Ангелам и Демонам вместе не быть.

«Мой мир превратился в лабиринт И я потерялся в нём, А за мною следил как тень, Отчаянно привязанный «он»»... 

First date - frad

Предхэллоуинская ярмарка, долгий второй день.

Поднебесное. Это прекрасное магическое пространство находилось под Небом, полностью соответствуя своему названию. В священной книге ангелов и демонов – Пальгынпоб, другое название – Светлый Завет, хранились надписи об этом никому неизвестном мире. Запись гласит: «Дэус – создатель сего мира пребывает на Небе. Под Небом находится Рай и Ад, сие место именуется Поднебесным, где пребывают Бога верные помощники – ангелы и демоны. Ниже, на Земле, живут люди. Примерно две тысячи лет назад власть в Раю сменилась на династию Орин. Архангел сумел победить Люцифера, подписать мирный договор и с тех пор пошло летоисчисление, что было внедрено также и в людской мир ибо Небожителям было бы сложно следить за порядком, пойди они разной историей с людьми. Дэус, всевышний, непременно связал Небожителей и людей нерушимыми узами, ибо первые должны вторых чувствовать, знать и понять, чтобы всемирным балансом Инь и Янь управлять», – Пальгынпоб, страница сто девятая. С тех пор, с первого года на Земле и на Небе, кровавой бойне и варварству пришёл конец. Началась эпоха расцвета. Рай, когда-то утопленный в крови, сейчас тонул в облаках, что шаловливо убегали из-под рук ангелов, отвечающих за погоду. Ангелы детишки, бегая по чистым святым улицам босиком, могли обнять облако и намокнуть от дождевых капель внутри, пройти сквозь тучку и, хихикая, получить лёгкий разряд ещё спящей молнии. Растительный мир в Раю был богатым, покрывал он и улицы, и дома. Проснувшись, ангел в первую очередь чувствовал запах цветов, что буквально окружали его жильё, детские площадки были снабжены растениями-попрыгунчиками, качели были сделаны из Травы Верёвки, что была мягче хлопка, но прочнее цепи. Ручейки, кристально чистые и с запахом свежести, бежали, как вены, по всему Раю, проходя сквозь дома, играясь с детьми, достигали полей, где росли овощи, входили в леса и присоединялись к рекам, оплодотворяя фруктовые деревья, а реки тянулись к одному единственному океану Неба. К Небесному Океану, что хранит в себе бесконечные тайны, ибо его ещё никто не изучал. Восстановление после войны длилось долго, до океана никому просто не было дел. Правда ведь, кого он мог сейчас интересовать, когда Рай был таким прекрасным? Чистым, благоухающим, с вечным запахом цветов и со своей прекрасной белизной? В центре Рая находился белый замок, где жил Архангел Орин со своей женой. В народе ходят слухи, что Орин потратил всю свою бесконечную жизнь ради своих ангелов, а теперь постарел и не может зачать ребёнка. Одни жалеют его просто по-ангельски, другие же, забыв об этом, говорят, мол ребёнок ему ни к чему, всё равно власть у ангелов передаётся путём выборов, сам Орин внедрил понятие демократия в книгу «Законы Рая». Вокруг дворца были построены площадки для гулянок, магические сады, волшебные магазины, а дальше уже дома, и чем дальше были эти дома от замка, тем скромнее они строились. А ангелы как раз таки наоборот, чем дальше жили от власти, тем счастливее были, ведь мало знали о проблемах и коварствах сего мира... Описать Рай до конца не хватило бы слов, наверное, даже у самого искусного писателя, так что все ангелы любили летать над ним и любоваться красотой. Лучше всего увидеть сие чудо глазами, нежели бесконечно о нём читать.       Серый Город был окружён тучами, а далее следовали леса и горы, была и нелюбимая Чаном река... Он не то что бы жаждал гулять по этому городу, что был красивым лишь по праздникам, а в остальное время превращался в забытый всеми призрачный город. Но ангел хотел купить пару заклинательских книг, старые он уже прочёл, пора обновить знания и направлялся он спокойными шагами в часть ярмарки, с книжными лавками. И почти прибыл, когда услышал за спиной до боли знакомый шорох и шаги... — Чонин, я знаю, что ты здесь, хватит играть. — А кто с тобой играет-то... Чад-же. — Не называй меня так!

🍁🍁🍁 Год назад.

Банчан прилетел в Серый Город на Новый Год, знакомые его, что учились тут, уговорили. Прилетели они чуть раньше Чана и уже ждали его на месте встречи, пока тот направлялся в сам город, пролетая над рекой, задумываясь о том, почему та не замёрзла зимой. Пребывая в своих мыслях, ангел слышит крики о помощи и обнаруживает чёрный комок, который активно уносило куда-то речное течение. Быстрое течение и глубина, – вот что не давало ей мёрзнуть и в такую холодную погоду, даже ангелу первого ранга выбраться из неё было бы долго и болезненно. С того самого дня Чан эту реку ненавидит и избегает. Ведь, кто бы мог предугадать, что частые походы такого «правильного» юноши, как он, в этот, ненавистный его родителями, город станет для него началом чего-то тёмного... До двадцати лет он слепо верил всему, чему его учили в семье и в школе: будучи убеждённым, что все демоны — это зло, которое нужно истребить, он колебался целую минуту: помочь тому демону или лучше унести ноги. Но доброта в душе одерживает верх над убеждениями семьи, и ангел не может пролететь мимо мальчика, который взахлёб глотал холодную воду. — Помогите, пожал... аакхаа, кхаа... — Дай руку, — в эту самую секунду демонёнок увидел «своего ангела». Так он решил для себя раз и навсегда. Своего нового единственного и неповторимого Божества, который спас ему жизнь и поклялся себе стать занозой в его заднице. Банчан вытащил его на берег, на холодный снег и усадил под ёлку, достал талисманы огня и разжёг костёр. Демонёнок мёрз, ресницы немедленно покрылись льдом, губы имели синий оттенок, а кожа вовсе была зеленее этой самой ели. Замечая его маленькие чёрные крылья, к удивлению, с белыми кончиками, Чан сознаёт, что тот родился зимой и предполагает, что ему максимум тринадцать лет. Так он судит по его хрупкому телосложению. Пока Чан разжигает костёр и собирает хворост, демон харкает кровь, но не придав этому никакого значения, будто кашлять кровью было для него ежедневным занятием, демон Банчану улыбается и произносит: — Ты мой Ангел! Спасибо тебе... Я так... апхчи! — мальчик от холода чуть ли в костёр не лезет, а приходит в себя лишь тогда, когда Банчан тащит его назад и обнимает, чтобы скорее согреть. — Сожжёшь крылья, дурёха что-ли? — Спасибо огромное... — демон сжимает грудь руками и пускает слёзы, а перед Чаном открывается новый мир: демоны умеют плакать, демоны умеют быть слабыми. Демоны... не зло..? — Как тебя зовут? — спрашивает он, помогая ему устроиться поближе к огню, и направляет на него свои духовные силы, чтобы греть тело и исцелять. — Чольщиран Эджон, — улыбаясь по-лисьи, мальчишка называет ему своё третье имя... что означало одно из трёх: он признал Банчана своим учителем, родным братом, либо мужем... Да кто, чёрт возьми, называет своё третье имя в двадцать первом веке, когда о нём уже напрочь забыли и вообще запретили использовать из-за слишком глубокого значения? — Отчаянная привязанность? — пробубнил Чан значение услышанного и невольно улыбнулся. — Зачем ты говоришь мне своё третье имя..? Снимай вещи, Эдж... кхм, они мокрые... — продолжил Чан, пока тот не расчихался раза три и не плюнул кровью, опять... — С р-радостью бы с-снял, но вот... Руки не слуш-ают-ся. Апчхи... — демон проваливается в обморок, оставляя свою судьбу полностью в руках первовстречного Чана... А тот же понимает для себя, что к друзьям ему сегодня не попасть, ведь брось он тут демона, тот умрёт на месте. Помощи позвать он не может, узнай родители, что он общался с демоном, его накажут. Посмотрев на бледного, как снег, демона, Чан подозревает, что здесь что-то не так, пощупав пульс он понимает, что демоническая сила, которая течёт в его теле, значительно слабая. Демон не только упал в реку, но и болел чем-то, что ухудшило его состояние в разы от декабрьского холода. Чан с красными, то ли от холода, то ли от смущения, ушами, снимает с демона его мокрые одежды, сажает на свои сухие ноги, не на снег же голого ребёнка? Затем обнимает его покрепче: сначала руками, потом и крыльями. Белые крылья с огненно-красными кончиками полностью скрывают их тела от внешнего мира, такой маленький и хрупкий демон в них просто исчезает, оставляя снаружи лишь его чёрную макушку, делая их похожими на пушистое яйцо, которое начинает светиться изнутри ярко-золотистым светом. То, что делал Банчан, называлось «Лечение золотым светом»: закрыв раненое тело крыльями, ангел мог передать ему свои силы, которые сами находили проблему в теле больного и устраняли её. Это отнимает много сил и Чан бы не стал тратиться ради какого-то демона, но во-первых, в школе ангелам позволяли практиковаться в медицине очень редко и всегда под надзором учителей. А во-вторых, он не мог позволить ребёнку умереть от холода. Тем временем голова демона покоилась на его груди, а когда ангел устал, передавая ему свои силы, неосознанно поставил подбородок на чёрную головушку, а руками пощупал уже почти сухие крылья, удивляясь, какими пушистыми они у него были. — Так... приятно... — издаёт демон. Открывает глаза, которые чернее ночи, и смотрит на карие глаза ангела. Совсем ещё ребёнок. Такой слабый и раненный. «Видимо демоны тоже, как и мы, простые Небожители, ничем они не ужасны...», — начинает думать Чан, но отгоняет прочь эти странные приятные чувства, вспоминает сестру и сердце вновь неприятно колется. — Что ты со мной делаешь? Почему мне так... хорошо? Так тепло... так... — Делюсь ангельской энергией. Исцеляю. Это займёт некоторое время, тебе лучше не двигаться, — говорят, получать ангельскую энергию — одно из самых приятных чувств на свете. Кто-то говорит, что это похоже на самый сладкий сон, а кто-то, что это напоминает сладкий молочный чай, другие же сравнивают его с куском льда, который тает во рту в летней жаре, а демоны, будучи самыми откровенными существами, сравнивали бы это с самым ярким оргазмом.  — А как тебя зовут? — Чем-нибудь болеешь? — спросили они одновременно. — Банчан. — Это первое имя? — Мгм. Теперь ответь на мой вопрос. — Не болею. А какое твоё третье имя? – любопытный и неугомонный демон. — У тебя фетиш на третьи имена? Сколько тебе лет? Как ты в реку угодил? — Эджон рассмеялся, на вопросы не ответил: — Нет, ангел Банчан. Я так не играю. Один вопрос, один ответ и так по очереди. Сначала ты отвечаешь, потом я. Кха, кха... больно... — золотой свет собрался вокруг груди демона, проблема была именно там. Чана никогда не спрашивали о его третьем имени. Он даже забыл, как оно звучит. И раз демон ему своё имя уже назвал, будет несправедливо о своём умалчивать. И пусть это слишком... Личное. Ему хочется произнести его вслух. — Чадже. Моё третье имя. Теперь скажи, что с твоей грудью? — Меня папа наказал недавно. Запер в холодной пещере. Демоны в Аду живут, мы к жаре привыкли. А тут лёд да сосульки, чтоб отсосало их нах... кхм, прости... у нас материться нормально, а у вас как? Я про ангелов ничегошеньки не знаю. — Кажется, я тоже про демонов не всё знал... Сколько тебе лет? — спрашивает Чан. Что-то в его сердце треснуло, возможно лёд... Неужели он ошибался насчёт демонов? Неужели они не такие уж и плохие? Вот откуда воспаление лёгких... Чан хочет спросить ещё что-то, сам не знает что, может что-нибудь про самого демона или о том, часто ли его отец так наказывает... — Чонину тринадцать. Чонин ещё маленький, — демон балуется и губы дует, а изнутри играет с перьями Банчана. — Чонин? — переспрашивает ангел, всё больше удивляясь, какие же у него красивые имена, и невольно смеётся, когда Чонин там его перья крутит и так и эдак. — Прекрати, мне щекотно. — У тебя крылья такие красивые, у нас тоже есть один демон, с точно такими же красными кончикам, правда он нелюдим. А я вот люблю заводить дружбу со всеми... ой, что-то жарко в груди... таки должно быть? — Да. Будет немножко жечь, но ты не бойся, это значит, что через несколько минут мы можем разорвать контакт. — Контакт? Какой контакт? — Ты похож на Джисона, такой же любопытный. Тысячу вопросов задаёшь. Это значит, что исцеление закончится. Ты будешь здоров как прежде, — Чонин молчит какое-то время, а потом вновь спрашивает: — А кто такой Джисон? — Тебе это знать незачем. — Чадже значит сдержанность? Не нравится мне его значение. Я буду тебя по первому имени звать. — Как только я тебя исцелю, никак звать не будешь, мы больше не увидимся, – в эту самую минуту грудь его загорелась ярче, от жары Чонин съёжился немножко, а когда пришёл в себя увидел, что Банчан уже крылья расправляет... «Хочет улететь. Вот так вот появился в моей жизни, спас меня, а потом и убежать вздумал?» — Почему? — кричит Чонин, ужасаясь такому раскладу, а Банчану его вдруг жалко становится. Он что, такой наивный? Позволяет себе надеяться на дружбу с ангелом, когда перемирие еле держат на волоске? — Чонин, я ангел, а ты демон. Нам просто нельзя, — говорит он, опуская крылья. Смотрит прямо в душу, таким тёплым он был минуту назад, а сейчас такой холодный, как река, куда Чонин упал... — Но... почему? Я же не плохой, я ничего не сделал! Ты спас мне жизнь, спасибо, и я... можно хотя бы друзьями нам... — Нет, Эджон... Нельзя. Понимаешь? — Чан с ним говорит спокойно, Чан его не ненавидит не смотря на то, что он демон... и при этом выглядит несчастным. Демон это видит, чувствует, когда Чан с таким нажимом и болью говорит «понимаешь?». А Эджон понимает. Он понял всё, что Чан имел ввиду своим печальным взглядом. — Понимаю. Ступай... — Чонин улыбается ему. А Чан надеется, что эту улыбку он больше никогда не увидит, но он глубоко ошибается, потому что улетая прочь, он не слышит всего, что Чонин сказал. — Я понял... что за тебя придётся бороться. Чадже? Ха-ха... какое скромное имя. Я тебе его поменяю, обещаю.

🍁🍁🍁

— Не зови меня так! — Чего злишься? Я лишь соскучился. Принёс тебе кое-что... — Чонин, уходи! — Уйду, конечно же. Но прежде, возьми это, я сам испёк, — от слов «я сам испёк» Чан вновь чувствует вину за то, что отвергает его дружбу вот уже год... С того самого дня Чонин является к Чану домой, в Рай, строго по графику: тридцатого числа каждый месяц. А когда Чан в Сером Городе, Чонину плевать на график, он следует за своим ангелом хвостиком. Посещая его дома, демон всегда что-то с собой приносит и что-то забирает взамен без спроса, валяется у него на кровати, в иной раз приносит цветы, забирая при этом нагло одну из Чановых подушек. Как-то раз Чонин забыл у него книжку с картинками. Та оказалась книжкой с Земли неприличного содержания, откуда Чан и узнал термины как Уке и Семэ. Как же Чонин расстроился, но потом долго смеялся, когда узнал, что Чан книжку на куски порвал и остатки спалил. Чан же к его приходам настолько привык, что было бы жутко странно, не появись Чонин у него на подоконнике в конце месяца. С каждым посещением демон менялся, становился взрослее, наглее, и с каждым разом Чану было сложнее отогнать его прочь... сегодня он опять был другим, одет во всё чёрное, а на губах светло коричневая помада... — Что на этот раз? — спрашивает Банчан со вздохом, но слегка улыбается. — Тыквенный пирог, — улыбается в ответ Чонин. — С хэллоуином тебя, мой Ангел, — чёрные крылья порхают так быстро, поднимая золотистую листву, что Чан не успевает даже понять, что же с ним такое сделали... откусив пирог, и улыбаясь от изумительного вкуса, он замечает коричневые следы на перьях. Ему только что крылья поцеловали... 🍂🍂🍂💋