♛ ♛ ♛
Нескончаемые звуки ударяющейся мачете о твёрдое туловище манекена резонировали по всему помещению. Грудь беспредельно вздымалась, сердце настойчиво било по грудной клетке, а руки не переставали наносить удары. Вены бежали от локтя к кисти, заканчивая свой путь у побелевших от хватки на рукояти костяшек. Тренировочный зал был занят едва ли не с восхода солнца.
Атрейдес не знал, сколько времени ему пришлось провести здесь, но прекрасно осознавал причину. Прошлая бессонная ночь, в которой он якобы с удовольствием размышлял над видением, сравнивая его с уже проанализированными, сейчас же проявляет свои побочные эффекты в виде ужасного настроения и абсолютно никакого желания коммуницировать.
Пот, что стекал по спине и груди, заставлял ткань верхней одежды прилипать к коже, усиливая и так повышенную гиперчувствительность. Капли испарины затронули каждый шрам на теле, словно заставляя вспомнить все те моменты, во время которых ментат был ими наделён.
И даже сейчас, в раздражительной тишине своего разума, он слышал напев мелодии
её голоса.
Видимо, от Харконненов Полу передались мазохистические наклонности, ведь он считал безмолвие сознания именно докучливым.
Главное, чтобы позже не развились садистические.
Ему, по всей видимости, нравилось причинять себе вред с помощью бесконечных мыслей о ком-то, а если быть конкретней, об Аделаиде. Отчасти он испытывал своего рода необоснованный стыд за то, что с Ирулан ему удалось вновь так живо переключиться на Талигари.
Это иррациональное чувство вины было единственным, что его выматывало.
В голове, видимо, вновь пытаются найти лидерство выдвинутые матерью морали.
Отторжение, которое вызывала
наследница Коррино, во многом
объяснялось тем, чьей дочерью она являлась. Атрейдес, как и все его предки, склонен к ненависти по отношению к Падишаху-императору. Даже ни на одну миллисекунду своего девятнадцатилетнего существования ему не приходилось думать о какой-либо милости по отношению к Шаддаму. Ему лишь иногда под давлением эмоций не бывает понятно терпение, которое проявляет отец в его мерзком присутствии.
С учётом того, что скоро состоится Ландсраад, буду вынужден сам проявить снисхождение.
Разумеется, Пол сочувствует о том, что не проявляет особую благосклонность к своей будущей супруге. Оставшаяся человечность тихо шептала ему, что она вовсе не выбирала, в какой знатной семье родиться, но от этого не становилось лучше. При каждом её упоминании душа неприятно сжималась, будто от жалости. Гадкое чувство воспроизводилось на лице, брови всегда хмурились, а глаза захлопывались моментально, словно воображение вот-вот спроецирует её образ.
Она, как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге, быть может, кто-нибудь поднимет.
И словно от паскудности своих домыслов мачете со всей силой врезалась в корпус манекена, застряв в твёрдом материале. Будто обожженный огнём, Пол отдёрнул руку от рукоятки, делая пару шагов назад. Тело требовало немедленной передышки.
Ему казалось, что сам разум не позволял думать ни о ком другом, кроме Аделаиды.
Честно.
И не возразишь.
На губах ментата заиграла лёгкая ухмылка, справедливость пыталась восторжествовать даже в пределах его тела. Её отсутствие было чересчур явным, ведь как так он не мог делить принцессу с самолично приставленным к ней солдатом, пока позволял себе думать о ком-то другом. В последние дни разум уж слишком себе противоречит, что совершенно не свойственно. Он привык продумывать всё наперёд, не исключая ни одно развитие событий.
С видениями о будущем и не такие привычки появятся.
Если бы всё было так просто, то он бы безразлично признал это чувство как ревность, но когда дело касалось Аделаиды, ничего никогда не бывает просто.
И не будет.
Мужчину раздражал тот факт, что не важно, сколько бы миллиардов солдат он ни приставил к ней, они никогда не смогут предостеречь её от определённых деяний, о вразумлении с их стороны и речи быть не может. Ему бы хотелось свалить это на девицу, ведь будет легче, если подобная особенность будет её виной. Но увы, столь глупая ложь совершенно не была красивой, Пол знал себя в такие моменты.
Не найдёт никого, кто по-настоящему сможет уберечь девушку так, как сможет он. Ведь Атрейдес знал о ней всё, что только можно было знать, до
мельчайших деталей, что это походило на озабоченность, навязчивую идею, которую он словно придумал сам, разумеется,
не добровольно. Объём информации об одном сапиенсе был запредельно велик, что ментат даже не старался вычислить его примерный масштаб, быть может, потому что не хотел сойти с ума от того, насколько жалко и одержимо бы это выглядело.
Ему абсолютно не хочется даже угадывать, в каком полушарии всё это хранится, ведь правда может оказаться таковой, что ни одна извилина не была свободна от принцессы.
Эта ревнивая тоска тревожила и сбивала все процессы мужского организма. Словно хладная рука жала сердце с особой жестокостью, пытаясь выжать всю кровь. Чёрная бездна под сердцем, в которой отсутствовало даже эхо, начала шуметь. Её шум сбивал до жути, что не слышал ментат больше здравого смысла, в голове метались крики рептильного эго, которое теперь вновь обрело голос.
Но крики были недостаточно громкими, чтобы стать абсолютно подчинённым им.
За дверью тренировочного зала послышались приближающиеся шаги, которые отвлекли Пола от раздумий. Без спешки подойдя к манекену, он вынул мачете из корпуса, вертя её в руках, проверяя на наличие какого-либо повреждений. В тот же момент раздался стук.
— Входи. — Проговорил Атрейдес, наконец-то оставляя оружие в покое, засовывая его в тканевый футляр с похожими приспособлениями.
Оперевшись пальцами на стол, он вопросительно и с неким пренебрежением в глазах взглянул на вошедшего гостя. Гаспар Амати уверенным солдатским шагом прошёл в помещение. Присвоенная ему военная форма была слегка великовата, однако рассчитывалась на такого растущего юношу, как он. В солдаты добровольно стали идти парни, только-только достигшие нужного возраста, семнадцатилетний Гаспар с планеты Яшин ничем от них не отличался.
Ментат допускал, что он был вынужден служить другому Дому, потому что потерял родителей в ещё более юном возрасте. Поэтому из некого сожаления к его фигуре Пол взял его в свои подданные, так сказать, на воспитание. Парадоксально то, что сам мужчина был старше Гаспара всего на два года, однако Атрейдес всегда считал свой интеллект отнюдь не свойственным людям его возраста. Ему приходилось множество раз думать о том, что он попросту заточён в этом молодом теле.
Словно проклятый грешник, совершивший худшее из всех возможных деяний.
— Сэр. — Сказал Амати, сделав поклон головой. — Герцог Лето попросил передать, что будет ожидать вас на общем собрании к десяти часам.
Недовольство наследника выдавали крепко сжатые губы, он потёр пальцами переносицу, обречённо выдыхая воздух, что он заточил в своих лёгких, пока Гаспар произносил и так очевидные слова. Всё сегодняшнее утро ему приходилось думать, точнее, убеждать себя, что мать попросту перепутала дни, когда ему придётся пожаловать на конференцию отца по поводу предстоящей ассамблеи Великих Домов Империи.
Убеждение было своего рода попыткой остудить свой пыл, ведь если бы Пол принял чересчур реалистичную правду, то настроение его было бы ещё паршивее.
— Почему ты не с принцессой? — Внезапно спросил шатен, осознавая свой вопрос только через мгновения.
Он опустил голову, с наигранным интересом разглядывал ножи, стараясь вести себя непринуждённо.
— Гарни Халлек назначил меня на другую должность. — Солдат откашлялся, перед тем как продолжить. — Я теперь военнослужащий военно-морского флота.
Халлек, видимо, преследует свои цели.
Атрейдес хмыкнул, отойдя от стола, он скрестил руки на груди, с интересом глядя на темноволосого.
— Я не сомневался в тебе. — Пробросить фразу гордости за парня было прямой обязанностью.
Разум тут же выдвинул довод о том, что Гарни определённо догадался до всего сам в ходе их недавнего разговора, ведь по собственной глупости Пол дал ему почву для размышлений. Он намеренно отстранил Гаспара от попечений о Талигари, чтобы ею занялся сам Атрейдес, специально не ставя его в известность. Старик заранее знал, что нанимать тысячи и тысячи других солдат ментат не будет, отчего и воспользовался шансом.
До чего же странно, что и не предъявишь.
Но разве не этого ментат хотел? Утихомирить свои переживания, снизить градус их накала хотя бы немного, неважно даже, что это значило пойти против приказа матери. Но, безусловно, ему бы хотелось совершить это более гладко, не так радикально, как это сделал Халлек.
Подобная чужая небрежность повысила раздражительность мужчины.
Выйдя из минутного погружения в дебри своего сознания, Пол с лёгким азартом взглянул на Гаспара, который, должно быть, заметил перемену в чужом настроении. Наследник оперативно схватил две сабли, подходя к своему подданному.
— Не хочешь развеяться в поединке? — Спросил он, предлагая взять оружие.
Ему срочно нужно было куда-то вылить свои неоднозначно отрицательные эмоции.
Солдат потеряно взглянул на мужчину, его определённо ждали другие дела, но и от общества своего попечителя он отказаться не мог из личных побуждений, Пол это знал и умело пользовался.
— Не беспокойся, один быстрый раунд не займёт много времени. — После этих слов Амати улыбнулся, взяв в руки предложенную саблю.
Отойдя в центр зала, Атрейдес не стал разминаться, он сразу же встал в боевую стойку, крепче сжимая оружие в руке. Гаспар, видимо, ещё не державший сабли, повертел её, привыкая к весу.
Оценивать глупость собственного поступка Полу не пришлось, он примерно вообразил, на сколько процентов он идиот, число получилось достаточно большим. Ни один человек в здравом уме не станет назначать бой, чтобы остудить свой пыл. Подобное непозволительно, особенно ему, имея такое огромное количество знаний и различных возможностей подчинить своё эго вновь себе, он выбрал что-то до жути примитивное.
Что это?
Безрассудная ревность, опаляющая душу?
Или желание что-то доказать?
Доказать кому? Гаспару? Пол признавал эгоистичную правду о том, что ему безбожно хотелось выставить принцессу напоказ, дать всем понять, что она принадлежит ему, показать своей пылкой преданности ей. Такая честность с собой вызывала почтение, но увы, она никак не была связана с реальностью. Да и при чём тут Амати, бедный парень стал лишь посредником в этой битве Атрейдеса против собственного рептильного эго.
Ментат не мог отбросить от себя эти мысли, они затуманили разум, вместе с этим словно не давая чётко видеть и действовать. Он мог только томиться, подобно гноящейся ране, терзаемой собственным жалким разложением. До чего же ему было тошно от своей ничтожности и некоторой беспомощности, ведь как бы он ни пытался, у него не получалось совладать с собой.
Нельзя позволить отцу найти хоть какое-то намёк на слабость.
— Надеюсь, вы не будете мне поддаваться, сэр. — Голос солдата вывел из пелены мыслей, заставляя сконцентрироваться сколько есть сил.
Атрейдес же никак не прокомментировал его просьбу. Не мешкая, он ринулся вперёд и нанёс удар саблей горизонтально, однако Гаспар отразил удар, с силой нажав на оружие, что ментат пошатнулся и отступил назад. До этой секунды Пол считал, что парализован слабостью был лишь его разум, но теперь и всё тело. Каждая клетка буквально кричала от натиска рептильного мозга и лимбической системы, что казалось, словно он слышал отголоски их мерзкого смеха где-то у себя в извилинах.
До чего же скверно.
Шатен покачал головой, слегка встряхнув руки, словно это поможет ему прийти в себя. Впрочем, надежды не оправдались. Ментат не мог найти самого себя в моменте, ему казалось, что он находился в промежутке между рождением и смертью. Он чувствовал, как вздымается его грудная клетка, как бьётся молодое сердце, как немного кружится голова — все эти факторы говорили о том, что организм мужчины ещё жив, однако разум был где-то за его пределами.
Ему показалось, что он ощутил, как замедляется время, но и как вне зависимости от этого быстро циркулирует кровь. Атрейдес заметил, как капли пота особенно медленно стекают с лица на пол. И словно вторя этому медленному темпу мгновения, он не спеша поднял взгляд на своего противника; на место юношеских черт парня пришли чужие, но всё же до учащённого дыхания знакомые.
Пол не сомневался, что это были галлюцинации, возникшие от нехватки сна. Однако он продолжал сомневаться, сощурившись, ментат попытался приглядеться, откинуть обманчивую призму, что являлась игрой сознания. Но чёткость лукавой женской улыбки, в которой чувствовалась некая коварность, лишала его уверенности. Светлость некогда чтимых очей теперь обрела некую темноту, совсем похожую на его собственную.
— Пол?
Тряхнув головой, Пол с неприязнью промычал, будто стараясь отбросить от себя звук её голоса, что буквально отскакивал от стенок черепа. Сейчас, в момент сущей астеничности, единственным адекватным для него решением было продолжать спарринг, игнорируя всё, что мешает его продолжению.
— Нападай. — С придыханием сказал Пол, опустив глаза вниз, на ноги противника. Ему не совсем было понятно, к кому именно он обращался.
Фигура тут же неестественно филигранно двинулась вперёд и перешла в атаку. Со всей оставшейся энергией Атрейдес отбивался, стараясь не поднимать глаза, не поддаваться столь дивному обману. Вся сущность его бытия приказывала ему встретиться лицом к лицу с тем, что и делает его настолько уязвимым.
В какой-то момент собственная иллюзия, что скрывала истинное лицо юного солдата, поймала момент, когда Атрейдес пропустил удар, тут же приближая лезвие к его горлу, однако мужчина успел среагировать, моментально блокируя доступ своей саблей. Сцепившись в такой неудобной позе, они поочерёдно надавливали на сабли, но даже сейчас Пол не поднимал взгляда.
— Трус!
— Не признающий правды!
— Сам отвратительно обманывающий!
Собственные мысли были озвучены чужим голосом, отчего стало ещё отвратительней, словно будь они произнесены перед всей Империей. Прикусив до крови внутреннюю сторону щеки, Пол сперва зажмурился, шёпотом, едва шевеля губами произнося литанию против страха.
Я посмотрю в лицо страху — дам овладеть мною и пройти сквозь меня…
С этой фразой Атрейдес поднял глаза, но пронзил он взглядом не ту, кого хотел, а перепуганного Гаспара, чей напор на саблю стал менее сильным. Моргнув ещё пару раз, чтобы лишиться лёгкого помутнения в глазах, Пол воспользовался шансом и повёл рукой с оружием в сторону, делая резкий шаг назад.
— Сэр, с вами всё в порядке? — Поинтересовался Амати.
Вздох умиротворения сошёл с губ мужчины, всё встало на свои места, и теперь он ясно слышал голос парня. Кивнув в ответ, ментат подошёл к столу с оружием, небрежно кидая саблю. Что-то столь глупое и человеческое заставило его предложить этот спарринг, в конечном итоге привело его к позору.
Потерял бдительность, поддался эмоциям, а растили ведь как воина.
С разочарованным мычанием Пол провёл руками по лицу, словно стараясь содрать с себя все эти гложущие ощущения.
— Гаспар, ты можешь идти. — Ему бы стоило извиниться перед солдатом за то, что он задержал его, однако младший наследник увлёкся самокопанием.
Юноша с неким неудобством поставил оружие туда же на стол, куда полетела сабля Атрейдеса. Одарив своего лорда сочувствующим взглядом напоследок, он неловко покинул помещение.
— Проклятье! — Воскликнул ментат, не жалея сил ударив кулаком по столу, отчего оружие слегка задрожало.
На коже к остальным ссадинам прибавилась ещё пара, но безразличие Пола по этому поводу зашкаливало такой степени, что он даже не обратил внимание на ужасную боль, пронзившую кисть. Его поражал факт того, что ему удалось опуститься до такой степени уязвимости, что её заметил посторонний человек.
Пора бы уже положить этому конец.
Решив не повторять недавней ошибки, шатен применил Дао, ослабляя гнев, который имел на нём настолько сильную хватку. Он, разумеется, задался вопросом, почему у него и не пришло мысли сделать это раньше и предотвратить случившегося, но ответом послужило молчание сознания.
В глазах мужчины переливалось отчаяние, оно смешивалось с красками его глаз, делая их ещё темнее. Его лицо, всегда имеющее аристократическое безразличие, теперь же исказилось в отвращении.
В отвращении к себе.
Пол беспримерно устал в погоне за ответом, когда же он стал таковым. Стоит только определённому индивидууму дать намёк на своё существование, как он тут же становится таким безвольным и измученным тем чувством, произносить вслух которое не обладает смелостью ни одно ядро клетки его организма.
Ты действительно завладела мной, Аделаида.
♛♛♛
Шум разбивающихся капель воды о тёмный кафель не давал потокам домыслов нахлынуть на сознание. Гессеритские навыки позволяли всецело сконцентрироваться на одном из спектров, и Пол выбрал именно что-то близкое ему по душе. Спокойствие равномерно разливалось по всему телу, впитываясь в каждую мышцу, с огромной надеждой нейтрализовать гнев.
Ментат прикрывает глаза, подставляя лицо под напор душа, позволяя холодным каплям прочертить дорожки на его коже. Обсидиановые волосы влажными прядями прилипли ко лбу, недавно полученные царапины на кулаке неприятно покалывают, но мужчина почти не обращает внимания на боль. Подобно некому ритуалу, он проводит душистым мылом по телу, свободной рукой слегка массируя забитые мышцы.
Кончики пальцев деликатно проходились по зажившим шрамам, подобно тому, как слепой читает Брайль. Всё это было доказательством упорной работы не только над тем, чтобы поддерживать своё тело в хорошей форме, но и над тем, чтобы укрепить свой разум. Атрейдес уверенно сравнивал эти тренировки с испытаниями на Салусе Секундус. Своё превосходство над сардаукарами он ощущал по разным причинам, в большей степени от того, что вместе с тренировками ему пришлось освоить «мышление компьютера» и умения Ордена Сестёр.
Высокомерия в нём было предостаточно.
Пол опёрся предплечьем о стену и прислонился лбом к руке, усталый вздох снизошел с его губ. Образ галлюцинации, что настигла его сегодняшним утром, блекло маячил перед глазами. По всем расчётам мужчины, она возникала от усталости и нехватки сна, но множество факторов не давали ему должного покоя. Что-то неприятным комом скапливалось в его душе и не смывалось никаким напором воды.
Слова об мерзком обмане порождают рвоту.
Пол почти каждый раз задумывался над правильностью своего поступка — закрасить и вырвать страницы из всех книг, связанных с сестринским обществом. Мужчина не знал точно, какая из книг окажется в руках молодой принцессы, оттого ему и пришлось испортить пару семейных реликвий. Но кусок бумаги, неважно, сколько знаний хранилось на нём, не сравнится с тем, что могло иметь катастрофические последствия.
Судя по состоянию психики принцессы, она бы могла с лёгкостью овладеть Голосом и перебить половину населения Каладана.
В том числе и своего отца.
В том числе и меня.
Стучание мелких струек воды по черепу уже стало невыносимым, они словно намеренно пытались достучаться до самых томительных мыслей, заставляя их преследовать своего же прародителя. Неспешным движением руки Пол повернул кран, вода теперь стекала только от волос вниз по всему телу.
Выйдя из душа, он подошёл к тёмной керамической раковине, имеющей квадратную форму, поднимая глаза на отражение в зеркале; единственное, что выдавало его полнейшую измождённость и отсутствие какого-либо сна на протяжении более одного дня — это почти незаметные тёмные круги под глазами. Зрачки расширены больше обычного, собственный взгляд даже Атрейдесу казался тяжёлым.
Ничего не стоит сузить зрачки так, чтобы не слышать назойливых вопросов о самочувствии.
Найти бы для этого ещё силы.
Взяв бинты с полки, ментат аккуратными движениями стал обматывать ладонь, перекрывая ссадины, что так неприятно саднили. Атрейдес не стал бы этого делать, если бы не состояние, в которое он привёл собственные руки; огрубевшие пальцы, красные и потёртые костяшки. Не совсем уж и похоже на руки настоящего джентльмена.
Едва ли им являюсь.
Оценив собственное отражение в последний раз и закончив с обработкой ран, ментат взял сухое полотенце, быстрыми движениями проходясь им по волосам, затем намотав на бёдрах. Холодный душ лишь немного позволил лобной доле начать работать упорнее, остальные выматывающие аспекты так и продолжили существовать, однако без недавней навязчивости.
Покинув ванную комнату, Пол собирался привести себя в более подобающий вид, чтобы достойно выглядеть на совете отца. Частичка самолюбия, что, казалось бы, плотно вжилась в его душу, невероятно сильно хохотала, когда дело касалось императорской власти. Именно она хотела ощутить вес короны на голове, узреть это преклонение перед ней и абсолютное величие, достигающее каждой планеты и галактики этой вселенной.
Однако…
Страх, что он имел при мысли о том, что совсем скоро ему предстоит восседать на троне, словно окутывал его в роковой танец. Этот бесконечный вальс, в котором Атрейдес был буквально связан по рукам и ногам. Он чувствовал, как с каждым движением це́пи, сковывающие все его рёбра до единого, натягивались всё сильнее, грозя сломать кости с мерзким треском. Любой полный оборот в два такта с тремя шагами в каждом мог оказаться последним.
Но ментат был готов; был готов лишиться рёбер, что тщательно оберегают его сердце. Предстать на коленях перед миром в попытках сдержать своё бьющееся нутро, запачкаться в крови и окунуться в грязь, но главное — встретить подобное унижение со всем достоинством, которое он найдёт в себе.
Быть может, после этого вознесусь.
Пол потратил полтора часа не только на то, чтобы одеться, но и на то, чтобы морально подготовиться к самым выматывающим, но необходимым в его жизни разговорам.
И не только его.
Идя по коридорам, он анализировал свой организм, незадолго до этого определёнными махинациями Дочерей Гессера ему удалось скрыть следы бессонных ночей на своём лице.
Как бы то ни было, вопрос в том, сумею ли поддерживать эту маску бодрости.
На фоне самоанализа мужчине не давал покоя любопытный вопрос: когда же сама принцесса Талигари станет принимать участие в подобных переговорах? Как бы это ни походило на ипокритство, ему бы с неким тайным удовольствием хотелось понаблюдать за красноречивостью эмоций, что так восхитительно заиграют на её лице, когда она погрузится во всё дело и начнёт что-то да понимать.
Ох, как же хочется услышать её суждения.
Отец, несомненно, что-то да скажет о ней.
Миновав все лестницы и подведя итоги с анализом своего состояния, которые, мягко говоря, были не особо положительными, шатен вошёл в зал заседания.
Светлый камень, из которого был построен зал, создавал контраст с темнотой коридоров. По обе стороны от выхода были расположены два дворцовых окна приличной высоты, которые позволяли дневному, хоть и относительно тусклому свету, наполнить помещение. Посередине же располагался средней длины стол, за которым Лето проводит больше времени, чем в своих покоях.
Казалось бы, за таким чистым дорогим фасадом не могло произойти ничего ужасного. Но в воздухе, словно споры ядовитых грибов, витают диалоги, ставящие чью-то душу на продажу. Сумасшествия этой картине придавало то, что всё было произнесено с до боли пустыми каменными лицами.
Ни намёка на слабость и эмоции.
Быстро пройдясь глазами по стоящим по обе стороны от входа солдатам, Пол прошёл вглубь помещения. Он на славу постарался со своим видом, отсутствовал какой-либо намёк на изнеможение; тёмно-зелёный мундир с невидимыми застёжками и эмблемами на воротнике. Кудри, что ниспадали волнами на лицо, полное бесстрастия, взгляд устремлён перед собой и непоколебим.
Впрочем, перевязанную руку он предпочёл спрятать за спиной, по крайней мере, постараться не привлекать к ней внимания.
Шатен тут же поймал одобрительный взгляд отца, который жестом руки пригласил его за стол. За столом уже восседали леди Сиктали, Джессика и Суфир Хават, на остальных присутствующих Атрейдес не обратил должного внимания. Отсутствие принцессы немного позабавило мужчину, задорная полуулыбка прорезалась на его губах.
Сев по правую сторону от герцога, он сцепил руки перед собой в позе сдержанного безразличия, но в глазах, которые он время от времени бросал на представительницу Дома Талигари, читалось любопытство.
Он не совсем понимал её роли во всём этом, да и присутствия на заседании тоже.
Но в таком случае и мать не должна, верней не обязана, находиться здесь.
О уезде герцога Анила обратно на Россак знал каждый. Он объяснился тем, что оставлять надолго планету без должного правителя не стоит. Что вполне бы являлось хорошим оправданием, если бы не его ссора с принцессой накануне. Пол же посчитал поступок герцога отнюдь нелепым; сбежал как можно скорее, чтобы не затрагивать тему брака дочери, а если быть чуточку точнее, то не выяснять с ней отношения и придумывать отговорки тем или иным вещам, которым он отдал предпочтение.
Вдобавок к этому — оставил свою жену, чтобы именно она занялась тем, что ему так крайне неприятно, хоть в какой-то мере и выгодно.
Бедная мать, которая переживает за своё дитя, должна слушать, как буквально эксплуатируют её дочь.
Но и о самой Бреннан сказать много положительного нельзя, ведь она сама совсем скоро вернётся на планету джунглей.
Можно смело допускать, что мать вынудила именно её присутствовать на этом собрании, а не герцога Талигари.
Но почему?
Поскольку на Сиктали можно оказать психологическое давление?
Во всяком случае, к чему оно должно привести?
Присмотревшись к женщине,
Пол попытался проанализировать её состояние. Леди выглядела
подавленной: голова была опущена, а спина слегка сгорблена. Она незаметно для других сжала
под столом руку Джессики, которая,
казалось, поддерживала её.
По всей видимости, мать уже успела сделать своё дело.
Но помимо явной грусти, которая
охватила Бреннан, в её поведении
можно было заметить черты, присущие её дочери. С какой вероятностью сама Аделаида окажется в таком же положении, когда ей разрешат присутствовать на заседаниях? Какие мысли будут её посещать?
Что она будет чувствовать?
Под шум всё ещё приходивших членов заседания, Пол незаметно приблизился к Лето, прочистив горло перед тем как заговорить полушёпотом.
— По какой причине вы с матерью принудили леди Сиктали повременить с отъездом на Россак? — Он намеренно сделал акцент на принуждении, затем, что в его глазах так оно и выглядело.
Ни одна мускула на лице герцога не дрогнула, он с сумасшедшим бесстрастием перебирал документы перед собой.
— Не спеши с выводами, нам даже не пришлось её уговаривать. — Его взгляд был сконцентрирован на бумагах. — Если отвечать строго на твой вопрос, сын, то я осведомил Бреннан о том, что на этом заседании будет упоминаться будущее политическое положение принцессы Талигари.
Ответ отца показался Атрейдесу странным, хоть и вызвал немногий интерес.
— Меня больше интересует мотив
исключительно её присутствия. — Сказал наследник. — Разве не Анил должен заниматься подобным?
— Как видишь, леди Сиктали проявила больше интереса к судьбе своей дочери. — Ответ отца был до мурашек точным, что Пол ощутил невероятное блаженство, услышав его. — Тем более, женщины в роду самой Бреннан были отличными политиками, не исключено, что и Аделаида унаследовала ораторские навыки.
— Тогда почему бы сразу не пригласить саму принцессу? — Собственный вопрос прозвучал настолько неожиданно и неприятно, словно его слова были подобны ножу, всадившемуся прямо в ушную раковину.
Герцог поднял глаза на сына, осторожно коснувшись его плеча.
— Всему своё время.
Ментат поджал уголок рта и, отстранившись от Лето, откинулся на спинку стула. Выражение лёгкого разочарования проскользнуло на его лице.
Провальная попытка добиться чего-то большего.
Это открытое желание Атрейдеса поскорее позволить Аделаиде увидеть весь смрад и ужас, который её ждёт, увеличивалось в размерах каждый день, что совсем скоро окажется в его глотке, ведь в извилинах уже не осталось места.
Заседание началось, когда отец встал с места, побудив остальных присутствующих сделать так же.
— Рад приветствовать вас на заседании, прошу, присаживайтесь. — По помещению разнёсся звук двигающихся стульев. — Все мы знаем о том, что в близком будущем состоится ассамблея Великих Домов Империи. Осведомлены не только мы, но и тысячи других Домов галактики, которые все без исключения хотят получить выгоду, особенно через подстрекание других представителей Великих Домов.
Атрейдес, облокотившись на
подлокотник и подперев рукой
подбородок, прислушался.
— Вам известна структура проведения ассамблеи, поэтому нет смысла повторяться. — Скрестив руки перед собой на столе, Лето серьёзно взглянул на присутствующих.
Да-да-да, всё, что нужно, так это поддерживать и выдвигать только тщательно обдуманные решения, ни слова больше, ни слова меньше.
Никаких дискуссий и споров — до чего же безотрадно.
— Опять-таки, чтобы всё было безупречно, мы должны притянуть ещё больше людей на свою сторону.
Неожиданно активировался Суфир, вмешиваясь в разговор.
— Простите, что перебиваю, герцог, но вы уверены, что проведение бала — это лучший способ наладить отношения с представителями других Домов? — Спросил он.
Пол недоумённо взглянул сначала на Хавата, затем на своего отца. Он впервые слышит о чём-то подобном. С последнего раза, когда Дом Атрейдесов решил созвать некоторые Великие Дома на своего рода ужин, прошло четыре года, ежели не больше. Если откровенно, это оказалось не особо удачным опытом, хоть и увенчалось успехом в политическом плане — бо́льшая часть приглашённых отдали свои голоса за младшего наследника.
— Да, но на этот раз всё будет масштабней, чем в прошлом. — На выдохе проговорил Лето. — Мы учли многие ошибки, которые были допущены ранее. Также, мы удвоим количество приглашённых. Чем больше явится на бал, тем выгодней.
Сидящие за столом активно кивали и перешептывались, иногда что-то записывая, делая заметки и озвучивая их в последующем. Пока развивались разговоры герцога с ними, молодой ментат погрузился в мысли.
Небольшой страх посетил его сознание; Пол не знал, как будущее мероприятие может повлиять на его жизнь в целом. Для него было немного парадоксально то, что он беспокоится о своём положении в Высших Органах, на участников которых он по большей части видел в гробу и, разумеется, плевал на крышки этих гробов.
Каждый из них олицетворяет все семь смертных грехов, быть может, кто-то породил новые.
Но вместе с тут же подавленным страхом появилось волнение, но уже не за себя. Шатен волновался за девицу, что сейчас, по его предположениям, находится в своих покоях, позволяя сознанию пожирать её. Никто не должен даже подумать о том, что она проживает на Каладане. Но всё же, если появится такая личность, которой удастся раскрыть столь тщательно тайный секрет, её непременно придётся нейтрализовать.
Каким способом именно? Можно смело заявить, что самым изощрённым из всех.
Способен ли Пол на убийство, если того потребует жизнь?
Если того потребуют Они.
Неожиданно над ухом раздался шёпот.
— Сэр, крайне советую вам прислушаться. — Сказал Суфир Хават. — Именно эта ассамблея станет решающей для вашего продвижения как потенциального кандидата на престол.
— Даже с учётом того, что всё уже давно решено?
Игра, в которую обязан играть в первую очередь сам Пол, крайне его утомляла. Казалось, что ещё совсем чуть-чуть и он поверит в то, что ему вправду нужно бороться за трон. Однако, как бы ему ни было безразлично на власть, что сама без особых усилий вот-вот окажется в его руках, он ощущал, как постепенно накатывает волна тревоги, которая станет наказанием за столь ужасное отречение от дела.
Если не тяжело сейчас, то определённо будет после.
— Никто из членов Высшего совета не должен заподозрить что-то неладное. Вы и сами это знаете, я уверен. — Спокойно прошептал учитель Ассасинов.
— Да, вы правы. — Пол тут же отвернулся, не желая продолжать разговор, сделав вид, что проникается беседами своего отца.
— …И предоставьте мне, пожалуйста, список предполагаемых участников Ландсраада. — Попросил герцог.
Один из мужчин с конца стола встал с места, молча подав нужную Лето ведомость.
Хоть и в большинстве случаев участники остаются прежними, если кто-то, понятное дело, не умер, тем не менее менялась четвёртая сила Империи, что признавалась невидимой. Дать ей возможность застать врасплох Дом Атрейдесов непозволительно. Как раз-таки она и являлась второй причиной, по которой Пол так ненавистно относится к процессу ассамблеи.
Первая причина, разумеется, Шаддам.
А третья… Ирулан?
Сама дочь действующего императора являлась гессериткой.
Уж если бы она просто ею являлась, но ведь была обучена Еленой Мохийам.
Пол определённо никогда не забудет её испытание в попытке узнать, является ли тот, по терминологии Бэне-Гессерит, человеком. Но признать, что это оказало на него сокрушительный удар, он не желает. Ему точно придётся снять её с поста Правдовидицы, когда он придёт к власти. Атрейдес с большой вероятностью станет первым погибшим в столь раннем возрасте императором, если рядом с ним будут находиться три Дочери Гессера.
До чего же лицемерно, ведь обладаю теми же знаниями, что и они.
Когда герцог закончил с озвучиванием новых лиц и положил список на стол, ментат воспользовался привилегией всегда находиться рядом с отцом, когда проходят заседания. Незаметно придвинувшись ближе, он сощурился, стараясь найти что-то, что вызовет интерес. Атрейдес значительно долго анализировал и припоминал каждого, кто был упомянут, пока глаза не остановились на до жути знакомом имени.
Фейд-Раута Харконнен.
Пол усмехнулся про себя.
Вновь один?
В ведомости о присутствующих на Ландсрааде обычно упоминалось две фигуры — представитель знатного рода и либо его подопечный, во многих случаях это продолжающая род личность, либо служащая им гессеритка. Впрочем, шатен ничуть не удивился, кузен всегда хотел отличиться своей до жути напыщенной смелостью являться на ассамблею в одиночестве, создавая видимость, что ему совершенно нечего бояться.
Если бы не боялся, то не имел бы мириады людей за своей спиной, которые в действительности совершенно не оправдывают своего присутствия, фактически не принося никакой пользы.
Но Пол во всяком случае признавал то, как Харконнен сумел пробиться в Ландсраад и завоевать какое-никакое уважение среди Высших органов.
Владимир не был на такое способен, поскольку не нуждался в подобном.
Многое ли это говорит уже о самом Рауте?
— Заседание окончено, прошу покинуть помещение. — Все удалились, кроме Джессики, Бреннан и Суфира.
Стоило последнему человеку выйти и закрыть за собой дверь, как леди Сиктали в тот же миг оживилась.
— Герцог, разве нет никакого другого варианта? — Пол нахмурился, с непонимаем глядя уже на свою мать, пытаясь найти в её глазах ответы.
Выражение лица Лето стало серьёзнее обычного, он строго взгялнул на Талигари, которая в свою очередь смотрела с огромной надеждой.
— Он отсутствует, увы. — Его глаза едва заметно метнулись на леди Джессику, сигнализируя ей о том, чтобы она утешила Сиктали.
— Но прошу вас… – Не успела она договорить, как была прервана.
— Сиктали, если мы позволим вам здесь остаться, то подвергнем принцессу ещё большей опасности. — Гессеритка коснулась её локтя, заставляя прислушаться. — Никто ничего не должен подозревать.
Ещё большей?
Хорошо, что мать осознаёт, что Аделаида уже подвергается опасности, поскольку проходит её обучение.
Атрейдес мирно, но с любопытством наблюдал за разворачивающейся картиной. Ему казалось, что он чувствовал, как соединяются нейроны в его голове, переплетаясь друг с другом, создавая новую информацию или дополняя уже имеющуюся.
Неужели хочет остаться на Каладане с дочерью?
— Понимаю, что нашу связь нужно держать в тайне, но разве я смогу оставить свою дочь, неважно, как сильно доверяю вашей семье? — Пелена слёз уже была готова затопить её глаза, вместе с тем помутнить разум эмоциями, не дав чётко думать.
Теперь же Джессика взглянула на сына, давая понять, что ему тоже нужно вовлечься в назревающую истерику.
Когда же это закончится?
Прочистив горло и сев прямее, он обратил на себя внимание.
— Вам стоило бы беспокоиться лишь в том случае, если бы Аделаида не справлялась с прана-бинду. — Сказал Пол.
Дополнять и говорить о том, что она делает успехи, ему крайне не хотелось. Затем, что подобное можно было счесть за поощрение и продвижение процесса её обучения, который Атрейдес желал немного замедлить. Он безбожно считал, что если ей не удастся за определённый срок достигнуть нужной планки, то выберут кого-то другого. Его надежды больше походили на детские мечты, не имеющие никакую связь с реальностью.
Джессика кивнула, когда Сиктали повернулась к ней лицом, пытаясь найти подтверждение в её глазах.
— Верно, принцесса со всем хорошо справляется. — Начала она. — Вы и сами знаете, что мы выбрали её в силу того, что она обладает нужным потенциалом, который можно раскрыть.
Наследник судорожно вздохнул, нахмурив брови. Желание уйти сейчас зашкаливало предела, отчего его ноги стали дёргаться от нетерпения. Ему в полной мере не хотелось слушать подобные разговоры о потенциале младшей Талигари, который выдвинули Сёстры.
Особенно сильно раздражает то, что мать собирается учить только тому, что Аделаиде необходимо знать, некоторые вещи будут попросту вычеркнуты из списка.
Леди Сиктали, поджав губы, опустила голову, быстрыми движениями пальцев смахивая слёзы.
— Вы ведь что-то говорили о её положении в политике в будущем? — Спросила она, обратившись к герцогу, шмыгнув носом.
— Да, она, несомненно, получит место в Верховных органах Ландсраада, в этом я уверен. — Признался Лето. — Расставив своих людей везде, где можно, мы увеличиваем своё влияние.
Он сделал паузу.
— Но вопрос состоит в том, кто её устроит. — Облокотившись на спинку стула, герцог поставил руки на стол, словно показывая две противоположные стороны. — Либо это сделает Пол, уже будучи императором, либо кто-то другой.
Женщина выпрямилась, слегка красными глазами глядя на Лето.
— Что вы имеете в виду, говоря о ком-то другом?
— Это может организовать её будущий супруг. — Ответил уже Суфир.
Когда же смогу покинуть помещение и прекратить этот разговор?
Атрейдес устало потёр переносицу, раздражительно вздыхая. Но Джессика поспешила сменить тему, видимо, стараясь избежать насущных вопросов, ответы на которые могут быть озвучены принцессе в порыве эмоций.
— Что насчёт состояния Шаддама Коррино? — Слегка приподняв подбородок, она произнесла вопрос, который, казалось бы, выбивался из контекста. — Не думаете, что он умрёт раньше положенного времени?
— Я так не считаю. — Пол наконец-то подал голос. — Пусть здоровье уже его подводит, но мы успеем провести бал и набрать нужное количество голосов до его смерти.
Быть может, застанем её своими глазами.
Герцог гордо кивнул, с лёгкой улыбкой глядя на сына.
— Тем не менее, мы не собираемся присутствовать на конклаве, любое действие в течение нескольких дней в закрытом пространстве может побудить распространение слухов, даже несмотря на то, как хорошо оно обдумано. — Сказал Лето.
Выдвинутое им решение заставило молодого ментата облегчённо вздохнуть. Естественно, ему не нравилась сама структура проведения конклава; находиться в закрытом пространстве с дескать важными людьми, ложно голосовать за кого-то и после обосновывать свой выбор.
Отлично, не придётся любезничать с императором лишний раз.
— Какова гарантия того, что все проголосуют за меня? — Где-то на глубине вязкого болота в душе Пола таилась надежда, что гарантия всё-таки велика. — Ведь мнение толпы
переменчиво, нам не стоит заигрываться.
Суфир Хават едва слышно промычал, видимо, младший наследник дал ему почву для размышления.
— Гарантия определённо выше даже только от того факта, что мы не явимся на совет. — Сказал старший ментат.
— Учтём ещё то, что потенциально хороших кандидатов нет, они буквально отсутствуют. — Внезапно выдвинула свою точку зрения Джессика. — Пока все сконцентрированы на внутренних беседах и межличностных конфликтах, мы привлекаем всё больше и больше людей на свою сторону…
Гессеритку прервал раздавшийся стук в дверь.
— Входите. — Сказал герцог.
Из-за двери показался один из присутствующих.
— Герцог Лето, нужно срочно обговорить проанализированные нами данные. — Помахав листком, он дал понять, что это важно.
— Это касается Ландсраада?
Парень кивнул.
— Что же, на сегодня пока остановимся. — Вставая, проговорил герцог. — Леди Сиктали, до вашего уезда есть ещё день, так что мы сможем обговорить всё позже.
Она понимающе кивнула.
Устало вздохнув, Пол поднялся со стула, наблюдая за тем, как Суфир и отец что-то обсуждают с прервавшим их членом совета. Джессика присоединилась к ним спустя мгновения, когда её подозвал Лето.
И сейчас, когда чужое внимание наконец-то переключилось на что-то иное, шатен собирался пойти в свои покои и погрузиться в долгожданный сон, о котором он бредил на протяжении всего собрания. Его состояние было настолько неспокойным, что он, казалось бы, ощущал, как путаются кровеносные сосуды в его пальцах.
— Пол… — Не успел Атрейдес дёрнуть дверную ручку, как раздался приглушённый голос Сиктали, что заставил его обернуться с заинтересованным выражением лица.
Она незаметно обернулась, проверяя, заняты ли те, кто мог бы их потревожить. Аккуратно притянув ментата ближе к себе за ту руку, что была перебинтована, леди заставила его немного преклониться, по всей видимости, собираясь поделиться чем-то сокровенным.
— Вы прекрасно знаете, что я покину Каладан через день. — Опустив взгляд, с ноткой грусти сказала женщина. — И знаю я, что это противоречит плану, но у меня к вам есть просьба.
Уже догадываюсь.
Её руки, всё ещё державшие младшего наследника, крепче сжали его плечо, словно заставляя прислушаться к своим словам.
Видимо, заметила, что уже валюсь с ног, и не даёт уснуть.
— Разумеется, всё что угодно. — Слова о нарушении плана ничуть не заставили Пола усомниться.
— Прошу вас, пожалуйста… — Подняв глаза, она с печалью взглянула в его собственные. — Позаботьтесь о моей дочери.
На лице Атрейдеса пронеслись все стадии принятия. Губы его слегка приоткрылись, словно уже готовые выдвинуть строгий отказ, брови нахмурились, а глаза забегали по лицу Сиктали. Он всего секунду потерял самообладание, однако тут же взял над собой контроль.
Если откажусь, предам самого себя.
Но если соглашусь, предам мать.
Останусь предателем при любых обстоятельствах.
— Хорошо, я вас услышал. — Тихо произнёс он, поджав губы.
Ему было до боли сложно отказать, ведь чужая просьба невероятно сильно граничила с его собственным желанием. Её светло-зелёные глаза, что смотрели упорно в душу, заставили его на секунду представить, что перед ним стоит никто иная, как Аделаида. Эти присущие только Талигари черты и особенно то, как на их лицах отражаются эмоции — всегда были одной из любимых ментатом картин.
— Обещайте мне! — Настойчиво, но всё так же шёпотом потребовала леди Сиктали.
Минутная пауза.
— Обещаю.— На выдохе произнёс он.
Брови его уже не хмурились, Пол умиротворённо глядел на женщину, но одновременно и сквозь неё. Перед его глазами проносились всевозможные диалоги с матерью, которые могут возникнуть, если она застанет его за тем, что было строго запрещено. Ментат ощущал прямо у себя под кожей, как секунды сменяют друг друга, как у него постепенно ускользает возможность отказать, однако он ничего не предпринимал.
Он застыл на месте, что есть силы улыбнулся Бреннан, пока она не открыла дверь и быстрым шагом не ушла. Атрейдес видел, как она направляется в неизвестном ему направлении, как поджимаются её плечи от вновь накатившей истерики и как до боли Сиктали напомнила ему образ принцессы в тот день, когда она только узнала о плане Великих Домов.
Дверь захлопнулась, а вместе с ней и раздумья Пола над тем, как отказаться от столь противоречивой просьбы. В голове лишь издевательски возникли слова отца.
«Мы, Атрейдесы, нет призыва, на который мы не отвечаем.
Нет веры, которую мы предаём.»
