(Не)Беззаботная юность

      Йеджи продолжает жить по инерции. Порой по привычке выискивает в коридорах университета светлые волосы, после чего ругая себя за это. Все еще прислушивается на лестничной площадке к шуму из соседней квартиры, но там тихо, там никого больше нет. Все еще смотрит в чужую спину, провожая взглядом до поворота, и отвлекается на тренировках на чужие движения. От привычек тяжело избавиться. Особенно, когда не хочется от них совсем избавляться. Йеджи не думает, что это так уж плохо. И даже предостерегающие взгляды Минхо ее не остановят, она будет как мотылек лететь на огонь, даже если это заставит ее сгореть. Потому что Лия была права в своих обвинениях, потому что Йеджи устала убегать от собственных чувств. И она будет пытаться, даже если ответом будет служить игнорирование. Часть нее все еще верит, что Феликсу небезразлично на нее, даже если в его глазах пугающая пустота. Ли Феликс — это ее причина вставать по утрам и пытаться жить эту жизнь, а не выживать и прятаться в коконе. Даже если он не знает, что он сделал для нее своим возвращением. Просто Йеджи вновь нравится танцевать. И может быть, однажды она расскажет ему об этом, и об его роли в этом. Вот только если Йеджи начинает потихоньку восставать из пепла вопреки всему, есть кто-то, кому становится только хуже. Ее взгляд безошибочно падает на Хенджина в углу танцевального зала. Минхо что-то ему объясняет, вновь и вновь указывая на его ноги. В последнее время у Хенджина появились проблемы с выполнением танцевальных движений, и это было неожиданностью для всех. Парень путался в движениях, пару раз даже почти упал. Йеджи волнуется за него, но он отмахивается ото всех, говоря, что все в порядке. Единственным человеком, которого он подпустил к себе, была Ирон. И брюнетка понимает, почему это была именно она. Ирон не была частью компании, она была посторонним человеком, который не знал всей истории полностью и не пытался насильно помочь. Но сегодня Ирон нет, она в последнее время сама ходит понурая по коридорам университета. И Йеджи жадно следит за каждым движением и вздохом Хенджина. Ей кажется, что он скоро совсем сломается. Но даже зная причину этого состояния, Йеджи не может винить Джисона в этом. В конце концов, виноваты были все. (Просто кто-то больше, а кто-то меньше). Хенджин оглядывается назад и ловит ее взгляд, и Йеджи хочется передернуть плечами. В глазах старшего Хвана безумство, и девушке становится впервые за него страшно.

***

В начале октября к ней среди ночи заваливается Хенджин и шепчет, что он так больше не может. Йеджи ничего не понимает, но друга усаживает в гостиной. Укрывает теплым пледом, в руки впихивает бокал с горячим чаем и требует объяснить все нормально. У Хенджина глаза шальные. Отчаяние давно стало синонимом к нему. И все это довольно знакомо было уже. Но в этот раз он даже словно загорается какой-то идеей (и это пугает ее до чертиков). Он отпивает чай и с некой торжественностью заявляет, что ему надо уехать. Йеджи хлопает глазами, ничего не понимая. Переспрашивает вновь. И получает тот же ответ. Думает, что вопросы задает неверные. И спрашивает зачем. — Джисон. И это весь ответ. Йеджи в принципе больше и не надо. Хенджин его имя говорит с нежностью, с придыханием (он всегда так говорил, раньше было проще не замечать). — А что, если поздно? — Я хотя бы попробую, — уверенно заявляет Хенджин (сразу видно, что долго думал). — Так я хотя бы буду знать, что попытался, что сделал хоть раз что-то стоящее. Хенджин засыпает быстро, а Йеджи долго уснуть не может, ворочаясь во сне. Слова Хенджина из головы не выходят. И вспоминается Феликс.

А что если? (Еще не поздно) А что если? (Нужно действовать, не смотря на отказ)