В шкуре героя

      Деревня была похожа на встревоженный улей. На следующее же утро оправдательная версия про Итачи-сана звучала из каждого угла.       Как сокомандник аж двух Учих, я тоже попала под это внимание, потому что уж я-то точно должна была знать, правда это всё или нет. Поэтому по деревне я перемещалась хирайшином и только по крайней необходимости. А всё потому, что главными сороками были даже не гражданские, а шиноби.       Много от меня в эти дни было и не надо. Ограничитель на Саске — хитроумная печать, считывающая интуитивно намерения обладателя и блокирующая чакру в случае дурных намерений. Плюс я снимала частично эту же печать, чтобы ба-чан могла провести операцию по пересадке глаз.       Шисуи сказал, что это не то, о чём мне стоит беспокоиться. Просто при использовании финальной стадии глаз — которая была строжайшей тайной и редкостью ещё при живом клане — человек рисковал ослепнуть. Я помнила, что у самого Учихи-старшего проблемы начались ещё несколько лет назад. Тогда я забила тревогу, но проблему это, очевидно, не решило, а только тормознуло.       Случай Итачи был намного запущеннее. Вот почему они так торопились. Саске припахали за компанию — он последнюю стадию пробудил совсем недавно и даже воспользоваться ей не успел — мы с Ши спеленали его раньше.       В свитках клана говорилось, что если глаза пересадить — проблема решится, и те даже исцелятся. Такой случай был только один, правда, никто не рисковал этим, да и пробудивших мангёкьё (язык сломается, тьфу) было слишком мало. Короче, всё это могло быть просто легендой.       Однако тут в игру вступал неизвестный Учиха, которого Итачи назвал Мадарой. Именно он помогал с резнёй клана, и именно он, очевидно, прятался под рыжей маской.       В то, что основатель клана резко воскрес и помолодел, никто особо не поверил, даже сам средний Учиха. Тем не менее, он имел ту же стадию развития шарингана и за столько лет не ослеп. Именно от него Итачи и подцепил знание о пересадке глаз.       В общем, Учихам назначили операцию, как только Сакура и Цунаде провели какие-то тесты на совместимость. Все трое остались в больнице, а я оказалась предоставлена сама себе.       Цунаде тут же нашла мне занятие — маленький кружок по интересам Учихи-младшего, в который входила моя предполагаемая родственница, был отловлен АНБУ на границах деревни и посажен под стражу. Конечно, ребятню допросили по всей строгости, и гнить бы им долго и несчастливо в тюрьме, если бы перед этим я на отчёте не брякнула Цунаде о предполагаемом родстве с фанаткой Саске. Поскольку фамильное сходство было на лицо, то есть на голову, ба-чан не побрезговала провести проверку.       Новоявленная родственница вместе с подельниками оказались на моей совести. И на испытательном сроке, так что одно резкое или неловкое движение — и троице было бы не до смеха. В том числе из-за старейшин, которым чужаки совсем не понравились.       Я не стала изобретать велосипед — все получили ограничитель на использование чакры, чуть проще того, что гордо носил теперь их бывший главарь, и клона в соглядатаи, на чём свой долг Родине я посчитала временно исполненным.       Не то чтобы ребятня была такой ужасной. Просто, глядя на них, где-то на подкорке неприятно ёкало осознание, что Саске предпочёл их помощь, а не мою или Сакуры. Да и, честно говоря, Карин (той самой родственнице) я по какой-то причине не нравилась. Ещё больше она стала проявлять антипатию, когда увидела меня в натуральной окраске, а не маскировочной, по началу решив, что я просто над ней решила пошутить.       Суйгецу был буквально скользким типом, вечно себе на уме, его мало что волновало, на мой взгляд, кроме собственной выгоды.       Самым приятным из компании казался Джуго, но бедный парень неконтролируемо поглощал природную чакру и в моменте мог стать опасным созданием, впавшим в ярость. Его печать, наоборот, пришлось усложнять и переделывать несколько раз.       Со слов ребятни, Орочимару был мертв. Убил его никто иной, как Саске. Это было странной новостью, взбодрившей высшие чины. Даже если змей был ослаблен болезнью и стычкой со мной в роли девятихвостого, все поражались, как у юнца вроде Саске это вообще получилось. Меня же коробит, потому что раньше, как бы он себя ни вёл, я не могла и подумать, что Учиха может стать убийцей.       Ну, наша профессия, конечно, это предполагала. Да и об Орочимару я бы плакать особо не стала — было жаль Джираю, потратившего на его поиски/спасение столько лет, но на этом всё. Просто... Мне казалось, я знаю бывшего сокомандника. Но очевидно, ему сильно нравилось доказывать, что это не так. Впрочем, выбора у него могло и не быть. И из марионетки-Саске и Саске-убийцы я предпочла бы второго.       Когда я расквиталась со всеми делами, то резко осознала, что ни с кем особо общаться не хочется, а потому я ушла на весь день на заброшенные полигоны. Джирайя подкинул мне интересную мысль, прежде чем свалил по делам. Это было о технике огня и том, как я её реализую. Сенсей непрозрачно намекнул, что у природной чакры куда больший потенциал, чем то, что делала я. Если теория правдивая... Я могла бы ускорить собственную регенерацию ещё в несколько раз. Или разработать лечебную технику для других, потому что шоссен в моём исполнении способен был только кого-то мучительно добить.       К тому же близился мой день рождения. Я морально готовилась к нему — в прошлый раз Учиха вызвонил меня подставным сообщением от Хокаге прямо с тренировки и затащил в арендованный кинотеатр на весь день, где крутили все серии «Принцессы Фуун». Отсутствие людей было плюсом, но фильмы, откровенно говоря, были не очень по сюжету, хотя меня и заворожило, что можно снять на плёнку в наши дни. Всё же телевизор был не у всех гражданских, а в кино я никогда не ходила.       От парня стоило ожидать любой подлянки, хотя сейчас я надеялась, что он забудет, больше поглощённый своей реабилитацией и новообретённой семьёй.       От этой мысли неприятно скрутило горло. Но я мысленно дала себе оплеуху, вернувшись к тренировке.       Я слишком привыкла, что Ши всегда был рядом в последние годы. Сейчас одна из целей нашего сотрудничества была выполнена, да и я сама волновалась, что он не общается особо ни с кем, кроме меня. Конечно, психически малоустойчивые кузены — сомнительная компания, но лучше такая, чем никакая, да?       И все же, идиотское чувство одиночества скребло на задворках, как бы я себя не одергивала.       Поняв, что тренировка не пойдёт, учитывая нарушенную концентрацию, я легла на траву, уставившись в голубое небо над верхушками деревьев.       Когда всё стало так плохо? Я старалась не привязываться к людям слишком сильно, потому что неизменно они покидали меня. Как Какаши, как Саске. Проще было держать дистанцию, чем позволять кому-то другому подобраться так же близко.       Но Шисуи мои потуги что слону дробина. Даже Джирайя стопорился через раз, а Учиху ничего не брало вообще. Незаметно для себя я привыкла, что большую часть дня мы проводим вместе. Он шутил и совал свой нос, когда я готовила, чинил мне оконную раму, валял меня по тренировочному полю или просто молчал под боком, учась выписывать печати, пока я работала над чем-то своим. И ничего из этого меня особо не напрягало.       Я даже смирилась с тем, что он не приходит через дверь, как нормальный человек, и переставила с подоконника пепельницу и цветок, чтобы он их не снёс, когда откроет окно, которое теперь тоже не запиралось.       Взгляд тёплых чёрных глаз стал появляться перед моим взором даже слишком часто. Они были красивые, эти глаза, всегда ловили блики света, играя хитрыми искорками, как драгоценными камнями. И его тёплые руки, всегда так осторожно касающиеся меня...       Хлоп.       Щёки обожгло от того, насколько сильно я их припечатала ладонями, прервав поток собственных мыслей. Что-то... Что-то меня понесло и вовсе не в ту степь.       Это всё от безделья. Как будто бы заняться нечем... Вон, раз у нас неучтенный Учиха — стоит проверить барьеры, а не сидеть на месте ровно.

* * *

      Я изрядно потратилась и домой еле доползла, доставая растворимую лапшу, чьё существование на моей кухне оправдывалось тем, что в прошлом периодически я возвращалась домой в таком состоянии и готовить сил не было.       Конечно, сейчас в большинстве случаев со мной за ужином был Ши, который хоть и получил мораторийна готовку, всё ещё мог пойти и раздобыть еды на вынос, но сегодня, как и до этого, Учиха должен был быть в больнице, так что мне предстоял ужин в тишине полутемной квартиры, состоящий из очень ленивого рамена, который даже варить было не нужно.       Теучи-сан точно сказал бы мне несколько ласковых, если бы узнал, как я порочу его искусство. Но у меня действительно был почти пустой резерв, и единственное, чего хотелось, — это спать.       Я расположилась за столом, уставившись на пустой стул дурацкой расцветки в цветочек (который притащил Ши, кстати), и собиралась приступить уже к позднему ужину, как вдруг створка окна с оглушительным визгом открылась, и внутрь ввалилось чьё-то тело. Единственное, что успокоило и предостерегло меня от немедленной атаки, это понимание, что без допуска фуин сюда бы никого не пустил, а значит, все были своими.       Послышался протяжный стон, когда я поднялась из-за стола, и над кроватью показалась растрепанная кудрявая макушка.       Часть меня хотела рассмеяться, потому что он был здесь ещё и в таком нелепом виде, а вторая действительно разошлась, потому что этот идиот был в повязке на глазах и больничной робе. Кто угодно бы понял, что он сбежал из больницы.       Цунаде убьёт нас обоих, Ками побери.       — Ты что, шизанулся? — недовольно спрашиваю я, поддерживая Шисуи за руку и сажая его на кровать. Он мимо неё промахнулся-то всего ничего, кстати. — Ты как вообще умудрился через полдеревни вслепую пробраться?       — И тебе привет, принцесса! Ну, я собрал немало углов по дороге, — рассмеялся парень, хватаясь за мои руки и насильно сажая рядом с собой, — не хотел оставаться в больнице.       Не могла его сильно за это чувство порицать, в конце концов, я была не шибко лучше, а временами даже и хуже. Однако казалось, что он чего-то недоговаривает. Именно сейчас закрытое наполовину бинтами лицо казалось до странного открытым и уязвимым.       — И ведь в какой-то из жизней я так согрешила, и судьба мне теперь вручила тебя, — обречённо вздохнула я, прикидывая, есть ли у меня печать в нужном крыле больницы и получится ли у нас пройти незамеченными до его палаты, прежде чем ба-чан выйдет на тропу войны и мы оба поплатимся за эту выходку. — Нельзя тебя тут оставлять. Я даже медицинскую помощь оказать не могу в случае чего, знаешь же.       — А ты ведь знаешь, что идеальных людей не бывает и никто не ждет, чтобы ты стала таковой? — со смешком спросил Учиха, все ещё удерживая меня за кисти. Его, очевидно, не смущало вообще ничего, зато я порадовалась, что сейчас он меня видеть не мог. Щёки облились жаром, особенно когда парень склонился к моему лицу, мягко улыбаясь. Слишком близко, чтобы это было комфортным.       — Знаю я, но... — я переплела наши пальцы, опираясь на них подбородком и задумчиво пожевав губу. — Мне казалось всегда, что всё дело в упорстве, что нет такого понятия, как «талант», и стоит только приложить усилие — и возможно будет всё. К тому же, пока я не, как ты выразился, «идеальная», существует вероятность, что мои близкие погибнут, и вина ляжет на меня.       Признание этого факта вслух было очень странным. Вряд ли я бы сказала кому-то, кроме него. Но с Ши... мои тайны были в безопасности, я знала это.       — Фу-у-у, Наруто-чан, — капризно протянул Шисуи, выдернув одну руку и на ощупь щелкнув меня по носу, — я сбежал из больницы, потому что там было тускло и уныло, пришел к тебе, а ты тут занимаешь ровно тем же, чем мои обожаемые соклановцы, — распространяешь мрачную ауру.       — Хах, — я толкнула его на подушки и сама упала рядом, приобнимая за руку. Так и знала, что он тут не просто так, — я так и знала, что дело в них. Рассказывай давай, о великий шифровальщик, ты ведь знаешь, что мои уши для твоего нытья всегда открыты.       Шисуи пожевал губу, но всё же, поерзав, завел разговор, сгребая меня в медвежьи объятия.       Противное чувство, мучавшее меня весь день, наконец‐то отпустило.

* * *

      С того разговора прошёл почти месяц. Сентябрь медленно, но верно заканчивался. С Ши и Саске сняли повязки, хотя Итачи-сану предстояло ещё как минимум неделя реабилитации.       За мной закрепился статус командира бывшей «Хэби», так что клон гонял команду по D-ранговым миссиям, покуда я была занята на миссиях с Шисуи и заказами на печати. Такахаши-сан решил немного увеличить размеры поставок. Учитывая, что времена нынче были неспокойные, решение это не сказать, что неожиданное.       Но в один из выходных я решила выполнить просьбу Шисуи относительно его нового дома. Парень покупал его для всей оставшейся семьи, так что тот был не маленьким, но вот беда — вообще не защищенным. Учитывая наличие Данзо и уязвимого пока что Итачи в радиусе одной деревни, это было кошмарным допущением.       Так что утром 2 октября я вошла в дом напарника, воспользовавшись запасным ключом, который был вручён мне на всякий случай.       Меньше всего я ожидала увидеть кажущуюся хрупкой фигуру бывшего нукенина в повязках на лице с ножом в руках, застывшим над помидором.       Мне понадобилось секунды две внутреннего диалога и недовольного ворчания проснувшегося Курамы, чтобы принять решение.       Я жалостливо свожу брови, бесшумно подхожу к Итачи и мягко забираю у него нож. Хотя больше похоже, что мне позволяют это, потому что я не обманываюсь — парень повернул в мою сторону голову, когда я только в дом вошла.       — Что-то мне подсказывает, что вы совершенно безответственно нарушаете режим выздоровления, Итачи-сан, — направляя его на стул, журю я. — Знаете, не стыдно просить о помощи, особенно при условии, что все члены вашей семьи ранее временно ослепли.       — В таких ситуациях обычно просят друзей, — безэмоционально выговаривает Учиха, — но мои друзья или мертвы, или видеть меня не пожелают теперь.       — Категоричненько, — хмыкнула я, начиная нарезать рыбу, — ну, у вас троих вроде как есть я. У меня, конечно, тот ещё характер, спросите кого хотите, но оставлять в послеоперационный период людей, для которых было положено много сил, — слишком даже для меня.       — Почему ты так заботишься о нас троих? — осторожно спрашивает Итачи. Я хмыкаю, находя взглядом кастрюлю для риса.       — У меня есть такая возможность, почему нет? — ответила я, тщательно всё обдумав. Если честно, то мотивы больше половины моих поступков мне и самой были не совсем ясны. — В конце концов, с самого рождения я заботилась только о себе, представляете силу непотраченного материнского инстинкта? Ладно, было кое-что, что я хотела бы сказать вам и Саске.       — И что же? — напрягается Итачи. Дюже страшный человек, хочу я вам сказать. Он сейчас, по идее, ничего не видит, но сомнения в том, что я могу умереть быстро и безболезненно, меня не покидают.       — Поговорите уже, упертые бараны. А то раскрыть правду-то раскрыли, но на этом и застопорились. Ши говорил, что ваше напряженное молчание можно катаной резать, и она об него сломается.       — Ты довольно близка с моим кузеном, — замечает Учиха чуть менее напряженно.       — Ну, вполне логично, что мы сошлись. Он умеет пробираться под кожу ко всем, с кем общается, — задумчиво отзываюсь, кромсая огурцы в солому, — к тому же нам обоим была нужна поддержка, и цель у нас оказалась схожей, так что — почему бы и нет? Хотите что-нибудь сладкого на обед? Просто Саске-то, понятное дело, не будет, он у нас терпеть этого дела не может, Шисуи съест без вопросов, а насчет вас я ничего не знаю.       — Кто-нибудь говорил тебе, что ты странно меняешь темы? — хмыкнул Учиха. — Буду. Спасибо тебе.       — Да не благодарите вы, это ерунда, — отмахнулась я, лезя за специями на верхний ящик.       — Я за другое.       — Я поняла.

* * *

      У Шисуи был выходной, но проводить его так, как положено проводить свой выходной — с семьей, — ему совершенно не хотелось. Напряжение, висящее между братьями, можно было резать ножом, и старший Учиха хоть и тратил последние две недели на то, чтобы атмосфера разрядилась, помогало это слабо. Точнее, вообще почти никак.       Саске винил брата, хоть и не собирался его убивать, Итачи винил себя и недосказанность, и это едкое чувство наполнило весь его дом с подвала до чердака.       В отличие от той же Наруто, он настраивался на то, что одиноким долго не будет, а потому между квартирой и двухэтажным домом выбрал второе.       Конечно, пока не было остальных Учих, он предпочитал там особо не появляться и большую часть времени проводил у Наруто. Девушка бесилась неимоверно, но никогда не выгоняла, подкармливала и позволяла даже иногда ночевать у себя.       Любая клановая девушка, да и бесклановая тоже, выпнула бы его, но Узумаки, если и знала о каких-то правилах приличия, предпочитала их игнорировать.       Может, поэтому с ней было так уютно.       А вот у него дома не было так и вполовину. И нахождение там превращалось в пытку. Шисуи было стыдно, что он так думает, но поделать с этим он ничего не мог.       И сегодня, проявляя малодушие, он собирался свалить к Наруто, зная, что девушка, скорее всего, на весь день засядет дома за фуин, а не сбежит на тренировку. В свой выходной хотелось отдохнуть душой, и рядом с девушкой, чьи глаза напоминали бескрайнее летнее небо, это было не так уж и сложно.       Шисуи спустился по лестнице, натягивая футболку и вваливаясь на кухню, собираясь выдать жизнерадостную тираду и помочь Итачи с завтраком, как уже оправившийся от операции, однако застыл в проходе, впившись взглядом в хрупкую фигурку своей напарницы у плиты.       Она была не в обычной своей одежде, а в какой-то огромной черной кофте. Кажется, это была его форменная кофта, которую он однажды оставил у неё, а потом попросту забыл. Мон Учих на рукаве красноречиво на это указывал.       Итачи нашелся за столом и, судя по позе, всё порывался предложить свою помощь, но, очевидно, так и не решался. Узумаки же порхала по кухне, словно бы всю жизнь жила здесь, а не зашла впервые с тех пор, как он купил себе недвижимость, и периодически что-то сплавляла Итачи на пробу, советуясь по поводу вкуса.       От этой картины внутри расплылось небывалое тепло. Он опёрся о косяк плечом, и губы разъехались в почти счастливой улыбке. Если Наруто увидит его с таким выражением лица — он огребёт. Но сдерживать поселившееся внутри счастье было невозможно.       Вау, эта девушка делает из него счастливую лужицу одним своим видом. Он так сильно влип.       Но момент был прерван, когда последний член семьи также соизволил спуститься к завтраку.       — Узумаки? — послышался холодный голос за плечом Шисуи. Саске, похоже, тоже проснулся. — Что ты здесь делаешь?       В тоне его сквозило неприкрытое недоверие. Шисуи знал, что они с Узумаки ещё ни разу не говорили с глазу на глаз. Принцесса была по праву обижена на последнюю выходку младшенького, а сам Саске, кажется, не слишком спешил болтать с подозрительной бывшей сокомандницей, совершенно не доверяя в вопросе её безобидности ему, призраку.       — О, вы встали, — наконец заметила девушка, обернувшись к ним, даже не смутившись тона своего бывшего друга. Правда, она никогда не называла его бывшим, хоть и была сильно обижена, — отлично, завтрак почти готов. А я тут, потому что Шисуи просил поставить защиту на дом. Правда, это было почти месяц назад, но у меня сегодня выходной, так что почему бы и ни да?       — Если пришла ставить защиту, то ставила бы её и валила, — недовольно произнёс Саске, толкнув Шисуи в плечо и пройдя на кухню, демонстративно сев как можно дальше от брата. Наруто прищурилась, проследив за этим действом, и Учихе-старшему не нужно было быть эмпатом, как его напарнице, чтобы понять уровень её скаканувшего недовольства.       — Ты задница, Саске, — спокойно, вопреки собственным эмоциям, говорит Узумаки, — но, думаю, ты и так об этом знаешь. Шисуи, садись за стол, кофе будешь?       — Лучше чаю, это ты у нас кофеиновая наркоманка, — рассмеялся парень, поддержав её беспечную игру и двинувшись внутрь помещения, но к девушке, а не к столу, — а что у нас на завтрак?       — Мы с Итачи-саном сошлись на карри, сашими, запечённых помидорах и данго. У тебя совсем ничего не куплено из готового впрок, как так можно, когда один из вас ещё не оправился после операции? — она нахмурилась, ловко уходя от объятий (что происходило довольно часто), и несильно треснула его лопаткой по голове. — Я начинаю сомневаться, что тут собрались гении.       Она скользнула к гарнитуру, выключая огонь и снимая чайник с плиты. Учиха позволил себе мягким взглядом последить за её фигурой и присел рядом с Итачи.       — Я не задумывался над этим, — виновато протянул Шисуи, скосив глаза на друга, —прости, Итачи. Но ты ведь знаешь как я готовлю, Нару.       Девушка замерла, явно вспоминая инцидент со своей плитой (что, между прочим, было чистой случайностью, и он всё возместил), а потом передернула плечами.       — Это моя плита пострадала, можешь не напоминать, — протянула она и развернулась с тарелками к столу, торжественно вручая их напарнику, — но ты бы хоть попросил, мне без разницы, на сколько людей готовить.       Шисуи забрал у неё столовые приборы, смущенно улыбнувшись. Стопроцентно она и не догадывалась, как на него влияет.       Но каждая фраза, каждое действие, которое она делала, следуя своему жизненному кредо «потому что могу», отзывалось в нём приятным теплом.       "Ей идёт моя клановая одежда," — умилённо подумал Шисуи, следя за тем, как девушка суетится, расставляя еду на стол и заботливо помогая Итачи взять свою порцию. Если она и знала, что уж с этим он может справиться сам, то виду не подавала. Кажется, у бывшего нукенина из-за неё случился разрыв шаблона, до того смущённо он выглядел в этот момент. Живым даже, чего за месяц, по его наблюдениям, не случалось.       Прибора было только три, очевидно, она уже давно позавтракала, однако мужчина все равно почувствовал смущение от того, что есть с ними она не собирается.       Наруто щелкнула по носу хмурого, почти злого Саске, придвинула к нему блюдо с помидорами и направилась к выходу.       — Я буду снаружи устанавливать внешний контур, — сообщила она. — Подумайте, что хотите на обед и ужин, если что случится — позовите.       Призрак прикрыл глаза, взявшись за палочки и осторожно подцепив кари. Пахло просто изумительно. Скосив взгляд на Саске, он заметил, что тот, хоть и с миной вселенского недовольства, но все же поедает свои любимые помидоры. Ну хоть сцену не закатывает.       — Наруто-чан — прекрасная девушка, — тихо сказал Итачи, обращаясь именно к Шисуи, потому что повернулся лицом к нему. — Я понимаю, почему ты так к ней привязан.       Саске демонстративно фыркнул, как делал почти постоянно, когда старший брат что-либо говорил. Узнай об этом Наруто — он бы получил по голове, Шисуи не сомневался. Но ему не хотелось вмешивать девушку в их конфликт, к тому же он уже нажаловался ей на них, не будучи в состоянии устоять под натиском расспросов.       Итачи осекся и как-то весь съежился. Никто не винил его в произошедшем так же сильно, как он сам себя, и Шисуи было больно за друга. Гений клана души в брате не чаял, и его презрение било по нему очень сильно.       То тепло, что принесла Наруто, растаяло, как снег в июне.       — У тебя есть право злиться, — неожиданно проговорил Итачи. — Если ты не можешь меня простить — не нужно, Саске. Сам себя я вряд ли когда-нибудь прощу. Просто знай, что я всегда буду на твоей стороне.       Парень поднялся из-за стола и вышел из кухни на ощупь. К еде он так и не притронулся. Принцесса, наверное, расстроится.       "...Дай им время, ладно? — мягко спросила Нару, по ощущениям склонившись над его лицом и пальцами разгладив морщинку на лбу, так осторожно, что у него защемило сердце от нежного прикосновения. — Время сгладит неровности. Даже такая задница, как Саске, не может злиться вечно, к тому же он любит своего старшего брата. В этом была причина его лютой ненависти. Он просто очень гордый, чтобы переступить через себя."       Шисуи тоже поднялся, прихватив с собой порцию друга и решив, что тот должен поесть. Итачи и так был довольно истощен, послеоперационный период у него шёл хуже всех, плюс та зараза, которая несколько лет убивала его изнутри. Наруто выносила мозг Сакуре несколько часов, пока не убедилась, что это сто процентов вылечится, и довела терпеливого медика до нервного тика и злобных криков.       Отчего её так заботят их жизни, он, правда, не знал. И порой ему казалось, что они этого не заслуживают.

* * *

      У Наруто была дурная привычка. Все, кому посчастливилось знать её достаточно близко, знали о ней. Шисуи, проводивший с девушкой большую часть времени, был осведомлён лучше других.       Она не умела себя жалеть и совершенно не знала меры. И поскольку он был её полноправным напарником, это превращалось и в его головную боль, особенно когда Нару попросту отключилась от чакроистощения. Пару первых раз Шисуи бил тревогу и несся на полной скорости в госпиталь, но Цунаде очень быстро выдала ему набор рекомендаций по уходу и попросила по таким пустякам её больше не беспокоить.       От чакроистощения люди действительно могли умереть, но принцессу это правило не касалось. Даже если она растрачивала свою чакру до отключки, Кьюби вступал в дело и не давал своей джинчурики загнуться.       Так что вся забота о Нару в таком состоянии заключалась в том, чтобы донести её до дома, дать проспаться и накормить после, потому что она становилась довольно вялой после таких приступов. Ничего сложного в этом для него не было, к тому же она выглядела милой спросонья.       В последние полгода она забросила эту дурную привычку, даже когда тренировала расенсюрикен, умудрялась приползать домой на своих двоих и только потом отключаться.       Но в неделю перед своим днём рождения Ру была ужасно нервной. Она сама не знала, что её беспокоило, однако нервы у неё всё же сдавали, так что девушка усилила натиск на тренировки.       Он, конечно же, в таком состоянии оставить Узумаки не мог и стойко переносил её хохот, а потом тащил до дома, как и положено хорошему напарнику. В этом была своя доля корысти. Но никто не говорил, что он не может извлечь из этой ситуации пару плюсов и для себя — носить принцессу на руках и видеть её лицо, спокойное лицо так близко, было самой сладкой пыткой, но он бы ни на что её не променял.       Однако сегодня она его загоняла, а до его дома было ближе. Саске мог закатить истерику, но Шисуи было откровенно на это плевать, когда он заваливался на диван собственной гостиной и вытягивал ноги на пушистый ковёр.       Его дом мало напоминал таковой в снесённом квартале. Там каждая половица отдавала дань уважения традициям, сейчас же Шисуи намеренно выбрал стиль, популярный у гражданских. Он напоминал ему о квартире Нару, да и так было жить куда легче. Клановый особняк перестал быть домом с тех пор, как умер дедушка. Большой дом для маленького мальчика. Тогда он ушёл с головой в миссии, и жилище почти перестало напоминать что-то обитаемое очень быстро. Со смертью клана же... Призрак порадовался, что к его пробуждению и нечего было уже спасать. Часть его, какая-то маленькая, конечно, грустила об этом, но большая наконец обрела покой. Потому что это казалось пыткой, словно бы он жил среди призраков и серых стен... Шисуи с детства не любил эти страшилки. И в осознанном возрасте продолжал недолюбливать кладбища довольно сильно.       Может, поэтому ему так сильно нравились яркие люди, вроде Наруто. В своё время он восхищался кузеном Обито, который из всех Учих был ярким пятном на глазу у всех. Конечно, он был довольно маленьким, когда кузен пропал, но все же помнил кое-что о шебутном Учихе. Принцесса его моментами сильно напоминала, хотя она была шумной только в тех случаях, когда хотела привлечь внимание, но большую часть времени предпочитала оставаться в стороне и наблюдать, прежде чем вмешаться.       Но они оба были добрыми. Ру тоже могла безвозмездно возиться с малышами или старушками. С годами жители деревни перестали её отвергать, как это было прежде, — всё же он помнил, какие слухи ходили и как люди смотрели на маленькую девочку раньше, и это сильно отличалось от того, что было теперь.       Хотя она все ещё не любила праздновать свои дни рождения, как бы он ни старался. А люди в этот день неизменно заставляли её нервничать. Оставалось только догадываться, что происходило с принцессой в прошлом, потому что её слабая отговорка о погибших в эту дату людях его мало убеждала. Но Ру не любила говорить о своём прошлом, и это был тот случай, когда она проявляла всё своё упрямство Узумаки и вставала до конца. Однажды она даже не говорила с ним неделю, когда он снова полез со своими расспросами. После того случая он решил быть деликатнее. Всё же Призраку ужасно не хотелось лишаться столь приятной компании уже тогда.       Близился ужин, так что неудивительно, что в гостиную начали подтягиваться его родственнички. Первым спустился Итачи, с которого буквально на днях сняли повязки, но много двигаться ему все равно запретили.       Он приветственно махнул рукой, но больше двигаться не стал, поправив Узумаки в своей хватке. Ещё пять минут, и он донесёт её до кровати, но сейчас ему нужно было передохнуть.       Итачи приподнял бровь, никак не ожидая увидеть подобное зрелище своим новоприобретенным чётким зрением.       Девушка, заснувшая на руках у его друга, выглядела странно измученной. Итачи слышал, что тренировалась она как проклятая, но не думал, что шиноби может довести себя до такого состояния не на поле боя. Неужели она не знает меры? Это могло быть очень опасным, но Шисуи почему-то не выглядел обеспокоенным совершенно.       — А она что здесь делает? — входит в комнату Саске, заметив инсталляцию «Два напарника», но, несмотря на возмущённые нотки, громкость убавил сильно. Всё же, как бы младший брат не артачился и как бы не пытался выставить Узумаки в чём-то виноватой — она была ему дорога. Возможно, где-то очень глубоко внутри, но всё же.       — Мне лень тащить её до её дома, — честно признался Шисуи с дивана, едва приподняв кучерявую голову, — и пока я коплю чакру на шуншин, пусть спит здесь. И хватит ворчать, как старая бабка, Саске, в конце концов, она твой лучший друг.       — Вовсе нет, — тут же зарычал подросток, сжав кулаки до побеления костяшек, — я пытался её убить два раза, я порвал с ней всякие связи, может, она когда-то и что-то значила для меня, но сейчас мне наплевать! Тем более после всего, что она, оказывается, сделала!       Младший развернулся на пятках, бросив злой взгляд на своего нии-сана, и, громко топая, удалился в свою комнату. Похоже, Наруто была права, и им стоит поговорить ещё раз. Может, и не один.       Шисуи сдержал своё слово, и их невольная гостья была перенесена шуншином немногим позже, кузен же вернулся помогать ему с ужином, хотя больше беспардонно кусочничал, таская еду прямо из-под ножа. Это было даже почти мирно, как в старые добрые.       К сожалению, сладкую иллюзию прервал нарочито громкий кашель. Учиха-младший стоял с очень хмурым лицом и смотрел прямо на Шисуи, словно в чем-то его обвинял.       — Что тебя связывает с Узумаки? — безразлично спросил Саске, сложив руки на груди. Итачи оторвался от готовки, чуть обернувшись к другу. Его тоже волновал этот вопрос, но чувство такта не позволяло задать его так прямо.       Шисуи не смог подавить нежную улыбку, вспоминая недовольные прищуренные голубые глаза, в которых можно было утонуть.       — Мы напарники, — выдал он, прикрыв глаза и воскрешая образ упёртой самоуверенной девчонки, которая редко уходила из его мыслей надолго, — и друзья.       — Что-то не очень похоже, — фыркает младший в семье, — вы больше похожи на влюбленных идиотов, которые никак друг другу не признаются. И ты доверяешь ей, несмотря на то, что она подозрительная.       — При ней это не ляпни, если не хочешь себе разбитый нос, — назидательно произносит Шисуи, успокаивая сердцебиение, потому что он надеялся, что со стороны были не так заметны его чувства. Поняла ли их Нару или, как обычно, то, что обращено к ней самой, рассмотреть не смогла? — Но со своей стороны могу заметить, что она самый поразительный человек, которого мне довелось встретить в жизни. Я плохо помню её отца, но думаю, что она совсем скоро превзойдёт его. И я доверяю ей, потому что всё, что она когда-либо делала в нашу сторону, было на благо. Какой бы странной вся ситуация ни казалась со стороны.       — Отец Наруто? — переспросил Саске, в этот раз выказав действительное изумление. Насколько заметил Ши, принцесса давно догадалась о своих родственных связях, но никогда не распространялась о них особо. Может, не хотела привлекать лишнего внимания, может, решила, что не будет лишний раз поднимать бучу из-за приказа. Но в конце концов, если смотреть на фотографии, всё становилось очевидным. Потому что к своим почти шестнадцати она была почти полной копией мужчины, за исключением волос. — Ты его знаешь?       — Его вся деревня знает, — заметил насмешливо парень, ухватывая помидорку с доски, за что Ита-кун чуть не дал ему по пальцам рукоятью ножа. — Это Четвертый Хокаге.       Младшенький выглядит обескураженным этой новостью, но яростно отрицать её не берётся, что уже прогресс. Задумчиво хмурясь, подросток разворачивается на пятках и выходит с кухни, не произнеся больше ни слова. Что же, обошлось без криков и оскорблений! Это, безусловно, прогресс.       — Она мне жизнь спасла, Итачи, — неожиданно серьезно произносит Шисуи через пару минут молчания, покрутив меж пальцами кусочек моркови, — хотя она никогда в этом не признается, но я знаю, что в тот день она поймала меня у самой кромки воды.       — Я думал, мне тогда показалось, — произносит вдруг Итачи негромко, — алая вспышка у кромки воды. Потом, когда она тоже оказалась в больнице, понял, что я действительно видел именно её, даже сквозь иллюзию. Третья сторона в тот день, помешавшая Данзо... Это она, не так ли?       — У неё есть свои причины не любить досточтимого старейшину, — произнёс Учиха-старший ровным тоном, — хотя она не была слишком конкретна в том, как узнала и почему вмешалась в тот инцидент. Но я имел в виду именно то, что сказал — она спасла мне жизнь, и я ей очень сильно должен.

* * *

      Я отчего-то нервничала. Присловутое предчувствие скребло на подкорке, но я не понимала, чего оно хочет, потому что всё вроде только начало налаживаться.       Это дурацкое чувство не давало мне нормально сидеть на месте, из-за чего выходные и свободное время я проводила за тренировками, выматывая себя до предела. Спасибо хоть Шисуи, преисполнившись монашеского терпения, таскался со мной по всем полигонам и доставлял исправно до кровати, а так спать бы мне под открытым небом на земле, не иначе.       Я часто начала заходить к Учихам в последние дни — разбиралась с защитным контуром, плюс периодически готовила что-то в благодарность за то, что Ши со мной возится. Ну, и общаться с Итачи-саном, когда тот выходил из депрессивной фазы, было сплошным удовольствием. Уже скоро он должен был завершить курс реабилитации и пройти заново оценку умений. Но, учитывая, что в предсмертном состоянии он вполне спокойно держался в Акацуки и сражался некоторое время с Саске, проблем возникнуть теперь, когда он почти здоров, не должно.       Единственный, кто бесился каждый раз, когда видел меня в доме, был Саске. У него были какие-то претензии, но прямо он их не высказывал (по какой-то причине). Это не мешало ему задирать нос или плеваться ядом, стоило нам оказаться в одном помещении дольше одной минуты.       — Опять ты здесь, — бросил Саске, заходя на кухню, где я мирно лепила данго и никого не трогала, — пора бы уже понять, что это не твой дом.       — Ну так он и не твой, — вдохнула я, постаравшись сохранить спокойную интонацию, — а с Шисуи у нас негласная договорённость.       — А он об этом знает? — фыркнул бывший сокомандник. — Или ты просто пытаешься здесь сделать вид, что ты не одинока?       Я действительно пыталась проявить понимание к его ситуации, но с каждым днём это казалось всё менее рентабельным. Ничего удивительного, что в один момент я попросту не сдержалась — и вмазала по его аристократическому носу, который с оглушительным хрустом сломался. Биджу, не рассчитала чутка, хотела просто сосуды ему полопать.       — Что, Узумаки, — прогундосил Учиха, задрав голову, чтобы кровь не капала на футболку. Придурок, нельзя так делать, — закончились мирные способы решения конфликтов?       — А ты их понимаешь? — в тон бросила я, зачесав свободные пряди назад. Давно надо было так сделать, прямо полегчало. К тому же я не могу обижаться на него вечно, даже если бы действительно хотела. — Потому что каждый раз, когда я пыталась достучаться до тебя словами, ты меня не слышал.       — Может, ты просто подбирала не те слова? — шагнул ближе Учиха-младший, прищурившись. — Если бы ты начала с того, что знала о перевороте, я бы послушал. А ещё я бы послушал рассказ о том, как ты вмешалась во всё это и какое тебе вообще дело было до моего клана? Ко мне ты тоже подошла из-за этого, не так ли?!       Я медленно моргнула. Однако осведомлён парень оказался неплохо. Шисуи постарался? Очевидно, хотя выводы Саске сделал неправильные. Наверное, Ши ему иллюзию показал.       Но все же... Как он мог додуматься до того, что я подошла к нему и завела дружбу с целью... Я не знаю, какой-то манипуляции? Дамы и господа, один из моих лучших друзей. Я, наверное, действительно плохо в людях разбираюсь, если единственный адекватный в этом статусе у меня — Шикамару. Ну, может, иногда и Учиха-старший, но он субъект приходящий, поскольку этого придурка может и переклинить.       — Ты такой дебил, Саске, — произношу я совершенно искренне. — Знаешь, не будь мне лень и жаль Итачи-сана, которому потом твои раны лечить придется, потому что ирьнины после твоей выходки в больнице вряд ли помогут, я б тебе по роже сейчас ещё раз съездила. От души так, знаешь, чтоб ты мозги наконец включил и задницей думать перестал. Думаешь, я преследовала какие-то цели в семь лет? Мне просто было тебя жаль. И да, я кое-что узнала о восстании, совершенно случайно. И меня привело в ужас, что столько людей должно было погибнуть. И да, ты не стал бы слушать, не поря горячку, что было бы смертельно опасно для нас обоих. Сказать, откуда я знаю? Чтобы ты там себе ни думал, я знаю тебя. И да, обижена и зла, потому что ты ведёшь себя всё это время, как обиженная десятилетка в пубертат, хотя пора бы уже повзрослеть! Нельзя просто взять и оттолкнуть всех, кто тобою дорожит. Думаешь, можно взять и выкинуть своё сердце на помойку? Так я тебя разочарую, это не рабочая схема. И для особо одарённых я повторю ещё раз. Ты. Мой. Друг. Без подводных камней и сложных схем, потому что, если ты вдруг забыл, я не перевариваю это дерьмо!       — Но ужасно в нём хороша, не так ли? Ты твердишь это, — раздражённо произносит Учиха, — но что именно ты вкладываешь в слово «друг»?       — Это не объяснить так просто, — задумчиво проговариваю я, доставая сигарету из пачки. Нервы у меня начинали сдавать, так что стоило успокоиться. Хотя, если Шисуи узнает, что я курила в его доме, он мне голову открутит. Словно в назидание зажигалка сработала не с первого раза. — Просто глядя на тебя я знаю, насколько тебе больно, я ощущаю ту же боль и понимаю, что не смогу от тебя отказаться. Ты сейчас во тьме, я знаю. Не так, как месяц назад, но все же. Я не могу махнуть на это рукой, словно бы ничего не происходит.       — Разве я не должен бороться с этим сам? — хмыкнул парень, но в голосе у него прорезалась новая эмоция. — Если уж я во тьме, это моя проблема? И ты не думала, что я именно там, где и хочу быть?       — Помнишь, когда мы познакомились, я просила тебя найти друга? — закуриваю, втягивая в легкие тяжелый дым. Излишняя эмоциональность мне навредит. Я уже наговорила больше, чем хотела. — Мне хотелось, чтобы был кто-то, кто вытолкнет тебя на свет. Было слишком печально, что есть ещё один человек, что тонет в той же яме, что и я. Но ты неожиданно вытолкнул на свет меня, — я посмотрела Учихе прямо в глаза и слабо улыбнулась. — Прости, что я до сих пор не оказала тебе ответной услуги.       Саске отшатнулся, как будто бы я его ударила, и сжал губы с такой силой, словно бы сдерживал что-то. Но он ничего не ответил на мои откровения. Ни спустя минуту, ни спустя две. Когда заканчивалась пятая, он тяжело вздохнул, развернулся на пятках и, громко топая, ушёл вверх по лестнице, где, как я знала, была его комната.       Ну, вот и поговорили.

* * *

      Саске периодически казалось, что жизнь его напоминает сплошной цирк и фарс. Он не мог простить брата, не мог вести себя как раньше с сокомандниками, вернее, мог, но чувствовал, что это неправильно, но самое худшее, он не мог понять, как ему относиться к Узумаки.       С одной стороны, она многого ему не договаривала, и это не было ерундой. С другой, ничего плохого она никогда не делала и зла ему тоже не желала. Даже выручала его, на что он сам ответил ей жуткой неблагодарностью, если смотреть объективно.       Но она вроде не злилась на него. Вернее, злилась, однако это было остаточное и скорее сконцентрировано на том, что он чуть не загубил свою жизнь, а не на том, что он пытался... отнять её. Причём несколько раз. Не говоря уже обо всех гадостях, которые он ей наговорил.       Три года, что они не виделись, он старательно травил в себе память и чувства, взращивая, как оказалось, напрасную ненависть к брату. На момент их с добе встречи он был уверен, что не почувствует ничего и спокойно её убьет.       Но не тут-то было. У Узумаки был удивительный талант, который в других людях Учиха ни разу не видел. Она мастерски выбивала у него почву из-под ног. И хотя со стороны казалось, что треплется она по большей части от балды, он знал, что это не так. Особенно когда дело доходило до их взаимоотношений.       Его взбесило, что, несмотря на все старания, он не смог выбросить эту нахалку из своего сердца. Узумаки Наруто, как клещ, проникла под кожу, и он не знал средства, как её оттуда вытравить, ведь в своё время пригласил девушку в круг близких сам.       Что ж, решил на тот момент Саске, не можем забыть, значит, убьём. Убьём прежде, чем она найдёт нужные слова и попытается его остановить.       Стоило догадаться, что на месте девушка всё это время не сидела. Ему и в прошлый раз едва удалось её победить с активированным джуином, и то, используй она покров лиса, каким опалила в своё время Орочимару и о чём саннин сам почти восхищённо рассказывал, исход мог быть совершенно иным.       Но она, очевидно, не ставила себе цели его убить, несмотря на прямую угрозу жизни собственной.       Узумаки умела тренироваться как проклятая, и то, что уровень у неё за три года повысился знатно, вполне логично. Однако он не учёл того, что размениваться на пафосные речи в этот раз она была совершенно не настроена, как и вообще вести с ним поединок — она попросту накидала ему намеков, потянула время, бросила печать парализации и сдала подоспевшему Шисуи под контроль, вытаскивая всю группу прямо из-под носа Орочимару.       Она злилась, но всё равно заботилась о нём, плюя на все его вспышки злости, обидные слова и поступки.       Он не знал, смеяться ему с этого или плакать.       Для него не стало секретом, что возвращением в Коноху они с братом в большей степени обязаны именно ей, нежели Шисуи, который неожиданно оказался так близко к Узумаки, как был и он в своё время. Это странным образом раздражало.       Саске словно бы слеп от этого мерзкого чувства неправильности. Он сначала не понимал, в чем дело. Скидывал всё на злость от того, что она его обманывала столько времени. А потом дошло — она нашла ему замену, все эти россказни про узы лишь пустой звук. Он ей не нужен, как не был нужен никому в этой жизни после истребления клана.       Многим позже, после слов Итачи, когда он задумается над этим высказыванием, Узумаки, словно чувствуя момент, наконец выдаст ему в своём стиле неподражаемую речь, расставившую всё по полочкам и на удивление воззвавшую к его совести, хотя наличие оной его изрядно удивит.       И теперь он болтался в подвешенном состоянии, не зная, какую линию поведения должен и может держать.       И единственное, что пришло на ум, — это наблюдение. Наблюдение и анализ вообще довольно полезны, это говорил и отец, и Итачи, и сама Наруто.       Вот на этом моменте он начал подозревать, что его жизнь стала напоминать цирк, потому что... Потому что два клоуна в пределах его видимости находились на постоянной основе.       То, что изначально он принял за близкую дружбу, как была у него самого с Узумаки, на проверку оказалось совершенно иным.       В детстве он и сам засматривался на Нару. Она не вписывалась в шаблон раздражающих фанаток, была сильной, умной и, несмотря на то, что язвила почти как дышала, все равно осталась очень доброй и заботливой. И если другие девчонки пытались обратить на себя внимание и все их поступки были поверхностны, не говоря уже о том, что чрезмерны и бесполезны, то про Наруто такого сказать было нельзя.       Она не делала чего-либо лишнего, только то, что признавала необходимым, не лезла к нему за благодарностью и не особо интересовалась его мнением, одобрением и вниманием.       Разговаривать с ней было приятно, он ценил, что она охотно делится знаниями, не задирая нос до небес, и часто интересуется его мнением, признавая силу и гениальность. Это льстило, хоть он понимал, что Узумаки ему не уступает, а где-то и на голову превосходит. По самолюбию это било, но не очень, потому что девушка не кичилась, не задиралась, а наоборот, рассказывала ему, как её сильные стороны переиграть в свою пользу, сделав слабыми.       Да и... Он не мог не признать, что Узумаки уже тогда была довольно красивой. Конечно, нелепый спортивный костюм её мало красил, как и вечные синяки и сотни, буквально сотни шрамов по всему телу, не говоря уже о преснопамятных на щеках, но это не отменяло того, что она была довольно миловидной, а длинные красные волосы, которые в распущенном состоянии лицезрел, наверное, лишь он один с тех пор, как она пошла в академию, и вовсе заставляли восхищённо замирать, глядя на хрупкую тогда ещё маленькую фигурку.       Однако он ей был неинтересен, да и цели в жизни он ставил другие, так что детская симпатия переросла в родственные узы, он с неохотой признал себе, что считает девушку почти сестрой.       Но Шисуи, несмотря на разницу в девять лет, воспринимал её совершенно иначе.       Неожиданно воскресший из беспамятства кузен, который пришёл в себя почти четыре года назад, оказался неожиданно близок с Узумаки. И дело было даже не в их статусе напарников.       Саске помнил, как общались отец и мать. Вечно суровый глава клана много позволить себе не мог, но то, как они переглядывались, касались друг друга и говорили, буквально кричало об их чувствах.       И хотя это было больно, но Учиха провел аналогию на Наруто с Шисуи и к своему удивлению отметил слишком много схожих черт.       Правда, свои чувства осознавал только его родственник, а вот Узумаки, видимо, даже не догадывалась, что с ней что-то не так. Так в её стиле, честно говоря.       И эти два влюбленных идиота мозолили ему глаза, но глядя на них в душу неожиданно приходило домашнее тепло, которого со времён зависания на квартире Узумаки после академии он не ощущал.       Эти двое друг друга стоили. У них было пугающе схожее мировоззрение, и на людей они влияли тоже похоже. Они им светили.       Может, поэтому так отчаянно цеплялись друг за друга — отдавая себя другим, они тоже чувствовали потребность в подобном.       Его уже порядком подмывало взять Узумаки за руку, пихнуть её в руки кузена — до того их переглядки и недомолвки ужасно выглядели.       Однако так считал только он, Итачи же неожиданно от души потешался над своим лучшим другом, и в такие моменты Саске даже казалось, что того потихоньку отпускает чувство вины и мысль о собственной смерти. И хотя он все ещё не простил брата, такие изменения ему все равно были в радость. И ради него он даже был согласен терпеть двух нерешительных идиотов в поле своего зрения.

* * *

      Этот день наступил слишком быстро.       Шисуи ворвался в мою квартиру, сияя радостной улыбкой, с охапкой чёрных с алым тряпок и сам выглядя довольно необычно — на нём был бордовый хаори и какие-то свободные штаны, по типу хакама. Мой комплект, как выяснилось позже, находившийся в его руках, был похожим, просто другой расцветки. И с алым поясом в цвет моих волос, да.       — С днём рождения, самая восхитительная девушка на свете! — пропел Учиха, поцеловал меня в щёку и вручил ворох одежды. — Одевайся, мы сделаем фотографию, ограбим продуктовый и пойдём на озеро. График напряжённый, нужно успеть до салюта, так что давай скоренько!       Я не нашла в себе сил сопротивляться. К тому же, это было совершенно бесполезно.       Поэтому я покорно взяла вещи и ушла в ванную переодеваться. Ну, новые фотографии звучали неплохо. К тому же, Ши шёл его сегодняшний наряд.       Я редко не носила повязку в последнее время, поэтому вид мой в зеркале заставил замереть ненадолго. Чёрный был мне к лицу, я и так это знала. Не знаю, чем руководствовался Ши, выбирая наряд, но, по крайней мере, он запомнил, что не стоит брать кимоно, потому что я их не ношу от слова «совсем». Одежда была комфортной и свободной. К тому же достаточно не примерной, чтобы, пока мы находились в деревне, на меня не сильно обращали внимание. Конечно, волосы, если оставить их алыми, все равно будут цеплять взгляд... Но он постарался подобрать пояс под них. Да и Карин рассекает со своей шевелюрой по деревне так гордо, как будто бы несёт живительный пламень.       Поэтому я оставляю волосы как есть, только закалываю челку на бок, как обычно, чтобы в глаза не лезла.       — Отлично, — улыбнулся Шисуи, стоило мне выйти из ванной, — можем отправляться!       Следуя его плану, мы действительно сначала оказываемся в фотоателье, откуда уносим несколько нормальных и не очень фотографий, потом проходимся по ларькам с едой и парочке забегаловок, где Учиха скупает вкусняшки, а потом ведёт меня в лес, не отпуская руки, пока не приводит к небольшому, но красивому озеру, над которым словно по команде расступились деревья, давая небу отразиться в зеркальной глади.       Забавно, но за все время я ни разу не видела этого места, хотя по лесу вокруг Конохи пошаталась в своё время основательно. Интересно, как на него забрёл он сам? Я знаю, что Ши осиротел в довольно раннем возрасте, но он особо не рассказывает о тех временах. Я немного знаю о его дедушке, но на этом всё... Был ли он похож на меня — вечно слоняющийся по округе ребёнок, не желающий возвращаться в собственный пустой дом?       Если спрошу прямо — он отшутится, как и всегда. Возможно, стоит потрясти Итачи-сана. По какой-то причине я, кажется, ему нравилась, и он даже делился небольшими компроматами на кузена и брата. Например, Саске до двух лет устраивал истерики, стоило чужому человеку прикоснуться к нему. К «чужим» относились почти все окружающие, кроме самого Итачи и их мамы.       Мы неторопливо перекусили, пока Ши травил байку про купца из Суны, погоревшего на своей жадности, а потом Учиха блеснул заговорщицкой улыбкой и с разбегу запрыгнул в озеро, обдав меня снопом брызг.       Темнело, и скоро должны были дать салют в дань памяти погибшим, но с того места на берегу, где сидели мы, его было бы плохо видно. Однако, если бы мы сместились к центру озера, вид был бы идеальным. Конечно, можно было дойти до нужного места и не намочиться, но Ши посчитал это, очевидно, слишком скучным.       Я вздохнула и закатила глаза. Пора бы уже привыкнуть к тому, что по непонятным причинам Учиха старательно творит фигню, чтобы развеселить меня, но... Порой я начинала вестись на его игру идиота, и тогда желание рассмеяться или вдарить ему брали верх, несмотря на мою рациональность.       Черная макушка показалась из водоёма и мне призывно помахали рукой. Я в ответ демонстративно покрутила пальцем у виска и уселась в позу медитации на пляже, решив хоть продувкой чакро-каналов позаниматься. В воду в таком ключе я не полезла бы даже под угрозой жизни, по определенным причинам.       Однако я совсем забыла, что Шисуи Учиха — спринтер, и никакие мои рефлексы, если обстановка относительно мирная, на него не срабатывают.       Миг, и горячие руки цепляют меня подмышки, ещё миг, и я под водой, а Учиха в паре метров от меня довольно щурится.       Вот только мне не радостно и ни черта не смешно — от неожиданности я глотнула воды вместо воздуха, плюс эта скотина швырнула меня на самую глубину... В общем, да.       Здравствуй, паника, я не скучала.       Воспоминания легко возникли у меня перед глазами под злое рычание Курамы, который, кажется, пытался воззвать к моему разуму.       Это не срабатывало, потому что я его почти не слышала. В ушах заполошно билось сердце, перед глазами была темнота той ночи и фантомной болью крутило позвоночник. Чувство беспомощности и обреченности давило на нервы всё сильнее и сильнее.       Мышцы налились свинцом, однако я краем сознания осознавала, что истерично молочу руками и ногами в попытке всплыть. В тот раз было так же. Тогда мне повезло, я прошлась по самой грани, но в этот... Я умру? Правда, вот так и умру?       Из груди рефлекторно вырвался хрип, но это только усугубило ситуацию.       Боль от удушья пришла, как и в прошлый раз, разгорающаяся в голове с каждой секундой. Лёгкие резало будто бы ножом, пока силы медленно, но верно не покидали меня. В конце концов давление начало побеждать, как и темнота, и зависла на несколько долгих мгновений в невесомости, пойманная в ловушку собственной фобии и агонии.       Но это было ровно до того момента, как моих губ коснулись чужие, отдавая необходимый кислород, а на талию, несмотря на истеричные метания, легла сильная рука, притянув ближе.       Иллюстрация: https://fanfics.me/fanart84752       Я замерла, распахнув глаза от шока. Шисуи зажмурился с какой-то отчаянной решимостью на лице и передавал мне кислород, пузырьки которого витали вокруг нас, как маленькие светлячки, подсвечиваемые оранжевым закатным солнцем. Через миг Учиха вытащил меня на поверхность. Перестав ощущать давление тонн воды, я окончательно расслабилась, попытавшись взять под контроль собственное тело и мышцы.       — Наруто, прости, нужно было предупредить, чтобы задержала дыхание.       Шисуи смотрит обеспокоенно, всё ещё удерживает меня за талию и не давая нам двоим пойти ко дну. Я должна разозлиться на него, ударить, отругать или, может, перевести всё в шутку. Так же, как делаю это всегда.       Но нет, не сейчас. Меня трясет от пережитого страха и от того, что я все ещё в воде и довольно далеко от берега. Так что я не бью Учиху. И даже не высказываю ему, какой он идиот.       Я прижимаюсь к нему всем телом, уткнувшись в плечо, и пытаюсь подавить истерику, сил сопротивляться которой попросту нет. С того самого вечера я терпеть не могу глубину. Сколько бы не билась, даже переборов себя и худо-бедно научившись плавать, все равно с легкостью могла впасть в панику, стоит заплыть достаточно глубоко. По этой причине я оттачивала контроль чакры, чтобы не уйти под воду во время какого-нибудь боя. Иронично, что это не помогло сейчас ни капли.       — Принцесса? — сипло спрашивает Шисуи, прижав меня к себе поудобнее и снова использовав шуншин, чтобы усесться со мной на руках на берегу. — Ты испугалась, да? Прости, я идиот. И больше так делать не буду, обещаю.       Стоит отдать Учихе должное — он не паникует при женской истерике, действует спокойно и размеренно, словно бы готов стерпеть все мои капризы до тех пор, пока не отпустит. А ещё он не осуждает.       Но с этим я справляюсь и сама. Я ненавижу этот детский страх и то, что из-за него я так нелепо чуть не рассталась с жизнью. Иронично, что моим напарником стал именно Шисуи , учитывая мой панический страх, который, несмотря на все старания, всё ещё может брать верх надо мной.       Я слабачка, раз меня так легко убить. Кого я при таком раскладе спасти смогу? Ни контроля над телом, ни контроля над разумом. Одна только пародия на нормального шиноби.       Глаза печёт, лёгкие тоже горят, а учитывая, что мы оба после воды даже не просушились, а солнце уже зашло — кожа была очень холодной, и контраст казался почти адским.       Слёз нет, но меня ужасно колотит, и я никак не могу взять тело под контроль. Мелькает шальная мысль отдать контроль над телом Кураме, но мы пока недостаточно много тренировались для таких фокусов. И хотя хвостатый не говорит этого прямо, по какой-то причине Ши ему не нравится. Не так сильно, как Саске или тот «Мадара», но всё же.       А Шисуи молчит и сжимает меня в объятиях, положив голову на макушку. От него пахнет этим треклятым озером, немного металлом и горящим деревом. Я улавливаю его слабые эмоции, позволив отпустить себе дар эмпатии на немного. Он чувствует вину, сожаление, но по большей части это затмевается умиротворением и спокойствием. И это те эмоции, которые помогают мне собраться лучше всего, потому что неосознанно настроившись на его чувства, я смогла перетянуть их на себя.       Постепенно способность мыслить возвращается ко мне. О Ками, лучше бы я вырубилась. Какой кошмар. Чувствую, как краснеют уши, хотя вряд ли это сильно заметно — я и так вся красная от холода и переживаний.       — Ты меня поцеловал, — глухо выдаю я в плечо парня. Он вздрагивает, неловко смеётся, смещая нас в более удобную позу, позволяя видеть своё лицо.       — Я кислородом с тобой делился. Прости, сам паниковать начал и вместо того, чтобы шуншином тебя вытащить... — Учиха замялся, и кончики ушей у него загорели красным. Я с интересом за этим наблюдала, радуясь тому факту, что у меня было оправдание для собственной красноты. Интересно, чего смутился он? Того, что нарушил моё личное пространство? Или... Нет, глупости какие-то лезут в голову.       Ну, мы друзья. Можем исчерпать этот инцидент с минимальными потерями.              — Можешь пообещать, что после этой случайности твой фан-клуб не попытается меня прибить? — хмыкнула я, прикрывая глаза и старательно пытаясь унять дрожь в теле.       — Нет у меня никакого фан-клуба, — обиженно пробурчал парень, поняв, что развивать неловкую тему я не собираюсь, как и заострять внимание на этом инциденте.       — О, надо сообщить всем этим леди, что их на самом деле не существует, — ехидно улыбнулась я, отстраняясь от Шисуи и лохматя ему волосы на затылке. — То-то они расстроятся, бедняжки. Черт, Учиха, я не знала, что ты такой же черствый сухарь, как и Саске.       — Не знаю, что ты себе там напридумывала, — обреченно вздохнул Шисуи, — но даже если бы у меня был фан-клуб, им бы мало что светило.       — Чего это? — лениво интересуюсь я, сложив руки на груди и пихнув парня локтем в бок.       — Мой цветочек рос для одной единственной, — мечтательно закатив глаза, проговорил Учиха тоном главной героини классической мелодрамы, а я, не сдержавшись, заржала, уткнувшись другу в плечо. — Эй! Я ж тебе душу изливаю! Прекрати ржать, Наруто!       Иллюстрация: https://fanfics.me/fanart84962       Учиха притянул меня к себе и старательно стал протирать макушку кулаком, однако смеяться я от этого я не перестала, вяло отбиваясь от посягательств на свою голову.       Стоит отдать Шисуи должное — он мастерски может манипулировать моим настроением, если ему это интересно. И вот тут даже не знаю — злиться мне или быть благодарной.       Но в конце концов, благодаря этому мой день рождения прошёл сносно. Вот мне и исполнилось шестнадцать лет.

* * *

      Шисуи упал на кровать, мечтательно прикрыв глаза. Да, он сегодня сильно сглупил, но...       Губы обожгло фантомным теплом и мягкостью, во рту пересохло. У него и раньше были девушки — ничего серьезного, потому что влюбись он по-настоящему — это стало бы серьезной проблемой, ведь у всех Учих на этом фоне крыша едет основательно.       Шисуи раньше посмеивался над соклановцами, но все равно принимал во внимание эту особенность клана, держа дистанцию с особями женского пола, хотя те держать дистанцию не желали от слова совсем. Но его юность пришлась на тяжелый период, потом кома, а когда он вышел из неё, все оказалось ещё безрадостней, чем было раньше.       Об нормальных отношениях, чувствах и семье думать было не своевременно, а местами даже опасно.       Вот только классическая схема избегания серьезных привязанностей треснула по швам из-за одной единственной девчонки.       Узумаки Наруто.       Поначалу он расценил её в качестве источника информации и союзника. Да, она была сама по себе довольно любопытной личностью, но он не планировал сближаться с ней больше нужного.       Но его планы катились к чертям. Потому что искренность и то неожиданное доверие, которое проглядывало в ней, несмотря на все бурчания, ужасно подкупали.       А ещё она была одинока. И он невольно подступался ближе, узнавая в подростке себя самого.       Вот только из слегка угловатой тринадцатилетки-сорванца через три года в деревню неожиданно явилась складная взрослая девушка, чье тело наконец начало догонять сознание.       И вот он докатился до того, что, как идиот, радуется случайному поцелую, который они взаимно решили забыть. Но Шисуи не может, и всё его естество требует эту девушку себе.       Проклятие Учиха. Безумная собственническая любовь, с которой даже гений клана справляется кое-как.

* * *

      Утро следующего дня на удивление началось весьма рано — кто-то затарабанил по стеклу, — и хотя на секунду я подумала, что это у Учихи совесть проснулась и он теперь стучится, жизнь меня очень быстро разочаровала. За рамой виднелась серебристая макушка тайчо.       Я с тяжелым вздохом сползла в положение сидя и, кутаясь в одеяло, открыла окно.       — Какаши-сан? Чему имею честь быть обязанной вашему визиту в столь ранний час?       Даже если моя интонация смутила мужчину, виду он не подал.       — Хокаге вызывает тебя прямо сейчас.       Почему-то это совсем не звучало как «доброе утро». Я вздохнула, спрыгивая с кровати, расчесала пальцами волосы и, отложив с большим сожалением одеяло, накинула куртку прямо на майку. На ноги лениво натянула сандали. Видок у меня, должно быть, был тот ещё, но я решила не заострять на этом внимания. Если миссия — пойду переоденусь, а в остальном у меня выходной, и ба-чан видела меня в состояниях и похуже.       Мы преодолеваем расстояние до резиденции Хокаге в молчании. Хатаке и так-то обычно не друг компании, но сейчас почему-то мне кажется, что он сильно напряжен. Будто чего-то выжидает. Невольно я перенимаю его настроение.       Что-то случилось. Что-то достаточно серьезное, чтобы взволновать Копирующего ниндзя, а он обычно хладнокровен до последнего.       На улице перед резиденцией сидит Гамабунта, разглядывающий ранних и редких прохожих. Джирайя уже вернулся? Почему он здесь? Мы вводим военное положение?       — Эй, Босс, почтил нас, простых смертных, своим присутствием? — окликаю я, пытаясь скрыть за маской задора собственное волнение. Оно только усиливается, когда на подначку жаба не только не ведётся, но и просто спускает с рук.       — Тебя ждут у Хокаге, Наруто.       Да, что-то нехорошее точно произошло. В прошлый раз за такую шутку он мне на голову своё танто «случайно» уронил.       В кабинете душно — окна закрыты, хотя Ба-чан обычно, наоборот, распахивает их настежь. У самой хозяйки помещения вид понурый. Она выглядит бледной, словно немного осунувшейся. Такое на моей памяти впервые. Обычно женщина, как бы ни была загружена работой по самую макушку, блистала отличным видом и свежестью. Вот почему мой небрежный стиль её обычно раздражал.       Но, видимо, не сегодня. Она просто мазнула по мне взглядом и коротко кивнула. Никакой отповеди далее не последовало, и это было ещё одним тревожным звонком.       Здесь многолюдно. Помимо нас с Какаши, ещё присутствует Шикамару, Сакура, Шизуне и двое жаб. Фукасаку — старейшина клана, которого я видела раз в жизни до этого — сидит на одной из жаб-посланников. У них несколько иной окрас, в отличие от остальных, к тому же у этой есть большая корзина с подушкой, на которой и расположился старейшина.       Джирайи в помещении почему-то нет.       — Мы давно не виделись, Наруто-чан, — заметил Фукасаку, стоило ему обратить на меня внимание, — ты подросла.       — Я не хочу показаться грубой, — оборвала я начинающийся диалог, — но почему вы здесь без сенсея? Он просил что-то передать?       Фукасаку тяжело вздохнул, когда в помещении все вздрогнули. Взглядом со мной встретиться никто не возжелал, и это дало тревоге свернуться под грудью, вцепившись в легкие.       — Что случилось? — хрипло спросила я, чувствуя, как собственный голос предаёт меня.       — Нет смысла тянуть, поэтому скажу как есть, — произнёс старейшина. — Джирайя-тян погиб на миссии, пробравшись в логово Акацуки.       В первую секунду я подумала, что мне послышалось. Во вторую, что это очень плохая шутка. В третью меня затопило понимание, что все предыдущие тревожные звонки к этому и вели, и пазл склеился.       Джирайя был мёртв?              Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, и попыталась вздохнуть нормально, но получился какой-то хрип.       — Что? — булькнула полузадушено я.       — Твоё смятение понятно, — произнёс Фукасаку терпеливым тоном, — и не беда, если ты не веришь мне. Некоторое время назад поползли слухи, что лидер Акацуки находится в Амегакуре. Джирайя-тян решил проверить подлинность этой информации. Пейн оказался бывшим учеником Джирайи-тяна.       — Но чтобы одолеть шиноби такого уровня, как Джирайя-сама, нужно быть невероятно сильным, — осторожно заметил Какаши. Все эти разговоры доносились до меня как сквозь вату.       Это не могло быть правдой. Да, Джирайя-сенсей часто ведёт себя как идиот и остолоп, но на самом деле... Он же сильный. Сильнее многих уж точно, как бы не кривлялся. Разве он мог просто умереть? Дурацкая шутка.       —...его отличительная черта — риннеган.       — Что вы сказали? —удивился Какаши.       — Это действительно так, — вдохнула Цунаде. — Наруто добыла ту же информацию некоторое время назад, и Итачи подтвердил её на допросе позднее.       "—Это кто старый — я? — возмущенно заголосил мужчина, выронив морковку из захвата палочек. Вместо еды он ткнул ими в меня, забавно выпучив глаза. Выглядел он оскорбленным в лучших традициях. — Да я ещё переживу тебя, соплячка! Особенно с твоим образом жизни.              Я недоверчиво приподняла уголок губ. Хотелось бы верить, потому что...              — Люди имеют тенденцию уходить из моей жизни, — негромко произнесла я, переведя фокус внимания на океан. Внезапно теплая рука опустилась мне на голову, взъерошив.              — Ты слишком мало в них веришь, — на удивление спокойным тоном заметил Джирайя, — с этим что-то надо делать.              Я надулась, стряхивая с себя чужую конечность. Мне и так нормально было, не хочу я ничего менять.              — Что ты можешь? — фыркнула я, пытаясь расправить спутанные теперь пряди волос.       — Я... буду твоим гарантом, соплячка. Я из твоей жизни не уйду. И раз уж я останусь, тебе придётся поменять свое мнение!       — Он не мог, — шепчу я, отрицательно замотав головой, выныривая из собственных воспоминаний, — он мне обещал, что не станет...       — Наруто, не веди себя как... — неожиданно начал Какаши , но стоило мне поднять на него глаза, как он осекся на полуслове.       Наверное, лицо у меня было говорящим в этот момент. Я не хотела слышать от него ничего по этому поводу. И тем более не ему говорить мне что-то за поведение.       На какую вообще миссию он пошёл? Почему я о ней ничего не знаю? Она что, была одиночной? С каких пор такой поход одобряется Хокаге?!       — Не говори мне, как себя вести, Какаши, — холодно отзываюсь я, переводя взгляд на Цунаде, — у тебя на это нет никаких прав. Ты отпустила его одного, ба-чан?       Сенджу дернулась, но расправила плечи, приподняв подбородок. Я знала, что ей тоже было больно, но не могла промолчать. Я впустила его. Я так мало людей впускаю. Но ему позволила, к тому же, как дура, повелась на эти его рассуждения о том, что люди не уходят.       Брехня.       И толку со всех моих тренировок, если даже собственного сенсея сберечь не смогла? Он даже не сказал мне. Значит, не верил, что я могу помочь, что я могу пригодиться. От осознания этого только хуже.       — Это было его решение, — тихо отозвалась Цунаде.       — Да у него косячных решений, как собак нерезаных было! — рявкнула я, не сдержавшись. — Он же импульсивный, взбалмошный старик-извращенец...       Я судорожно вдохнула, подавившись на полуфразе и впившись ногтями в ладони. Грудь болела, и дышать становилось проблематично.       — Наруто... — с сожалением выдохнула Сакура. Это-то меня и отрезвило. Я глубоко вдохнула и с задержкой выдохнула. Не время для скорби. Не здесь. Мои истерики никому не помогут и ничего не изменят.       — Не надо меня жалеть, — глухо бросила я. — Что... Что он успел узнать?       — Мы ведем расшифровку трех его посланий, оставленных на спине Фукасаку-сана, — подал голос молчавший до этого момента Шикамару. У него было такое лицо, как и Сакуры. — Сейчас ты ничем не можешь помочь.       Я поджала губы, отрывисто кивнула, понимая, что друг намекает мне убраться отсюда, пока я что-нибудь не ляпнула или не взорвалась, и вышла из кабинета, хлопнув дверью. За мной никто не вышел — оно, должно быть, и к лучшему.       Деревня медленно просыпалась. Разворачивали свои палатки торговцы, ребята спешили на занятия — как в Академию, так и в обычную гражданскую школу. То тут, то там слышался их смех и громкие переговоры.       День был до отвращения мирным.       Я шла, не разбирая дороги. Хотелось злиться и кричать, сделать хоть что-нибудь, потому что в бездействии мысли не отпускали меня и возвращались всего к одной фразе. Джирайя мертв.       Какого биджу он полез к Акацуки в одиночку, что у него было в голове? Я не знала, а теперь у меня не было возможности даже спросить.       Кольцо на груди затянулось сильнее, я запнулась, морщась от боли и пытаясь контролировать дыхание. Нельзя использовать хирайшин в таком состоянии, только себе наврежу.       Но... Всё, что с ним случилось, — моя вина. Акацуки собирает хвостатых. Даже если не из-за меня лично, как его ученицы, но как из-за джинчурики, ставящей под угрозу всю деревню, — Джирайя не мог это проигнорировать. Я просто позволила себе поверить, что он доверяет мне достаточно, чтобы не делать глупостей в одиночку.       Очевидно, я такая слабая, что он и не рассматривал мою помощь как таковую.       Неожиданно меня резко хватают за запястье, дёргая куда-то в сторону — судя по смазовшемуся на мгновение миру, техникой шуншина, а потом знакомые руки прижимают меня к чёрной форменной водолазке.       — Я слышал о Джирайе, — мне в макушку бубнит Учиха, смещая руки и зарываясь одной ладонью мне в волосы. Я пихаю его в ребра, пытаясь выбраться из объятий, но парень держит крепко.       — Пусти. Не нужна мне жалость, — огрызаюсь я, пытаясь оторвать голову от чужой груди.       — Я никогда не буду тебя жалеть, — вздыхает Шисуи, оглаживая меня второй рукой по спине. — Но я никому не дам увидеть твоё горе, так что можешь не беспокоиться об этом и отпустить себя.       Меня покоробило от этих слов. Я знала, что Учиха искренен. И в его руках я чувствовала... Нет, не силу, это мне было известно и без того — уж хиляком парень давно не был. Все его естество в этот момент было буквально пропитано какой-то странной надежностью, призывая меня положиться на него.       В этот момент я даже не ощутила себя жалкой и сдающейся, на секунду перестав вырываться и вдохнув поглубже хорошо знакомый запах. Плакать я не собиралась, но держать лицо и дальше... Было так больно.       Почему это так больно? Ино говорила, что эмоциональная боль длится всего двенадцать минут — всё остальное это игры нашего подсознания. Двенадцать минут ещё не прошло? Или, может, это я такая мнительная и успела себя накрутить?       Но дышать и правда так трудно. И сердце будто сейчас взорвётся.       Наверное, не держи меня сейчас Ши, я бы упала. Или сломала что-нибудь.       — Зараза, — беззвучно выдыхаю я, а Шисуи выдавливает смешок. Он, наверное, знает, что я не способна на то, чтобы просто поблагодарить его сейчас, но ему этого и не требуется — Учиха слишком хорошо меня изучил и понимает, когда я в очередной раз прячусь за ругательствами.       Но... неужели мне не станет легче?

* * *

      День выдался вообще не таким, как он планировал. Но ему было грех жаловаться.       Наруто беспокойно заворочалась на кровати, сжав одеяло. Его всерьез беспокоило её состояние после известия о смерти Джирайи. Шисуи осторожно поправил ей волосы и присел на пол. Частично он ощущал себя несколько виноватым, но ничего нельзя было изменить, да и узнай Ру обо всем — у них было бы двое мертвецов вместо одного. Саннин хорошо её знал, а потому и реакцию предсказал верную.       А так и не скажешь, пока спит, что в жизни она суровая куноичи, заботящаяся о других больше, чем о себе.       Парень усмехнулся, оперевшись на прикроватную тумбочку плечом. Глупая девчонка, взваливающая на себя слишком многое. Она всё это время беспрестанно тренировалась на пределе возможностей, но с чего она возомнила, что всем им должна?       Он довёл её до дома и насильно накормил. Ни разу до этого он не видел, чтобы она так реагировала, даже смерть Асумы повлияла на неё не так сильно.       Но это было и ожидаемым. Асума — один из знакомых, а не единственный человек, которого она называла сенсеем.       Джирайя значил для неё больше, чем она готова была признать.       Худшая часть всего этого — смотреть на неё, видеть, как она пытается храбриться, и не быть в силах ей помочь. Он бы хотел владеть эмпатией, чтобы забрать её боль, но всё, что он мог, — это забрать её память, но не был уверен, что она захотела бы этого.       Поэтому всё, что он предлагает своей маленькой принцессе, — это себя самого. Он с радостью поддерживает любую тему, которую она только хочет, пока старается уложить её, чтобы она отдохнула. Видят Ками, отдых ей нужен.       — Знаешь, я всё спросить хотела, — задумчиво проговаривает Наруто, капризничая и не желая спать. Она перекатилась на живот и вперила в него серьёзный взгляд, — а почему ты пошёл именно ко мне? В тот день, когда мы познакомились?       — В больнице? — осторожно уточняет Учиха. Ему не особо нравится поднятая тема, но Узумаки перестала, по крайней мере, излучать мрачную ауру, и это чего-то да стоило. Он готов был говорить о чём угодно, если это дало бы ей покой. Он знал, что сейчас она просто торгуется сама с собой, но был готов поддержать даже это. — Я ведь уже говорил…       — Твоей сиделкой была Сакура, — хмыкает девушка, проявив неожиданную осведомленность о делах давно минувших, — она тоже сокомандница Саске, к тому же была той ещё влюблённой маньячкой в те времена, и она была рядом. Но ты предпочёл искать и капать на мозги моей скромной персоне. Отчего?       — Самый короткий путь не значит самый верный, — прикусывает губу Шисуи, придумывая достойную отговорку. — Сакура не выглядела человеком, глядящим дальше внешности. Ты же, напротив, явно привыкла читать людей, пробираться к ним под кожу.       — Ты это по перепалке с Хокаге понял? — насмешливо интересуется Наруто, но ему уже понятно, что вопрос для неё исчерпан.       — Конечно, такая экспрессия, — ласково произносит Учиха, поправляя чужие непослушные пряди, — отдохни. Я буду здесь, когда ты проснёшься.       Она недовольно заворчала, заворачиваясь в одеяло по самые уши, а потом тихо выдохнула.       — Шисуи...       — М?       — Если мне приснится кошмар — разбуди меня.       Учиха почувствовал, как болезненно сжалось сердце, нырнул под одеяло, найдя чужие пальцы, и сжал их, осторожно, но крепко.       —Всегда, — заверил он совершенно серьёзно, имея в виду именно это.

* * *

      Шикамару шёл знакомым маршрутом, рассматривая хмурое небо над головой. Прошло два дня с совещания у Хокаге, на котором было объявлено о смерти Джирайи-самы. Честно говоря, Узумаки отреагировала гораздо спокойнее, чем он предполагал.       Ему бы хотелось дать ей больше времени, но расшифровщики только руками разводили — шифр был полной бессмыслицей с их точки зрения. Должно быть, он все же имел довольно личную подоплёку, и помочь с этим могла только Наруто.       У неё, конечно, и без этого проблем было много. Шикамару не знал, объявила ли Хокаге о том, что сказала жаба-мудрец Нару, но мог предположить, что девушка была бы не в восторге.       Ученик Джирайи был ребёнком пророчества, согласно которому он мог стать спасением и принести мир на земли шиноби, или же обернуться погибелью и уничтожить их всех.       И поскольку Минато-сама был мёртв, из кандидатов были Наруто и загадочный Пейн, который и убил своего бывшего наставника.       Узумаки не верила в судьбу и предопределение. Поэтому в своё время Неджи так сильно от неё получил на экзамене. Если девушка узнает об этом «пророчестве» — психанёт, тут можно не гадать даже. Поэтому он не собирался ничего докладывать — это было делом жаб и Хокаге, а его пока вполне успешно занимал шифр, оставленный саннином. Вполне могло статься, что надпись была бы их ключом к победе.       Он постучался в знакомую зелёную дверь и стал ждать, когда ему откроют. Долго этого делать не пришлось, но вот личность открывавшего его несколько поставила в тупик.       По Конохе ползли разные слухи, особенно учитывая, как эти двое были близки, но застать Учиху Шисуи в домашней одежде у Узумаки дома он как-то готов не был. Как давно... Они что же, живут вместе, получается так?       Как же геморройно.       — Нару дома? — вздохнул Шикамару тяжело. Что же, были варианты и похуже. Например, Учиха-младший или Казекаге — с Узумаки сталось бы связать свою жизнь с теми, кто на эту самую жизнь покушался. Всё же, что он слышал об Учихе Шисуи до сих пор и мог лицезреть, было в основном положительным. Да и о Нару он вроде как заботился.       — Она... не в очень хорошем состоянии, — тихо произнёс Учиха, обернувшись на коридор. — Что-то случилось?       — Это по поводу шифра, — признал Нара, поморщившись. — Мы в тупике. Было бы хорошо, если бы она смогла взглянуть... Но я не стану настаивать.       — Ты хороший друг, — одарил его слабой улыбкой парень, — но я думаю, она согласиться. Это то отвлечение, которое ей нужно. Ещё немного, и она начала бы разработку самонаводящейся дальнобойной фуин-бомбы. Проходи, я сейчас её позову.       Он скрылся за дверью, ведущей в комнату, откуда сразу же послышался скрип и негромкий разговор. Что-то подсказывало Шике, что насчёт бомбы Учиха не шутил.       На самом деле, странно, что до этой идеи она дошла только сейчас, он ожидал чего-то такого в первый же день. Очевидно, Шисуи был тут не просто как моральная поддержка, но и охлаждал особо бурные порывы. Невольно, Шикамару преисполнился к этому парню уважения. Узумаки была из тех, кто мало поддавался контролю. Становилось понятно, почему Хокаге поставила этих двоих в пару — если у брюнета был такой редкий талант, грех его не использовать.       Скрипнула дверь, и в коридоре показалась лохматая Узумаки в кофте с чужого плеча и ужасно коротких шортах, кажется, от пижамы. Она, вопреки обыкновению, даже не улыбнулась ему, просто кивнула и приподняла бровь.       Теперь-то становилось понятно, почему Учиха сказал, что она не в лучшем состоянии. Мешки на бледном лице были очень выразительные и даже болезненные. Вообще весь вид Узумаки намекал на какое-то заболевание, хотя на его памяти у неё даже простуды ни разу не было.       — Что там с шифром? — коротко спросила девушка, и голос её тоже не понравился Шике — сухой и ломкий, как наждачка. В коридор выглянул Шисуи с какой-то тканью в руках. Он ничего не сказал, просто водрузил длиннющий махровый халат на плечи напарницы и снова исчез за дверью. Что удивительно, Наруто даже не дернулась, просто закатила глаза и замоталась в выданную одежду. Интересно.       — Взгляни, — произнёс Нара, протягивая девушке снимки, — я опросил Пятую и Какаши-сана, но у них нет идей, что значат эти цифры. У меня предчувствие, что ты смогла бы.       Нару покорно взяла снимки и внимательно в них вгляделась, чуть нахмурившись. После чего пожала плечами и вернула их.       — Даже если это послание для меня — я не знаю, что он имел в виду. Ни о каких кодировках речи никогда не шло, — произнесла она, зачесав прямо волос назад одним движением.       — Должно же быть хоть что-то, — отрицательно покачал головой Нара, — подумай, любая глупость подойдёт.       Наруто бросила короткий взгляд на фотографию в его руках.       — Ну... Я не думаю, что там все символы — цифры. Первая девятка — это больше похоже на слог «Та» на катакане.       Шика нахмурился, поднеся фотографию к глазам. Да нет, девятка была довольно отчетливой, как не посмотри. И на катакану она не тянула совсем никак.       — С чего ты взяла? — осторожно уточнил Нара.       — Я много читала его черновики, пока путешествовала с ним, — произнесла Узумаки, вздохнув. — Он же все же писатель, и ему нужно было мнение со стороны. Конечно, я постоянно критиковала его работы, но он все равно каждый раз тащил свои рукописи, как выдавалась свободная минутка. Так вот, его «та» всегда отвратительно читалась, потому что я по первости путала её с девяткой. Но там несколько иной наклон. Сам посмотри, все цифры ровные, а эта почему-то наклонена по-другому. Там точно «та».       Это... было большим прогрессом, на самом деле. Никто другой, вероятно, ничего и не заметил бы. Но если первая часть послания — слог, должно быть, он указывает на какое-то произведение. Должно быть, на одно из тех, что саннин сам написал. Номера страниц, строк, слов? В какой книге?       — Сколько всего книг выпустил Джирайя-сама?       — Четыре вроде, хотя про первую я мало слышала, — отозвалась Наруто, — но последняя... Он назвал её «Тактикой флирта» , знаешь.       — Слог «та», — медленно произнёс Нара, поднимая глаза. Узумаки кивнула, подтверждая его мысли, — но другие книги тоже стоит проверить.       — Сейчас я только штаны натяну и буду готова, — вздохнула девушка, развернувшись к двери в комнату. Честно говоря, ей не помешало бы не только штаны натянуть, но Шика решил в это не лезть — Ру справлялась довольно неплохо. Лучше него, по крайней мере. И если бы ей была нужна помощь — он бы это увидел. Тем не менее, к себе Узумаки подпустила только Шисуи, и тот, слава Ками, очевидно, неплохо справлялся.

* * *

      «Тактика» была правильным выбором.       «Настоящего вместе со всеми остальными нет».       Вот какое послание оставил Джирайя-сенсей напоследок. Шика из отдела расшифровки весьма скоро расписала возможные варианты и выбрала звучащий как предложение, пока я и Шикамару возились с другими книгами. Оказалось, их действительно было четыре, и самая первая даже не была порнухой, как остальные.       В «Сказании о Совершенно Бесстрашном Шиноби» главного героя звали Наруто, и книжка, даже по пролистанным страницам, оказалась довольно глубокой. Я попросила её оставить мне, и глава отдела милостиво это разрешил.       Поскольку фраза все же нуждалась в комментариях, было решено пойти к Хокаге и призвать Фукасаку-сана. Я не очень-то хотела возвращаться туда, но спустя два дня в руках себя я действительно держала уже намного лучше.       Конечно, моментами мне становилось так же тяжело дышать, как и в первый день, но Ши был каждый раз рядом и вытягивал меня в первый день, а потом я начала приспосабливаться сама, пресекая приступы на корню. Главное было не думать о лишнем и дышать глубоко — тогда меня отпускало.       — Сложно что-то сказать, — произнёс жабий мудрец, откладывая листочек в сторону, — я уже сказал вам, все тела Пейнов выглядели мёртвыми, остальное блуждание без подкрепленных фактов может привести нас к неправильной разгадке секрета Пейна.       — Остаётся только дождаться экспертизы тела, — вздохнула Сакура, потирая шею. Я поджала губы, прикидывая, сколько на это уйдёт времени. По всему выходило, что почти неделя, даже если этим занимается отсутствующая в кабинете Шизуне.       — Или я могла бы провести свою разведку, — предложила я тихо, прикусив губы. Неделя бездействия звучала как ад, честно говоря.       —Нет, — отрезала тут же Цунаде.       — Я просто отправила бы клона, никакого риска не...       — Я сказала «нет», Наруто, — резко бросила Пятая, поднимаясь из-за стола и хлопнув по нему ладонями. Свитки, которыми было завалено рабочее пространство, подпрыгнули и покатились. Часть и вовсе свалилась на землю.       — И что... Мне просто ждать и ничего не делать? — кисло спросила я. — Я уже поняла, что вы с сенсеем ни в грош не ставите мои способности, но можно говорить об этом не так прямо. Я не могу... Я не могу просто оставить его смерть.       В комнате повисло молчание. Даже если Цунаде было что сказать, она этого не сделала. Пока, наконец, не заговорил Фукасаку.       — Не знаю, почему в твоей голове такие странные мысли, Наруто-чан, но Джирайя-тян всегда говорил о тебе как об исключительно талантливой девочке, — произнёс мудрец, огладив подбородок лапкой. — На самом деле у меня есть предложение, которое всех устроит. Твою энергию направит в мирный лад, к тому же даст возможность стать сильнее.       Я склонила голову набок, показывая, что слушаю внимательно.       — В последнем нашем разговоре Джирайя-тян упоминал, что ты работаешь уже продолжительное время над природной энергией, — начал говорить старейшина. — В основе искусства отшельника, коим владел твой сенсей и владею я, лежит как раз-таки эта энергия. Ты могла бы научиться владеть ей в совершенстве, если бы отправилась на Мьякубоку. Время там течёт иначе, чем здесь, а потому в вашем мире прошло бы значительно меньше дней твоего отсутствия. Но это хороший шанс для тебя стать сильнее... и продолжить идти по стопам своего учителя. Что скажешь?       Я поджала губы, размышляя.       — И сколько займёт обучение? — уточнила я.       — Это будет зависеть только от тебя.       Хм. Шанс стать сильнее и приблизиться хотя бы к уровню сенсея? Учитывая все вводные, лишним это точно не будет. В конце концов, даже будучи отшельником, Джирайя не смог победить. Но, по крайней мере, бой дал, со слов Фукасаку, достойный. Если я смогу так же и пойду не одна... Возможно, мы победим Пейна.       —Идёт.

* * *

      — У меня ужасное чувство, словно я уже видел такую картину, — произносит голос Учихи за моей спиной.       — Кинь свиток со стола мне, пожалуйста, — не отвлекаясь от сборов, прошу я. Жабы обещали использовать обратный призыв через полчаса, так что времени было в обрез.       — Хотя в прошлый раз ты пришла попрощаться, — заметил Шисуи мне на самое ухо, пока сильные руки осторожно укладывали свиток мне в ладони. Я не заметила, как он подошёл вплотную. И часть меня затрепетала от этой близости, но я быстро шикнула на свой же организм. — Мне расценивать это как понижение в наших отношениях?       — Я не ухожу на три года в этот раз, — вздохнула я, разворачиваясь к нему лицом и быстро обнимая парня, — это просто тренировка. И я собиралась пойти к тебе после того, как уложу вещи. У меня осталось всего минут двадцать до того момента, как жабы используют обратный призыв.       — Тогда мне придётся помочь тебе собраться, — вздохнул парень, обняв меня в ответ и растерев осторожными движениями спину, — но даже если ты пробыла бы там всего один день, я ужасно по тебе бы скучал.       Я сглотнула, чувствуя, как сердце на секунду сжалось сильнее, чем следовало бы, и потерлась о сильное плечо.       — Тогда мне придётся тренироваться как проклятой, чтобы поскорее вернуться, — заметила я беспечным тоном. Потому что на самом деле, я бы тоже по тебе скучала, Шисуи.       — Буду ждать, — тихо произнёс парень и отстранился, оглушительно хлопнув в ладоши. — А теперь давай-ка посчитаем, хватит ли тебе носочков, принцесса!       Я слабо улыбнулась и закатила глаза. Вот придурок. Надеюсь, он никогда не изменится.