Пять времён года

— Пиздец.       На листке довольно криво, но узнаваемо был изображен арбалет. Здесь есть кто-то, кроме неё. В Цинхе Не есть попаданец. Такой же как и она редкостный везунчик, мать его. — Вэнь Чуньлэй… — позвал его Вэнь Жохань, ощутив неладное. Младший брат при Вэнь Цин начинал ругаться как уличная погань только в весьма редких и интересных случаях. — Они могут умереть раньше, чем я предполагал… — в задумчивости проговорил себе под нос Вэнь Чуньлэй, теребя листок в пальцах. Казалось, он перестал замечать никого и ничего вокруг.       От того, каким будничным тоном это было сказано, у Вэнь Цин прошёлся холодок по спине. Младшего дядю не за уродливое лицо называют унесённым ветром*. То, что он видел мир как-то иначе, не подвергалось сомнению. В подобные моменты, в это верилось особенно сильно.       При жизни, как неохотно признал Бессмертный Владыка, его младший брат часто впадал в буйство и совершенно не осознавал, кто он и где находится. Практически всю жизнь он провёл на цепи, истощенный от рвотных и слабительных лекарств, что тушили чересчур сильный внутренний огонь его сердца, не зная ни капли человеческого достоинства. Разнообразные лекари и чересчур сердобольная матушка будто бы в упор не видели, что вместе с внутренним огнём с каждым годом угасал и сам А-Жичу, и что, гуманнее было бы придушить его, как только вскрылась его душевная хворь. Иногда в редкие моменты прояснения взгляд его становился слишком осознанным и от одной мысли, что он понимает, что с ним делают и что происходит становилось тошно. Гораздо легче было представлять, что он заперт в чертогах своего разума и не знает о мучениях своего тела. Юный Вэнь Жохань предпринимал несколько попыток избавить брата от страданий, не зная, что он к нему испытывает в большей мере: отвращение или раздражение от его существования. Жалости он не испытывал — жалости от матушки брату хватало с лихвой. Но все разы кончались неудачно и более мать не подпускала его к младшему брату до самой своей смерти. Отец игнорировал наличие ещё одного сына, будто бы раз и навсегда забыв о нем. По темным коридорам не прекращали ходить шепотки о наказании за ошибки предков, пока по ним не полились реки крови и ни осталось ни одной живой души, что помнила бы о втором молодом господине Вэнь.       Мертвый же Вэнь Чуньлэй на самом деле не походил ни на одного безумца, что раньше встречались Вэнь Цин, прежде всего потому, что был в весьма трезвом уме и твердой памяти. Зная историю его жизни, становилось понятно отчего он относится к ним так подчеркнуто вежливо, от чего его сердце было холодным и равнодушным как камень, а взгляд вечно усталым. Нелюдимый, эксцентричный человек предпочитающий простой и четкий разговор, словесным кружевам благородных господ. Он не знал того, что казалось бы впитывалось каждому с молоком матери, он знал то, чего казалось, не знают даже небожители. Вэнь Чуньлэй не разделял ценности многих вещей и понятий, ставил под сомнение истины, не нуждающиеся в доказательствах, и порой переворачивал смысл чего-либо с ног на голову. Стоит только вспомнить, с каким недоверием он слушал или читал трактаты по самосовершенствованию, золотому ядру и каналам ци, будто бы каждый раз перебарывая себя, чтобы не плюнуть в них, как в россказни уличных шарлатанов. Последнее особенно уязвляло Вэнь Цин, но понимание, что дядя делает это, как и многое другое, не нарочно и пытается исправиться, рождало в ней снисхождение.       Впрочем, она ловила себя на том, что разделяет многие взгляды дяди относительно отношения к медицине. Помогать любому нуждающемуся в лекаре человеку, никого не убивать и не пытать, считать человеческую жизнь бесценной. Вэнь Чуньлэй потратил уйму времени, чтобы вывести особую породу мышей для проверки их экспериментальных лекарств на них, а не на людях, хоть Бессмертный Владыка и мог предоставить подопытных. Его совершенно не волновало мнение окружающих, потому всем проще было принять его за безумца и за глаза называть Крысиным господином. — Унесённого ветром будешь перед советниками изображать, а меня ты не проведёшь. — Вэнь Жохань начинал терять терпение. — Ты знаешь, что это за оружие? — Да, это арбалет. — Вэнь Чуньлэй положил бумагу на стол и достал из бездонных рукавов маленькую простенькую шкатулочку, которую звал «портсигаром». Вытащил самокрутку. Снова закурил. — Я могу объяснить принцип его работы, но до ума доводить придется более сведущим в данном ремесле людям. Как со стеклом, тогда… — Так почему я узнаю об этом только сейчас?— пророкотал глава Вэнь. Голос его был подобен небесному грому. — Почему ты возишься с злосчастной плесенью, когда мог дать мне оружие? — Бессмертный Владыка не хочет иметь лекарство от всех болезней? — прикрыв глаза и выдохнув едкий дым, поинтересовался Вэнь Чуньлэй. Он сохранял хладнокровие. На самом деле то, что они пытались выделить из плесени — антибиотик — не был лекарством от всех-всех болезней, но от большого их количества. То, что рассказывал об этом чудодейственном средстве эртанбофу поражало воображение и у Вэнь Цин не было повода сомневаться в его словах. — Более того, Вы никогда не спрашивали меня про оружие. — Я у тебя ещё спрашивать должен?! — Вэнь Жохань терял терпение. — Какой будет прок от твоего лекарства мертвым воинам? Бросай все свои эксперименты до тех пор пока у меня в руках не окажется этот… Арбалет. Нельзя допустить, чтобы орден Не обладал каким-либо преимуществом, иначе этот неугомонный мальчишка Не Минцзюэ тут же полезет брюхом на меч. — Слушаюсь и повинуюсь, Бессмертный Владыка. — голос Вэнь Чуньлэя потерял все краски жизни, а лицо сделалось фарфоровой маской. Он поклонился. — Разрешите идти? — Ступай… — хмуро бросил глава ордена, махнув рукой. Его младший брат незамедлительно удалился из пыточной. — Разрешите и мне откланяться, танбофу. — сложив руки перед собой, попросила Вэнь Цин. Вэнь Чуньлэй выглядел особенно равнодушно, что ничего хорошего не предвещало. — Иди.       Дева Вэнь поспешила догнать лекаря. Он шёл ссутулившись, совершенно не замечая следующую за ним твердой поступью племянницу. — Эртанбофу! — окликнула она, наконец поравнявшись с ним. — Да? — очнувшись от своих дум, отозвался он. — Приглашаю Вас к нам в дом на чаепитие. Отец и матушка будут рады Вас видеть. — По какому поводу? — он растерянно улыбнулся. — Я опять запамятовал про один из праздников? — Разве нужен повод, чтобы пригласить на чаепитие члена семьи и брата по лекарскому делу? — Вэнь Цин начинала испытывать раздражение. В конце концов, за пять лет можно было понять, что они считают его родным? Хоть немного привыкнуть к тому, что он не… чужой в собственной семье? — Наверное, не нужен. — улыбка его стала шире. В глазах промелькнула искра жизни. Дева Вэнь фыркнула, поняв, что он издевается.       Вэнь Чуньлэй был их семейным добрым духом, который делился с ними своими дарами, не прося ничего взамен, и Вэнь Цин боялась, что однажды Бессмертный Владыка попросит у него лишнего и он исчезнет без следа также как и появился. Господин Вэнь заслуживал узнать, каково это жить спокойной и счастливой жизнью, даже будучи мертвым. ***       Вэнь Чуньлэй пил и не чувствовал вкуса изысканного чая. Матушка Вэнь Цин, заботливо пододвинула к нему поближе тарелочку с танхулу*. — Кажется, дабайцзы, вы бледнее чем обычно. Совсем себя не бережёте. — Не беспокойтесь обо мне, милостивая госпожа. — он сумел изобразить на своем лице мягкую улыбку. Если бы эта прекрасная госпожа не была замужем, он бы женился не раздумывая. Но увы и ах! Ему, как обычно, не везло в любви…       За родственные связи вообще и спасение жизни её мужа в частности, Чуньлэю сказали считать их дом его домом, но такая доброта была ему непривычна и этим гостеприимством он пользовался редко, никогда не приходя без приглашения.       Из вежливости он взял засахаренный боярышник и сам не заметил, как съел пару ягод. Он раз за разом вспоминал нарисованное оружие и не мог понять одного: почему оно не огнестрельное? Здесь известен порох, почему бы сразу не подсказать идею ружья и мушкета? Некто волнуется о сохранении исторического сеттинга? Чуньлэй про себя усмехнулся. Если так, то какой он, однако, редкостный лицемер.       Товарищ по несчастью вызывал множество вопросов. Он тоже волею судьбы стал демоном-людоедом, который ранее был родственником Не Минцзюэ, или ему повезло переродиться в обычного заклинателя? Появился ли он здесь также около десяти лет назад, позже или раньше? Связан ли он или она с ней, с Ольгой? Связаны ли их появления в этом мире или это случайность? Эти вопросы были интересы, но совершенно бессмысленны сейчас. " Изменил ли он или она что-то в сюжете? " — вот главный вопрос. Все же попаданцы на что-то влияют?       Вэнь Чуньлэй съел ещё несколько ягод и запил чаем. Он смотрел на пузатый заварочный чайничек и думал над тем, что редко привязывался к людям. Среди Вэней ему было комфортно. Они ему нравились настолько, что он осознавал, что будет переживать из-за их гибели. Но как бы бездушно это не звучало — конкретно ему канонные события ничем не грозили — он просто сменит лицо и пойдет дальше странствовать по миру. Возможно, иногда будет с печалью вспоминать о них всех, но все же когда-нибудь умрут. Все всегда умирают. Такого результата он бы достиг ничего не предпринимая или, если его попытки что-либо изменить ни к чему не приведут, поэтому попытавшись внести изменения, он ничего не потерял. В конце концов, в Безночном Городе было спокойно.       Но всё его влияние до этого момента несло лишь всеобщее благо — антибиотики, стекло, прививки, акведуки, спирт, тщетные попытки пустить войну между орденами на тормоза, а арбалет, новое оружие, принесет весьма сомнительное благо только клану Вэнь и невыразимое море страданий. — Почему люди так отчаянно жаждут поубивать друг друга? — произнес он, не поднимая взгляда. Вне зависимости от того, будет ли у воюющих сторон арбалеты или нет, они все равно найдут способ причинить друг другу боль. Оружие лишь симптом, война — вот истинная болезнь. — Ну что вы, дабайцзы? — госпожа Вэнь горестно вздохнула. Она выглядела молодо, как и свойственно заклинателям, лишь её теплые и все понимающие глаза выдавали настоящий возраст. — На земле больше хороших людей, чем вы думаете. — Оружие, что приказал Вам сделать Бессмертный Владыка, настолько ужасно? — всё же поинтересовалась Вэнь Цин, поставив чашечку на стол. От её серьёзного взгляда, Чуньлэю почему-то стало смешно. — Нет. — выдохнул он. — Оно — лишь детская игрушка по сравнению с тем, что мне известно.       Рано или поздно человечество всё равно изобретет огнестрельное оружие, так какая разница, где именно это произойдёт. Не известно, как для остальных, но при имеющихся данных о ещё одном путешественнике между мирами, для Вэнь Цин, её прекрасной матушки, Вэнь Жоханя и всего ордена Цишань Вэнь, в целом, будет благом появление нового вооружения здесь, в Безночном Городе. — Не беспокойтесь, Дева Вэнь. Этот скромный лекарь знаком с ранами, какие можно получить от этого оружия. Как только вернусь из Гусу, ознакомлю Вас со всей прелестью, если, конечно, у нас с прекрасными господами-оружейниками получится его изготовить. — Я боюсь, думать о том, что будет меньшим из двух зол: то, что у Вас получится его создать или то, что не получиться. — Вэнь Цин отвела свой взгляд. — Ох, небожители, надеюсь Ваше неведомое оружие попадет в руки добрых людей и не принесёт слишком много горя… — вздохнула её мать. — Ну полно Вам, всё равно все умрём, чего грустить? — жизнерадостно заключил Вэнь Чуньлэй, видя, что не только его эта тема вгоняет в уныние и желание уйти в запой. — Дева Вэнь, лучше скажите удалось ли убедить Бессмертного Владыку отпустить Вас в Гусу со мной, А-Нином и вторым молодым господином Вэнь? — Я бы незамедлительно отправилась с вами и А-Нином, но дядя не отпускает. При дворе должен оставаться хотя бы один толковый лекарь. — печально сообщила Вэнь Цин. Наверное, Вэнь Жохань был единственным человеком в Поднебесной, который мог в чем-то отказать грозной деве Вэнь. Несмотря на разочарование племянницы, Вэнь Чуньлэя такой расклад вполне устраивал. Ему хватало Чжулю, который будет бдеть и за ним и за ненаглядным вторым молодым господином Вэнь. Всё же свои клептоманские наклонности он предпочитал держать при себе… — Вы присмотрите за А-Нином? — Разумеется. — И в кого моя дочь выросла такой зазнайкой? — с напускным укором вопросила её мать. — Матушка! — Без моего пагубного влияния явно не обошлось. — усмехнулся лекарь, отхлебнув чаю. Благо, в этой реальности не было никакого Черного Железа и прочего, что присутствовало в дораме, и события примерно развивались по донхуа и манге, как могла судить Ольга. Поэтому, в Гусу они ехали всей вэньской делегацией исключительно благодаря её стараниям. При Дворце Вэнь Чуньлэй занимал должность одного из множества советников, которые по факту мало на что могли влиять. Он мог честно признаться, что в политике он разбирался слабо, от того благоразумно особо не мешал более знающим людям ей заниматься, но это был единственный способ изменить не радужное будущее Вэней.       У Цишань Вэнь были относительно (Чуньлэй был уверен, что все вопросы можно решить мирными путями, но его и без этого считали сумасшедшим) весомые причины нападать на два соседних великих ордена — Гусу Лань и Юньмен Цзян. Как бы не был красив Безночный Город — от хорошей жизни дом на извергающемся вулкане строить не будешь. Довольно большой кусок цишаньской территории занимала злосчастная гора Луаньцзань, а остальные обширные земли изнывали от засухи и жажды, также содержание великого множества маленьких орденов, требовало вливания средств, которые окупятся, дай боги, лет через десять. Новые завоевания лишь наполовину решали эти проблемы, но основной была нехватка воды. По землям Цишань Вэнь протекала одна единственная река и присутствовала пара озёр, что закономерно вызывало зависть в сторону Пристани Лотоса, стоящей на одних нескончаемых озерах, и Гусу с их источниками, текущими из всех щелей.       Сначала Чуньлэй не придумал ничего лучше, чем насесть на ухо самому Вэнь Жоханю, мол, гуй с ним, с Гусу, но может Пристань Лотоса трогать не будем? Но глава ордена облизывался на торговые пути Юньмен Цзяна и был резко против такого предложения. В итоге, кульминацией спора стал выкрик Вэнь Чуньлэя, сделанный в сердцах, о том, что пусть лучше Вэнь Чао на Цзян Яньли женят, он всё устроит и даже помолвку с Цзинями разорвет, лишь бы Цишань Вэнь не трогал эту злосчастную пристань. Вэнь Жохань высказал ему свое веское мнение о степени бредовости его навязчивых идей, о его подтекающей крыше и, на чем он вертел свадьбу Чао и Пристань Лотоса. Вэнь Чуньлэй дня два ходил пьяный и печальный, потому что не привык так просто сдаваться, но поражение угнетало его. Плыть по течению не хотелось, потому он с упорством достойным лучшего применения начал проталкивать в Совет идею постройки акведуков. Общество было традиционным и с трудом воспринимало свежие идеи. Советники ругались, отмахивались и избегали его как чумного, но удалось убедить в перспективности идеи глав нескольких более-менее крупных кланов, больше всего страдающих от засухи — они были готовы поверить даже безумному младшему брату Бессмертного Владыки, лишь бы кто-нибудь что-нибудь сделал. Но посидев и подумав с благородными господами, они пришли к выводу, что на это нужны деньги и материалы, которые, даже если имелись, то никто им их не даст.       После этого Вэнь Чуньлэй погрузился в хандру. Он перестал ходить на собрания совета и вообще не видел смысла что-либо делать. Единственной его заботой осталось кормить мышей, чтоб животинки не мучились. Можно конечно было делегировать эту обязанность слугам, но лекарь чувствовал, что если он не будет заниматься даже этим, то вконец сопьëтся. Тем более возня с мышами приносила ему удовольствие — они были единственным зверьëм во дворце, что не удирало от него в страхе или не набрасывалось в ярости. Он помнил, что вроде как по канону Цишань Вэнь выигрывал войну пока на поле боя не появился великий и ужасный Старейшина Илина, и потому единственным решением проблемы ему виделось нейтрализовать главного героя, что обещало принести одно расстройство. Вэнь Чуньлэй мог задвинуть свои симпатии куда подальше, но Вэй Ин помимо того, что был весьма обаятельным также являлся крайне везучим сукиным сыном.       В один из одиноких и унылых вечеров, в его обитель явился слуга, сообщивший, что Бессмертный Владыка приказал лекарю немедленно прийти к нему. Проводив печальным взглядом бутыль вина, Вэнь Чуньлэй отправился на поклон старшему брату. Жохань с крайне серьёзным видом заявил, что он подумал и решил, что можно чуть поумерить свои имперские амбиции и обойтись захватом только ордена Гусу Лань. На их территории как раз было много горных рек, от которых весьма удобно будет построить сеть акведуков, да и сам клан не бедный — на данный момент нужные затраты покроет. А лекарю он поручает ответственное задание — разорвать помолвку Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня. Вэнь Чуньлэй глубокомысленно заявил, что получится это сделать только, когда наследник Цзинь будет на обучении в Гусу Лань. Бессмертный Владыка на это лишь величественно махнул рукой — Вэнь Чао пойдёт на пользу подышать свежим горным воздухом и получить пару раз по хребтине. Вэнь Чжулю поедет с ними, для сохранности их особо ценных для государства тушек. Также, видимо, чтоб второму молодому господину не было сильно скучно с ним поедет его троюродный брат Вэнь Нин. Вот так они и отправились в Гусу.