Перепутье

      Питер с недоумением смотрел на старика в инвалидной коляске. У старика были выразительные, невероятно живые голубые глаза. Наверное, в молодости они были немыслимо яркие, как небо на открытках.       — Профессор Чарльз Ксавье, — представился этот старик.       В этом не было нужды. Профессора Ксавье — профессора Икс — знали многие. Он был так же знаменит, как и Магнето.       Профессор Ксавье был не один. За его спиной, скрестив руки на груди, стоял высокий мужчина.       Они были не похожи. Казалось, они встретились случайно, но профессор Ксавье знал этого мужчину и даже представил его.       — Это Джеймс Хоулетт.       — Логан, — грубо бросил он. Его голос звучал жёстко — под стать мрачному, хищному лицу.       Логан был преподавателем истории в Школе для одарённых подростков, директором которой являлся профессор Ксавье, и Питер подумал, ну что за ерунда, какой же из него преподаватель; он больше похож на бандита. От него исходил слабый, но отчётливый запах табака, и Питер боролся с желанием зажать себе нос ладонью.       Он сделал шаг назад. Внимательные глаза уловили движение — Питер замер на месте, как олень в свете фар. Их взгляды встретились. В глазах Логана не было тепла, лишь холодная проницательность, граничащая с жестокостью.       Он явно не любил детей и тем более — учить их.       Питер нервно сглотнул, напрочь забывая о едком запахе, которым разил Логан, какой же жуткий; разве он может быть хорошим?       Несмотря на все тревожные сигналы, которые исходили от незваных гостей, тётя Мэй впустила их в квартиру, не задавая лишних вопросов, как будто ожидала, что они придут.       — Спасибо, — профессор Ксавье улыбнулся, словно просил прощения. Хмурое, отстранённо серьёзное выражение лица Логана сводило на нет все его усилия.

⊗

      Профессор Ксавье говорил твёрдо и уверенно, убеждая тётю Мэй отпустить Питера в Уэстчестер, в Школу для одарённых подростков. Тётя Мэй слушала, но не понимала, зачем Питеру частная школа и все эти «одарённые подростки». Осторожно подбирая слова, она спросила:       — Разве жизнь Питера не станет только хуже, если его заметят среди... них?       Логан, до этого молча подпиравший спиной стену, резко вступил в разговор. Его низкий, словно прокуренный голос можно было спутать с предупреждающим рычанием.       — Среди кого это?       Питер шагнул вперёд, инстинктивно прикрывая тётю Мэй собой. Тело дрожало от напряжения — если придётся драться, он готов. Но Логан на него даже не посмотрел.       — Среди них, — повторила тётя Мэй и, помедлив, добавила: — Среди вас.       Логан глянул на неё исподлобья, и она вся сжалась. Его взгляд был тяжёлым, словно он видел насквозь её страхи и предрассудки. Питер ощутил, как запах Логана — смесь кожи, табака и чего-то дикого, звериного — стал ещё сильнее. Он чуть не закашлялся, но сдержался.       — Поверьте, леди,  — слово сорвалось с языка Логана как ругательство, — мы не те, кого вашему племяннику стоит бояться.       Профессор Ксавье поспешил вмешаться, предотвращая назревающий конфликт:       — Я понимаю ваши опасения, миссис Паркер, но Питер заслуживает быть среди тех, кто понимает его.       Те, кто понимает его. Мутанты.       После укуса радиоактивного паука Питер стал одним из них, хотя и отличался. Он был суррогатным мутантом — его способности не были врождёнными, и это делало его мутацию нестабильной, непредсказуемой.  Тётя Мэй старалась забыть об этом, отказываясь называть его мутантом. Она боялась, что это клеймо навсегда изменит его жизнь. Но после пресс-конференции Тони Старка, где тот раскрыл личность Человека-паука, скрывать правду стало невозможно, ваш протеже — мутант, почему его имени нет в регистрационных списках, это незаконно! Питера заставили зарегистрироваться как мутанта. В его документах появилась дополнительная буква «М» — это было унизительно. Питер был самым взрослым ребёнком среди тех, чьи родители подавали заявление на регистрацию. На него смотрели, как на неполноценного, потому что ему было уже семнадцать, когда возраст проявления мутации большинства детей колебался в районе девяти-десяти лет.       — А я могу высказаться? — вмешался Питер, чувствуя, как нарастает раздражение. Ему надоело, что другие решают его судьбу. — Мне не десять лет, я почти взрослый.       Он услышал, как скрипнула половица под ногой Логана, как шуршала ткань его рубашки, когда он скрестил руки на груди, и повернулся.       Логан хмыкнул, и в этом звуке Питеру почудилось что-то вроде одобрения. Он хотел бы поддержки, даже от такого грубого типа, как Логан.       — Конечно, Питер, — улыбнулся профессор Ксавье. — Решение за тобой. Но его нужно принять сейчас.       Прежде Тони Старк всё решал за него, и Питер не находил в себе силы возразить, потому что это же Тони Старк. Тони Старк был Железным Человеком, супергероем, а Питер был никем — даже меньше, чем никем, потому что он был мутантом.       Сейчас Питер был благодарен уже за одну только возможность сделать выбор, хотя знал, что выбора у него нет. После раскрытия его личности в обычной школе стало невыносимо. Одноклассники либо смеялись над ним, либо избегали. Даже Нед, его лучший друг, отвернулся, чтобы не стать изгоем. Он избегал Питера в школе, но продолжал общаться с ним через фейковый аккаунт в социальных сетях. Питер понимал, почему Нед так поступил, но легче от этого не было.       Школа профессора Ксавье казалась выходом, хотя и не единственным. Была ещё Академия Эммы Фрост в Массачусетсе. Но Питер сразу отмёл этот вариант. Эмма Фрост, как и профессор Ксавье, была телепатом, но её методы были куда более радикальными. Она предлагала мутантам «очиститься от человеческой слабости» и вербовала их для Магнето и его Братства. Питер не хотел иметь с этим ничего общего.       — Чего мне это будет стоить? — спросил Питер. Он рано уяснил, что за всё нужно платить.       — Ничего, — ответил профессор Ксавье. — Считай, что тебе повезло.       — Даже отбитым ублюдкам иногда везёт, — добавил Логан. Он подался вперёд, выпрямившись, и казалось, что мышцы на его скрещённых на груди руках превратились в стальные тросы. — А ты не хуже них.       — Джеймс, достаточно, — спокойно сказал профессор Ксавье, но в его голосе слышалась невероятная сила, способная подчинить даже самого дикого зверя.       Логан фыркнул, но замолчал.       Питер устало прикрыл глаза. Он вспомнил, как три ночи назад листал форум «Мутанты: вопросы и ответы» и наткнулся на сообщение от WebSlinger: «Школа Ксавье — единственное место, где я перестал бояться собственных рук»; а ниже — фотография парня его возраста, смеющегося с девушкой, чьи пальцы искрились статикой.       — Я согласен, — наконец сказал он.       — Верное решение, парень, — бросил Логан.       — Питер, ты не обязан... — начала тётя Мэй, но он перебил её.       — Хватит, тётя Мэй. Я мутант, а Школа профессора Ксавье создана для таких, как я.       Либо он примет свою новую реальность, либо сломается. Питер был слишком упрям, чтобы ломаться.       — Парень прав, — резко сказал Логан. — От того, что ты отказываешься называть его мутантом, он не перестанет им быть.       Тётя Мэй посмотрела на Питера, её глаза полнились тревогой. Она хотела защитить его, но не понимала как. Она знала, что мир стал другим после создания Икс-Корпуса. Официально он был создан для контроля за выполнением Акта регистрации мутантов, но на деле это была организация, которая силой заставляла мутантов подчиняться. Члены Икс-Корпуса не гнушались ничем, чтобы добиться своих целей. И тётя Мэй боялась, что однажды они всё-таки придут за Питером.       — Миссис Паркер, — мягко, но непоколебимо сказал профессор Ксавье, — позвольте нам поговорить наедине.       Он не посмотрел на Логана, но тот уже фыркнул, будто поймал скрытый намёк.       — Наедине, ага, — проворчал Логан, толкая Питера к выходу. — Пойдём, парень. Мы сейчас лишние.

⊗

      Логан толкнул дверь кухни, и она с лёгким скрипом распахнулась. Питер замер на пороге. Запах старого дерева, пыли и чего-то металлического ударил в нос. Логан прошёл мимо него, не обращая внимания на его замешательство, и уселся на стул, который скрипнул под его весом.       — Хотите чаю?       — Чай, говоришь? — Логан усмехнулся, доставая из кармана сигару. Он не стал её закуривать, просто покрутил в пальцах, словно размышляя. — Не думал, что ты из тех, кто пьёт чай.       Питер, всё ещё чувствуя себя неловко, подошёл к шкафу и начал искать чайные пакетики. Его руки слегка дрожали, и он старался не смотреть в сторону Логана. Запах сигары, смешанный с чем-то диким, звериным, снова ударил в нос, и Питер прочистил горло, словно почувствовав этот запах на языке.       — Я... не особо его люблю, — признался он, наконец найдя чай. — Но тётя Мэй всегда говорит, что гостей нужно угощать.       Логан хмыкнул, но ничего не ответил. Его взгляд скользнул по кухне, останавливаясь на мелких деталях: фотографиях на холодильнике, старой микроволновке, треснувшей чашке на столе. Питер слышал, как Логан дышит — глубоко, размеренно, как будто он всегда начеку. Даже тиканье часов на стене казалось громким, как удары молота.       Питер поставил чайник на плиту и достал визитку, которую профессор Ксавье вручил ему, когда рассказывал про Школу для одарённых подростков. На лицевой стороне чернел логотип — стилизованная буква «X», заключённая в круг, словно клеймо. На обратной стороне, помимо адреса и контактных данных, располагалась одна единственная фраза — «MUTATIS MUTANDIS». Изменить то, что должно быть изменено. Ладонь непроизвольно прижалась к груди — там, под футболкой, зиял шрам от укуса паука. Под пальцами пульсировало тепло, как будто паучий яд до сих пор жёг его изнутри. Питер ощутил тошнотворный спазм в животе — тело вспомнило то, что разум пытался забыть.       Изменения.         Мутация.       Профессор Ксавье говорил о мутации как о «даре», но Питер помнил, как валялся на полу комнаты, содрогаясь от конвульсий, а тётя Мэй стучала в дверь, умоляя открыть. Её голос сливался с гулом в ушах: «Питер, милый, что случилось? Позволь мне помочь!» Но он не мог впустить её. Не мог показать, как его суставы выворачиваются, а из пор сочится липкая субстанция, пахнущая медью и химикатами. В тот момент все его чувства обострились до пика: он слышал, как в соседней квартире капает вода, чувствовал плесень в углах ванной, а сладковатый запах тётиных духов становился удушающим. Такое время от времени происходило с ним до сих пор.       «…использовать этот дар во благо, а не скрывать его», — голос профессора Ксавье, доносящийся из-за закрытой двери, вернул его в реальность.       Питер выдохнул, не осознавая, что задержал дыхание. Визитка была мятой, и складки на буквах «MUTATIS MUTANDIS» превратились в глубокие трещины, напоминающие шрамы. Он бросил её на стол, будто обжёгся.       Дар. Возможно, профессор Ксавье был прав. Но ничто не заставит его забыть те сорок восемь часов ада, когда он молился, чтобы «изменения» убили его, если не могут сделать снова человеком.       «...имена ваших "успешных выпускников" в сводках террористов!..»       Логан замер, принюхиваясь, будто учуял знакомый запах — запах страха, смешанного с гневом. Он бросил короткий взгляд на Питера, но вместо того, чтобы давить на него, просто хмыкнул.       — Эй, — голос Логана заглушил слова профессора Ксавье.       Питер резко дёрнулся, отрывая взгляд от двери, — прядь каштановых волос упала на глаза. Он тряхнул головой, убирая её. Логан не отводил от него взгляд. В его наблюдении было нечто хищное, и Питер почувствовал, как по спине пробежал холодок — будто тысячи паучьих лапок скользнули под кожей.       — Чай готов, — добавил он, указывая на чайник, который начал свистеть.       Питер кивнул и поспешно выключил плиту, чувствуя на спине тяжесть пристального взгляда. Он налил чай в две чашки и поставил одну перед Логаном. Его руки всё ещё дрожали, но он старался не показывать этого.       Логан, несмотря на свою грубость, отхлебнул чай и поставил чашку на стол с таким видом, будто это был стакан виски после тяжёлого дня. Его взгляд, обычно холодный и пронзительный, на мгновение смягчился, когда он уловил дрожь в руках Питера.       «...его ДНК перестраивается иначе. Без нашей помощи он может не...»       — Расслабься, парень. Ты не первый, кто проходит через подобное дерьмо.       Верилось с трудом. Суррогатные мутанты были «детьми лабораторий» — со специально созданными условиями для наименее болезненной и контролируемой трансформации. В естественных условиях они попросту не переживали этот процесс.       Питер не был уверен в том, повезло ли ему, что он пережил трансформацию. Логан фыркнул, уловив его сомнения.       — Думаешь, я не знаю, каково это? — хрипло произнёс он, откинувшись на спинку стула. — Когда твоё тело становится твоим врагом, и ты не знаешь, что с этим делать?       Питер молчал, глядя на свои руки. Он чувствовал, как Логан наблюдает за ним, и это заставляло его нервничать. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а затем разжались, как будто он пытался убедиться, что они всё ещё подчиняются ему. Он слышал, как тикают часы на стене, как шумит ветер за окном, как дышит Логан. Всё это сливалось в один гул, от которого начинала болеть голова.       — Я не знаю, как с этим жить, — наконец признался он, не поднимая глаз. — Иногда я чувствую, что я это не я. Что я больше не человек.       Логан хмыкнул, но в его голосе не было насмешки. Скорее, это было что-то вроде понимания.       — Ты и не человек, — сказал он просто. — Но это не делает тебя монстром.       Монстр. Питер опустил голову ниже, невольно вспоминая слова регистратора в Управлении по Контролю за Мутантами: «Ваши способности нестабильны. Сегодня вы ползаете по стенам, а завтра… можете превратиться в чудовище».       Логан продолжил:       — Ты просто другой. И это нормально.       Питер поднял голову, удивлённый этим ответом. Он ожидал услышать что-то вроде «соберись, тряпка» или «ты слабак», или прекращай ныть или выметайся, я не трачу время на неудачников,но Логан говорил спокойно, а его голос звучал почти мягко, если это слово вообще можно было применить к нему.       — Думаешь, ты единственный, кто боится? — спросил Логан, глядя на Питера. — В Школе ты встретишь таких же, как ты. И не все они будут тебе рады.         Питер нахмурился.         — Почему?         — Потому что мутанты — это не одна большая семья. Мы такие же, как и все остальные. Со своими страхами, амбициями и врагами, — Логан бросил на Питера долгий, въедливый взгляд, после чего внезапно спросил: — Но знаешь, что самое сложное в том, чтобы быть мутантом?       — Что? — Питер насторожился.         — Это то, что тебе приходится терпеть таких, как я.       Неожиданно для самого себя Питер не сдержал смешок.       — Ну, думаю, с этим я смогу справиться.       Логан встал со стула и бросил последний взгляд на Питера, словно оценивая, готов ли тот к следующему шагу.       — Пойдём, — сказал он, слегка наклонив голову в сторону двери. — Чарльз, наверное, уже закончил болтать с твоей тётей.       Питер кивнул, чувствуя, как сердце начинает биться чуть быстрее. Всё, что он сейчас слышал от Логана, давало ему какую-то опору, но страх всё ещё висел в воздухе, как тяжёлое облако.       Он последовал за Логаном, стараясь не отставать. Его ноги немного дрожали, но он старался держаться уверенно. Когда они вышли из кухни, тётя Мэй и профессор Ксавье уже ждали их в гостиной. Тётя Мэй выглядела немного спокойнее, но в её глазах всё ещё читалась тревога.       — Питер, — сказала она, подходя к нему. — Ты уверен, что хочешь поехать?       Питер посмотрел на неё, а затем на Логана, который стоял рядом, скрестив руки на груди. Его взгляд был твёрдым, но в нём не было давления. Он кивнул.       — Да, тётя Мэй. Моё место там.       Тётя Мэй вздохнула, но тоже кивнула. Она обняла его, и Питер почувствовал, как её руки дрожат.       — Будь осторожен, — прошептала она.       — Буду, — пообещал он.       Профессор Ксавье улыбнулся, его голос был спокойным и уверенным.       — Мы позаботимся о нём, миссис Паркер. Он в безопасности.       Логан хмыкнул, но ничего не сказал.       Питер почувствовал, как напряжение немного спало. Логан, несмотря на свою грубость, был тем, кто давал ему хоть какую-то уверенность, и раз тот был так спокоен, то, возможно, и ему не стоило волноваться?

⊗

      Ему дали время собрать вещи.       Школа профессора Ксавье для одарённых подростков оказалась школой-интернатом. Возвращаться домой, к тёте, он сможет только на каникулах, и то если захочет.       — Многие студенты остаются здесь круглый год, — добавил профессор Ксавье, словно это было преимуществом.         — Почему? — Питер уже знал ответ, но надеялся, что он ошибается.       Профессор опустил взгляд. Его голос смягчился:         — Мутации несут угрозу. Даже те, что кажутся безобидными.       Я всего лишь лазаю по стенам, хотел возразить Питер, но сдержался. Спорить с профессором Ксавье — всё равно что спорить с энциклопедией. Тот изучал мутации дольше, чем Питер жил.       — Иногда изменения… заметны, — профессор Ксавье намеренно не назвал ихуродствами. — Студенты предпочитают не возвращаться домой.       Питер вспомнил кадры новостей: мутанты с когтями, чешуёй, горящими глазами. «Мутант-убийца!» — кричали заголовки, очередной мутант напал на человека, будьте осторожны, выходя на улицу — никто не застрахован от нападения, когда мутантам разрешено свободно разгуливать по улицам города. Таких либо сажали на Остров, либо они прятались в лесах.       — Их семьи их боятся, — пробормотал Питер.       — Да, — Ксавье кивнул. Его взгляд стал тяжелее. — Страх разрушает даже самые крепкие связи.       Мысли тут же метнулись к тёте Мэй.         После укуса всё изменилось. Она всё так же готовила завтраки по утрам, но избегала прикосновений. Смеялась чуть тише. Смотрела чуть дольше.         Боится?         Питер так и не спросил. Было страшно, что её голос дрогнет, как тогда, когда она нашла его дрожащим в ванной, покрытым паутиной.       Питер швырнул очередную футболку в чемодан, пальцы на миг прилипли к ткани, чёрт! Он дёрнул руку, оставив на хлопке белёсые нити паутины.       Профессор Ксавье заметил это. Его взгляд, проницательный и мягкий, скользнул по дрожащим рукам Питера.       — Это пройдёт, — сказал он, и Питер вдруг ощутил лёгкое давление в висках — словно чьи-то пальцы аккуратно разгладили смятую бумагу его мыслей. — Контроль приходит с практикой.       Питер кивнул, не в силах ответить. Горло сжалось от запаха лаванды, витавшего в воздухе — тётя Мэй всегда клала саше с ней в шкаф. Теперь этот аромат резал ноздри, что слезились глаза.       За окном завыл ветер, ударив снежной пылью в стекло. Питер вздрогнул — звук напомнил ему свист падающей балки на 42-й улице. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить память: крики, грохот, запах гари… Питер дёрнулся, будто снова ощутил жар пламени на коже.       — Эй, парень, — голос Логана, грубый и хриплый, вырвал его из кошмара. Логан стоял в дверях, как живой щит между ним и миром.       Питер вздрогнул — запах табака смешался с металлическим привкусом на языке. Его мутация обостряла всё: ржавый скрип двери, скрежет застёжки на рюкзаке, даже биение сердца Логана — глухое, медленное, как удары кузнечного молота.       — Ты тут навсегда застрял?       Питер резко вдохнул, заставляя лёгкие наполниться этим резким ароматом — лучше это, чем лаванда.       Логан скользнул взглядом по стене, где Питер заклеил трещину плакатом с Фантастической Четвёркой. Под плакатом зияла дыра — след от ночного кошмара, когда он, задыхаясь от панической атаки, пробил кулаком бетон. Логан хмыкнул, вернув взгляд на него.       — Просто… собираюсь, — буркнул он.       Логан шагнул ближе, и Питер невольно отступил. Мутация заколола под кожей, реагируя на опасность, которой не было.       Профессор Ксавье кивнул Логану, и тот грузно опустился на подоконник, заслонив собой рекламный плакат на здании напротив. Сквозь стекло проступали контуры огромного монстра, похожего на таракана, которого раздавливала массивная туфля: «Уничтожьте угрозу, прежде чем она уничтожит вас!»       — Всё готово? — спросил профессор Ксавье, и Питер кивнул, закрывая чемодан, в который уместилась вся его прежняя жизнь.

⊗

      Питер стоял в дверях, сжимая ручку чемодана. Тётя Мэй поправила воротник его куртки, её пальцы дрожали, но касались его плеч с привычной нежностью. Сладковатый запах её духов — лаванда и ваниль — ударил в нос, словно удушающая волна. Питер сглотнул, стараясь не морщиться.       — Ты взял шарф? — спросила она, отводя взгляд к чемодану. — В Уэстчестере холоднее, чем здесь...       Уэстчестер принадлежал округу Салем, и это было далековато от Квинса. Питер не хотел уезжать, хотя понимал, что не мог остаться здесь после того, как Тони Старка официально сняли с должности наставника Человека-паука, нам с тобой не по пути — РАЗВЕ В ЭТОМ ЕСТЬ МОЯ ВИНА?!       — Всё взял, — перебил он мягко, ловя её руку прежде, чем она снова потянется к молнии. Её ладонь была холодной, как лёд. — Не волнуйся.       Она замерла, будто боялась, что любое движение разобьёт хрупкую тишину между ними. За окном завывал ветер, швыряя снег в стёкла. Питер слышал, как стучит сердце тёти Мэй — учащённо, неровно.       — Ты всегда можешь... — она запнулась, сжав его пальцы. — Вернуться. Если что. Домой.       Дом. Это слово прозвучало как эхо из прошлого. Питер вспомнил, как она кричала за дверью ванной, когда его тело корчилось от мутации: «Питер, открывай! Пожалуйста!» А он не мог. Не смел. Потому что даже сквозь боль мог представить выражение её лица, когда она увидит его, — бледное, искажённое ужасом.       Она боялась мутантов, хотя старалась не показывать этого.       — Я знаю, — прошептал он, чувствуя, как под кожей зашевелились паучьи рефлексы. Они требовали бежать, прятаться, но он вжал пятки в пол. — Обещаю, буду звонить. Каждый день.       Тётя Мэй кивнула, быстро вытирая ладонью щёку. Её кольцо — то самое, что когда-то принадлежало дяде Бену — блеснуло в свете люстры. Питер поймал себя на мысли, что видит каждую царапину на металле, каждый изгиб узора.       — Вот, — она сунула ему в руку свёрток, завёрнутый в салфетку с ромашками. Внутри хрустнуло печенье. — Твоё любимое. С арахисовой пастой.       Он улыбнулся, хотя запах арахиса тут же ударил в голову, как молоток. Желудок сжался, но Питер сунул свёрток в карман.       — Спасибо.       За спиной послышался скрип половиц под ногами Логана, мягкий шорох ткани его рубашки, когда он скрестил руки на груди. Логан стоял в коридоре, прислонившись к стене, и бросал на них нетерпеливые взгляды. Профессор Ксавье ожидал вместе с ним. Питер заметил, как тот бегло коснулся виска. Привычка читать мысли?       — Пора, — сказал Питер, не выпуская её руки.       Тётя Мэй внезапно обняла его, прижав так сильно, что кости затрещали. Её дыхание спуталось с его, лаванда и ваниль заполнили лёгкие.       — Я всегда относилась к тебе, как к родному сыну, — выдохнула она. — Неважно, что... что там изменилось.       Питер закрыл глаза, чувствуя, как на миг запахи притупились, звуки стихли. Он был просто ребёнком, которого любят.

⊗

      Дверь захлопнулась за спиной, и тишина коридора сдавила виски тягучим гулом. Питер обернулся, вглядываясь в древесный узор двери. За ней оставалась жизнь, где он всё ещё мог притворяться человеком. Но трещины в штукатурке, пыль на люстре, едва уловимый запах плесени — всё кричало о переменах. Его мутация превращала мир в гиперреалистичный кошмар, где даже тишина резала слух.       Груз вины осел на плечах, холодный и необъяснимый — словно он украл у тёти Мэй того мальчика — обычного ребёнка, — которым был прежде.       Питер шагнул к Логану и профессору, сжимая ручку чемодана с такой силой, что она едва не треснула. Вопрос жёг язык, как кислота:       — Вы её… загипнотизировали?       Профессор Ксавье повернулся медленно, будто давая Питеру время передумать. Его светлые глаза отражали не вину, а печаль.       — Я показал ей воспоминания. Нашу Школу. То, какими могут быть её ученики.       Питер почувствовал лёгкое давление в висках — словно кто-то приоткрыл дверь в чужой разум, и он вдруг увидел — нет,ощутил— призрачные образы школьных коридоров, смех на лужайке, зелёные луга поместья, где девочка с алыми волосами смеялась, запуская в небо бумажного змея. Ни страха, ни отвращения — только принятие.       — Вы вторглись в её мысли.       — Попросил взглянуть, — поправил Ксавье. — Выбор оставался за ней.       Логан фыркнул, притулившись у лифта.       — Не ной, парень. Чарльз не умеет заставлять. Он убеждает, — последнее слово прозвучало как насмешка.       Питер стиснул зубы. Его взгляд скользнул по рукам Логана — грубым и сильным, опасным. На что они были способны?       — А вы? — вырвалось у него. — Что умеете вы?       Логан замер. Как в замедленной съёмке, он поднял руку. Пальцы сжались вполсилы — сухожилия вздулись, будто стальные тросы под кожей. Перед тем как когти вышли, мускулы на предплечье дёрнулись спазмом — словно тело сопротивлялось привычной боли. Металл блеснул в солнечном свете, отражаясь в широких глазах Питера.       Питер отпрянул, натыкаясь на стену. Адамантий? Он читал о таком в отчётах Щ.И.Т.а, когда имел доступ в Башню Мстителей. Металл, способный разрезать танковую броню. А Логан… Логан носил его в теле, как часть себя.       — Страшно?       Его собственная мутация отозвалась молниеносно, требуя активировать паучьи рефлексы. Бежать. Цепляться за стены. Но Питер впился взглядом в когти, заворожённый их смертоносной красотой.       Он вдохнул, пытаясь заглушить запах крови, смешанной с чем-то химическим… и болью. Так пахнут раны, которые не заживают годами.       — Так Росомаха — это вы...       Питер слышал о Росомахе — как тот разорвал полсотни солдат Икс-Корпуса. Они все были мутантами.       — Вы убиваете...       — Убивал, — поправил Логан. — Тех, кто этого заслуживал.       Питер смотрел, как когти втягиваются обратно, оставляя кожу гладкой, без шрамов и крови. Он поднял взгляд Логану в глаза и увидел в них не злость, а скорее глубокое отчаяние, и это отчаяние было ещё более ужасным, чем любая злость. Он напоминал хищника, загнанного в клетку: его сила стала проклятием, а не даром. Его сила стала оружием.       Он и есть оружие, мелькнуло в голове. Не как Тони с его технологиями и костюмом, не как Капитан Америка со щитом. Логан был плотью и сталью, сращёнными воедино.

⊗

      В отличие от профессора Ксавье, который сразу располагал к себе, Логан производил неблагоприятное, скорее даже отталкивающее впечатление. Питер не думал рассматривать его, но присутствие Логана нельзя было игнорировать. Он был как опасность, маячившая впереди — нужно просто понять, откуда она исходит и как от неё защищаться.       Питер замедлил шаг, стараясь держаться на расстоянии. Запах табачного дыма, кожи и чего-то металлического — его когтей? — витал вокруг Логана. Это не было похоже на враждебность в её истинном виде — скорее, предупреждение. Как шипение кошки, которую тронули в тёмном углу. Питер присмотрелся. Взгляд невольно цеплялся за его широкую спину, за каждый напряжённый мускул в его крепком и сильном теле, словно Логан несёт на себе тяжёлый груз, который давит на него всем своим весом, не позволяя остановиться, оглянуться, отдохнуть. Бремя, которое он не мог сбросить, не мог поделиться, не мог избавиться от него никаким образом.       Профессор Ксавье, казалось, не замечал напряжения, но Питер знал — тот чувствовал всё. Просто позволял Логану быть собой.       — Не отставай, парень, — хриплый голос Логана заставил Питера вздрогнуть. Он даже не заметил, как остановился, заворожённый плавностью чужих движений — как будто под грубой кожей скрывалась грация хищника.       — Я… не отстаю, — пробормотал Питер, топая нарочито громко.       Логан фыркнул, но замедлил шаг. Его спина, широкая и непробиваемая, теперь была в шаге от Питера.Логанбылтак близко, что Питер чувствовал тепло его тела сквозь тонкую ткань рубашки. Это просто адреналин, убеждал он себя. Это адреналин спровоцировал неконтролируемый всплеск мутации, и больше ничего.       — Ты пялишься, — бросил Логан, не оборачиваясь.       — Просто… думаю, как вы вообще спите с такими когтями, — выпалил Питер, тут же пожалев о словах.       Профессор Ксавье тихо рассмеялся, а Логан остановился так резко, что Питер едва не врезался в него.       — А ты как думаешь? — Логан повернулся, и Питер невольно сглотнул, встретившись с его взглядом. — Отрезаю их болгаркой перед сном? Или, может, прячу их в волшебную коробочку?       Питер замер. Вопрос звучал как ловушка, но за грубостью сквозила усталая ирония. Логан ждал, чтобы его ненавидели, боялись, отталкивали — так было проще.       — Наверное… привыкаешь, — тихо сказал Питер, вспоминая, как сам пытался прятать паучьи щетинки под перчатками, пока не понял, что это бесполезно. — Как к шрамам.       Логан хмыкнул, но уголок его рта дёрнулся — что-то вроде усмешки. Он развернулся и зашагал дальше, на этот раз не ускоряясь.       — А ты умнее, чем выглядишь, парень.       Профессор Ксавье кивнул Питеру, и в его взгляде читалось одобрение. Да, Логан нёс свой груз — не страх, а ярость, выжженную в пепле потерь. Но под рёвом Росомахи всё ещё билось сердце Джеймса Хоулетта. Человека, который, как и Питер, когда-то выбирал: стать монстром или остаться собой.       Питер вдруг осознал: тяжесть за спиной Логана — не враждебность и не предупреждение. Это щит. И, может, когда-нибудь он сможет заглянуть за него — не из любопытства, а чтобы понять, как жить с когтями, которые всегда часть тебя.