В шкуре героя

У Неджи новое развлечение после провального экзамена на Чунина: раскрытие тайны похищения Хинаты и последующего ее спасения из лап злоумышленников. Теперь он учится жить без ненависти, и… приглядывается к Узумаки Наруто. Благо, та вечно маячит где-то рядом, хотя, если быть точнее, за день она попросту умудряется побывать везде. «— Хината-чан, я слышала, тебя пытались похитить во время нападения! — Ее голос звонкий, несдержанный, будто бы совершенно другой человек говорит с его сестрой. Не тот, что проходил экзамен, не тот, что говорил с ним. — Теперь все в порядке? Эй, а ну не заикайся и не реви! Хочешь, контроль чакры с тобой потренируем?» Это было на следующий день после боёв. Он слышал, что Узумаки сразилась с джинчурики Песка, притом умудрившись не просто выжить, а выйти победителем. Впрочем, это не помешало ей загреметь в больницу с таким чакроистощением, с каким обычно не живут и не улыбаются так ярко и беззаботно, что невольно дух захватывало. Самому ему улыбки казались… бесполезными? Он знал, какого это —страдать, и радоваться так же, как в детстве, пережив такое, не хотелось от слова совсем. Но Узумаки было плевать. И не знай он наверняка, решил бы, что она самый счастливый человек во всей Конохе. Только это было не так. Он впервые послушал людей на улицах, выйдя за пределы кланового квартала, и услышанное картину проясняло довольно четко. Неджи не дурак и знает, что у Конохи тоже есть джинчурики. Сложить всеобщую ненависть к этой девчонке, которая сейчас несколько пошатнулась в связи с последними событиями, и этот факт — труда не составляет. Хранитель Кьюби, человек, удерживающий в себе демона, не просто сирота, а сирота с клеймом монстра в глазах окружающих. У неё были причины для ненависти. Но она избрала другой путь, даже несмотря на то, что была куда умнее всех этих людей. Может, как раз по этой причине. Она успокаивает внука Третьего на похоронах, но сама не проливает и слезинки. А пересекаясь с ней взглядом, Неджи невольно вздрагивает от холода, вины и какой-то отчаянной решимости в этой синеве. И вспоминает их вчерашний разговор, после её тренировки с Хинатой (и где только силы берёт?): «— Эй, Хьюго, — негромко окликает она его, пока двоюродная сестра пытается отдышаться и напиться заботливо всунутой бутылкой воды, — я слышала, что ты сделал для Хинаты. Довольно круто для того, кто пылал ненавистью ещё вчера. Только давай, если тебе вдруг крышу опять сорвет, мы обойдёмся без мордобития?» Он отводит взгляд обратно к надгробию и старается больше не думать об Узумаки с её странными-странными глазами.