Смертью храбрых

И звучит, как месть

Тишина в твоём ответе

В моём горле ком с Юпитер

Боль размером в сто квадратных световых тысячелетий

Я не на твоей орбите

Меня сносит звёздный ветер

Вдаль, за горизонт твоих событий метя

Noize MC «Вояджер-1»

— Призраки? — с явным скепсисом в голосе спрашивает Дань Хэн. — Призраки, Дань Хэн, — с важным видом кивает Келус, — призраки. — Призраки… — произносит уже с некоторой обречённостью. — Да сколько раз вы собираетесь повторить слово «призраки»?! — возмущается Гуйнайфэнь. — До тех пор, пока оно не обретёт хоть какой-то смысл, — отвечает Дань Хэн. — Это так не работает, — хмыкает Келус, — на самом деле, если повторить слово много-много раз, оно сделается совсем бессмысленным и начнёт звучать странно. — Возможность существования призраков на Лофу звучит странно, — настаивает на своём Дань Хэн. — Что ж, господин скептик, — Гуйнайфэнь тыкает ему в грудь пальцем, — отправляйся с нами и сам всё увидишь! — Если не хочешь, можешь не ходить, — улыбается ему Келус. — Я просто прослежу, чтобы ты не попал в неприятности. Келус улыбается ещё шире. Дань Хэн смотрит на него с прямо-таки нарочитым спокойствием. Гуйнайфэнь переводит хитрый взгляд с одного на другого. Гуйнайфэнь не знает точно, что между ними происходит, но то, что между ними что-то происходит — знает точно.

***

Вообще-то, Келус не из пугливых. Вообще-то, Келус из тех, кому говорят «стой», «ну куда ты лезешь?», «не буду доставать тебя оттуда потом» (это, кстати, Дань Хэн, и нет, он будет), «будь осторожнее, пожалуйста» (это уже Химеко), «иногда всë же следует быть осмотрительнее» (Вельт), «да никогда больше с тобой никуда не пойду!» (Март, и нет, пойдëт), «да как тебе это в голову взбрело?!» (Пом-пом, и нет, он сам не знает). Так что его не могут напугать какие-то призраки. Ну, он так думал, пока не встретился с Циррил в бесконечном лабиринте. Пока она не вселилась в него. Пока не сказала: — А что это я тут у тебя нашла, — в голосе Циррил нескрываемое ликование. Келус напрягается. — Целые залежи невзаимной любви, повезло же мне! Лучше бы, конечно, полежало ещё и, знаешь, подгнило немного. — А ну не трогай, — раздражается Келус и пытается вытолкнуть Циррил куда-нибудь на верхние слои души, чтобы она питалась раздражением или тревогой. — Ай-ай, не жгись, это жестоко! А ты же у нас хороший. Вон даже возлюбленного своего добиться из-за этого не можешь. Хочешь совет мудрого существа, кое-что понимающего в чувствах? — Да откуда тебе знать такое существо? — Вот ты грубишь, но я всё равно скажу, потому что я очень-очень добра. У тебя слишком много нежности. Мерзкая желешная гадость. С такими, как твой этот дракон, надо пожёстче. Не ходить около него кругами, а подошёл, решительно на кровать повалил… — Всё, замолкни, — раздражение поднимается кипящей волной. — Да он даже сопротивляться не будет! — заверяет Циррил. — А если будет, так даже веселее! — Тебе разве что, — к раздражению примешивается ещё и отвращение. — Тогда так и будешь голодными глазами на него смотреть. А он к кому-нибудь другому уйдёт. К кому-то из его прошлого, вот! И о тебе забудет вообще. — До страхов моих добралась, да? — Келус не хочет реагировать, но боль ворочается в сердце тупой иглой. Циррил внутри едва ли не урчит от восторга. — Хорошие мальчики обычно не в моём вкусе, — смеётся Циррил, — но твоя измученность вкусненькая. Келус тяжело вздыхает и жалеет, что не может заставить огонь Стелларона внутри разгореться сильнее. Он может бесконечно говорить себе, что и не ждал от Дань Хэна никакого ответа на признание. Убеждать себя: того, что Дань Хэн его не избегает уже достаточно. Но каждое слово Циррил словно когти, проходящиеся по слишком чувствительной едва зажившей коже. И Келус не знает, на кого больше злится на неë или на себя.

***

— Рад, что с тобой всё хорошо, — говорит Дань Хэн, осматривая его с ног до головы, словно ища повреждения, — я волновался, когда ты пропал. Келус, утомлëнный бесконечными блужданиями по лабиринтам и не менее бесконечной компанией хелиоби, от его слов едва ли не тает. Едва ли в глупо (влюблëнной) улыбке не расплывается, но… — Ой да конечно, не делай вид, что моя судьба тебя заботит, — отмахивается от него Келус, и в глазах Дань Хэна отражается непонимание. — Если бы тебе было действительно на меня не всё равно, ты бы ответил на мои чувства хоть что-то, но тебе, видимо, нравятся, когда тебя просто безответно обожают. Келус шипит и хлопает по немного открывшемуся талисману со всей силы. Смотрит в лицо Дань Хэна, настолько очевидно поражённое, что даже страшно. — Это не мои слова. И мысли не мои. Это всё приз… то есть хелиоби, которая в меня вселилась, и кстати, — Келус пытается зло посмотреть внутрь себя, но это довольно сложно, — пошла прочь из моего тела! Хелиоби внутри мерзко смеëтся. Келус пытается выжечь еë внутренним огнëм злости и стыда. Дань Хэн смотрит на это с сочувствием.

***

Келус открывает глаза в чужих объятьях. От того, кто его держит, пахнет чем-то незнакомо-сладковатым, цветочным. — Келус, я так рад, что с тобой всё хорошо, — говорит Дань Хэн, щекоча тёплым дыханием кожу, — ты так долго не приходил в себя, я думал, что ты… — А Циррил? Что с ней? — Келус с трудом различает окружающее пространство, видя пустую беседку в саду. — Её победили. Или думаешь, без тебя никто ни на что не способен? Келус думает, что без него Дань Хэн как минимум способен находить куда меньше неприятностей на свою голову. Руки Дань Хэна сжимают его крепче, сминая одежду. Его дыхание становится тяжелее. Странное, не слишком приятное ощущение. — Только чуть не потеряв тебя, я осознал, как сильно на самом деле… — Стоп-стоп, — Келус отталкивает его от себя. В глазах (не) Дань Хэна пугающий тёмный огонь, — убери от меня руки Циррил! — Келус, я не понимаю, о чём ты, — говорит то, что притворяется Дань Хэном, — твои слова ранят меня. Но я помогу тебе поверить. Он склоняется ниже. Келус с трудом отстраняется, хотя тело слушается плохо. Но нет, он не будет целоваться с хелиоби, пусть даже она приняла облик Дань Хэна! Она ведь даже с запахом не угадала, не говоря уж о поведении. — Прочь я сказал! — Келус отталкивает её не руками, а всем своим существом. И даже Стелларон где-то в груди болезненно вспыхивает.

***

Келус открывает глаза в чужих объятьях. — Серьёзно, одна и та же иллюзия? — раздражённо ворчит Келус. Голова раскалывается. — Иллюзия? — спрашивает Дань Хэн, с этим его непередаваемым едва уловимым непониманием. Келус старается сосредоточиться, осмыслить происходящее. Вокруг какой-то шум. Но объятья Дань Хэна тёплые и спокойные. И запах его такой привычный — дождя и морского ветра. — Забудь, что я сказал. Я был не в себе, — отвечает Келус. — Если теперь ты в себе, то не мог бы ты стоять сам? — Мне и так неплохо. — Рад слышать, но нас пытаются убить. Келус едва не расплывается в глупой улыбке. Дань Хэн рад слышать, что Келусу нравится в его объятьях. Даже если это просто вежливость — плевать! Хотя подождите, что там про их убийство?..

***

— И вот как-то так с помощью генерала и хелиоби по имени Хвост мы победили Циррил, — заканчивает Келус, отвечать на один из вопросов, прилетевших в чат эфира вместе с крупным донатом. Тут же сыплются десятки «вот здорово», «весело было, наверное», «вот бы и мне так». Келус продолжает улыбаться, думая, что в очередной раз едва не умер смертью храбрых, превратив это в захватывающую историю для эфира в блоге Гуйнайфэнь. — Ещё один животрепещущий вопрос от наших зрительниц и зрителей, — говорит Гуйнайфэнь тоном с каким-то подозрительным, тревожным подтекстом: — Келус, есть ли у тебя вторая половинка? Келус ошарашенно моргает (вы посмотрите какой милый! он не ожидал!), край его улыбки нервно дëргается (он смутился! смутился, видели????), судорожно думает, что ответить (ой, девочки-мальчики, у него точно кто-то есть!) — Я… ну… могу не отвечать? Чат взрывается сообщениями. — Наши фанаты должны знать, стоит ли им на что-то надеяться, — улыбается Гуйнайфэнь. — А, ну… — Келус неловко запускает руку в волосы. Что он должен ответить? Есть парень, в которого я ужасно влюблён, но он так и не ответил на моë признание? Это слишком личное. Он не хочет выставлять это напоказ. Он не хочет давить на Дань Хэна, заставлять его отвечать. — Моë сердце занято, — всë же говорит Келус, почти сгорая во вспыхнувшем внутри пожаре. Чат снова взрывается сообщениями, они летят так быстро, что Келус не успевает их читать, не пытается даже. Он думает: сколько понадобится времени, чтобы эти чувства улеглись, не горели каждый раз раскалённым газовым шаром? Сколько понадобится времени, чтобы от жара, тревог и волнений остались лишь призраки?