дыши

      Прошло уже пару дней в новой квартире, всё это время Соня отсыпалась в комнате на старом матрасе оставленном прошлыми хозяевами, иногда выходила в кухню поесть с матерью и братом. Вторую спальню решили отдать Мише, а мама поселилась в гостиной.       В этот раз Соня не стала изменять своим новым традициям и снова проснулась уже под вечер. В комнату ворвалась мать с криками как ей все надоело и мол никакой помощи от детей. Девочка еле разлепила глаза, стандартно втыкая пару минут в стену пытаясь проснуться.       Соня огляделась в своей комнате, ещё полупустой, с раскиданными коробками. Половицы поскрипывали, а стены казались холодными и чужими, несмотря на то, что мама постаралась сделать их светлее, наклеив дешёвые обои. Соне даже не хотелось разбирать свои вещи - казалось, что как только она их распакует, то поставит точку, будто она согласится с тем, что это место теперь её дом.       Спустя какое-то время, всё-таки поддавшись просьбам мамы, Соня нехотя начала вытаскивать из коробок книги, пару любимых фигурок и свои рисунки. Однако, в какой-то момент их разговор снова перерос в скандал, как это часто бывало в последние недели. Каждое слово казалось обвинением, каждая фраза - упрёком. Соне казалось, что мама не понимает, как ей тяжело здесь, а мама, в свою очередь, обижалась на равнодушие дочери.       - Я стараюсь ради вас, а ты ведёшь себя, как идиотка! - голос мамы дрогнул, и Соня почувствовала, как в ней закипает злость.       Не сказав ни слова, Соня просто развернулась и ушла, захлопнув за собой дверь. Она сунула наушники в уши, включила музыку и быстро пошла по лестнице вниз, пытаясь задержать слёзы.       На улице уже темнело. Соня медленно зашагала вдоль длинных, унылых панелек, стараясь не думать о ссоре. Она вслушивалась в музыку, погружаясь в знакомую мелодию, которая хоть как-то успокаивали. Вокруг было почти пусто, но возле ларьков, в которых казалось даже первокласснику продадут сигареты и водку, освещённых тусклыми неоновыми огнями, тусовалась компания парней. Они громко смеялись, перекрикивая друг друга, и время от времени бросали на Соню взгляды. Она ускорила шаг и опустила голову, стараясь не обращать на них внимания.       Она медленно обошла весь двор и свернула в соседний переулок. Тут, вдали от людей, было хоть немного тише. В темноте она заметила пустую лавочку у полуразрушенной клумбы и села на неё, глядя в пустоту. Ей казалось, что на неё давят стены домов, серость и безразличие этого района. Но вместе с тем, в этой глухой тишине было что-то знакомое, почти успокаивающее. Соня закрыла глаза, пытаясь прогнать тяжёлые мысли.       - Чего одна тут сидишь?

***

      Соня проснулась от приглушённых голосов за дверью, которые становились всё громче и настойчивее. Сначала она попыталась снова заснуть, спрятавшись под одеялом и натянув его на голову, пытаясь отгородиться от криков, раздававшихся из кухни. Сколько бы раз она ни слышала это, привыкнуть к этим утрам было невозможно. В очередной раз отец орал, что она ведёт себя как неблагодарная, бесчувственная скотина, которая пропадает ночами и не думает ни о семье, ни о будущем. Он был резким, колючим, как всегда, когда отец начинал разнос на всю квартиру. Соня сжалась, стараясь игнорировать очередной скандал, но в груди всё равно поднималась глухая боль.       Ей было до боли обидно, что они с отцом никогда не могли поговорить нормально. Отец видел в ней не дочь, а проблему, которую никак не мог решить. Ему казалось, что она ломает свою жизнь, что его контроль - это последняя ниточка, удерживающая её от пропасти. Соня же не понимала, почему он так уверен, что знает, как лучше для неё. Чем больше он на неё давил, тем сильнее хотелось вырваться из этого дома.       Соня слышала, как мать, сидя на кухне, пыталась заступиться за неё, пытаясь смягчить гнев мужа. Мама, конечно, не всегда соглашалась с ней, но никогда не пыталась её исправить. Она просто принимала Соню такой, какая она есть, стараясь помочь как могла. Мама часто шёпотом утешала её после этих ссор, как только отец уходил на работу. Но сейчас Соня чувствовала, что и это ей не поможет. Казалось, её будто подхватывает волна злости и усталости, которые только копились все эти месяцы.       Соня резко скинула одеяло и встала. Она посмотрела на себя в зеркало: потускневшие глаза, растрёпанные волосы. Сколько спала она понятия не имеет - домой вернулась под утро, когда небо только начинало светлеть. Она не помнила, как добралась сюда, помнила только, что гуляла с друзьями по ночным улицам, обнимаясь с бутылкой водки под музыку из телефонов, скрываясь от скучной и серой реальности.       Осторожно поднявшись с кровати, Соня подошла к окну. За стеклом уже темнело, а на неё смотрели всё те же панельные дома, серый двор с клумбой, на которой почти ничего не росло, ларьки с рекламами, которые за ночь обклеили объявлениями о быстрых займах. Район, где она жила всю жизнь, уже не казался ей родным. Она смотрела на эти стены, которые давили, ограничивали её мир серостью и однообразием. Как только она успела привыкнуть к этому? Всё здесь будто застыло в своей монотонности, и это отражалось в её жизни. Год за годом ей казалось, что она просто топчется на месте, окружённая криками, разочарованием и обшарпанными стенами.       Она знала, что скоро отец закончит кричать и, скорее всего, уйдёт на работу в ночную смену, оставив за собой след громких хлопков дверей. Но в этот раз Соня не хотела ждать. Ей хотелось сразу уйти - уйти как можно дальше, и желательно больше никогда сюда не возвращаться. Она села на край кровати, ощутив, как внутри поднялась знакомая усталость, смешанная с тихим отчаянием. Ей вдруг стало совсем всё равно, что подумает отец, и тем более всё равно, что скажет, увидев, как она уходит прямо во время его монолога.       Соня поднялась, накинула ветровку и вышла в коридор. Отец замолчал на секунду, когда она появилась, глядя на неё с явным раздражением.       - Ты хоть понимаешь, что ты делаешь со своей жизнью? - прохрипел он, не скрывая укора. - Девке шестнадцать лет, а ума нет.       Она встретила его взгляд, почувствовав, как внутри всё будто окаменело. Её уже ничто не могло остановить, ни слова, ни угрозы. Молча, не глядя на родителей, она прошла мимо, надев наушники, и, не отвечая ни на один упрёк, захлопнула за собой дверь.       Свежий воздух будто оживил её. Соня шагала по тротуару, паралельно закуривая сигарету и подпевая под нос какую-то мелодию. Знакомые панельные дома выглядели неуютно, ларьки, которые она видела всю жизнь, напоминали о будничной суете этого района. Но сейчас ей было всё равно. Она просто шла вперёд, стараясь не думать о том, что осталось позади, и в какой-то степени ощущая себя свободной.       Соня шла по дворам просто уходя как можно дальше от квартиры и от мыслей, что поселились у неё в голове. Она медленно докурила одну сигарету и тут же прикурила вторую, глядя на пустые лавочки, разбитые качели и давно ободранные стены. Вокруг стояла привычная тишина, которую она всегда считала успокаивающей. Эти дворы были для неё чем-то вроде убежища, местом, где никто не трогал и не задавал вопросов.       Задумавшись, она остановилась в одном из таких дворов, когда взгляд зацепился за одинокую фигуру на лавочке у полуразрушенной клумбы. Девочка сидела, обхватив руками колени, в тени деревьев её лицо казалось грустным и каким-то потерянным. Соня прищурилась, разглядывая её. Ей стало любопытно, кто она и что делает здесь одна в такой час.       Соня подошла ближе, немного неуклюже засунула сигарету в карман, не отводя взгляда от девочки. Остановившись прямо перед ней, она спросила, слегка наклонив голову:       - Чего одна тут сидишь? Девочка подняла взгляд, и Соня заметила, как та вздрогнула от неожиданности. На секунду они обе просто смотрели друг на друга - это было странное и даже немного неловкое молчание, словно они пытались понять, кто перед ними.       - Просто… вышла подышать, - наконец ответила девочка. Соня увидела в её взгляде что-то знакомое, чувство, которое слишком часто отражалось в собственных глазах.       - Новенькая, что ли? - спросила Соня, сразу поняв, что эту девочку раньше здесь не видела.       Та кивнула, слегка отворачиваясь, будто хотела скрыть свою растерянность.       - Я Соня, - представилась она, решив не тянуть.       - И я... Соня, - тихо ответила девочка, немного смущённо улыбнувшись.       Они снова замолчали, но теперь в этом молчании чувствовалась какая-то лёгкость. Григорьева увидела в этой девочке часть себя, те же потерянные и усталые глаза, которые всегда прятала за сигаретным дымом.