Его улыбка

      Юпитер не с первого взгляда полюбил Сатурна. Поначалу он казался ему лишь жалким подобием на него, настоящего газового гиганта. В Сатурне не было чего-то удивительно особенного. На тот момент он не обладал своими прекрасными кольцами, что были добыты из поверхностей и ядер погибших от гравитации Второго газового гиганта, спутников. У Сатурна не было примечательной окраски. Она была похожа на раскраску Юпитера. Не более. Разве что он отличался размерами, и то не сильно. Как газовый гигант он мал, как планета в целом, весьма крупен в сравнении с объектами этой системы.       Едиснтвенное что поражало Юпитера до самых внутренних и глубоких слоев ядра, так это улыбка. Впервые увидев её лучшее, как он думал на тот момент, проявление при геноциде спутников. Они казались такими жалкими на фоне могущества и жестокости Сатурна над ними, на фоне его улыбки. Сатурн получал темное, извращённое удовольствие от уничтожения малых. Быть может поэтому Юпитер так терпелив и обходителен с ним? Он просто желает получить счастливую улыбку Сатурна. Ведь для него — это истинная красота. Вселенная больше никогда не сможет сотворить что-то совершенное для Юпитера, ведь для него идеал был достигнут и это Сатурн с его чёртовой счастливой улыбкой. Изначально, Юпитер не понимал своих чувств и эмоций. Ему хотелось стереть эту улыбку. Поглотить Сатурна. Выкинуть из системы. Что угодно. Однако он понял, что не может потерять или отдать Сатурна и его улыбку кому-то другому. Осознание пришло, когда Сатурн общался с Танатосом, которого ныне кличат Иксом. Неизвестный. Раннее бывший, но канувший в небытие. Газовый гигант с кольцами улыбался ему. Улыбался Танатосу своей драгоценной улыбкой. Юпитер не знал ненависти до этого момента.

* * *

      Вальяжно передвигаясь по своей орбите, Сатурн спокойно улыбался, всё ещё не отойдя от геноцида своих же спутников. Это доставило ему небывалую эйфорию. Жалко ли ему было своих «детишек»? Безусловно. Жалел ли он о содеянном? Нет. Он бы проделал это ещё раз, была бы возможность. Тяжело вздохнув, он стянул с лица это выражение спокойствия, которого Сатурн никогда не ощущал. Не ощущал, когда формировался. Не ощущал, когда обёрл сознание. Не ощущал, когда солнечные лучи впервые попали в поле его зрения. Сатурн никогда не был спокоен. Он был эмоционален и горяч, хоть и не находился близко к Солнцу. Спутники недолюбливали эту черту в своей планете. Что же, теперь им просто-напросто нечем любить. Зато может любить Сатурн. И он любит, желая быть любимым в ответ. Юпитер. Первая планета, которой Сатурн по-настоящему заинтересовался, был Юпитер. Не пугливый и недоверчивый Уран, только что обрёвший сознание. Не затейливый и сумасшедший Нептун. Не Танатос, что постоянно с нежностью рассматривал профиль кольцевого. Только Юпитер. Только он и Юпитер. Сатурн обожал всё в этой планете. Каждый водоворот, каждое движение, каждое выражение лица, которое в основном было беспристрастным и раздражённым. Но Сатурн обожал и это. Второй газовый знал, что Юпитер презирал его. Знал, что Юпитер видит в нём лишь своё несостоявшееся подобие. Знал и любил. Всегда. Злился, когда Юпитер обращал своё драгоценное внимание на кого-то другого, кроме Сатурна. Как же Сатурн ненавидел Фаэтона. Как же желал пустить этого жалкого камня на кольца. Как же хотел швырнуть его прямо в Солнце. Как же радовался его смерти, наступившей скоропостижно от гравитации Юпитера и Марса. Красная планета тогда заслужила симпатию Сатурна, который даровал ей два небольших астероида со своих колец, начавших обретать сознание. Одинокому Марсу было в радость получить детей. Он назвал их Фобос и Деймос. Страх и ужас.