Тень стервятника

Гаара проводил брата спать, но сам домой так и не пошёл. Лишь устало прикрыл глаза, сидя в рабочем кресле, и расстегнул ворот бордовой рубахи. За закрытые веки, как за неплотно прикрытую дверь, просачивались картины прошедшего дня. Он снова с болью смотрел на обеспокоенное измотанное лицо брата и совершенно кукольно-неживое лицо Амайи. Словно Канкуро изготовил её искусную марионетку и двигаться она будет только управляемая нитями чакры. Именно тогда в нем и зародилось тревожное неприятное чувство, которое говорило ему, что впереди еще будет что-то похуже. Он хотел бы забыться сном, пусть даже неспокойным, но вместо этого коротал ночь в кабинете. Гаара убеждал самого себя, что хотел добра брату. Раз уж ему не повезло, так пусть хоть у брата всё сложится. Так ему думалось, когда он убеждал Канкуро принять это предложение. Конечно, политический брак не лучшее начало семейной идиллии, но ведь всё могло сложиться. А еще он думал о возможности помочь Амайе. Думал о том, что Наруто, человек, который его изменил, помог бы. Несомненно сделал бы всё что в его силах. Не сразу став Казекаге он понял, что теперь его силу имели не только песок, но и слова. И теперь слова могли помочь девушке, которую не желал принимать собственный клан. Как правитель, он видел и выгоду в том, что в его деревню придёт сильный шиноби, пусть даже с техникой, когда-то совладавшей с ним самим. Здесь никому не будет дела до её прошлого, здесь она будет носить фамилию его семьи. Только казалось бы идеально выверенный план пошёл наперекосяк, так неожиданно, что с трудом верилось. Молодой Казекаге придирчиво оценил свой стол. В его привычном порядке теперь царил хаос. Перед ним на столе лежали бумаги на дом, который он приобрёл для брата с будущей женой. В нём не так давно садовники устроили на заднем дворе небольшой сад из тех немногих растений, что растут в пустыне. Ему думалось, что это скрасит непривычную ей обстановку, быть может напомнит о садах, которыми богата её деревня. Была даже обговорена предварительная дата свадьбы. Лежало письмо от Темари, которая писала, что уже представила лицо Канкуро во время свадебной церемонии, и навряд ли сможет удержаться от смеха. Вот только теперь разве всё это имело смысл? Разве теперь был повод смеяться? Его взгляд наткнулся на свиток, что ему передал Канкуро. Резким движением он схватил его с края стола. Сложил печати и перед ним на жёлтом пергаменте возникли пять масок со знаком облака. Одна из них, уже знакомая ему по фото, была расколота на двое. Гаара взял её в руки и прислонил к друг другу две половины. На одной был засохший кровавый след, в районе щеки. Он поднёс к глазам, рассматривая срез, абсолютно гладкий, без зазубрин. Потом повернул другой стороной. — Камадо Амайя. — Вслух прочитал он выбитое имя девушки. Затем в каком то суеверном страхе, отложил её в сторону и запечатал остальные маски обратно в свиток. Ведь ей ещё живой было не место среди тех, кто умер. Он каким то шестым чувством, которое давало о себе знать покалыванием в груди, когда он смотрел на неё, знал, что она очнётся. Оставалось лишь ждать, а ждать он научился. Песчаным изваянием, сидя почти неподвижно, уставившись в пустые прорези маски он дождался утра. Оно наступило, напомнив о себе ярким лучом в круглое окно за его спиной. Вскоре сквозь толстые стены кабинета послышались бодрые шаги Мацури, которая работала в приёмной. Цокали каблучки по деревянному паркету из стороны в сторону. Он тихо вышел из-за стола и открыл дверь. Девушка, стоявшая спиной, охнула и быстро оглянулась на щелчок ручки. — Гаара-сама, — поклонилась она. — Вы давно тут? Вы меня напугали. — Здравствуй, — поприветствовал её Гаара. — Пришёл пораньше, — соврал он, не стараясь вдаваться в подробности того, что ночевал в кабинете. — Что-то известно о происшествии? — Девушка заправила прядь коротких каштановых волос за ухо. — Будем верить, что сегодня Баки-Сенсей чем-то обрадует, — устало сказал он. — Мацури, сейчас должна прийти Шиджима-сан, с отчётом о пострадавшей. Пропусти её сразу ко мне. Девушка кивнула и снова занялась сортировкой документации, а Гаара вернулся в кабинет и встал перед своим столом. Он успел ещё раз перечитать одно из писем Темари. Это немного отвлекло от тяжёлых мыслей. Потом перечитал свою речь перед советом, которая должна была состояться после отчёта Шиджимы. Хотел написать письмо близким Амайи, но решил, что сделает это после того, как она придёт в себя. Поток мыслей прервал стук в дверь. Он сложил стопкой бумаги, разбросанные по столу и сказал: — Войдите. Шиджима не успела толком переступить порог, как сразу же низко поклонилась, придерживая очки в толстой оправе. — Здравствуйте, Гаара- сама, — донёсся её тихий голос. — Шиджима, присаживайся, — он пододвинул ей кресло для посетителей и только когда она присела, занял своё место за столом. Непривычно было видеть её без белого больничного халата. Светлое кимоно подчёркивало тонкую талию. Чёрные длинные волосы, как зеркальная гладь ночного озера, блестели светлыми бликами. В ее ушах покачивались серьги с красными изумрудами, такого же цвета, как её запечатанный шаринган. Он помнит первые ощущения от взгляда на неё. Девушка так разительно была схожа со своей сестрой Хакуто, что он видел в ней свою сбежавшую невесту, а не её саму. Только спустя время он перестал мучаться этими фантомными видениями. Хакуто ещё приходила к нему во снах, но Шиджима была уже отдельным от неё человеком. Человеком присягнувшим ему на верность, и той, в которую он поверил, а позже той, в ком нашёл друга. — Состояние девушки пока без изменений, — начала она. — Ожоги на руках практически смогли заживить, но останутся следы. Повязку с глаз сможем снять через неделю в лучшем случае. Зрение к ней вернётся полностью. Но самое страшное это не рана на животе, как мы думали. Да, из-за неё она потеряла много крови, пришлось прибегнуть к переливанию. Самое необычное, что я видела это то, что чакра-каналы повреждены, словно из-за какие-то внутренних воздействий, а не внешних. Это восстановление займёт много времени. — Она закончила, сняла очки и потерла глаза. — Опять беспокоят глаза? — Поинтересовался Гаара. Он знал, что от долгой кропотливой работы её запечатанные глаза дают о себе знать не самыми приятными симптомами. Девушка как-то виновато улыбнулась. — Не беспокойтесь, Гаара- сама. Со мной всё в порядке. — Потом её улыбка приобрела тень тревоги, — кое-что я не могу вам обещать. — Она замешкалась и в нерешительности сложила руки в замок на коленях. — Мы не знаем как эти повреждения скажутся на пострадавшей. — Она не сможет использовать чакру? — Он не скрыл своей обеспокоенности. — Сможет я думаю, но кто знает как это даст о себе знать в будущем. — От чего пострадали её глаза? — Похоже на световой ожог. Мог кто-то применить к ней сильную ослепляющую технику? — спросила Шиджима. — Клан Камадо основатель световых техник. Скорее я бы предположил, что ослепить могла она, — сказал Гаара, припоминая содержимое папки, что лежала у него в столе. — Похожее повреждение чакро-каналов присутствовало и у её командира — Сато Якиро. — Он применил неизвестную нам технику, возможно запрещённую, — Гаара оперся лбом на свои сцепленные руки. И задумался о всех схожих моментах этой истории, где пока ещё оставалось много неизвестных. Тревога всё нарастала внутри, как волна песка, что вздымалась, охватывая все больше территории его внутреннего мира. — Гаара, ты опять не спал? — Вырвал его из задумчивости голос девушки. Он посмотрел на неё. В её темно-карих глазах он видел теплоту, которая всегда сильно отличала её от сестры. На него мало кто так смотрел именно так. Поэтому ему было так спокойно общаться с ней, поэтому он иногда провожал её до дома с дежурства в больнице. Вот почему рассказывал о чём-то помимо работы. — Теперь совсем не до сна, - признался он. — Очень хочется верить, что нападавшие не из Сунагакуре. Тогда это позволит сохранить альянс. Иначе… — Он затих и посмотрел куда-то мимо девушки, понимая что заканчивать фразу не обязательно. — Похоже я совершил ошибку. — Гаара, никто не мог такого предугадать. — Я должен был предугадать, я Казекаге. Я отвечал за неё с того момента, как мы приняли это соглашение о ее женитьбе с Канкуро. — Ты не всесильный, — мягко перебила она. — Я понимал, что для неё значит команда. Понимал, что она больше шиноби, чем принцесса и что наверняка откажется от сопровождения, - голос Гаары звучал спокойно, но в душе не было и следа умиротворения. — Не вини себя, пожалуйста. Гаара глубоко вздохнул. — Спасибо тебе, Шиджима, — он хотел сказать это мягче, ответив на её доброту, но получилось не лучше чем всегда — сдержанно и почти официально. Девушка снова улыбнулась своей мягкой улыбкой. Он рассуждал о том, что их знакомство тоже началось не слишком хорошо и удачно, но переросло в крепкую дружбу, полную взаимопомощи. Вспомнил, как предложил попробовать себя в качестве ирьенина, вместо миссий. Да и её единственной миссией было охранять свою сестру, а с её побегом нужда в этом исчезла. И сейчас в очередной раз убедился, что не прогадал, когда дал ей этот шанс. — Я пойду, — девушка встала и ещё раз поклонилась ему, — терпения Вам на собрании с советом. Дверь тихо прикрылась за ней, а в кабинете остался еле уловимый аромат каких-то цветов, принесённый ею. Теперь он не сравнивал её с сестрой, теперь он сравнивал её с Амайей. Они были схожи совсем не во внешности. Но были схожи в своём прошлом. Обе из знаменитых кланов, обе должны были стать главами своих знатных домов, и обе по воле судьбы оказались вдали от дома. А по воле судьбы ли? Путь Шиджимы решил Орочимару, когда навсегда изменил её глаза в попытке вживить шаринган. Путь Амайи изменил он сам, уговорив Канкуро взять её в жены. Только одним руководили личные мотивы, а им добрые помыслы. Гаара посмотрел на часы на противоположной стене и глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Уже пора было идти на собрание совета. Стиснув зубы он собрал нужные документы и свою речь и надев облачение Каге вышел из кабинета. Прошёл мимо клюющей носом над бумагами Мацури и двинулся в зал собраний. Подходя ближе он услышал голоса собравшихся. По мере приближения он чётче улавливал суть разговора. — Правду говорят, что уличные собаки куда выносливее породистых. И намного живучее !— скрипящий смех одного из старейшин разнёсся по коридору. — Забьётся под забор избитая шавка, поскулит, отлежится, а потом глядишь снова как ни в чем не бывало. Не было никаких сомнений, что они говорили об Амайе. Гаара ещё крепче стиснул зубы, казалось ещё немного и они начнут крошиться под давлением его злобы. — Это точно. В Облаке она поэтому и не была никому нужна. Это только наш сердобольный Каге поспешил приютить бродяжку, — отозвался кто-то другой. «Не так уж и давно я стал сердобольным» Прошипел внутренний голос в голове Гаары. «Как порой хочется им это напомнить» Он возник из-за угла бесшумно и быстро, очередное острое замечание замерло на губах старейшин, сменившись слащаво-официальными приветствиями. Казекаге сдержанно поприветствовал старейшин и прошёл в зал, где занял место за овальным столом из тёмного дерева. За ним последовали остальные. Гааре мешало начать лишь отсутствие брата. Спустя десять минут ожидания, в кабинет влетел Канкуро и шумно сел рядом. Вместо привычного раскраса на щеке брата можно было увидеть след от подушки, от которой он видимо оторвался несколько минут назад. Собрание началось с отчёта о произошедшем, хотя он был более чем уверен в том, что собравшиеся всё это уже знали, судя по их диалогу, свидетелем которого он стал. После кабинет наполнился гомоном голосов. Теории старейшин выдвигались одна хлеще другой. От заговора против облака, до нападения с близлежащих деревень, которые хотят отколоться от страны Ветра. Его попытки угомонить совет разбивались об их убеждённость в собственной правоте и жизненном опыте. Головная боль начала нарастать. Спазмом давила на лоб, заставляя жмуриться. Гаара только тяжко и тихо вздыхал пропуская мимо себя всё что не имело смысла. А смысла в собрании не было совсем. Галдели уже между собой старческие голоса, Канкуро нетерпеливо ерзал на стуле, и кресло отзывалось жалобным противным скрипом, доводя терпение Казекаге до накала. Наконец Гаара встал и голоса притихли. — Думаю нет смысла строить догадки сейчас. Наша надежда на то, что пострадавшая очнётся, — сказал он. — Тогда почему в больнице дежурят АНБУ? Все-таки у вас есть опасения? Это было правдой. Гаара попросил несколько членов АНБУ дежурить на территории больницы, потому что считал это мерой предосторожности. — У нас не было опасений насчёт её перемещений, что в итоге мы получили?! — ответил Гаара вопросом на вопрос, не сильно желая объяснять старейшинам свои действия. — Следующее собрание я соберу тогда, когда будет весомая тема для обсуждений. Тогда и примем совместное решение, — сладкая пилюля под конец собрания для услады старческих ушей. Показать, как он уважает их и сделать так, как решил сам. Поморщившись от головной боли он вышел из зала собраний, где тут же снова послышались жаркие споры. Порой ему казалось, что он паук, в стеклянном террариуме, которого старейшины думают что контролируют. Каждый шаг его видно сквозь прозрачные стенки и весь он как на ладони. Только паук, не собака на поводке и никогда ей не будет. «Собака» Позорное сравнение девушки с брошенной собакой задело его, словно сказано было о нём самом. Головная боль заставила прижать ладонь ко лбу. В голове упрямо бил гонг, и Гаара не мог его угомонить. Его догнал Канкуро и заглянул в глаза. Гаара считал немой вопрос и покачал головой, как бы отвечая «все без изменений». Старший брат внимательнее всмотрелся в его лицо и скривил губы. — Ты так и не приходил ночевать домой? — спросил брат. — Я бы всё равно не уснул, — честно признался молодой Казекаге. — Может мне стоит быть с Баки-Сэнсеем? — Продолжил Канкуро. — Нет, мы не знаем стоит ли за этим кто-то еще. Ты нужен на стене, как начальник охраны. И я попрошу тебя остаться там,— ответил Гаара. Канкуро вздохнул и натянул шапку по самые глаза. — Тебе следовало бы отдохнуть, — наконец произнёс старший брат, когда они проходили полукруглую галерею с рядом круглых больших окон. Гаара и сам это понимал. Светло-бежевые стены коридора плыли перед глазами, а окна мигали светлыми пятнами. — АНБУ оповестят тебя, когда она очнётся. — только и сказал Гаара, когда они разошлись на лестнице. Канкуро пошёл вниз, а Гаара на этаж выше к своему кабинету. Казекаге думал о том, что есть крошечная вероятность того, что нападавшие отступники без какой либо определённой цели. Но в то же время, он понимал, что их мир — это мир шиноби. А в нем такое случайным не бывает. Но надежда — дама упрямая, и поселившись в голове, уходить не спешит. Как едва различимый огонёк свечи в полной темноте, эта надежда теплилась у него в душе. Гаара зашёл в кабинет, где Мацури сидела всё в той же позе над каким-то документом, хмуря тонкие брови. — Пожалуйста, дай мне энергетическую таблетку, — попросил он проходя мимо неё. — Гаара- сама! — воскликнула девушка так громко, что он остановился задержав руку на ручке двери кабинета. — Вы что съели те, что я вам давала? За две недели ушёл месячный запас таблеток? — Её глаза удивлённо расширились. Конечно не за две недели. Они ушли ещё раньше, но об этом ей не следовало знать. — Мацури, не заставляй повторять мою просьбу и превращать её в приказ, — устало сказал он и скрылся от её поражённого взгляда за дверью кабинета. Мацури выполнила просьбу но не упустила возможность показать своё негодование, поставив на стол стеклянную баночку достаточно громко, нежели обычно. И больше не заходила в его кабинет, и никто не заходил до самого вечера. Это значило лишь одно — что никаких новостей нет. Он занял себя договорами и бумагами, почти не отрывая глаз, пока иероглифы не начали рябить и разбегаться. А под вечер, оставив прямо на столе одеяние Каге он прошёл уже пустующую приёмную и такие же пустые коридоры. Гаара пошел до дома пешком, встречая редких прохожих, пытаясь проветрить голову в наступившей прохладе. Брата дома не было, он должен был вернуться только утром с дежурства. Он только сбросил повседневную одежду, рухнул в свою кровать и почти сразу уснул. Утро могло бы начаться так же, как и всегда, если бы сначала не убежало кофе, а потом у дверей не возник один из членов АНБУ. — Она очнулась, — поклонившись сдержанно отчитался мужчина. — Позвольте предупредить, она не в себе. Казекаге не ответил, лишь коротко кивнул и исчез шуншином, прихватив неизменную спутницу — тыкву-горлянку. Оказавшись у главного входа в больницу он заметил, как в конце улицы замаячила фигура его брата. Они вместе поднялись на второй этаж больницы. И по мере приближения к палате различили крики и чьи-то громкие голоса. И чем ближе подходили, тем больше это резало слух. Дверь оказалась приоткрытой и как только они вошли, то увидели, как Амайя пыталась вырваться из рук ирьенинов. Она рычала, с трудом можно было уловить обрывки фраз, среди которых различались имена её команды и «отпусти». Пока три медбрата и худенькая медсестра, с трудом сдерживали её, Шиджима пыталась забинтовать ей глаза. Канкуро подбежал к кровати и отодвинув медсестру надавил Амайе на плечи, прижимая ее к кровати. — Амайя, это я Канкуро, — громко сказал он пытаясь перекричать её. Гаара же потерянно смотрел на девушку, которая больше походила на дикого зверя, готового отгрызть себе лапу, чтоб вырваться из силков. — Бесполезно, Канкуро, она не услышит. Я думаю стоит вколоть ей успокоительное, чтоб она уснула, иначе она навредит себе, — сказала Шиджима. Пока кто-то отвлекся разговором, Амайя сумела высвободить одну руку и схватила Шиджиму за халат на груди. Та вскрикнула от неожиданности. И прежде чем успела разжать её ладонь, песок мгновенно бросился к ней на помощь. Песчаная рука сжала запястье достаточно сильно, заставив ослабить хватку. Потом песок Гаары обвил руки и ноги девушки, зафиксировав на кровати. Но даже так она продолжала вырываться, уже ослаблено, как подбитая птица. Судорожно вздрагивала, шипела, открывала рот в хриплом стоне. — Амайя, я Канкуро, — продолжал разъяснять старший брат. Но его слова не долетали до её разума. Оставались висеть в воздухе, вместе с запахом больничных мазей и лекарств. — Амайя, — не унимался тот, крепче сжав плечи девушки. — Ты в Сунагакуре, в больнице. С тобой всё будет хорошо. Тебе пока нельзя снимать повязку. Гаара чувствовал, как ослабело её тело под его песком, но пульс и сердце бешено бились, всё ещё пытаясь сопротивляться окутавшей неизвестности. Шиджима закончила с повязкой и оглянулась на Гаару. — Кан-ку-ро… — Произнесла Амайя, словно силясь вспомнить кому принадлежит это имя. — Да, это я, — закивал головой мужчина. — Канкуро, — внятнее повторила девушка спустя минуту своего молчания. Старший брат обернулся к нему и кивком головы указал на сдерживающий её песок. Гаара отозвал его и тот послушно последовал воле хозяина, вернувшись в тыкву- горлянку на его поясе. — В Суне… — повторила она. — Да, в больнице, — подтвердил Канкуро, аккуратно убирая руки с её плеч. Снова молчание. Все присутствующие замерли, словно любой шорох мог сбить Амайю с мысли. — Где моя команда? — Охрипшим голосом спросила она. Канкуро не хотел отвечать. Он отвернулся от неё, хотя она и не могла его видеть. — Прости, — только и смог выдавить он. — Я видела Якиро живым, — твёрдо произнесла она. — Он умер по дороге в Суну. Нам жаль, сообщать тебе эти вести. Гаара чувствовал, по голосу брата, что тому действительно жаль, его голос дрогнул, а такое случалось редко. Но нельзя винить того, кто сказал правду, пусть и горькую. Амайи замерла и потом закачала головой из стороны в сторону, как сломанная марионетка. Всё раскачивала и раскачивала, не меняя выражение на бледном лице. Ни злости, ни грусти, совершенно ничего. Не лицо, а фарфоровая маска. Зацикленное движение похоже должно было прогнать из её головы эти слова. — Где Якиро, где братья, где Сароми… Хочу их увидеть. — Зацикленное движение резко прервалось, её перебинтованная рука легла на повязку на глаза. Шиджима напряглась, ожидая, что Амайя вновь сорвет ее. Но та почти тут же безвольно уронила руку и снова погрузилась в молчание. Все присутствующие переглянулись между собой, решив на некоторое время, что она вновь потеряла сознание. Она лежала лицом в потолок совершенно без движения, кажется даже вдох застрял где-то на пол пути к лёгким. Наконец ее лицо ожило, исказилось в гримасе боли. Красивые губы изогнулись и он прочитал по ним имя её командира, которое она скорее выдохнула, чем произнесла. Амайя попыталась привстать на локти. Покрывало сползло с её плеч и все увидели, как проступила кровь сквозь тонкую больничную рубаху. На её животе распускался кровавый цветок, пропитывая бинты и ткань своими лепестками. — Ей нельзя подниматься, — прошептала Шиджима, прижимая руки к груди, будто молилась за неё. Но никто не посмел её остановить. Амайя села на кровати и обхватила голову. Она что-то тихо и долго шептала, Гаара не мог разобрать что именно. Потом она сжала рукой рубаху на груди и заплакала. Тихо задыхалась в слезах, окружённая темнотой и совершенно чужими ей людьми. Внутри Гаары всё сжалось от этой картины. Он хотел бы не смотреть на неё, но не мог. Он воочию увидел, как её одиночество в миг возросло многократно, как наполнилась чаша слез, которая не скоро опустеет. Она плакала долго, Шиджима украдкой, чтоб никто не заметил смахнула слезу и поправила очки. В палате раздавались только сдавленные стоны Амайи. Гаара видел что за беззвучными рыданиями, была агония, что охватила ее душу. Что сжимая тонкую больничную одежду, она желала вырвать то, что так болело внутри. — Я обязана поговорить с Казекаге, — произнесла она вскоре голосом каким приговаривают к казни. На Гаару тут же повернулись все. Непонимающие глаза трёх медбратьев и одной медсестры, пораженные глаза Канкуро и испуганные глаза Шиджимы. Он медленно подошёл ближе к постели. Лицо Амайи в дорожках слез повернулось к нему, словно она могла разглядеть его сквозь повязку. — Я здесь, Амайя-химэ, — сказал он, отметив, что её запястье, на котором сомкнулась песчаная рука, покраснело. — Казекаге-сама, — её дрогнувший голос оцарапал что-то внутри него, — я буду говорить без лишних людей. Вы и Канкуро. — Он уловил с каким трудом она произносила эти фразы. И как легла обратно на подушку, снова похожая на неисправную марионетку. — Казекаге-сама, она может снова… — начал кто-то из медработников. — Вы слышали её, — перебил их Гаара. Все, кроме Канкуро безропотно удалились за дверь, оставив их одних. Старший брат взял у стены два стула и поставил рядом с кроватью Амайи. — Мне жаль, что мы не смогли успеть к вам на помощь, — искренне начал Гаара, присев на стул. — Печать тишины, — попросила она. Канкуро сложил печати. — Готово, — сказал он давая понять, что можно говорить. Их голоса теперь звучали несколько по иному, словно они были окружены невидимыми стенками. — Вы в опасности, Казекаге-сама. — произнесла она. «В опасности? Тогда почему же ты на больничной койке?». Пронеслось в голове Гаары. — Почему ты так решила? — опередил его Канкуро. — Мне сказали это нападавшие, — тут же ответила она. — Только у них были неверные сведения. На нас напали с целью убить. Меня из-за того, что считали будто я предназначена вам в жены, мою команду — чтоб не оставлять свидетелей. Кто-то рядом с вами желает вам смерти. И в опасности не только Вы, но и всё что вам дорого. И сначала они уничтожат всё вокруг вас, а потом дотянутся и до вас самого. — Она сказала это всё разом, как заученный стих без выражения. Внутри Гаары потухла свеча надежды, оставив его в темноте. Внутри что-то неприятно перевернулось. Будто ожили воспоминания о прошлом. Себя он защитить сможет. Но. Шиджима была права, сказав что он не всесилен. И всех он под песчаный купол не спрячет. — Почему у них такие сведения? — Спросил Канкуро, обратясь уже к Гааре. — Потому что в первых письмах с Райкаге мы обсуждали это, — ответил он выдержав взгляд Канкуро, который говорил «я так и знал». — Возможно письмо было перехвачено, что маловероятно. На совете эта тема тоже поднималась. Наверняка она просочилась и за пределы зала собраний. — Они хотели показать Вам, что вы уязвимы. Что и у Вас есть слабые места. И они отнюдь не в Вашей песчаной защите, — сказала она, лёжа лицом в потолок. Гаара вспомнил время, когда клялся любить только себя, но теперь слишком много было ему дорого. Брат, сестра с семьёй, целая Суна в конце концов. А первой пострадала почти незнакомая ему девушка и те, кто дорог ей. Он вгляделся в повязку, потемневшую от слез. И сейчас внутренне был даже рад, что не видит её глаз. Ему было бы нестерпимо тяжело смотреть в них, зная, чего она лишилась из-за него. — Прошу, скажите, как умер мой командир? Он последний, кого я видела живым. — тихо почти прошептала она, силясь удержать ком слез, что сдавливал ей горло. — Когда мы прибыли на место, мы нашли его слабым, но живым. Рядом с ним троих погибших нападавших. А тебя нашли в призывном животном. В пауке, в яме. — начал рассказ Канкуро. Амайя повернула голову к говорившим. — В пауке, — прошептала она. — Да, ты была без сознания. — Почему он умер? — непонимающе громче спросила она. — Его чакра-каналы были сильно повреждены, как и твои. Он умер по пути в Суну. Но нам неизвестно, что за технику он применил, — ответил Канкуро. — Трое нападавших искалечены, словно в них ударил разряд молнии? — уточнила девушка. — Да, — подтвердили оба брата. — Вспышка Красной звезды, — сказала она и сжала в кулаке тонкое покрывало. — Если бы его техника зацепила меня, я бы выглядела как и те люди. Это уникальная техника Якиро-сэнсэя. Его чакра-каналы сгорели. У него не было достаточно силы, для использования ее, но значит и другого выхода он не нашёл. — А твои глаза? И твои повреждения чакра-каналов? — спросил Гаара. — От моей незавершенной техники. Последнее что я помню, как что-то толкнуло меня не дав её завершить. Если вы говорите, что нашли меня в пауке, значит это командир спрятал меня, — устало сказала она совершенно безжизненным голосом. — Что это за техника? — спросил Гаара. — Восхождение, — сказала она и положила руку на повязку на глаза. Словно хотела закрыться от всего и всех. — Моя техника считается совершеннее техники Якиро. Только цена за неё выше. — Её голос перешёл на шёпот. Недосказанное каждый из братьев безошибочно понял. Её командир спас девушку от финальной техники, которая забрала бы её жизнь. Гаара замер взглядом на её перебинтованной руке, закрывавшей лицо, на бледных губах, что сливались с кожей. В этой Амайе было так мало живого и светлого, в сравнении с той, что улыбалась на фото. Словно это были два разных человека. — Близнецы засекли чакру, которая потом стала неразличимой. На нас напали среди скал. Противники не захотели называться, и первыми вступили в битву. Якиро надеялся на меня. Но я осторожничала, хотела захватить кого-то живым, почти не применяла бакутон. Но мои надежды таяли, вместе с жизнями моих друзей. Я подвела их. Командир остался один против своего соперника и соперника одного из близнецов. А я проиграла сопернику Сароми, поддавшись на самое простое. Не отличила клона от настоящего человека. Вместо того чтобы уравнять наши силы, я дала им численное превосходство. А Якиро… — девушка прервала свой рассказ, и Гаара почувствовал, что даже имя ей было больно произносить. — Он не дал мне закончить всё разом, — прошептала она, — наши техники похожи. Даже когда чакры осталось совсем немного, возможно заимствуя жизненную энергию поразить противника. — Мужчина отравленный клинком твой соперник? — спросил Канкуро. — Да, — последовал её короткий ответ. — Мне не известен этот яд, — сказал марионеточник, — похоже он умер в страшных муках. Еле заметно её тело дернулось. — Значит все-таки убила… — прошептала она, словно хотела услышать обратное. Как будто хотела, чтобы её разуверили во всём происходящем. — Никто не выжил. Из пяти нападавших искалечены четверо, один ядом, трое техникой. И только одного мы пытаемся опознать. — сказал Гаара. — Шесть, — твёрдо произнесла Амайя, насколько ей позволял голос. — Их было шестеро. Один не вступал в битву. Всё что известно это то, что он сильный сенсор. Именно этот человек, смог скрыть от нас всех нападавших. Если его нет среди погибших, значит он каким-то образом избежал техники "вспышки". Возможно пострадал или был достаточно далеко от радиуса поражения. - Её голос всё угасал. Как потухает костёр, выбрасывая последние жаркие искры в небо. — Техника сэнсэя поражает живую цель, если нет следов на теле остальных, значит они уже были мертвы. Она снова замолчала, тяжело дыша и все еще сжимая в кулак край простыни. — Благодарю Вас, что нашли в себе силы предупредить меня, — сказал Гаара сдержанно, хотя внутри у него разгоралась злоба, — сейчас Вам необходима медицинская помощь. Конечно он понимал, что ее рассказ оставил еще больше вопросов, чем ответов. Но сейчас смотря на нее понимал, что большего требовать от нее просто нечеловечно. — Будьте осторожны, — ответила она, проведя финальную чёрту под этим разговором. Гаара с Канкуро переглянулись и вышли из палаты. В коридоре ждала Шиджима, которая сразу скользнула в открытую дверь, лишь мельком бросив на них обеспокоенный взгляд. Казекаге присмотрелся к старшему брату, что сминал в руках свою шапку и сжал губы, но упорно молчал. Хотя и видно было, что за сомкнутыми губами он сдерживал слишком много слов. Они молча дошли до кабинета Казекаге и как только дверь закрылась, плотину прорвало и изо рта Канкуро выплеснулось всё, единым потоком. — Этих людей не сдержит ничего. Сейчас пострадала она, но кто будет следующим? Что если он оставил ее в живых специально? Чтобы она передала тебе послание. В опасности слишком много людей — Канкуро оперся руками на спинку кресла для посетителей. — Ты думаешь этот шестой придёт за ней, чтоб добить? — вдруг резко оборвав поток фраз, он приложил сложенные руки к губам. — Амайя единственная, кто помнит всех нападавших, единственный свидетель. Нам это тоже известно и мы можем использовать это. Гаара перевёл взгляд с рук Канкуро на спинку кресла, где на мягкой коже отпечатались следы его пальцев. — Хочешь залезть к ней в голову и вытащить воспоминание ? — спросил Гаара , но после небольшой паузы продолжил, — не забывай, она из АНБУ. — Печать сознания, — понуро протянул Канкуро. Печать сознания и правда была камнем преткновения. Гаара помнил, как она действовала на сенсоров песка, еще в годы соперничества между странами. Она не давала добраться до нужной информации, а порой и лишала жизни. А Амайя теперь зависла меж двух стран, уже не АНБУ Облака, но и не шиноби Песка. — Баки- Сенсей, пока не дал нам отрицательных результатов. — пытаясь найти надежду в собственных словах, сказал Гаара. — Надеюсь, старик не подведёт. — ответил Канкуро, тоже не особо веря в это. Гаара приложил пальцы к вискам и застыл на несколько секунд. — Мы думали они сыграли в ничью. Но оказывается была фигура, которая осталась вне поля, — размышлял он. — Тогда уж 1:1, — поправил Канкуро. — Амайя сказала, что шестого могла зацепить техника Якиро, — вспоминая разговор добавил Канкуро. — Вполне возможно он ранен, или решил отступить. — Мы потеряли достаточно времени, чтобы найти его по свежим следам. Тем более, если он такой талантливый сенсор. Он уже может быть у нас под носом. Оба брата замолчали, перебирая в голове нити запутанного клубка. — Какой будет приказ? — произнёс наконец Канкуро, таким голосом, будто взвалил на душу непомерную ношу. Казекаге посмотрел на брата, пытаясь прочитать его чувства, но встретил лишь отстранённый взгляд, который смотрел сквозь него. — Отправь людей еще раз прочесать подземные туннели. Сам оставайся тут, кто знает сколько его последователей уже в Суне, если такие вообще есть. И я думаю было бы хорошо, если ты будешь присутствовать, когда к Амайе придут наши дознаватели, а позже и дознаватели Облака. Райкаге не будет бездействовать, — сказал Гаара. — Ты назовешь ему истинную причину? — Спросил Канкуро. — Придётся. — отрезал Гаара. Канкуро направился к выходу, но замешкался и остановился у двери. Не оглядываясь, уставившись на ручку, которую сжимал он произнёс. — Мог бы признаться. Хотя я и так догадался, что наверняка ты был претендентом номер один на руку и сердце дамы. Не думай, я этому не завидую. — Затем вздохнул, словно собираясь с мыслями. — Просто хотелось бы честности, — и так же не оглядываясь вышел из кабинета. Гаара остался один. Он положил руки на подлокотники кресла и ушёл в себя. Обида брата была естественна и ожидаема. Но то, что причина нападения он — всколыхнуло внутри что-то неприятное. Гаара прислушивался к зарождающейся в душе песчаной буре. Ненависть захлестывала разум, покрывая всё сознание тонкой пеленой, как бывало, когда Шукаку прорывался наружу. Песчаная рука из-за его спины потянулась к столу. Песчинки обхватили белую кружку с зелёной каемкой и сдавили. Сквозь шелест песка послышался треск, как будто разбили тонкую яичную скорлупу. Стертая в пыль керамика осыпалась бугорком на стол. Взгляд светлых холодных глаз не поменялся и ни один мускул на лице не дрогнул. Среди хаоса мыслей, была одна — очень ясная. Как путеводный луч, выводящий из тьмы. Или же наоборот увлекающая во тьму? Это уж как посмотреть. «Раз этих людей ничего не сдерживает, то что сдержит меня? "