Сокровище для защитницы

      Давно Мез’Баррис не чувствовала себя такой сволочью. Что она сделала не так?! Она совершенно точно сделала что-то не так, знать бы, что!       Мез’Баррис ненавидела себя, но это было абсолютно ничем рядом с ненавистью, какую теперь испытывала неудовлетворённая вагина к своей бедовой хозяйке. Сейчас Мез’Баррис переступит порог замка, и встретит её… Мать Соулез с хлыстом наперевес. Чем занимается подающая надежды старшая дочь вместо установления власти над миром? Шляется по дешёвым борделям и страдает из-за шлюх, чьей милости не может добиться! Что это, если не показания к отбраковке?       Или встретит её С’Арбриина, вторая принцесса и главная бестолочь во всём замке. Мез’Баррис даже вообразить не может, что услышит от без пяти минут высшей жрицы, если та перехватит еë в расстроенных чувствах и с печатью всех душевных тягот поперëк самоуверенного лица.       А может, сама йоклол преградит ей путь, или даже богиня собственной персоной!       Мез’Баррис ещё никогда не ощущала себя настолько позором расы.       Завалившись в свои покои, будто в паршивый браэринский кабак, где дверь отворяется принципиально с ноги, Мез’Баррис дала знак служанке, чтобы та подсуетилась и организовала ей досуг. Толковая особь бросилась выполнять, между делом промямлив что-то о свитках, будто бы принесённых по приказу самой матроны… Ну, это подождёт. Будь там дело срочное, матрона призвала бы её через знак Дома, а может и явилась бы за многообещающей бездельницей собственной персоной. Уж с Матери Соулез станется!       Шальная мысль заставила съёжиться, да так что ноги подкосились, и нутро похолодело. Вторая принцесса С’Арбриина и многие прочие… Они наверняка бы не медлили и в таком деле… Совсем не важном! Дела, работа, приказ матроны… Разве не должно быть подобное первостепенным, превыше и недовольства обделённой вагины, и всяких душевных страданий? Мать Соулез дрессирует бестолковых младших принцесс с самой колыбели, заставляя зарабатывать успехами и послушанием каждую прогулку, всякое слово, не исполненное презрения… Не расточает им похвалы, даже если младшие принцессы того достойны! Одна Мез’Баррис имеет право творить что вздумается и откладывать дела, будучи и без того идеальным порождением. Старшей, любимицей, ранней дочерью!       Как бы это дело боком Мез’Баррис с матерью ни вышло.       «Неуместные» мысли как рукой сняло, едва показались на пороге прелестные создания с покорными полуулыбками, в одних плащах, изящно сброшенных, как только дверь за юнцами закрылась.       Ну конечно, служанка описала ситуацию, явившись в гарем, и умный распорядитель Атрашш мигом сообразил, что к чему. Что бы ни случилось с госпожой, в одиночку беду не исправить!       — Атрашш не велел тратить время на танцы, госпожа, — проворковал один из явившихся наложников, направляясь к хозяйке, что едва усидела на месте при виде пары раздетых юнцов с эрекциями наготове.       — Он велит звать его господином, — ядовито подметил его напарник, заправив прядку за ушко и чуть сжав на всё готовый член в кулачок. — Обойдётся!       Мез’Баррис хохотнула вместе с юнцами, лихо снимая через голову, одним рывком, неуместное теперь платье. Ох уж эти гаремные разборки! Даже у самцов есть какая-то жизнь, помимо сна и заботы о внешности!       — Мне только что преподали отличный урок, — не выдержала Мез’Баррис, притягивая одного за талию и обводя все его прелести оголодавшим взглядом, пока другой, не тратя времени, пал перед ней на колени, уткнувшись прелестным личиком в её вульву. — Теперь я знаю, что самцы не выносят взаимности!       — Давальца такого убить мало! — деланно возмутился тот, что устроился между её ног, на миг освободив язык. — Отпустить госпожу, когда она такая мокрая! Я бы никогда так не поступил!       Он принялся работать языком, постанывая, выгибаясь и раз за разом заправляя прядку за ушко, как учат их делать, будто бы подчёркивая свою беззащитность. Мез’Баррис хотела было ответить, но талантливый мальчик резко ввёл в госпожу сразу три пальца, работая так жёстко, что Мез’Баррис на радостях забыла, как разговаривать.       — Что значит «взаимность», госпожа? — мурлыкал второй, лаская её груди и покусывая за ухо. Его член упирался ей в бок, и Мез’Баррис не терпелось узнать, как же этот искуситель применит своё сокровище. — Вам ведь не пришло в голову оскорблять мужчину, причиняя ему удовольствие? Такое по нраву только законченным шлюхам… Браэринским крысам!       Мез’Баррис не стала спорить, не столько из-за неуместности, сколько от нежелания чувствовать себя дурой, объясняя ситуацию.       — Настоящий самец такого разврата не потерпит! — со знанием дела продолжил наложник со свободным ртом, забираясь на неё, чтобы повалить гигантскую самку на спину и закрыть обзор на вовсю занятого напарника. Мез’Баррис была только за, мечтая отрешиться от неведомой беды, причинённой спесивым созданием, что поселилось у неё во снах.       — Вам самкам не понять, — добавил он лукаво, сидя на животе у Мез’Баррис и склонившись над её нагревшимся лицом. Он тёрся членом о её живот, одной рукой разминая груди и поигрывая со вставшими сосками, а другой вцепившись ей в волосы, чтобы подарить поцелуй такой развязный, что юнственница бы уже кончила и отдала этому искусителю все материнские деньги, а затем бежала перед своим героем, усыпая его дорогу грибными букетами.       Мез’Баррис застонала, обмякая и даже не сообразив, что жёсткая работа языком и пальцами между её ног прекратилась.       Их сменил член, резко вошедший во всю длину.       Первый резво двигался, вцепившись коготками ей в бёдра, и Мез’Баррис ощущала, как его изящные яички бьются о её промежность. Второй сидел на ней верхом, пытаясь облапать всю верхнюю половину тела разом, вжимая в постель своим невесомым тельцем, не разрывая поцелуй просто затем, чтобы Мез’Баррис не могла даже стонать. Его расчёт оправдывался: Мез’Баррис не могла найти места рукам, цепляясь за простыни и ища опору, лишь бы случайно не сбросить ублажителей, не рассчитав силу.       — Вам неудобно, госпожа, — промурлыкал сидящий на ней наложник, на миг разорвав поцелуй. — Перевернитесь, чтобы от меня был толк!       — Ты в кого такой умный? — простонала она, ловко перегруппировавшись под ухмылками юнцов. Одному она помогла слезть, придержав, чтобы не убился, а другого обхватила ногами, будто он дерзнул бы сбежать с таким стояком.       И вот обладатель члена, зажатого в её вагине, лежит под ней, стараясь не помереть под весом гигантской самки, что не спешит двигать бёдрами, ожидая большего, и компенсирует временное неудобство чересчур мощно сжимая вагинальные мышцы. Стоило бы Мез’Баррис привычно вспомнить, что самцам порой бывает больно, вот только не собиралась она больше думать о чувствах хрупкого пола. С этим она завязала, получив суровый урок!       Более удачливый наложник в два счёта оказался за её спиной, примеряясь к обездоленному заду. Обычно они сначала вводят пальцы, но этот мальчик опытен, он сообразил, что госпожа долго не протянет, и попробуй потом засади посреди скачек! Член сломаешь, или ещё что-нибудь не по плану пойдёт. Вот и зачем искушать судьбу, неоправданно рискуя?       Так, должно быть, он рассуждал, примеряясь головкой толстого члена, что никак не входил в резервное отверстие, ещë более узкое оттого, что через тонкую перегородку работал его товарищ по несчастью в полную длину.       Мез’Баррис всем немалым весом навалилась на забывшего как дышать беднягу под ней, зарывшись головой в простыни и наверняка придушив беднягу грудями. Повезло ему, что Мез’Баррис такая огромная, иначе пришлось бы страдать ещё из-за предвкушающих стонов над самым ушком, загнувшимся под хозяйкиными грудями! Его серьги впивались в её кожу, а коготки вовсю скребли по бокам и спине, вымаливая пощаду для парня, не способного толком брыкаться в объявшей его панике.       Мез’Баррис тяжело дышала, пытаясь расслабиться вопреки всё больше протестующей от простоя вагине, в то время как наложник за её спиной прижимался всем тельцем, скользя членом между её накаченных ягодиц. Наблюдай кто за этим со стороны, решила бы не в меру сообразительная особь, что у заднего ублажителя какие-то претензии к переднему, вот и пытается задний невзначай убить недруга тяжёлой хозяйкой, для надёжности наваливаясь поверх неё. Так это или нет, но разборка у них наверняка будет основательная!       Наконец, задний плюнул себе в ладошку и размазал слюну по члену, заботясь то ли о хозяйке, то ли о себе, и медленно ввёл солидных размеров член промеж только того и ждавших ягодиц.       Мез’Баррис забыла, как дышать, пытаясь не шевелиться лишний раз, а затем опомнилась, приподнявшись на локтях, чтобы неудачник под ней не умер самой нелепой смертью. Тот манёвр оценил и, не успев толком отдышаться, принялся двигать бёдрами вверх и вниз, благодаря за спасение настолько глубоким проникновением, будто ему надо, а не ей.       Мез’Баррис не могла даже стонать, кусая простыни под собой, свившись в три погибели и выгнувшись дугой, только бы вновь не придушить нижнего наложника грудями. Снизу её пытались пробить насквозь, испытывая матку на прочность молниеносными тычками, сзади её медленно растягивали членом таким удачным, что следовало бы оглянуться и проверить, точно ли это член, а не изящная самцовая рука, ныряющая в неё по локоть. Тот, что снизу, сопел, очевидно закусывая губу и больше всего боясь потерять темп. Тот, что сверху, навалился на хозяйскую спину, обнимая за рёбра, чуть слышно постанывая и в конце концов нащупав груди, в которые в самый раз вцепиться, сжав, как в последний раз.       Мез’Баррис вовсю отдавалась моменту, зафиксировав своё тело в неподвижной, устойчивой позе, с чуть раздвинутыми ногами, чтобы дать шлюхам доступ к обеим локациям сразу. Если она двинется, кто-нибудь из них собьётся, потеряет свой темп, а то не приведи богиня начнёт скулить от боли, напрочь забыв о её удовольствии! Это будет пострашнее душевных терзаний из-за несговорчивых браэринских стервецов, а может и похуже встречи с матроньим хлыстом!       Будь Мез’Баррис теперь способна думать хоть о чём-то, её бы только одна мысль занимала: бьются ли их яички друг о друга? Надо будет посмотреть со стороны! Пошпионить за сёстрами! Пустить служанку в свой гарем! Есть одна особь, достойная награды! Она ведь и не скрывает, что трогает себя, выстанывая имена привлекательных парней из хозяйского гарема!       Мез’Баррис истекала смазкой, не ведя подсчётов своим оргазмам, пока совсем не обмякла, придавив неудачника под собой. Тот застонал от боли и облегчения, считав знак, и, пару коротких фрикций спустя, излился в хозяйку, всхлипывая и обмякая вслед за членом. Второй повозился ещё немного, прежде чем вытащил из засыпающей хозяйки член и кончил ей на спину, тут же принимаясь слизывать горячим язычком по собственной инициативе. Что же, Мез’Баррис совсем не против! Не ей, любительнице здоровенных полуогров с тонкой душевной организацией, осуждать извращенцев!       — Нам уйти, госпожа? — промурлыкал с надеждой нижний наложник, едва живой от нагрузок и давления гигантской самочьей тушей.       — Нет, — садистски ухмыльнулась Мез’Баррис, сгребая обоих наложников в охапку и засыпая, довольная и позабывшая обо всех бедах.       Если шлюхи и хотели назвать её похотливой, тяжёлой драучихой, они догадались оставить это при себе, заставив себя расслабиться и отрешиться от собственных ушей, когда стены покоев наследницы Армго содрогнулись от её фирменного храпа.

***

      Проснулась Мез’Баррис от красноречивого кашля в кулак… второй принцессы С’Арбриины, невесть как очутившейся у неë на пороге!       Проснулась, и предпочла сделать вид, что сон её будет покрепче матроньего кулака.       — Почтенная старшая сестра, — подала ехидный голос недодраучиха, упиваясь паникой обнажённых наложников, что дерутся теперь за вырванное из-под самой Мез’Баррис одеяло в отчаянных попытках прикрыться. — Многоуважаемая первая принцесса нашего великого Дома. Первая жрица, ведущая службы в часовне, очевидно, силой мысли и через аватар, воплощённый в теле кого-нибудь из принявших сан. Главная советница нашей мудрой матроны, её правая рука, и…       — Ну чего тебе?! — не выдержала Мез’Баррис, даже, о чудо, оторвав голову от подушки.       — Зашла спросить, как спалось, — С’Арбриина ошалела от такой наглости, будто это к ней вломились, всполошив тёплых наложников под боком. — Какие сны видела. Не было ли там драучих с твоим лицом, первых жриц с моим лицом…       — Твоё лицо сейчас знаешь где будет?! — зарычала Мез’Баррис, машинально нащупывая оружейный пояс на совершенно голом теле.       — Или твоё, — огрызнулась С’Арбриина, так же тщетно нащупывая змееголовый хлыст, что вот-вот вручат ей со всем почётом. Увы, но лишь для неё, хлыста пока на поясе не было. Да вообще никакого пояса не было. С’Арбриина из тех самок, что предпочитают потерять где-нибудь пояс за считанные циклы Нарбондели до родов. Что в нëм толку, если его не видно под нависшими на живот грудями!       — Поиграем в игру «читай между строк», — продолжила вторженка на сносях. — Я не скажу вслух, что мечтаю схватить тебя прямо за эту крашенную прядку в обкромсанных космах и проверить, что ты можешь своим грязным языком. Я этого не скажу, ты сама прочитаешь между строк.       Наложники прервали битву за одеяло, заключив союз, просто чтобы спрятаться вместе. Накрывшись с головой. Где-нибудь в углу. Разучившись дышать на всякий случай.       — Мне тебя в какой позе разложить? — поинтересовалась Мез’Баррис чересчур спокойно.       — Поищи вдохновения у нашей матроны, — усмехнулась С’Арбриина с ненавистью, от какой впору плесени на стенах завять.       Мез’Баррис ущипнула себя, просто чтобы проснуться окончательно. Что она только что услышала?! Вопросительный взгляд на стены вообще никаких ответов не дал, а наложники в углу, кажется, предпочли притвориться мëртвыми, лишь бы им этот разговор боком не вышел.       — Ты сейчас матрону оскорбила, или я чего не понимаю? — Мез’Баррис соизволила подняться с ложа, ибо негоже такие разговоры вести, развалившись на брюхе, задницей кверху, лицом в подушку! Вот она и зашагала в сторону врага, просто чтобы угрожающе нависнуть. Обычно этого хватает, чтобы всякое слово само взяло себя назад!       Под этим свирепым взглядом сверху вниз даже конченная головорезка бы задумалась о бренности бытия, но не младшая жрица, что вот-вот перейдёт в разряд высших. Не то чтобы Мез’Баррис многое знала об Арак-Тинилите, но те, что выходят оттуда, взгляда перед свирепыми солдатками не отводят, предпочитая, чтобы эти самые солдатки рта при них не открывали и уши в панике жали к покаянной голове. Ох и зазнается С’Арбриина, когда получит змееголовый хлыст, а с ним и право зваться «повелительницей»!       — Пошли вон отсюда, — бросила вторженка перепуганным наложникам, не разрывая зрительного контакта с их хозяйкой.       Мез’Баррис не успела заикнуться о наглости С’Арбриины, что распоряжается её собственностью, как собственность эта, позабыв про одежду и похитив палатку-одеяло, арбалетным болтом вылетела обратно в гарем.       — Я не оскорбляю матрону, — С’Арбриина продолжила, ничуть не трепеща и выражая взглядом все претензии, какие только могут быть. — Это делаешь ты!       — Я?! — Мез’Баррис так растерялась от внезапного поворота, что чуть было не прикрылась.       — Да, ты! Кто строит из себя нашу главную информаторшу, придумав хоть что-то в попытке оправдать свою бесполезность?!       — Ну, допустим, я, — в замешательстве Мез’Баррис пропустила основную претензию мимо ушей, не представляя, к чему клонится разговор. Донести бы матроне, и дело с концом! Нет, сначала надо одеться, а лучше пропустить этот этап и насладиться видом бестолковой сестры, что вся раскраснелась от гнева! Тычет пальцем хозяйке покоев в грудные мышцы, топорщит дрожащие в ярости уши!..       — Вот и собери информацию о своих отношениях с матроной!       — Это что за информация, на которую ты, падаль, намекаешь?! — Мез’Баррис сделала выпад, хватая показательно безоружную С’Арбриину за воротник!..       И осеклась на полпути. Руки не слушались её. Её собственные руки потянулись к её же горлу.       — Вишья! — прошипела С’Арбриина заклинание, отбрасывая ненавистную старшую к стене и зачем-то закрывая дверь за своей спиной.       — Я больше не стану этого терпеть, — прошипела почти готовая жрица С’Арбриина, и в глазах еë отразилось всë безумие Бездны.       — Ты что задумала, падаль? — Мез’Баррис глумливо ухмыльнулась, сдувая крашенную прядку, упавшую на глаза. Сейчас она оправится от удара, совсем ничтожного, и…       Она едва ли могла пошевелиться. Что-то контролировало еë. Магический приказ?.. Воля соперницы?!       С’Арбриина мигом изменилась в лице, успокоив дрожащие от замысла руки и надвигаясь… Задирая юбку.       Остаток жизни Мез’Баррис убеждала себя, что глядела тогда с ненавистью, ничуть не трепеща под этой садисткой, жадной ухмылкой.

***

      Матрона вновь не находила себе места, хлеща настойку прямо из графина и метая ножи в самодельную эмблему Дома До’Урден в полстены. Мез’Баррис не дерзнула спросить, какой же очередной «тонкий, что не прикопаешься» манёвр совершила проклятая и неубиваемая Мать Варта, сцепившаяся с ничтожным Домом Армго из-за череды искусных интриг, козней не менее проклятых Ксорларринов, своего знамени над ничего не стоящим источником на границе диких пещер и беспредела всем осточертевших браэринских переселенок в своих владениях.       Присмиревшей Мез’Баррис отчего-то вдруг показалось, что она вообще ни имеет права подавать голос. И на титулы свои права не имеет. И самкой её, кажется, по ошибке признали.       — Зачем явилась? — спросила Мать Соулез в совершенно обычной для себя манере, но Мез’Баррис от этого вопроса вздрогнула, как какой-то самец.       — Моя матрона, — заговорила Мез’Баррис тихо, насторожив не привыкшую к такому мать, — я тут подумала… Что пора бы мне приносить пользу Дому!       — Ты приносишь пользу Дому, — Соулез оторвалась от пойла и навострила уши, не представляя, чего ждать. Наверняка, будучи высшей жрицей, прослушала мысли непутёвой дочурки. Что же она услышала, так изменившись в лице?       — Твоя работа — нести моё слово. Ты символ. Наша сила! Пока ты молода, я большего от тебя не требую.       — Я не о том, моя матрона, — Мез’Баррис поклонилась, демонстрируя почтение, а затем поклонилась ещë, как никогда опасаясь гнева матроны, высшей жрицы, истинной госпожи… Всего, чем когда-либо была всë ей с рук спускающая мать. — То есть, благодарю за… Почести, и вот, за всë благодарю!       Соулез всё-таки отставила графин, пересев со стола за стол.       — Сейчас я услышу то, что мне понравится, — сурово намекнула матрона. — Ради твоего же блага.       Мез’Баррис мялась с ноги на ногу, должно быть, целую вечность.       — Если я старшая дочь, — неуверенно начала она, не смея оторвать взгляд от пола, как самый благовоспитанный самец. — Богиня велела отдавать первых дочерей в Арак-Тинилит, чтобы…       Соулез выругалась так грязно, что стены смущённо сжались.       — Ты задумалась об этом сейчас! Сразу после того, как я употребила все силы, чтобы пустить слух о твоей избранности!       — И что, поверят?! — Мез’Баррис на миг забыла обо всех жизненных невзгодах, став прежней и вытянувшись во весь завидный рост.       — Ну, не все и не во всё, — отмахнулась Соулез. — Сама богиня не велит тебе торопиться пополнять ряды её служительниц! У тебя особая миссия! Ты ходишь на рейды в дикие пещеры, и лишь она знает, чем ты там занимаешься! Тебе нельзя надолго отлучаться из замка, иначе весь наш город содрогнётся от гнева неукротимой иблитской матроны! Это ведь ты ответственна за переговоры с ней, понимаешь, как совпало? О какой отлучке в пару лет может идти речь! В послушницах ходят годами, а порой и десятилетиями, и это лишь начало, всего лишь первая ступень обучения! Всего лишь… Необходимый этап. Просто чтобы заслужить право ходить домой, к своей матроне на поклон!       — Какая-такая иблитская матрона? — не поняла Мез’Баррис, тревожно нащупывая парные булавы на поясе. В кои-то веки она одета, и оружие на месте! — С кем это я веду переговоры в тайне от себя?!       Соулез посмотрела на неё с многозначительным самодовольством.       — Одна из тех, кем мы испокон веков пугаем легковерную публику из хвоста иерархического списка, чтобы не поплатиться за слабую дисциплину в войсках и дыры во внешних стенах. Твои наплевательски не залеченные шрамы — следы магического оружия её жриц, а не жалкая попытка выглядеть суровее. Твоя нелепая красная прядка в волосах — знак великой судьбы, а не придурь. Вот и матрона теперь иблитская появилась, с которой ты ведёшь переговоры.       Соулез поднялась с места, деловито направившись к стеллажу со свитками. Пристыженная Мез’Баррис охотно повелась на небольшую уловку, покорно опустив уши и лишь надеясь, что они не горят от стыда. Мать часто делает что-то подобное. Изображает занятость, когда еë великий разум штурмует «недостойная» мысль.       — Озвучь то, что у меня на уме, — приказывает Соулез. — Если мысль моя верна, ты справишься с этой задачей.       И Мез’Баррис начала, не слишком-то подбирая слова.       — Я твоя старшая дочь. Ты забеременела мной, не дотащив кого-то из вражеских шлюх до места дележа добычи. В том возрасте, когда иные самки с «мальчиком» за ручку не держались! И родила при тех же обстоятельствах — на волне боевой ярости, потроша вражескую солдатку и подсекая пуповину, не сразу сообразив, что это часть твоего тела, а не…       — Ближе к сути, — не церемонилась Соулез.       — Первое дитя, большая и крепкая девочка, рождённая при таких обстоятельствах совсем юной девицей. Я пользовалась всеми почестями, почитая за должное…       — Ещё ближе! — Соулез закипала, почитая сейчас столь желанные речи за неуместные сантименты.       — Твои почести… Мои выходки! Это было уместно… Раньше. А затем ты взошла на трон, а я стала принцессой. Ты матрона, я принцесса. Это ко многому обязывает.       Соулез выбрала один из свитков, с таким видом, будто вцепится в него зубами, лишь бы не перегрызть глотку своей любимице… То есть, конечно, «наследнице»!       — А теперь ты прикрываешь мои выходки божественной волей. Мне всё сходит с рук, благодаря тебе, моя матрона. Благодаря тебе… той, что делает мне славу едва ли не избранной. Будто ждёт меня великое будущее, уготованное богиней. Будто всё, что я делаю, предопределено богиней. Это твои домыслы, но…       — Вот и мне интересно, — оскалилась Соулез, играющая с огнëм. — Почему богиня это допускает.       — Иначе ты давно нашла бы способ от меня избавиться? — Мез’Баррис усмехнулась неуверенно, надеясь, что матрона сочтëт вопрос за риторический.       — Пустила бы твою энергию на благое дело, — поправила Соулез уж слишком спешно. — Ты бы у меня с хлыстом змееголовым по струнке ходила! Как С’Арбриина!       Мез’Баррис чудом не пошатнулась, услышав это имя.       — Если тебе станет от этого легче, — Соулез взяла ещë пару свитков, теперь уже подбирая осмысленно, вернувшись к рабочему настрою. — Не я уполномочила её преподать тебе урок. Больше того, я приказала ей молчать об этой выходке, иначе что подумают о нашем Доме? Какова будет цена моим рассказам о твоей избранности? И прочим моим рассказам! Мне перечислить поимённо, кому эта история придётся по нраву? Всех, от Варты До’Урден с Ксорларринами в полном составе, до твоих опороченных дружков? Может, мне стоит поведать варианты дальнейшего развития событий? Что станет с Домом, где вторая принцесса опускает наследницу, и это даже не приказ матроны?       — Это ни к чему, — твёрдо ответила Мез’Баррис, дерзко глянув матроне в глаза.       — Вот и ты будь умнее, — смягчилась Соулез, уж очень гордая за понятливую любимицу. — Делай выводы и жди своего часа.       Мез’Баррис поклонилась матроне и почтительно исчезла, готовая сделать крюк через весь город и дикие пещеры, лишь бы не попасться С’Арбриине на пути.       Дорога её пролегала в винный погреб, вернуться в свои покои духу не хватило. До самой ночной смерти Нарбондели матушкина бестолковая любимица напивалась, мечтая забыть вкус ненавистной младшей сестры, своей вечной и неучтённой соперницы. Забыть, каково это, когда тебя тянут за волосы, как какого-то самца. Забыть, какую панику внушает невозможность пошевелиться под воздействием запредельной жреческой силы. Забыть ощущение её беременного живота, мешающего хотя бы выполнить должным образом свою работу. Вспомнить самочьи насмешки над слабым полом, что не смеет укусить насильницу в неведомом страхе, лицемерно строя из себя жертву.       Мез’Баррис напилась как в последний раз, а затем долго стояла там, куда еë заплетающиеся ноги принесли. Смотрела косящими глазами на гигантский сарай, и не смела понять, что видит. Тянула руки к бутылке, а она стремительно пустела… То же и со второй бутылкой произошло, прихваченной про запас. И с третьей, отобранной по праву сильной у какой-то браэринской падали.       Выпито с Донигартен, ноги не держат, и нутро тяготит. Уйти бы с дороги, чтобы сесть в приятное место, а не в лужу. А может, не надо никуда идти? Лечь в лужу, лицом вниз, и захлебнуться помоями! Доплестись до ближайшей трупной кучи, да набиться в подходящую себе компанию, чтобы сгореть заживо, когда кучу решат «убрать». Снять пивафви, огласить свой статус, оскорбить чернь — всех вокруг, особенно опасных головорезок… То есть, всех вокруг!       Или зайти, наконец, в Зверинец, где еë всегда поймут и возвеличат одним лишь взглядом огромных, наивных, косящих исподлобья кровавых глаз!       Нет, она не посмеет. Она попросту не имеет права.