Уроборос

— Почему, он же такой милый! — Женщина щиплет его за щеки, и Том, сохраняя улыбку, едва сдерживается, чтобы не сломать ей пальцы. — Ты прятал его от меня! — Она указывает толстым коротким пальцем на Марволо в шутливом предостережении. — Мы все прячем наши величайшие сокровища, не так ли, Хапзиба? — Марволо улыбается, и Том восхищен тем, насколько по-другому он выглядит. Конечно, он бы сразу раскусил ложь Тома и маскировку, какой та была в приюте. Марволо – мастер своего дела. Сейчас он кажется таким вежливым, таким обаятельным и общительным. — Пока мы не сможем доверять кому-то настолько, чтобы показать их. Женщина краснеет от безмерного удовольствия. Маленький домашний эльф возвращается с цветами, которые они принесли и которые теперь аккуратно стоят в вазе. Им подают пирожные и чай. Том с любопытством наблюдает за домовым эльфом, пытаясь сравнить его с Битси. Он ест пирог, он снова в восторге от вкуса. Он не может быть уверен, потому что его одежда идеально сидит на нем, несмотря на несколько лишних дюймов. Он остается вежливым и тихим, отвечая только на прямые вопросы. Однако женщина быстро теряет к нему интерес, устремив на Марволо жадный взгляд. Тому это не нравится – он ненавидит её. Ближе к концу она довольно прямо спрашивает о матери Тома. — Её больше нет с нами, не так ли? — В её голосе звучит надежда. — Нет, — отвечает Марволо, и вид у него печальный, как будто это причиняет ему боль. Том лжёт. Единственное, что вызывает в нем упоминание Меропы, – это холодный гнев. — Уже много лет. — Хапзиба не может скрыть довольной улыбки, хотя и старается. — О, бедные, бедняжки. — Его снова ущипнули за щеку. Марволо постигла та же участь. Том наблюдает за щедрым декольте женщины, выставленным напоказ, угрожающим выпасть из корсета, когда она наклоняется. Отвратительно. — Том, почему бы тебе не пойти ненадолго в сад, поиграть? — Предлагает Хапзиба, Марволо коротко кивает, и Том уходит. Это маленький сад, такой же захламленный, как и весь дом. Тому вспоминается история, которую им рассказывал ветеран, о минах времен Великой войны, и он вынужден смотреть под ноги. — Молодому сэру что-нибудь нужно? — Через некоторое время появляется домашний эльф. — Как тебя зовут? — он думает, что это она, когда смотрит, как выпрямляются большие уши, полные белого пуха. Старая, думает Том, более хрупкая, чем Битси. — Хоки, сэр, — говорит она, улыбаясь беззубой улыбкой. — Хорошо, что вы спросили, сэр. — Как вы терпите этот беспорядок? Её уши опускаются, руки подергиваются. —Хоки старается, сэр. Она старается. Но у хозяйки слишком много вещей, хозяйка хочет, чтобы они были в тех местах, которые она выберет. Хоки пытается… — Это не твоя вина, — торопливо говорит Том, потому что бедняжка в отчаянии. Том не хотел её расстраивать. Что-то в том, насколько беспомощны домовые эльфы из-за рабства, вызывает у него отвращение – он ненавидит подчинение, – но это также позволяет Тому легко сравнивать их с животными, к которым он питает слабость. — Не хочет ли сэр ещё торта? — спрашивает она с надеждой. — Почему бы и нет? Некоторое время спустя Хоки сообщает ему, что его зовут внутрь. На этот раз ему приходится вытерпеть поцелуй, небрежный, влажный и отвратительный, прямо в щеку. Хуже того, ему приходится наблюдать, как Марволо получает такой же. — Что происходит? — спрашивают его, когда они возвращаются в свои собственные великолепные сады, где всё в порядке, чисто и просторно. — Ничего. — Том сжимает кулаки, стиснув челюсти. — Это неприемлемый ответ. — Зачем ты ходишь туда? Зачем берёшь меня? — Спрашивает Том. Марволо часто навещает её. По возвращении домой он начал жаловаться на то, что ему приходится терпеть «старую развалюху». — У неё есть кое-что, чего я хочу. — Очевидно. — Том закатывает глаза. Он и предположить не мог, что это делается для компании. — Не перебивай меня. Не закатывай глаза. Следи за своим тоном. — Мне не нравится, как она на тебя смотрит. — Его голос звучит выше, чем он намеревался. В последнее время это часто случается – говорить то, чего не следует, забывая о своей бдительности. Проходят месяцы, и Том расслабляется, он всё ещё здесь, всё ещё накормлен и одет, ему предлагают знания и подарки. Марволо хмурится. Он, должно быть, тоже расслабился, тепло в его груди подсказывает Тому, потому что с некоторых пор он говорит более свободно, на его лице стали появляться редкие эмоции. Он смотрит на Тома, как иногда делает, словно пытаясь что-то вспомнить, как будто Том повел себя так, как он не ожидал. — Она желает меня, — говорит он, как будто Том мог этого не заметить. Он хорошо помнит, как мужчины смотрели на легкомысленных женщин в менее респектабельных лондонских переулках. Он помнит кое-что ещё, от чего у него начинает болеть живот и становится трудно дышать. — Ты должен убить её! — настаивает он. — Скажи мне, что у неё есть такого, что тебе нужно, и я украду это для тебя. — Он очень опытный вор. Хоки стара и наполовину слепа, а Хапзиба слишком занята, пялясь на Марволо своими жадными, уродливыми глазами. — Она сделает это сама, — говорит Марволо и опускает своё высокое тело, пока его глаза не оказываются на уровне глаз Тома. Гламур, который он носит на публике и который делает его глаза насыщенно-карими, точь-в-точь как у Тома, исчез. Они снова вспыхивают красным. — Убийство – не всегда лучшее решение, даже если кажется самым простым. — Ты должен! — Говорит Том, и у него возникает желание схватить Марволо, прижать его к себе. — Она угроза! Марволо смеется. Это ужасно злит Тома. Скульптура на фонтане взрывается, когда магия вырывается из него, без его контроля. — Не смейся! — Теперь он кричит, чувствуя, как содрогается его лицо. — Ты не понимаешь… ты… ничего хорошего не происходит, когда кто-то так смотрит на тебя! — говорит он, отчаянно пытаясь заставить Марволо понять. Проститутки в Лондоне иногда погибали. Иногда они цеплялись за жизнь, и Том, бесцельно оглядываясь по сторонам, видел их покрытые синяками, изломанные тела. Ему больно внутри, он чувствует давящее, призрачное прикосновение к затылку. Священник посмотрел на него таким взглядом и… Собственная ярость Марволо вырывается наружу, поглощая ярость Тома. Ничто не взрывается, но сама природа замирает, тишина. Неживая. — Забудь его, — говорит Марволо мягким и ровным голосом. — Его больше нет. Он не сможет прикоснуться к тебе. Ты вырастешь, и ты станешь красивым. Люди будут смотреть на тебя с вожделением, и это будет в твоих интересах. Тебе придется научиться использовать это против них. "Я просто заставлю их делать то, что я хочу, с помощью своей магии" — упрямо думает Том, его руки всё ещё дрожат, он всё ещё с трудом дышит. — Я изменю свое лицо! — Уверенно заявляет Том. Он читает о трансфигурации, и он только начал. Марволо показал ему, как превращать мышей в чайные чашки. Несомненно, однажды он сможет превратить свое лицо, свое красивое лицо – ты такой симпатичный мальчик – во что-то, что внушает ужас другим, заставляет их держаться от него подальше. — Они будут бояться! — сдавленно шепчет он. — Они будут. Просто подожди! После «священника» он пытался порезать себе лицо, повредить его, сделать неприятным, но всегда просыпался с исцеленным лицом, таким же идеальным, как всегда. А потом он встретил Марволо, и Том забыл, как сильно он ненавидит свое лицо, потому что Марволо тоже носит его. Он видел, какой страх оно внушает, даже несмотря на свою красоту. Но теперь, теперь эта женщина смотрела на него без страха, с желанием, она прикоснулась к Марволо, и Том вспомнил, какую опасность может нести красивое лицо. — Я не знаю, как тебе помочь, — разочарованно говорит Марволо, и Том потрясенно смотрит на него. Марволо знает всё. Он может всё. Он бессмертен. Кроме того, Тому не нужна никакая помощь. С ним всё в порядке.

***

Прислонившись спиной к толстому дубу в их саду, Том читает «Сказки Барда Бидля», Атлас обвился вокруг его ног. Это одна из его любимых книг. Эта книга далеко не так интересна, как другие, которые у него есть, на ее страницах нельзя почерпнуть никаких знаний, но он дорожит ею, потому что Марволо дал ее Тому для «легкого чтения». Очевидно, что это просто для развлечения Тома, что-то, чем он может наслаждаться, сказки на ночь, и это очень похоже на то, что родители могли бы подарить ребенку. Иногда, лежа в постели, пойманный в ловушку между сознанием и мечтами, Тому нравится представлять, как Марволо читает ему эти сказки. Он слишком взрослый для этого, он понимает, но не может не хотеть этого втайне. Это было летом, когда Марволо дарит ему еще один подарок. Что-то витает в воздухе, когда он вручает его, нетерпение, которое он так редко проявляет, когда с нетерпением наблюдает за лицом Тома. Том знает, что это что-то серьезное, и он успокаивает себя, сосредотачивается, потому что это, должно быть, очень важно, и он должен проявить должную реакцию. Медальон. Красивый и блестящий, золотой и тяжелый, с зелеными драгоценными камнями, расположенными в форме змеи. Он почему-то взывает к Тому. — Откройся, — шипит он, и раздаётся щелчок. Сначала он видит фотографию Марволо. Она черно-белая, но Том может сказать, что это было до того, как он так изменился. Глаза у него карие, что говорит о его здоровом облике. Он слегка улыбается, и это странно, Марволо никогда так непринужденно не улыбался. По другую сторону медальона застенчиво наблюдает за Томом молодая женщина со слегка прищуренными голубыми глазами, тусклые волосы падают ей на лицо. Она продолжает поправлять их одной рукой, а другой нервно сжимает медальон на шее, нервно сжимая его пальцами. Тот самый медальон, который держит Том. Он знает, что это его мать. Что-то внутри него шевелится, боль под ребрами, он не может отвести от нее взгляд. — Это медальон Салазара, передаваемый из поколения в поколение. — Голос Марволо доносится до Тома откуда-то издалека. Он осознает важность этого – он читал об очень редких реликвиях, которые оставили после себя великие основатели, и которые, предположительно, сейчас утеряны. И всё же – медальон. Он происходит из такого знатного рода, что позже он перестанет от него отмахиваться. Он будет гордиться. Но теперь крошечная фотография застенчивой девушки значит для него больше, чем его родословная. Столько лет он представлял себе её лицо перед сном. Когда он верил в Бога, когда узнал об ангелах, ему казалось, что она одна из них, наблюдающая за ним, красивая и могущественная. Это представление быстро исчезло, когда стало ясно, что Бог ненавидит его и никто его не защищает, ему приходилось делать это самому. Он всё ещё задавался вопросом, похож ли он на неё. Миссис Коул сказала, что нет, его мать не была красавицей, но Том отказался верить. Эта корова ненавидела его, и она сказала это только для того, чтобы расстроить его, подумал он. Он поднимает взгляд, на этот раз потеряв дар речи. Он не знает, что сказать. Старые вопросы возвращаются, но он знает, что ответов он не получит. Однажды Марволо, возможно, расскажет ему, но только когда сам решит. Это несправедливо; Том заслуживает ответов. Кто станет отказывать ребёнку в информации о его умершей матери? Но он прикусывает язык, и благодарность, которую он испытывает к Марволо, стирает всё остальное. — Это мне? — спрашивает он, не веря, что ему досталось такое сокровище. Марволо внимательно наблюдает за ним. — Он твой, в конце концов. Он принадлежал твоей матери. Он всегда должен был быть у тебя. Том соглашается. У него должно было быть всё. Медальон, его отец и мать, красивый дом, наполненный богатством и безопасностью, и… Он сглатывает. У него есть Марволо, и он реален, а не фантазия. Он намного больше, чем все, что он мог бы представить в своем воображении. Марволо – это все, кем Том хочет однажды стать. — Я забыл, что это было внутри, — говорит Марволо и наклоняется – прежде чем Том успевает остановить его, и фотографию вырывают из медальона и бросают в камин. Том смотрит, как она горит, и не понимает, он же хотел, чтобы его родители были вместе в медальоне – пока он смотрит, он понимает, что это маггловская фотография. Вот почему она была странной, говорит он себе. Вот почему эти застывшие глаза выглядели не такими умными, какими они были на самом деле. — Я хотел, чтобы она была внутри! — протестует он. — Я подарю тебе кое-что получше, — говорит Марволо нежным голосом. Это удивляет Тома, успокаивает боль под ребрами. Ему хочется подойти и обнять его. Но это не то, чего хотел бы Марволо. Том тоже не понимает, зачем ему это нужно. Он по-прежнему ненавидит, когда к нему прикасаются, когда он в Косом переулке или в других поездках с Марволо. Он ненавидит рукопожатия, ненавидит даже самые случайные касания на улице. Но он помнит тот единственный раз, когда прижался к груди Марволо и почувствовал себя в безопасности. — Ладно, — говорит он, подавляя эти детские желания. Он ещё раз смотрит на свою мать и закрывает медальон. Позже. Он осторожно надевает его на шею. На девушке он казался таким тяжелым, удушающим. Но для Тома он заставляет себя сидеть прямее. Холодная тяжесть на его груди успокаивает. — Я… — он запинается. Он не знает, как благодарить его за это, за нечто столь грандиозное. Конечно, он всегда принадлежал ему, так сказал Марволо, но это не меняет того факта, что Том никогда бы не завладел им, если бы не этот человек. — Я знаю, — говорит Марволо, избавляя Тома от необходимости подбирать слова, достаточно важные для данного события. Несколько дней спустя они позируют вместе для фотографии. Том сидит на стуле и наслаждается тяжестью руки Марволо на своем плече, когда тот стоит позади Тома. После этого он бережно кладет фотографию в медальон. Они так похожи, красивые и гордые. Совсем не похожи на Меропу. Это глупо, по-детски, но Тома радует огромное различие между его родителями. Она – некрасивая и застенчивая и выглядит бедной в своей изодранной одежде. Он – величественный и властный. Должно быть, в его матери было что-то особенное, раз его отец хотел её, несмотря на эти различия. Том знает, что любовь бесполезна и является слабостью. Он узнал это очень рано. По крайней мере, он видел это в других, потому что никто никогда не любил его, и он сам никогда никого не любил. Влюбленные люди выглядели глупо, Том ненавидел их и их улыбки, то, как они касались друг друга, прогуливаясь по улицам, такие счастливые, что у него скручивало живот. Но в глубине души он воображает, что Марволо, должно быть, любил Меропу. Конечно, он не поступил бы так, как те глупые магглы, он слишком благороден для этого. Но он, должно быть, любил её, раз был с ней, несмотря на очевидное отсутствие в ней чего-либо даже отдаленно привлекательного. Возможно, именно поэтому он не может говорить о ней. Возможно, именно поэтому Марволо ненавидит её за то, что она умерла. Потому что это причиняет боль. Том понимает, что именно поэтому он так сильно ненавидит её за то, что она бросила его, потому что он скучает по ней. Любовь причиняет боль и доставляет дискомфорт. Тому это не нравится. Нисколько. Глубокой ночью, в своей огромной спальне, заполненной его книгами и одеждой, игрушками и фотографиями, кажется, что теперь это принадлежит ему, как будто у него здесь есть место, что он оставил свой след, он должен признать, что тоже любит Марволо. Если он бросит Тома снова, это уничтожит его.