Я беру чью-то руку, а чувствую локоть

      Болела голова, во рту стоял привкус крови. Рёбра безудержно ныли, когда Данковский услышал выстрел, а потом ещё один и ещё. Очнулся он уже в импровизированном генеральском штабе. Блок стоял с невозмутимым лицом, ждал когда Даниил подойдёт к нему. Бакалавр прошёлся языком по зубам, вроде все были на месте, даже целы. Пытаясь не кряхтеть от боли, доктор приблизился к генералу и пожал руку. — Я рад, что вы дождались нас, бакалавр Данковский! — рукопожатие было сухое, крепкое, слишком чёткое, слишком отработанное. — Как вы оказались в бойнях? — выпалил врач, неосознанно ощупывая свои рёбра. — Искал вас. — кратко ответил Блок, убирая руки за спину, в свою привычную позу. — А я — вас.

***

— Считайте меня своим другом.       Брошенная мимолётом фраза стала оплотом надежды. Бакалавр вбегал в управу при каждой возможности. —Ваши солдаты взбунтовались! —Похитили архитектора Стаматина! —Могу попросить у вас медикаменты?       И каждый раз Полководец выслушивал и помогал по мере возможностей. И даже незначительная мелочь, в горсте монет или таблеток выручала как никогда. Генерал казался последним оплотом порядка или хоть чего-то более или менее устойчивого. Иронично, ведь треть его части взбунтовалась и он не имел над ними контроля. Но в его присутствии было… Спокойнее. Суровый взгляд, сведённые брови в невысказанном гневе, не на Бакалавра, а на ситуации, будто давал понять, что вокруг происходит абсурдная постановка, что так не должно быть. Всё идёт не по сценарию и не один Даниил это замечает.

***

      Грохот стоял неповторимый. Бакалавр рукой вцепился в свой саквояж, а глазами в башню, которая с громким скрежетом таяла на глазах. Лёгкие горели, было не вздохнуть. Врач задержал дыхание, наблюдая как Многогранник рушился, рушилась его возможность возродить Танатику. Нет — умирала его мечта. Скрипела, разваливалась с диким визгом, будто последний крик перед её смертью. Данковский заставлял себя смотреть, не позволял себе отвести взгляд, наказывал себя, за то что не успел. Не смог победить чуму, не смог убедить сохранить башню, не смог вернуть Танатику. Вся жизнь Бакалавра рушилась на его глазах, всё утихло, только пыль поднялась в воздух будто чумное облако. Или это была не пыль, а пепел?.. Нет, Генерал Пепел стоял рядом. Гордо держал осанку и смотрел на Даниила. Врач резко дёрнул плечом и подошёл к Блоку. — Спасибо за вашу службу, генерал. — бросил Бакалавр, не скрывая обиды и злости. Он цокнул каблуками и развернувшись куда глаза глядят начал быстрым шагом удаляться. — Данковский, — окликнул Блок, голос его звучал не впопад и даже как-то тихо, после всего шума от Многогранника, — Зайдите ко мне, когда будет свободное время.       Даниил усмехнулся. Свободное время? У него теперь есть время всего мира, да только теперь смысла никакого нет. Никакой цели, нет ради чего жить. — Зайду, — бросил через плечо Бакалавр и сам чуть не захлебнулся ядом. Ему нужно было успокоиться и вернуть себе здравоумие или хотя бы что-то, что от него осталось.

***

      Блок предложил ему отправиться на фронт. Бакалавр молчал, глядя куда-то за плечо Александру, избегал прямого взгляда, рука в перчатке теребила ручку саквояжа. Повисло молчание, Блок с ответом не торопил, стоял как всегда по струнке, выжидал, приглядывался. Наблюдал как брови врача сходятся на переносице, как он неосознанно кусает себя, судорожно размышляя, как слизывает кровь проступившую на растерзанной губе. — Что мне подписать? — спросил Бакалавр не поднимая головы, поэтому он не заметил как брови Александра немного поднялись в удивлении.       Генерал сделал шаг, но не стал подходить ближе — Вы уверены? Это не приказ властей, лишь моя собственная инициатива. — на обычно невозмутимом лице Блока появилось мимолётное смятение. Бакалавр так легко согласился? Он ведь презирал войну и смерть… — Чего удивляетесь? Или вы изначально в качестве шутки предложили. — Даниил наконец-то посмотрел на Александра и скривил что-то, что должно было быть похожим на улыбку. — Не смешно. — Простите, не думал обидеть вас. Никак не шутка, просто думал, что на такое решение уйдёт больше времени. — генерал продолжил вглядываться в лицо бакалавра. Если раньше на нём можно было прочитать гнев или смятение, то теперь холодный твёрдый взгляд буравил Александра. — Мне нечего долго размышлять, всё что у меня было, я уже потерял. А так может ещё жизнь кому-то спасу. — Данковский собравшись с духом перехватил свой чемодан, — Что мне подписать?

***

      Диплом бакалавриата медика наук пригодился. Данковский назначали врачом восьмого класса. Если в городе на Гархоне две недели слились в один длинный кошмар, то от войны было не проснуться. Какофония артиллерии долетала и до палаток, в которых на быструю руку был обустроен госпиталь.       На секундных перерывах, которые удавалось получить, врач выходил на перекур. Буквально в десяти метрах можно было разглядеть палатку главнокомандующего. Даниил злился на всё что с ним происходило на Гархоне, злился на властей, на себя и на Блока. Он понимал, что генерал не виноват в том, что решающий приказ об уничтожении Многогранника пришлось отдать именно ему, но Даниилу нужно был кто-то на кого можно было злиться, иначе бы он окончательно сошёл с ума. Врач пытался держаться подальше, что бы не вспылить сгоряча. Если эмоциональное поведение в сторону Блока он мог позволить пока они ещё были на Гархоне, то сейчас он был старше его по званию. Нарушать устав, который пришлось зазубрить за две ночи, не хотелось от слова совсем. Поэтому и держался подальше, и при возможности ссылался на большое количество раненых и убегал.       Но сейчас, стоя с зажжённой сигаретой, намеренно растягивая её на подольше, не развернулся, когда Блок вышел из своей палатки и увидев Бакалавра, направился к нему. Данковский выпрямился, приветствуя, на что получил не громкое «Вольно». — Вам что-то нужно, Ваше Превосходительство? — спросил Даниил затягиваясь. Это был первый перерыв за последние три часа и сейчас он не был намерен убежать поджимая хвост. — Да, покурить. Спички не найдётся? — на выдохе спросил Блок, доставая свой портсигар. Получив коробок, быстро поджёг сигарету и вернул вещь своему владельцу. — Не знал, что вы курите. — Вернулся к пагубной привычке. Здесь иначе ни как. — выдавил Даниил. Прошло уже несколько недель, где-то внутри до сих пор закипала обида когда он видел Александра, но первичная злость уже улеглась. — Вот как. Скоро привыкните. — Александр задумчивым взглядом обвёл Бакалавра. Выглядел он примерно так же как на Гархоне. Явно давно не досыпал, щёки впали, а под глазами залегали синяки. — К смерти не привыкнуть, генерал. — кратко выплюнул бывший Танатолог. Бывший… Какое же ужасное слово. — Не спорю. — произнёс Блок, делая затяжку. Повисло тяжёлое молчание которое внезапно, было снова нарушено, — Зато форма на вас как влитая сидит.       Это прозвучало так внезапно, что после удивлённо вскинутых бровей, Данковский тихо, но раскатисто посмеялся. Повезло, что он не подавился дымом терпких сигарет, иначе валялся бы сейчас на земле пытаясь прокашляться. — Генерал Блок, а вы юморист. — Даниил с усмешкой затянулся и еле заметно вздрогнул, когда из палатки послышался надрывный стон. Один из пациентов явно нуждался в нём, — Слышал бы сейчас вас мой отец, умер бы второй раз, только теперь от счастья. — От чего так? — вопросил Александр, стряхивая пепел на землю, начинал падать первый снег, так что за неудачно отлетевшую в сухую траву искру, он не переживал. — Он всегда хотел видеть меня на военной службе, наконец-то его мечта сбылась, — он криво усмехнулся, туша сигарету о подошву ботинка. — Прошу прощения. Позвольте откланяться, долг не ждёт. — Идите, — кивнул Александр, делая последнюю затяжку.

***

      Руки мелко тряслись, да и в принципе всего Даниила потряхивало. Он вылетел из палатки, жадно хватая холодный воздух. — Данковский! — послышалось в след, — Мне придётся доложить офицерскому составу, вернитесь на дежурство! — Делайте что должно, меня не волнует! — огрызнулся бакалавр, спешно направляясь куда-то в степь, подальше от людей, подальше от смерти и крови.       Снег звучно скрипел под ногами, но теперь это не навивало воспоминания из детства, лишь было похоже на хруст костей.       После нескольких минут ходьбы, он судорожно закурил. Спичка нарочно не поджигалась, постоянно соскакивала. Наконец, победив в этой борьбе, зажегся небольшой огонёк и в небо устремился терпкий дым. Мужчину тошнило, трясло, что-то подкатывало к горлу. — Даниил, — грозно прозвучало сзади, это был Блок, бакалавр узнал сразу же, — Мне доложили, что вы сбежали с дежурства. Решили дезертировать? — Ушёл лишь потому, что подумал, что раненым не стоит видеть истерику своего врача, — слова комом застревали, Данковскому приходилось через силу выдавливать что-то из себя. — Вам повезло, что первым это узнал я, а не кто-то другой. С дезертирами разговор у нас короткий, — Полководец подошёл сбоку, и устремил свой взгляд куда-то в степь. Первым говорить не начинал, ждал пока врач докурит и хоть немного вернёт себя в чувства. — Я больше так не могу, — он наконец-то нарушил тишину. — Александр, обращаюсь к вам как к другу. Отпустите меня. — Хотите в отставку? — Блок перевёл вдумчивый взгляд на собеседника. — Что угодно, я не выдерживаю. С каждым днем на моих руках всё больше крови, лекарств не хватает, — Данковский судорожно вдохнул морозный воздух и сбивчиво продолжил, — Сегодня не дал двум ребятам морфий, их не спасти, лекарство на них тратить не стоит. Я больше не могу смотреть им в глаза и слышать, как они умирают от боли. — Мы не можем сейчас лишиться хорошего врача, — Блок запнулся, когда Даниил выхватил его руку и сжал своими. — Прошу, отпустите меня. Будьте другом, не заставляйте умолять. — он пытался достойно ответить на взгляд Александра, и у него бы получилось, если бы его до сих пор не потряхивало. — Куда вы поедите? В столицу? — генерал не вырывал руку, лишь тяжело от чего-то вздохнул, — Вам там не рады. — Мне нигде не рады, а так увижу своими глазами разрушенную Танатику, — мужчина слегка болезненно зажмурился, но в итоге смог выдавить кривую улыбку, — Хотя бы перед смертью. — Я подумаю, — кратко произнёс Блок, освобождая свою руку из тисков. Он развернулся и направился назад, к палаткам. — Приходите в себя, Даниил, через пол часа будьте на своём месте, иначе и мне придётся вас очернить в дезертирстве.

***

      Следующим вечером Бакалавру передали заветную записку:       Через пять дней будет эшелон в Столицу. Я одобрю вам отставную. Прошу обдумать ваше решение ещё раз.

Искренне, ваш друг А. Б.

      Сказать, что разум Данковского наполнился спокойствием — ничего не сказать. Он подобно мантре крутил в голове, пять дней, осталось немного, ещё совсем чуть-чуть и закончится. Четыре дня пролетели как миг. Несмотря на скорую отставку, Даниил не мог позволить себе работать спустя рукава. Близился обед, завтра нужно было уезжать, немногочисленные пожитки уже были сложены в саквояж.       Врач вышел на свежий воздух, на привычный перекур. Затянулся терпким дымом, который уже не раздирал горло, как мужчину дёрнуло. Это был выстрел. Данковский продолжил стоять, медленно прикидывая откуда он долетел. Звук был громкий, чёткий, будто совсем рядом… Не осознав, он бросил сигарету в снег и понёсся к генеральскому штабу — выстрел донёсся от туда.       Шум крови стоял в висках, за минуту он уже оказался на том самом месте и замер как вкопанный. Перед его глазами разыгралась сцена: у командорской палатки стоял Блок, который хватался за своё бедро, под руку его держал один из офицеров, вроде как Чибис, напротив к сырой земле заломали солдата, который не унимался и пытался вырваться. — Данковский, сюда! — выкрикнул офицер, голос его звучал нервно и грозно.       Подлетев к Блоку, Даниил начал быстро, методично осматривать пулевое. Доносившиеся сбивчивое дыхание генерала прерывали только его краткие выкрики. — Бинты, быстро! — Носилку! — Нет, жгут не надо! — Отойдите, свет загораживаете!       Через пару мгновений в руках врача появились принесённые бинты. Выверенными движениями на бедре Александра красовалась давящая повязка. Данковский пришёл в себя и понял, что Блока уже принесли в его палатку, благо она была не далеко. Он не помнил как тут оказался, последние минуты пролетели как по щелчку. — Выглядите так будто не меня, а вас подстрелили, — Александр жмурился, машинально тянулся рукой к ране, на что получил лёгкий шлепок по ладони. Намёк был понят, генерал ухватился за край кровати. — Раз силы шутить остались, это хороший знак. — Даниил уложил ногу под наклоном на свёрнутый комком, какой-то элемент одежды, — Спазмы где-то есть? — Ногу сводит. Кто сказал что я шучу? Вы подбежали с таким взглядом, что я сам испугался. — с ухмылкой выдавил Полководец, дыхание его сбилось, лицо побледнело. — Белый весь, в глазах ужас. — Увольте, тогда мне важнее было понять как помочь, а не хладнокровие сохранять. — Данковский закусил губу, укрыв одеялом, и сняв свою шинель, положил её поверх, — В своих навыках я уверен, ошибок не совершу. — За это я не переживаю. — Блок зажмурился и с новой силой сцепил зубы, — Только больно так, что дышать тяжело. — Конечно, сейчас вколю обезболивающее, — ответил Даниил, — Будет неприятно, но не настолько как пулевое. Подождём пока кровь остановиться, слава Богу артерию не задело. Позже проведу операцию. — Данковский, не уходите. Это приказ, — выпалил Александр, когда увидел отдаляющеюся спину врача. — И не собирался, от вас я теперь ни на шаг. — мужчина вернулся со шприцем и морфием, на его лице залегла усталая улыбка, — А то прибежит какой-нибудь мальчуган, захочет выслужиться перед вами. Поменяет повязку, наделает бед. А я вам ногу сохраню. — Спасибо, — прозвучало тихо, сдавленно, но жутко искренне. Большего Даниил и не просил.

***

      Данковский сдержал обещание и не отходил ни на шаг. Спал урывками, сидя на стуле у края кровати, менял повязку, провёл операцию, следил, чтобы не пошло заражение и ни одна инфекция не попала. Запрещал вставать, обливал всё по двадцать раз спиртом, следил за питанием, корректировал рацион. Блок пошутил как-то, что если не считать боль в ноге и отдалённые звуки артиллерии, то он будто попал на отпуск в санатории. Если не замечать дренажную трубку торчащую из бедра, то через полторы недели Александр выглядел так, будто ничего не произошло. Было чудом, что он так быстро и легко восстанавливался, за всю врачебную практику у бакалавра такое было впервые. Может быть легенды в самом деле не люди?       Эшелон давно уехал, а Даниил остался и не жалел об этом. Его перестали гонять в госпиталь, и стало значительно легче. Ему поручили заботиться о генерале, если говорить до конца, именно сам Блок так распорядился.       Когда после уговоров Александра, Данковский наконец-то разрешил ему сесть, к кровати подтащили стол и Блок продолжил свою работу. Врачу позволили присутствовать на военных советах, на случай если состояние Полководца может ухудшиться. Мужчина сидел в другой части палатки, листал книгу, которая была Богом забыта на этой войне. Максимально создавал видимость, что не заинтересован и абсолютно точно не прислушивается к тяжёлым вздохам и раздражённым голосам.       Оставаясь наедине, они находились в основном в молчании, занятые каждый своими мыслями, но иногда тишина прервалась тихими разговорами. Если сначала это были сухие беседы, то постепенно начали перетекать на отстранённые темы. О том что скоро новый год, как бы праздник проводили будь они не на войне, какие традиции из детства запомнились. — Яблоки в карамели, — с еле заметной улыбкой выдохнул Блок, — Всё бы отдал, что бы ещё раз как ребёнок наесться их до отвала. — Сладкое опасно для зубов. — перелистывая страницу, ответил Даниил, — Если съедите полкило, кариеса вам не избежать. — Всё вам пессимистично оценивать, — бросил Александр, придирчиво цепляясь взглядом за Данковского. — Реалистично, я же врач как ни как, — бакалавр оторвал взгляд от букв на жёлтых страницах, — Что вы так смотрите, Ваше Превосходительство? — Интересно стало, что бы хотелось нашему рациональному врачу? — генерал вернул свой взгляд на карту, вопросительно подняв бровь.       Бакалавр тяжело вздохнул призадумавшись. Чего бы ему хотелось? Вернуть Танатику. Восстановить своё честное имя. Заниматься исследованиями… — Хочу вернуть свой альбом с марками, — он задумчиво растягивал гласные, раздумывая насколько уместно подобрал своё желание, — По юности собрал достаточно внушительную коллекцию. Правда в том, что альбом этот затерялся и вряд ли я его когда-нибудь найду. — Как я сразу не догадался, что вы — коллекционер? — с напущенным само возмущением донеслось от Блока. — А это настолько очевидно? — Даниил с интересом оторвался от книги, всматриваясь в лицо Полководца. — Достаточно. Вы человек порядка. — без раздумий выдал Александр, — Не удивительно, что вам нравится коллекционировать вещи и сортировать их. Наверное поэтому, с таким человеком как вы, мне спокойнее.       Данковский лишь хмыкнул, пряча скромную улыбку за пожелтевшими страницами. Было лестно, оспаривать не хотелось. — Могу сказать то же самое о вас, Ваше Превосходительство. Всегда поражался, как вы так быстро завоёвываете доверие людей. Завоёвывает… В самом деле — генерал, Бакалавр усмехнулся своей мысли и вернул своё внимание собеседнику. Блок смотрел прямо на него, морщинка меж сведённых бровей никуда не исчезала, но губы его были не сведены в жёсткую, как обычно, напряжённую линию. — Хотите секрет, Бакалавр? — Даниил кивнул, — Многих пугает моя прямолинейность, а другие наоборот её высоко ценят. Вот и весь секрет. — Как-то бесхитростно.       Генерал не смог сдержать ухмылки и негромко бросил: — В этом и есть вся суть.

***

      Подступала середина дня. Даниил принял решение достать дренажную трубку. Состояние Блока было стабильным, не было больше нужды откладывать эту операцию. — Я сначала сниму швы, извлеку трубку и зашью назад. — Данковский по привычке рассказывал, пока обрабатывал руки, — Перед началом конечно же ввиду морфий. Есть вопросы про ход работы? — Не надо морфина, — Александр увидел как голова врача резко обернулась, с широко вскинутыми бровями. — Ваше Превосходительство, вы уверены? — Даниил нахмурился, окидывая взглядом бедро, которую он оперировал, — Одно дело вынуть трубку, другое — зашить на живую. — Сегодня держим совет, мне нельзя лежать в бреду, — врач уже успел открыть рот, как Блок его оборвал суровым взглядом, который не терпел отлагательств, — Нет, переносить не будем. Я не могу больше смотреть на что-то инородное, торчащие из моей ноги. — Как скажите, — мужчина тяжело вздохнул, не став пререкаться.       Осмотрел ещё раз швы, аккуратно распорол их, не поглядывая на генерала. Бакалавр бросил мимолётно: — Будет легче, если будете рассказывать что-то, что бы отвлечься.       Александр прикрыл глаза, когда Даниил начал нитку за ниткой доставать их из только успевшей зарубцеваться кожей. — Вы перестали курить. — не то ли спросил, не то ли утверждал Полководец. — Почему? — Глупая причина, вы не поймёте, — Данковский прыснул грустной усмешкой, вытаскивая последнюю нитку, — Сейчас будет очень не приятно, прошу не всадите мне коленом по глазу. — Тогда расскажите и буду сидеть смирно, — Блок скомкал в руках простынь, что лежала под его пальцами. Не хотел выдать себя, что было больно, когда врач начал пинцетом вытаскивать трубку. — Странная вещь, я пытался выйти покурить. Да предчувствие жуткое появлялось. Чувство — будто снова с вами что-то плохое случится, — Даниил глаз не поднимал, аккуратно, не останавливаясь вынимал трубку, — Я же выстрел услышал, когда на перекур пошёл. До сих пор эта сцена из головы не выходит… — Вот как, — на выдохе донеслось откуда-то сверху, — Не думал, что это как-то связано. — Глупо, но как есть. Хотя, не буду врать, курить хочется, — мужчина вытащил до конца, быстро прикрывая отверстие марлевой салфеткой, нахмурившись, он поднял взгляд, — Очень не советую шить на живую. Прошу, одумайтесь. Я могу вколоть меньшую дозу. — Не утруждайтесь. Не возитесь со мной как с маленьким. Вытерплю, — Александр проигнорировал судорожный вздох, который непроизвольно вырвался от врача. Лишь слабо улыбнулся, но через мгновение сжал зубы с такой силой, что на улыбку не было возможности.       Даниил шил быстро, не отвлекаясь на заметное шипение, которое сквозь стиснутые зубы доносилась от Блока. Резкая боль пронзала бедро в ту же секунду, как пронзала его игла. Ткань простыни жалобно скрипнула от сильного сжатия, среди неразборчивых звуков Данковский разобрал краткое «Скоро?». — Да, практически кончил, — Бакалавр прошёлся иглой ещё раз и затянув узел, быстро отрезал лишнее. — Вроде красиво получилось. — Дайте взглянуть, — Александр дышал тяжело, будто по привычке не мог отпустить бедную простынь, которая в одном месте пошла по швам. — Как заживёт — насмотритесь, — голос врача не терпел возражений, — Пожалуйста, аккуратно чуть поднимите ногу.       Забинтовав, Даниил глубоко выдохнул и плюхнулся на стул. Только сейчас Блок заметил, что руки Бакалавра тряслись и он не пытался это скрыть. — Не осуждайте, Ваше превосходительство, — Данковский попытался унять тремор, но у не получалось откровенно худо, — Я сам впервые шил на живую. Ощущается совсем по другому. — Вы мне ногу спасли, как я могу осуждать? — Блок грустно усмехнулся, легко коснувшись бинта на своём бедре.

***

— Плохо выглядите.       Было первое, что Данковский услышал зайдя в палатку главнокомандующего. Когда Блок начал чувствовать себя лучше, Даниила вернули на дежурство. Давалось это назначение тяжело, но уже было не так тошно как в первые дни. Однако, ежедневно мужчина навещал генерала и проверял как затягивается ранение. — И вам не хворать, — по привычке вылетело от Бакалавра, пока он заходил в палатку. Врач выглядел измотано, он был настолько уставшим, что абсолютно забыл о всяких нормах прописанных в уставе.       Физическое состояние мужчины и в правду было так себе. Отсутствие нормального сна, стресс — всё отражалось на выгоревшем лице. Питался врач то же худо — солдатской похлёбкой или странной по консистенции кашей отъесться было не возможно, да и на вкус было так себе. Если быть откровенным до конца, Даниила до сих пор преследовала чума. Являлась в кошмарах, звала за собой, в тишину, в спокойствие. Обещала, что примет его, простит, и ему больше никогда не надо будет ни о чём беспокоиться. Она вещала так искренне, нежно, с такой непередаваемой заботой, что только врождённая упёртость никогда не позволяла Данковскому поддаться. Чувство тревоги нарастало, нужно было спешить, бежать, успеть. И Бакалавр просыпался резко, внезапно, с тяжёлым чувством на сердце, которое заходилось в сбитом ритме. — Услыш Вас кто-то другой, отчитал бы за нарушение субординации, — произнёс Блок без претензии, однако дружеский тон в его словах распознать было сложно. Голос его всегда звучал звучно, громко, но за время, что они провели вместе врач научился различать мимолётные оттенки. — Тогда мне повезло что это вы, мой генерал. — Даниил подтащил запасной табурет к стулу Александра. В последние дни он разрешил ему ходить на короткие дистанции и стол вернулся на законное место, — Как ваша нога? — Терпимо, но наступать полностью не могу, — он оторвался от бумаг и взгляд непроизвольно лёг на костыль, который тихонько, не привлекая внимания, стоял рядом. — И не пытайтесь, я запрещаю вам нагружать ногу, — медленно растягивая гласные высказал врач, развязывая перевязку, — Неужели настолько плохо выгляжу? — Хуже, чем на Гархоне, а там вы… И так не сладко выглядели, — Блока охватило странное ощущение. Понимание того, что когда он говорил с Данковским, что-то неосознанное заставляло его подбирать слова. — А вы на войне сияете, ваше превосходительство. Совсем не как в нашу первую встречу, — с заметной меланхолией отозвался Бакалавр, параллельно проводя осмотр.       Александр хмыкнул, обдумывая, стоит ли рассказать, что это была не первая их встреча. Когда-то давно, когда Танатика только появилась, росла и расцветала под бдительным надзором Данковского, Блок смог посетить одну из открытых лекций. В ней присутствовало много незнакомых терминов, было непонятно, но очень интересно. Даниил вешащий из-за кафедры, подобно чуме заражал своими идеями. Будто бешеным огнём бросался отвечать на вопросы и из каждой дискуссии выходил победителем. А сейчас… Александр не мог избавиться от ощущения, что из-за него теперь бакалавр превратился в блеклый образ, которым когда-то был амбициозным ученым. Обратил и его в пепел. — Чего вы затихли? Александр? — Данковский редко позволял себе называть его по имени, услышав его тихий, практически шепот, голос, пробежала волна мурашек. Это было странно, ощущалось слишком неуместно, слишком… лично, — Как ваше самочувствие? — Хорошо, не беспокойтесь и идите отдыхать. Сегодня я освобождаю вас от всех обязанностей, — безапелляционно произнёс Блок, готовясь с лёгкой улыбкой принять благодарность. — Генерал, вам по голове прилетело, пока меня не было? — Даниил спешно поднялся, будто ошпаренный, расхорохорился весь, — У меня ещё две операции, мы только дождались новой поставки, их нельзя переносить! — У нас есть и другие врачи, подменят вас. — Блок нахмурился, а губы его по привычке залегли в жёсткую линию. Он не ожидал, что Данковский… обидеться из-за этого? — Да вы бы видели, что за ужас они творят! —на одном духу выпалил мужчина, странно взбеленившись, — Вроде люди образованные, а будто клятву Гиппократа не давали! — Что вы хотите этим сказать? — Никто не берётся за тяжело раненых, откладывают их на потом, когда помочь уже нельзя. — Даниила понесло, вырвалось, не специально. Он не хотел этого говорить, через паузу всё же продолжил, — И как думаете, что потом? Правильно, просто разводят руками! — И что вы предлагаете? — Александр прищурился, наблюдая за мужчиной, анализировал сумбурную речь, от пристального взгляда не укрылся заметный тремор рук, — Отправить их всех под трибунал?       Данковский запнулся, не зная как парировать. Отсутствие отдыха играло с ним злую шутку, он теперь не мог слёту придумать какую-нибудь колкость или новое замечание. — Давали клятву, и делают всё что необходимо. Мы же как-то справлялись здесь до вас. — Александр более спешно отчеканил, уже не заботясь о том, насколько жёстко звучит, — Не думайте, что вы, Даниил, настолько особенный, что вас невозможно заменить.       Серьёзным тоном Блок пытался осадить врача, но похоже это возымело обратный эффект. Не нужно было быть эмпатом, что бы заметить как вспышка внезапной злости начинала сильнее овладевать врачом. — Тогда почему конкретно я занялся вашим случаем. Чего другого не назначили? — выплюнул Даниил, взмахнув руками. — Так получилось. Не смейте закатывать истерику. Отставить. Не забывайте, кто здесь кому отдаёт приказы, — рявкнул Блок, поднимаясь со своего места. Боль в ноге резко стрельнула, так что он рефлекторно опёрся рукой на спинку стула. — Вы меня поняли?       Бакалавр немного пришёл в себя заметив как Блок морщится болезненно, но подавить свою спонтанную агрессию до сих пор не мог. — Да, ваше Превосходительство. — Не думайте, что наши дружеские отношения, дают вам право устраивать здесь цирк. Идите. Свободны, — Блок снова повысил голос. Сам он никогда не отличался долгим терпением, хотя пытался, насколько его хватало.       Данковский с хмуро-кислым лицом цокнул каблуками, салютуя, развернулся на сто восемьдесят и мигом вылетел из палатки.       Александр тяжело вздохнул. Сорвался всё-таки. Хотя не хотелось. Правда не хотелось.

***

      Не прошло и двадцати минут, как Даниила всего запыхавшегося и скрученного привели снова к Блоку. Бакалавр метался будто бешеная собака, пытавшиеся выгрызть себе свободу. Выглядело это жалко, недостойно. Блоку не хотелось и секундой больше этого видеть. — Ваше превосходительство, высокоблагородие Даниил Данковский пытался пробраться в госпиталь и нарушил ваш прямой приказ.       Солдат тем временем, заломивший руку врачу, будто даже не замечал, как Даниил пыхтит в бесполезных попытках вырваться. — Вольно, будьте свободны. Никому ни слова, — Александр уставшим взглядом наблюдал, как мужчина растирал высвобожденное запястье, как на его щеках медленно исчезали красные пятна. Видимо он пытался вырваться всю дорогу до генеральской палатки, раз уж так покраснел, — А вы, Данковский, подойдите сюда.       Бакалавр не прекословя подчинился, и остановился в паре шагов от стола. Блок, встал, опираясь на костыль, медленно подошёл к подобию шкафа, нашёл нужную только ему папку, и с тяжёлым вздохом вернулся на своё место. — Даниил Данковский… Как вас по батюшке? — врач промямлил своё отчество, тем временем буквы выверенным почерком ложились под рукой Полководца, — Двадцать девятого декабря нарушил прямой приказ вышестоящего генерала. Что ещё занесём в личное дело?       Александр вскинул тяжёлый взгляд, бровь его замерла в немом вопросе. Бакалавр сглотнул слюну, которая комом застряла в горле. Сейчас от Блока не веяло, ставшим привычным, спокойствием. Атмосфера стояла напряжённая, не комфортная. Она казалась неправильной. — Неоднократное нарушение устава, так полагаю? — мужчина сжал свои руки за спиной, ногти вонзились полумесяцами в успевшей загрубиться от морозов кожу. — Да уж… С такой характеристикой амнистию вам точно не получить, — слишком отстранёно бросил Александр, продолжая вычерчивать завитки на бумаге. Врач тем временем замер, перестав дышать. — Что вы имеете вви- — Молчать! Вам слово не давали, — рявкнул Блок, голосом который Даниил слышал редко. К нему он никогда так не обращался.       Мужчина нарочито медленно вписывал все грехи врача, пока последний в странном нетерпении ожидал приговора. Упоминание амнистии возродило в Данковском давно подзабытый азарт. Когда генерал поднял голову, не мог не заметить огонёк, который еле мерцал в глазах Бакалавра. Будто искра меж углей, дай ей больше кислороду — разгориться в бешеное пламя или удуши на корню, и эти угли больше никогда не возродятся.       Даниил затих, стоял и выжидал, будто змея, которая была готова броситься на добычу, как только появиться шанс. Блок тяжело вздохнул и кратко выдал: — И что делать будем?       Врач продолжал хранить молчание, лишь сделал шаг и опёрся руками на стол. Навис сверху, будто пытаясь напугать или казаться больше. Огонь в его глазах разгорался. Они смотрели друг на друга, лицо Александра всё так же, как обычно, было суровое, но мужчину теперь таким трюком было не пронять. — Мне нужно что-то предложить? Хотя, кажется, вы не такой человек, что будет брать взятки, — голос Даниил понизил. Говорил тихо, вкрадчиво, будто имел контроль над ситуацией. Или по крайней мере — так думал. — А с вас и брать нечего, — бросил Блок, не отводя взгляда. Вот такой Данковский ему нравился больше, не то приведение, что он видел за последние дни. — И что же тогда делать будем? — он повторил вопрос Александра. — Раз спрашиваете такое, вам тоже не хочется это в моё личное дело заносить. Я правильно понял? — Правильно, — специально добавляя жёсткости в голос сказал Александр, вернув взгляд на бумагу, — Будет жаль, если эта бумага случайно исчезнет или сгорит. — Весьма, — Бакалавр хитро усмехнулся, но в следующие мгновение, услышав слова генерала, стушевался. — Запомните, я вас в последний раз выручаю. — Блок говорил серьёзно, не шутил, это стало ясно с первой секунды, — Больше на такое глаза не закрою. Даниил, вы всё поняли? — Так точно. — Тогда марш отсюда. И в госпиталь сегодня ни ногой, — генерал с тяжёлым вздохом поднялся, опёрся на костыль и демонстративно отвернулся от стола. — Вас понял, — выпалил врач, быстро пряча бумагу за борт собственной шинели. Она жалобно проскрипела, когда была суматошно помята. Блок так и не обернулся. Специально.

***

      Прошло ещё два дня с того инцидента. Даниил всё так же был отстранён от работы в госпитале. За эти спонтанные выходные Данковский наконец-то смог выспаться, присущая чрезмерная бледность ушла с его лица, а щёки теперь покалывал предновогодний румянец.       Бакалавр не смог в итоге сжечь ту бумагу. Когда оставался один вчитывался и вчитывался, в идеально выведенные буквы, которые громко заявляли «Характеристика военного врача в чине коллежский асессор Данковского Д.». Внимательно изучал каждую букву, каждую строчку. Непроизвольно заучил своих хорошие качества и свои провинности. Это бумажка была хоть не прямым ответом о том, что о нём думал генерал, но видя «Умён, образован, учтив.» Даниил не мог себя остановить, что бы не перечитывать эту строчку раз за разом. Блок считает его умным. Что-то внутри в этот момент сжималось, от того насколько лестно это звучало. Жутко приятно, даже не смотря, что ниже, такими же выверенными буквами было написано «Неоднократные нарушения устава».       Навалявшись вдоволь с бумажкой в руках (благо все были на дежурстве и никого в палатке кроме Даниила не было), мужчина в итоге поднялся и спрятал характеристику во внутренний карман шинели. Наспех одевшись он вышел на улицу и решил побродить по округе, послушать байки и сплетни солдат.       Незаметно для всех подкрался новый год, все активные действия прекратились, земля совсем насквозь промёрзла — даже окопы копать не получалось, так что все военные равномерно изображали что работают или делают полезную деятельность. Более менее ответственные (или те кто не мог сидеть без дела) отпросились помогать на кухню, да и вообще в самом лагере атмосфера была… Безалаберная. От носа Даниила не укрылось тайное распитие водки, некоторыми офицерами, на что все в эту ночь явно закрывали глаза.       Врач практически весь день промотался подслушивая разговоры и вечером, когда намеревался вернуться к себе, увидел Блока на выходе из своей палатки. Он стоял, опёршись на костыль, пытаясь при этом закурить и не потерять равновесие. Ноги сами собой понеслись к нему на встречу. — Генерал, разрешите помочь? — Даниил отсалютовал, пытаясь скрыть не пойми откуда взявшеюся улыбку. — Разрешаю, — буркнул Александр не выпуская сигарету из губ. Спичка быстро чиркнула, а оранжевый огонёк мерцающие затлел на кончике сигареты, — Угостить вас? Или до сих пор не можете? — Давайте, — Данковский подавил минутное сомнение и с благодарным кивком принял свою папироску протянутую из портсигара. — Уверяю теперь со мной ничего не случится, я же рядом с вами стою, — Блок пытался сказать это максимально естественно, но врач явно заметил нотку издёвки в свою сторону. Даниил проглотил и не стал спорить. — Александр, я… — Бакалавр понизил голос, что бы их никто не смог подслушать при случае. Мужчина затянулся, а после чего продолжил, — Я хотел извиниться. Вы были правы, мне нужен был отдых. Я совсем потерял самообладание. — Рад, что вы это понимаете, — Блок не смотрел на врача, наблюдал искоса за смеющимися в отдалении солдатами, — Избегать мыслей с помощью работы может быть и эффективно, но вы уж слишком этим увлеклись.       Даниил замер как вкопанный. Полководец его раскусил полностью. Да сделал так естественно, что даже возмутиться было невозможно. Данковский сколько помнил себя, всегда убегал в свои исследования и работы, быть может это и было причиной успешности (к сожалению не сильно долгой) Танатики. Стало стыдно, что его так легко разоблачили. — Прошу простите моё прошлое поведение — Не переживайте, Даниил. У меня нет привычки переносить старые обиды в новый год, — Блок наконец-то взглянул на врача, и тот осознал, что генерал уже давно не злился. Простил и до того, как он начал извиняться. — Спасибо.       Это всё на что хватило Бакалавра. Они продолжили стоять рядом, курить и наблюдать за веселящимися солдатами. Аура спокойствия снова будто сочилась из Александра, а Даниил позволил себе в ней полностью раствориться. Горький никотин, колол в кончиках пальцев, а взгляд врача вернулся на генерала. Несмотря на костыль, тот стоял гордо, прямо, ничего не смущаясь. Возвышался как минимум на пол головы, а, когда ветер поменял направление, дым от папиросы красиво оконтурил суровое лицо. Закатное солнце мерцало в тронутых сединой прядях, щёки Данковского тем временем слегка покраснели.       Мороз злой — колется.