Инструкция по выживанию в романе

Гоши — загадочный человек, но никто не решался узнать его ближе. Кто он, откуда — всё окутано тайной. Если Се Лянь не придавал этому большое значение, Му Цин был на стороже. Он и так сильно людям не доверял, а тут перед ним такой человек. Уже на следующий день ранним утром Му Цин стоял на пороге кабинета Гоши. Тот усадил его на стул и всучил пару книг по вычислениям и экономике. — Управление финансами — дело сложное. В обыденности только жёны да омеги занимаются внутренними делами своих поместий, но тебе придётся обучиться этому на совершенно ином уровне — промолвил Гоши, выдав новому ученику перо и листья бумаги. Му Цин невольно сглотнул. Никогда в жизни он так не трепещал перед омегой. Начали обучение с простого: с вычислений. В этом особых проблем не возникло, но от количество чисел начинало болеть голова, но примеры становились всё изощрённее, а Гоши требовал ответ в краткие сроки. Только наставник всё не успокаивался и с верху добавил ещё дюжину примеров в качестве повторения после занятия. Настало время теории. На удивление сам Гоши прекрасно разбирался в этой теме. — Финансы — это достаточно узкий термин вытекающий из экономики. Пока тебе рано напрямую изучать сами финансы. Рассмотрим основы экономики. Записывай или запоминай - мне без разницы, но знать ты должен это идеально, — предупредил Гоши. — Экономика – это наука о том, как общества используют ограниченные ресурсы для производства полезных продуктов и распределяют их среди различных групп людей.        Му Цин старался поспевать за словами наставника, но тот даже и не думал говорить медленнее или чётче, поэтому все его записи получались неровными. «Изверг!» — пронеслось в голове у молодого альфы, но он и не думал отступать.        — Основная экономическая теория разделена на четыре группы: отраслевая или экономика сельского хозяйства, местная, история экономики , как раз нужные нам, функциональные науки, состоящие из финансов и бухгалтерских учётов, — монотонно продолжил Гоши, даже не глядя в книгу. У Му Цина возникло только больше вопросов по поводу происхождения омеги, но он быстро их оставил, сосредоточившись на закреплении материала на бумаге.        Всё это было сложно для понимания, но Му Цин вслушивался, запоминал, додумывал закономерности и спустя два часа почувствовал себя жутко вымотанным. Гоши даже бровью не повёл, всё также вальяжно сидел на стуле и даже не напрягался.              — Завтра всё спрошу. Не запомнишь основы — дальше с тобой не продвинемся, — констатировал факт наставник.        — Можно вас спросить? — вопрос в голове Му Цина уже плотно засел, но до сей поры он не решался его задать. Гоши уверенно кивнул. — А у меня вообще есть шанс туда попасть?        — Конечно, иначе бы я попусту не начал тебя учить. По закону все имеют равный доступ к государственной службе. Для этого надо пройти экзамен. Нынешний император яро выступает местничества. Только простому народу надо идти на эти экзамены? Может, живёт кузнец, только и умеет, как бить молотом по железу. Пойдёт он сдавать экзамен? Ему-то зачем? Поэтому социальная ограниченность тоже присутствует. Некоторые то читать не умеет, поэтому всё равно почти все места занимают аристократы, — подробно объяснил Гоши.        Му Цин поднялся на ватные ноги, что хрустели от долгого пребывание в одном положении, вздохнул поглубже и устало попрощался:        — Спасибо за науку, наставник.        Ему удалось выкроить час отдыха после занятия, что помог ему хоть немного прийти в норму. Мозговая деятельность тратит больше энергии, чем физическая. А ведь у него ещё есть домашнее задание. Му Цин устало простонал.        Он устал, но не намерен жаловаться. Ему выпал шанс, что упустить нельзя. Ему страшно вспоминать то время, что он провёл на грязных бедных улицах. Ему страшно вспоминать, что он ел плесневелый хлеб и ему страшно вспоминать, как мать из кожи вон лезла, чтобы заработать деньги. Она не следила за своим здоровьем и в конце конце ослабла. Му Цин не часто сейчас с ней видеться, но точно помнит её тёплые руки покрытые волдырями и вечно бледное лицо. Он всё сделает, чтобы облегчить ей ношу.        Ему абсолютно плевать, какую игру затеял Гоши, зачем именно он ему понадобился, если после всего этого Му Цин сдаст экзамен и станет чиновником, то сможет себе позволить лечение матери. Это его долг как сына и пусть придётся побыть пешкой в чужих руках.        Про себя Му Цин усмехнулся. Наверняка Гоши потому его и выбрал, что знал его положение и его слабость. Как бесчеловечно, но Му Цин не осуждал: поступил бы на его месте также. Все так или иначе наживаются на чужом горе, просто кто-то делает это в открытую, а кто-то срывает это.        Он призирал себя за происхождение, не виня родителей. Если бы всё сложилось иначе и он родился в каком-то графстве, то может быть стал другом молодого господина. Му Цин тут же ударил себя по лбу, выгоняя подобные мысли из головы. Привязанность для него — не позволительная роскошь.

***

Несколько дней назад Гоши вышел в город. Ему надо было купить новые письменные принадлежности да и просто прогуляться по городу хотелось. В толпе Гоши всегда чувствовал себя спокойнее, но лицо всё равно не показывал. Продавщица в лавке была на редкость дружелюбной женщиной, которая быстро перескакивала с одной темы разговора на другую. Гоши не понравилось только то, что он провёл в этой лавке дольше положенного, но ничего страшного. Выйдя на улицу и пройдя несколько переулков, глазами он зацепился за грязного мальчонку, что лежал около мусорки. Гоши вздохнул и направился к ближайшей пекарни и купил буханку хлеба. Затем вернулся и отдал его мальчику. Если бы дал деньги, то наверняка кто постарше отобрали бы. Мальчик рассыпался в благодарностях, принимая сидящее положение. Он жадно кусал уже остывшую буханку хлеба, громко чавкая. Гоши было хотел уйти, но случайно обратил внимание на листовку. Гоши поднял листовку, она была рукописной и с неприятным содержанием. Это была критика нынешнего императора Цзюнь У. Гоши невольно усмехнулся. А он всех предупреждал об этом, но в то время его никто не послушал. Вся ситуация вызвала у него интерес. Вернувшись в поместье, он стал думать. Гоши всегда уделял особое внимание внутренней политике и императорской семье, а приближающиеся восстание упустить точно нельзя. Скорее всего такие настроения пошли с верхушки и непосредственно из императорской семьи. У императора целых восемь отпрысков: старшей кронпринцессе минуло двадцать два года, а самому младшему всего двенадцать. Не все имеют равный доступ к трону и нельзя гарантировать, что кто-то не задумал переворот. Гоши сразу отмёл три варианта: кронпринцессу Линвэнь, ведь большая власть уже в её руках, принцессу Юйши Хуан, что самолично подписала отказ от трона и сделала упор на развитие сельского хозяйства, и принца Лан Ина, что сильно болеет и возможно долго и не проживёт. Оставалось только пять имён, на счёт которых Гоши не мог быть уверен. Ему нужен человек во дворце. Конечно, Гоши мог бы попытаться связаться с немногочисленными знакомыми из дворца, но это тоже самое, что самому войти в ловушку. Се Ляня отправлять во дворей Гоши не хотел, это жестокое место, что Ломает его. Он сам бежал из дворца много лет назад. Он сам про себя усмехнулся. Сам бежал — сам теперь хочет вернуться туда, не на прямую конечно. Гоши сам не хотел признавать, но привязанность осталась с ним. Привязанность к подающему надежды принцу, которого уже давно нет во дворце. Там остался только жестокий император, никак не его милый принц. Выбор пал на слугу Се Ляня — Му Цина. Тот был сообразительным, крепким по характеру, а главное у него была цель. Их интересы нашли точку соприкосновения, поэтому тот и согласился. В свою очередь Гоши подготовит его наилучшим образом. Раньше он сам служил в министерстве финансов, поэтому равных в этом деле ему нет.

***

Се Лянь с утра перед завтраком решил зайти за Ци Жуном. Он постучался в деревянную дверь, но ему никто не ответил. Сильно обиделся? Се Лянь не считал себя виноватым и по факту был не виноват, но Ци Жун очень принципиальный мальчик. Парень своевольно открыл дверь и зашёл в комнату брата. Ци Жун укутался в одеяло по самую голову. Се Лянь сел на край кровати и начал поглаживать образовавшийся кокон. — Доброе утро, вставай, пора завтракать, — нежно позвал его Се Лянь, но мальчик и не думал выбираться из-под одела. — Ци Жун, хватить меня игнорировать, пожалуйста. После просьбы Ци Жун всё-таки высунул голову и обиженно надул губы. Се Лянь преободрюще улыбнулся и убрал с лица мальчика непослушные пряди волос. — Ты злишься, — констатировал факт Ци Жун. — Не злюсь, — опровергнул Се Лянь. — Но ты меня отругал, — пробубнил мальчик, потихоньку выползая из-под одеяла. — Потому что ты поступил неправильно. Мне важно, чтобы ты понял, что поступил плохо и признал свою ошибку. Я не рассержен и не таю на тебя зла. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты становился лучше с каждым днём, — трепетно пояснил Се Лянь, не лукавя. Ци Жун какое-то время молчал, а потом кинулся в объятия брата. — Я тоже люблю тебя, мой благородный братик. Сильно! — Ци Жун уткнулся носом в плечо Се Ляня и шмыгнул. Омега рассмеялся, поглаживая мальчика по спине. — Ну-ну, не плачь, — Се Лянь чуть отстранился из объятий и обхватил лицо Ци Жуна руками, стирая пальцами слёзы. Мальчик ластился к рукам брата. Се Лянь сильно привязался к Ци Жуну. Он его брат, не самый хороший, не самый послушный, но самый любимый. В конце концов, пока он ребёнок и, если приложить достаточно усилий, то мальчики обязательно подружатся. Они просидели так ещё пару минут, а потом Се Лянь позвал служанку, чтобы она помогла Ци Жуну переодеться и отправился на завтрак первым. Свободного времени у него не очень много, но после занятий с наставником он непременно должен увидеться с Саньланом. Отрадно было видеть, что Ци Жун приободрился и подобрел. Се Лянь не уточнил у отца, какое наказание он подготовил мальчику, но ему это было и не интересно. За день произошла только одна странность — Му Цин выглядел понурым. Его слова оставались всё такими же едкими, а взгляд пронзающим, но его цвет лица и бледность губ совсем не понравилась Се Ляню. — Ты не переутомляешься? — невзначай спросил Се Лянь. Слуга ему нужен полный сил и энергии, а не такой. — Нет, — кротко ответил Му Цин, словно проводя черту. Се Лянь лишь неоднозначно хмыкнул, словно его кот поцарапал. Фэн Синь тоже заметил усталость Му Цина, но он скорее обрадовался, ведь у слуги не осталось сил ссориться с ним. «Жизнь начала меняться в лучшую сторону!» — подумал Фэн Синь, планируя по полной насладиться таким эмоциональным отдыхом. Конечно к половине дня Му Цин уже был лишён каких-либо сил. Он не собирался филонить на своей работе, но теперь у него уменьшилось время на отдых. Так получается теперь каждое утро и вечер он работает умом, а днём — руками. Му Цин тяжело вздохнул и вернулся к стирке. В своё заслуженное время отдыха Се Лянь отправился на поиски Саньлана. На удивление встретились они всё на том же месте — в саду. Се Ляннь думал, что это место вызывает у мальчика негативные эмоции, но он просто с интересом бродил между клумб. — Ой! — вскрикнул Саньлан, когда заметил, что за ним наблюдают. Мальчик выглядел лучше, чем вчера. Ему расчесали и забрали волосы, переодели в хорошую одежду, только бинты на глазе остались те же. — Ваша Светлость. Се Лянь наклонил голову вбок, видимо, ему успели провести урок базового этикета. — Не стоит формальностей, — подошёл ближе Се Лянь. — Можешь звать меня по имени. — Не могу, — возразил Саньлан. Се Лянь вздохнул, одним принципиальным ребёнком больше. Немного задумавшись, Се Лянь решил придумать прозвище, чтобы сблизиться с мальчиком. Через несколько секунд он сказал: — Можешь называть меня гэгэ. — Гэгэ? — переспросил Саньлан. — Это означает старший брат, — Се Лянь не любил использовать термины из прошлой жизни, это было прерогативой Ши Цинсюаня, что иногда называл его «А-Лянем» или «Се-сюном». — Никогда такого не слышал, — поразился мальчик, сжимая маленькие кулачки от переизбытка эмоций. — Это из очень-очень древнего языка, поэтому это будет нашей особенностью, хорошо? — в ответ Саньлан активно закивал головой, пока Се Лянь поглаживал его волосы. Мальчик быстро адаптировался и он уже чувствовал себя более уверенным, по крайней мере с самим Се Лянем. — Тебе здесь нравится? — продолжил разговор Се Лянь. — Да, нравится, но я не знаю названия цветов, — расстроено произнёс Саньлан, возвращая своё внимание к разноцветным клумбам. — Можешь спросить меня или садовника, — ответил Се Ляня и сел на корточки рядом с мальчиком. Своим единственным чёрным глазом Саньлан рассматривал фиолетовые глоксиньи, что были в самом расцвете. Се Ляню самому отрадно видеть такую красоту. — Хорошо, тогда сразу буду спрашивать у гэгэ, — Саньлан сразу отмёл выбор с садовником. Се Лянь смел предположить, что ему просто тяжело ещё коммуницировать с посторонними. Детство главного героя не описывалось в деталях, просто было посвящено пару с общей информацией, но не надо быть провидцем, чтобы понять, что детство было достаточно жестоким. Се Лянь просто слаб сердцем и хотел бы помочь каждому несчастному в истории. Теперь мальчик даже улыбается просто от созерцания цветов. Се Ляню становится обидно за Саньлана. Он ведь просто ребёнок, а его втянули в запутанную историю. Они медленно перемещались от одной клумбе к другой. Может Саньлан просто смущался спросить что-то, поэтому Се Лянь начал тихо добавлять немного общей про цветы. Саньлан кивал и внимал каждое слово. — Цветы могут что-то означать? — удивился Саньлан, после слов Се Ляня, что Камелия означает восхищение кем-то. — Конечно. У цветов даже есть свой отдельный язык, на котором люди могут общаться. Например, если я подарю тебе фрезию это будет означать то, что я хочу стать твоим другом. Часто аристократы пользуются этим, — пояснил Се Лянь, обращая внимание на розовые фрезии, что пришлись как нельзя кстати. — Удивительно! Могу я его выучить? — чёрный глаз засверкал, что не могло не порадовать Се Ляня. — Конечно, даже нужно, — отозвался Се Лянь, только он был не уверен умеет ли мальчик хотя бы читать. Он не уточнял это у отца, но ведь основы ему должны дать у них в поместье, да? Гоши бы точно не согласился брать ещё одного ученика. Значит скорее всего Саньлан попадёт в руки домашнего учителя Ци Жуна. — Тогда я запомню все цветы, — преисполнился решимости мальчик и правда стал рассматривать цветы ещё усерднее. Се Лянь перестал за ним бегать от клумбы к клумбе, держась на небольшом расстоянии. Се Лянь краем глаза увидел движение около входной арки в сад. Кажется, кто-то и не пытался хорошо спрятаться и как только он понял, что его раскрыли, то сразу кинулся к Се Ляню. — Брат, что он снова здесь делает?! — возмутился Ци Жун, указывая пальцем на Саньлана. Се Лянь несильно ударил его по руке, прошептав, что показывать пальцем неприлично. — Отец просил нас вежливо обращаться с Саньланем, помнишь? — Се Лянь закрыл Саньлана собой, а мальчик просто вцепился в тканб штанов, злобно смотря на пришедшего Ци Жуна. — Помню, но это не значит, что ему можно сюда заходить, — возразил Ци Жун, отстаивая точку зрения. Се Лянь тяжело вздохнул: его младший брат всё-таки не умеет делится. — Я ему разрешил, тем более мы можем провести время все вместе, — радостно хлопнул в ладоши Се Лянь. Его посетила прекрасная идея, которую он намерен воплотить. Только он один и радовался этому, не замечая недовольных переглядок детей. Выловив одну из служанок, он попросил принести принадлежности для рисование и ткань, чтобы расстелить её на земле. Когда всё было готово Се Лянь первый уселся на голубую ткань, беря в руки листок и цветной карандаш. Конечно, арт-терапия самое то для озлобленных детей и нервных старичков. Ещё и на открытом воздухе. Какая благодать. Се Лянь мысленно расхваливал свою идею и хлопал ладонью по свободному место, приглашая деей присесть. — Давайте все вместе порисуем, — наконец официально предложил Се Лянь со сверкающей улыбкой. Ему надо восстанавливать свои нервы любыми возможными способами, а сейчас их крайне не хватает. С одной стороны Фэн Синь с Му Цином цепляются друг другу, а с другой стороны Ци Жун и Саньлан невзлюбившие друг друга. Се Ляню правда надо запастись терпением. — Ты хоть рисовать-то умеешь, невежа? — грубо спросил Ци Жун у Саньлана. — Скорее уж невежда, — буркнул в ответ Саньлан и сосредоточился на листке бумаги, оставляя вопрос мальчика без ответа. — А я как сказал? — возмутился Ци Жун. Столкнувшись с игнорированием, он тоже уткнулся в пустой лист. Се Лянь мало обращал внимания на переговоры детей. Просто следил, чтобы они не переросли во что-то более устрашающее, всё остальное время он тщательно вырисовывал все цветы, что видел. У мальчиков сразу возник негласный спор: каждый хотел, чтобы его рисунок понравился Се Ляню больше, чем рисунок соперника. Сам Се Лянь и знать не знал про это, просто наслаждаясь спокойным моментом. Потом у него по расписанию только дела, дела, ещё раз дела и ужин. На самом деле Се Лянь прочувствовал все признаки медленного ментального старения: чего только стоило одно желание посадить рассаду и это его тоже очень сильно напрягало. Конечно, до сих пор его самая главная проблема — течка, но до неё ещё полгода. Хотя Се Лянь остерегался, что они пролетят слишком незаметно и он снова столкнётся с ней лицом к лицу. Ци Жун то и дело пытался подглядеть что получается у его соперника, но Саньлан во время всё прятал, недовольно глядя в ответ. Такую серьёзную битву никто из них проиграть не хотел, но каждый считал своего противника достойным. Иногда они отвлекались, по инициативе Се Ляня, и разминали пальцы или просто ходили, чтобы ноги не затекли. Первым свой рисунок представил Се Лянь. Он был совсем простой, скорее образный, но хорошо были подобраны цвета. — У благородного братика талант! — У гэгэ талант! В один голос воскликнули мальчики, после неловко замолчали и поглядывали друг на друга явно нехорошо. Следующим своё творение показал Ци Жун и Се Лянь точно убедился, что у него брата совсем нет таланта к искусству. Не всем быть художниками. — Ты хорошо постарался, — приободрил его Се Лянь, косясь на рисунок. Честно, он даже не понял, что на нём изображено, но главное же, что его брат старался. После этих слов Ци Жун задрал нос перед Саньланем, упиваясь моментом мимолётной славы. Тогда Саньлан не выдержал и показал свой рисунок Се Ляню. Он был хорош. Безусловно, было видно, что творец ребёнок, но очертания цветов были чёткими и даже Се Лянь без труда мог назвать где какой цветок. Более того Саньлан потрудился и изобразил в саду человека с длинными волосами. — Это я? — неуверенно спросил Се Лянь и получил в ответ кивок. — Спасибо, мне приятно. За короткое время, проведённое в поместье южного герцога, Саньлан ещё не выглядел таким счастливым. Это, признаться, сбило с толку Се Ляня. Мальчик прижал рисунок к себе и широко улыбался. Даже Ци Жун удивился. — Проигравших всегда подбадривают, — фыркнул Ци Жун, скрещивая руки на груди. — Не стоит так говорить, — осёк его Се Лянь, желая, чтобы момент счастья Саньлана продлился чуточку дольше. Ци Жун стушевался, поглядывая на свой рисунок. Се Лянь забрал все рисунки с собой и проводил каждого мальчика до комнаты, взъерошивая их волосы на прощание. Первый шаг к их сближению сделан. Они даже не поссорились! Успех!

***

Фэн Синь ходил весь день сам не свой. Всё предательски валилось из рук. Даже стрелы не хотели лететь в нужном направлении. У него давно не было таких тяжёлых, с моральной точки зрения, дней. Началось всё просто прекрасно: с созерцания очень уставшего Му Цина. Как известно проигрыш врага — победа. Фэн Синь только ухмыльнулся, предрекая себе чудесный день без кошачьего визга, только видимо накликал он по итогу беду. Началось всё с пустяка: на завтраке он подавился. В другой день он не предал бы этому значения, но не в этом. Фэн Синь уверен, что это была точка начала всех его сегодняшних неудач. Затем на уроке чернила разлились и залили ему всю страницу. Гоши так разозлился на неосторожность ученика, что заставил переписывать материал пять раз. Се Лянь попытался вступиться за друга, только его постигла та же участь. На тренировке Фэн Синь чаще промахивался, чем попадал, хотя это совсем ему не свойственно. Потом даже нагрубил Сяо Шу, даже Се Лянь заметил неприятности друга, хоть тоже погряз в непонятных мыслях. Остаток дня он ходил как на иголках, всё воспринимал в штыки. Всё жутко его злило. Тогда же Фэн Синь начал задумываться, почему же день не удался. Может что-то изменилось? Размышления его привели в тупик из-за чего он расстроился ещё сильнее. В голову лишь пришла мысль прогуляться поздно вечером, чтобы спалось лучше. Хотя Фэн Синь не удивился, если бы к нему пришла бессоница. Он наал бесцельно плутать по внутреннему дворику, смотря на оранжевый закат. Тихо и спокойно. Чего же ещё желать? Вскоре его постигла ещё одна неудача: он увидел Му Цина. Парень его не заметил, продолжая подметать каменные дорожки. Удивительно, но Фэн Синь впервые видит, как Му Цин занимается делами так поздно, обычно к этому времени он уже заканчивал и ужинал со всеми слугами. Фэн Синя посетило странное неожиданное желание просто понаблюдать за Му Цинам. Он был спокоен, ловко управлялся с метёлкой и что-то вечно бубнил себе под нос. Из хвоста выбилось несколько пар прядей, что непослушно легли на плечи и спину. Фэн Синю даже понравился такой Му Цин: без закатывающихся глаз и едкой усмешки на лице. Правда, приодеть его и за аристократка сойдёт уж больно вид у него заносчивый, а черты лица правильные. Долго прятаться Фэн Синю не удалось: Му Цин будто почувствовал, что за ним наблюдают и повернулся к нему лицом. — Что тебе надо? — недружелюбно спросил Му Цин. Фэн Синь не нашёлся с ответом сразу, лишь застыл как нашкодивший ребёнок. Вдруг к Фэн Синю пришло странное осознание. Была одна вещь, которая могла повлиять на его неудачи. За сегодняшний день он не разу не поругался с Му Цином. Точно он не знал как это связано, но чувствовал, что это и есть корень всех его бед. — Накричи на меня, пожалуйста, — искренне попросил Фэн Синь, вгоняя собеседника в ступор. Му Цин чуть не выронил метёлку из рук от услышанного. — Что? — не веряще переспросил Му Цин. Может у него уже начались галлюцинации? Хотя он не мог устать настолько сильно. — Накричи на меня, — робко повторил Фэн Синь. На его щеках выступил не свойственный ему румянец. «Совсем дурак» - ругал сам себя Фэн Синь, но не спешил забирать слова обратно. — Идиот что ли? Зачем мне на тебя без толку орать? — в противовес своим словам Му Цин сменил тон голоса. Фэн Синю аж легче на душе стало. — Так ты это каждый день делаешь, — возразил Фэн Синь, на что Му Цин закатил глаза. — Считай как хочешь, раз не понимаешь очевидный вещей, — от усталости Му Цин раздражился сильнее, чем обычно и кинул в сторону собеседника метёлку. Всё-таки теория Фэн Синя оказалась верной. В эту ночь ему приснился приятный сон и бессоница обошла его стороной.