Чонина не съест, а просто погуляет с ним. По крайне мере он Феликсу так обещал. Фелик Они лишь погуляют и На Чане уже привычные для него шорты и майка с большимы разрезами на подмышках, а на Феликсе как всегда безразмерные одеяния Хёнджина. Из всего что у него имелось Феликс тщательно выбрал светло сиреневую кофту и белые брюки. Самое приличное и самое разноцветное. — Он мне очень дорог. — со вздохом говорит Чан. — Мне стыдно так говорить, но я… Я его люблю. — Почему стыдно? — удивляется Феликс. — Ёнбока… Ладно, забудь… — видимо все младшие небожители считали себя взрослыми и готовыми к любви, к отношениям и только Чана заботила разница в возрасте. — Я… — продолжает он. — Не знаю что с нами будет дальше. Он сильно изменился и будто уже не нуждается в моей любви. Да и я сам стал каким-то пылким. Мы совсем недавно сошлись, если это можно так назвать, а уже переругались сто раз. — лицо ангела выражает сожаление, а нервный смешок добавляет в его образ ещё и безысходность. Чан в силу своей мудрости всегда выглядел старше своего возраста, но Феликсу все равно казалось, что он повзрослел ещё на несколько десятков лет за один месяц. — А пылким ты стал почему? — интересуется Феликс. — Я об этом никому не говорил пока. Ты будешь первым. Не то чтобы я был рад такому результату, но… По крайне мерее это меня делает сильнее и свободнее. — Ты о чём? — Феликс уже боится услышать ответа. Опущенные крылья выдают его волнения, а Банчан все ведет к тому, что Ликс уже подозревал. — Ко мне пришло моё призвание. Сразу после твоего ухода, я пошёл сразится с Сонником, за его прикол на экзамене. — К Соннику? Боже, хён, это же было опасно! И что в итоге? — Я выиграл бой Феликс. — с нотками гордости говорит Чан. — Я отразил его заклинание, отправив его самого в мир кошмаров, куда он меня заточил, но благо твоя песня тогда вытащила меня раньше чем я сошел сума. Интересно кто сможет его вытащить. — Чан издает злой смешок. Ему понравилось вкус мести. — Но не обошлось и без последствий. — продолжает он перемещая взгляд на чайник. «Остыло, надо обновить». — Я стал очень раздражительным, в голове была только месть и именно моё призвание помогло мне выиграть бой. Я ангел тьмы Ликс. Я теперь из тёмных. Сделай лицо попроще бро, это не конец света. Подумаешь, святой Банчан стал немножко не святым. Ха-ха… — Хён! Ты ведь… — чувства вины обволакивало Феликса всё больше, пока он слушал Чана. Каждый был занят своей проблемой и если Джисон хотя бы смог побыть рядом, то вот Феликс ничего не смог сделать для Чана, пока тот проходил этап отрицания, а потом и приятия. Потерял семью, репутацию и того мелкого демона, что хвостиком за ним бегал. Банчан никогда раньше не любил черный цвет, осуждал тёмную магию, избегал конфликтов и мечтал попасть в Райский совет, но теперь он совсем далеко ушел от всего этого. — Ты же всю свою жизнь тёмную магию и демонов осуждал, а теперь такое… Ты жить с этим сможешь вообще? — Я живее чем никогда Ликс. — прерывает его волнение новоиспеченный ангел тьмы. — Раньше меня волновала только Ханна, а теперь… Теперь у меня есть цели. Узнать правду о мироздании, вернуть былое доверие Чонина, защитить друзей и предотвратить войну. И конечно же с терпением ждать перерождения сестры. Она ведь сама сказала мне в призрачном городе, что переродится когда придет время. Так зачем всё усложнять, когда можно просто ждать? Я понял что без цели мы просто существуем. Именно она придают нашей жизни хоть какую-то значимость. — произнеся «значимость» Чан вновь почувствовал огонёк в груди, легкость в крыльях. А призвание что ластилась к нему как чёрный змей требуя внимания, ангел научился не гнать прочь. Она теперь была частью ангела. Частью, которую он всегда сдерживал, но которая сорвала все цепи и вырвалась наружу и оставалось теперь лишь гладить эту змею по головке и кормить. — Надеюсь у тебя всё сбудется хён. — улыбается ангел. — Иди сюда… — приобнимает его Чан и треплет ему волосы. — ты весь как облачко на небе. Бело-голубой. — Ха-ха, я не знаю, но да, день за днём я меняю цвет всё быстрее. — Кстати, я должен тебе рассказть кое что ещё… Не смотря на то, что демоны заставляли ангелов проживающих на их территории участвовать на войне, Феликса не то, чтобы заставлять, ему скорее запретят соватся на поле боя. Его имя на собрании ни разу не упомянулась при обсуждении планов. Но это было только начало. Первый план заключалось в том, чтобы переубедить ангелов и увеличить количество сторонников в Раю, отсрочить наступление хотя бы до тех пор, пока демоны не вырнут половину утраченной на междоусобице силы. Решение проблемы Минхо и Джисона входило во всё это. Но не потому что это дело касалось его друзей Банчан хотел рассказать ему про предстоящее, а потому что Хван скорее сделает всё возможное, чтобы держать Ликса в неведении, чтобы сохранить ему жизнь. Банчан ему не доверяет, не любит и считает, что он Феликсом просто одержим, но… что бы то не было, это можно решать чуть позже считает он. А пока, выжить. Пережить. План заключалось в следющем: Хёнджин по традиции бросает вызов основной семье Ноэль, считая себя правым в содеянном «преступлении». Семья ангела либо принимает вызов и сражается пока не умрет одна из сторон, либо отступает забыв про месть за погибшую дочь. Сражение по закону должно пройти на нейтральной зоне, так что Серый Город вновь будет открыт, а Чанбин воспользовавшись ситуацией отправляет письмо не Архангелу, а по отдельности каждым членам верховного Райского совета, что он готов смирится с любым исходом боя (нихрена это не так на деле) и что хочет перемирия (возможно), поэтому приглашает ангелов посмотреть сражение на нейтральной зоне, в том числе и мирных жителей дабы убрать образовавшееся недопонимание. Повторно подчеркиевает что обращение демонов тьмы не юыла спланировано, а даже если и была, то точно не против Рая, а чтобы сместить Владыку с трона, что невозможно по закону самого Дэуса, так что все демоны тьмы уже обезопасены (ну почти) и междоусобица в аду затихло (вроде). У Рая нет причин продолжать военное положение. Согласятся они на перемирие или нет, поверят они в содержание этого письма или нет — уже не важно. Ведь Чанбин знает, что войне быть, а цель этих писемь всего лишь задержать ангелов пока Ад придет в себя и будет готова принять удар. Пока купол в Раю поднимут, чтобы семья Ноэль и зрители боя покинули Рай, Минхо успеет забрать Джисона. И не только он должен был проникнуть в Рай, но и пару ангелов, которые давным давно переехали в Ад. Это уже была другой частью плана, а именно поговорить с семьями в Раю которые были против войны и переубедить их встать на сторону демонов. Для этого, как только начнётся бой они должны были привязать на запастье красную ленту показывая что они нейтральные небожители. Таким образом демоны их не трогут. Ангелам убивать своих на поле боя не обязательно, они могут сдатся и переехать жить на восточную часть Ада и тихо переждать там окончания войны. Минхо надеялся что таковыми окажутся семья Джисона, а при воспоминаниях об ангеле нос демона моментально дал о себе знать. — Звучит очень… Очень… плохо… — опечаленно говорит Феликс. Он и не подозревал, что перепалки Владыки с Архангелом дойдут до таких масштабов. — Не бойся. Тебя есть кому защищать. — говорит Банчан имея ввиду себя, а ангел краснеет совсем по другой причине.

Ледчная гора, самая северная точка Ада.

— Почему именно сюда? — спрашивает Чонин воспользуясь магией которой обычно не пользуются летом. Согревание тела. — У нас с тобой, демон похоти, много общего, не смотря на то, что мы из разных веков. — Чонин хочет сказать «с каких это ты пор стал таким философом», но полететь вниз на ледяную реку ему вовсе не хочется, хватило одного раза. — И что же? — спрашивает он присаживаясь на самый край обрыва рядом с Хваном. — Наши отцы пытались нас отморозить. «Ты и без того отморозок» — И? — Мы оба… — оба что? — оба… — Хёнджин немного суетится. Не зная что дальше придумать. — Князь, с вам все в порядке? — вместе с холодом и осознанием, что они здесь одни к Чонину ещё и возвращаются его манеры. Рядом с ним сидит в одних классческих (ебучих) шортах и пиджаке… темно синего цвета? На голубой рубашке с фиолетовым галстуком? Князь демонов, модель ада, или уже бывшая модель, как его правильнее назвать, что с его вкусом делает этот «паршивец» из Юга? — То о чем я тебя спрошу это вопрос жизни и смерти поэтому ответь честно. Чонин. — Чт-то? О ч-чём это вы? Я постараюсь, я отвечу честно конечно, кто посмеет вам врать? Уголки губ Хвана дергаются вверх и он задаёт Чонину вопрос о котором ломал голову уже очень давно. Ну почти что год. — Так-с? — Чонин ждёт продолжения этой затянутой недосветской недофилософской беседы. — Как ты так поуши влюбил в себя ангела? — в этом и заключался жизненно важный вопрос. — Ч-чего? — Ах… — облокотился Хван на руки и сморщил брови издавая старческие ахи и охи. — мне поуши прям не надо, знаешь. Если плакать и обижатся перестанет и на том спасибо. — Так вы… — просто нет слов Хван Хёнджин, думает Чонин. Ты притащил на целую ледяную гору демона, нес какой-то бред о том какие вы одинаковые, а целью было разузнать как найти расположение Феликса? — Я перед ним много голов разбивал, крылья вырывал, это вполне естественно, что он считает меня страшным, но… — Так вы… — Чонин будто сам с собой говорит. — ради этого меня за шкирку вытащили из дома как щенка и сюда прит… — Чего звякнул? — Вы хотя бы знаете как мне тут холодно? — Мне поебать. — говорит Хёнджин тоном «разве ты не знал?». — Ты тут умрёшь от холода, если после твоих ответов я не найду решение. Ты этого хочешь? — Никак нет! — и всё же не надо забывать что у Князи не всё дома. — Тогда говори всё что знаешь. Ты чем этого краснокрылого споил, че делал, что он тебя так бережет там, не знаю, что аж смотреть тошно, а вот мой… Мой… «Нихрена не твой» — Не получается у меня нифига. «Ты только узнал?» — Я умею читать мысли Чонин. У Чонина вся жизнь перед глазами несётся со скоростью вертолёта, которых пару раз неудачно запустили по Аду, а посчитав, что они бесполезные штуки, которые летают медленне даже пятилетнего демона. Только хотел он рассыпатся в извинениях, как Хван сказал, что пошутил. «Шутить мы научились, чёрт бы тебя… Блять, ты же сам чёрт.» Чонин тут до утра сидеть не собирается, поэтому выкладывает всё как было. Как первым предложил подружится, но ещё тогда решил, что они станут парой. Как ходил за ангелом по пятам, подарки дарил, правда сладости в основном, обниматься лез, хоть и отталкивали, в любви признавался и обещал всю жизнь быть рядом… Лицо Чонина озарила улыбка сладких воспоминаний, а потом и печальная гримаса, когда он рассказал, что ему сердце разбили. Ближе к концу истории он выглядел безразличным. Словно любовь, что у него была исчерпана и осталась лишь цель заполучить ангела, которая была достигнута, но никакой радости Чонин от этого не испытывал. Во время признаний Банчана и извинений да, он вновь почувствовал всю ту огонь, что горела в нем с самого начала, но а потом… Потом смотреть на Чана стало неловко, бессмысленно и Чонин часто стал убегать в клубы тайком… Но про это он Хенджину уже не расскажет. Про это знает лишь симпатичный бармен, который всегда рад Чонину. — Какая трагедия. — саркастически прокоментировал Хван часть про разбитое сердце, что Чонину аж захотелось рассказать ему про то что Банчан вообще-то первая любовь Феликса. «Сам жил пятьсот лет, наверное и хуй не встает, учит тут как любить как страдать ебаны…» — Спасибо. — А? — у Чонина челюсть отвисает. — Бэ. Пойдем. Думаю они договорили уже.

🌙🌙🌙 Hyunjin Quill Pen

Знаете, то ощущение, когда в душе что-то кипит, словно вязкий горячий шоколад, от которого шлейфом идёт сладкий аромат и манит окунуть в неё палец и попробовать на вкус. Вот таким ощущались слова, которых Хёнджин всё никак не мог сказать Феликсу, который уже был всецело в своем уме и активно прыгал с одного адреса в другой. Это был дом Чонина, где он обнимал Банчана настолько часто, что Хёнджин щеки ищнутри жевал, а демону похоти видимо было поебать, раз при виде Феликса он покидал свой же дом со скоростью света. Вторым адрессом был дом Минхо, который почему-то сдружился с Феликсом, а выглядит будто использует ангела, чтобы больше о Джисоне узнать. К демону любви Феликс чуть ли жить не переехал и стал названным старшим братом её дочерей. Даже сторожи дворца с вечно каменными лицами не остались в стороне и купались в любви и внимании Феликса, который запомнил каждого на лицо, на имя, на призвание и на магию. Даже пыльным книгам последних полок библиотеки уделялось внимание больше чем Хёнджину, что он аж подумал… Всего лишь на несколько милли секунд он подумал обидется на Феликса. А потом вдруг представил лицо ангела, реагирующего на Хёнджинову обиду. Да он же в миллиард раз хуже обидется, может вообще вещи собрать и вовсе переехать к демонице любви. И к её дочерям… К этим, противным девчушкам которые и так и эдак крылья Феликса лапают… — Пусть не трогают уже черт возьми бесит! Бесит… — Хён? — в самый разгар гнева Хвана Феликс выходит из душа как одуванчик. Ей богу, на нем до сих пор эти старые поношенные тряпки Хвана, который с межоусобицей особого внимания на свой гардероб и не уделял. — Кто бесит? — Всё кроме тебя ми… — «лый» застревает где-то между губами. Феликс как мокрая русалка капает весь на паркет, а голову сушить даже не думает. Ангел летом видимо этим не занимается, в отличае от Хвана, который три часа со своей шевелюрой мучается. Кстати про шевелюру, Феликс по какой-то неизвестной причине волосы отрастил чуть ниже плеч. А ещё его крылья за неделю зацвели и теперь там было совсем чуть чуть белого цвета, в основном на основании, а вся остальная часть была небесно голубой. Чудеса да и только у этого ангела с организмом и с восстановлением, ведь даже от побочки красного яда не осталось ничего. — Ёнбока! — жалобно тянет Хёнджин, а Феликс готов помолится о прощении, потому что ему кажется, что демон только что губы надул и сказал вот это вот «Енбока» почти, мило. — М… М? — взглядом он спрашивает, а демон делает шаг… Это нормально, что у вампиров сердце так колотиться? Хван грудью чувствует эти удары, такие редкие, которые появляются на своё усмотрение и слабо о себе напоминают обычно. Но сегодня у Хёнджина словно изнутри что-то наружу рвётся. Два шага. — Х-хён? — Феликс делает шаг назад. В сторону гардероба. Если что там можно спрятатся. — Не Хёнджин, а хён? — ухмыляется демон. — Простите! Три шага ещё и Хван стоит прямо напротив ангела, что вот вот в шкаф залезет. На нём розовая футболка. Единственное розовое в гардеробе Хвана. Подарок от Минхо. Раздражающая случайность, но… Не важно… Хван делает глубокий вдох и выдох, чтобы когти не в коем случае не вырвались, прежде чем аккуратно, будто младенца, берёт Феликса за ручку. Сначало за левую, а потом и за правую. Глаза ангела расширяются, а демон наоборот, сплетает их пальцы в замок, а глаза боится открывать, ведь там сейчас огнем пылает. И с дрожью в голосе, совершенно потеряв былую уверенность он говорит: — Ты меня убьёшь, Ли Ёнбок. — Что… Что вы… Зачем? — Феликс ничего не понимает, но руки не вырывает. Они в плену. В добровольном. Демон говорит с трудом, словно каждое слово такое тяжелое, твердое и вырывается наружу с какой-то мучительной болью. — Я. Дар речи. Теряю перед тобой. Я столько раз в голове это всё тебе говорил, но почему? Почему при виде тебя, всё о чем я могу думать это «Боже, почему он такой хороший? Настолько хороший… Как он может быть таким хорошим?» И я начинаю задыхаться… А так много хочется сказать… — Тогда… Тогда скажите! — ангел волнуется и боится что все испортит, но ситуация уже вышла из-под контроля. Уже давно. — скажите как умеете, что умеете, думаете я сам нормально разговариваю? — Да я без ума от тебя, ангел! — Хван открывает глаза, а там действительно стоит фиолетовый блеск. И его уже было не остановить. — Когда увидел впервые, подумал, не небожитель, а кусок снега какой-то. Лёд, снежинка, снеговик, в точности как ты меня называешь, когда под воздействием лекарства. Увидел как ты ластишся к этому Банчану и убить его захотел. Хотя я тебя совсем не знал… Что сейчас, что тогда. А потом услышал, как ты поёшь и… О чёрт, я думал, что умираю и слышу как меня Дэус к себе зовёт. И испугался… Феликс не сопротивляется, а Хван поднимается руками чуть выше, поглаживая ангелу локти. — При совершенно чужом мне небожителе, я себя почувствовал как дома. Не как в Аду, не как во дворце, а дома дома. Но ты пел тогда просто ради развлечени, на ярмарке… Я заревновал твой голос ко всем кто существовали вокруг. И начал всех ненавидеть. А тебя… Не было ни секунды, когда бы я тебя ненавидел. Я думал, что вылечу у всё. Разойдёмся. Но ты сам пришёл. А я ненавидел самого себя, что начал надеятся на что-то слишком хорошее для меня… — Нет, хён, нет! — Хёнджин пытается ладони его отпустить, но Феликс за его огромные пальцы таки цепляется. Смотрит прямо в глаза, которые направлены на их руки. — продолжай, я тебя слушаю! Продолжай! Хенджин на пару секунд поднимает взгляд на ангела. Грех будет его прямо сейчас поцеловать? Может в макушку, может в самый кончик крыльев? А может в самый кончик носа? У Хвана кружится голова. Он думает, что совсем уже сума сходит, но когда перед глазами темнеет, а тело чувствует непонятный жар, осознаёт, что это всё в самом деле происходит. Феликс усаживает его на кровать. «Наверное давление заскочило от волнения. Как никак тебе скоро пятьсот лет старый ты хрен.» — думает демон. — Хен ты в порядке? Тебе воды дать? Тебе… — Себя давай, ради Дэуса, я буду в порядке до гроба и после. — процесс «думать» успешно остановлен, режим «говорить что из сердца выскочит и на язык полезет» включен. — Себя не могу… — улыбается ангел и краснеет. Губы кусает и очень надеется на продолжение, ведь Хёнджин оказывается так красиво умеет говорить. Хоть и с паузами и будто вот вот в обморок упадёт. Феликс тоже так разговаривает. Но если Феликс такой почти всегда, то Хёнджин только с ним. — увидел, услышал, и влюбился. Но не понял. Я думал что угодно. Ненависть, желание обладать, использовать, съесть. — СЪЕСТЬ? — подпрыгнул ангел. — Ну я же вампир, маленький, сядь, чего ты я… Я просто так подумал тогда. Я вёл себя очень хреново с тобой всё это время. Грубил, обижал… Прости… — Хёнджин голову на руки роняет и вновь поток его мыслей прерваются и он не знает что дальше сказать. Он чувствует себя таким глупым сейчас. — Хён? — Хенджин немедленно поднимает взгляд на него и тараторит: — Хён готов умереть ради тебя, ты только продолжай вот так вот звать его. Хм? Без князей, без «вы»… Я сам копал эту пропасть между нами и сам же не знаю как его сократить. — дальше Хёнлжин говорит сам с собой, но Феликс его слышит: — Научи же меня быть нормальным. Научи же меня любить. — Хорошо! Я постараюсь! Ты только так сильно не переживай… Ты же побледнел! — Маленький, я всегда бледный. — Нет, сейчас ты более бледный! Как снег! Как… — Феликс оглядывается вокруг и не замечает, как Хван приблизился и оставил поцелуй на его плече. — Мм… — он издаёт какой-то писк. Замирает, а потом… Берёт и обнимает Хвана. Левую руку кладёт на его талию, правой рукой хочет обнять за спину, но густота крыльев не позволяет руке пройти сквозь них, а нос утыкается на плечо. До Хёнджина «хорошо» очень долго доходит. То что Феликс голову поставил ему на плечи и тихо сидит прижимаясь к нему под боком тоже. И лишь дождь из лепестков лаванды наполняющий комнату с каждой секундой приводит их в чувства. Запах цветов окружил не только покои демона, но и половину замка. Разум отказывается верить, а шея повернутся и увидеть бело голубую макушку у себя на плече. А тело приятно колит от каждого теплого прикосновения меж крыльев. — Что ты сказал? — шепчет демон. — Я сказал «хорошо» фиолетовый ты монстр. — отвечают ему так же тихо, будто шум может нарушить их магию, встревожить покой, который воцарился в пространстве наполненный безумием до прихода ангела. А ещё… — Фиолетовый монстр? — Я всё помню. — признаётся Феликс. Пологаю твоя мечта съесть хотя бы частично сбылась? — разумеется он шутит. — Я… Нет! Ты что, не… — разумеется демон пока его шутки не понимает. — я пошутил. — Феликс поглаживает ему крылья. Какое-то время они молча наблюдают за цветочным дождем вызванный опять-таки магией Феликса, а потом он напоминает: — Скажи это. — Сказать что? — То что ты говорил, пока я был отравлен. И то чего не сказал за весь наш разговор. То что у тебя вот тут. — пальцем он тычет Хвану в рубашку. Демон догадывается… Но на этот раз ему это даётся легче. — Я люблю тебя. — Угу… — ангел улыбается. — Ты будешь моим парнем? — Мгм… — Феликс положительно кивает. У него лицо горит со стыда, а душа от радости. Он слегка отстраняется о Хёнджина и смотрит прямо под ноги, но только не на него. — Всё так просто? — спрашивает Хван. — А разве просто было? — шепчет ангел. И оба впоминая весь прошедший год. Знают ответ. Нет. Просто не было. — Тогда я… Могу называть тебя милым? — А я могу твои крылья почаще трогать? — Да трогай сколько хочешь, они твои! — Называй как хочешь! — отвечают они одновременно, что смешивается во что-то «да трогай как хочешь». — Пойдем погуляем? — Пойдем купим тебе одежду? — и вновь они говорят одновременно: «Пойдем погуляем одежду»

🌫️🌫️🌫️ Hallucination I.N 🎧

Чонин по ночам просыпается часто. Задаёт сам себе кучу вопросов, а потом обратно ложится спать. Но сегодня он точно не уснёт. Сегодня он смотрит на ангела что спит рядом и задаётся вопросами, а правильно ли он поступил. А действительно ли он его любил или просто был одержим. А зачем он ему вообще? А зачем ему вообще жить? А как там… — Ёсан… — глаза демона загораются белым светом. Он встает на ципочках, достаёт из шкафа первую попавшуюся футболку с шортами и тихо выходит с двери, а не с окна как обычно. Он летит почти с закрытыми глазами, чтобы открыть его уже перед прекрасным лицом демона, по которому каждую ночь скучает. Чонину впервые стыдно за то «какой он» небожитель. Он правда старался, думал что всё будет хорошо с Чаном, но бабочек в животе и желания окунутся в его любви головой пока не задохнёшься уже не было. А с Ёсаном всё было наоборот. С ним он испытывал что-то напоминающее те чувства, которые были к Чану когда-то. — Когда-то… Залетая в клуб как в свой второй дом демон похоти ищет глазами демона заботы. Одного из светлых. Светлые демоны были какими-то особенными. Вроде бы демоны, но какие-то святые. Недостаточно светлые для ангела, недостаточно темные для дъявола этим и они были привлекательные, сладкие и заманчивые. — Не меня ищешь, маленький демон похоти? — слышит Чонин и чувствует дыхание на затылке. Он неподвижно стоит по среди танцпола, музыка вокруг сливается во единый непонятный шум. В голове звучит незнакомый басс. — Кан Ёсан… — Чонин его имя произносит вздохом, пока ему поглаживают грудь сквозь тонкую футболку и специально проходятся пальцами по возбудившимся соскам. Ёсан обнимает его со спины, медленно двигаясь под музыку, а Чонин наклоняет голову назад, на его грудь, встречаясь с ним взглядами. — Да мой милый? — Ты моя галюцинация, Ёсан. — А ты моя реальность, Лис. Другим демонам в темноте не видно, как Ёсан прижимается к Чонину сзади, а тот поддаётся назад всё сильнее, будто прижатся ещё ближе было возможным. Стон Чонина теряется в ладонях, что сжимают его рот, а вторая рука сжимает чувствительно место внизу. Чонин весь красный. Его так трогают впервые. — Айен… — Ёсан кусает Чонину ухо, рычит и пытается потиратся своим твердым возбуждением, сведя тем самым младшего демона сума. В темноте не видно, насколько Чонин на самом деле стесняется и скорее всего хотел бы прекратить, но возбуждение и присутствие Ёсана ему не позволят. Он безумно скучал. В темноте не видно, как зрачки Ёсана заполнили белок, горя чернее ночи. А руки сжимают Чонину горло и пах. В темноте не видно что происходит между демоном похоти и заботы в клубе. А ещё в темноте не было видно, что Чан не спал, но останавливать Чонина тоже не стал. Он закрывает глаза как только за Айеном почти беззвучно хлопает дверь, а тяжелые веки заставляют слёзы скатится и попасть в ухо. Банчан правой рукой рукой хватает себя в области сердца, сжимает, но боль не утихает. Он вспоминает как тоже самое делал Чонин. «Ты сделал мне больно. Вот здесь.» — тогда он тоже показывал на своё сердце. Чан ошибался подумав, что если Айен его простит, то всё у них будет хорошо. Чан забыл, что ему миллионы раз говорили. Демоны. Не. Прощают.