am I dreaming or did you just kiss me?

Утро началось с ощущения странного тепла. Майк просыпается медленно, словно не до конца отпуская сон. Что-то мягко согревает его, расслабляет, тянет обратно в полудрёму. Но что-то в этом всём кажется неправильным. Или, наоборот, слишком правильным. Он делает медленный вдох, открывает глаза - и мир переворачивается. Уилл. Его лицо - ближе, чем можно было бы представить. Тихое, ровное дыхание касается шеи Майка. И только тогда он осознаёт, что его собственные руки сомкнуты на талии Уилла, что он буквально лежит на нём, уткнувшись носом в ключицу. Чувствуя, как тот дышит под ним на несколько мгновений Майк просто замирает. Сердце колотится где-то в горле, а голова не успевает связать всё в логичную картину. Сон, кажется, решил не просто его отпустить, а выбросить с головой в бурю. Ритм двух сердец сливается в странный узор, который гипнотизирует больше, чем он готов был признать. Ему хочется пошевелиться, что-то сделать, но каждый нерв, каждая мысль словно заморожены. Он зажмуривается. «Это просто сон. Ну, пожалуйста», - думает он, хотя знает, что врёт сам себе. Майк осторожно выдыхает, стараясь не разбудить Уилла. Но теперь каждое движение кажется громким, каждое биение сердца - почти оглушающим. Он пытается вспомнить, как всё дошло до этого. Вечером, когда Уилл лёг рядом, всё казалось... нормальным. Если такое вообще возможно. Это было просто, как будто так и должно быть. Майк повторял себе, что это из-за криков. Из-за того, что им обоим нужно было отдохнуть. Но сейчас, с утра, когда его рука лежит на чужой талии, а их дыхания сплетаются, он уже не может найти оправданий. Ночь будто смазала границы, стёрла осторожность, и теперь реальность казалась совсем другой. Уилл вдруг едва заметно шевелится во сне, его плечо чуть касается Майковой щеки. Майк резко втягивает воздух, словно от прикосновения его ударило током. Его пальцы невольно сжимаются, а взгляд прилипает к спокойному лицу друга. «Прекрати, прекрати, прекрати», - твердит он себе, но собственное тело не слушается. Каждый нерв натянут, как струна, когда он приподнимается на локтях, чтобы рассмотреть лицо Уилла ещё лучше. Майк пытается успокоиться, но тёплая тяжесть момента не отпускает. Он смотрит на Уилла - на его мягкие черты, чуть растрёпанные волосы, на то, как губы едва заметно шевелятся во сне, будто повторяя что-то неслышное и это манит его, тянет словно запретный плод, который так и хочется распробовать. Мысли путаются, голос разума кричит остановиться, но всё это тонет в какой-то странной пьянящей волне. Он не заметил, как его рука дрогнула, чуть сильнее прижалась к чужой талии. Не понял, как его дыхание стало медленнее и тяжелее, когда его взгляд остановился на слегка разомкнутом ротике. И прежде чем он успел себя остановить, прежде чем его лёгкие впитали новую порцию воздуха его губы касаются губ мальчика. Это всего мгновение. Лёгкий, почти невесомый жест, но он раскалывает мир напополам. Уилл резко вздрагивает и открывает глаза, глядя на него со смесью удивления и смятения, будто впервые его видит. Майк тут же понимает, что натворил. - П-прости! Я... я не хотел! - голос срывается, и он резко отскакивает назад, едва не падая с кровати. Его сердце колотится так громко, что кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди, а глаза выдают его чрезмерной влагой. Ещё немного и он потеряет самообладание и зарыдает. Ему нужно поскорее уйти. Убежать. Да что угодно! Уилл ещё не до конца проснулся, его взгляд затуманен, а брови слегка нахмурены. - Майк? - едва слышно произносит он, пытаясь понять, что происходит. Но Майк уже не слушает. Он поднимается, хватает первое попавшееся на глаза - даже не осознавая, что это (по всей видимости рюкзак) - и выбегает из комнаты. Его ноги несут его вперёд, вниз по лестнице, а затем на холодную, пропитанную утренней свежестью, улицу. Всё внутри кричит, умоляет помочь всех, кто сможет прочитать его смешанные мысли, что ему нужно исчезнуть. Майк несётся сквозь лес, будто за ним гонится сам ад. Он почти не видит, куда ставит ноги - сучья больно хлещут по лицу, цепляются за одежду, земля уходит из-под ног. Холодный воздух обжигает лёгкие, каждый вдох даётся с трудом, но он не может остановиться. Его сердце колотится так быстро, что кажется, оно разорвёт грудную клетку. Мысли хаотично вспыхивают и гаснут, как искры в костре. Что он натворил? Почему? Почему не остановился? "Чёрт. Я всё испортил. Всё. Он теперь меня возненавидит." Образ Уилла, его глаза - сначала сонные, потом распахнутые в удивлении, - преследует его. Майк слышит в голове его голос, тот тихий вопрос: "Майк?" Словно удар в живот. Это нельзя было исправить. Страх сжимает его в ледяной хватке. Страх перед тем, что Уилл подумает, что скажет. Страх перед самим собой. Что, если всё это правда? Что, если это не просто ошибка? Даже если и так, даже если он и ошибка этой чертовой природы, он не мог вот так поступить со своим любимым мальчиком. Он не должен был выпустить эти дурацкие чувства. Он не должен был... Не должен. - Прости! - его голос жалко ломается, звук напоминающий хруст разносится между деревьями. Не зная зачем он продолжает кричать, не обращая внимание на порванные связки. Но даже и его пронзительные крики, не настолько громкие, как мысли, они полностью его головой, от чего глаза не заметили торчащий корень дерева. Майк спотыкается, падает, едва успевает подставить руки. Хвоя впивается в ладони, колени обдирает о камни, но он не чувствует боли. Только ненависть к самому себе. "Какого чёрта со мной не так? Почему я не могу просто... просто быть нормальным?" Он поднимается, опираясь о ближайшее дерево, и снова бежит. Лес будто дразнит его - бесконечный, густой, с ветвями, которые тянутся к нему, как чьи-то когти. Майк не знает, куда бежит, но его тело движется, как будто хочет убежать от самого себя. Подальше от такого противного, ничтожного и жалостного существа. Ему холодно, жарко, страшно. Его трясёт, дыхание рваное, тяжёлое. Он хочет исчезнуть. Просто раствориться в этом утре, в тумане, в ветре. Чтобы никто никогда не узнал, что он сделал. Чтобы Уилл не вспомнил этот момент, чтобы забыл его, как кошмар. Как чудовище из плохих снов, которое забывается после пробуждения, оставляя тебя лишь с непонятным осадком. И если бы так было на самом деле... Ещё одна коряга - и Майк снова падает, на этот раз не в силах подняться. Он остаётся лежать, обхватив руками голову, сдавленно дыша. Грудь вздымается и опадает, а внутри всё смешалось: стыд, паника, боль, страх. "Я не могу вернуться. Не могу." Ослепленный бурей чувств, Майк забыл о душераздирающих воплях, о твари, их издававшей и об опасности в целом. Мир сузился до пульсирующей в висках боли, до соленого привкуса крови на губах. В этой самозабвенной агонии, с плотно сжатыми веками, он был один на один со своим страхом. Один на один с собой. *** Уилл вскакивает с кровати, будто её поверхность обожгла его. Руки лихорадочно хватают рюкзак, трясущиеся пальцы с трудом справляются с затёртыми шнурками кед. Он едва успевает их завязать, прежде чем бросается к двери, чуть не вырывая ручку с корнем. Но внезапно останавливается. Ледяное осознание накрывает его волной. Он понятия не имеет, куда побежал Майк. Мир кажется враждебным, слишком большим, слишком пугающим. Его взгляд мечется, как у загнанного зверя. Что угодно. Хоть малейший знак, хоть крошечная подсказка, хоть что-то, что даст ему направление, куда тот мог сбежать. И тут он замечает сломанную ветку куста. Это ничто. Однако это единственное, за что он может зацепиться. Уилл бросается вперёд, ноги сами находят путь. Грудь жжёт, каждый вдох - резкий, болезненный. В голове хаос, мешанина мыслей, обид, горечи, но самая яркая из них - ненависть. К самому себе. Он ненавидит всё. Свои страхи. Свою слабость. Своё жалкое существование. И, больше всего, свои чувства, эти проклятые чувства, которые он не может вытравить. Сколько раз он твердил себе забыть, подавить, заглушить их. Сколько раз убеждал, что это всё неправда, что он придумывает. Что Майк не смотрит на него по-особенному. Что его касания - просто дружеские. Что его улыбки - ничем не отличаются от тех, что он дарит остальным. Но сердце, это проклятое сердце, не слушало. Каждый взгляд, каждый случайный жест, каждое слово. Всё превращалось в воспоминания, которые он хранил как реликвии. Эти крохи были для него всем. Горько-сладкие, как яд, как надежда, которая никогда не оправдается. Он думал, что привык к этому. Думал, что смирился. Но тот вечер в доме Уиллеров всё изменил. Все сидели за общим столом. Праздник. Победа. Слова благодарности от мисс Байерс заполняли комнату, но для Уилла звук её голоса был фоном, приглушённым и далёким. Слева от него сидела Оди, справа - Майк. Между ними напряжённая тишина, как глухая стена. После их последней ссоры они так и не поговорили друг с другом, поэтому решили на время отстраниться. Где находились остальные, Уилл даже не заметил. Всё, что имело значение, находилось в пределах нескольких сантиметров. А потом случилось это. Рука Майка коснулась его бедра. Сначала легко, нерешительно. Как будто Майк не знал, правильно ли он поступает. Пальцы чуть согнулись, надавили чуть сильнее. Уилл замер. Время остановилось. Каждый нерв в его теле замирал в напряжении, словно боялся разрушить этот миг. Сердце бешено колотилось, воздух перестал поступать в лёгкие. Он боялся даже взглянуть на Майка, боялся, что тот заметит его реакцию, поймёт, насколько он слаб. Пальцы Майка крепче сжались на его бедре. Это было... невероятно. Невероятно неправильно. Невероятно прекрасно. Уилл думал, что его сердце сейчас просто остановится. Он хотел остаться в этом моменте. Просто ещё немного. Ещё каплю. Чтобы запомнить тепло его руки, почувствовать, как близко он может быть. Но салат застрял в горле. Лёгкие сжались. Он не мог больше сидеть. Он встал и ушёл. Той ночью он узнал, что это была случайность. Майк просто заслушался речи его матери. Не заметил, куда положил руку. Это не было ни жестом, ни признанием, ни чем-то особенным. Это было ничем. Но для Уилла это было всем. Он рыдал в своей комнате до самого утра. Как будто ему дали попробовать счастье, но не дали насладиться им. Вырвали его из рук, даже не дав понять, каково оно на вкус. А через несколько дней Майк и Оди снова сошлись. И тогда Уилл почувствовал это - резкую, невыносимую боль разбитого сердца. Это было не как в фильмах. Не было катарсического крика, никакой драматичной сцены. Было тихо. Немело. Словно его опустошали изнутри, кусок за куском. Он хотел, чтобы это прекратилось. Боль, тоска, бесконечный поток «а что если», звучащий в голове. Хотел перестать существовать в мире, где Майк никогда не полюбит его так, как он хочет. Но всё, что он мог сделать сейчас, - это бежать. Сквозь тёмный лес. Прочь от боли. К единственному, что сейчас имело значение: найти Майка, прежде чем станет слишком поздно. Потому что сейчас важен только он. Его лицо, полное страха и отчаяния. Его поцелуй. Воспоминание об этом мягком, неловком, но таком настоящем моменте разъедает душу. Он спотыкается, руки цепляются за стволы деревьев, дыхание рваное, тяжёлое, но он не останавливается. Забывает обо всём, кроме родного, такого полюбившего им имени: Майк. Кажется, прошла вечность, прежде чем он услышал - тихий, сдавленный всхлип, почти потерянный в шуме леса. Уилл резко сворачивает, его сердце сжимается. Это Майк. Он тут. Он видит его среди деревьев. Майк сидит на земле, прижавшись спиной к шершавому стволу, обхватив руками колени. Его плечи дрожат, лицо скрыто в ладонях. На запястье заметны следы ссадин, одежда порвана. Он выглядит таким маленьким, таким потерянным, что Уилл невольно замирает. Но он не может позволить себе медлить. - Майк, - хрипло зовёт он, голос звучит как чужой, но в нём сквозит вся боль, вся тревога, что Уилл чувствует. Майк вздрагивает, его лицо мелькает на мгновение. Красные глаза, разбитая губа, страх - всё это проносится, прежде чем он отворачивается, снова скрывая лицо. - Уходи, - голос Майка ломается. - Просто... уходи. Пожалуйста... Уилл приближается, осторожно, как будто боится спугнуть раненого зверька. - Я не могу, - он присаживается перед ним, колени впиваются в влажную землю. - Я не могу просто уйти, Майк. Тот судорожно вздыхает, его плечи сжимаются ещё сильнее. - Я... я всё испортил. Ты должен меня ненавидеть, - Майк произносит это почти шёпотом, но каждое слово разрывает Уилла изнутри. - Нет. Ты... ты ничего не испортил, - голос Уилла становится громче, увереннее. - Посмотри на меня. Майк упрямо трясёт головой. Уилл протягивает руку, едва касается его плеча. Этот жест тянет за собой всю лавину эмоций. Майк медленно поднимает голову, его взгляд растерянный, полный страха и стыда. - Ты ... это был не ты, - резко выпаливает он, слова путаются, льются, как через сломанную плотину. - Я... я задремал, и... мне приснилось... это... это была какая-то девушка, и... и ты просто... выглядел... похоже... - он замолкает, хватая ртом воздух, как утопающий, сам не веря в то, что только что сказал. Уилл смотрит на него, не моргая. Сначала слова Майка кажутся нелепыми, но он видит, как тот отчаянно цепляется за этот абсурд, как глаза блестят, умоляя поверить. - Это правда? - тихо говорит Уилл, но в голосе слышится тень недоверия. - Ты хочешь сказать, что это просто... ошибка? Майк кивает, слишком быстро, слишком резко. - Да. Конечно. Это... это всё... это... просто сон! Уилл замечает, как дрожат его руки, как разбито и беспомощно он выглядит словно потерянный щенок с большими, тёмными глазами, полными печали. В этом взгляде, скользящем и неуловимом, как песок, просыпающийся сквозь пальцы, в этих полуразрушенных фразах, что слетают с его покрасневших, дрожащих губ, есть нечто, что сжимает сердце, оставляя за собой глухую пустоту. Что-то в душе Уилла ломается от этой беззащитности, оттого, что перед ним стоит мальчик, который всегда казался сильным, но теперь раскрывает себя таким уязвимым. — Майк... — его голос звучит мягче, теплее, чем он ожидал, почти как шёпот, который может утешить или окончательно разрушить. Уилл медленно протягивает руку, давая ему время отступить, если тот захочет. Его пальцы касаются щеки Майка, чувствуя тёплую, влажную от не до конца высохших слёз кожу. Прикосновение кажется хрупким мостом между ними, и Майк с трудом сдерживается, чтобы не податься ближе, не закрыть глаза и не попросить о чём-то большем чём-то, что пугает его до дрожи. - Если тебе так будет лучше... - Уилл застывает, осознавая, что эти слова даются ему мучительно. Он не должен их говорить, не хочет, потому что каждое из них режет его изнутри. Но он понимает: иногда лучше ранить себя, чем тех, кого любишь. Его голос едва слышен, но он звучит уверенно, словно решение давно принято, хотя сам он колеблется с каждой секундой. - Тот поцелуй... ничего не изменит между нами. Что? Неужели это всё? Уилл не может говорить это так просто... Но, с другой стороны, что ещё мог ожидать Майк, если сам же создал эту тупиковую ситуацию? Он преподнёс всё как ошибку, как нечто случайное, чего не должно было случиться. Так, словно это не он, отрываясь от этих мягких губ, вдруг ощутил внутреннюю гармонию. Будто не он жалел, что не протиснулся к губами  сильнее, не остался в этом моменте чуть дольше и не позволил себе быть настойчивее, чтобы не дать всему оборваться. Майк такой наивный. Он действительно искренне верил, что Уилл скажет нечто иное — что он не против, что этот поцелуй, пусть и внезапный, станет тем самым моментом, который сделает их связь крепче, значимее, правильнее… словно это то, что должно было случиться с самого начала. Какой же Майк дурак. — Д-да, — спустя пару мгновений соглашается он, всё ещё кося взгляд на руку, нежно поглаживающую его подозрительно теплую щеку. Которая, кажется, обрела румянец. — Я забыл, что даже не успел извиниться... Прости меня, Уилл. Прости, что доставил такие неудобства. Это очень неловко, — он будто спотыкается на каждом слове, словно слова сами вырываются из его груди. — Такое, знаешь, вряд ли кому-то понравится, — слова уносятся в тихий лес, потому что смотреть на Уилла, когда он так близко, становится невозможным. Рука Уилла исчезает так быстро, будто между ними вдруг вспыхнуло что-то обжигающее. В его лице — беспокойство, смешанное с растерянностью. Глаза бегают, будто ищут выход, которого нет. Майк чувствует, как в груди расползается холодное сомнение: неужели его извинений недостаточно? Где он снова ошибся? Неужели он опять сделал что-то не так? — Просто... — начинает Уилл, голос звучит приглушённо, как будто сломанный. Он не смотрит на Майка, отводя взгляд в сторону. — Давай уйдём отсюда поскорей. Пожалуйста. Он отворачивается, и Майк готов уже сделать шаг назад, но его взгляд цепляется за дрожь в плечах Уилла. Сначала почти незаметную, потом всё более очевидную. И этот тихий, предательский звук — плохо сдерживаемый всхлип. Уилл плачет. НетНетНет. Майк ощущает, как внутри что-то обрушивается, будто гулкий камень падает в пустой колодец. Он не может допустить этого снова. Не имеет права! Сколько раз он уже заставлял Уилла плакать? Даже за последние шесть дней — три, может и больше. Каждый раз он жалел об этом до дрожи, до тошноты. Каждый раз это разрывало его изнутри. Он делает шаг вперёд, не думая, кладёт руку на плечо Уилла, чтобы развернуть его к себе. Уилл поддаётся мгновенно, как будто ждал. Слёзы струятся по его щекам, разбиваясь на капли на воротнике футболки. — Уилл... — голос Майка дрожит, и на мгновение кажется, что он, наконец, сможет выговорить то, что сжигало его изнутри последние дни. Его сердце сжимается в болезненной агонии. Как он посмел снова довести Уилла до этого? Как посмел? — Уилл, я... Но слова застревают в горле, будто острый комок. В этот миг мир рушится: рык, глухой и яростный, прорывает тишину леса, обрушиваясь на них, как волна неизбежной катастрофы. Из теней вылетает нечто — чёрное, массивное, будто сама тьма ожила. Зверь. Его когти вспарывают воздух, а глаза сверкают жаждой. Майк не успевает отреагировать. Мгновение — и он на земле, спина ударяется о твёрдую почву, а рюкзак застревает под ним, словно щит, бесполезный против такого ужаса. Демопёс обрушивается на него всей своей тяжестью. Его дыхание — горячее, смрадное — обжигает лицо Майка, когти пронзают плечи, словно вгрызаются не только в тело, но и в душу. Воздух уходит из лёгких. Каждый вдох даётся с невыносимым усилием, каждый выдох — болезненный, как будто его выдавливают из самого сердца. В какой-то момент зверь резко дёргается, пытаясь удержать свою жертву. Его мощные лапы соскальзывают, и одна из них с силой ударяет по правой ноге Майка. Удар приходится на голень боль взрывается, раскатывается волной по всему телу, обжигая каждую нервную клетку. Майк вскрикивает, пугаясь своего же крика, инстинктивно дёргает ногу, но боль становится ещё острее. Он чувствует, как мышцы напрягаются, как в бедре начинает пульсировать тупая, невыносимая боль. — Майк! — раздаётся голос Уилла, наполненный паникой. Этот звук пробивается сквозь ревущий ужас. Это имя, произнесённое Уиллом, звучит для Майка, как спасение, но и как ещё одна пытка. — Уилл, уходи! — кричит он, изо всех сил пытаясь освободиться из когтистых лап зверя. Боль. Страх. Отчаяние. Всё смешивается в один вихрь. — Уходи, пожалуйста! Спасайся! Но Уилл не уходит. Майк видит его сквозь обрывки боли, сквозь рёв монстра. Уилл хватается за ветку, за камень, за любой предмет, что попадётся под руку. Слёзы всё ещё текут по его лицу, но теперь в этом лице нет ничего от испуга. Только решимость. Только безумная готовность бороться. — Уилл! Ты должен... — Майк задыхается, сила уходит из тела, а с ней приходит понимание. Это всё. Это конец. Он умрёт здесь, в этом лесу. И самое страшное — не когти, не рык, не ледяной холод, который уже заполняет его грудь. Самое страшное — это мысль о том, что он не успеет. Не успеет сказать. Не успеет сказать те самые слова, мучившие его последнее время,  норовя вырваться с груди и быть услышанными. — Уилл... — его голос срывается. Он смотрит на этого мальчишку, с веткой в руках, с огнём в глазах, который готов сражаться за него, даже когда шансов нет. И эти эмоции — любовь, боль, страх — нахлынувшие разом, вырываются наружу: — Я люблю тебя! Слова срываются с губ так внезапно, так яростно, как будто сами вырвались из глубины души. Это не просто признание. Это отчаянный крик сердца, которое боится замолкнуть, так и не сказав самого важного. И мир замирает. Ветка выпадает из рук Уилла. Его глаза расширяются, в них плещется шок, непонимание, что-то почти невыносимое. Он смотрит на Майка, как будто тот только что перевернул его мир. — Ч-что? — его голос — шёпот, почти теряющийся в реве монстра. Но времени на объяснения нет. Майк видит, как осознание обжигает лицо Уилла. Вместо сомнений появляется что-то иное: шок, ярость, решимость. — Майк, не смей умирать! — выкрикивает Уилл, хватая ветку с земли. Его движения стремительны, его глаза горят так, будто сам ад вырвался наружу. Он бьёт монстра, рвёт его когти с плеч Майка, не замечая, как его собственные слёзы смешиваются с грязью и кровью. Но земля вдруг вздрагивает. Треск, хруст. Воздух становится тяжёлым, словно дышать становится невозможно. — Уилл! — Майк тянется к нему, пытаясь схватить за руку, но пространство вокруг них словно рушится. Тени сгущаются, завихряются, и оба вместе с демопсом падают в эту чёрную воронку. Изнанка. Темнота сжимает их в своих ледяных объятиях. Воздух густой, вязкий, словно дышать становится подвигом. Майк чувствует, как его сердце колотится где-то в горле, каждый удар отдаётся эхом в ушах. Нога пульсирует тупой, но настойчивой болью, словно пытаясь напомнить о себе с каждой секундой. Он не сразу замечает, что Уилл сидит рядом и трясёт его за плечи, глаза парня расширены от ужаса, лицо покрыто грязью и слезами. — Майк! Ты слышишь меня? Скажи что-нибудь! — голос Уилла дрожит, но в нём звучит отчаянная настойчивость. Майк моргает, возвращаясь к реальности. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять, где он и что произошло. Тени вокруг движутся, как будто сама темнота здесь живая. — Я... я здесь, — тихо отвечает он, голос хриплый, слабый. Уилл облегчённо выдыхает, но его руки продолжают сжимать плечи Майка. Он смотрит на него так, словно боится, что тот исчезнет, стоит ему моргнуть, а затем бережно, кладёт его голову себе на колени. Майк сглатывает. — Боже, Майк, я думал... — Уилл запинается, его голос срывается. — Ты так кричал, а потом этот рёв, этот зверь... Я думал, что потеряю тебя. Эти слова накатывают на Майка волной нового чувства вины. Он видит перед собой не только друга, но и человека, который рисковал собой ради него. «Зачем он это сделал? Зачем он рисковал своей жизнью ради него?» думает Майк, чувствуя, как сердце снова начинает колотиться быстрее. Однако он понимает, что так или иначе сделай бы тоже самое, будь он на его месте. — Ты... ты сражался за меня, —  шепчет он, взгляд опускается вниз. — Уилл, это было... безумие. Ты мог... —  его голос срывается. — Конечно, я сражался, — перебивает Уилл, его голос становится твёрдым. — Майк, я не мог просто стоять и смотреть. Ты мне очень важен, Майк. Ты... ты всегда был важен. Тишина повисает в воздухе, словно время решило на миг замереть. Их взгляды случайно встречаются — короткое, почти неуловимое столкновение. Но Майк не выдерживает: его глаза, охваченные непрошеным нетерпением, скользят вниз, останавливаясь на мягкой линии чуть приоткрытых губ. Взгляд дрогнет, словно застигнутый врасплох, и тут же мечется вверх, избегая раскрыть его внутреннее желание. — То, что ты сказал, когда напал демогоргон... — первым нарушает неловкую паузу Уилл. Его голос звучит глухо, как будто он боится произнести это вслух. Майк не может ответить сразу. Он знает, что не может отступить, но его тело предательски напряжено, а слова будто застряли где-то глубоко внутри. — Я сказал, что люблю тебя, — наконец выдыхает он, опуская взгляд. Уилл моргает, как будто услышал что-то совершенно невероятное. В его голове вихрем проносятся воспоминания последних дней: странные взгляды Майка, его неуклюжие попытки что-то сказать, этот неловкий поцелуй, который Уилл тогда списал на недоразумение. Но теперь… — Ты… — Уилл делает шаг ближе, глядя на Майка так, будто тот может исчезнуть в любой момент. — Ты имеешь в виду… как друга? Его голос дрожит. Он не хочет слышать ответ, но в то же время не может не спросить. Майк резко поднимает голову, его глаза полны страха, смешанного с отчаянием. — Нет. Не как друга, — отвечает он тихо, но в его голосе звучит сталь. Он поражается свои же действиям, однако признание сходит с его уст так легко, словно он говорит что-то повседневное и беззаботное. Эта фраза, простая и ясная, словно раскалывает что-то внутри Уилла. Он стоит неподвижно, но в голове всё бурлит. Каждое сомнение, каждое воспоминание о том, как Майк избегал его взгляда, как его голос дрожал, как он говорил что-то нелепое, всё это теперь складывается в единую картину. — Ты правда… — Уилл не может закончить, его дыхание сбивается. Он ищет в лице Майка подтверждение, ответы. Майк кивает, смотря прямо ему в глаза. — Правда. На несколько долгих мгновений Уилл просто смотрит на него. Всё внутри него смешалось: радость, страх, боль. Он не знает, как реагировать. Это то, чего он хотел больше четырёх лет, то, о чём он даже не смел мечтать. И вот оно здесь, перед ним, но всё кажется слишком хрупким. — Почему ты говоришь мне это только сейчас? — наконец шепчет он. Майк вздрагивает. Он чувствует, как сжимается грудь, как горло снова перехватывает. — Потому что боялся, — признаётся он. — Боялся, что ты не почувствуешь то же самое. Боялся всё разрушить. И  когда я увидел, как ты сражаешься за меня… я понял, что больше не могу молчать. Эти слова обжигают Уилла. Он смотрит на Майка, его взгляд уже не такой растерянный. Теперь он полон тепла и чего-то ещё — тихой решимости. Майк смотрит на Уилла, и жгучая недосказанность между ними становится почти осязаемой. Его сердце колотится так, что он уверен: Уилл слышит каждый удар. Но этот взгляд, этот упрямый, бесконечно добрый взгляд Уилла — он только сбивает его с толку ещё больше. — Ты… ты чувствуешь то же самое? — наконец вырывается из него. Голос дрожит, а вместе с ним дрожит и весь Майк. Уилл прищуривается, словно не веря, что Майк всё ещё сомневается. Он медлит, прежде чем ответить, и Майк замирает, не в силах даже дышать. — Да, Майк, — тихо, но чётко произносит Уилл. — Я люблю тебя... Очень сильно люблю. И тут внутри Майка всё рушится, словно под тяжестью чего-то невыносимо большого. Он дёргается, пытаясь вырваться из объятий, но тёплые руки удерживают крепче, чем ему бы хотелось. Паника накатывает волной — он хочет подняться, сбежать, но резкая боль в ноге приковывает его к месту. Плечи отзываются тупой, знакомой болью, но сейчас она кажется мелочью перед тем, что разрывает его изнутри. Майк не в силах уложить эти слова в своей голове. — Нет, — вдруг говорит он, больше самому себе. — Ты просто пытаешься меня утешить. Ты же… ты всегда ставишь чужие чувства выше своих. Это… это не может быть правдой. — Ты издеваешься? — Уилл морщится, но в его голосе слышится ироничная нотка. — Ты правда думаешь, что я бы соврал о таком? Майк качает головой, снова пятится. — Это не может быть… Ты… ты слишком… — он запинается, глядя на Уилла с каким-то благоговением. — Ты слишком хороший, Уилл. А я… я просто… я не заслуживаю этого. Уилл закатывает глаза, но всё же подходит ближе, осторожно кладёт руку Майку на плечо. — Перестань. Ты не какой-то там монстр. Ты мой лучший друг. И знаешь что? Ты идеален для меня. Майк смотрит на него, но не может остановиться. Его разум уже затопило море сомнений. — Как я могу быть уверен, что ты… что это ты? — вдруг выпаливает он. — Что? — Уилл поднимает брови. — Как я могу знать, что это не какой-нибудь монстр? — Майк хватается за эту мысль, как утопающий за спасательный круг. — Что ты не говоришь это, чтобы… не знаю, отвлечь меня? Уилл смотрит на него с таким выражением, будто не знает, смеяться ему или плакать. — Ты хочешь проверить, настоящий ли я? — насмешливо спрашивает он. Майк медлит, но все же кивает. что управляет его действиями, он не понимает, но пальцы, дрожа, скользят по телу Уилла: по затылку, хрупким плечам, тонким рукам, останавливаясь на его груди, что мерно вздымается в ритме дыхания. Уилл невольно вдыхает глубже, и ладони Майка следуют за этим движением, словно подчиняясь ему. Стоит лишь слегка надавить почувствует биение сердца, размеренное, тихое, но живое. и он — Можно я... — голос Майка дрожит, слова звучат так неуверенно, что он почти смеётся над самим собой. Но желание сильнее страха. — Послушаю твоё сердце? Предложение звучит неожиданно. Даже для Уилла, который привык к странностям Майка, это кажется чем-то новым. Но в этом есть что-то... правильное. Позволить тому, кого любишь больше всего на свете, услышать своё сердце. Разве это не естественно? — Я знаю, что это звучит странно... Прости, — Майк мгновенно отступает, словно растворяясь в собственных сомнениях, как в едкой кислоте. Руки покидают грудь Уилла, но в тот же миг оказываются в его ладонях. — Нет! — вырывается у Уилла. Его тёплые пальцы обхватывают кулаки Майка, удерживая их, словно боятся отпустить. Этот жест простой, почти отчаянный, но он пронзает Майка насквозь. Это другое. Совсем другое. Уилл касался его рук и раньше — ободряюще, поддерживающе, когда слова не могли выразить всего. Но сейчас? Сейчас между ними нет преград. Зная, что этот человек любит тебя не как друга, а как нечто большее, что его чувства такие же глубокие и настоящие, как твои, — это меняет всё. Майк смотрит вниз, не осмеливаясь поднять глаза. Его руки всё ещё заключены в тёплой хватке Уилла — крепкой, но такой нежной, что от неё перехватывает дыхание. — Но я хотел бы... — голос дрожит, словно слова застревают в горле. Он замолкает на мгновение, борясь с собой, пока его лицо заливается румянцем. — послушать его напрямую. Не через руки, а... Договорить он не успевает. В следующую секунду Майк охватывает его шею, чтобы дотянутся и прижимается ухом к груди Уилла. Тот замирает, ошеломлённый, его руки невольно разжимаются. А Майк, напротив, кажется, находит своё место. Его ладони скользят вдоль спины Уилла, крепко удерживая его, словно боясь, что тот исчезнет, если ослабить хватку. Тук-тук тук-тук Стук сердца — чёткий, ритмичный, словно зовущий, — наполняет всё его существо. Этот звук оглушает Майка, перекрывая все сомнения и страхи. Мир сужается до одного этого биения, до одной единственной мысли: он здесь. Он жив. Он рядом. Уилл осторожно обнимает его, его руки неуверенно ложатся на плечи Майка, но скоро расслабляются, принимая эту близость. Он не говорит ни слова — только дышит, чувствуя, как каждое движение его грудной клетки отзывается во всем теле Майка. Секунды превращаются в вечность. Майк прислушивается, как будто пытается разгадать тайну в этом ритме, найти в нём ответы на все свои вопросы. Сердце Уилла бьётся ровно, но достаточно сильно, чтобы он мог почувствовать его пульсацию всем телом. — Ты слышишь? — голос Уилла тихий, почти шёпот, но в нём есть что-то уязвимое, как будто этот момент слишком важен для него, чтобы разбить его громкими словами. Майк чуть сильнее прижимается, его руки на спине Уилла крепче сжимаются, притягивая неестественно близко. Он не отвечает сразу, не потому, что не знает, что сказать, а потому что боится нарушить эту хрупкую гармонию. Тук-тук тук-тук — Слышу, — наконец выдыхает он. — И оно... Оно идеальное. И ты... Ты настоящий. Эти слова заставляют Уилла затаить дыхание. Ему хочется что-то ответить, но горло сжимается, и он просто позволяет Майку оставаться там, где он сейчас есть. Майк прикрывает глаза, его лицо едва заметно расслабляется. Он чувствует, как тепло Уилла растекается по нему, как его собственное сердце начинает отбивать в унисон с тем, что звучит так близко. В конце концов Майк отстраняется, яркая улыбка сверкает на его лице, и он знает, что выглядит достаточно... Майк отстраняется, его лицо озаряется яркой, почти детской улыбкой. Глаза блестят, как будто он только что раскрыл тайну вселенной, и он знает, что выглядит... слишком довольным собой. — Довольный? — спрашивает Уилл, приподняв бровь. Краем губ он едва улыбается, но в голосе звучат знакомые саркастические нотки, заставляющие Майка на миг покраснеть. — Да, я... — Майк замолкает, потерявшись в собственных мыслях. Он резко отводит взгляд, чувствуя, как тепло на лице становится всё сильнее. Уилл мягко толкает его плечом, словно возвращая его на землю. — Нам нужно найти укрытие, Майк. Сможешь идти? — Уилл скользит взглядом по его ноге, нахмурившись. Кажется, он старается представить, как справиться с этой новой проблемой. Майк сдерживает дыхание, пробуя пошевелить ногой. Боль, острая и колющая, почти выбивает из него воздух, но он быстро заглушает стон, не позволяя себе сдаться. Он чувствует себя обязанным выглядеть сильным, даже если знает, что это далеко от правды. — Да, могу, — наконец выдавливает он, не глядя в глаза Уиллу. — Только... поможешь мне встать? Уилл ничего не отвечает, только осторожно усаживает его обратно на землю. Майк чувствует, как внимание Уилла приковывается к каждому его движению, будто он боится сделать ещё больнее. Его пальцы мягко скользят по плечу Майка, и в этом простом жесте скрыта такая забота, что у Майка на миг перехватывает дыхание. Когда Уилл начинает стряхивать пыль с его штанов, Майк смущённо моргает. Это так... просто. И так странно тепло. — Ты весь в пыли, — объясняет Уилл с ноткой практичности, будто не замечает, какое впечатление произвели его действия. Майк кивает, чувствуя себя немного глупо, но старается сосредоточиться на том, чтобы подняться. Уилл тянет его вверх с удивительной лёгкостью, словно это не требует от него ни малейших усилий. — Ты уверен? — тихо спрашивает Уилл, прежде чем помочь ему накинуть рюкзак. — Да, — быстро отвечает Майк, даже слишком быстро, чтобы это прозвучало правдоподобно. Он чувствует, как Уилл поддерживает его, когда он делает первый шаг. И хотя боль всё ещё здесь, её острота немного притупляется от близости Уилла, от его уверенности, что они справятся. Но на втором шаге нога снова подкашивается. Уилл ловит его, прежде чем он успевает упасть, и это ощущение — быть пойманным, быть поддержанным — обрушивается на Майка с неожиданной силой. — Ты не сможешь идти, — спокойно говорит Уилл, глядя ему прямо в глаза. — Я могу, — упорно отвечает Майк, цепляясь за последние остатки своей гордости. И в тот момент, когда он снова пытается сделать шаг, Уилл, не говоря ни слова, просто поднимает Майка на руки с лёгкостью, будто тот ничего не весит. — Эй! Что ты делаешь? — Майк тут же начинает сопротивляться, но делает это настолько слабо, что выглядит скорее комично, чем убедительно. — Я могу сам идти! — Конечно, можешь, — спокойно отвечает Уилл, поднимая бровь. — Но почему-то каждый раз, когда ты "идёшь", ты едва не падаешь. Интересно, почему так? — Я просто... не правильно ногу поставил. Да!  — Майк сердито морщит нос, его щеки начинают пылать. — Дай мне шанс! Пока он дуется, пытаясь что-то доказать, Майк также ощущает, как по всему телу расползается тепло от близкого контакта. Руки, крепко держащие его, согревают, отправляя тёплые импульсы от каждой точки соприкосновения. И только теперь он понимает, как сильно замёрз. Тонкая футболка и лёгкие штаны едва ли защищают от холода, и, Майк сожалеет, что не схватил какую-нибудь кофту с собой. Однако, когда его несут на руках, он тихо принимает тепло, которое Уилл дарит ему в данный момент. — Ещё один шанс? — Уилл фыркает, но его голос всё равно звучит мягко. — Ладно, если ты так хочешь. Сейчас вот поставлю тебя на землю, и через пять секунд ты снова окажешься у меня в руках. Уилл двигается неторопливо, но с уверенностью, играясь с силой своей хватки: сначала он осторожно прижимает Майка к груди, затем обвивает его крепче, и Майк невольно замирает, не в силах выдохнуть. — Да не окажусь я! — он пытается казаться уверенным, но его голос предательски дрожит. — Тогда зачем сопротивляешься? — Уилл кидает взгляд на его покрасневшее лицо и едва сдерживает улыбку. — Майк, ты даже не можешь нормально сидеть, не то что ходить. — Потому что это унизительно! — Майк выкрикивает это так, будто это аргумент, который остановит Уилла. — Унизительно? — Уилл прищуривается, делая вид, что размышляет. — Ну, может, немного. Но ты слышал, что лучше выглядеть глупо, чем мучительно падать каждые пять минут? — Кто вообще это сказал? — Майк хмурится, чувствуя, что проигрывает этот спор. — Я, — уверенно заявляет Уилл. — А теперь расслабься, герой, и дай мне сделать то, что я должен. Майк открывает рот, чтобы возразить, но вместо слов из него вырывается лишь раздражённый вздох. Он отворачивается, стараясь не встречаться взглядом с Уиллом, но ощущает, как тот тихо усмехается. — Знаешь, если ты продолжишь так дергаться, я, может быть, уроню тебя, — насмешливо добавляет Уилл, чуть сильнее прижимая его к себе. — Даже не думай, — сердито шипит Майк, но к его голосу примешивается что-то почти детское, почти… довольное. Каждый новый шаг Уиллу даётся с неподдельной лёгкостью, как если бы он носил на руках кого-то легче перышка. Майк ощущает это с каждой секундой, и, несмотря на попытки отвлечься, не может не задуматься о том, как это получается. Ещё несколько дней назад он украдкой бросал взгляды на Уилла — когда тот не видел, конечно. Только мельком, только из любопытства, чтобы понять, как его друг, такой хрупкий, кажется столь... сильным. Его руки — натянутые сухожилия под тонкой кожей, казалось, всегда готовы были поднять что-то большее, чем они должны. Пресс, мелькающий в лучах солнца, выглядел не как мускулатура атлета, а как что-то вылепленное временем, чем-то настоящим, чем-то... Уверенным. Стойким. И, возможно, поэтому доверие к Уиллу в такие моменты казалось бы таким естественным, таким непринуждённым. Но это не мешает Майку чувствовать вину. — Тебе не тяжело? — его голос звучит тихо, сдавленно. Это странный вопрос, он знает, но молчать просто невозможно. — Что? Уилл оглядывается через плечо, немного удивлённый, но не сбавляющий шага. Он, кажется, совсем не улавливает смысла в словах Майка, что лишь заставляет того чувствовать себя ещё глупее. Когда Уилл находит укрытие — широкое, крепкое дерево с корягой, которая может сойти за скамейку, — он медленно опускает Майка на неё. Всё это он делает так аккуратно, будто боится, что Майк вот-вот разобьётся на тысячи осколков. Сам садится рядом, дотрагивается ладонью до колена, чтобы убедиться, что Майку удобно. — Что ты там говорил? Мне тяжело? — в голосе Уилла слышится легкий оттенок смеха, когда он наконец поворачивается к другу. Майк, который к этому моменту начал теребить рукава своей кофты, мямлит: — Ну, я просто... — его пальцы продолжают нервно перебирать ткань. — Должен был спросить. Прости, если это звучит странно, я не хотел... Это не значит, что ты слабый или что-то такое. Совсем нет! — слова сбивают его с толку, и он чувствует, как лицо заливает предательский румянец. Его плечи опускаются, и он прячет взгляд где-то в тени дерева, надеясь, что это хоть как-то скроет его смущение. — Майк, ты такой… — начинает Уилл, но осекается, словно что-то в его словах звучит слишком громко. Он быстро переводит тему: — Как твоя нога? Плечи сильно болят? Майк резко поднимает голову, его глаза загораются смесью упрямства и любопытства. — Нет, не переводи тему! — Он подаётся вперёд, несмотря на явное неудобство. — Скажи, какой я! Уилл смотрит на него с едва заметной улыбкой, явно обдумывая, как лучше ответить. — Ну… ты упрямый, — наконец произносит он, закатив глаза, и опускает взгляд на рюкзак, будто что-то ищет. — Упрямый? Вот и всё? — Майк скрещивает руки на груди, пытаясь скрыть обиду, но его покрасневшие уши выдают всё. — Да, — спокойно отвечает Уилл, доставая из рюкзака упаковку салфеток. На его лице мелькает радость, когда он их замечает. — И ещё… — он на мгновение замолкает, чтобы сосредоточиться на ранах Майка. Он осторожно касается его повреждённой ноги, обрабатывая рану салфеткой. Контакт вызывает у Майка почти болезненный вздох — не от боли, а от чего-то другого, чего он даже не пытается понять. — Ты смелый, Майк, — неожиданно продолжает Уилл, его голос тихий, но уверенный. Майк открывает рот, чтобы что-то сказать, но замирает, когда Уилл достаёт из рюкзака толстовку. — Держи, — он протягивает её Майку. — Не думал, что я её брал для этой ситуации. Тот берёт одежду, но вместо того чтобы надеть её самому, расправляет ткань и накидывает её так, чтобы укрыть их обоих. — Спасибо, — шепчет он. Уилл молчит, но его взгляд говорит больше, чем любые слова. Майк, чтобы скрыть неловкость, начинает рыться в своём рюкзаке. Он вытаскивает старый комикс, упаковку мармеладок, которые, кажется, слиплись в один кусок, и, чёрт его побери, ту самую фотографию. — Это… — Уилл не успевает договорить, потому что Майк быстро прячет снимок за спину, отчаянно желая удалить ему все воспоминания за последние десять секунд. — Ничего, — прерывисто бормочет Майк, отвлекая его внимание на свои покрасневшие щеки. Но Уилл уже увидел. Улыбка тронула его губы, и он, не говоря ни слова, протянул руку и мягко взъерошил волосы Майка. — Майк, Майк, Майк. Когда же ты успел, — наконец говорит он, его голос мягкий, почти благодарный. Майк лишь пожимает плечами, стараясь выглядеть равнодушным, но взгляд, который он бросает на Уилла, полон нежности и смущения. Майк молчит какое-то время, уставившись на пустое пространство перед собой. В лесу, где небо было лишено привычного света, звуки казались приглушёнными, а каждый шорох напоминал о том, что они здесь не одни. — Уилл, — наконец произносит Уилл, его голос дрогнул. — Как мы сюда вообще попали? Уилл, который только что в десятый раз проверял, не слишком ли сильно повреждена нога Майка, поднимает голову. — Я... не знаю. — его слова звучат искренне, но в них чувствуется что-то ещё — тревога, которую он пытается скрыть. — Мы ведь закрыли всё. Тогда, два года назад, когда Оди… Майк кивает, хоть и чувствует себя так, будто от этого жеста ему станет хоть немного понятнее. — Мы закрыли врата. Уничтожили Векну. Разве не этого мы хотели? — он сжимает руки в кулаки, словно пытаясь удержать себя от потока мыслей. — Но почему всё ещё существует? Почему мы опять здесь? Уилл вздыхает, его взгляд скользит по затянутым серостью деревьям. — Может, мы что-то упустили, — предполагает он. — Может, Изнанка… она не умирает, потому что она часть нас. — Часть нас? — переспрашивает Майк, сдавленно хохотнув. — Ты серьёзно? Это место уничтожило половину нашего детства, Уилл. Мы едва выбрались из этого целыми. — Именно, — утверждает Уилл, его голос становится тише, но не менее увереннее. — И всё же мы всегда возвращаемся к ней. Может, она живёт в нас. В наших страхах, наших ошибках. Майк обдумывает его слова, наклонив голову, словно пытаясь заглянуть в их суть. — Так что теперь? — наконец спрашивает он. — Мы будем пытаться закрыть её снова? — Нет. — Уилл оборачивается к нему, его глаза отражают решимость, которой Майк не видел раньше. — Мы должны не просто закрыть её. Мы должны понять, как это работает, чтобы навсегда покончить с этим. — Вместе? — уточняет Майк. — Всегда вместе, — подтверждает Уилл. Майк кивает и позволяет себе слегка расслабиться, ощутив, как рука Уилла осторожно обнимает его за плечо. — Только ты и я, — тихо говорит он, сжимая пальцы Уилла в своих ладонях. В тишине, среди чуждого мира, они чувствуют едва уловимую искру спокойствия. Что-то новое, — думает Майк, ощущая тепло рядом, — это всегда давно забытое старое. Даже намного лучше.