История, в которую Вы не поверите

      В камере было тихо, даже слишком. Только капли, которые падали уже в образовавшуюся лужу на полу, нарушали это спокойствие. Джордж уже успел заметить насколько здесь ужасно были оборудованы камеры: трубы давно уже все заржавели, и было удивительно, как их ещё не прорвало. Вряд ли можно пожелать омеге жить в подобных условиях. Но Альбус даже ни разу не пожаловался. Он лишь рассказывал, но иногда замолкал буквально на несколько минут.        — Вы в него влюбились сразу же? — такой невинный вопрос со стороны Грина даже заставил Дамблдора улыбнуться. Вряд ли это нужно было для дела, скорее у самого волшебника появился скрытый интерес. Сначала Альбус хотел ответить, но задумался, посмотрев в потолок. Как же правильно ответить?        — Понимаете… Геллерт был тем человеком, в которого омегам трудно не влюбиться. Он был уже взрослым мужчиной с отличными манерами, он всегда безупречно выглядел, такого сложно не полюбить. Но в то время я отвергал любые свои чувства и не мог позволить себе полюбить незнакомого мужчину, — Дамблдор крепче сжал одной рукой свою коленку, практически, впиваясь ногтями в кожу. Он пытался сдержаться. — Я влюбился в него другой момент. На балу. Но нам ведь нужно по порядку.       Джордж достал свой блокнот, что-то туда записал корявым почерком. Альбус даже не желал туда заглядывать, пусть пишут, пусть говорят. Да пусть его слова хоть во всех газетах распечатают, ничего уже изменить нельзя. Но на самом деле Грин решил проверить достоверность информации: он вспомнил, что при обыске вещей Дамблдора было несколько писем, и если это они, то на них точно нужно взглянуть.        — Мы переписывались полгода. Иногда письма приходили раз в неделю, а иногда и раз в месяц. Скорее всего, он был занят, и возможности ответить не было, но я не настаивал. Мне было интересно с ним общаться, как я понял, с его стороны интерес тоже был, — и снова это странное движение руки. Альбус преподносит её к шее, будто бы снова и снова ищет метку. — Всем моим друзьям трудно было поддержать беседу со мной. В основном это были омеги — их не волновала политика, их не волновало положение наших рас, и они тоже не пили кофе. С альфами я редко общался. После учёбы я со всеми своими одногруппниками, именно альфами, потерял связь…

1926 год, март

      Холодные дни отступили, наконец-то возвращая столь долгожданную весну. Зима выдалась трудной, и поэтому тёплая погода сейчас казалась чем-то волшебным. Снег уже практически растаял, образуя лужи, сосульки с крыш домов слетели, а детские зимние забавы превратились в обычные догонялки. Казалось, что с приходом весны и запах изменился.       Для Альбуса зима тянулась довольно долго. Все друзья, которые жили в Лондоне, оставили его, уезжая то в свои деревушки, то в более тёплые места. Дамблдор тоже мог бы взять долгосрочный отпуск в лавочке и вернуться к своей семье, но его будто бы что-то держало. Он понимал, что если он уедет, то это будет сущим наказанием для него. Вечные упрёки брата, скандалы, отсутствие каких-либо общих тем и нехватка писем.       Общение с незнакомцем, который, возможно, находится даже на другом материке, так захватывало юношу: сначала он осторожничал, старался не вступать в спор, но после стал расписывать на несколько страниц свои письма, пытаясь доказать свою точку зрения. И казалось, что мужчине это только нравилось или же он просто забавлялся таким недовольством и невинными мыслями со стороны Альбуса.       Попрощавшись с очередным клиентом, Дамблдор ставит баночку с чаем на место, накидывает на свои плечи пиджак, чтобы выйти на улицу. Он редко носил его, ведь предпочитал так и оставаться в рубашке и брюках, но на улице было холодно, поэтому Альбус и стал его надевать под пальто. Сейчас он готов был выскочить и без верхней одежды. На дворе стоял март, и было не столь холодно. Тем более, дойти до почтового ящика не так трудно.       Было забавно, но юноша практически каждый день проверял наличие писем, а они так и не приходили. Последнее было где-то в начале февраля. И Дамблдор ведь сразу же ответил, а вот писем от незнакомца всё нет. И ведь это неудивительно, бывало такое, что они шли целый месяц, но внутри были какие-то сомнения.       Выйдя на улицу, Альбус сразу же понял, как же уютно и тепло в лавочке, но ему не захотелось туда возвращаться, наоборот, он оставался на одном месте, лишь только блаженно прикрыл глаза. Ведь всё в округе было действительно столь прекрасным. Только вот голоса людей, лай собак, смех детей отвлекал от неги, пришлось открыть глаза и идти проверять письма. Появилось странное желание вырваться из города и побывать там, где столь тихо и спокойно.       Всё же, один пиджак не мог согреть. Тем более, Дамблдор даже полностью его не надел, лишь накинул на свои плечи. Он сразу же почувствовал, как холодный воздух пробирается под одежду, а кожа покрывается мурашками. Так и хотелось вздрогнуть. Поэтому Альбус постарался быстрее добраться до небольшого ящика, перепрыгнув через лужицу, которая образовалась рядом.       Он не удивился, что на этот раз писем было больше, чем обычно. Друзья всегда поздравляли его с окончанием зимы, с началом каких-то праздников. Даже старый друг юноши написал, а он находился сейчас в США, занимаясь бумажной работой в Министерстве магии. У него всегда найдётся минута, чтобы отправить обычную открытку. И да, это всё было безумно приятно и заставило волшебника улыбнуться, но… нужного письма так и не было.       Стоять на улице и раскрывать конверты или читать открытки было неудобно, поэтому Дамблдор взял их, собираясь уже уходить обратно, но тут же остановился. Ему всего на секунду показалось, что рядом был знакомый силуэт. Ну, как рядом, на противоположной улице, которую отделяла дорога. Альбус был в этом не уверен, но ведь всякое может быть возможно.       Он даже подошел ближе к краю тротуара, чтобы лучше взглянуть. Улыбка сразу же появилась на лице, почему-то и про холод он забыл. Прямо перед собой, в нескольких шагах, он увидел знакомого мужчину. Он направлялся к чайной лавочке, смотря прямо на Дамблдора, а тот и не мог сдержать некую радость. Как глупо. Они виделись всего два раза, но было ощущение будто бы они знакомы несколько лет. Может, это благодаря переписке?        — Не слишком ли холодно для одного пиджака? — Геллерт сразу же заметил, как уже замёрз Альбус. Тот даже спрятал руки за спиной, чтобы не показывать этого, но пиджак чуть ли не слетел с его плеч, к счастью, юноша успел его удержать. — Лучше зайти внутрь, Альбус, — да, это была та особенность, которая проявилась в переписке. Волшебнику было безумно неловко, когда его называли «Мистер Дамблдор». Может быть, нормально было бы, если к нему обращались так ученики, а не альфа, который старше его.        — И Вам добрый вечер. Решили лично доставить письмо? — Дамблдор был слишком упрямый, чтобы признать, что замёрз, но он всё же развернулся, чтобы открыть дверь перед гостем и пригласить его в лавочку. И, конечно же, Гриндевальд пропустил его первого, а уже после сам зашёл. — Я очень рад Вас видеть, — когда Геллерт заметил эту улыбку, то сначала показалось, что он и сам улыбнулся. — Вы из путешественника перевелись в почтальона?       Скинув с себя пиджак, юноша прошел к своему излюбленному месту, чтобы приготовить чай. Но перед этим он встал перед полками, размышляя о том, какой бы заварить, и чтобы могло понравиться гостю. Видов было много, а волшебники были не настолько знакомы, чтобы Альбус с точностью определил. И пока он занимался выбором, Гриндевальд уже успел снять свое пальто, потому что в лавке и правда было жарко.        — Я подумал, что стоит воспользоваться Вашим предложением и приехать. Как раз у меня были дела в Англии, но да, письмо я привёз, — Геллерт облокотился о поверхность столешницы, чтобы было удобнее смотреть на собеседника. Тот с такой дотошностью рассматривал каждую баночку. — Вы писали мне о том, что пытались приготовить кофе. У Вас найдется турка? — такие слова удивили Дамблдора, он тут же отвлёкся от своего занятия. Турка у него появилась после их знакомства, но лучше не вспоминать о том случае, когда он готовил кофе.        — Хотите, чтобы я уступил Вам место? Это уже наглость, Мистер, — засмеялся Альбус. И его смех был такой звонкий. — Но я согласен. Только при условии, что я тоже попробую, — прошло полгода с начала их переписки, а юношу всё ещё не волновало, как зовут мужчину. Им было хорошо и без этих ярлыков. — Так вы не ответили. Вы всё ещё путешествуете?       Достав из личного шкафчика турку с зернами, Дамблдор протянул это Гриндевальду, а после указал на место возле небольшой плиты. Сам же он предпочёл сесть на удобный стул и наблюдать за гостем. Уже был вечер, и что-то Альбусу подсказывало, что вряд ли кто-то зайдёт ещё в его лавку за чаем. Обычно все покупатели приходят утром, когда идут на работу, или когда у них обеденный перерыв. Вечером же все спешат домой.       Взяв всё необходимое, Геллерт снял с себя ещё и пиджак, чтобы ему ничего не мешало. Даже закатал рукава немного. И сразу же стало видно многочисленные шрамы на его запястьях. Скорее всего, они были от заклинаний, от каких-то порезов. Похоже даже было на то, что когда-то мужчину строго наказывали. Может быть, даже и в школе, ведь раньше это было абсолютно приемлемо.        — Да, я всё ещё путешествую. Возможно, завтра отправлюсь в США. А Вы всё так же мечтаете стать учителем? — учебники по различным предметам были разбросаны на личном столе Дамблдора. Он перед тем, как выйти на улицу, всё ещё изучал. Только с каждым разом его действия казались более бессмысленными. Он готовится каждый день, каждый день изучает нечто новое, но работу подходящую не мог найти. Даже для лучших студентов мест не было.        — Я хочу, но пока есть возможность работать только в этой лавке, — Альбус старался не обращать внимания на руки мужчины: тонкие пальцы, выпирающие костяшки и вены, которые так сильно видно. Лучше было следить за тем, что они делают. Кофе уже было в турке, как и вода. Гриндевальд что-то ещё добавил, но пока Дамблдор разговаривал, он и не заметил что. — Может вы хотите что-то к чаю? У меня есть сладости и есть горький шоколад, — и даже если Геллерт бы возразил, его никто не стал слушать.       Юноша, сделав небольшое движение рукой, тут же убрал ненужные учебники по своим местам. Из шкафчика вылетели небольшие кружечки с тарелочками под кофе, а также чашечки для сладостей. Как у Альбуса и не будет чего-нибудь сладкого? И все это осторожно разместилось на столе, где только недавно лежала гора книг.        — Достаньте молоко или сливки, желательно сахар тоже, — предупредил Геллерт, дожидаясь пока кофе поднимется. Дамблдор сначала непонимающе посмотрел, но все же достал, как его и попросили. Вряд ли мужчина был похож на того человека, который пьет кофе с молоком. Он даже чай особо не уважает. — Хоть Вы и отрицаете принятые нормы, но при этом предпочитаете спокойную жизнь, как и остальные омеги, — эти слова слегка даже укололи юношу, но он не стал подавать виду.        — С чего Вы это взяли? — достав сливки и сахар, Альбус поставил их на стол, не поворачиваясь лицом к гостю. Он даже слегка задумался над этими словами, оставаясь возле стола. Он стал вырисовывать на столешнице какие-то узоры. — Может быть, я бы и хотел такой жизни как у Вас. Путешествовать, видеть новые лица, узнавать нечто новое, возможно, сталкиваться с некой опасностью, но пока такой возможности у меня нет. И я стараюсь осуществлять свои мечты по мере возможностей.       Гриндевальд сначала промолчал, убирая турку с плиты, а уже после приподнес ее к чашечкам, разливая кофе. Пахло действительно вкусно. У этого напитка был приятный аромат, но не вкус, насколько знал Дамблдор. Но раз ему было интересно, и он писал об этом Геллерту, то почему бы не попробовать его сейчас?        — Вы мне расскажите когда-нибудь кто Вы такой и чем Вы занимаетесь? — с осторожностью задал вопрос Альбус. Поправляя свои волосы, которые именно сегодня были собраны в слабый хвост. Из-за этого несколько прядей выпадало и мешало. Приходилось их убирать за ухо. Не хотелось сейчас использовать заклинания для такой мелочи.        — Может быть, когда-нибудь, — кивнул Гриндевальд, садясь напротив юноши. Он взял свою чашку, не собираясь добавлять туда ни сахар, ни молоко. Но перед тем как сделать глоток, он остановился. — Моя жизнь это сплошной ад. Ад, который я построил собственными руками. Но я абсолютно всем доволен. Возможно, окажись на моем месте другой человек, он бы взвыл. Если Вы хотите чего-то добиться, то идите к этой цели, пусть Вас ничего не останавливает.        — Я все понимаю, — кивнул Дамблдор, поджимая губы. Он сел на свой стул, осторожно касаясь пальцами чашечки. Кофе был горячим. — Но я не понимаю, зачем нужен сахар и молоко? — преподнеся чашку к губам, Альбус сделал первый глоток. Да, приятный аромат, который манит, но вот вкус… неизвестно как юноша не выплюнул напиток. И не потому что он был горячий, а потому что был невыносимо горький. Геллерт даже не смог сдержать тихий смех. — О, Мерлин, — тихо проговорил юноша. Он даже немного отодвинул чашку, пока емкость с молоком не поднялась, разбавляя кофе. Напиток даже приобрел более светлый оттенок.        — Не каждый может пить крепкий кофе. Я не разбавляю молоком, потому что считаю это извращением. Он становится не таким крепким, — Дамблдор искренне не понимал, как мужчина перед ним может спокойно сидеть, не морщиться и пить столь горький напиток. Но когда Альбус попробовал кофе с молоком, то понял, что стало намного терпимее. При этом, Гриндевальд так внимательно за ним следил. — А если я Вам кое-что предложу?       Дамблдор непонимающе посмотрел на собеседника, взяв пару зефирок с тарелки, чтобы перебить неприятный вкус. Может и стало лучше, но тот вкус будто бы ещё оставался на языке. И смотря на чашечку перед собой, Альбус будто бы осознал, насколько же они разные. Становилось даже непонятно, как они смогли найти общий язык в переписке. Но он старался не задумываться, потому что мог не понять, о чем говорит мужчина.        — Допустим, через несколько месяцев мне понадобится надежный человек, которому я смогу доверять. При этом, учитель обладающий достойными знаниями. Вы бы согласились на эту работу? — такой вопрос заставил Дамблдора нахмуриться. Он не понимал, подачка ли это со стороны собеседника или тому действительно нужна помощь.        — Я понимаю, что мы с Вами знакомы, что мы нашли общую тему, но Вы ведь меня не знаете. Не знаете уровень моих возможностей и манеру преподавания, но при этом предлагаете мне такое. Да и зачем? У вас нет детей. Омеги тоже. И не отрицайте, по Вам видно, что нет, — впервые за все время, перед Гриндевальдом предстал не солнечный юноша, который искренне улыбается, а довольно серьезный собеседник. Он даже в лице изменился. А вот Геллерт и глазом не моргнул.        — Вы работаете в лавке на маггла. Так себе работа, она Вас не устраивает, и не отрицайте, по Вам видно, — будто бы дразнил волшебник, — но при этом, Вы относитесь к этому с такой ответственностью. Вы знаете каждую полку, стараетесь держать в порядке эту лавку. Каждый раз, как я сюда прихожу, у Вас учебники на столе. Может быть совпадения, но вы сами говорили о своих стараниях. Я не видел Вас в бою, но я думаю, Вам есть чем меня удивить. И Ваши мысли, Ваши идеи, мне они по душе, — он говорил столь уравновешенно, не меняя тона. — А насчет кого, не волнуйтесь. Через пару месяцев все может измениться.       Альбус даже и не подумал, что такие мелочи могут помочь Гриндевальду понять его. И его даже это не затруднило. А вот Дамблдор задумался, хоть и не подавал виду. За этот вечер они больше не поднимали эту тему, хоть и проговорили до глубокой ночи. И это были некие мелочи, не такие глобальные проблемы, которые они обычно обсуждают. Скорее, они говорили больше о магии. И часто их мнения сходились. И юноше ненадолго показалось это удивительным.

1945 год        — Зачем ему нужен был учитель? — не понимал Грин. Геллерт был выдающимся волшебником и каждый это знал, но для чего ему нужен был учитель, совершенно было непонятно. А Альбус лишь усмехнулся, осознавая, что ответ лежит практически на поверхности. И только он хотел что-то сказать, как в дверь постучались. Время вышло. Нужно было уходить. — Черт… — сквозь зубы проговорил мужчина, вставая со своего места.       Он не стал собирать никакие вещи, оставляя их прямо тут. Оставалось только надеяться, что у Дамблдора хватит сил, чтобы съесть хоть что-то. Пока он нужен был живой. Может быть, яблоки пойдут ему на пользу. Но он сам больше не прикасался ни к чему. Все так же лежали на своих местах.        — Идите, я никуда не денусь. Здесь все так же будет сидеть моя унылая оболочка, — пожал плечами Альбус, касаясь пальцами оков на своих запястьях. Джордж даже спорить не стал. Да и ни к чему. За нарушения положенного времени ему могло сильно достаться. Но когда он уже подходил к двери, то услышал тихий голос все же. — Спасибо.

***

      После тюрьмы архив казался каким-то стерильным раем на земле. Грин сидел прямо на полу. Он уже скинул свой пиджак, приспустил подтяжки, которые слегка давили, все же нужно было покупать другие. Сигарета в его руках почти догорела, но он снова касался ее губами, чтобы сделать очередной вдох, пока сам он читал содержимое писем.       Пришлось здорово постараться, чтобы отыскать их. Их посчитали ненужными, потому что имени отправителя не было. Но как же остальные не догадались, что почерк в этих письмах в точности повторял почерк Гриндевальда. Столь ровный и понятный. Он всегда так писал. И ни разу буквы не съезжали с линии, будто бы он сидел с линейкой. Как же хаотичны Ваши мысли, Альбус. Я согласен с Вами о теории, что маги должны быть в правах равны между собой. Но дело в том, что не все омеги способны управлять. Они не способны понять даже политику. Да им это и не нужно. Их главное обязанностью, даже по их мнению, является продолжение рода какого-нибудь очередного альфы, который в любой момент их может променять. К моему удовольствию, хоть Вы и молоды, но такого в Вас я не вижу. Поэтому я и пожал тогда Вам руку.

С уважением, Мистер

      Это был лишь небольшой отрывок, точнее, конец письма. Остальное было написано о редком заклинании, о котором, скорее всего, спросил сам Дамблдор. И казалось, что может быть важного в этих письмах? Скорее всего, в них ничего нельзя было найти. Но зато можно было понять, что Альбус не врет Грину. И нужно было срочно назначить ещё одну встречу.