Духам тоже нужно Солнце

      — Мне как обычно, — серебрушка с тихим звоном ударяется о деревянную поверхность барной стойки.       Бармен лишь кивает и принимается готовить уже привычный заказ.       С тяжёлым вздохом, всем видом выражая усталость, Баку буквально падает на невысокий стул и наконец позволяет себе расслабиться. В голове пульсирует неприятная мысль, что нынче у него это в роскоши, но он быстро отбрасывает её, полностью опустошая голову. В баре тихо. Ни единой души, не считая бармена и его самого. Клиенты сюда захаживают нечасто, — мало кого интересует одинокая дверца с вывеской «RedNight» в тихой подворотне — но даже так Баку каждый раз накладывает отводящие взгляд чары, не желая случайных встреч с лишними сущностями.       Откинувшись на спинку стула, Баку скучающе обводит взглядом небольшое помещение.       Ещё одна причина плохой посещаемости этого места это, пожалуй, ветхость бара. Старый, потрёпанный временем, к тому же слишком маленький, он многих отталкивает. Однако некоторые видят совсем иную его сторону: бар всегда тихий, чистый и, можно сказать, уютный. Да, пожалуй, Баку может назвать это место уютным. Здесь всегда спокойно и комфортно. Здесь можно собраться с друзьями и выпить по бокальчику глинтвейна, отдохнуть от придворной суеты и наконец отпустить все негативные мысли. А ещё здесь всегда светло. Будь Баку более сентиментальным, он бы обязательно подумал, что среди вечной тьмы, окружавшей его в королевстве, что не имеет Солнца, это — единственное светлое место, куда он может убежать ото всех проблем. Однако хватает и того, что он просто чувствует себя комфортно, будучи окружённым мягким светом магических шаров, подражающих земное светило.       Тихий перезвон колокольчиков оповещает о прибытии нового посетителя. Входная дверь с глухим стуком прикрывается, а затем слышатся приближающиеся к барной стойке шаги. Кто-то, хотя Баку, без сомнения, знает, кто это, приземляется на соседний стул и кивает подошедшему бармену.       — Мне как обычно, — низкий, немного хрипловатый голос звучит доброжелательно. Его обладатель явно улыбается, находясь в приподнятом настроении.       Тем не менее слова приветствия застревают где-то в горле. Вместо этого Баку протягивает руку, и её тут же крепко пожимают, но утягивать в дружеские объятия не спешат, даже привычного хлопка по спине не следует. И Баку в тысячный раз благодарит всех известных ему демонов за такого понимающего друга.       Новоприбывший садится в соседнее кресло, с таким же удовольствием, как и сам Баку парой минут ранее, расслабляясь. В помещении вновь повисает тишина. Никто из посетителей не спешит начинать разговор, спокойно дожидаясь своих заказов. Оба понимают всё без слов, и этого вполне достаточно.       Спустя пару минут бармен с тихим стуком ставит два стакана на деревянную поверхность и удаляется в другой конец барной стойки протирать стаканы. Баку тянется за высоким бокалом с ароматно пахнущим глинтвейном, хватается за ручку и делает небольшой глоток, блаженно прикрывая глаза, чувствуя, как вкус красного вина быстро перетекает в кислый цитрус с нотками имбиря и оставляет приятное послевкусие. А затем он с сомнением наблюдает, как чужая рука тянется к рюмке с джином и стоящему рядом блюдцу с нарезанным лаймом. К вкусовым предпочтениям друга он всегда относился крайне скептически.       Лишь после залпом выпитой рюмки, тут же закушенной долькой лайма, молчание решают прервать:       — Мы же не просто так здесь собрались, — не вопрос — утверждение.       — С чего ты взял, Астрагор? — тихий, отчего-то нерадостный смешок вырывается скорее по привычке.       В ответ слышится знакомый хриплый смех.       — Ты бы ни за что не позвал меня, чтобы обсудить случившееся. Ни за что бы я не поверил, что ты наконец решил принять чью-то поддержку. Тебя вдруг осенило, что это не жалость? Так для чего мы здесь, Пожиратель?       Старое доброе прозвище вызывает усмешку. До недавних пор Астрагор был почти единственным, кому позволено так его называть, а тот этим нагло пользуется.       Сделав ещё один глоток, Баку собирается с мыслями.       — Ты прав, помощь твоя нужна. Только просьба необычная.       Астрагор весело улыбается, словно эти слова его рассмешили.       — Ты думаешь, меня есть чем удивить?       — Возможно.       — Не томи.       Баку раздражённо закатывает глаза. Не любит он, когда его торопят.       — Помнишь мою хранительницу?       — А как же, — Астрагор фыркает. — Если мне посчастливится о ней забыть, ты мне напомнишь в тот же день.       Баку поджимает губы и на мгновение отводит взгляд, чувствуя неловкость, однако быстро собирается, понимая, что сейчас это не к месту.       — Её энергия отвергает мою магию. Ранее такого не случалось. Я не могу понять, что не так, — тяжёлый вздох вырывается против воли, выдавая все эмоции. Хотя Баку никогда не пытался скрыть их от друга. Только не от него.       — Любопытно, — Астрагор чуть хмурится, задумчиво проводя кончиком пальца по ободку стакана. — Но сомневаюсь, что могу с этим помочь.       — С этим — да, но мне нужно узнать, как её энергия реагирует на чужую магию.       — О, — уголки его губ растягиваются в дразнящей ухмылке, — предлагаешь испробовать на ней парочку заклинаний? — стоит Астрагору заметить хмурый взгляд друга, как ухмылка тут же превращается в широкую улыбку, а после — в заливистый смех. — Остынь, не трону я твою принцессу, Пожиратель!       Взгляд Баку тяжелеет, отчего Астрагор смеётся лишь громче, но дразниться больше не решается, жалея чувства друга.       — Так ты поможешь? — раздаётся нетерпеливое.       — Ну а куда я денусь?       Благодарная улыбка мелькает на лице, но тут же исчезает за бокалом горячего напитка. Астрагор подзывает бармена, просит повторить заказ, и в заведении вновь повисает тишина, прерываемая лишь редким стуком стекла о стойку после очередного глотка глинтвейна.       Уютно.

* * *

      Неуютно.       Соне чертовски неуютно в этой кромешной темноте, по которой она бродит, кажется, уже вечность. Кругом лишь давящая пустота, хотя и это ставится под сомнение, когда до слуха изредка доносятся тихие смешки, схожие разве что со скрипом ржавой качели или старой половицы, тем не менее настолько тихие, что быть уверенной в том, что ей не послышалось, она не может.       Соня, если честно, уже ни в чём не уверена.       Где она? Сколько уже бродит? Есть ли здесь ещё кто-то?       Вопросы мелькают, мелькают один за другим, кружатся в голове, но разом разбиваются о лавину эмоций: страха, непонимания, зарастающей паники и, пожалуй, любопытства.       — Эй! — слова эхом разносятся вокруг и исчезают во тьме, а рядом вновь кто-то тихо посмеивается. Посмеивается ли?       Соня не знает, зачем кричала и кого звала, но ей так невыносимо сильно хочется услышать хоть что-то, кроме этих смешков, чтобы не было так страшно.       Становится только хуже.       Она не чувствует усталости, хотя, по ощущениям, идёт не меньше часа, но вдруг останавливается, потому что в голову закрадывается новое чувство: отчаяние. А вместе с ним вопрос: «Что она ищет?»       Растерянно оглядевшись, словно всё ещё надеясь разглядеть хоть что-то в этой мгле, Соня нервно сглатывает и пытается восстановить отчего-то сбитое дыхание, а затем замирает. Потому что происходит, казалось, невозможное.       Вдалеке, где-то очень-очень далеко, Соня видит свет. Лучи едва пробиваются сквозь толщу тьмы, но в то же время настолько выделяются, что вселяют почти что угаснувшую надежду. То ли розоватые, то ли красные, они тускло переливаются и поблёскивают, и Соне почему-то кажется, что она это уже где-то видела.       Однако любые сомнения в миг растворяются в осознании, что это — именно то, что она ищет так долго.       Дыхание вновь сбивается. Соня срывается с места и бежит настолько быстро, насколько может. В голове отчего-то не возникает мыслей, что это за свет и почему она искала его, будто это совсем не важно, зато Соня думает, что переливающиеся лучи, что становятся всё ярче с каждым её шагом, в этой темноте выглядят маняще и как-то волшебно.       Шаг. Ещё шаг. Свет становится почти нестерпимым. Соня щурит глаза, но не останавливается, продолжая бежать что есть мочи. Ей кажется, что ещё пара шагов, и она сможет разглядеть источник света, но вот вокруг эхом разносится громкое «Соня», и неведомая сила останавливает её так резко, что Соня спотыкается о собственные ноги и едва ли не падает. В ушах набатом бьёт испуганное сердце. Она хочет продолжить бежать, но не может, словно перед ней невидимая стена.       — Соня… — эхо нового оклика оглушает её и заставляет начать озираться в попытках понять, откуда исходит голос.       Но голос исходит отовсюду.       До чёртиков напуганный взгляд вновь устремляется в сторону ярких лучей, и отчаяние Сони, кажется, достигает апогея. Потому что свет начинает блекнуть и словно отдаляться ещё стремительней, чем недавно приближался.       — Эй, Соня!       Голос становится на пару октав выше, и ей он кажется смутно знакомым, но в голове отчего-то так пусто, что она даже не пытается что-то вспомнить. Дыхание учащается, но не от недавнего бега, а от подступающей паники.       Страшно-страшно-страшно.       Темнота вновь окружает её, лучи почти исчезают, но Соня всё тянется, тянется, тянется к ним, не желая оставаться одной с этим страхом. С этой тьмой. Руки отчего-то слабеют, а глаза слипаются, словно в них насыпали песка. Соня отшатывается, а затем падает назад, в бесконечную пустоту. Последний оклик разносится уже не эхом, а отчётливо рядом, над ухом. В конец уставшие глаза закрываются, но в следующую же секунду вновь открываются. Но уже не в давящей темноте, а в ослепительном свете.       — Соня, бога ради, мне тебя фанфарами будить?       Соня жмурится и кривится от слишком громких слов и слишком яркого света. Как-то сейчас всё кажется слишком. Однако проходит мгновение, и глаза её широко распахиваются, Соня подскакивает, в удивлении оглядываясь.       — Алёна?       Почему-то то, что она сейчас лежит на собственной кровати, а рядом стоит озадаченная Алёна, удивляет её, словно всё должно быть не так.       Алёна непонимающе приподнимает бровь, а затем не сдерживается и громко смеётся от вида растрёпанных волос и расширенных в мнимой панике глаз. Соня похожа на ошарашенного воробушка, думается ей, хотя почему «похожа»?       — Ну а кто ещё? — Алёна вновь прыскает. — Тебе кошмар, что ли, приснился? Я решила тебя пораньше разбудить, ты очень неспокойно спала. Хотя оно не удивительно после такого-то.       Соня хмурится и отводит задумчивый взгляд, силясь вспомнить, что же ей снилось. Она точно знает, что видела какой-то сон. Соня помнит яркий розоватый свет, но детали отчего-то расплываются, смешиваются и ускользают от неё, потому она быстро бросает это дело, раздражённо вздыхая.       — Не знаю, может быть. Сколько сейчас времени?       Алёна косится на настенные часы.       — Двадцать минут двенадцатого, можешь не торопиться и прийти в себя, — она мягко улыбается и отходит к двери. — Я перед сном попью чай, ты со мной?       Соня рассеянно кивает, наконец садясь и потирая лицо.       — Я жду на кухне, — кидает напоследок Алёна, выходя из комнаты.

* * *

      — Кстати, пока не забыла, как прошла битва? — интересуется Соня, делая глоток горячего кофе.       Наверное, пить кофе ночью опрометчиво, думается ей, но сейчас взбодриться просто необходимо. Половина двенадцатого, до занятия полчаса, а Соня чувствует себя так, словно не спит уже, по меньшей мере, пару суток. В голове густой туман, но она упорно кусает губу и делает глоток за глотком, силясь придать себе сил.       Она уже успела умыться и даже пригладить спутавшиеся волосы, но даже прохладная вода не помогла ей прийти в себя.       — Да там ничего особенного, — пожимает плечами Алёна, — я больше за тебя испугалась. Ты только упала, я даже подумать ни о чём не успела, как на нас напали.       — И всё же. Расскажешь?       — Я почти ничего не видела, — Алёна неуверенно ведёт плечами, делает очередной глоток чая и ставит полупустую кружу на стол, — спряталась за пилястрами. Но я видела много вспышек. Слышала грохот и треск стен. А ещё демонический смех… — Алёна задумчиво водит кончиками пальцев по ободку кружки, пустыми, невидящими глазами всматриваясь в собственное отражение в горячей жидкости. Сейчас мысленно она находится не здесь, а где-то в своих воспоминаниях. — Знаешь, я думаю, то, что скрывается за оболочкой куклы — чудовище, иначе я не могу объяснить это… — она замолкает, так и не договорив. То ли не найдя в себе сил, то ли подходящих слов. Словно очнувшись, Алёна встряхивает головой и коротко, натянуто улыбается, переводя уже осмысленный взгляд на Соню. — Впрочем, это не важно. Куклы-то уже нет.       Соня хмурится. Напряжение, повисшее внезапно в воздухе, казалось, можно резать ножом. Она понятия не имеет, что тогда произошло, но уверена: ничего хорошего. Алёна, обычная Алёна, которую она знает и наблюдает почти каждый день, — жизнерадостная, весёлая, её улыбка светит не хуже летнего солнышка, она всегда лучится позитивом и делится им с другими. Алёна же, которую она наблюдает сейчас, — грустная, задумчивая, её улыбка натянутая, и в ней ни капли искренности. Вид такой Алёны до невозможности пугает Соню.       Она прокашливается, разбавляя неловкую тишину. Хочется что-нибудь сказать, приободрить Алёну и расспросить об этом чуть больше, но Соня слишком ярко чувствует её нежелание сейчас говорить об этом. Она желает, скорее, забыть.       — Слушай, а что насчёт того погреба? — удивлённо хлопнув глазами, Соня поднимает голову и глядит на уже во всю светящуюся от любопытства подругу.       Хочется нервно рассмеяться, потому что меняющемуся в мгновение ока настроению Алёны Соня может лишь восхищённо позавидовать.       — Ну… там тоже ничего особенного. Просто обычный пустой погреб. Темно было, конечно, да и страшно, пожалуй, но вы довольно быстро меня вытащили.       — Быстро? — Алёна непонимающе склоняет в бок голову. — Но ведь минут сорок прошло, не меньше.       — Сорок? — Соня выпучивает глаза, удивлённо выдыхая. — Мне казалось, не больше пятнадцати минут.       — Странно… — Алёна отводит взгляд, задумавшись. — Может, от шока? Ну, знаешь, такое иногда бывает: теряешь ход времени, испытывая сильные эмоции.       — Я не то чтобы испытывала сильные эмоции… но вполне возможно, — Соня небрежно пожимает плечами, не желая больше размышлять об этом.       Про рубин она решает умолчать, желая сначала самой с ним разобраться. Нечего ей панику наводить, вдруг это обычный драгоценный камень? А свечение… Соня ещё не знает, как это оправдать, но отмахивается от этой мысли, как от назойливой мухи. Ну а вдруг это особый вид светящихся камней, откуда ей знать?       В общем, как ей уже неоднократно говорили, она достаточно взрослая, чтобы разобраться с этим самой.       — Ладно, — Алёна, устало зевая, встаёт, — я пойду спать.       Отодвинув от себя кружку с недопитым кофе, Соня потягивается, разминая чуть затёкшую спину, и откидывается на мягкую спинку дивана. Она заторможено кивает, думая, что тоже не прочь пойти спать, ведь завтра, как назло, понедельник и уроки с восьми утра. Однако любопытство всегда было сильнее её, да и Соня вроде как уже пообещала.       — Надеюсь, мы будем недолго… Тебе завтра на пары?       — Да, — ставя кружку в раковину, Алёна кривится от мыслей об учёбе. — Я уеду раньше, чем ты проснёшься, мне ещё вещи нужно забрать. Будить не буду.       Обменявшись привычным «спокойной ночи», Алёна уходит в комнату, а Соня прикрывает глаза с тревожным предчувствием, что её ночь уж точно спокойной не выдастся.

* * *

      Напряжение в комнате, казалось, можно уже шинковать, как капусту, и делать из него салат, настолько оно осязаемо. Соня поджимает губы, ногтями отстукивая непонятный ритм по столу. Она то и дело переводит чуть нервный взгляд с такого же напряжённого Баку на незнакомого ей демона, стоящего рядом, и обратно и пока не решается задавать вопросы. Хотя всем видом требует немедленных объяснений.       Когда Баку говорил ей, что ему нужно что-то там проверить, Соня никак не думала, что он приведёт с собой кого-то. И уж тем более даже близко не подразумевала под этим «кого-то» демона.       Вышеупомянутый, к слову, не выглядит напряжённым или тем более смущённым. Он беззаботно, с интересом оглядывает комнату, расслабленно, чуть хитро улыбаясь, и всем своим видом выражает абсолютную беспечность.       И это, пожалуй, немного раздражает.       С таким же интересом окидывая взглядом его, Соня подмечает, что ей стоит переосмыслить клишированные образы нечисти в своей голове, потому что стоящий перед ней демон — с обычной, человеческой окраской кожи, отличающейся разве что в бледности тона. И ничего она не красная, как любят писать в книжках и показывать в сериалах. Да и всё, что отличает его от человека, — это красные, чуть извилистые рога да неестественный цвет глаз: ярко-жёлтый, на свету меняющий окраску от кислотно-зелёного до светло-оранжевого. Соня даже щурит глаза, вглядываясь, проверяя, какой формы у него зрачок, поскольку, если честно, не удивилась бы, окажись он плоским, как у змеи. Потому что один лишь вид его владельца необычайно сильно напоминает этих пресмыкающихся.       Соня, увы, не может не подметить, что он выглядит чертовски привлекательно.       Задумавшись над этим, так и блуждая по незнакомцу взглядом, она вдруг ловит на себе ответный, хитрый и слегка пугающий. В ту же секунду отводя глаза в сторону, Соня невольно краснеет, застыдившись собственных мыслей. Демонический взгляд настолько выразительный, словно последнюю свою мысль Соня сказала вслух. Но ведь она молчала!       — Кхм, — спустя долгие минуты Баку наконец отмирает, понимая, что ситуацию срочно нужно спасать. — Ну… это Астрагор.       Соне хочется то ли хлопнуть себя по лбу, то ли громко рассмеяться от глупости происходящего. И если она воздерживается и от того, и от другого, то вот названый Астрагор не ограничивает себя ни в чём.       Баку лишь закатывает глаза, фыркая.       Когда в голову ему пришла гениальная идея попросить помощи у Астрагора, он почему-то не подумал о том, как на это отреагирует Соня и одобрит ли она эту идею вообще. Мысль приходит настолько запоздало, что, уже стоя перед растерянной Соней, Баку смущается, не зная, как представить друга.       — Ты что, её даже не предупредил? — хриплый смех разрезает тишину, убивая всю напряжённость, что висела ранее. От смеха Астрагора становится даже легче дышать. Не дожидаясь ответа от сконфуженного, тот добавляет: — Ну ты и идиот, Пожиратель.       Баку лишь вновь фыркает, и не думая обижаться. Слишком по-доброму звучат слова.       За развернувшейся сценой Соня наблюдает с нескрываемым удивлением и любопытством. С Баку они в дружеских отношениях довольно давно, и она действительно знает о нём достаточно много. Но о друзьях за гранью тот никогда не упоминал. В целом его жизнь за гранью представляется Соне очень смутно и расплывчато. При разговоре об этом Баку всегда увиливает от вопросов и переводит тему. В такие моменты Соня всегда хмурится, поджимает губы, но более не расспрашивает, уважая личные границы. Сейчас же ей вживую представляется тёплая сцена взаимодействия Баку со своим другом! И это настолько мило и уютно, что Соня не может сдержать улыбки, расползавшейся по лицу.       Вновь ловя на себе взгляд уже любопытных светлых глаз, Соня настораживается, но решает пока понаблюдать, не задавая лишних вопросов, а потому просто переводит вопрошающий взгляд на Баку, по-прежнему ожидая объяснений. Тот наконец собирается с мыслями и поясняет:       — Твоя энергия по какой-то причине отвергает мою магию. И мне нужно понять, отвергает ли она чью-то ещё или только мою.       Соня было удивлённо вскидывает брови и как-то автоматически кивает, как смысл слов доходит до неё, заставляя поражённо приоткрыть рот и от накатившего возмущения привстать с дивана, опираясь руками о стол.       — Ты что, хочешь, чтобы он применил ко мне какие-то заклинания?       Баку поджимает губы и кивает, полностью понимая её возмущение. Кинув предупреждающий взгляд на Астрагора, которого, казалось, вообще ничего не заботит, намекая на то, чтобы тот не вмешивался, он делает короткий шаг вперёд, сцепляя руки в замок.       — Слушай, Сонь, это абсолютно безопасно и…       — Конечно! Ты мне, помнится, уже говорил такое. Тебе напомнить, чем это закончилось?       Баку виновато отводит взгляд, но продолжает, не желая сдаваться.       — Я сегодня уже применил на тебе свою магию и ничего страшного не случилось, так ведь? Если что, я сразу…       Соня возмущённо сжимает руки, перебивая, не желая его слушать.       — Да потому что я доверяю тебе, как себе, а ему — нет!       В комнате повисает тишина. Баку ошеломлённо взирается на неё, будто только сейчас понимая сей факт, а Соня, наоборот, тушуется и отводит взгляд. Ей хочется прибить саму себя за то, что не уследила за словами и выпалила это в порыве эмоций.       Факт её полного доверия ясен всем и каждому, как летний, июльский день. Каждое действие, взгляд, слово — всё выражает полную готовность хоть прямо сейчас вновь броситься за Баку в мир пустоты, потому что она тому безоговорочно верит. Однако она никогда не говорила этого прямо, и они в принципе старались не затрагивать тему доверия. Отчего-то у обоих она вызывает чувство неловкости. Потому слова эти, сказанные в порыве эмоций, приносят Соне волну такого удушающего стыда, что хочется то ли провалиться сквозь землю, то ли с помощью зонта вернуться в прошлое, лишь бы никогда такого не говорить, лишь бы не стоять сейчас, заливаясь краской от нахлынувшего смущения.       Почему её вообще подобное столь сильно смущает?       Неловкая тишина вновь грозится превратиться в напряжённую, и так бы оно и было, если бы её внезапно не прервал громкий хохот. Два донельзя растерянных взгляда обращаются на Астрагора.       — Простите-простите, — машет он руками, вовсе не испытывая вину, — просто я уже не могу сдерживаться, слыша её мысли. Вы, ребята, такие смешные!       Баку раздражённо закатывает глаза, а Соня теряется, кажется, ещё больше.       — Чего? — бормочет она.       Баку вдруг замирает, как-то подозрительно напрягшись, и виновато отводит взгляд.       — Тут такое дело… — небольшая заминка, — Астрагор читает чужие мысли.       И всё.       Терпение Сони трескается, раскалывается и разлетается на множество маленьких осколков в одно несчастное мгновение.       Она опускает голову, закрывая лицо волосами, и замирает, расфокусированным взглядом уставляясь в белоснежную поверхность стола. Зубы почти автоматически впиваются в нижнюю губу, и Соня сосредоточивает на этом всё своё внимание, силясь болью вернуть себе самообладание.       До безумия хочется кому-нибудь врезать. Или влепить пощёчину. Ещё одну, да.       Соня так ненавидит свою вспыльчивость, но от этого злится лишь больше. Злость эта вспыхивает ярко, жгуче, почти до белых пятен перед глазами и так же быстро гаснет, как пламя прогоревшей спички, мгновенно превращаясь в неясное бессилие. Совсем слабое, вызывающее лишь бесконечную усталость и тихий обречённый вздох.       В комнате тишина, никто не прерывает её рассеянные раздумья, и лишь на подкорке бьётся неприятная мысль, что личных границ её теперь полностью бессовестно лишили. И даже в собственной голове ей не спрятаться. Соня на мгновение жмурит глаза и в следующую секунду поднимает голову уже с пустым, ничуть не раздражённым взглядом.       — Ладно, делайте что вам там надо, — выдыхает она, распрямляясь и, словно в защиту, складывая на груди руки.       Астрагор глядит на неё с интересом, перемешанным со странной грустью. Словно только что осознав что-то не очень приятное. Соня решает больше не всматриваться в него и вообще по возможности игнорировать. В голове набатом крутится лишь «Не думать, не думать, не думать, не думать…», и уж лучше так, чем слышать смешки и чувствовать страх от того, что кто-то знает её мысли.       — Соня, ты…       Баку делает поспешный шаг вперёд, сокращая дистанцию, и Соня от неожиданности отшатывается.       — Что?       — У тебя кровь, — обеспокоенно бормочет Баку, указывая пальцем на её губы, но попыток приблизиться больше не предпринимая.       Соня касается пальцами губ и с удивлением понимает, что да, — её пальцы все красные от проступившей на губах крови. Видимо, она слегка переборщила.       С раздражением облизав губы, чувствуя солоноватый, металлический привкус, Соня неопределённо пожимает плечами, как бы говоря, что ничего страшного.       — Так что мне нужно делать?       Баку было приоткрывает рот, чтобы возразить и по-любому начать пререкаться, как Астрагор, до этого молчавший, кладёт на его плечо ладонь, чуть сжимая, а потом выходит вперёд.       — Что ж, для начала нам нужно начать сначала, — торжественно изрекает он, ослепительно улыбаясь.       Соня чуть склоняет голову, не понимая резкого приступа тавтологии. Астрагор, спеша развеять её недоумение, вдруг взмахивает рукой, и тут же в ней совершенно из ниоткуда материализовывается цветок. Роза. Кораллового, яркого цвета, на концах лепестков переходящего в нежно-персиковый, и Соня даже с расстояния чувствует лёгкий опьяняюще сладковатый аромат, изобилующий фруктовыми нотками. Между пальцев сжимая длинный бесшипный стебель, Астрагор протягивает его ей.       Соня, к своему стыду, чувствует, что, кажется, краснеет.       — Крайне рад знакомству, Соня, — голос его отчего-то становится на пару тонов тише, глубже, змеиные глаза впиваются в её каким-то проникновенным, откровенным взглядом, и у Сони почему-то сердце стучит громче, и дыхание сбивается. Она как-то автоматически берёт цветок, невольно соприкасаясь кончиками пальцев с чужими.       И почему это вызывает такую дрожь?       Глаза напротив переливаются десятками цветов в электрическом свете ламп, и Соню отчего-то это не пугает, а завораживает, хотя всего пару минут назад они казались ей хитрыми, жуткими, истинно змеиными. Дыхание сбивчивое, неровное, Соне жутко неловко, хочется отвести взгляд, но отчего-то не получается, как она ни старается. В мыслях целый хаос, а в душе — буря новых эмоций, которые она не должна испытывать.       Но отчего же они захлёстывают её?       Секунды, что они вглядываются друг в друга, ощущаются минутами. Соня уверена, что ещё немного, и окончательно потеряется в этой сумятице, но вот слышится громкий щелчок, и сладкая дымка наваждения в мгновение растворяется. Растерянно моргая, она переводит взгляд на источник звука и сталкивается с отчего-то невероятно взбешённым Баку. Его взгляд, как ни странно, отрезвляет, и от внезапного осознания произошедшего Соня в страхе выпучивает глаза.       Что. Сейчас. Произошло?       Роза выпадает из ослабевших пальцев, но до пола не долетает — тает в воздухе.       Баку поджимает губы, мельком обеспокоенно осматривая её, и поворачивается к довольному Астрагору, что откровенно наслаждается его реакцией.       Соня, чёрт возьми, ничего не понимает.       — Астрагор, Сатана тебя побери, что ты творишь? — шипит сквозь сжатые зубы дух.       Астрагор звонко смеётся, чем зарабатывает лёгкий заслуженный подзатыльник.       — Я просто решил немного поднять ей настроение, — беззаботно пожимает он плечами.       — Внушением? — от возмущения Баку даже повышает голос.       «Внушением?» — потерянно проносится в голове.       — У каждого свои методы, — Астрагора, казалось, его злость лишь раззадоривает. — К тому же это сработало. Или я не прав? — он косится на Соню.       Та прислушивается к себе. Злость и раздражение, что бушевали в ней минуты назад, испарились. На место им пришло умиротворение, приятная лёгкость и всё ещё горевшее на щеках смущение. Но ведь это не её эмоции! Она хочет возмутиться, но даже лёгкого недовольства не может ощутить, хотя в голове набатом крутятся десятки слов о том, как ей это не нравится.       Соня молчит, не зная, как правильно передать то, что ощущает, и Астрагор ухмыляется, сочтя это за личную победу.       Пока Баку задыхается возмущением, пытаясь подобрать слова, Соня встряхивает головой, возвращая себе самообладание, и спрашивает:       — Так это можно считать за применение магии?       — Думаю, да, — отвечает за духа Астрагор. — Теперь я хотел бы посмотреть, как это делает Пожиратель.       Соня кивает, чуть дёрнув уголком губ от знакомого прозвища, но, не сдержавшись, всё же морщится. Меньше всего сейчас хочется вновь испытывать ту боль.       Баку тяжело выдыхает, в считанные секунды избавляясь от лишних эмоций, и подходит чуть ближе.       — Я тоже попробую внушение, ты не против?       Соня мотает головой, и он протягивает руку, касаясь её подбородка, приподнимая. Наверное, это для того, чтобы было удобнее смотреть в глаза, думается ей, но отчего-то кажется, что причина не только в этом. Не столь уж большая у них разница в росте.       Взгляд ярко-голубых глаз устремляется в карие. Соня вновь чувствует то странное, едва уловимое ощущение, словно разум её, эмоции застилаются дымкой. И если от внушения Астрагора дымка приторно-сладкая, одурманивающая, то эта — нежная, мягкая, не вызывающая дискомфорта. Внезапно становится так легко и весело, что хочется рассмеяться, что Соня и делает. И теперь, в отличие от первого раза, она ясно понимает, что это внушение. Но отчего-то неприязни от вторжения в её эмоции на этот раз не возникает.       К сожалению, всё хорошее имеет свойство заканчиваться.       Не проходит и нескольких секунд, как уже знакомая боль ударяет в голову, заставляя почти что задохнуться. Смех утихает, на его место приходит болезненный стон. Голова кружится уже далеко не от дымки внушения. Соня пошатывается, но упасть ей не дают: крепкая рука обвивает талию, а вторая, до невозможности прохладная, ложится на лоб, облегчая боль. Дыхание начинает понемногу выравниваться.       — Теперь я понимаю, что ты имел в виду под отвержением магии. Хотя, будет правильнее сказать, энергии, — Астрагор хмурится, задумчиво рассматривая Соню, расслабившуюся в объятиях духа.       Соня прикрывает глаза, тяжело выдыхая. Боль почти отпустила, но усталость, навалившаяся столь внезапно, покидать её и не думает. Соне это не нравится. Не нравится вообще всё происходящее здесь. Ей до безумия сильно хочется уткнуться Баку куда-нибудь в грудь и замереть, стоять так хоть целую вечность, слушая размеренное биение его сердца. И единственное, что останавливает её от этого, — Астрагор, что одним своим присутствием смущает и раздражает неимоверно.       И плевать ей с высокой колокольни, что этот демон сейчас слышит каждую её мысль.       Словно в подтверждение этому, раздаётся тихий смех.       — Прошу, не сдерживай свои желания, я ничуть не помешаю, — театрально-саркастично заверяет он, весело прищуриваясь.       Соня кидает на него убийственный взгляд, сквозь стиснутые зубы неразборчиво шипя что-то вроде «Заткнись», но недостаточно громко, чтобы это мог услышать ещё кто-то, кроме Баку.       — Я даже начинаю завидовать Астрагору, — весело невзначай кидает дух, отстраняясь. Не замечая разочарованного взгляда Сони.       Она фыркает. На всё ещё слабых ногах Соня доходит до дивана, падает на него и утыкается головой в сложенные на столе руки. Усталый вздох даже не пытается скрыть.       Лимит её социальности на сегодня, кажется, полностью исчерпан.       — Так значит, её энергия отвергает мою… — Баку присаживается на стул, поднимая задумчивый взгляд куда-то к потолку. — Не понимаю почему.       — Я о подобном никогда не слышал, — неопределённо качает головой Астрагор. — К тому же почему именно твою?       — Может, это из-за Киры? — подаёт приглушённый голос Соня, не поднимая головы.       Баку кивает.       — Возможно.       — Или можно спросить у Веры, — Соня выглядывает из-за своей "подушки", встречаясь взглядом с Баку. — Я имею в виду, она же мой ангел-хранитель. Она может что-то знать об этом.       — Девчонка дело говорит, — Астрагор облокачивается о стену, складывая на груди руки. — А ещё у ангелочков есть доступ к библиотеке замка Высших сил. Там может найтись полезная информация.       — Да, ты прав, — Баку даже немного светлеет лицом. — Сегодня же свяжусь с ней.       Соня снова опускает голову, начиная уже подумывать над тем, как бы вежливо их выгнать. Стрелки часов неутешительно показывают половину первого ночи. Как-то сразу вспоминается, что вставать ей в шесть.       — Нам пора, Пожиратель, — Астрагор выпрямляется, ловя на себе благодарный взгляд Сони.       Баку, рассеянно кивая, встаёт.       — Ты иди первый.       Астрагор, не задавая лишних вопросов, начинает бормотать под нос заклинание, создавая в воздухе уже знакомую дыру. Соня отводит взгляд, не горя желанием вновь смотреть в бездонную тьму.       Как-то её слишком много для одного дня.       Перед тем как исчезнуть в портале, демон поворачивает голову и кидает на Баку пристальный взгляд. Тот в ответ смотрит также внимательно, чуть нахмурившись, а затем уголок его губ дёргается в еле заметной улыбке, — улыбке! Не усмешке! — и он поспешно отводит взгляд куда-то к окну. Длится это не более пяти секунд, и, если б Соня не наблюдала в этот момент за ними, ни за что бы не заметила ничего подозрительного.       Они… сейчас общались взглядом?       Астрагор прокашливается, привлекая внимание, хотя, без сомнения, слышит, что это и не требуется, и вновь одаривает её широкой обольстительной улыбкой. Соня почти фыркает от этого, потому что ничего обольстительного в ней уже не видит. Он кидает прощальное «Увидимся» и шагает в портал, а Соня, провожая его задумчивым взглядом, отчего-то думает, что да, увидимся. И, возможно, не раз.       Интуиции она привыкла доверять.       — Всё нормально? — спрашивает Соня, видя, что Баку так и смотрит в окно, кажется, зависнув.       — Да, — Баку пару раз моргает, приходя в себя, а после наконец отводит взгляд и делает пару шагов в сторону стола. — Послушай, я хотел извиниться. Мне стоило предупредить тебя.       — Да, стоило, — качает она головой. Заприметив в миг ставший виноватым взгляд, Соня тихо посмеивается, немного натянуто улыбаясь. — Успокойся, я совсем не злюсь.       Она почти не лжёт, а Баку почти верит.       — В таком случае мне действительно пора. Я приду послезавтра на занятие.       — Послезавтра? — Соня удивлённо поднимает брови.       — Да. Если будем заниматься каждый день, ты быстро устанешь. Энергия не берётся из пустоты. Давай сократим хотя бы до раза в два дня.       — Хорошо, — Соня и вправду считает это разумным решением, но почему-то всё равно расстраивается.       — До встречи.       Кинув последний уставший взгляд, Баку щёлкает пальцами, исчезая.       Соня неохотно встаёт и плетётся в спальню. Мельком взглянув на Алёну, лежащую на диване и видевшую, кажется, уже десятый сон, она устало падает на кровать и зарывается лицом в мягкие подушки. Перед тем как окончательно забыться, Соня сонно думает, что теперь дни её нельзя будет назвать однообразными.       Теперь уж точно нет.