История, в которую Вы не поверите

      Альбусу казалось, что ужин будет длиться бесконечно. Но больше всего его пугало, что с каждым разом ему становилось все хуже и он даже не понимал в чем дело. То ему становилось слишком жарко, то слишком холодно, а иногда воздуха не хватало. Ещё Дамблдору не нравился Генри, мужчина был слишком напряженным, а его взгляд обеспокоенным. Но больше всего Альбуса пугало, как на него смотрит Кристиан. Он весь ужин не сводил взгляд с Дамблдора.       Выйдя на балкон, Альбус хоть почувствовал свежий воздух. Он расстегнул верхние пуговицы, проводя пальцами по своей шее. Стоило покинуть ужин, но ему бы не позволили, особенно после того, как Дамблдор стал дерзить Геллерту. Зато теперь тот не смотрел в сторону Альбуса, переключаясь полностью на семью Полетта. И это бы задело Дамблдора, если бы не его странное состояние. Появлялись даже мысли об отравлении, но это было мало вероятно.        — Альбус, — голос Шмидта заставил Альбуса обернуться. — Как Вы себя чувствуете? Может стоит позвать врача? Вы слишком бледный сегодня, — Генри сам не понял, как подошел слишком близко, положив руку на плечо Дамблдора, а после он стал подниматься выше. И сам даже не понял, как прикоснулся к щеке. Кожа Альбуса горела, словно у него был жар.       И ведь Дамблдор мог оттолкнуть Шмидта, но он этого не сделал. Наоборот, он только приластился, прикрыв глаза. Он нуждался в этих прикосновениях. Хотя, в этот момент Альбус думал не о близости Генри, а о том, как раньше, точно так же, к нему прикасался Гриндевальд. Воспоминания о былом заставляли Дамблдора нахмуриться, ведь это приносило ему боль.       И он сам отошел от Шмидта, опустив голову. Тот не стал снова подходить. Даже убрал руки за спину, будто бы боялся снова дотронуться до Альбуса. Генри не понимал, почему ему хотелось прикоснуться к Дамблдору, проявить заботу. Именно поэтому он старался сдержать себя, не позволять лишнего.        — Мне нехорошо. Но я не могу покинуть этот ужин, — Альбус застегнул верхние пуговицы на своей рубашке, проходя мимо Шмидта. Он вышел в соседнюю комнату, которая больше напоминала библиотеку. Ужин ещё не подошел к концу, но альфы временно удалились. Скорее всего, они сидели в одном из кабинетов, куря дорогие сигареты и обсуждая дела, которые не касались омег.       Дамблдор понимал, что весь этот ужин был ради политической цели. Вот и старался не вмешиваться в разговоры, да и не в том он был состоянии, чтобы хотя бы понимать, о чем ведется беседа. Поэтому он не спешил возвращаться в зал. Его больше интересовала эта библиотека. Он проходил мимо книжных полок, всматриваясь в названия. Так как он начинал изучать немецкий, то название некоторых книг он понимал.       Альбус остановился возле одной. Магические артефакты его интересовали, но в более юном возрасте. Сейчас он больше интересовался такими предметами как трансфигурация, которая всегда ему была ближе, редкие заклинания или даже зелья. Но сейчас Дамблдору стало интересно, что же в этой книге. Тем более, он думал, что Бернард будет не против, если его библиотеку потревожат.       Но когда Альбус открыл ее, то из нее чуть не выпала фотография. Довольно старая. Дамблдор сразу же взял ее, захлопнув книгу. На фотографии были три юноши. Двое из них стояли по бокам от третьего, который сидел на стуле. И одного из них Альбус сразу же узнал. Эти скулы, этот взгляд и светлые волосы.        — Я думал, что Бернард уничтожил все фотографии со своим омегой, — Генри старался держать дистанцию, но все же взглянул, что за фотография в руках Дамблдора. А тот не отрывал взгляда от нее. Судя по форме, это были ещё школьные годы. Альбус даже усмехнулся мысли, что Геллерт в ней неплохо смотрелся. — Насколько я знаю, Бернард с любовью вспоминает те времена, а вот герр Гриндевальд ненавидит говорить про прошлое.       Дамблдор многое слышал об омеге Бернарда, но впервые увидел его. Он действительно был красивым омегой, ему подходила даже школьная форма Дурмстранга, что сильно удивляло Альбуса. Он всегда думал, что там не воспринимают омег. Даже сейчас бы этого омегу осудили за короткие волосы, отсутствие украшений. Если бы не Шмидт, то Дамблдор и не понял, что это омега Реда.        — Месье? — Дамблдор вздрогнул, когда Лоран зашел в библиотеку, а следом за ним и Геллерт. Шмидт как только их увидел, отошел от Альбуса, принимая безразличный вид. — Месье Дамблдор, а я Вас искал, — но Полетта присмотрелся. — Что это у Вас? — Дамблдор даже не заметил, как фотография пропала из его рук. В какой момент Лоран успел ее забрать. Возможно, это было из-за того, что Альбус отвлекся на Гриндевальда. Почему-то Дамблдору казалось, что он чем-то был обеспокоен. Альбус знал, что ему нужно уйти, ему запрещено даже рядом находиться с Геллертом, но вот Полетта не давал ему уйти.        — Подождите… — Лоран добавил ещё фразу на французском, которую Дамблдор все так же не понимал. — Геллерт, это же Вы! — Альбуса поразило, как Полетта не стеснялся Гриндевальда называть по имени. Все же, слова Луи оказались правдой. — Вы были… ох, готов поклясться, в молодости Вы разбили не одно невинное сердце. Правда же, месье Дамблдор? — Геллерт все же подошел, не сводя взгляд с Альбуса, забирая фотографию. Он лишь мельком на нее взглянул.        — Правда, месье Полетта. Знаете, должен заметить, что герр Гриндевальд и сейчас с этим неплохо справляется, — Дамблдор понимал, что сам себя уничтожает, но ничего сделать не мог. Слова сами вырывались. Это была обида, боль, возможно, отчаяние. Альбусу казалось, что он и сам не понимал, что говорит, хоть и видел, что это совсем не нравится Геллерту. По одному только взгляду это было заметно.        — Генри, проводи месье Полетта в зал. Бернард сказал, что скоро подадут десерт, — и если Шмидт хотел возразить, то Гриндевальд ему не позволил. Один лишь его взгляд говорил, что не стоит. И Дамблдор тоже мог уйти, но понимал, что Геллерт его явно не выпустит. Хотя, становилось смешно, что всего пару фраз смогли вывести Гриндевальда из себя. Альбус даже посмеялся бы, но сил ни на что не было.       Когда двери за Генри закрылись, а щебетание Лорана стало не слышно, Геллерт стал подходить ближе. А вот Дамблдор будто бы его и не замечал, все так же осматривая полки. Почему-то Альбусу даже не было страшно, что его убьют, покалечат, отправят в тюрьму. Самое худшее Гриндевальд уже совершил. Врал, манипулировал, растоптал. Не вовремя гордость у Дамблдора проснулась, но этот факт он старался игнорировать.       Альбус не оборачивался, не смотрел на Геллерта, но чувствовал, что он рядом, стоит за спиной. И ему казалось, что Гриндевальд ничего не сделает, но он ошибался. Геллерт резко схватил его выше локтя, разворачивая к себе лицом. Дамблдор дернулся, хотел вырваться, но ему не позволили. Гриндевальд сделал несколько шагов вперед, заставляя Альбуса пойти назад, а после и вовсе вжаться в стеллаж с книгами.        — Прекрати, — Дамблдор говорил тихо, шепотом. Он хотел вырываться, но не мог. Его тело не слушалось, он наоборот прижался к Геллерту, положив свои руки ему на плечи. Хотя прикосновение Гриндевальда, когда тот взял Альбуса за подборок, заставили вздрогнуть. Они были так близко. Дамблдор чувствовал его дыхание, которое почему-то было учащенное, хотя и сам не заметил, что тяжело дышит через рот. — Не нужно меня так хватать.        — Сейчас же уходи в свою комнату, — Геллерт говорил так, будто бы старался не дышать. Хотя, был настолько близко. И ведь Альбус даже не понял, что именно сказал Гриндевальд, особенно, когда почувствовал, как вторая рука Геллерт поднимается вверх по его ноге к бедру. Дамблдор был загнан в угол, но ему не хотелось вырываться, хотя все внутри кричало об этом.        — Не думал, что пары фраз хватит, чтобы избавить меня от этого ада. Интересно, ты ведь всегда мне врал? И кто ещё кого предал, — Альбус хотел много чего сказать, но ему было сложно мыслить. Становилось невыносимо жарко. Но самое ужасное, он чувствовал, как возбуждается от близости Гриндевальда. И Дамблдор открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но Геллерт накрыл его губы ладонью, не давая проронить не слово.        — Твой запах, — Гриндевальд опустил голову, заставляя себя отойти на несколько шагов. — Он усиливается. Если ты сейчас не уйдешь, я изнасилую тебя прямо здесь, — Геллерт был зол. О чем Альбус мог только думать, когда явился во время течки на ужин. Но судя по испуганному виду Дамблдора, тот сам этого не понял. Но сейчас до него начало доходить понимание, откуда этот жар, почему его так тянет к альфам, особенно к Гриндевальду. — Альбус!       Дамблдор вздрогнул, когда Геллерт прикрикнул. Он понял, что лучше сейчас же уйти. Хоть вся его сущность и была против, она хотела к Гриндевальду, поддаться ему, прижаться, заполучить, но здравый смысл оказался сильнее. Дамблдору повезло, что течка только начиналась, и он мог себя контролировать. Да и другие альфы этого ещё не заметили, иначе бы Альбусу было бы сложнее убежать.       И ведь он бежал, будто бы не помнил самого себя. Становилось больно, возбуждение дурманило. Дамблдор ещё чувствовал присутствие Геллерта. Будто бы он шел за ним, хоть Альбус и бежал по коридорам. Но самое страшное, что чем сильнее он отдалялся, тем сильнее становилась физическая боль. Тело само просило альфу, который был так близок. Дамблдор не мог долго бежать. Его комната находилась вдалеке, а боль усиливалась.       Поэтому Альбус остановился, облокотившись о стену. Он прикоснулся к ней лбом, чувствуя, насколько она холодная. Но нужно было идти, ведь с каждой секундой становилось все труднее. И он убежал, если бы его не остановили объятия сзади. Разум был затуманен, Дамблдор понимал, что нужно вырваться, но это же Геллерт. Как давно они оба этого хотели.       Альбус не мог уже сопротивляться. Он сам развернулся, прижимая его ближе к себе. И как было приятно снова коснуться его губ, снова чувствовать, как сильно он сжимает Дамблдора в своих объятиях, забираясь руками под пиджак. Течка сказывалась и на нем, ведь Альбус отчетливо чувствовал чужое возбуждение, когда они прижимались друг к другу.       Он безумно хотел Геллерта и чувствовал, как тот желает и его. И ведь даже не замечал, как сквозь поцелуй произносил его имя. Дамблдор проводил рукой по чужому телу, начиная с торса, поднимаясь выше, чтобы коснуться груди, плеч, а после и запустить пальцы в его волосы. И когда они разорвали поцелуй, то Альбус сразу же почувствовал эти обжигающие поцелуи в районе шеи. Он все же поднял руку, чтобы сжать пряди светлых волос, но ужаснулся.       Даже во время течки Дамблдор понимал, что волосы у Гриндевальда короче, а эти были явно длиннее. Альбус резко дернулся, пытался вырваться, но не получилось. Он даже вскрикнул, когда понял, что целовал не Геллерта, а Кристиана, который был совершенно не против. Это сильно испугало Дамблдора, что он, несмотря на возбуждение, пытался оттолкнуть альфу.        — Тихо, не стоит, — голос Реда был противен Альбусу. И он все равно пытался вырваться, пытался оттолкнуть, но и сам Кристиан остановился. Он заметил в проеме Генри, который стоял и ошарашено смотрел на эту парочку. Дамблдор взглядом просил Шмидта помочь, но тот стоял, ничего не делал. Возможно, он испугался Реда, который был его старше и сильнее, а возможно, все же думал, что Альбус не против.       И когда Генри сделал шаг назад, Дамблдору стало ещё противнее, от своей сущности, от чужих касаний и поцелуев. Он понимал, что если он сейчас ничего не сделает, то его превратят в дешевку. Тем более, Кристиан был настроен решительно. Он не отпускал Альбуса, а наоборот, прижимал к себе, снова поднимаясь к его губам. Тогда Дамблдор не выдержал.       Сил не было, но из-за ненависти и неприязни, Альбус смог взять себя в руки, чтобы с помощью магии откинуть от себя Реда в стену. Тот не ожидал такого, поэтому и не успел защититься, врезаясь в стену. Удар был сильный. На стене появилась трещина, но Дамблдору было плевать. Ему нужно было уходить, ведь возбуждение, боль и даже тошнота становились сильнее. Он лишь бросил взгляд на ошарашенного Шмидта, а после сразу же скрылся.       В его комнате хоть и было прохладно из-за открытого окна, Альбусу казалось, что он сгорает от жары. Расстегнув пару пуговиц, Дамблдор сразу же дошел до шкафчика возле кровати, опираясь на другие предметы мебели. Мысли путались, голова болела, возбуждение было слишком сильным и приносило боль, но Альбус упорно пытался найти в этом шкафчике лекарство, чтобы хоть как-то заглушить течку. Но его не было.       Из-за боли Дамблдор упал на пол, постоянно всхлипывая. Слез не было, но дыхание Альбус не мог нормализовать. Боль становилась нестерпимой, но Дамблдор отказывался к себе прикасаться. Ему было противно. Он помнил прикосновение другого альфы, помнил, как отвечал на эти поцелуи, помнил Геллерта и от этого всего хотелось кричать, но Дамблдор и этого себе не позволял.        — Мистер Дамблдор? — Альбус испугался, когда услышал чей-то голос. Он в ужасе осознал, что даже не наложил защитные чары. И весь сжался, пытаясь хоть так защититься, ведь боялся, что все снова повторится. — Альбус… — Дамблдору пришлось открыть глаза. Он увидел, как Луи запер дверь, а после подбежал к нему, садясь рядом, прямо на пол. Кэлли положил руку на его плечо, но почувствовал, как Альбус вздрогнул. — Не бойся. Я тебе помогу.       Сдернув покрывало с кровати, Луи укрыл им Дамблдора, а после заставил его хотя бы сесть, чтобы после вместе с ним трансгрессировать в соседнюю комнату. Комната Кэлли куда лучше была защищена. В ней были необходимые препараты, чтобы хоть как-то облегчить боль Альбуса.       Но сам Дамблдор уже ничего не осознавал. Он никогда не чувствовал такой боли во время течки. Рассудок совсем его покинул. Он даже уже и не понимал, когда Луи снимал с него одежду, чтобы уложить в кровать, протягивал ему лекарства, заставляя выпить все. Но что самое странное, Кэлли не оставлял Альбуса. Понимал, как тому тяжело и больно.